Текст книги "Эллинистический мир"

Автор книги: Пьер Левек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

зависит прежде всего от ее названия (планета Венера порождает

сладострастие, Меркурий – удачу в посреднических делах) или

от ее внешнего вида (Сатурн, бледный и медлительный, –

недоброжелательный старик; красный Марс, передвигающийся

по небосводу скачками, проявляет себя как изменчивый и

роковой). Кроме того, каждая планета связана с определенной

частью тела, например органы чувств распределены между

семью планетами. «Если в момент зачатия или рождения

планета <157> расположена неблагоприятно, это повлечет за

собой заболевание соответствующего органа» (Jatromathematica,

I, с. 388). В этом случае следует смягчить данный «изъян»

растениями, которые принадлежат к тому же ряду, что и

неблагоприятно расположенные планеты. На этом принципе

основывалась церемония сбора растений, сведения о которой

мы находим в магических папирусах: «Я срываю тебя, растение,

пятью пальцами руки, я уношу тебя с собой, чтобы ты показало

17 Иао, т. е. Яхве.

161

свое могущество в деле, которое я хочу сделать» («Греческие

магические папирусы», 4, 287).

Алхимия также уходит корнями в эллинистическую эпоху.

Речения Гермеса и Агатодемона, основанные на

псевдофилософской системе, дают рецепты превращения

металлов, их изменения в неизменном мире. Этот процесс

символизирует птица Феникс, умирающая, чтобы возродиться и

утвердить вечность своим вечным обновлением. Герметизм

воспринял персидские традиции, восходящие к Зороастру и

Остану, и еврейские, восходящие к Моисею. Алхимия,

основанная Волосом из Менда около 200 г. до н. э., была очень

практичной. Ее цель – превратить обыкновенные металлы в

золото и серебро путем окраски, лакировки, изготовления

сплавов и т. п. Только Зосима (III в. н. э.) поставит перед

алхимиками мистическую цель – поиск знаменитого

философского камня, оживляющего все металлы.

Новые религиозные общины

Приверженцы новых богов собирались в культовые общины.

Для полисных божеств рамками культа являлся, по существу,

полис, тогда как здесь мы имеем дело с частными

объединениями, настоящими братствами, в которых верующие

тесно общались, поскольку они сами выбрали почитание одного

и того же бога.

Здесь сталкивались греки и варвары, полноправные граждане

и иноземцы. Хотя рабы иногда объединялись отдельно (как

кампеталиасты на Делосе), большинство братств принимало и

свободных людей, и рабов. В них мужчины и женщины были

равны, а дети даже допускались в хор в качестве певчих. Эти

братства представляли собой первые ячейки социальной

унификации. Классическому миру, в котором

противопоставление грека варвару или гражданина рабу было

абсолютным, где женщиной <158> пренебрегали, пришел на

смену новый мир, в котором противоречия стирались и все люди

чувствовали себя братьями, потому что любили одного и того же

бога и одинаково ждали от него спасения.

Существовали различные виды братств. Оргеоны (кажется, о

них говорят даже микенские таблички), имевшие многовековую

традицию, почитали героев-покровителей, но они довольно

быстро исчезли. Их заменили фиасы – группы, исповедовавшие

162

культ бога-спасителя, создание которых восходит к концу V в.

до н. э. Эраной – общества, объединенные паями, появились в

III в. до н. о. Они организованы сложнее фиасов, но менее

религиозны, чем они. Благодаря многочисленным надписям мы

довольно хорошо внаем многие из этих сообществ, игравших

все более и более значительную роль в повседневной жизни.

Так, фиасы дионисийских технитов (артистов) – это группы

актеров, которым властители часто поручали организацию

представлений и процессий. Самыми знаменитыми были фиас

«артистов Истмийских и Немейских игр» в Коринфе и фиас

«артистов, находившихся под покровительством Диониса в

Ионии и Геллеспонте», который развернул свою деятельность во

всей Анатолии и которому Атталиды оказывали

покровительство.

Но разница между различными религиозными обществами в

данном случае неважна. Суть их одна и та же: участники

являлись братьями, собиравшимися для молитв, литургий или

пиршеств. Смерть не разделяла их, поскольку у каждого

общества часто было свое кладбище. Люди были объединены,

поскольку избрали одного бога. Союз сердец скреплялся

участием в одних и тех же церемониях, посвящениях, часто в

форме окропления водой или кровью, в одних и тех же постах,

ритуалах, которые, как, например, «катабасис» («сошествие в

землю»), символизировали надежду на загробную жизнь.

Главное же в том, что члены сообществ одинаково рассчитывали

на спасение. Как прекрасно сказал Р. П. Фестюжье, достаточно

заменить имя бога в знаменитой фразе из «Послания к галатам»

(3, 28), и у нас будет определение для всех религиозных

обществ: «Нет ни иудея, ни эллина, ни раба, ни свободного, ни

мужчины, ни женщины, но все едины во Христе».

Таким образом, тревожный дух эпохи лучшие развеивали

занятиями философией, а простые души тешили себя

надеждами, которые открывали им учения о спасении.

Сложился тот самый тип религии, горячей и живой, <159>

который будет заимствован Римом, и вклад Востока (наряду,

конечно, с греческими элементами) не должен быть в данном

случае преуменьшен.

В этом же мире зарождалась и другая восточная мистическая

религия – религия спасения, постепенно завоевавшая мир,–

христианство. Психологически оно было подготовлено именно

эллинистической религией, несмотря на то что его иудейские

163

корни очевидны. Троица, возможность соединения

божественной и человеческой природы, Богоматерь, культ

святых – все эти догматы имеют прямые аналогии в

религиозных представлениях, бытовавших в эллинистических

царствах Востока, в то время как они глубоко чужды иудаизму.

Весьма важно также и то, что христианство проповедует не

страх перед богом, а любовь к богу, подобно мистическим

религиям Египта и Азии.

В контакте Греции и Азии, который был следствием

завоеваний Александра Великого, трудно измерить то, что дал

Восток эллинистической цивилизации. Может быть, следует

выразиться так: ничего для литературы и науки, немногим

больше для искусства и философии, почти все – для религии.

Обобщая, можно сказать: все, что было смолото на мельнице

языка, испытало незначительное восточное влияние, тогда как

душевные порывы часто находили отклик в соблазнительных и

таинственных верованиях и ритуалах Востока. Если египетский

грек заболевал, то сначала он обращался к греческому врачу,

который использовал почти чисто греческую методику

диагностики, лечения, фармакопею. Но если он терял надежду

обрести таким образом здоровье, то он охотно поднимался в

горы, к фиванским гробницам, чтобы испросить выздоровление

у Аменхотепа, сына Хапу, «благого бога», как ого называют

граффити, почти все составленные по-гречески.

164

Глава 4

Вне политических границ

Наверное, самое характерное явление эллинистической

эпохи – это расширение ойкумены, которое отчетливо

прослеживается как на Западе, так и на Востоке и которое таким

образом связано не только с завоеваниями Александра. Этот

процесс затронул земли как древних цивилизаций, таких, как

Карфаген или Индия, так и варварских стран – Скифии, Галлии,

Иберии. Повсюду мир широко открывался эллинизму. С

торговыми связями быстро распространялись греческое

искусство, философская мысль, религия, образ жизни – все это

поднимало различные цивилизации, как дрожжи поднимают

тесто.

В целом можно выделить две различные модели в этом

всеобщем изменении. В одних случаях – известная с

архаической эпохи схема эллинизации путем внедрения колоний

в варварские области. Так, без Массалии галльский,

лигурийский или иберийский Запад не был бы тем, чем стал. В

других – это дальние торговые связи, с помощью которых

осуществлялся контакт между мирами, практически не

знавшими о существовании друг друга.

Европа варваров

На всей своей территории от Урала до Гибралтара, за

исключением Средиземноморского побережья, Европа, в

которой индоевропейцы вытеснили более древнее население,

продолжала, несмотря на несомненный экономический

прогресс, и в частности повсеместное распространение железа,

вести патриархальный образ жизни. Почти повсюду древняя

система колоний позволяла грекам сбывать свои ремесленные

изделия, одновременно обеспечивая себя продовольствием или

сырьем, и начиная с эпохи эллинизма понемногу утверждать

свое влияние <161> хотя бы в тех районах, которые были близко

расположены к Средиземному и Черному морям.

Греческие колонии Северного Причерноморья

166

Греческий мир прочно утвердился на Понте, несмотря на

новые миграции иранских племен. Сарматы, пришедшие из

области, расположенной между Доном и Уралом, и азиатских

степей в III и II вв. вытеснили скифов на всем побережье

Черного моря. Скифы концентрировались в Крыму около своей

новой столицы – Неаполя Скифского, а также по нижнему

течению Днепра и Буга.

По крайней мере один полис испытал на себе удар этой

грандиозной волны. Имеется в виду Ольвия, которую осаждали

несколько раз и вынуждали платить тяжелые подати. В III в. до

п. э. ее завоевывали скифы, а в 50 г. до н. э. она была разрушена

гетами. В Крыму в начале эллинистической эпохи сначала

обстановка была менее тревожной. Во II в. на высоком правом

берегу устья Дона обосновалась новая колония – Танаис. Все

города застроились великолепными жилищами, гораздо более

просторными, чем раньше. В эллинистическом доме Херсонеса

мы находим баню, украшенную мозаикой, выполненной,

очевидно, местным художником, изображающей двух юных

обнаженных красавиц по обе стороны водоема, в который

смотрится птица.

Древнее Боспорское 18* царство во времена эллинизма

сохранило структуру классической эпохи, объединив греческие

полисы и варварскую хору. (Таким образом, уже в классическую

эпоху Боспор был как бы прообразом эллинистических царств.)

Наивысший расцвет оно переживало в конце IV – начале III в.,

когда вывоз зерна достиг максимума. Во II в. до н. э. царство

испытывало явный упадок, который можно объяснить

конкуренцией египетского хлеба и давлением со стороны

Крымского царства скифов. Новый подъем начался после того,

как его в 107 г. до н. э. аннексировал понтийский царь Митридат

VI

Эвпатор, который создал обширное государство,

охватывавшее южные и северные берега Понта <162>

Евксинского (Черное море). Царь подавил восстание скифских

рабов и увеличил свое могущество за счет присоединения

богатого греческого полиса Херсонеса, а также завоевания

крымских скифов. Но его гибель в 63 г. до н. э. стала

поворотным пунктом, с которого начался неотвратимый упадок.

18 Речь идет, конечно, о Боспоре Киммерийском (Керченский

пролив) – царстве, созданном в 480 г. до н. э. вокруг столицы

Пантикапея (совр. Керчь). Не следует путать с Боспором Фракийским

(нынешний Босфор).

167

Повсюду усилилось социальное расслоение. В Херсонесе

рядом с упомянутым выше великолепным домом располагались

скромные жилища площадью 150 кв. м. В более изобильной

Ольвии расслоение было еще глубже: площадь жилищ

колеблется от 100 до 1500 кв. м. Надписи свидетельствуют о

волнениях рабов, которые заключали союзы с врагами полиса,

например с галатами.

Всеобщее благоденствие (недавние раскопки сельских

поселений показали их большое богатство), несмотря на

наличие в обществе верхов и низов, основывалось на вывозе

хлеба, хотя конкуренция ему со стороны Египта все возрастала,

и соленой рыбы. Нам известны большие сельские поместья этой

эпохи, например поместье III в. в Херсонесе, окруженное с

четырех сторон мощными стенами. Рыбная ловля была

организована на промышленной основе. Мастерские керамики и

черепицы, представлявшие собой настоящие заводы,

продолжали производство продукции в больших масштабах.

Интересным нововведением явилось быстрое развитие повсюду

в окрестностях Пантикапея виноградарства, что на первый

взгляд несвойственно столь северному краю. В Мирмекии

обнаружено большое поместье, где прессы и цистерны для сусла

во множестве окружают роскошно украшенный хозяйский дом.

Несколько жилых домов со службами сгруппированы вокруг

дворов, снабженных стоками. Найдены три пресса, цистерна для

сусла, жернова и ступки для зерна. Винный погреб

цементирован. Стены покрыты раскрашенной штукатуркой.

Клейменая черепица изготовлена в Боспоре Киммерийском.

Керамика и терракотовые фигурки чаще всего изображают

Геракла. В Тиритаке найдены цистерны, вмещающие до 5 тысяч

литров виноградного сока.

Торговля была по-прежнему оживленной, но ее направление

изменилось. С упадком Афин она стала ориентироваться больше

на Малую Азию, Родос и Александрию. В ее структуре, как и в

структуре колониальной торговли прошлых веков, преобладал

обмен местных, чаще всего продовольственных, товаров (хлеб,

соленая <163> рыба, соль, мясо, шерсть, кожа, меха) на

предметы роскоши и высококачественные вина. Тем не менее

расширение экономических связей превратило Северное

Причерноморье в перекресток дальних дорог, по которым к его

портам стекались янтарь Балтики (кстати, мало ценимый в ту

эпоху) и золото Алтая. Ниже мы увидим, что длинный путь из

168

Китая через Монголию выходил к Ольвии. С другой стороны,

через Великую русскую равнину усиливались связи с Севером.

Находки в Ольвии костей и рогов северного оленя

характеризуют широту торговых связей. В Александрии были

найдены кости белого медведя. В мастерской резчика в

Мемфисе найден гипсовый рельеф, изображающий женщину в

длинной шубе, доящую олениху; рядом олень и две собаки –

живописное, вполне в александрийском духе напоминание о

жизни на Крайнем Севере.

Безусловно, эллинизм Причерноморья – бледная тень

Средиземноморского эллинизма, и среди сынов Борисфена мы с

трудом находим киника Биона или стоика Сфера, советника

Клеомена. Иногда эллинизм Причерноморья даже подпадал под

местное влияние, так как коренное население, обосновавшееся в

греческих полисах, становилось все более и более

многочисленным. В маленьком городе Китей надпись III в.

упоминает храм, посвященный безымянному божеству, «богу-

громовержцу».

Эллинизация скифов и сарматов

Среди глубоких преобразований скифского общества,

происшедших благодаря длительным контактом с эллинизмом,

наиболее значительное – образование городов. У скифов

наметилась тенденция к переходу от кочевничества к оседлому

образу жизни в поселениях. Во II в. до н. э. они построили

новую столицу – Неаполь (близ Симферополя), греческую по

названию и по структуре. Внутри укреплений, сооруженных

согласно скифской традиции, найдены дорический портик

эллинистического типа с исодомной кладкой, дома, украшенные

фресками, скульптуры, греческие надписи. Недалеко от

укрепления возвышался мавзолей большой аристократической

семьи (II в. до н. э.) довольно грубой постройки. Захоронения на

поверхности земли до этого времени были неизвестны в

Скифии. <164>

Утвердилась царская власть, что видно по монетам, которые

чеканились с середины IV в. до н. э. в Каллатисе

могущественным монархом Атеем. Усилившаяся аристократия

окружала себя роскошными изделиями греческих мастеров и

даже уносила их с собой в могилу. Она вела такой образ жизни и

отличалась такой культурной утонченностью, которая была

169

совершенно незнакома широким массам, что влекло за собой

еще большее социальное расслоение – это прекрасно показано

советскими учеными.

Эллинистическое влияние в Скифии было глубоким.

Эллинизация проявилась в значительной степени в искусстве и в

религиозном антропоморфизме у синдов и у меотов –

киммерийских (т. е. фракийских) народов, которые жили в

Крыму до вторжения туда скифов (греки называли нынешнее

Азовское море Меотидой). Находки греческих изделий

многочисленны: монеты (в основном из Пантикапея) и вазы,

чаще всего винные амфоры с синопскими, а также фасосскими и

родосскими клеймами.

Расцвет греко-скифского искусства начался с первых веков

колонизации. Это декоративное искусство, предназначенное для

убранства людей и лошадей украшениями из драгоценных

металлов, чрезвычайно трудно определить. Иногда встречаются

вещи в греческом стиле, выполненные, конечно, в мастерских

торевтов колоний Северного Причерноморья (в частности, в

Пантикапее), но сюжеты часто заимствовались у скифских

заказчиков. Раскопки курганов (захоронения в виде холма)

Тамани (конец IV – начало III в.) дали нам золотые пластинки с

изображением прекрасной головы Артемиды и грифонов

(Пятибратний курган около Ростова-на-Дону), а также золотую

диадему, на ленте которой по обе стороны от «узла Геракла»

изображены вакханки и дельфины (курган у Карантина около

Пантикапея). Той же эпохой датируются золотые предметы из

Частных курганов (около Воронежа на Дону), находящихся в

лесостепи: ручка от вазы в форме головы хищной птицы,

бляшка от украшения с изображением борющихся грифонов.

Иногда, наоборот, сильно чувствуются местные мотивы, что

заставляет думать скорее о скифском мастере, проникнутом

традициями степи и испытавшем сильное греческое влияние.

Скифское искусство переходит от животного и растительного

орнамента к изображению людей. Рукоятки мечей из

захоронении на берегах Днепра <105> украшаются не птицами

или грифонами, а изображением Великой богини, как в кургане

Александрополя (начало III в. до н. э.). На многочисленных

золотых бляшках, которые были положены в могилы, мы видим

богиню, сидящую с зеркалом в руке перед человеком с ритоном

(сосуды этого типа, видимо, служили для магического напитка

типа нектара греков) или перед змееногим предком скифов. На

170

парадном оружии, в частности на колчанах, животные уступают

место целым сценам из жизни Ахилла 19* с некоторыми

любопытными местными чертами (воспитание героя,

обучающегося стрельбе из лука, – вероятно, уступка местным

обычаям). Можно думать, что эти изменения в искусстве идут

параллельно с развитием в религии антропоморфизма.

Однако греко-скифское искусство все более и более

увлекается изображением сцен из местной жизни: битв,

выращивания лошадей, героев, стреляющих из лука, борющихся

или пьющих из ритонов, наездников, преследующих зайца.

Нужно остерегаться видеть в них только живописные рельефы,

передающие местный колорит бурной жизни скифов, даже если

греческие художники, создавшие первые трафареты, безусловно,

работали в этом духе, столь характерном для эпохи эллинизма.

У нас есть все основания думать, что для скифов они являются

иллюстрациями к старинным сагам, воспевающим славное

прошлое народа.

Сарматы по сравнению со скифами эллинизировались с

некоторым запозданием. В волжских курганах, в частности в

Новочеркасске (I в. до н. э.), находят предметы из драгоценных

металлов, которые свидетельствуют о появлении греко-

сарматского искусства, довольно близкого к греко-скифскому:

браслеты и наконечники из золота с инкрустацией, серебряные

кубки, внутри которых на фоне тонких узоров выделяется

медальон,

украшенный

великолепными

сценами,

изображающими Нереиду с морскими конями или сбор

винограда.

Балкано-дунайский регион

Балкано-дунайский регион был населен на востоке

фракийцами, на западе – иллирийцами, на севере – гето-даками.

Его близость к Греции издавна облегчала <166> торговую и

культурную экспансию греческого мира, еще более

расширившуюся в эллинистическую эпоху, несмотря на

потрясения, вызванные вторжениями кельтов. Следует при этом

отметить различие между восточным и западным районами

региона.

19 Миф об Ахилле – один из тех, действие которых было

локализовано греками на Понте (пребывание героя на Белом острове).

Ахилл почитался эпитетом Понтарх (Хозяин Понта).

171

Иллирия была относительно мало затронута переменами.

Греческие колонии побережья – Эпидамн и Аполлония, конечно,

продолжали развиваться, но от внутренних районов их отделяли

горные цепи. В них были сильны италийские и кельтские

влияния, благодаря которым распространялся эллинизм, правда

в уже переработанной форме. Предметы греческого

происхождения встречаются редко, кроме, может быть,

апулийских ваз.

Совсем иная ситуация сложилась в восточной части региона.

Греческие колонии обоих фракийских побережий имели

обширную зону влияния. Гебр, а также долины рек Аксия

(Вардара) и Моравы давали возможность легко

распространяться как образу жизни, так и предметам искусства

эллинизма. Кроме того, фракийцы были цивилизованнее, чем

иллирийцы и даже гето-даки, что делало их более способными к

его усвоению. Влияние скифов, все еще значительное в их

среде, также способствовало распространению этой культуры.

Именно во фракийских районах находят самые

замечательные памятники греческого искусства. Как нигде

много их в купольной гробнице Казанлык (Болгария) конца IV –

начала III в. до н. э. Вестибюль и погребальная камера

украшены фресками, сохранившими редкую свежесть. Главная

изображает погребальное пиршество: покойный, очевидно

вождь одрисов (одного из фракийских племен), увенчанный

золотом, сидит за столом и держит за руку свою супругу, в то

время как вокруг суетятся слуги, поднося фрукты и

драгоценности, сдерживая горячащихся коней. Мы не

сомневаемся в том, что это исполненное могучего реализма

произведение обязано своим появлением греческим мастерам,

скорее всего анатолийским. Однако некоторые детали, в

частности в конструкции купола, указывают на то, что они

смогли приспособиться к местным традициям. Тем же временем

(конец IV в. до п. э.) датируется клад в Панагюриште (недалеко

от древнего Филиппополя, теперь на территории Болгарии),

состоящий из 9 ваз чистого золота общим весом 6 кг.

Драгоценный сервиз мог быть выполнен греками только для

пышных пиршеств князя. <167>

Греко-фракийское искусство этой эпохи еще более

интересно. На левом берегу Тонзы (нынешняя Тундиса) Севт III

в конце IV в. до н. э. строит новую столицу – Севтополь,

укрепления которого охватывают площадь 5 гектаров. Царский

172

дворец, окруженный своей стеной, – это просторное здание, 40

метров по фасаду, с большим залом, украшенным

многоцветными инкрустациями. Дома, часто с террасами,

поддерживаемыми деревянными колоннами, строились вокруг

двора. План всего ансамбля – Гипподамовый, причем проточная

вода подводилась к каждому жилищу. Здесь было найдено много

ваз как местного производства, так и греческих. Среди

последних особенно многочисленны винные амфоры с Фасоса.

Город был разрушен примерно в конце III в. до н. э. Большие

крепости даков, которые часто находят в Трансильвании,

датируются более поздним периодом.

Прикладное искусство фракийцев и гето-даков также

демонстрирует греческое влияние: металлические вазы, изделия

из серебра, украшения, парадное оружие и керамическая посуда.

Чеканившиеся повсюду монеты сначала имитируют статеры

Филиппа и Александра, затем тетрадрахмы Фасоса.

И наконец, именно у греков фракийцы заимствуют

антропоморфное изображение их главного божества – Героса,

представленного в виде всадника. Хотя большая часть

многочисленных известных изображений датируется римской

эпохой, не вызывает сомнений, что генезис этого типа религии

восходит к эллинистическому периоду. Религия также

эллинизировалась, и можно констатировать некоторое

любопытное сближение между Геросом и Аполлоном или

Асклепием, между Бендис-охотницей и Артемидой или Гекатой.

Мир кельтов

С V в. до н. э. кельты завоевали почти весь Запад, и их

беспокойный, динамичный характер побуждал к дальнейшим

завоеваниям. В начале IV в, до н. э. они заняли долину По в

Италии и создали там новую Галлию. Южная Галлия вновь

приняла иммигрантов в IV и III вв. до н. э., Британские острова

и Испания – в III в. до н. э. Часть обосновалась в долине Дуная

вплоть до Иллирии, а также во Фракии. Дружины галатов, перед

тем как устремиться в Малую Азию, где многие из них осядут в

Галатии, в III в. до н. э. разорили <168> Грецию. С 250 г. до н. э.

настала очередь белгов; они завоевали весь север Франции и

часть Британии. В конце этой экспансии Кельтика включала в

себя Германию до Эльбы (территория между Эльбой и Рейном

после кельтов постепенно (III–I вв.) была завоевана

173

германцами), всю Центральную Европу по обе стороны Дуная,

Британские острова, Францию, Северную Италию, Испанию и

Португалию. Кельтское влияние проникало в Скандинавию

благодаря, в частности, ввозу произведений искусства. В

независимой Европе не было парода могущественнее кельтов.

Начиная с гальштатской культуры железного века в

кельтскую цивилизацию глубоко проник эллинизм благодаря

связям, установленным с Грецией по Дунаю, с Италией – по

альпийским перевалам, с Массалией – по долине Роны. Этот

процесс продолжался и в следующий период железного века

(латенской культуры), особенно в течение двух первых ее

периодов (Ла-Тен I – 450–250 гг. и Ла-Тен II – 250–100 гг.), когда

кельтский мир достиг апогея своего развития. Некоторый

упадок наметился в период Ла-Тен III (I в. до н. э.). Пути

проникновения греческого влияния остались прежними, но

экспансия галлов к югу сделала контакты с греками более

широкими и плодотворными. В остальном Западная Кельтика

все более и более ориентировалась на Средиземное море.

Долина Роны – «великий оловянный путь» вновь обрел

значение, которое имел в архаический период, но потерял в

классическую эпоху.

Об этих торговых связях свидетельствуют прежде всего

вещи греческого происхождения, которых в кельтском мире

было много. Жители Массалии в изобилии ввозили красные

кораллы с Гиерских островов, и галлы часто использовали их в

прикладном искусстве. Греческие монеты (в основном

Массалии) находят в Галлии повсюду, за исключением

территорий, расположенных к западу от линии, соединявшей

Западную Нормандию с устьем Жиронды. Это не значит, что

масеалийская торговля проникала непосредственно во всю

Галлию; монеты Массалии часто служили галлам средством

обмена. Некоторые любопытные предания, показывающие

широкое распространение эллинизма, по всей видимости,

восходят к той эпохе. Так, Тацит приписывает Улиссу (Одиссею)

основание Асцибургия (Этенбург в месте слияния Рура и

Рейна), важном центре на янтарном и оловянном торговом пути.

<169>

Но ни одна область жизни не была затронута эллинизацией

так, как искусство. Конечно, кельты редко изображали людей, и

те немногочисленные круглые скульптуры, которые дошли до

нас, практически не отмечены влиянием греческой цивилизации.

174

Но декоративное искусство дает нам замечательные

произведения: парадное оружие, украшения из золота и

кораллов, эмали и изделия из бронзы, медные вазы, глиняную

посуду. Здесь используются греческие мотивы украшений, в

частности пальмовые и другие листья, ветви, которые мало-

помалу претерпевали изменения, обогащаясь своеобразным

криволинейным рисунком, в результате чего спирали заменили

пальмовые листья, а стилизованные ветви превратились в

двойные спирали. Растительный орнамент постепенно

трансформировался, следуя прихотливой фантазии, игравшей

кривыми линиями, асимметрией; геометрическими

абстракциями.

С расширением обмена развивалась денежная экономика,

также заимствованная из Греции в Балкано-Дунайском регионе.

Она широко распространилась по всей Кельтике от Венгрии до

Великобритании. Начиная со II в. до н. э. (эта датировка

появления галльских монет взята из работ Ж.-Б. Кольбера де

Болье) в Галлии некоторые племена, такие, как арверны,

имитировали статеры Филиппа и с этого времени располагали

высокопробными золотыми монетами, которые наряду с

массалийскими составляли основной фонд монетного

обращения. К концу II в. до н. э. эта монополия была

поколеблена распространением римских образцов и особенно

появлением местных монет, отчеканенных из золота или серебра

пограничными племенами. И только в течение I в. до п. э.

чеканкой золотых (и особенно серебряных, а затем и бронзовых)

монет начало заниматься большинство кельтских племен.

Краткие греческие или латинские легенды знакомят пас с

названиями племен, именами династов или магистратов,

ответственных за выпуск монеты. Но с течением времени и с

расширением территории, на которой чеканились подражания,

их качество ухудшалось, так как смысл изображения на

прототипе становился непонятным чеканщикам. Его элементы

расчленялись: так, туловище и ноги коня изображались

отдельно. Монеты приспосабливались к местным верованиям,

что заметно по наличию многочисленных мифологических

символов. Эти символы подчас странно деформированы, в

частности в Арморике, где фантасмагорические узоры, <170>

возможно, соответствуют кельтским мифам, которые мы

находим в ирландском средневековом эпосе. Ни один из

многочисленных варварских народов, копировавших

175

эллинистические монеты, не сделал этого с такой степенью

свободы, фантазии, пренебрежения к классическим канонам

красоты, как кельты.

Действительно, необходимо строго провести границы

воздействия эллинизма на кельтский мир. Соблазненные

греческими шедеврами, галлы подражали им, но при этом очень

вольно перерабатывали, приспосабливая к своим собственным

вкусам, наследованным от абстрактного геометризма

первобытной Европы. Но тем не менее их разум был достаточно

гибок и чувствителен и к другим влияниям, часто шедшим

издалека: стилизованным узорам скифов, геральдическим

животным Ирана. Вклад этрусков также был не менее

значителен. Именно под их влиянием цизальпинские, а затем и

трансальпинские галлы начали строить крепости-оппидумы.

Здесь нужно признать, что Этрурия по крайней мере в области

искусства явилась передатчиком уже усвоенного греческого

влияния.

Только в самых близких к Средиземному морю районах под

непосредственным влиянием Массалии и ее колоний, в районах,

где кельтизм, ослабленный контактами с предыдущим

населением, лигурийцами или иберами, был менее чист, кельты

глубоко проникнутся эллинизмом.

Эллинистическая Массалия

Массалия не потеряла своего могущества. Во время Второй

Пунической войны она была в числе самых верных союзников

Рима, с которым издавна поддерживала прекрасные отношения.

Во II в. до н. э. Рим отплатил за эту поддержку Массалии,

послав свои отряды для защиты города от кельто-лигурийцев и

передав ей обширные территории вдоль побережья, отобранные

у врага, тогда как раньше Массалия располагала лишь очень

небольшими пригородами. Только после того как она неудачно

выбрала союзника в конфликте Цезаря и Помпея в 49 г. до н. э.,

она была включена в состав Римского государства, потеряв свою

независимость.

По своему государственному устройству Массалия –

аристократическая республика с советом из 600 богатых

граждан и двумя более узкими советами, состоящими из <171>

15 и 3 членов. Примечательно отсутствие народного собрания.

Но социальный кризис не произошел, так как знать не состояла

176

из крупных землевладельцев. Нравы были строгими, как в

античную эпоху, в городе существовала четкая военная