Текст книги "Эллинистический мир"

Автор книги: Пьер Левек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

ловкой махинацией правителей, которые были явно

заинтересованы в провозглашении себя богами. Тем не менее в

период крушения полисов все надежды, естественно,

обратились к этим всемогущим владыкам, благосклонность

которых столь высоко ценилась. Гимн, возносимый афинянами

по наущению Стратокла в честь Деметрия Полиоркета (290 г. до

н. э.), выражает, очевидно, чувства большинства: «Другие боги

далеки, или у них нет ушей, или они не существуют, или не

обращают никакого внимания на наши нужды; тебя, Деметрий,

мы видим здесь во плоти, а не каменного или деревянного». Эта

предрасположенность к почитанию властителя затем

использовалась монархами, которые были счастливы найти в

147

культе царя гарантию своего могущества и стабильности в

государстве, а часто и средство духовного объединения

разноплеменного населения своих владений.

Уже отмечалась сложность корней царского культа, в

котором соединялись греческие и восточные элементы. В

греческих полисах также распространилось подобное

поклонение. Так, на Родосе с 305 г. до н. э. божественные

почести воздавали Птолемею I. Но именно на Востоке

теократические традиции государственности позволяли

регулировать и придавать всеобщий характер изолированным,

беспорядочным культам. Это требовало введения ряда

новшеств, так как государственный культ сильно отличался от

местного (городского).

Красноречив пример введения царского культа в Египте.

Конечно, там существовала тысячелетняя традиция

обожествления фараона, но было необходимо внушить эти

верования грекам, представлявшим наиболее подвижную часть

населения царства. Птолемею II удалось добиться этого. В

Александрии Александра почитали и как бога, и как героя –

основателя города. Птолемей II Филадельф присоединил к этому

культу культ своего отца Птолемея I Сотера и даже его

родителей под именами Сотеров («Спасителей»). Следующий

шаг сделан Арсиноей II, его сестрой-супругой. При жизни она

выступала как Афродита, принимала в своем дворце Адониса и

возводила его па свое ложе (см.: Фсокрит. Сиракузянки).

Калликрат почтил ее храмом, построенным недалеко <144> от

Александрии и посвященным Афродите Зефирите. После

смерти муж обожествил ее, что вполне согласуется с его

прозвищем – «Филадельф» («Любящий сестру»). Ее культ

быстро распространился по городам и, в частности, в

Арсиноитском номе (Фагом), названном ее именем. Центр

культа находился в Крокодилополисе, где в качестве спутника

Арсинои почитался Адонис, для которого выращивали в «раю»

цветы, столь любимые этим молодым богом плодородия. В то

же время здравствовавший Птолемей II «присоединил» себя к

умершей царице и создал культ богов Адельфов (братьев и

сестер). Таким образом хитрый владыка сумел обойти все

трудности и еще при жизни получил божеские почести. Его

примеру последовали все преемники.

Эпитеты к именам владык характеризовали новое сознание:

Сотер (Спаситель), Эвергет (Благодетель), Эпифан (Тот, который

148

является как бог), Теос (Бог). Подданные настолько привыкали к

этому странному смешению божественного и царского, что в

конце эллинистического периода мы наблюдаем совершенно

необычайную попытку Антония и Клеопатры создать

обширнейшую теократическую империю. Когда Клеопатра

отправилась к Антонию в Таре, считалось, что это Афродита

поехала пировать к Дионису. Триумвир официально принял

титул «Новый Дионис» и въехал в Александрию, увенчанный

плющом, с тирсом в руке и обутый в котурны, как настоящий

Вакх. Накануне поражения даже слышали, как Антония покинул

божественный тиас 13*, как бы оставив ему только человеческие

способности – ему, в ком бог пребывал в течение многих лет.

Небесные боги

Царский культ, даже если соответствовал народному

сознанию, для которого было характерно обожествление

сильных личностей, и отвечал политическим интересам

властителей, все же не мог удовлетворить религиозные чувства.

Необходимы были еще и небесные боги.

Традиционный пантеон

Те из богов, кто был наиболее популярен в IV в. до п. э., и

позднее сохранили горячих приверженцев. <145> Взгляды

больных обращались к Асклепию: во всех статуях и барельефах

того времени проявлялась его благость, он сочувствовал

страданиям и обеспечивал выздоровление. На территориях

филиалов его святилища в Эпидавре (в частности, на Косе 14* и

в Пергаме) возводятся пышные постройки, свидетельствующие

об их богатстве. Эти святилища превращаются в настоящие

медицинские школы, тем более что чудеса становились

редкими, и теперь бог излечивал чаще благодаря лечению,

назначенному врачевателями-жрецами. Таким образом

происходила некоторая рационализация культа. Этот процесс

получил логическое завершение в римском Эпидавре, ставшем

13 Тиас– свита Диониса или какого-нибудь другого божества.

14

Удивляет значительность построек, возведенных в

эллинистическую эпоху на Косе в Асклепиейоне: ионический храм,

лесха (место собраний, что-то наподобие клуба), целая терраса,

нависающая над святилищем с дорическим храмом.

149

бальнеологическим курортом настолько же, насколько и

лечебным священным местом.

Дионис также усилил свое влияние на умы (о дионисийских

актерах см. ниже). Делаясь синкретическим богом, он легко

присоединялся к другим божествам: к «двум богиням» в

Элевсине, к Аполлону в Дельфах и Эфесе, к Кибеле в Азии.

Литература и искусство свидетельствуют о глубине

дионисийского движения, которое продолжало свои завоевания

в Этрурии и даже в Риме. Наградой верующему, полностью

отдававшемуся божественному безумию, оставался экстаз, но

все большее и большее влияние приобретала теория спасения

через любовь. Конечно, не все верующие понимали глубину

учения, и многие, очевидно, удовлетворялись доступностью

мистицизма с его культом опьянения. Однако достаточно

посмотреть на фрески виллы Итем, чтобы понять, что давали

адептам мистерии бога, очаровывавшие душу, как Дионис

очаровывал Ариадну, застывшую у него па груди в несказанном

блаженстве.

Триумф Востока

Боги Востока притягивали, возможно, экзотикой, а

возможно, таинственностью, к которой Греция с 420 г. до п. э.

была очень чувствительна. И это обеспечивало им триумф в

эллинистическую эпоху, тем более легкий, что греки теперь

находились в центрах их культов. Влияние <146> Передней

Азии осталось значительным, в то время как влияние Фракии

ослабевало, а Египта усиливалось. Здесь мы намеренно

оставляем в стороне буддизм и брахманизм, о которых еще будет

случай поговорить (они оказали свое влияние па самую

восточную часть греческой диаспоры).

фригийская Кибела (называемая также Великой матерью или

Матерью богов), давно эллинизированная, продолжала

завоевывать все больше и больше приверженцев, в частности в

Пергаме. Именно туда в дни бедствий римляне придут за

«черным камнем», который они торжественно установят в Риме

в одном из храмов на Палатинском холме (204 г. до п. э.).

Популярность Кибелы достигла самой Александрии: в Каирском

музее хранится любопытный документ, свидетельствующий о

странном синкретизме, объединяющем древнюю азиатскую

богиню Кибелу с критской богиней Реей, сопровождаемой

150

воинственными духами-куретами, а также наделенную

некоторыми элементами астрологии, так как в культе Кибелы

играли роль и планеты. Новым в культе было то, что все чаще и

чаще Аттис появлялся рядом со своей божественной

возлюбленной, которой прислуживали евнухи, усердные

подражатели бога, в безумии оскопившего себя. Преграды

разума и пристойности, которые греческий дух веками ставил

метроаттическому культу, пали, и Кибела выступила такой,

какой она была во Фригии или на Крите, – разнузданной

Великой матерью, предававшейся всем возможным

неистовствам. То же можно сказать о сирийских божествах, в

частности о Сирийской богине (Dea Syria), которую почитали

непристойными мистериями, подчеркивавшими ее

преимущественно природный характер.

Престиж Египта был еще выше. На греков производили

большое впечатление колоссальность храмов и гробниц,

духовность, в которой культы, ритуалы и верования

образовывали органическое единство, послания бессмертности

оптимистической религии. Местные культы еще существовали,

о чем свидетельствует один из прекраснейших храмов

птолемеевской эпохи – храм в Эдфу: на километрах надписей

гиерограмматы («священные писцы») собрали и

систематизировали всю сумму священных знаний по географии,

структуре звездного мира, истории, религиозной службе.

Праздники сохранили свою торжественность, шла ли речь о

повседневной службе или о таких больших торжествах, как

коронация <147> фараона, победа или «благой союз»

(гиерогамия – священный брак – Хора и Хатхор).

Количество храмовых служб впечатляет: регулярные

повседневные службы (главная утренняя служба, открывающая

наос и будящая бога, другие службы в полдень и вечером для

его кормления) и торжественные службы (в начальные дни

декад и в дни смены лунных фаз), к которым еще добавляются

календарные праздники. Таким образом, надписи «каменной

книги» храма Эдфу – это еще и настоящее расписание храмовых

служб. В самих Фивах, не игравших теперь никакой

политической роли, большие святилища правого берега

продолжали свою деятельность и хорошо содержались,

несмотря на то что Амон потерял популярность, которая

перешла к другому солнечному богу – Монту-Ра,

поддерживаемому денежными вкладами властителей.

151

Почти все египетские боги нашли приверженцев среди

греков, которые отождествляли их со своими божествами 15*,

причем иногда весьма странным образом: Хатхор, богиня-

корова, становится Афродитой, а Эпет, богиня-гиппопотам, –

Деметрой! Важную роль играли Амон 16*, Анубис и Хор. Но

особенно трогала сердца людей Исида часто вместе со своим

супругом Осирисом. Ей посвящали обширные и прекрасные

святилища, такие, как Исиейон (Бехбет эль-Хаггар) или Филе.

Культ ее умеренно мистичен; соединение с богиней достигалось

не посредством грубых оргий, а через ежедневные беседы-

литургии, а также путем поисков духовного совершенствования.

Мы располагаем несколькими копиями (с I в. до н. э. по III в. п.

э.) «Гимна Исиде», который восходит, конечно, к

эллинистическому периоду и, по всей видимости, написан

неким греком из Мемфиса, воспитанным в египетской религии;

это нежная литания, едва-едва эллинизированный перевод

какого-то местного религиозного текста. В нем верующий

выражает свою признательность и преклонение перед той,

которой человечество обязано столькими благодеяниями. <148>

Даже гораздо более простые формы египетской

религиозности, такие, как поклонение животным, имели

большой успех у греков. Помимо культа Аписа в Мемфисе

хорошо известно греко-римское святилище Тота в Гермуполе,

приспособленное специально для выращивания священных

животных – с источниками для ибисов, пальмовыми рощами для

бабуинов и галереями для захоронения ибисов и бабуинов,

должным образом мумифицированных. Многочисленными были

и паломники, приходившие поклониться этим животным,

которых рассматривали как «великие души богов на земле».

Влияние, оказываемое Египтом на Средиземноморье, очень

велико, хотя оно было и не внове: с Геродота, если не с Гомера,

греки знали, что Египет – это земля чудес, колыбель мудрости,

родина самых древних богов. Из рассказов философов и

историков, которые более или менее подпали под влияние

15 Наиболее часты следующие отождествления: Амон – Зевс, Исида

– Деметра, Осирис – Дионис, Хатхор – Афродита, Тот-Гермес, Имхотеп

– Асклепий, Хонсу – Геракл. Некоторые из них отмечены уже

Геродотом. Но могли быть и другие варианты, например Исида –

Афродита.

16 Заметим, однако, что в эллинистическую эпоху культ Амона вне

Египта больше не распространялся.

152

египетских учений, они узнали, что Дионис – это Осирис,

Деметра – Исида и его египетские святилища полны богов,

полулюдей-полуживотных с головами ибиса, сокола, кошки или

змеи. Несмотря на все это, проявления египетского культа в

греческом мире кажутся очень скромными: небольшие

египетские общины принесли в конце IV или начале III в. до н.

э. в Пи-рей, па Делос, в Эретрию культ своей богини Исиды.

Сначала этот культ, вероятно, отправлялся ограниченным кругом

лиц в довольно скромных святилищах.

Тем более удивительным кажется его пышный расцвет во II–

I вв. и в императорскую эпоху. Культ Исиды очень быстро

распространился в греческой среде и принял официальный

характер. В Афинах, на Евбее, в Беотии, на Делосе и Фере, в

Фессалии и Македонии, так же как и в некоторых полисах

Малой Азии (Смирне, Эфесе, Магнесии на Меандре, в Приене),

во II в. до н. э., а иногда и раньше официально утвердился культ

египетских богов. Исида – далеко не единственная богиня,

которой поклонялись греки, несмотря на то что в некоторых

местах она пользовалась наибольшей популярностью; Сарапис,

именем которого в Греции часто называют святилища и

праздники египетской религии, и бог с головой шакала Анубис,

функции которого отождествляются с функциями Гермеса,

вместе с Исидой образовали триаду, аналогичную

божественным семьям египетских храмов. Бог-ребенок

Гарпократ также появляется в греческих надписях-посвящениях,

иногда, правда, в ипостаси подростка-Хора и даже в ипостаси

Осириса, тождество которого <149> с Сараписом, по всей

видимости, здесь неизвестно. Самые значительные и

удивительные остатки их культа сохранились, безусловно, на

Делосе. На «террасе иноземных богов» на середине склона

Кинфа поднимается величественный ансамбль египетских

святилищ: Сарапейон С, Исиейон, Анубейон, которые начиная с

III в. до н. э. пристраивались, не подавляя их, к двум изначально

маленьким храмам – Сарапейону А и Сарапейону В.

Многочисленные посвятительные надписи и списки, сделанные

около середины II в., демонстрируют набожность верующих,

делосцев или иностранцев, приезжавших почти со всего

Средиземноморья – от Южной Италии до Сирии. Египетские

боги здесь, как и во всех посвященных им святилищах

греческого мира, выступают как божества добрые, помогающие,

спасающие. К ним взывали, потому что они могли помочь

153

«спастись от большой опасности», особенно на море, или

потому, что от них ожидали исцеления. Кроме того, в них

видели оракулов, и их пророчества объясняли толкователи снов.

Обладали ли тогда египетские боги могуществом, которое в

императорскую эпоху будет настойчиво приписывать им Апулей

в «Метаморфозах», могуществом, которое заключалось в том,

чтобы путем посвящения освобождать людей от уз Эймармене

(Судьбы) и обеспечивать им счастливое бессмертие? Возможно,

это так, тем более что в птолемеевском Египте Исида и Сарапис-

Осирис явно имели потусторонний характер и оберегали

умершего во время полного опасностей путешествия в

потусторонний мир. Тем не менее обещание духовного спасения

никогда не было ясно выражено в греческих текстах до новой

эры, и существование в Греции в эллинистическую эпоху

«египетских мистерий» может быть подвергнуто сомнению.

Механизм распространения и развития египетских культов в

Восточном Средиземноморье со II в. до н. э. во многих случаях

плохо поддается объяснению и интерпретируется по-разному: то

как результат прямого вмешательства Птолемеев,

поддерживавших распространение их национальной религии в

эгейском мире с целью усилить там свое влияние; то как

следствие пропагандистского пыла египетских жрецов; то как

духовный порыв греков, соблазненных странными ритуалами

нового культа, который, эллинизируясь, сохранит тем не менее

на греческой почве что-то от своей оригинальности. Во всяком

случае, следует признать, что местные боги переживали, <150>

в Египте птолемеевского периода пору обновления. Египетское

жречество, особенно во II в. до н. э., вновь завоевывает влияние

и ведет большую теологическую работу. Кроме того, с начала

правления династии Птолемеев в Египте предпринимались

попытки слияния египетских, греческих и переднеазиатских

богов. Написанные по-гречески гимны Исидора из фаюмского

святилища Мадинет-Мади воспевают Исиду как мировую

богиню, почитавшуюся всеми народами мира под разными

именами. Сила влияния, которым, по всей видимости, обладал в

этот период культ Исиды и Сараписа, широко

распространившийся среди греков в Египте, рвение, которое

проявляли ее последователи, – все это, видимо, объясняет ее

экспансию и успех в греческом мире.

Пример распространения культа египетских богов на Делосе

показывает нам множественность заимствований. Казалось бы,

154

на священном острове, где, по преданию, Латона дала жизнь

Аполлону и Артемиде, не должно быть места другим богам. Тем

не менее на «террасе иноземных богов» располагались не только

святилища Исиды, Сараписа и Анубиса, но и храмы богов,

почитавшихся в Гиерополе (в Сирии): Адада и Атаргатис,

называвшейся также Афродитой Священной. В их честь был

построен театр, закрытый портиком, чтобы непосвященные не

могли наблюдать разнузданные мистерии почитателей

Сирийской богини. Необходимо также отметить, что римляне

первыми привезли на Делос некоторые религиозные обычаи, в

частности почитание богов Ларов.

Рождение и слияние богов

Греки не ограничивались почитанием местных мистических

божеств и формировали странных эклектичных богов. В одном

случае мы имеем дело с созданием – в полном смысле этого

слова – типа смешанного божества. Птолемей I Сотер, желая

дать своим греческим и египетским подданным бога, которого

они все могли бы почитать, поручил эту задачу комиссии

теологов, в которой значительную роль играл Манефон.

Созданное божество – Сарапис, наследник одновременно и

Осириса-Аписа, египетского бога мертвых из Мемфиса,

которому он обязан своим именем (другие исследователи с

меньшей степенью вероятности полагают, что имя Сараписа

произошло от эпитета Баала: Сар-апси – «царь бездны»), <151>

и греческих богов – человеколюбивых, как Зевс или Асклепий, и

мистических, как Дионис, которого уже Геродот отождествлял с

Осирисом. Чтобы запечатлеть образ бога, Птолемей I около 285

г. до н. э. перенес в Александрию статую, выполненную

Бриаксисом во второй половине IV в. до к. э. для храма Гадеса в

Синопе. Отныне и на века Сарапис стал изображаться в образе

мужчины средних лет с пышной шевелюрой и бородой, головой,

украшенной модием (изображением меры зерна), с

благожелательным и безмятежным выражением лица.

Культ, зародившийся в Мемфисе, распространился в

Александрии, где Птолемей III строит обширное святилище на

месте небольшого Сарапейона, возведенного основателем

династии. А. Мариетт обнаружил в нем прекрасные статуи,

образующие две группы: статую Диониса-ребенка и павлина с

распущенным хвостом (они расположены вдоль прохода) и

155

скульптуры греческих мудрецов, поэтов, философов, стоящие в

экседре вокруг изображения Гомера. Датировка этого памятника

спорна (возможно, время правления Птолемея Сотера или

скорее Птолемея VI Филометора). Во всяком случае, следует

отметить специфически греческий характер декора Сарапейона

в древней египетской столице. Известен также Сарапейон в

Каноне. Задуманный Птолемеем I Сотером синкретизм здесь

ярко выражен. Резные украшения этого храма с дионисийскими

мотивами – явно греческие. На плитах фундамента

прославляются по-гречески – «царь Птолемей, сын богов-

адельфов» и по-египетски – «царь Юга и Севера, избранник

Амона, могущественная жизнь Ра, Птолемей, вечно живущий,

возлюбленный Птахом».

Понемногу почитание Сараписа распространилось по всему

Средиземноморью. Делос, в частности, располагает тремя

Сарапейонами, два из которых – очень скромных размеров, что

говорит о его популярности среди самых бедных слоев

населения. Наиболее обширный на «террасе иноземных богов»

храм Сараписа построен в подражание египетским святилищам

с аллеей сфинксов и с многочисленными приделами. Там

обнаружено большое число посвятительных даров спасенных

мореходов и исцеленных больных. Декрет причерноморского

города Истрии предписывает консультацию с оракулом

Аполлона, чтобы узнать, можно ли установить там культ

Сараписа (III в. до н. э.). Странной оказалась судьба бога,

рожденного волей первого из Птолемеев и проницательностью

<152> его теологов, сумевших навязать его почитание сначала

египтянам, а затем всему миру.

Другие слияния – более спонтанные. Зевс ассимилировался с

местными богами, образовав целую серию «эпиклетов»:

Лабрандайос (от Лабранда в Малой Азии), Долихенос (от

Долихей в Сирии). Он легко сливался о великими мужскими

богами семитского пантеона: Баалом в Финикии, Баал-

Шамином и Ададом в Сирии, Белом в Месопотамии. Зевс

Гипсистос (Высочайший), почитаемый иногда только под

именем Гипсиста, объединил греческие или азиатские свойства

верховного бога с чертами явно древнееврейского

происхождения: достаточно двойного смысла его эпитета, чтобы

это слияние оказалось возможным. Накануне наступления эры

христианства Зевс проявил тенденцию к превращению в

156

единого бога под двойным влиянием: еврейского монотеизма и

монотеизма, к которому обращается греческая мысль.

Еще более любопытен пример семитской пары богов –

Афродиты и Адониса, давно воцарившейся в греческом

пантеоне и проникшей в Египет путем слияния о Исидой и

Осирисом. С начала III в. до н. э. в Александрии

распространились посвящения Афродите-Исиде, и везде, где

появлялась Афродита, возникал и ее возлюбленный Адонис,

отождествленный с Осирисом – благожелательным богом

потусторонней жизни и всего сверхъестественного. Феокрит в

«Сиракузянках» показал, как народ Александрии толпится во

дворце, чтобы увидеть своего молодого бога, «трижды

возлюбленного Адониса», красота которого становилась еще

лучезарнее от ожидания близкой смерти и перед которым все,

особенно женщины, испытывали страстный трепет. Более

скромный документ – книга счетов почитателя Адониса

позволяет по косвенным данным восстановить адонии,

празднуемые в деревне. После ритуального омовения и

пострижения, заимствованного из культа Исиды, следовал день

веселья и гиерогамии («священного брака»), отмечавшийся

пышными пирами, затем день траура и воздержания,

поминовения бога, а после этого день мистерий, во время

которых представлялась священная пантомима воскрешения

бога.

Подобный синкретизм проявлялся повсюду. «Гимн Исиде»

отождествляет ее с Деметрой. Одна из посвятительных

надписей на Делосе сделана в честь Исиды Сотейры

(Спасительницы)-Астарты-Афродиты, т. е. в честь богини-

спасительницы греческой, семитской и египетской <153>

одновременно. Смутное стремление к монотеизму объединяло в

Исиде всех богинь-женщин Восточного Средиземноморья.

Недалеко то время, когда Апулей в восхитительной молитве,

содержащейся в одиннадцатой книге «Метаморфоз», представит

ее как могущественную мировую богиню, почитаемую под

самыми различными именами.

Герметизм и магия

В эллинистический период появились новые формы

религиозного сознания. Самая значительная из них – герметизм,

который получил свое имя от Гермеса – эллинистического

157

аналога египетского Тота, благожелательного бога, писца

подземного царства, изобретателя иероглифической

письменности и распространителя всех священных наук: он

измерил время, записал судьбу, мог произносить обращения к

богам должным тоном. По убеждению теологов Гермуполя, он

благодаря своему демиургическому голосу и дыханию является

даже создателем мира. Эти умозрительные рассуждения о слове

близки рассуждениям греков о Логосе и александрийских евреев

о Софии (Мудрости). Гермес вполне заслужил свое прозвище

Трисмегист («трижды величайший»).

Поскольку Тот изобрел письменность, совершенно

естественно, что самые древние книги приписывались Гермесу-

Тоту. Согласно Клименту Александрийскому, к нему восходит

священная литература Египта, он – автор 42 книг, из которых 36

– по философии и 6 – по астрономии и медицине.

Существующие герметические трактаты относятся к римской

эпохе, но они восходят, как показал А. Ж. Фестюжье, к эпохе

эллинизма. Специалисты не всегда сходятся во взглядах по

вопросу о происхождении различных частей текстов:

высказываются предположения о египетских, греческих и даже

иранских истоках. В любом случае доля древних египетских

представлений была велика. «Греки, – заявляет Асклепий в

одной из своих книг, – славятся пустыми речами, годными лишь

для произведения внешнего эффекта, – в этом вся греческая

философия, словесный шум. Что до нас, египтян, то мы не

пользуемся простыми словами, но звуками, полными

действенности» (Corpus hermeticum, 16, 2).

В самом деле, герметическая мысль движется путем

озарений, а не рассуждений. Это – могучее усилие в

использовании <154> божественных сил, предназначенных для

сохранения стабильности мира. Ум здесь неотделим от

действия, так как только ритуалы могут сделать регулярными

различные феномены: так, постоянное возвращение Луны

обеспечивается принесением в жертву антилопы, недруга Луны.

Предназначение царя – исполнение ритуалов,

уравновешивающих «Космос», он владеет миротворящим

словом.

Могущество восточных жрецов было основано на том, что

они владели главными знаниями: средствами осуществления

контакта с богами и механизмом всеобщего взаимовлияния

(симпатии). Гермес учит, что мир разделен на две части:

158

нечистый подлунный мир и эфир, где вращаются звезды.

Звезды-боги или только образы божества, дающего им

начальное движение, оказывают влияние на мир людей. Этот

мир состоит из четырех (или пяти) элементов: воды, земли,

воздуха, огня (и эфира), которые взаимодействуют между собой

и распределяют хорошие или дурные воздействия звезд. Для

Трисмегиста философия – это изучение переплетения подобных

взаимодействий и мистических связей, которые симпатия

создает между богами и людьми. Таким образом, мир является

органическим единством, подчиненным вечным законам, и он

(мир) заслуживает названия «миропорядок» («Cosmos»). Это

замкнутое поле управляется вечно возвращающимся временем,

символ круговращения – упорядоченное движение звезд по

своим траекториям. Человек, созданный из материи и разума,

является уменьшенным повторением «космоса» –

«микрокосмом»: «Человека, мой дорогой Амон, знающие

называют миром, так как он – часть мировой природы»

(Jatromathematica, I, с. 387). В этом замкнутом мире человек

чувствует себя защищенным, а посвященный –

могущественным, так как, используя основополагающие законы,

он может потребовать от богов еще большего знания.

Герметизм давал магическим действиям философскую

основу. Посвященный мог достигнуть единения с богом, он

также мог вызвать его. Вертикальные связи, объединявшие всех

людей, животных, растения и минералы, которые находились

под влиянием одной звезды, обеспечивали магу власть над

окружающим миром, оправдывая таким образом магическую

практику. Поэтому Гермес Трисмегист сделался покровителем

оккультных наук. Маг и посвященный благодаря тайному

знанию обладали частью его могущества. Маг мог угрожать

богам и получать <155> силой, если это необходимо, еще

большее знание, т. е. еще большее могущество. Его

Могущество, вытекавшее из его Знания, имело корни в Знании

еще более обширном. Эта действенная взаимосвязь между

Могуществом и Знанием – одна из основных оригинальных черт

магического сознания.

Таким образом, египетский вклад в герметизм был

значительным, и не менее очевидно, что идея египетского

происхождения выражалась в греческих терминах. Так, в

представлении о тройственности солнечного бога Атума,

создателя двух богов, неразрывных с ним и составлявших

159

Единое, прослеживаются древние местные верования,

переложенные на язык философии.

Значительное развитие магии явилось результатом

взаимодействия греческой и восточной традиций. Маги в

Греции издавна пользовались правом гражданства, несмотря на

запрет Платона, который в законах своего идеального

государства предлагал тем, кто, «уверяя, будто могут вызвать

души умерших, или обещая склонить богов посредством

жертвоприношений, молитв, заклинаний и колдовства,

пытаются ради денег в корне развратить как отдельных лиц, так

и целые семьи и государства, и оказавшимся виновными в чем-

либо подобном» назначить наказание «в виде заключения в

тюрьму, находящуюся посреди страны» («Законы», 909 b . Пер.

А. Н. Егунова).

Кирка и Медея занимали скромное место, тогда как уже с V

в. Геката, беспокойное божество призрачных видений, сделалась

для широких масс царицей магии. С всклокоченными волосами,

окруженная змеями, она безлунными ночами в сопровождении

своих собак бродит при свете факелов по кладбищам. Это ее –

«владычицу огня», «подземную жительницу», «черную (кожей)»

– призывали на опущенных в могилы поминальных табличках.

Вместе с ней призывали Гермеса Хтонического, который

провожал души в Аид, но опасный «психопомп»

(«сопровождающий души») мог привести их и к живущим. Его

роль стала особенно значительной с тех пор, как он слился с

Тотом, богом инфернального порядка, владевшего тайным

магическим знанием. Маг мог заставить бога спуститься на

землю, мог призывать его при помощи символом, истолковать

его волю с помощью сновидений или каким-либо иным образом.

Маг был также способен вызвать состояние экстаза, которое

позволяло приблизиться к богу. Таким образом, в ту

беспокойную <156> эпоху магия своей эффективной практикой

давала ее адептам поддержку.

В «Колдуньях» Феокрита мы можем наблюдать странную

практику, цель которой – возвращение ветреного

возлюбленного. В могилах встречается все больше и больше

амулетов: «скарабеи завоевывают мир» (П. Пети). Магические

папирусы показывают, что магия приводила к одержимости мага

богом или бесом, поселявшимся в нем. Магия – уже не только

ритуалы, формулы, заклинания, но и форма мистицизма.

160

Ярким свидетельством могущества, которое чувствовал в

себе одержимый бесом маг, является такое заклинание: «Да

принесет мне добро твое имя и твой дух! Войди в мой разум и в

мои мысли на все время моей жизни и выполни для меня все

желания моей души. Ты – это я, а я – это ты. То, что я

приказываю, всегда должно происходить. Потому что я владею

твоим именем как филактером (стражем) в моем сердце и ни

одна плоть, действующая против меня, мной не овладеет, ни

один разум не сможет мне сопротивляться благодаря твоему

имени, которое я храню в сердце и которым заклинаю. Свяжи

глаза тем, кто сопротивляется мне, – всем мужчинам и

женщинам, а мне дай успех во всех начинаниях, так как я обрел

могущество Авраама, Исаака и Иакова, а также великого бога,

демона Иао» 17*.

Астрология и алхимия

Астрология, зародившаяся в Месопотамии, также

переживала расцвет. Она была основана на вере в то, что

сочетания небесных тел во всеобщей взаимосвязи (симпатии)

оказывают определенное влияние на судьбы людей. Каждая

планета особым образом воздействует, и это воздействие