Текст книги "Соболиная вершина"

Автор книги: Перри Девни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

23. ВЕРА

Лайла толкнула меня локтем, пока мы стояли за стойкой в «Кофе у Иденов».

– Итак... уроки пилотирования?

Я рассмеялась: – Как давно ты хотела поговорить об этом?

– С тех пор, как Матео пришёл сюда в субботу.

– Ага, – кивнула я. – Горжусь тобой, что ты продержалась целых четыре дня.

– Это стоило мне всех усилий.

Часть меня хотела всё оставить при себе. То, что происходило с Матео, было… невероятным. Волшебным. Если я начну говорить об этом, вдруг я всё сглажу? Но рано или поздно все в его семье узнают, что я провела последние четыре ночи в его постели – если они уже не знают.

У меня и так слишком много секретов. Матео не должен быть ещё одним.

– В субботу я его немного продинамила, – призналась я. – Он был не очень-то рад.

– А вот почему у него было такое плохое настроение. Ну, ему и правда пора было немного сбить спесь, – подшутила она. – Его слишком редко динамят.

– Это был не лучший мой поступок. Мне стало стыдно, и я извинилась. Мы всё обсудили, и, думаю... мы теперь вместе? Я не уверена. Я так давно в него влюблена, что всё до сих пор кажется нереальным. Всё происходит так быстро, что я даже не успеваю осознать.

План Матео действовать постепенно был полностью отброшен. Если я не работала, то находилась в его домике. Вчера вечером, когда я предложила наконец-то поспать в своей постели в лофте, Матео спрятал мои ключи, чтобы я не ушла.

Утром я нашла их в морозилке.

– Скажи ему притормозить, – посоветовала Лайла.

– Я не хочу.

Она рассмеялась: – Тогда пристегнись и наслаждайся поездкой.

Боже, какая это была поездка. Можно ли стать зависимой от секса всего за четыре ночи? Потому что я просто подсела на Матео. Теперь я понимала, почему он беспокоился, что секс станет центром всего. Это быстро превращалось в настоящую одержимость.

Он поклонялся моему телу, заставлял меня чувствовать себя желанной. Обожаемой. Он никогда не давал мне почувствовать себя наивной. Ему нравилось находить и забирать себе любые «первые разы». Моё удовольствие было его приоритетом, его наградой, и он никогда не разочаровывал.

Но, несмотря на то, как я любила ощущать его внутри себя, наши ночи были гораздо большим, чем просто обмен оргазмами. В каждом прикосновении была близость. В каждом моменте сна.

Когда я переворачивалась на другую сторону кровати, он тут же притягивал меня обратно к себе. Я спала, прижавшись к его боку, окутанная теплом его сильных рук, его запахом и его носом, утонувшим в моих волосах.

Он касался меня постоянно. Лёгкое касание его костяшек о мои, когда мы встречались в гостиной. Аккуратный жест, убирающий и снова выпускающий прядь моих волос за ухо за ужином. Маленькие прикосновения – игривые и нежные, но обещавшие нечто большее, как только Алли окажется в своей кровати.

– Ты счастлива? – спросила Лайла. Я любила её за заботу, которую можно было прочитать на её прекрасном лице.

– Я счастлива.

Она не должна была переживать за моё сердце. Где-то глубоко внутри я знала, что Матео его не разобьёт.

Он бы не стал гоняться за мной просто так. Если бы он не собирался остаться, он бы вообще не начал строить «нас». Не только ради меня. Ради Алли тоже. Он бы не позволил женщине войти в её жизнь, если бы она могла исчезнуть.

– Когда будет возможность, позвони Вэнсу, – сказала Лайла. – Он переживает с тех пор, как вы были «У Вилли».

– Он всегда переживает.

Она грустно улыбнулась: – Ты можешь его винить?

– Нет. После всего, если бы я была на месте Вэнса, я бы тоже беспокоилась. – Я вздохнула. – Я позвоню ему позже. Узнаю, не хочет ли он встретиться за обедом.

– Ему это понравится, – она обняла меня за плечи, затем тяжело вздохнула, оглядывая витрину с пустующими местами. – Похоже, пора заняться делом. Что бы такое приготовить? Маффины? Булочки?

– Морковные маффины?

– С кремовым сыром. Обязательно, – но прежде чем она успела уйти на кухню, дверь открылась, и звонок над входом весело звякнул.

В помещение вошёл мужчина в идеально выглаженных брюках, белой рубашке и чёрном пиджаке. Его светлые волосы были зачёсаны с идеальной проборной линией над левой бровью. Он шёл неспешно, но что-то в нём заставило волосы на моём затылке встать дыбом.

Вместе с ним в кафе проник порыв холодного воздуха и резкой энергии.

Я напряглась, когда он улыбнулся. Это была улыбка волка.

Похоже, Лайла тоже это заметила. Она не двигалась, пока он не остановился перед нами.

– Что мы можем вам предложить?

– Кофе. Со сливками и сахаром.

– Конечно, – она выдавила натянутую улыбку и жестом указала мне налить ему кофе, словно не хотела, чтобы я оставалась у стойки. – Что-нибудь ещё?

Его взгляд переместился на меня. Он смотрел слишком долго, не мигая, изучая мои волосы и лицо.

– Вера Галлагер?

У меня живот ушёл в пятки.

Он полицейский, верно? Судя по костюму, скорее всего, федеральный агент.

Я не успела рассмотреть его торс, когда он вошёл, но могла бы поставить на это свою зарплату: под пиджаком у него были кобура с пистолетом.

Что он здесь делает? Чего он хочет? Мое сердце билось слишком быстро. Ладони вспотели, но я подняла подбородок и одарила его приторной улыбкой: – Да? Я Вера Галлагер. Чем могу помочь?

Он протянул руку, но не для рукопожатия, а чтобы передать мне белую визитку, которую я не заметила, пока он её доставал из кармана.

– Агент Йен Свенсон.

Агент ФБР. Чёрт. Нервы зашкаливали, но я удерживала улыбку, расслабленные плечи и быстро убрала его визитку в карман фартука.

– Чем могу быть полезной, агент Свенсон?

– Мне бы хотелось поговорить.

– О чём?

– О вашем отце.

Мой желудок сжался и упал куда-то в кеды.

– О. Эм… Ну, как видите, я сейчас работаю.

– Я подожду, – его волчья улыбка стала шире.

Я уже ненавидела его.

– Давайте я приготовлю вам кофе, – сказала я, поднимая палец. Затем я направилась к чашкам, взяла чистую керамическую кружку с подноса и налила в неё чёрный кофе. Он всё это время не сводил с меня глаз.

Когда я поставила кружку на стойку перед ним, то указала на столик у стены, где стояли сливки и сахар: – Два доллара.

Прищурившись, он достал из кармана зажим для денег и швырнул на стойку пятидолларовую купюру.

– Сдачу оставьте себе. Я найду столик и подожду.

То есть: не заставляй меня ждать. Вот придурок.

Я мрачно смотрела ему вслед, пока он шёл с кружкой к столику.

Лайла наклонилась ближе и прошептала мне на ухо: – Ты его раньше встречала?

– Нет, – это не тот агент, который вёл дело моего отца. Тот был старше и ниже ростом. Мы встречались в Айдахо два года назад. Даже после того, как Вэнс и я уехали из Кёр-д’Алена в Куинси, я всё думала, не последует ли он за мной. Будет ли иногда проверять, как я.

Но за последние два года я не услышала от ФБР ни слуху ни духу.

Либо этот агент Свенсон пришёл задавать вопросы о прошлом, либо принёс какую-то ужасную новость.

Может быть, они нашли папу. Может, он сломался, снова причинил кому-то вред и его наконец поймали. А может, в субботу его в лесу вообще не было, и моё воображение просто сыграло со мной злую шутку. Может, он жив, но сидит в тюремной камере.

– Я позвоню Вэнсу, – сказала Лайла, вынимая телефон из кармана фартука.

Но прежде чем она успела набрать номер, я положила руку ей на запястье.

Я покачала головой, не отрывая взгляда от плеч агента Свенсона, который направлялся к столику.

– Сначала я узнаю, что ему нужно.

Если Вэнс примчится сюда, он возьмёт разговор под свой контроль. Может, Свенсон решит, что Вэнс просто пытается меня защитить. А может, подумает, что нам есть что скрывать.

Лайла нахмурилась, но кивнула.

– Говори громко. Я буду подслушивать.

Свенсон занял ближайший к стойке столик, вероятно, потому что тоже хотел подслушать.

Я обошла стойку и села на стул напротив него.

Он расслабленно откинулся на спинку, закинув ногу на колено, словно собирался поговорить о спорте или погоде. Размешивая трубочкой кофе, он пытался выглядеть непринуждённым. Но его мутно-карие глаза выдавали напряжённость. Он не сводил их с моих, вглядываясь с такой интенсивностью, что мне почти стало не по себе.

Почти, но не совсем.

– Вы хотите поговорить о моём отце, – я облокотилась предплечьями на стол. – О чём именно?

– Вы получали от него известия?

– Вы имеете в виду звонок или визит на выходные? Нет, я не видела своего отца больше двух лет.

– Он не выходил с вами на связь?

– С чего бы это?

– Вы его единственная оставшаяся в живых дочь.

Он мог бы просто сказать «дочь». Но он нарочно добавил эти слова – единственная оставшаяся в живых. Словно ножом вскрыл рану от смерти моих сестёр.

Этот ублюдок может гнить в аду.

– У этого визита есть цель, агент Свенсон?

– Я недавно взял это дело. Предыдущий агент ушёл на пенсию.

Чёрт. Мне нравился тот агент. Он являлся лишь тогда, когда это было наиболее уместно. А с этим я уже чувствовала, что жизнь превратится в кошмар.

– Судя по его записям, он давно не проверял, как вы. Вы говорили с ним последний раз в Айдахо, верно?

– Да, – в то время Вэнс решал всё с властями и прессой. Может, всё-таки стоило позволить Лайле позвонить ему.

– Он не знал, что вы переехали в Монтану, – заметил Свенсон.

– Мне нужно было согласовать это с ним заранее?

– Нет.

Молчание затянулось, пока он потягивал свой кофе, не сводя с меня глаз.

Запугивание, видимо, было его излюбленной тактикой, да? Самодовольный коп, который думал, что сможет напугать женщину. Ублюдок.

Я не была обязана с ним разговаривать. Ни с кем. Поэтому я сидела совершенно неподвижно, сложив руки на коленях, и позволила Свенсону сверлить меня взглядом.

Что-то ещё было причиной его визита? Или это действительно была просто встреча для знакомства? Оценка? Почему, спустя столько времени, ФБР вдруг оказалось в Монтане? Почему именно сейчас?

Если бы они арестовали папу, я бы узнала об этом, правда? Или Свенсон уже упомянул бы об этом. Скорее всего, и Вэнс или Уинн тоже услышали бы.

Чем дольше мы сидели и молча смотрели друг на друга, тем больше этот визит казался мне тактическим. Свенсон пришёл сюда не с новостями. Он пришёл за информацией. Его взгляд был слишком оценивающим. Слишком подозрительным. Слишком любопытным.

Именно этого мне сейчас не хватало в жизни.

Дверной колокольчик звякнул, привлекая моё внимание, и сладкий голос эхом отразился по всему кафе.

– Ве-ва! – Алли стремительно побежала через зал кафе, её ножки не успевали за телом. Она упала на руки и колени, но тут же поднялась и снова побежала.

– Привет, Мармеладка, – я поднялась со стула как раз вовремя, чтобы подхватить её на руки, поцеловать в щёчку, а потом обернулась, когда подошёл Матео.

Он не сводил глаз с агента Свенсона. А когда наконец посмотрел на меня, в его голубых глазах застыло тысяча вопросов.

– Привет, Персик, – Матео наклонился и поцеловал меня в щёку.

– Привет.

– Что происходит?

– Ничего, – я отмахнулась от Свенсона, как от надоедливого комара. – А вы что здесь делаете?

– Решили заглянуть в гости.

Скрип ножек стула заставил нас обоих повернуться, когда Свенсон поднялся, оставив свою кружку пустой. На его лице играла самодовольная ухмылка, пока он обходил стол.

– У вас есть моя визитка, Вера.

– Конечно, – я похлопала по карману фартука.

Свенсон насвистывал, пока шел к двери, а затем вышел на тротуар. Исчез из виду, больше похожий на человека, гуляющего солнечным днём, чем на змею в траве.

Я обернулась и встретила взгляд Лайлы. Когда я едва заметно кивнула, она отошла от стойки в кухню. Чтобы позвонить Вэнсу.

– Кто это был? – спросил Матео.

Алли играла с концами моего хвоста, не замечая напряжённости в его голосе и того, как я, наконец, нервно выдохнула.

– Агент ФБР.

Челюсть Матео напряглась.

– Чего он хотел?

– Узнать, связывался ли со мной мой отец.

– Ты оставила своего отца почти два года назад. И ФБР только сейчас решило тебя навестить? – в его голосе звучал гнев, словно система подвела меня.

– Он новичок в этом деле, – сказала я Матео. А ещё надеялась, что, как и его предшественник, Свенсон сдастся, как только поймёт, что без чуда ему никогда не найти Кормака Галлагера. – Уверена, этот визит – просто формальность.

– Или, может быть, ФБР наконец решило, что пора добиваться справедливости. Это неправильно, Вера. Что твой отец живёт безнаказанно после всего, что он сделал.

После того, что, как думал Матео, сделал мой отец.

Да, отец виновен в том, что причинил боль Лайле. Я всегда буду злиться на него за это. Но за всё остальное?

Если ФБР найдёт отца, справедливости не будет.

Отец уже позаботился об этом.

Боже, какая неразбериха. Неужели я не могу просто исчезнуть из их памяти? Чтобы о нём тоже забыли? Видимо, нет.

– Может, тебе стоит ему позвонить, – сказал Матео. – Этому агенту. Рассказать всё, что ты знаешь. Если он новичок, у него может быть больше шансов найти твоего отца. Посадить его за решётку навсегда.

Гнев в его голосе заставил меня сжаться изнутри.

Матео не знал всей правды. Меня не удивляло, что он был зол из-за того, что отец сделал с Лайлой. Меня это тоже расстраивало.

Отец не был невиновен. Но и виновным он тоже не был.

Лайла прочистила горло и подошла ко мне. Она улыбнулась своему брату, позволила ему поцеловать её в щёку, а затем повернулась ко мне. Между нами пролетел молчаливый обмен взглядами.

Если я решила быть с Матео, если он останется в моей жизни, мои секреты не смогут оставаться скрытыми вечно.

Хочу я того или нет, но однажды мне придётся рассказать ему правду.

Мне придётся открыть эту коробку.

24. ВЕРА

Чувство вины навалилось на меня тяжёлой глыбой, пока я на цыпочках выходила из спальни Матео. Он крепко спал, его волосы, как всегда по утрам, были в беспорядке. Я тихо закрыла дверь и застыла, затаив дыхание, прислушиваясь к любому звуку.

По утрам, когда я вставала первой, я старалась быть тихой, но не полностью бесшумной. Матео никогда не просыпался, пока я варила кофе или готовила завтрак, если Алли была голодна. Но сегодня мне просто не повезёт, если он вдруг проснётся раньше.

В доме стояла тишина, за дверью не доносилось ни звука, поэтому я аккуратно отступила назад и направилась в комнату Алли, заглянув туда, чтобы убедиться, что она тоже крепко спит.

Её волосы, как и у её отца, представляли собой дикий водопад мягких коричневых волн. Губы были поджаты, а ресницы отбрасывали идеальные тени в форме полумесяца на гладкие щёки.

Я буду скучать по ней этим утром. Мне будет не хватать нашего времени наедине, пока Матео ещё спит. Но то, что мне нужно сделать сегодня, терпеть не могло.

На цыпочках я пробралась к входной двери и, закрыв её с тихим щелчком, вышла. Держа ключи в руках, я быстро пересекла крыльцо, стараясь не издать ни звука на скрипящих досках. Когда добралась до последней ступени, прыгнула на землю и босиком побежала к машине.

Утренние робины чирикали, приветствуя рассвет. Холодок пробежал по моему позвоночнику, когда я залезла в машину и завела двигатель. Глаза были прикованы к дому, я молилась, чтобы дверь не распахнулась, пока я отъезжала задним ходом.

Я выдохнула только спустя полмили. Ком в желудке становился всё тяжелее с каждой минутой. Боже, Матео будет в бешенстве. Моё тихое ворчание заполнило салон машины.

Мы не обсуждали агента Свенсона прошлым вечером. Когда я приехала в дом после работы, Алли устроила истерику из-за купания, и я помогла Матео уложить её спать. А когда она заснула, наши рты были заняты совсем не разговорами.

Но я лишь откладывала неизбежное.

Матео нужно будет узнать правду о папе. Только... не сейчас.

Даже Вэнс согласился с тем, что теперь, когда в Куинси работает ФБР, мы должны быть осторожны в том, чем и как делиться. Вчера он зашёл в кафе через пять минут после того, как Матео ушёл. К счастью, был спокойный день, и мы смогли сесть и обсудить визит Свенсона.

У Вэнса была теория, что Свенсон – молодой, самоуверенный агент, который пытается проявить себя. Что может произвести лучшее впечатление на начальство, чем раскрытие старого дела, которое вызовет широкий резонанс в СМИ?

Я уже достаточно мелькала в заголовках, чтобы хватило на всю жизнь. В Куинси я была просто Верой. Я не была той самой девушкой, которая пережила ту ночь.

Свенсону придётся найти новое дело для раскрытия, потому что я отказывалась снова попадать в новости. Он ничего не найдёт в Монтане. Я об этом позабочусь.

Первые лучи солнца прокрались за горизонт гор, пока я выезжала с ранчо. К тому времени, как я добралась до города, небо превратилось в калейдоскоп синих и золотых оттенков. Это было любимое время суток моего отца. Он всегда предпочитал рассвет закату. Говорил, что нет ничего более обнадёживающего, чем свет зари, символизирующий новый день и возможность оставить позади ошибки вчерашнего.

Но никакого «оставить позади» не существовало, особенно для отца. Он навсегда останется связанным со своими грехами. Заключённый в тюрьме старых ужасов.

Возможно, то же самое было и со мной. Может быть, это никогда не пройдет.

Может быть, мы оба этого заслуживали.

Когда шоссе сменилось на Мэйн-стрит, я сбросила скорость почти до полной остановки, медленно подъезжая к отелю «Элоиза». Этот отель величественно возвышался как центральная достопримечательность и самое высокое здание в центре Куинси. Большинство окон было тёмными – гости всё ещё уютно спали в тёплых, мягких кроватях.

Но в нескольких номерах за закрытыми шторами сиял золотистый свет, включая угловой номер на третьем этаже.

Номер агента Свенсона.

Вчера Лайла пошла в отель, чтобы навестить Элоизу. Пока она была там, ей удалось выяснить, какой номер занимает Свенсон.

Ранняя пташка. Часы на приборной панели показывали, что еще нет пяти.

Я объехала отель сзади, к парковке. Машина Свенсона – простой чёрный внедорожник с вашингтонскими номерами – стояла во втором ряду. На лобовом стекле осела роса. Лайла также узнала марку, модель и номер автомобиля у Элоизы.

Хорошо. Он всё ещё был в отеле.

Пока утро шло по плану.

В то время как Матео крепко спал прошлой ночью, я лежала, глядя в тёмный потолок, не в силах отключить мысли. Я слишком много лет жила под облаком паранойи. Паранойи отца. Своей собственной. Мои иррациональные страхи достигли пика примерно в два часа ночи.

Я убедила себя, что Свенсон мог находиться снаружи, следя за домом и ожидая, что я выведу его на отца. Поэтому решила: прежде чем отправляться в горы, нужно удостовериться, что за мной не следят.

Вэнс говорил, что есть небольшой риск того, что Свенсон получил ордер на доступ к моей истории звонков. Что он мог установить слежку за моим местоположением и знать о моих походах. Может быть, даже подслушивающее устройство в машине. Но Вэнс также сказал, что для таких крайних мер у Свенсона вряд ли хватит оснований.

Да, мой отец – беглец. Но у ФБР есть дела поважнее.

Так что, если только Свенсон не следил за мной физически, вероятность того, что он узнает, куда я направляюсь, была невелика.

Облегчение пришло вместе с долгим выдохом, и я снова повернула машину на Мэйн-стрит, оставляя Куинси в зеркале заднего вида. Я поехала по знакомым дорогам через сельскую местность в сторону Соболиной вершины. Припарковавшись там, где оставляла машину последние несколько недель, я достала рюкзак из багажника, закрепила его на плечах и начала подъём.

Земля была покрыта слоем инея. Деревья ещё несколько часов не позволят солнечному свету согреть лесной полог. Мой выдох превращался в белые облака, клубящиеся позади, и хотя было прохладно, мышцы постепенно разогревались. Пот выступил у висков.

Я шла по тропе около мили, прежде чем свернуть в сторону, куда отправилась в прошлую субботу. В тот день, когда, как мне показалось, я увидела отца.

Он здесь? Именно поэтому Свенсон приехал в Монтану? Возможно, кто-то из туристов заметил отца? Может, он спустился в город за чем-то важным, вроде медицинских принадлежностей, и кто-то узнал его рыжие волосы и лицо.

С таким шрамом длиной в пятнадцать сантиметров, тянущимся от глаза до подбородка, затеряться отцу было нелегко.

Он заработал этот шрам, можно сказать, из-за автокатастрофы. Ему было чуть за двадцать, он вышел на пробежку и наткнулся на мальчишку, который играл в баскетбол у себя во дворе. Мяч выкатился на дорогу как раз в тот момент, когда проезжала машина. Отец увидел, как мальчик побежал за мячом, не замечая опасности. И тогда он бросился на помощь, оттолкнул мальчишку и сам принял удар.

Я горжусь этим шрамом. Даже если весь мир считает моего отца злодеем, даже если этот шрам только усиливает это заблуждение, для меня он – герой. Для того мальчика, которого он спас. И для меня.

Сойдя с тропы, идти стало сложнее. Мне приходилось пробираться через камни и ветки, обходить кусты и деревья. Отец научил меня скрывать следы. Когда мы были вместе, я перепрыгивала грязные участки, ходила по опавшим иголкам, а не по земле.

Но сегодня я не думала о том, чтобы скрыть следы. Сегодня для меня важна была скорость, поэтому я выбирала самые простые пути через подлесок.

Ещё час пути, и мои ноги начали ныть, лёгкие горели. Но я продолжала упорно двигаться вперёд, пока не добралась до места, где была в субботу.

Я сделала паузу, чтобы отдышаться, достала из рюкзака бутылку воды и сделала пару глотков. Затем сложила ладони у рта и издала пронзительный свист.

Как и всегда, ответом была тишина.

Мои плечи опустились. Чёрт.

Конечно, его здесь не было. Было еще рано. Наверняка он всё ещё где-то в лагере. А если он действительно прячется от меня, то вряд ли остался бы в этом районе. Но я всё равно должна была попробовать. Это место подходило для начала поисков так же хорошо, как и любое другое.

Я достала из рюкзака складной нож и на этот раз открыла его аккуратнее. Нашла рядом дерево, готовая вырезать на коре то, что не сделала в субботу: свои инициалы и сегодняшнюю дату. Но стоило мне снять небольшой кусок коры, как я замерла.

Что, если сюда придёт Свенсон? Он явно не выглядел как человек, любящий походы, с его идеально выглаженной одеждой и начищенными туфлями, но мог меня удивить. Найти мои следы – одно дело. Это легко можно объяснить обычной прогулкой.

Но намеренная метка? Мне не нужно, чтобы он наткнулся на вырезанную надпись и решил задержаться в Монтане ещё надолго.

Я закрыла нож и убрала его обратно в рюкзак. На всякий случай свистнула ещё раз.

– Ты здесь?

Мой разум знал ответ, хотя сердце отказывалось в это верить.

Глупые поиски глупой девчонки. Почему я не могу отпустить это? Почему не могу просто остановиться?

Часть меня хотела продолжать идти дальше, искать. День только начался, и я могла бы успеть пройти ещё несколько миль, прежде чем нужно будет возвращаться.

Но другая часть меня так устала. Так сильно устала от этих гор. Я могла бы остаться здесь одна. А могла бы вернуться в домик и провести день с Матео и Алли.

Я свистнула.

Тишина.

Я просто хотела домой.

Вздохнув, я повернулась, готовая идти обратно к тропе. Но, сделав первый шаг, услышала что-то необычное. Звук, который не был порождён лесом.

Едва уловимый свист. Настолько тихий, что мог оказаться игрой ветра.

Но моё сердце остановилось, всё тело замерло, и я прислушалась.

Тишина.

Наверное, это был просто ветер. Или странная птица. Но на всякий случай я сложила ладони у рта и свистнула ещё раз, изо всех сил, так громко, как могла.

Пульс стучал так громко в ушах, что я едва расслышала ответ. Но он был. Где-то вдали – свист, такой же, как мой.

– О Боже. Папа! – я едва не споткнулась на следующем шаге, но удержала равновесие. А потом побежала. Не вверх по склону и не дальше в глубь леса, а туда, откуда пришла, к тропе. Может, он заметил мои следы на морозной земле. Может, пошёл по ним и теперь спешил мне навстречу.

Я снова свистнула, рюкзак подпрыгивал на плечах, пока я торопилась, наполовину бегом, наполовину быстрым шагом.

Ответный свист становился громче. Чётче. Мы оба двигались в правильном направлении, навстречу друг другу.

Он был здесь. Он должен был быть здесь. Он жив, и он идёт ко мне.

– Папа! – я обогнула дерево, перепрыгнула через торчащий корень и остановилась, чтобы прислушаться, тяжело дыша.

Свист. Он был близко.

Я оглядела деревья, заглядывая за ветки и кусты. Когда звук раздался снова, я повернула направо. Мои ботинки стучали по земле и иголкам, пот стекал по спине, но я двигалась быстрее. Сильнее. Пока свист не стал настолько громким, что он точно был рядом.

Я обогнула участок густого кустарника и, наконец, увидела того, кто откликнулся на мой зов.

Моё сердце остановилось.

Матео, голубые глаза которого пылали яростью, стоял, скрестив руки на груди.

– Какого чёрта здесь происходит, Вера?