Текст книги "Эллинистический мир"

Автор книги: Пьер Левек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

организация, поскольку он все время был настороже из-за

угрозы нападения варваров. Представления мимов запрещались,

так же как и восточные культы; размер приданого не должен

был превышать 100 золотых монет. Здесь сохранились

старинные обычаи благодаря отчаянной приверженности

греческому образу жизни, которому часто грозила опасность. В

моде остались длинные, ниспадающие до полу ионические

одеяния, что служило поводом для несправедливых обвинений

нравов массалийцев. На самом деле в городе царила строгость,

что удивительно для большого порта.

Основными культами остались культы Аполлона

Дельфийского, Артемиды Эфесской, Афины. Однако

обнаружены статуэтки Гекаты, а в соседнем гроте множество

маленьких вазочек – очевидно, пожертвования горной Нимфе.

Здесь любили сказки. Возможно, одна из них дошла до нас в

лукиановском диалоге «Токсарид». В почете были

драматические представления, поэтому здесь построили театр.

Развивалась техника, в частности кораблестроение и

строительство военных машин. Военачальники Цезаря будут

жаловаться впоследствии на массалийские катапульты. Вплоть

до римской эпохи здесь не потеряла своей известности

медицинская школа. Однако искусство осталось слабым местом.

Страбон с похвалой отзывается только об укреплениях

Массалии. Согласно сообщению Витрувия, дома в городе крыли

саманом. Посвятительские надписи грубы, а вазы неинтересны.

После застоя в V–IV вв. экономическая жизнь города вновь

оживилась. В это время (конец IV в. до н. э.) происходит второе

открытие долины Роны как международного оловянного

торгового пути, который, начавшись на Касситеридах, по

долинам Сены, Соны и Роны приводил к Массалии. Его

освоение во многом способствовало оживлению обмена в

Средиземноморье.

Раскопки 1966–1968 гг. в квартале Бурс (Биржи) дали

великолепные свидетельства расцвета Массалии в тот период.

Была найдена часть городской стены, подходившей к бухте,

которая продолжала Лакидон (Старый порт). В то время бухта

гораздо глубже врезалась в берег. Были раскопаны прекрасная

стена в два уровня (оба датируются началом III в. до п. э.): один

– из белого, <172> другой – из розового известняка, главные

177

городские ворота с двумя большими башнями. Это открытие

доказывает, что начиная с III в. до н. э. Кармский холм был

окружен стеной, т. е. Массалия тянулась на восток гораздо

дальше, чем думали ранее. Раскопана также набережная на

глубоком свайном фундаменте. Она располагалась вдоль

глубоководной бухты Лакидон. Многочисленны находки

керамики, которые позволяют судить о развитии обмена. Это

местные амфоры, кампанские вазы, иберийская посуда (в форме

так называемой соломенной шляпы), родосские амфоры (на

ручках семнадцати из них были клейма).

Монеты чеканились в большом количестве и после

девальвации в IV в. до н. э. вновь стали стабильными,

высокопробными. В Массалии чаще всего чеканились

серебряные и бронзовые монеты с изображениями Аполлона,

Артемиды и Афины, которые выдают мастерскую руку граверов

из Сицилии. Все более оживились связи с Кампанией и Римом,

но не прекращались они и с полисами греческой метрополии. В

списках проксенов и феодороков 20* в Дельфах мы находим и

массалийцев, а население Делоса голосовало за почетный

декрет в честь массалийского гражданина Леона. Лампсак,

родственный Массалии полис (он также был основан

фокейцами), послал посольство в Массалию с целью испросить

дипломатическую поддержку для получения помощи Рима

против Антиоха III. Однако главное значение Массалии

заключалось в том, что благодаря системе своих колоний она

контролировала всю торговлю с Южной Галлией и

прилегавшими к Средиземному морю областями Иберии.

Кельто-лигурийцы Прованса

С незапамятных времен побережье от устья Роны до Арно

населяли лигурийцы, воинственный первобытный, не

относящийся к индоевропейской группе народ. (Некоторые

исследователи склонны считать их протоиндоевропейцами.) В

Провансе они ассимилировались с новой волной кельтских

завоевателей (IV в. до н. э.), создав таким образом смешанную

культуру. Сложилось мощное <173> кельто-лигурийское

20 Проксен – гражданин, в обязанности которого входит прием

приезжающих из других полисов послов и путешественников.

Феодорок – гражданин, несущий расходы по приему священных послов

– феоров.

178

объединение салийцев с центрами в Арле и Антремоне

(недалеко от Экс-ан-Прованса). Несмотря на то что их

отношения е Массалией были часто натянутыми, торговые связи

устанавливались быстро, тем более что кельты были более

восприимчивы к греческому влиянию, чем лигурийцы.

Массалия же, как отмечалось, представляла собой хороню

укрепленный, превосходный аванпост, расположенный в Сен-

Блезе, его смогли разрушить лишь военачальники Цезаря.

Массалийские купцы были надежно защищены. Чаще всего их

принимали хорошо, в соответствии с соглашениями,

заключенными с племенами внутренних областей. Бронзовая

рука (начала I в. до н. э.), найденная в Провансе,– символ

дружеских связей с Велавнами, племенем в Приморских

Альпах.

Эмпории (торговые колонии) провансальского берега 21*

служили перевалочным пунктом для массалийской торговли в

суровой стране, где была необходима хорошая защита. Кроме

того, в конце III в. до н. э. массалийцы обосновались в Гланоне

(Сен-Реми-де-Прованс) у скрещения торговых путей,

пересекавших небольшую горную цепь близ городища,

расположенного около священного источника. Здесь

образовался красивый эллинистический полис, ставший

центром не только торговли, но и отдыха. Апогей его развития

приходится на II в. до н. э. (Гланон I археологов). Вокруг

перистиля стояли дома, в плане своем напоминающие делосские

жилища. Выстроены они с большой тщательностью, на

греческий манер. (Их трудно изучать, так как впоследствии они

неоднократно перестраивались.) Вероятно, к этой же эпохе

относится первый уровень «дома Козерога», дома с колоннами,

прекрасного здания в делосском стиле. Постройка сделана из

больших каменных блоков длиной до 1,45 метра (без

связующего раствора.) Этой же эпохой датируются храм,

обширный и богато украшенный бассейн (нимфей),

возведенный у чудотворного источника, около которого было

найдено посвящение Аполлону-целителю, мраморный рельеф

строгого стиля, изображающий танцующую богиню –

олицетворение времени года (Мюнхенский музей), серебряные

монеты, чеканенные от имени жителей Гланона. <174>

21 Массалийскими колониями были Тавроент (Санари?), Ольбия

(Гиерские острова), Антиполис (Антиб), Никая (Ницца). Из них только

Ольбия благодаря недавним раскопкам достаточно хорошо изучена.

179

Захоронения эллинизированных галлов отмечены стелами с

галльско-греческими надписями.

Во II в. до н. э. после захвата страны Марием началась

романизация города. В греко-римский период (Гланон II – 100–

40 гг.) дома строились из бутового камня неодинакового

размера, атриум заменил перистиль, появилась мозаика.

(Реконструкция «дома Козерога», «дом Суллы», в котором мы

видим первые образцы мозаики в Галлии.) Примерно в 40 г. до

н. э., уже после взятия римлянами Массалии (Гланон III), начали

возводить постройки из бутового камня одинакового размера с

применением связующего раствора. Отныне он стал римским

городом, застроенным при Августе прекрасными зданиями.

Подобная практика основания колоний внутри страны,

кажется, была единственной в своем роде. Только торговля

может объяснить быструю эллинизацию кельто-лигурийцев.

Внедрялось (хотя и не очень широко) выращивание оливковых

деревьев и виноградной лозы. Галльские крепости на греческий

манер укрепились степами с регулярной кладкой, что не имело

ничего общего с укреплениями остальной Галлии. Вместе со

вкусом к вину распространился культ Диониса. Кельты начали

писать на своем языке с помощью греческого алфавита. В

Провансе найдено около 40 довольно загадочных галло-

греческих надписей, в том числе знаменитые посвящения

Матерям (галльские богини плодородия) из Гланона.

Сложилось и кельто-греческое искусство, известное в

основном по открытиям в Антремоне и Рокпертюзе. Темы

изображений кельтские, но техника явно заимствована у греков.

Конечно, эта скульптура осталась достаточно варварской, и, что

удивительно, зародившись в III–II г:;., она часто напоминает

скульптуру греческой архаики, как если бы начинающие

скульпторы оказались перед одними и теми же проблемами и

для разрешения их прибегли бы к одним и тем же условностям.

Но если сравнить эти кельто-греческие произведения с чисто

кельтской скульптурой, например со стилизованной головой,

найденной в Мсецке-Зебровице (Чехословакия), или с

изображением божества с вепрем из Эфинея (Верхняя Марна),

то мы увидим явный прогресс под влиянием Средиземноморья.

Греческое влияние особенно заметно в центре области

салийцев Антремоне, разрушенном римлянами в 122 г. до н. э.

На плато треугольной формы, перегороженном крепостной

стеной, развивался обширный полис, разделенный <175> стеной

180

на верхний и нижний город. В верхнем находились дома знати и

святилище, в нижнем – жилища и мастерские, в которых

обрабатывали металл, глину, выделывали кожу. План города –

эллинистический с характерно расположенными кварталами и

широкими улицами. Дома, однако, возведены из камня

посредством сухой кладки или из необожженного кирпича на

каменном фундаменте, крыты ветвями и производят жалкое

впечатление по сравнению с домами Гланона. Все греческие

предметы, во множестве найденные здесь («мегарские» чаши,

родосские амфоры), привезены из Массалии. Многочисленные

монеты – также в основном массалийские (в одном кладе их

около полутора тысяч), но здесь же обнаружены и три

аллоброгские монеты, а также несколько римских денариев

республиканского времени. Мощеная дорога ведет к

«святилищу духов», расположенному в верхней части города.

Именно там были сделаны удивительные открытия: колонны с

вырезанными в форме человеческого черепа ячейками, которые

перемежаются с рисунками отрубленных голов, статуями

знатных галлов в военных костюмах, изображенных сидящими

или верхом. Их левая рука покоится па маске в виде

отрубленной головы, в правой – железная молния, глаза

полузакрыты – это настоящие портретные изображения суровых

лиц. Здесь почитали умерших великих вождей,

героизированных в образе Тараниса, бога-громовержца,

которого римляне отождествляли с Юпитером. Что же касается

отрубленных голов, то они не обязательно были головами

врагов, так как мы знаем, что галлы бальзамировали головы

усопших царей и бережно хранили их. Посидоний, посетивший

Галлию в начале I в. до н. э., с ужасом рассказывает об этом.

Культ героев, ставших духами-хранителями, которых нужно

было хранить в крепости, культ отрезанных голов – все это

относится к самым глубоким верованиям кельтского мира,

запечатленным в Антремоне, но выражены они в пластических

формах, заимствованных у греков. Могильные мотивы местного

происхождения – это острое ощущение смерти, ужасной, но и

желанной одновременно, так как она открывала путь к

обожествлению; по технике же исполнения они греческие.

Древние тонко чувствовали широкое движение эллинизации,

которое за три века охватило всю Южную Галлию. Цезарь в

«Записках о галльской войне» (I; 1, 3) заявил, что в провинции

Нарбонн есть «культура» и <170> «гуманизм», отсутствовавшие

181

в «лохматой» (нецивилизованной) Галлии. Согласно Страбону

(IV, 1, 5), «массалийцы превратили свой город в большую школу

для варваров и сделали галлов такими грекофилами, что даже

деловые бумаги они составляли по-гречески». Юстин,

переложивший «Историю» Помпея Трога на латинский язык,

выразился еще определеннее, несмотря на то что некоторая

риторическая напыщенность портит отрывок: «Под влиянием

фокейцев галлы смягчились и вышли из варварства и научились

вести менее суровый образ жизни, возделывать землю и

окружать города укреплениями, жить скорее под властью

законов, чем оружия. Прогресс был столь блестящ, что казалось,

будто не Греция переселилась в Галлию, а Галлия оказалась в

Греции» (Just. XLIII, 4).

Иберы и кельты Лангедока-Русильона

Эти оценки справедливы также для области между Роной и

Пиренеями, в которой влияние Массалии было не меньшим, но

этнический состав был иным. Кельтская народность волькиев

наложилась здесь на иберов, народ неиндоевропейского

происхождения 22*, довольно близкий лигурийцам. Здесь

сформировалась смешанная цивилизация, в которой кельтская

аристократия повелевала коренным населением, связанным со

старыми традициями. На озерной равнине Лангедока-Русильона

население было довольно многочисленным. Люди жили в

крепостях, расположенных у подножия холмов, часто у выходов

долин, через которые перевозили руду к морю. Медь доставляли

из Корбьера и Черной горы по рекам Эро и Орб, олово – с

далеких Касситерид длинной дорогой через реки Од, Орб или

Эро. Густо был заселен и район, соседствовавший с Пиренеями,

куда выходил сухопутный путь, по которому привозились

продукты разработки богатых кантабрийских шахт.

Массалийцы всегда вели торговлю между рекой Эро и

Пиренеями в районе, который интересовал их зерновыми

ресурсами и прежде всего запасами руды. В устье Эро они

основали в VI в. до н. э. свою единственную в Галлии к западу

от Роны колонию Агате (Агд). Раскопки на <177> холме, где и

сейчас находится верхний город, открыли небольшой греческий

22 Видимо, баскский язык тесно, хотя и не прямо, связан с языком,

на котором говорили иберы.

182

городок со множеством черепков массалийской и кампанской

керамики и тремя греческими надписями – надгробной,

посвятительной и в виде частного письма. Но с IV в. до н. э.

область между реками Роной и Эро постепенно завоевывали

кельты. Таким образом, между Роной и Пиренеями греческая

торговля нашла широкое поле деятельности и оставила там

бесчисленные следы в крепости, на вазах и на монетах.

Эти отношения объясняют заимствования в культуре

местного населения. Совершенствовалась архитектура: более

тщательно возводились укрепления; простейшие, состоявшие из

одной комнаты дома стали подпираться колонной; появилась

капитель, которой неумело старались придать ионический или

дорический ордер. Развивалась кельто-греческая скульптура,

очень сходная с провансальской; самые характерные образцы ее

– воин из Грезана и балка над дверью из Нажа (Гарда), которая

украшена орнаментом из перемежающихся рисунков лошадей и

отрубленных голов.

Местные монеты появляются к концу II и в I в. Это

серебряные монеты волькиев, иберийские бронзовые монеты

неронсепов (Нарбонн), бронзовые галло-греческие монеты

лонгосталетов из Битерца и города Безье, вождь которого

«украсил» себя греческим титулом «басилевс». Иберы и кельты

быстро привыкли писать на своем языке греческими буквами,

что особенно удивительно для иберов, имевших свой

собственный алфавит. Известна одна иберийско-греческая

надпись на свинцовой пластинке из Эльна (Восточные Пиренеи)

и около 20 галло-греческих надписей. Последние, найденные в

основном в районе Нима, были сделаны на типично галльских

памятниках – капители или стволе вотивной колонны (капитель

Монтаньяка в Эро) и на высоких погребальных стелах,

увенчанных пирамидой (памятник Эсцингорейкса в Ниме).

Очевидно, менялись и религиозные представления. Страбон

утверждает, что «сами ритуалы жертвоприношений

эллинизируются» («География», 4, 1). При погребении кости

складывали в кратер. Кубки разбивали на погребальном костре и

клали в могилы. Этот ритуал похорон греческого

происхождения, он вверял умершего богу подземного мира

Дионису, чтобы обеспечить покойному вечное спасение. Таким

образом, торговля вином и чашами способствовала также

заимствованию дионисийских <178> верований. На крепости

Ларок около Фабрега в домах были открыты очаги-алтари для

183

домашнего культа с вазами, У которых дно еще до обжига было

продырявлено. Этот обычай, видимо, не местного

происхождения, а завезенный. Некоторые местные божества

получали греческие имена. Культ Геракла был издавна

распространен вдоль пути, носившего его имя, нам известна

Нимфа Пиренеев, между делом соблазненная героем, и

Афродита Пиренайя.

Но лучшее свидетельство мы получили из Ансеруна,

крепости между Нарбонном и Безье, где были проведены

обширные раскопки. Около 250 г. до н. э. там находился

довольно обширный город, построенный в шашечном порядке.

Большие, хорошо выстроенные дома сменили хижины и

домишки. Отстроенный после разрушения кимврами около 100

г. до н. э., он просуществовал до правления Тиберия, эпохи,

когда его жители окончательно покинули гористую местность и

ушли на равнину. Массалийские торговцы поставляли туда

товары из Средиземноморья, в частности вино (были найдены

амфоры с родосскими клеймами). Монеты многочисленны,

более четверти из них – массалийской чеканки; часть монет –

чеканки галльских городов этой области или волькиев, часть –

из испанских колоний, есть также республиканские денарии. На

больших пифосах в качестве символа изображены хлебные

колосья, виноградные гроздья, ионические колонны.

Таким образом, от Альп до Пиренеев Южная Галлия

действительно была «греческой Галлией», как отмечал Юстин.

Причина этого не в политическом влиянии Массалии, а скорее в

широком распространении вкусов и стиля новой жизни, чему

способствовала торговля. Какое разительное отличие от

внутренней, «чистой» Кельтики, где культура оставалась более

примитивной, более галльской, несмотря на то что и здесь

можно проследить греческое влияние! Начиная с 125 г. до н. э.

Рим, который должен был осуществлять связь со своими

испанскими провинциями, оккупировал страну под

благовидным предлогом защиты своих массалийских союзников

от ударов варваров. Вокруг Нарбонна скоро была создана

Трансальпийская провинция, которая при Августе будет

называться Нарбоннской. Завоевание изменяет соотношение

сил, несмотря на то что до 49 г. до н. э. Массалия оставалась

независимой и, кроме того, Рим отдал ей большие территории.

Но оппидумы Прованса, оказавшие сопротивление, <179> были

разрушены до основания, и даже в Лангедоке, где они

184

предпочли покориться, торговля переориентировалась на

Италию, о чем свидетельствует изобилие римских монет.

Итак, Массалия хиреет еще до своего политического краха.

Рим приходит на смену фокейскому полису, который в римскую

эпоху становится приятным убежищем для изгнанников и

университетским городом, ревностно относящимся к греческой

культуре, сохраненной на протяжении стольких веков. На смену

торговому и духовному владычеству приходят военная

оккупация и экономическая эксплуатация. Но печать,

наложенная Массалией на юг Франции, не исчезает. Если в

Нарбонне мы видим несравненную цивилизацию, то это потому,

что с эпохи ранней архаики она подвергалась влиянию

греческой культуры.

Иберы и кельты в Испании

Иберы удержались на Средиземноморском побережье

Испании и в области Тартесса, тогда как кельты занимали всю

Месету, смешавшись с коренным населением в верхнем течении

Эбро (вокруг города Нуманция) и образовав народ кельтиберов.

Они давно испытывали греческое влияние, как и их

кельтизированные собратья в Лангедоке-Русильоне.

Главная массалийская колония в этом районе – Эмпорий –

бурно развивалась. Он был расположен на богатых хлебом

землях области Ампурдана между устьями рек Флувии и Тера,

которые обеспечивали связь с внутренними районами страны.

Его монеты находят на всем пространстве от Роны до

Гибралтарского пролива, особенно их много в Каталонии и

приморском Лангедоке. Новый город (Неаполис),

расположившийся на континенте (вероятно, с конца VI в. до н.

э.), напротив острова Палайополис, разросся настолько, что

вокруг него построили еще одну линию укреплений (III в. до и.

э.). Большая часть его памятников датируется эллинистической

эпохой: агора, окруженная портиком, рядом с большой

общественной цистерной, храм Асклепия и Гигиен, где найдена

прекрасная культовая скульптура в стиле Фидия. Дома были

довольно скромными, из трех-четырех комнат, иногда

украшенных мозаикой; один из ее сюжетов посвящен Доброму

духу. Рядом находилось иберийское поселение Индика. <180>

Торговые отношения с местным населением основывались

па обмене руды и хлеба на вино, оливковое масло, керамику,

185

произведения искусства. И это влекло за собой быструю

эллинизацию коренного населения, особенно заметную в

иберийском искусстве. В тщательно построенных зданиях

использовали греческие колонны. Настоящие храмы с антами

построены в Серро-де-лос-Сантосе и Льяно-де-ла-

Консоласьоне. С IV и особенно в III в. до п. э. достигла расцвета

и скульптура; интересные произведения продолжали появляться

вплоть до образования Империи. В святилищах найдено

множество оригинальных скульптурных изображений животных

(львов, быков, сфинксов) и людей. Только в Серро-де-лос-

Сантосе обнаружен впечатляющий ансамбль из двухсот фигур

молящихся и задрапированных женщин.

Самая замечательная скульптура – «Дама из Вульчи» – может

быть, согласно определению Т. Рейнака, «испанкой по моде и

одеянию... финикиянкой по украшениям, гречанкой по общему

стилю». Это произведение заслуженно пользуется высокой

репутацией. Неизвестно, что нас больше восхищает: горестное и

одновременно жесткое, высокомерное и величественное

выражение лица или обилие декора – сложная прическа,

увенчанная митрой, плоская лента, с которой по обе стороны

головы свисают массивные кольца с умбой в центре, богатое

трехрядное ожерелье. Эта таинственная женщина – царица или

жрица – имеет ярко выраженный местный тип лица, украшения

ее напоминают некоторые изделия карфагенских мастеров, но

техника исполнения самой скульптуры, безусловно, греческая, в

частности лепка лица, драпировка платья, облегающего тело,

крупные складки плаща. Маловероятно, что скульптор,

способный создать столь выразительный портрет, мог брать

уроки где-либо, кроме греческой мастерской. Время создания

этого шедевра из Вульчи, видимо, значительно более позднее,

чем думали раньше, когда пытались проводить параллели с

аттическим искусством V в. до н. э. Его можно датировать лишь

началом эллинистической эпохи (по мнению некоторых ученых,

серединой IV в. до н. э.), так же как и большие статуи из Серро-

де-лос-Сантоса.

Искусство мелкой пластики испытало не меньшее греческое

влияние, о чем свидетельствуют бронзовые изделия из святилищ

Деспенаперрос и Кастелляр-де-Сатнестебан, обильно

украшенные на восточный манер. Терракотовые фигурки, в

частности из Ибисы (Балеарские острова) <181> говорят об

одновременном пуническом и греческом влиянии.

186

Но монументальная живопись и керамика вдохновлялась,

конечно, только греческими образцами. В IV в. до н. э.

геометрический орнамент на пазах сменяется богатым декором

из фигур животных и людей. На вазах из Сан-Мигель-де-Лирии

с несколько варварской выразительностью представлены сцены

охоты и рыбной ловли, ритуальные церемонии. Нужно признать

ограниченность этой эллинизации, степень которой быстро

уменьшалась по мере продвижения по Месете. Она не

препятствовала проникновению других влияний, в частности

карфагенского (о карфагенском владычестве в Испании III в. до

н. э. см. ниже), но вызванные ею изменения были но менее

глубокими, чем в Южной Галлии. Особенно характерным для

обеих областей представляется то впечатление, которое

произвела скульптура (одно из высочайших достижений

греческой цивилизации) на местное население. Оно было столь

глубоко, что иберийцы подражали ей в передаче собственных

идей. И когда римляне отвоевывали Испанию у пунийцев

(образование обеих римских провинций в Испании датируется

197 г. до н. э.), они открыли благодаря влиянию Греции не

совсем варварскую страну.

Центральное Средиземноморье

Центральное Средиземноморье в начале эллинистического

периода было поделено между двумя аристократическими

республиками – Карфагеном и Римом, бывшими вначале

союзниками, но вскоре ставшими соперника ми. Греческая

цивилизация оказала еще более сильное влияние на них, чем на

варварские народы Европы.

Преобразования в Карфагене

Древняя финикийская колония уже не стремилась к

изолированности, как в предыдущие эпохи. Но открытость

усугубляла серьезные социальные конфликты. Народ,

стремившийся оттеснить от власти аристократию, требовал

осуществить свои права после поражения Карфагена в Первой

Пунической войне и восстания наемников. Большая семья

Баркидов использовала это недовольство <182> и устремилась в

Испанию. Их действия весьма напоминают военные операции

Александра и диадохов. Гамилькар (высадился в Испании в 237

187

г. до н. э.), его зять Гасдрубал и сын Гамилькара Ганнибал

поочередно установили там свое влияние. Государство, которое

они создали в Испании, опиралось на наемную армию и имело

много черт эллинистической монархии. Баркиды проводили

политику ассимиляции, женились па иберийских принцессах,

возводили столицу – Новый Карфаген (Картахену), чеканили

монеты, на которых изображали себя царями, увенчанными

диадемой.

После почти двухвекового перерыва Карфаген вновь начал

торговать с греческим миром. Особенно тесные отношения

были установлены с птолемеевским Египтом, Родосом и

Кампанией. Карфаген стал чеканить монеты с 350 г. до н. э. (и

даже на подвластной Карфагену части Сицилии – с начала IV в.

до н. э., для оплаты услуг наемников), их финикийский эталон

был тот же, что у Птолемеев. Карфагенские купцы ездили в

Афины и на Делос. Фивы в Карфагене имели одного проксена.

Плавт, вдохновись греческой комедией, описал высадку

пунийского купца в Калидоне, где у него был торговый партнер.

Торговля основывалась на обмене греческих товаров на

продовольственные продукты из Магриба и минералы,

вывезенные из Тропической Африки (золото с россыпей

Гамбии) или с Британских островов (олово). Эллинистические

вещи многочисленны и в самом Карфагене, и в некрополях мыса

Бон (керамика, бронзовые изделия, слоновая кость). Там

найдена прекрасная александрийская ваза с изображением

мужской головы на крышке и лягушки (египетского символа

воскрешения) внизу.

Искусство также менялось. Конечно, не монументальное:

тип храма остался финикийским, и только позже на

скульптурные украшения начали влиять греческие образцы. Но

религиозная и погребальная скульптура эллинизировалась.

Стелы тофетов (святилища, в которых приносили в жертву

детей) повторяют формы маленьких храмов с фронтоном,

акротерием, антаблементом, ионическими колоннами.

Появились греческие религиозные символы и элементы декора

(Гермес, Сатир, кратер, растительный орнамент). Саркофаги,

найденные в некрополе в Сент-Монике, имеют крышки,

украшенные статуями божеств. Лучшая из них изображает

Танит, отождествлению с Исидой, одетую в костюм,

имитирующий перья птицы. Мастера коропластики копировали

сицилийскую <183> терракоту, а литейщики – италийские

188

бронзовые ойнохоа (кувшины для вина). Эти влияния можно

частично объяснить тем, что в Карфагене обосновывались

греческие мастера, самым известным из которых был Боэт.

В души людей проникала греческая религия. В договоре,

заключенном Ганнибалом и Филиппом V после битвы при

Каннах, боги, упомянутые в клятве карфагенян, носят греческие

имена, как если бы пунийцы хотели показать близость обоих

пантеонов. Греческих богов, названных в клятве, трудно

идентифицировать с пуническими божествами. Тем не менее

можно предложить следующие параллели: Зевс – Баал-Хаммон;

Гера –Танит; Геракл – Мелькарт; Арес – Адад. Почитание

Деметры и Коры было торжественно введено в 396 г. до н. э. во

искупление святотатства, совершенного Гамилькаром во время

осады Сиракуз 691. Им был посвящен храм на холме Бордж-

Джедид, в Карфагене их культ на греческий манер отправляли

греческие женщины. Во время раскопок обнаружено множество

сосудов для жертвенных возлияний (цернов), а в могилах –

статуэтки богинь, одна из которых несет другую. С IV в. до и. э.

ханаанейский бог-дитя Шадрапа отождествлялся с Дионисом.

На погребальных стелах тофета мы видим кроме дряхлого

Гермеса дионисийские знаки: кратер, плющ, виноград,

итифаллический Сатир. В захоронениях найдены изображения

виноградных гроздьев и фаллических символов.

В Карфагене появилась новая эсхатология, отвечавшая тем

же тревогам, что и в эллинистическом мире. Распространение

заимствованной у греков кремации свидетельствует о

существовании веры в переселявшуюся душу, которую

освобождал огонь. На надгробиях можно видеть рисунки,

символизирующие такую душу (например, Сфинкс на мавзолее

нумидийского правителя в Дугге – II в. до н. э.). Для обретения

вечного спасения обращались к Деметре и Дионису, поскольку

древние верования в темную пещеру Шеол уже не

удовлетворяли людей.

Конечно, все эти новшества не имели глубокого характера.

Пуническое искусство продолжало лениво фабриковать

традиционные безделушки. Главными богами оставались Баал-

Хаммон и Танит, разве что ужасные ритуалы в тофетах

смягчились в результате замены в ритуале жертвоприношений

детей животными. Даже будучи широко открытым в сторону

Средиземноморья, т. е. греческого <184> мира, Карфаген не

изменил своему семитскому прошлому.

189

В империи Карфагена

Греческое влияние, видимо, понемногу распространилось по

обширной империи, которую создал Карфаген.

Мы уже отмечали феномен Испании, где сосуществовали

пунические и греческие колонии. Корсика и Сардиния, где

преобладал элемент местной культуры (лигурийской для

Корсики, иберийской для Сардинии), должны были принять

гегемонию Карфагена, под которой они оставались до аннексии

их Римом в 238 г. до н. э. Но греческое влияние чувствовалось и

там. Недавние раскопки на Корсике показали, что Алалия была

частично греческой. Ольбия на Сардинии, где найдено

несколько греческих надписей, была связана торговлей с

Массалией.

Магриб, вначале частично контролируемый пунийцами,

находился под влиянием карфагенских традиций 23* и после

падения метрополии, но и туда, в свою очередь, проник

эллинизм. С IV в. до и. э. на севере Марокко и в алжиро-

тунисском Телле появились царства мавров и нумидийцев. Затем

их цари переняли восточный авлический обычай, установили

царский культ, начали чеканить монеты, содействовали

градостроительству. Они, как показало изучение монет,

скопировали испанское государство Баркидов 70. Таким образом,

вторичное греческое влияние превратило их в эллинистических

князьков. Самый значительный из них – Масинисса,

нумидийский царь, столица которого находилась в Цирте

(Константине), обеспечивал зерном Афины и Делос, а один из

его сыновей был победителем в Афинах на Панафинейских

играх. Его преемник Миципса привлекал к своему двору

образованных греков.

Недавние раскопки в Марокко открыли несколько городов,