Текст книги "Поместье Кларенс (ЛП)"
Автор книги: Перри Девни
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 31 страниц)
– Ты ведь не рассказал Айви о нас, не так ли? – спросила Кассия.
– Разве это не то, чего ты хотела?
– Да. – Нет. Мысль о том, что это его тайна, задела за живое. Лишило ее энергии.
После долгих месяцев секретов она теряла силы держать их взаперти за железной решеткой, которая трещала по швам. Добавление еще одного просто могло привести к тому, что все они выплеснутся наружу.
– Что случилось с Айви? – спросила она.
– Драма, – пробормотал он. – Какая-то ссора с папой из-за работы, которую она хотела получить, а он позаботился о том, чтобы этого никогда не случилось. Мне жаль, что ее День благодарения был испорчен, но в то же время и нет. Она знала, что получит, когда отправилась туда. Мама и папа почти забыли, что их сын в больнице. Пока Зейн лежит в постели, они устроили чертову вечеринку с ужином
– Мне жаль.
Он отмахнулся от нее.
– Не надо меня жалеть. Я не ходил.
Значит, он тоже пропустил свой День благодарения?
– Франсэс приготовила целый обед. В холодильнике полно еды.
– Нет, я поел. Я отнес ужин Зейну.
– Это было мило с твоей стороны. – Ее сердце растаяло. Будучи единственным ребенком в семье, Кассия могла только мечтать о такой преданности. Непоколебимая любовь брата. – Ты хочешь остаться ненадолго?
– Не могу. – Эдвин наклонился вперед, уперев руки в бедра. Она никогда не видела его таким, измученным и отстраненным.
Она сделала шаг, готовая заключить его в объятия, но он в мгновение ока встал.
– Скоро увидимся, хорошо?
– О. – Она моргнула, когда он прошел мимо нее, даже не взглянув. – Э-э, конечно. – Когда?
Она не позволила себе спросить. Это было то, о чем она не смогла бы спросить и Джоша. Он бы назвал ее прилипчивой. Поэтому она проглотила вопрос, когда Эдвин вышел за дверь, не сказав больше ни слова.
Кассия стояла неподвижно, едва дыша, ожидая, пока звук открывающейся и закрывающейся входной двери не донесся наверх. Затем она побрела к своей кровати, плюхнулась на ее край и потерла, болезненно сжавшуюся грудь.
Он использовал ее, когда это было удобно. И расстался с ней.
Слова Майкла промелькнули у нее в голове. Он предупредил ее, чтобы она была осторожна, что Эдвин оставил его кузину с разбитым сердцем. Но слушала ли Кассия? Нет.
– И не собираюсь начинать сейчас. – Она расправила плечи и села прямо.
Беспокоиться было не о чем. У Эдвина много чего произошло, и после изнурительных десяти дней ему позволительно быть в плохом настроении.
Он ведь пришел сюда, не так ли? Он держал ее. Сказал ей, что скучает по запаху ее волос.
– Все в порядке, – сказала она себе. Все было прекрасно.
За исключением того, что у нее было неприятное ощущение в животе, и это не имело никакого отношения к еде Франсэс.
Глава 35
– Ты больна? – прошипела Джоанна Мальдонадо.
Элора повернулась лицом к матери, их стулья стояли бок о бок за обеденным столом.
– Нет.
Мама наклонилась еще ниже, понизив голос почти до шепота.
– Ты беременна?
– Нет. – Элора закатила глаза. Хотя, если бы она была беременна, то, по крайней мере, сказала бы отцу.
– Тогда сядь прямо и перестань гонять еду по тарелке. Скрежет твоей вилки действует мне на нервы.
Сука. Элора провела вилкой по фарфору, затем еще раз для пущей убедительности. Затем она вздернула подбородок, бросая вызов матери.
Она всегда ненавидела эти большие семейные сборища.
Сидя во главе изысканно сервированного стола в честь Дня благодарения, папа ел свою индейку, хотя было удивительно, что он мог что-то проглотить сквозь стиснутые челюсти. Он только что закончил спорить с дядей Элоры – маминым братом – по политическому вопросу, и теперь они оба больше не разговаривали. Это случалось каждый год.
Лукас угрюмо сидел, ссутулившись, на своем стуле рядом с их кузиной. Она была законченной соплячкой, которая пятнадцать минут дразнила его из-за прически, пока, наконец, Элоре это не надоело, и она не велела ей заткнуться.
Она была достаточно молода, чтобы находить Элору пугающей, но через несколько лет это изменится.
Ее бабушка и дедушка тоже были здесь сегодня вечером. К сожалению, это были не родители ее отца, с которыми ей действительно было приятно видеться. Нет, это были родители ее матери, и вместе они излучали столько ледяного безразличия по отношению к своим детям и внукам, что можно было заморозить реку Гудзон.
У Элоры не было аппетита ни к этой шараде, ни к этому ужину. Она уже несколько недель не чувствовала голода. Еда потеряла свой вкус. Единственная причина, по которой она ела, заключалась в том, чтобы подпитывать свое тело и разум перед учебой. Поскольку ее личная жизнь была в руинах, колледж стал центром ее внимания.
Она с головой ушла в занятия с того самого дня, как выползла – в буквальном смысле – из лифта в больнице.
За последние десять дней она переставала думать о Зейне, о его Мире, только тогда, когда углублялась в учебник или исследовательский проект. Спасение в форме учебы. Возможно, Кассия что-то заподозрила, учитывая бесконечные часы, которые ее соседка проводила за учебой.
Но сегодня вечером отсрочки не было. Спасения не было. У нее не было ничего, что могло бы занять ее мысли или привлечь ее внимание.
Была ли Мира с Зейном сегодня вечером в больнице? Принесла ли она ему ужин на День благодарения?
Элора попросила Айви перестать сообщать ей последние новости о Зейне. Ей было слишком больно. Но Айви проигнорировала просьбу Элоры и продолжала делать это каждый день.
Никогда в жизни Элора не была так благодарна Айви за ее упрямство.
Он быстро выздоравливал. Врачи были поражены улучшением состояния Зейна за последнюю неделю, и, если все будет продолжаться в том же духе, он может отправиться домой уже на следующей неделе.
Самой страшной травмой было внутреннее кровотечение, вызванное столкновением. Хирургическое вмешательство устранило кровоизлияние, но его органам требовалось время, чтобы полностью восстановиться. У него были сломаны нога, рука и три ребра, одно из которых пробило легкое.
Зейн двигался, но ему требовались костыли. И как только он вернется домой, ему, скорее всего, понадобится некоторая помощь. Будет ли Мира там, чтобы помочь? Отвезет ли она его домой и приготовит ли ему еду? Будет ли она выполнять его поручения и заедет в «Измену», чтобы забрать его ноутбук? Станет ли она стирать его белье и выносить мусор?
Элора должна была быть тем человеком, который будет сидеть у его постели последние десять дней.
Дело только в том, что он отпустил ее. У него была Мира.
И все потому, что Элора была трусихой. Она позволила своим страхам увести себя прочь. Она позволила извращенным интрижкам их родителей затуманить ее рассудок. Она убедила себя, что однажды станет своей матерью. И после того, как это случится, Зейн уйдет.
Она позволила двум секретам, изложенным в двух письмах, поглотить ее жизнь.
Их брат.
Она взглянула на Лукаса и слегка улыбнулась, когда он посмотрел на нее в ответ. Вместе они молча переживут этот ужин, и как только с десертом будет покончено, они удалятся в его комнату, чтобы поиграть в видеоигры или посмотреть фильм.
Он позвонил ей сегодня утром, чтобы спросить, не останется ли она у него на ночь. Ее тетя, дядя и кузина остановились в гостевом крыле, как и каждый День благодарения. Не оставляй меня наедине с ними. Отчаяние в его голосе заставило ее принять решение, и она появилась за час до ужина с дорожной сумкой.
– Элора, как «Астон»? – спросила ее тетя.
– Хорошо.
– Ты все еще планируешь окончить колледж этой весной?
– Да.
– Но у нее нет парня, – сказала ее кузина с легкой ухмылкой.
– Нет.
– Ты можешь дать что-нибудь, кроме односложных ответов? – зарычал ее дядя.
Хрен.
Этот односложный ответ она оставила при себе.
Почему она сидела здесь? Она ненавидела этот стол. В этой семье она ненавидела всех, кроме папы и Лукаса. Она ненавидела индейку. От нее у нее болел живот, и так было с тех пор, как она была девочкой, но ее мать ни разу не просила шеф-повара приготовить что-нибудь другое.
Элоре надоело быть трусихой. Она потеряла Зейна из-за своих страхов. Она потеряла Зейна, потому что пряталась за пустым выражением лица и скрытыми чувствами.
Никогда больше.
Она больше не будет трусихой.
Элора оттолкнулась от стола и встала, ожидая, когда все взгляды будут направлены в ее сторону, чтобы заговорить.
– Вы ядовитые. За исключением папы и Лукаса, вы все просто яд. Извините меня, но я предпочла бы провести свое время в одиночестве, а не с вами. Счастливого, блять, Дня благодарения.
Вздохи последовали за ней, когда она покидала столовую.
С учащенным пульсом она направилась в комнату для гостей – ее детскую спальню, которую мать переделала через неделю после того, как Элора переехала в Поместье Кларенсов. Боже, это было так приятно. Конечно, потом она выслушает нотации от своей матери, но Элора не могла найти в себе сил беспокоиться. Больше нет. Поэтому с улыбкой, играющей на ее губах, она плюхнулась на край кровати.
Пять ударов сердца – столько времени прошло, прежде чем дверь приоткрылась, и папа просунул голову внутрь.
– Не бросай в меня ничем.
Ее улыбка стала шире.
– Ты в безопасности.
Он вошел в комнату, занял место рядом с ней и обнял ее за плечи.
– Привет.
– Привет. – Она положила голову ему на плечо. – Прости.
Она извинялась не за то, что сказала. Она извинялась, потому что на него ляжет основная тяжесть маминого неодобрения.
– Не стоит. – Он крепче прижал ее к себе.
– Спасибо тебе за цветы. – Вчера он прислал ей свежий букет. Красивые персиковые и оранжевые розы в сочетании с зеленью и золотистой краспедией. Ваза напомнила ей фейерверк, взрыв красок.
– Не за что. – Он крепче прижал ее к себе.
В течение нескольких месяцев она отдалялась от своего отца. Все это время он давал ей пространство. Но цветы и записки с надписью: «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ», написанные заглавными буквами, никогда не прекращались.
– Готова, наконец, рассказать мне, что тебя беспокоит, кнопка?
– Нет, – призналась она. – Но скоро.
Скоро она расскажет ему о Лукасе. Скоро она расскажет ему о себе. Скоро она уничтожит его мир. Но не сегодня. Ещё нет. Потому что она не хотела лишаться его объятий.
Она не была готова потерять своего отца.
Слезы защипали ей глаза. Месяцами она боролась с этими секретами, и все же каждый раз, когда она думала о том, чтобы сказать правду, она убеждала себя подождать. Пока нет.
Возможно никогда?
– Я люблю тебя, папа.
– Оу. Давненько я этого не слышал. – Он наклонился, чтобы поцеловать ее в макушку. – Я тоже тебя люблю.
Элора говорила это недостаточно часто.
Кровь – это просто кровь.
Слова Зейна всплыли у нее в голове, и вместе с ними что-то щелкнуло, чего раньше не было. Все это время она хотела, чтобы он был ее папой. Так им он и был.
Лоуренс Мальдонадо был ее папой.
Он был тем мужчиной, который научил ее ездить на велосипеде. Мужчиной, который в детстве читал ей сказки на ночь. Мужчиной, который позволил Элоре поплакать у себя на плече, когда Джон Титан назвал ее шлюхой на баскетбольном матче старшей школы «Астона».
Он был ее папой.
И она собиралась бороться, чтобы удержать его.
Даже после того, как она расскажет ему о маминых похождениях, она не отпустит его. Она потеряла Зейна, потому что не боролась. Она была слишком занята, стоя в крепости, построенной на иррациональных, незрелых страхах.
Элора больше не совершит такой ошибки.
Напряжение и стресс, накопившиеся за несколько месяцев, освободили ее грудь, и когда она вдохнула, ее легкие впервые за несколько недель были полны. Она прижалась к нему, закрыв глаза и сделав еще один вдох.
Черт, как же приятно было дышать.
Папа не задавал вопросов. Он не вступал в разговор. Он просто обнимал ее, с каждым мгновением доказывая, что знает, в чем она нуждается. Потому что он был ее папой.
– Можно мне войти? – спросил Лукас приглушенным голосом из-за закрытой двери.
– Нет, – поддразнил папа, в то же время Элора сказала:
– Уходи.
Лукас распахнул дверь, окинув их обоих равнодушным взглядом.
– Вы оставили меня одного там с ними.
Папа усмехнулся и похлопал по месту с другой стороны от себя.
– Мы прячемся.
Ее брат закрыл дверь и подошел, чтобы посидеть с ними, но с его появлением тишина была нарушена. Тринадцатилетние мальчики, особенно этот, не были известны тем, что могли сидеть спокойно.
– Что будем делать?
– Посмотрим фильм? – предложила Элора, зная, что он предпочел бы именно это.
– Хорошо. – Лукас пожал плечами и встал. – Я выбираю.
Элора кивнула, глядя на папин профиль.
– Хочешь посмотреть с нами?
– Нет, вы, дети, смотрите. Я лучше пойду к остальным. – Он еще раз поцеловал ее в макушку, затем встал, взъерошив волосы Лукаса, прежде чем выйти из комнаты.
– Иди, – сказала она. – Я собираюсь переодеться в пижаму. Ты хочешь посмотреть в медиа-зале или в своей комнате?
– В своей комнате. Определенно.
Где была дверь и замок, чтобы не впускать их кузину.
– Скоро буду, – сказала она.
Лукас ухмыльнулся, его голубые глаза сверкнули, когда он выбежал из комнаты, более взволнованный, чем она видела его за весь вечер.
Он был ее братом. Как отец был ее папой.
Элора будет бороться за них обоих.
Она подошла к шкафу и достала из своей дорожной сумки пару леггинсов и толстовку Зейна. Затем она почистила зубы и смыла косметику с лица, бросив туфли на каблуках и черное платье, в которых была на ужине, в кучу на пол.
Но прежде чем удалиться в спальню Лукаса, она разблокировала свой телефон, перейдя к своей любимой фотографии. За последние десять дней она смотрела на эту фотографию бесчисленное количество раз.
Зейн спал на диване в своем коттедже на Мартас-Винъярд. Его волосы были в беспорядке. Его рот был приоткрыт, а челюсть заросла щетиной. Она даже могла слышать его храп.
Элора сделала этот снимок не потому, что он был красив и умиротворен. А из-за его руки. Прежде чем заснуть, он протянул руку туда, где она сидела у его ног и читала книгу.
Он протянул руку ладонью вверх, как будто ожидал, что она возьмет ее.
Она этого не сделала.
Но он все равно держал руку открытой, даже когда спал.
Ей следовало взять его за руку.
Желание написать ему было настолько непреодолимым, что она бросила телефон на кровать, подальше от своей досягаемости.
У него была невеста, которая написала ему поздравление с Днем благодарения. Или просто сказала ему это в лицо.
Элора провела руками по волосам, слишком сильно потянув за корни. Учитывая, сколько раз она делала это в последнее время, чудо, что у нее вообще остались волосы.
Она повернулась, готовая сбежать из этой спальни, когда ее телефон звякнул на матрасе. У нее перехватило дыхание.
Это был он?
Искушение – иллюзия – было могущественным врагом, и она сдалась, бросившись на матрас и схватив свой телефон.
Только вот сообщение было не от Зейна.
– У него есть Мира, – напомнила она себе.
Он называл ее Мир? Милым прозвищем, как когда он сократил Элору до Эл? Ее желудок скрутило. Она бы заболела, если бы продолжила думать о нем. О них. Поэтому она покачала головой, сосредоточившись на уведомлении по электронной почте.
Имя Сэла Теста выделялось жирным шрифтом в верхней части ее почтового ящика.
Элора не забыла последнее электронное письмо, которое отправила ему в октябре, хотя и пыталась. Очень сильно пыталась.
В течение нескольких недель она не слышала ни слова от своего детектива, и часть ее желала, чтобы он тоже забыл о ней. Очевидно, нет.
Ее палец завис над электронным письмом. Может быть, ему это не удалось. Потому что, если он потерпел неудачу, тогда не было бы никаких ответов, которые можно было бы найти. Она могла бы забыть о раскрытии правды и похоронить все секреты.
Вот только, когда она открыла сообщение, ее надежды рухнули.
Я хотел бы назначить встречу, чтобы обсудить то, что нашел.
– Черт. – Элора стиснула зубы.
Когда Сэл предложил найти ее биологического отца, она дала ему свое согласие, потому что в глубине души подозревала, что ее мать лгала. Что ее отец на самом деле не умер.
Вместо ответа она нажала на иконку, чтобы позвонить Сэлу, и, прижимая телефон к уху, ждала, когда он ответит.
– Вы получили мое электронное письмо?
– Получила. – Она прошлась по комнате. – Я не могу встретиться сегодня вечером, но я не хочу ждать. Отправьте мне информацию по электронной почте.
– Я бы предпочел вручить вам отчет лично. – Чтобы сразу получить оплату.
– Электронная почта, – настаивала она. – Я пришлю к вам курьера с вашей оплатой утром.
Он вздохнул.
– Сейчас отправлю.
Она закончила разговор, сжимая телефон так крепко, что побелели костяшки пальцев. Она расхаживала взад-вперед. Снова и снова, пока звук входящего сообщения не достиг ее ушей.
Ее пальцы не могли двигаться достаточно быстро, чтобы открыть вложение.
Первая страница была заполнена общей информацией. Имя. Рост. Вес. Возраст. Дата рождения. Адрес. Номер телефона. Род занятий.
Все детали, связанные с человеком, который был очень, очень живым.
– Я ненавижу ее, – кипела Элора.
Конечно, ее мать солгала. Ее биологический отец был жив и, согласно роду занятий, получал доход в…
Подождите.
Университете «Астон».
Она пролистала страницу вниз, остановившись на серии фотографий. Одна была сделана крупным планом, лицо мужчины, его непринужденная улыбка идеально запечатлелись в кадре.
Сердце Элоры упало.
Она знала это лицо. Она видела, как он прогуливался по кампусу «Астона».
Он был деканом по работе со студентами.
Генри Нилсон.
Глава 36
Свет от ноутбука Айви был единственным источником света в ее кабинете. Каждый раз, когда она нажимала на сенсорную панель, ее руки приобретали синий оттенок.
Твое место в тюрьме.
Последняя строка электронного письма на экране была такой же, как и две предыдущие. Повторяющиеся, но от этого не менее впечатляющие.
Может быть, Айви действительно было место в тюрьме. Может быть, ее следовало бы запереть за решеткой, где она никому не смогла бы причинить вреда.
Рядом с ней стояла полупустая бутылка каберне. Рядом с ней лежала белая таблетка, которую она украла из сумочки своей матери.
Айви не приняла ее в больнице. Но и в унитаз не спустила. Вместо этого она хранила таблетку в ящике стола. Сегодня вечером она сама собой вернулась к ней в руку.
Она снова наполнила свой бокал вином, сделала большой глоток, затем открыла следующее электронное письмо, просматривая оскорбления.
Ты сука. Ты украла моего сына. Гнить тебе в аду.
Это сообщение было особенно неприятным, поэтому она перешла к следующему. И такому же болезненному.
Прошло много времени, с Хэллоуина и инцидента с Купером Кеннеди, с тех пор как Айви ушла в запой, перечитывая электронные письма. Сегодня вечером слова роились в ее голове. Тысяча шершней, каждый из которых больно жалил.
Почему она не могла удалить их? Почему она продолжала читать новые сообщения, которые присылались раз в неделю? Все, что ей нужно было сделать, это нажать на значок блокировки. Одно легкое касание ее пальца, и все закончится. Удалить виртуальную папку, и боль прекратится.
Только вот ни черта не прекратиться. Этому не было конца.
Потому что боль не имела никакого отношения к электронным письмам. Боль не проходила, что бы Айви ни читала в темноте ночи, поэтому она перешла к следующему электронному письму, затем к следующему.
Несколько злобных слов от женщины на другом конце города были ничем по сравнению с отвращением к себе и чувством вины, которые Айви заперла внутри.
Еще одно электронное письмо, и она отправится спать. Еще одно электронное письмо, и она заснет. Надеясь, что это поможет ей забыть о сегодняшнем ужасном ужине в честь Дня благодарения и о катастрофе, постигшей ее семью.
Но сначала еще одно электронное письмо.
Она сделала глоток вина, затем нажала на следующее электронное письмо. Она успела прочитать половину, когда на ее телефоне зазвенело сообщение.
Это Тейт? Пожалуйста, пусть это будет Тейт.
Она не получала от него вестей уже десять дней. Ни разу с тех пор, как она отослала его в больнице.
Я дам тебе сегодняшний день. Но мы еще не закончили. И мы обсудим это.
Как много нужно было обсудить.
Айви могла винить только себя. Она сильно надавила. Но, как бы глупо это ни было, она надеялась, что он окажется достаточно сильным, чтобы выдержать это. Что, как бы сильно она ни толкала, он не сдвинется с места.
Когда она открыла свой телефон, ее сердце упало. Сообщение от Майкла.
Не Тейт Леджер. Черт.
Она не могла винить его. Такой мужчина мог бы заполучить любую женщину, какую пожелает. Зачем связываться с такой девушкой, как Айви? Испорченной. Эгоистичной. И, учитывая ее одержимость этими электронными письмами, очевидно, мазохистской.
Ты дома?
Она напечатала свой ответ на сообщение Майкла.
Да
Тогда открой свою дверь
Год назад, черт возьми, два месяца назад это привело бы Айви в восторг. Вот только Майкл потерял свою привлекательность. Его очарование потускнело по сравнению с темноволосым мужчиной, который покорил ее сердце.
Вздохнув, она закрыла свою электронную почту и встала, направляясь вниз, чтобы открыть дверь.
– Привет.
– Привет. – Он грустно улыбнулся ей. – Ты в спешке ушла с ужина.
Она пожала плечами, когда он вошел внутрь.
Бамфорды были сегодня вечером на вечеринке в честь Дня благодарения у ее родителей. Отец Майкла и ее отец, вероятно, заперлись в папином кабинете, пили виски и хвастались сексуальными наклонностями своей последней любовницы. Их матери, скорее всего, обменивались таблетками и обсуждали свои последние посещения медицинского центра.
– Поссорилась со своим отцом? – спросил он.
– Да. Ты слышал?
– Довольно сложно было этого не сделать.
Она поморщилась. Чертовски здорово.
Итак, вся званая вечеринка слышала, как она назвала своего отца мудаком-манипулятором. Не то чтобы это была неправда. Вот только слишком много лет ее учили – мать и ее собственный опыт, – что всякий раз, когда ты выводишь Дэвида Кларенса из себя, он отвечает тем же.
Завтра она ожидала увидеть в своем почтовом ящике электронное письмо другого типа. Сообщение от ее отца, напоминающее ей вести себя прилично. Напоминающее ей о том, что было поставлено на карту.
Поместье Кларенсов.
Она оглядела фойе, чувствуя комок в горле. Может быть, ей стоит начать прощаться с этим местом прямо сейчас.
– Я обречена.
– Или… тебе нужно просто извиниться перед своим отцом. Пресмыкаться. Загладить свою вину.
– Я не смогу извиниться. – Она покачала головой. – Он зашел слишком далеко.
Сегодня вечером, после ужина из пяти блюд, отец отвел ее в сторону для лекции, которая закончилась тем, что она выбежала за дверь.
После того как он расстроил ее карьерные планы в Смитсоновском институте, Айви решила попробовать зайти с другой стороны. Вместо того чтобы идти работать в его компанию, она решила, что продолжит учиться. В конце концов, у большинства ученых-историков за плечами были годы высшего образования, прежде чем они начинали работать или становились профессорами.
В прошлом месяце Айви потратила часть своего свободного времени на изучение магистерских программ в «Астоне». Она поговорила со своими любимыми профессорами и, получив их восторженную поддержку, подала заявление.
Каким-то образом папа пронюхал об этом. Очевидно, Айви недооценила его интерес к ее будущему.
Сегодня вечером он сказал ей, что если она поступит на любую магистерскую программу, кроме МДА (прим. ред.: МДА – Магистр Делового Администрирования), то может попрощаться с поместьем.
– Я не хочу такой жизни, какой он хочет для меня, – призналась она.
Майкл шагнул ближе, заключая ее в объятия.
– Это всего лишь работа, Айви. Неужели работать на него действительно так плохо?
Да.
Она не ожидала, что Майкл поймет. По правде говоря, Эдвин тоже не понимал. Каждый из них был готов работать на своих отцов. Каждый из них был готов потратить время на то, чтобы получить то, что ждало его за ближайшим горизонтом.
Наследие.
И Майкл, и Эдвин были готовы унаследовать империи своих отцов.
Для Айви же годы корпоративного однообразия стали бы пыткой. Эдвин бы не зачах под тяжестью совещаний, электронных таблиц, финансовых прогнозов и стресса, связанного с тем, что он женщина в мире мужчин.
– Я думаю… – Ее тело прижалось к телу Майкла. Она расслабилась в его объятиях не потому, что жаждала его объятий, а потому, что сегодня вечером они были единственными доступными. Это, и она была пьяна. – Я думаю, что сдамся.
– Это не будет длиться вечно. Кроме того, в конечном итоге тебе это может понравиться.
Майкл неправильно понял ее. Она не собиралась отказываться от получения степени магистра или работы в музее. Она отказывалась от этого дома.
У Айви не было ни единого шанса переубедить отца, поэтому она попрощается с поместьем. Она расстанется с Франсэс и Джеффом. Она расстанется с домом.
Но не сейчас.
Не сегодня.
Она поиграет в папину игру еще один семестр, а после выпуска пошлет его к черту. Может быть, Зейн поделится несколькими советами о том, как это сделать.
Чувство вины, скользкое и густое, как ил, заползло ей под кожу. Ей следовало съездить в больницу сегодня вечером. Ей следовало встретиться лицом к лицу со своими собственными страхами и поужинать со своими братьями.
Вместо этого она не только поссорилась с папой, но и накричала на Эдвина.
Эдвин возвращался домой из больницы, когда она позвонила ему, кипя от злости. И вместо того, чтобы просто высказаться об их отце, она зашла слишком далеко. Она обвинила его в ссоре, потому что его не было на ужине, чтобы выступить в роли буфера.
Это была полная чушь. Они оба это знали.
Эдвин повесил трубку, но вместо того, чтобы поехать домой и подождать, пока Айви извинится – она сделала бы это утром, – он приехал в поместье. Он въехал в ворота всего через несколько секунд после того, как она набрала код, чтобы открыть их.
Ее брат не был скор на гнев, но в последнее время он был раздражителен, в основном из-за ситуации с Зейном. Их спор в фойе, возможно, продолжался бы целый час, если бы Айви не поймала Кассию за подслушиванием.
Айви выпрямилась, высвобождаясь из объятий Майкла.
– Твоя подруга Кассия вывела меня из себя сегодня вечером.
– Ты узнала о ней и своем брате?
– Я… – Колесики в ее голове со скрежетом остановились. – Что?
Майкл выгнул бровь.
– Ты не знала?
Кассия и Эдвин.
Нет, она даже не догадывалась. Может быть, ей следовало бы догадаться, потому что они оба проводили очень много времени в библиотеке. Так вот почему он пришел сюда сегодня вечером? Не ради Айви, а ради Кассии?
Элора и Зейн скрывали от нее свои отношения.
Теперь Эдвин.
В другую ночь это могло бы привести Айви в ярость. Она бы ворвалась в спальню Кассии и наказала бы свою соседку своего рода испытанием. Айви ясно дала понять, не так ли? Держись подальше от ее братьев.
Но пока Айви искала эту ярость, вспышку гнева, она ничего не нашла.
У ее братьев тоже были от нее секреты.
Черт, она так устала.
В первую очередь от самой себя.
Айви так чертовски надоела сама себе. Неудивительно, что единственным человеком, который был с ней сегодня вечером, был Майкл.
Он больше не был тем мужчиной, которого она хотела. Но, может быть, он был единственным, кого она заслуживала.
Если только…
Она не изменится.
Может быть, она заслужит такого мужчину, как Тейт, если изменится. Могла ли она?
Когда-то она была другой, не так ли? Айви всегда потакала своим желаниям. В конце концов, она была Кларенс. Но она не была… жестокой. Ее подлая жилка проявилась после Кристофера. Может быть, он взрастил то, что всегда было скрыто внутри нее. Или, может быть, его собственная жестокость передалась Айви в ночь аварии.
Авария. Все началось с аварии.
Чтобы покончить с этим, возможно, ей нужно было вернуться. Вернуться к той ночи. Последовать совету Майкла и извиниться, только не перед ее отцом.
– Ты можешь отвести меня кое-куда? – спросила Айви. Если бы не вино, она бы сама села за руль.
– Я подумал, что мы могли бы остаться здесь. – Он подошел ближе, его пальцы коснулись ее ключицы, чтобы убрать прядь волос с ее лица. Его голос тоже понизился, стал страстным и соблазнительным.
– Позже, – солгала она. После того, как она сделает то, что ей нужно, она отправит его восвояси. Но он был здесь, а Рой был дома, наслаждаясь Днем благодарения со своей семьей. Она не стала бы вызывать своего водителя, только не сегодня вечером. – Пожалуйста?
Майкл вздохнул и кивнул.
– Хорошо.
– Сейчас вернусь. – Она взлетела по лестнице, ее шаги были неровными, когда она трусцой бежала по коридору. Она оделась ко сну перед тем, как отправиться в свой офис читать те электронные письма, поэтому поспешила к шкафу, чтобы сменить пижамные шорты на леггинсы и натянуть толстовку поверх майки. Обутая в теннисные туфли и с телефоном в руке, она сбежала вниз по лестнице.
Айви не стала задерживаться в фойе, вместо этого она вышла на улицу и направилась к машине Майкла. Она продолжала двигаться, пока у нее не сдали нервы. Пристегнувшись на пассажирском сиденье, она оперлась на руки, чтобы скрыть их дрожь.
Майкл стиснул зубы, его раздражение было таким же зреющим, как дешевый одеколон, когда он сел за руль и выехал из поместья.
– Куда мы направляемся?
Айви набрала адрес на своем телефоне, затем позволила роботизированному голосу подсказать ему дорогу.
– На другой конец города, – пробормотал он. – Господи.
Она проигнорировала его, сосредоточившись на том, что скажет, когда они приедут. Было поздно, уже больше девяти. Вероятно, слишком поздно, и речь не только о времени. Этот визит в целом был запоздалым.
Извините. Если бы единственным словом, которое ей удалось выдавить, было «Извините», она бы сочла эту поездку успешной. Она закрыла глаза, расслабляясь на сиденье, пока Майкл вел машину, и повторяла «Извините» снова и снова.
Извините. Я правда сожалею.
Машина набрала скорость, слишком быстро, заставляя ее еще глубже вжаться в кожаную обивку спины. Она открыла глаза и наклонилась, чтобы взглянуть на спидометр.
Ей не нужно было видеть цифру, чтобы понять, что он перешел все границы дозволенного. Ее сердце упало.
– Ты не мог бы притормозить?
– Все в порядке.
– Ты превышаешь скорость. – Слишком. Слишком сильно.
– Ты где-то видишь копов? – Он кивнул на ветровое стекло и пустынные улицы за ним.
Айви почувствовала, что приступ паники подступает все ближе, готовый наброситься.
– Майкл, пожалуйста, притормози.
Он бросил на нее свирепый взгляд, так и не убрав ногу с педали газа.
Поверните налево на следующем светофоре.
Указания GPS должны были помочь ей. Вот только Майкл едва притормозил, когда загорелся зеленый свет, и когда они повернули, Айви схватилась за ручку двери, затаив дыхание, а ее тело начало дрожать.
– Притормози, – взмолилась она.
Майкл что-то проворчал. Она не могла расслышать этого из-за шума крови в ушах.
