Текст книги "Соболиная вершина"

Автор книги: Перри Девни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Я шагнула к воде. Потом еще раз.

– Вера, – Матео оказался рядом, его рука крепко сжала мой локоть.

– Он уходит от меня.

Взгляд Матео был сокрушительным. Он был полон боли – моей боли. Потому что он понимал: папа уходит. И это наше последнее прощание.

Если только…

Я не позволила себе задуматься. Не позволила страху взять верх. Если папа все-таки уйдет, был только один способ догнать его.

Одним движением я выскользнула из хватки Матео и сбросила рюкзак на землю. Вода брызнула на край моих джинсов, когда я сделала первый шаг в ледяное озеро. Второй шаг – и вода уже доходила до колен.

Холодно. Боже, как же холодно.

– Вера! – папин испуганный голос раскатился эхом по деревьям.

Я поймала его взгляд и увидела на его лице тот же страх, что наверняка был написан на моем.

Может, он держал меня подальше от озер. Может, он сам мог выносить их, только когда был один.

Но увидеть свою дочь в этой воде?

Он застыл.

Слезы застилали мне глаза, струились по щекам. Сердце так бешено колотилось в груди, что я не могла дышать. Но все же смогла вдохнуть.

И нырнула.

Вода была ледяной, одежда тут же промокла и начала тянуть меня вниз, на мель.

Я забила ногами, сделала два мощных гребка руками.

Плыви, Вера. Плыви.

Все повторялось снова. Та ночь. Я била ногами сильнее, руками гребла быстрее.

Плыви. Плыви. Плыви.

Теперь не было волн. Не было лодки. Озеро было мелким, и не было никакой бури. Но паника снова охватила меня. Она сдавила горло, не давая вдохнуть. Я оступилась, чуть ушла под воду и захлебнулась глотком воды.

Паника овладела моими движениями, сделав их бешеными и дикими. Боже, о чем я только думала? Я не могла плыть, не могла находиться в этом озере.

– Плыви, Вера!

Это был не мой голос. Это был голос Матео.

Его рука обхватила мое плечо, вытягивая меня вверх. Он плыл рядом, не отпуская.

Я судорожно вдохнула, впуская в легкие воздух. Схватилась за его руку, чтобы стабилизировать свои движения.

– Плыви, – приказал он.

И я поплыла. Мы поплыли вместе к отцу, который стоял по пояс в воде на противоположном берегу, готовый броситься в озеро, чтобы спасти свою дочь.

Как только мои ноги нашли опору на скользких камнях, он бросился ко мне, вытаскивая из воды.

– Вера, – он откинул мокрые пряди с моего лица. – Боже, Вера, о чем ты думала?

Слезы хлынули потоком, рыдания вырвались наружу.

– Не оставляй меня.

Он прижал меня к своей груди так крепко, что стало трудно дышать.

– Это не мой выбор.

– Но ей это нужно, – вмешался Матео, стоя рядом и тяжело дыша. Вода стекала с его джинсов. – А это главное.

Отец немного отстранил меня, но не отпустил.

Матео протянул руку: – Матео Иден.

Отец посмотрел на меня, переводя взгляд между нами. Затем медленно выдохнул – казалось, этот вздох копился два года – и пожал Матео руку: – Кормак Галлагер.

35. МАТЕО

– Что ты собираешься делать со всеми этими пиломатериалами? – спросил Гриффин, указывая на кузов моего грузовика. Он был загружен досками и обработанными балками, которые я только что забрал из строительного магазина в городе после обеда.

– Строить, – отозвался я. Если бы я знал, что Гриффин будет ждать меня дома, придумал бы получше оправдание.

– Да ну? – он прищурился. – И что же ты строишь?

– Кострище. Вера любит жарить зефир.

Он подозрительно сощурился: – Думал, ты уже закончил с ним.

Да, я доделал его на прошлой неделе. Но ему об этом знать не обязательно.

– У меня появилась идея, как его улучшить.

– Улучшить, – повторил он, сверля меня взглядом. Гриффин, как и мама, всегда чувствовал, когда я вру.

– Улучшить, – подтвердил я. Хотя на самом деле речь шла о строительстве укрытия для отца Веры, которое я планировал построить в трёх милях отсюда, в горах.

Прошёл месяц с тех пор, как мы нашли Кормака на Соболиной вершине, и никто не знал, что теперь он живёт на территории ранчо Иденов.

Это было рискованно, но Вера нуждалась в том, чтобы видеть отца. А Кормаку нужно было быть ближе к дочери.

Когда мы нашли его у озера, он выглядел просто ужасно – слишком худой, измождённый, совершенно потерянный. Но всего месяц рядом с Верой изменил его. Он прибавил в весе, побрился, использовав бритву, которую она положила в коробку с припасами.

Если это помогало ей меньше переживать за него, значит, риск был оправдан.

Хотя Гриффин управлял ранчо и владел частью земли, мы решили, что чем меньше людей будет знать правду, тем лучше. Даже Вэнсу и Лайле мы ничего не сказали.

К тому же Кормак жил на моей земле. Территория вокруг моей хижины принадлежала мне, и я мог делать с ней всё, что захочу. Включая возможность прятать беглеца.

– Ты ведь собирался работать над домиком на дереве? – спросил я, чтобы сменить тему.

– Собирался, – буркнул он. – Но этот проект уже превращается в кошмар.

– Это была твоя идея.

Его губы сжались в тонкую линию.

– Теперь ты говоришь, как Уинн.

Я усмехнулся: – Хочешь, чтобы я помог? Поэтому пришёл?

Он пнул ботинком камень: – Да. Ты занят?

– Сегодня нет, – хлопнул я его по плечу. – Дай только маме позвоню, уточню, может ли она ещё пару часов посидеть с Алли.

– Может, – ухмыльнулся Гриффин. – Я уже позвонил.

Я закатил глаза, но, улыбнувшись, взял из машины телефон и перчатки. Ключи я оставил на консоли, а сам забрался в грузовик Гриффина, чтобы спуститься с горы к его дому.

Мы провели пять часов, заканчивая перила и ступени на террасе домика на дереве. К тому времени, как мы закончили, это действительно стало похоже на домик.

Эта идея принадлежала Гриффину – построить его для Хадсона и Эммы. Он хотел, чтобы у детей было место, куда можно сбежать, а что может быть лучше, чем домик на дереве, спрятанный среди елей в глубине их заднего двора?

Но если семья Иденов берётся за строительство, то делает всё основательно. Гриффин потратил массу времени на изучение креплений и опор для конструкции, чтобы деревья могли расти, а домик слегка «плавал» между ними во время ветреных дней.

Домик был покрыт металлической крышей, а стены были сделаны из старых досок, взятых от разобранного амбара, что придавало ему деревенский вид и помогало сливаться с окружающей природой.

– Может, я тоже такой построю для Алли, – сказал я, стоя на земле и оценивая нашу работу.

– Отличная идея. Но если соберёшься, меня можешь не звать – я буду занят. Обратись к Ноксу, если нужна помощь, – поддразнил он.

Я рассмеялся и вытащил из кармана телефон, когда он завибрировал.

«Забрала Алли, едем домой. Целую.»

– Вера? – спросил Гриффин.

– Да. Она уже едет домой.

– Останешься на пиво? Уинн вроде упоминала что-то о приготовлении бургеров на гриле. Думаю, Эллоиза и Джаспер тоже собирались заехать. Пусть Вера приедет сюда.

– Хорошо. Хочешь, я напишу Лайле и Талии?

– Конечно. А я позвоню Ноксу.

Так и начинались все наши спонтанные барбекю. Кто-то предлагал пиво, а там уже обязательно появлялись чизбургеры. Мы были не только семьёй, но и друзьями.

Мама с папой отказались, захотели провести вечер вдвоём. Так что мы с братьями и сёстрами устроили нашествие на дом Гриффина.

Ещё несколько лет назад, когда он только встретил Уинн, такие вечеринки длились всю ночь, и кто-то из нас непременно ночевал в гостевой комнате. Но теперь, когда у всех появились дети, мы прощались уже в восемь вечера, чтобы вернуться домой.

– Эллоиза действительно встречалась с парнем, который засунул себе в штаны огурец в супермаркете? – спросила Вера, когда мы ехали домой.

– Ага, – ответил я. Это была одна из множества историй, которые мы рассказывали сегодня вечером. Я хотел, чтобы Вера узнала их все, чтобы чувствовала себя частью нашей семьи, чтобы это наполнило её сердце.

Она всегда будет скучать по своим сёстрам. Но, возможно, со временем боль станет не такой острой.

Она мельком взглянула в зеркало заднего вида на Алли, пристёгнутую в детском кресле.

Моя дочь громко и протяжно зевнула.

– Она точно уснёт ещё до того, как мы доедем домой, – нахмурилась Вера. – А ей правда нужен душ перед сном.

После ужина дети играли в песочнице. На лице Алли остались следы грязи, а ноги были в пыли.

– Может, она продержится, – сказал я.

– Никаких шансов, – ответила Вера. И она была права. Когда мы припарковались у домика рядом с моим грузовиком, Алли спала, свесив голову вперед и приоткрыв рот, а ее тело было в вертикальном положении только благодаря ремням безопасности автокресла.

– Ненавижу её будить.

– Я занесу её, а ты начни набирать ванну, – сказал я, наклонившись к Вере, чтобы быстро поцеловать её в уголок губ, и отстегнул ремень.

Алли тут же закапризничала, когда я вытащил её из машины. Она попыталась снова заснуть у меня на плече, но я слегка встряхнул её, чтобы она не отключилась окончательно.

– Пора купаться.

– Нет, – она пнула ногой и попыталась вывернуться. Но я снял с неё ботинки на ходу и бросил их на пол, когда мы вошли в дом. Звук льющейся воды доносился из ванной.

Когда мы добрались до двери, Вера уже стояла на коленях у ванны.

Алли протянула к ней руки: – Ве-ва.

– Мама, – тихо поправил я, чтобы Вера не услышала сквозь шум воды. Пора было прощаться с «Ве-ва». – Это мама.

Алли прижалась ко мне, её тёмные бровки нахмурились.

– Мама, – повторила она.

Щелчок произошёл быстрее, чем я ожидал. Наверное, потому что моя девочка, даже в свои два года, была очень умной. Она понимала, какое нам всем счастье иметь Веру рядом.

Когда-нибудь я расскажу ей о Мэдисон. Когда она станет старше и я найду нужные слова, я объясню, что Вера не её биологическая мать. Но в каждом другом смысле, в любом, который действительно имеет значение, Вера была её мамой.

Я поцеловал Алли в лоб, поставил её на пол и начал снимать с неё одежду.

– Готова? – спросила Вера, протягивая руки, чтобы поднять Алли и посадить её в ванну. Вода всё ещё лилась, а пузырьки всё ещё поднимались.

Алли была сонной, глаза у неё едва держались открытыми. Когда Вера взяла чашку, чтобы набрать воды для её волос, Алли просто запрокинула голову и закрыла глаза.

Я облокотился на дверной косяк, достал телефон из кармана и быстро сделал снимок их двоих. Потом взял полотенце и лосьон с тумбы, чтобы всё было под рукой, когда купание закончится.

Вера помыла Алли и вытащила пробку из ванны, а я уже принёс чистый подгузник и пижаму.

– Давай я, – сказал я, когда волосы Алли были расчёсаны.

– Хорошо, – Вера поднялась на носочки, чтобы поцеловать меня в щёку, и выскользнула в гостиную, пока я нёс нашу дочь в её кроватку.

Пять минут спустя, когда Алли уже спала, я увидел Веру у приоткрытой входной двери. Она стояла, глядя в ночное небо.

– Твоего пикапа нет.

Я обнял Веру, положив подбородок ей на голову.

– Он вернёт его.

– Сегодняшняя записка, – она протянула мне сложенный пополам клочок бумаги. Это был чек на покупку стройматериалов. – Она для тебя.

Я взял записку. Моё имя было нацарапано на лицевой стороне. Когда я развернул её, в верхнем углу стояло одно слово: Хорошо.

Я усмехнулся и скомкал бумагу.

Эти записки были нашим единственным способом общения с Кормаком. Каждый день Вера оставляла записку для него под камнем, спрятанным у крыльца, вместе с ручкой. Он приходил по ночам, пользуясь покровом темноты, читал её и писал ответ.

Иногда он пропускал день или два. Но в целом, Вера могла каждый день общаться с отцом. Если ему что-то было нужно, он оставлял список.

На прошлой неделе это был список стройматериалов.

Сегодня он возьмёт мой пикап и отвезёт его на заброшенную двухполосную дорогу, которая не использовалась уже несколько лет. Оттуда он выгрузит доски и понесёт их больше двух миль до маленькой хижины, которую он строит.

Это место было достаточно уединённым, чтобы случайный турист не наткнулся на него. Участок, который он выбрал, находился у скалистого утёса, а добраться туда можно было только через ранчо.

А так как я не собирался пускать кого-либо на свою частную территорию, Кормак должен был быть в безопасности. По крайней мере, пока что.

Эта договорённость была новой. Нервы у всех были на пределе, и он категорически запретил нам с Верой навещать его больше одного раза. Тот визит был лишь для того, чтобы мы знали, где он находится. Но он дал нам строгие инструкции держаться подальше.

С тех пор он виделся с Верой всего один раз. Пару недель назад он пробрался к ней глубокой ночью, и они провели час у костра, разговаривая.

Кормак рассказал ей о Йосемити. Он отправился туда сразу после того, как Вера уехала с Вэнсом. Он хотел исчезнуть и дать ей пространство, зная, что СМИ и власти устроят охоту на девушку, которую считали погибшей, а потом нашли живой.

Он хотел быть как можно дальше от Айдахо и Монтаны, поэтому вместо того, чтобы рисковать и пересекать границу с Канадой, направился на юг. Как я и предполагал, он намеренно оставил рюкзак, надеясь, что кто-то найдёт его, решит, что он погиб, и оставит его в покое.

Может быть, этот трюк сработал бы, если бы дело вёл кто-то другой. Но бывший агент ФБР Свенсон оказался настоящей занозой.

Когда Вера рассказала Кормаку о Свенсоне, это напугало его настолько, что он настоял на минимальном контакте. Только записки.

Надеюсь, со временем мы сможем немного расслабиться. Не полностью, но хотя бы немного.

Агент Свенсон уехал из Монтаны после того, как устроил засаду на Веру в холле гостиницы. Счастье, если мы больше никогда его не увидим. Но у меня было предчувствие, что он вернётся.

Моя теория заключалась в том, что Свенсон будет изредка появляться, захаживая в Куинси, словно он хозяин города, только чтобы вывести Веру из себя – мерзавец.

Пока его визиты были безобидными. Но я подозревал, что если Вера хоть немного выдаст, что у неё есть контакт с Кормаком, Свенсон станет более настойчивым. Возможно, он начнёт приходить к дому. Следить за ней.

Мы сделаем всё, чтобы не дать ему этого шанса.

Даже если это значит, что Вера будет общаться с отцом одними каракулями.

– Я не понимаю эту записку, – сказала Вера. – Что ты ему написал?

– Что собираюсь на тебе жениться.

Она дёрнулась у меня в руках, подняв голову.

– Ч-что?

Я вытащил из кармана кольцо, которое спрятал в коробке с игрушками Алли, и, взяв её руку, надел его на её безымянный палец.

– Это было мамино.

Рука Веры дрожала, пока она смотрела на кольцо с одиночным бриллиантом. Оно было не большим, не вычурным. Простой драгоценный камень на золотой оправе.

– Папа подарил ей новое кольцо на десятилетие их свадьбы. Когда я сказал, что собираюсь жениться на тебе, она отдала мне это. Она не обидится, если тебе не понравится...

– Оно мне нравится, – Вера повернулась в моих объятиях.

– Я люблю тебя, – сказал я, обрамляя её лицо руками и целуя в губы.

– Ты правда делаешь мне предложение?

– Здесь нет никаких вопросов, Персик. Мы женимся.

– И ты ещё называешь меня упрямой.

Я подмигнул.

– Тебе станет легче, если ты скажешь «да»?

– Это что-то значит, когда ты подмигиваешь?

Я подмигивал Вере уже много лет. Это что-то значило. Всегда.

– Как ты думаешь?

Её глаза сияли, когда она кинулась мне на шею. А потом склонилась ближе, её губы почти касались моих, и на лице играла улыбка.

– Думаю, это «да».

36. ВЕРА

Пять лет спустя...

– Фонарик взяла? – спросил папа.

Я подняла его вверх.

– Да.

– Пора возвращаться в лагерь. Уже стемнело.

– Хорошо, – я обняла его за плечи, с трудом прижавшись к нему из-за огромного живота. На восьмом месяце беременности даже объятия стали сложными. – Люблю тебя, папочка.

– И я тебя люблю, Вера. Никогда не забывай, как сильно я тебя люблю.

– Никогда, – тихо ответила я, ещё на секунду задержавшись в его объятиях, а потом отпустила.

За пять лет, прошедших с тех пор, как Матео и я нашли папу на Соболиной вершине, расставаться с ним легче не стало. Всегда оставался страх, что случится что-то, что разрушит наш хрупкий покой.

Может быть, агент Свенсон. Он приезжал в город каждый год, иногда дважды. Задавал вопросы, раздражал своим присутствием, но в остальном его визиты казались пустой тратой времени. К счастью, чаще всего он находил меня в кафе «Кофе у Иденов». Только дважды он приходил к нам домой, но каждое его внезапное вторжение заставляло нас быть начеку.

Папа держался ближе к своему дому в горах – своему «шале», как он называл его, потому что это звучало лучше, чем «лачуга». А я потом неделями оглядывалась через плечо.

Но со временем напряжение отпускало, и всё снова становилось как обычно. Папа приходил ко мне домой поздно ночью.

Сегодня нашим домом был трейлер, который Матео и я купили перед ежегодной семейной поездкой в кемпинг. Ни за что на свете я не легла бы спать на земле с таким животом. Мы выбрали место для лагеря недалеко от дома, чтобы, если начнутся роды, можно было быстро добраться до цивилизации. Поэтому папа пробрался вниз с гор, чтобы обнять меня.

Он стал навещать меня часто. По три раза в неделю, а на прошлой неделе приходил каждый день. Чем больше становился мой живот, тем чаще он появлялся.

Обычно мы сидели на качелях у костра и разговаривали часами. Я рассказывала ему о Матео и Алли. Он расспрашивал о моих занятиях в колледже. Когда я закончила последний курс этой весной, он вырезал из дерева академическую шапочку в подарок. А на праздник в честь будущего рождения ребёнка он принёс набор деревянных зверушек, каждая из которых была искусно вырезана, чтобы украсить детскую.

Мы редко говорили о моих сёстрах. Ещё реже – о маме. Хотя однажды он всё же рассказал, как они познакомились на самом деле. Я уже знала эту историю, но позволила ему рассказать её снова. Он признался, что мама боролась с зависимостью, и объяснил, как её трудное детство с родителями-алкоголиками привело к этому.

– Мы говорили о той ночи только один раз. Я рассказала ему то же самое, что и Матео. Я рыдала, вновь переживая этот кошмар. За каждую мою слезу папа проливал две.

Мне было важно, чтобы он знал: я не виню его за ту ночь. Но, что бы я ни говорила, он всегда будет нести этот груз вины. Поэтому мы держались безопасных тем – учебы, будущего, семьи Иденов.

Теперь я тоже была Иден. Через два месяца после помолвки мы поженились на небольшой церемонии на осеннем лугу на ранчо. Мое обручальное кольцо стало тесноватым из-за опухших пальцев, но я не снимала его с тех пор, как Матео надел его мне.

Вэнс вел меня по тропинке из диких трав к арке, украшенной цветами. На мне было платье с кружевным лифом и длинными рукавами. Спина была открыта, обнажая позвоночник и лопатки, а юбка мягко развевалась шелковым шлейфом.

Алли была моей цветочницей. На ней была пышная юбка из оранжевого фатина и белая кружевная блузка. Она прекрасно справилась с задачей, раскидывая лепестки на дорожке и наслаждаясь вниманием бабушек, дедушек, тетушек и дядюшек.

В конце дорожки она обернулась и громко крикнула: – Вперед, мамочка!

Спустя три месяца после нашей свадьбы я официально стала её мамой.

Бывали дни, когда всё это казалось нереальным, но потом я целовала Матео и тихо благодарила ангелов, которые помогли мне пройти этот путь. Которые сохранили мне жизнь. Ради того, чтобы я могла быть здесь, идти по лесной тропинке с фонариком, освещая путь к лагерю, полному смеха.

Все думали, что я ушла отдохнуть. Хотя уверена, что Вэнс догадывался, куда я на самом деле направилась.

Он встретил папу пару лет назад во время осеннего похода. Точнее, папа позволил Вэнсу себя увидеть. Мы мало говорили об этом. Секретность сохраняла безопасность местонахождения папы, и мы решили, что чем меньше разговоров, тем лучше. Но иногда я возвращалась домой и видела, что у нашего дома припаркован грузовик Вэнса, а его самого не было видно.

Когда я добралась до поляны, заставленной семью трейлерами – все уже поменяли палатки на что-то более комфортное, – я оглянулась через плечо.

Папа стоял в тени, в двадцати футах от меня, всегда следя за тем, чтобы я добралась до дома.

Я послала ему воздушный поцелуй и побрела к нашему трейлеру.

Матео отступил от того места, где ждал, пока я ходила повидаться с отцом.

– Привет, Персик.

– Привет.

Я сразу шагнула в его объятия, уткнувшись носом в его футболку. Фланелевая рубашка, которую он носил поверх, была такой теплой, что я забрала её раньше. Рукава были закатаны в три раза, а подол доходил мне почти до колен.

Я откинулась назад, положив подбородок на его грудь, и уставилась в небо.

– Что я пропустила?

– Фостер и Джаспер делятся старыми историями про UFC. Напомни мне никогда не затевать с ними драку.

Я рассмеялась.

– Ты ведь так часто дерешься.

– Ради тебя я бы подрался со всеми.

Я еще сильнее запрокинула голову.

– Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю. Вернемся к костру?

Сквозь ночной воздух доносились смех и рассказы нашей семьи, и я улыбнулась, глядя в небо. Здесь, вдали от городских огней, ничто не мешало видеть Млечный Путь, переплетенный с мерцающими звездами, словно алмазами.

– Давай еще немного тут спрячемся. Загадаем желание на падающую звезду.

– Все желания твои.

– У тебя нет своих?

– Они уже сбылись.

Он развернул меня, прижав к своей груди, его ладони легли на мой живот.

Мы ждали мальчика. Матео хотел назвать его Джейком, но я твердо настояла на том, чтобы его звали Матео-младшим.

Мэтти.

Алли буквально вибрировала от радости, ожидая стать старшей сестрой. Она с удовольствием помогала мне готовиться, складывая крошечные боди и детские пледы. Теперь, когда учёба закончилась, я была полностью занята гнездованием.

Этой весной я получила степень бакалавра в области социальной работы. Онлайн-курсы довели меня до определенного уровня, но последние три года я ездила на занятия в университет в Миссуле.

Четыре часа на дорогу из Куинси и обратно были бы просто невозможны, если бы мне приходилось делать это каждый день. К счастью, мой муж был отличным пилотом.

Я смогла ограничить занятия двумя-тремя днями в неделю, и в эти дни Матео отвозил меня в Миссулу на самолете, высаживал на занятия, а потом возвращался за мной днем, чтобы привезти домой.

Когда погода была плохой, мы ехали на машине или я оставалась дома. Все мои преподаватели проявляли понимание, а так как я усердно училась и показывала хорошие результаты, они шли мне навстречу.

Я начну искать работу, когда буду готова, но пока наслаждаюсь последним месяцем беременности. К тому же, с учетом того, что у Матео становилось все больше дел, я хотела остаться дома и проводить больше времени с детьми.

Летная школа Матео оказалась популярнее, чем мы могли себе представить. Он летал почти каждый день, минимум с одним учеником, а иногда и с несколькими. Сейчас он строил еще один ангар на аэродроме для «Цессны», которую недавно купил – менее сложного самолета, чем его «Цирус», и более доступного для его молодых студентов.

Три ученика старшей школы Куинси учились на пилотов: два выпускника и один ученик младшего класса.

Этот ангар стал его вторым крупным строительным проектом за год. Мы также пристроили к нашему дому две дополнительные спальни и ванную.

Это было захватывающе, хлопотно и... нормально.

– Это больше, чем я ожидала.

– Что? Кемпинг?

– Нормальная жизнь.

Руки Матео крепче обвили меня, и он склонился для поцелуя. Затем он снова выпрямился, и мы оба уставились на звезды.

Они дарили свет. Надежду.

Они смотрели на нас с небес, где не было ни облачка.

Может быть, мои сестры тоже были где-то там. Алли знала о них. Так же, как и Матео. Каждый раз, когда воспоминание всплывало в моей голове, я озвучивала его.

Прошло пять лет, и я видела их так же ясно, как Матео и Алли.

Ни облачка в небе.

Наша жизнь была ясной до горизонта.