Текст книги "Ее секрет (ЛП)"
Автор книги: Пенелопа Блум
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)
– Нет. Я имел в виду Вайолет.
– Что? – Она, наконец, снова посмотрела на меня, и я почувствовал, что расслабляюсь, по крайней мере, немного. – Я твой консультант по маркетингу. Зачем тебе понадобилось, чтобы я поехала с тобой на съезд?
– Да, – спросил Гарри. Усмешка на его лице сказала мне, что он точно знал, о чем я думаю. – Зачем, Питер? Может быть, ты нам объяснишь.
– Потому что мне нужно, чтобы ты была рядом. – Мой мозг лихорадочно работал, чтобы не отстать от моего рта. – У меня есть несколько идей для маркетинговой кампании, и я хотел поделиться ими с тобой.
– Сегодня вторник, – медленно произнесла Вайолет. – Ты мог бы поделиться ими со мной где-нибудь между сегодняшним днем и пятницей, не так ли?
Ухмылка Гарри стала шире. Маленькому засранцу это нравилось.
– Нет. Меня не будет в городе до пятницы. Гарри, – быстро говорю я. – Мне нужно увидеть тебя в моем кабинете.
Я убежал от стола Вайолет, размышляя, куда, черт возьми, я собираюсь отправиться до пятницы и как я собираюсь убедиться, что моя работа все еще закончена, когда меня не будет в офисе.
Как только мы оказались в моем кабинете, Гарри рассмеялся.
– Правда? – спросил он. – Приятно видеть, что ты снова интересуешься женщинами, но это было жалко. Если бы мне нужно было придать этому аромат, я бы назвал это «перевозбужденный с яростным стояком и иррациональными проблемами ревности». Определенно не тот, с которого я бы начал.
– И я не удивлен, что ты воображаешь мой член. – Я вздохнул, опускаясь в кресло за своим столом. – Это было так очевидно?
– Очевидно, что ты полный и законченный придурок?
– Я предпочитаю не отвечать на этот вопрос.
Гарри кивнул.
– Это потому, что ты придурок. Послушай, ты мой брат, и я застрял с тобой. Так что в моих интересах сделать тебя счастливой, потому что, как я уже упоминал, я застрял с тобой.
– Ты забыл упомянуть, что то, что ты застрял со мной, превратило тебя в очень богатого человека.
– Детали не имеют значения. Важно то, что ты уже много лет устраиваешь самую одинокую, самую удручающую в мире вечеринку жалости к себе. Сколько прошло, семь, восемь лет с тех пор, как Кристен рассталась с тобой?
– Два года. И я порвал с ней. Потому что она украла мою гребаную книгу, или ты специально упустил эту деталь?
– Это говорит парень, который пишет новую книгу примерно каждые два месяца. Ты это пережил. Ну… – Гарри усмехнулся тому, что только что сказал. – На самом деле, если последние десять лет твоей вечеринки жалости являются каким-либо признаком, я думаю, что все-таки не пережил.
– Два года. И дело не в том, чтобы что-то пережить. Кристен может пойти на хрен, мне все равно. Речь идет о том, чтобы не повторять одну и ту же ошибку дважды.
Я не упомянул о том факте, что это была не просто какая-то книга. Это была не моя последняя научно-популярная работа. Книга, которую она взяла, была романом-триллером, который я тайно написал за то немногое свободное время, что у меня было. Я потратил годы на написание, пытаясь усовершенствовать эту книгу, и Кристен это знала. Она украла единственную гребаную вещь, которая что-то значила для меня, а потом написала на ней свое имя и показала всему миру. Словами даже не описать, как чуждо было желать, чтобы моя собственная книга провалилась просто назло ей. Мне все еще хотелось что-нибудь сломать, когда я думал о том, как тщательно она разыграла меня, даже дойдя до того, что обманом заставила меня отказаться от прав. Я был полным и абсолютным идиотом. Слепой идиот, и все потому, что я думал, что влюблен.
Теперь я знал лучше. Любовь была просто психологическим состоянием, мало чем отличающимся от разновидности психоза. Любовь была временной приостановкой веры, как добровольное погружение в альтернативную реальность, где факты не так важны, как чувства. Это было место, где люди решали игнорировать свои инстинкты и здравый смысл, потому что доверие было важнее реальности. Любовь была гребаной ложью, и я никогда больше не позволю себе влюбиться.
– Да. Ты явно пережил это. Я могу сказать по твоему виду, что ты хочешь вырвать мне яремную вену зубами и выплюнуть ее в мусорное ведро.
Я вздохнул.
– Имеет ли значение, пережил ли я это? Я очень успешно игнорирую это ежедневно, если только мой идиот-брат не тычет мне этим в лицо. Понимаешь?
– Я просто не понимаю этого. Кристен обманула тебя, конечно. Но ты действительно думаешь, что эта новая девушка, к которой ты неравнодушен, собирается тоже украсть твою рукопись и опубликовать ее под своим именем? Я должен предупредить, что этот конкретный вид зла, по крайней мере, немного необычен.
– Как ты и сказал. Детали не имеют значения. Ошибка, которую я совершил с Кристен, заключалась в том, что я доверял ей. Если я доверюсь Вайолет, она тоже найдет способ трахнуть меня.
Гарри ухмыльнулся.
– Не волнуйся. Я сомневаюсь, что она заинтересована в том, чтобы трахнуть тебя.
Я вздохнул.
– Я не… забудь об этом. Была ли причина, по которой ты пришел сюда вместо того, чтобы просто написать мне по электронной почте?
– Да, вообще-то. Ты помнишь тот съезд, на который ты только что пригласил свою новую пассию? Кристен будет там. Я хотел сказать тебе лично, так как решил, что ты больше не захочешь поехать. Но ясно, что корабль отплыл, если только ты не хочешь вернуться и забрать свое предложение хорошенькой новенькой девушке?
Мои пальцы вцепились в подлокотники кресла.
– Она написала новую книгу? – Я даже не мог решить, как я себя чувствую из-за этой возможности. С одной стороны, я хотел посмотреть, как она попытается сделать это сама и потерпит неудачу… чтобы увидеть, как быстро ее «поклонники» поймут, что она мошенница, и разоблачат ее. С другой стороны, я был в ужасе от того, что ей каким-то образом удастся это провернуть. Что бы это сказало о моей книге, если бы она смогла написать ее продолжение так, чтобы никто не понял, что она не написала ни слова из оригинала?
Гарри усмехнулся.
– Нет. Она все еще доит ту дойную корову, которую украла у тебя. Раздает автографы, что-то в этом роде. О, и она должна была выступить с каким-то докладом о том, как структурировать бестселлер. Хочешь я куплю тебе билет, или…?
– И ты говоришь, что я мудак. – Я был осторожен, чтобы подавить чувство иррациональной паники, которое я чувствовал, бурлящее в моей груди. Я не хотел, чтобы Гарри… или кто-либо еще, если на то пошло… знал, как все еще больно, что Кристен выставляла мою книгу напоказ как свою собственную. Тот факт, что она стала глобально известной благодаря моему успеху, был всего лишь глазурью на торте.
В этом мире было мало вещей более личных, чем книга. Мой брат не понимал, но потратил ли я два месяца или два года на написание книги, это было такой же частью меня, как мои руки или ноги. Это было порождено мной, продуктом труда и любви, более тяжелой работы и решимости, чем Гарри когда-либо мог себе представить. Но, в конце концов, результат того стоил. Мне было чем гордиться и чем поделиться со своими поклонниками. Это была финишная черта, которую я должен был продолжать визуализировать каждый раз, когда хотел закрыть свой ноутбук и выйти.
Написание триллера было самым трудным делом, которое я когда-либо делал, по крайней мере, до тех пор, пока мне не пришлось смотреть, как три диктора новостей по национальному телевидению бредят моей книгой, в то время как Кристен сидела рядом с ними, гордо улыбаясь. Они хвалили ее, и она это съедала. Через несколько дней книга стала национальным бестселлером. Это было все, чего я хотел, но она отняла это у меня, и, поскольку я был достаточно глуп, чтобы думать, что люблю ее, я помог ей убедиться, что ни черта не смогу сделать, чтобы остановить ее.
– Я для тебя просто мудак, потому что это единственный язык, на котором ты говоришь, – сказал Гарри. – Придурковатый. Я полагаю, это северный диалект придурка.
Я ухмыльнулся.
– Убирайся к черту из моего офиса. И, кстати, хорошая работа со всеми этими иностранными переводами, которые ты выложил на Востоке.
– Да пошел ты тоже. – Он потянулся через стол и ударил меня по плечу. – Будь милым с этой новой девушкой. Ты заслуживаешь того, чтобы время от времени быть счастливым. Продолжай отталкивать ее, и мы оба знаем, что произойдет. Но эй, если ты сотрешь придурка со своего лица, кто знает?
– Спасибо за совет. А теперь перестань опираться локтем на мои вещи. – Я потянулся, чтобы вернуть стопку бумаг туда, где она была до того, как он чуть не опрокинул ее.
– Подумай об этом, – бросил он через плечо, уходя.
– Не буду. – Я хотел бы, чтобы я не врал из своей задницы. Правда заключалась в том, что Вайолет занимала мои мысли гораздо больше, чем она имела на это право. Я подумал о том, как она смотрела на меня с таким вызовом и огнем, или как ей удавалось заставить самую консервативную одежду выглядеть отвлекающе провокационно. Больше всего я хотел бы знать, была ли она особенной, или я просто лишил себя какого-то биологического импульса встречаться и заниматься сексом слишком долго. Может быть, мои внутренние часы достигли последнего часа, и Вайолет просто оказалась не в том месте не в то время.
Что бы это ни было, мне нужно было взять это под контроль, и быстро. Конечно, это было бы намного проще, если бы я просто не пригласил эту женщину провести ближайшие выходные со мной.
Глава 7
Вайолет
В четверг Лилит принесла пиццу и мороженое ко мне домой. Это был наш вечер фильмов о принцессах Диснея, и Зои всю неделю с нетерпением ждала его. Лилит пыталась притвориться, что согласилась присоединиться к нашей традиции только потому, что пыталась быть хорошим другом, но она уже знала все слова ко всем песням.
Зои боролась с какой-то болезнью в течение последних двух дней. Вероятно, дочка что-то подцепила у моей мамы, которая тоже только недавно пришла в себя. Когда Зои крепко заснула всего через десять минут после начала фильма, у меня возникло подозрение, что она не на шутку ослабла, но я была благодарна за то, что ей удалось немного поспать, ей это было нужно.
Лилит убавила громкость фильма и посмотрела на меня.
– Она уснула?
– Да, – сказала я.
Я глубоко вздохнула. Я держала это в себе, как мне казалось, весь день. Питера не было в офисе со среды, но я знала, что он вернется к съезду в эти выходные.
Лилит внимательно посмотрела на меня.
– Проблемы на работе?
– Вроде того.
– Связано с пенисом?
Я посмотрела вниз на Зои, которая все еще дышала медленно и глубоко. Если это не разбудило ее, я знала, что мы действительно в безопасности и могли спокойно говорить.
– Вроде того.
Лилит мудро кивнула.
– Тебе двадцать восемь. У тебя потрясающая дочь и потрясающая новая работа. И сколько я тебя знаю, ты была так сосредоточена на том, чтобы заботиться о Зои, что я не думаю, что ты когда-нибудь задумывалась, что бы ты сделала, когда у тебя все будет. Ну, знаешь, что? Ты сделала это. Теперь вполне естественно, что твои мысли сразу же устремляются к тому, чтобы заполучить какого-нибудь стабильного, хорошо воспитанного члена.
Я ухмыльнулась.
– Только ты можешь говорить о членах как о живых существах.
– Давай же. Какой смысл врать самой себе? Ты сказала мне, что этот парень был королевским засранцем. Если ты все еще так сильно зациклена на нем, то совершенно очевидно, что происходит.
– Кто сказал, что я все еще одержима им?
– Твое бушующее либидо. Я практически чувствую его запах отсюда. У тебя течка, девочка. И ты хочешь, чтобы эти властные руки были повсюду вокруг тебя.
Я попыталась незаметно понюхать подмышку, хотя и знала, что подруга, должно быть, выдумала насчет запаха.
– Видишь. Я все понимаю. Доусон морочил тебе голову, и ты не хочешь, чтобы тебе снова причинили боль. Но полагаю, что у тебя всего выхода. Первый, ты больше ни с кем не встречаешься и в итоге получаешь покрытую коркой и паутиной вагину. И хотя я не могу судить по собственному опыту, думаю, что это было бы по-своему больно. И второй, ты понимаешь, что какой-то дурацкий член не должен решать быть тебе счастливой или нет. Если это сработает? Здорово. А если нет? Здорово. У тебя все еще есть Зои, так что двигайся дальше и продолжай надирать задницу каждому недоумку.
– Подожди. Я все еще пытаюсь переварить слова «покрытая коркой» и «вагина» в одном предложении.
Лилит застонала.
– Признай, что я права, и перестань менять тему.
– Ты не совсем права. Ну почти. Когда я вспоминаю о том, как мы с ним общались, мне кажется, что ненавидеть его не должно быть проблемой. Он самоуверенный. Он снисходителен. По-моему, я даже не видела, чтобы он улыбался. Просто…
Глаза Лилит понимающе блеснули.
– Просто тебя привлекает его таинственный, мужественный мускус?
Я рассмеялась.
– Не те слова, которые я бы выбрала, но признаю, что мне любопытно. Это все равно что войти в комнату и обнаружить, что она полностью разгромлена. На стенах кровь, занавески разорваны, перед камином лежит олень.
– Похоже на то, как если бы я оставила Лиама присматривать за домом на выходные.
Я ухмыльнулась.
– Я просто имею в виду, что если бы ты вошла в такую комнату, ты бы точно не захотела в ней оставаться. По крайней мере, тебе не следует этого хотеть. Но разве часть тебя не хотела бы знать, что, черт возьми, произошло?
– Эй, тебе не нужно меня ни в чем убеждать. Я поняла: ты хочешь, чтобы твой босс прыгнул в твою постельку. Если тебе придется притворяться, что ты Нэнси Дрю, чтобы оправдать это, у тебя будет больше власти.
Я пристально посмотрела на нее, но не могла притвориться, что она была совершенно неправа. Она просто была почти неправа.
***
Питер вернулся на работу в пятницу утром. Два дня без Питера на самом деле означали, что я смогла немного поработать. Мне удалось заставить Деррика поделиться всеми файлами, которые мне были нужны, чтобы начать выяснять расписание Питера и, что более важно, получить в свои руки все файлы его предстоящей книги. Если бы я хотела сделать для него эффективную рекламу, первым шагом было выяснить, о чем, в конце концов, эта книга.
Без Питера, который мог бы вмешаться, Деррик, казалось, нашел любой предлог, чтобы оказаться рядом с моим столом, хотя Питер позаботился о том, чтобы он находился в противоположном конце комнаты от Деррика. Не потребовалось много времени, чтобы первоначальное впечатление о Деррике, как о спокойном, дружелюбном человеке исчезло. Он просто хотел секса, и почти каждая молодая девушка в офисе уже попадалась на его обаяние.
Я была почти рада возвращению Питера, потому что каждый раз, когда Деррик начинал неторопливо подходить к моему столу, Питер выскакивал из своего кабинета и либо посылал Деррика выполнять какое-нибудь дурацкое задание, либо вызывал меня в свой кабинет. Между тем, как он держал Деррика подальше, и тем, как он, казалось, так отчаянно старался не дать мне даже взглянуть на его брата Гарри, я начала думать, что Питер ревнует. И в то же время я была почти уверена, что он ненавидит меня. Он не пытался заговорить со мной, и в тех немногих случаях, когда я приходила к нему в офис, чтобы обсудить идею его маркетинга, он отвечал только хмыканьем и кивками.
Энсли подошла, чтобы посидеть со мной за моим столом, пока я ела свой обед одной рукой, а другой работала. Этажом ниже под нами была комната отдыха, но, похоже, это было частью офисной культуры… есть, пока ты здесь работаешь, и я не хотела отличаться. Кроме того, мне нужно было многое доказать, а это означало, что у меня было больше работы, чем времени на нее.
– Ням. Что это, опять соленые огурцы в бутерброде? – спросила Энсли.
Я посмотрела на свой бутерброд и решила, что на самом деле она не ошиблась. Я действительно любила соленые огурцы, и я, вероятно, каждую неделю съедала банку с маринованными огурцами только из-за количества, которое я каждый день кладу на свои бутерброды.
– Наверное, я просто люблю кисленькое, – засмеялась я. – Я никогда по-настоящему не задумывалась об этом.
– Твое предпочтение кислому включает кислых боссов?
Я по привычке взглянула в сторону кабинета Питера. Его жалюзи всегда были опущены, но я никогда не могла полностью избавиться от ощущения, что он наблюдает за мной… что в основном было вызвано тем, что он выскакивал за дверь, если я хотя бы глядела в сторону Деррика.
– Я собираюсь сказать твердое «нет». – Я не была полностью честна, но я также не собиралась распаковывать перед коллегами на работе этот беспорядочный клубок эмоций, который я испытывала, когда думала о Питере Барнидже. Иногда мысль о нем вызывала у меня желание научиться кунг-фу только для того, чтобы пробить дыру в стене… или в его промежности. В других случаях мои мысли блуждали в темных и грязных фантазиях о том, как он, вероятно, хотел бы закинуть мои руки за голову и заняться со мной самым диким, сумасшедшим и интенсивным сексом, который у меня когда-либо был. Почему-то я не думала, что Энсли хотела такой информативности.
– Я тоже сначала его, вроде как, ненавидела, – сказала Энсли. – Но не все так просто. Поначалу казалось, что он изо всех сил старается меня разозлить. Как будто он хотел убедиться, что я не положу на него глаз или начну заигрывать, или что-то в этом роде. Понимаешь?
– Ну, если его идея состоит в том, чтобы оттолкнуть меня, он отлично справляется. На самом деле, он, вероятно, мог бы уволить меня после первого дня, не беспокоясь. Ты потерял меня, черт возьми, нет (прим. You lost me at Hell No – намек на песню You Had Me at Hell No), – сказала я с усмешкой.
Энсли рассмеялась.
– Честно говоря, он был с тобой намного жестче, чем с любой другой хорошенькой девушкой, которую я видела здесь.
– Спасибо, – сказала я. Меня всегда раздражали люди, которые не могли принять комплимент, не бросив ему вызов, поэтому я взяла за правило никогда не спорить с кем-то, кто сказал что-то хорошее обо мне. Я не хотела зацикливаться на негативе, а брать от жизни только позитив. – Значит ли это, что с не красивыми женщинами он дружелюбен?
– Возможно? Хотя, это больше похоже на то, что он ведет себя так ужасно с любой женщиной, у которой, как он думает, может быть хоть какая-то мысль о том, чтобы встречаться с ним. – Энсли украдкой бросила взгляд в сторону офиса Питера. Она наклонилась ближе и понизила голос. – У него был действительно неприятный разрыв около двух лет назад. Эта женщина работала здесь уже несколько лет, и она…
– Энсли! – Питер стоял у своего кабинета, скрестив руки на груди. – Если ты закончила со своим обедом, тебе следует поработать.
– Клянусь, он, должно быть, поставил здесь жучки. – Она бросила на меня взгляд типа «что тут можно сделать», прежде чем спрыгнуть с моего стола и направиться обратно к себе.
Я старалась не смотреть на Питера в надежде, что он оставит меня в покое.
– Вайолет. Мой кабинет, – позвал он.
Меня раздражало, что он не мог просто пройти двадцать футов от своего офиса до моего стола и спросить меня лично. Вместо этого он объявлял об этом так, что я чувствовала себя, словно вернулась в старшую школу и меня вызвали в кабинет директора по внутренней связи. Я сохранила свою работу на компьютере, а затем совершила позорную прогулку в его кабинет, где он впустил меня и закрыл за нами дверь (прим. тут отсылка к «алее позора» – это ситуация, в которой человек должен пройти мимо незнакомых людей или сверстников в одиночку по неловкой причине, прежде чем достичь места безопасности и уединения).
Питер жестом пригласил меня сесть напротив его стола и занял свое место в кресле.
– Ты готова к этим выходным?
– Ты послал Энсли к ее столу и вызвал меня сюда, чтобы спросить об этом?
Его брови сошлись на переносице.
– На что ты намекаешь?
Слова, которые пришли на ум, не подходили для работы, поэтому я не торопилась, формируя гораздо менее агрессивную и оскорбительную версию своих мыслей.
– Мне просто интересно, почему ты так странно себя ведешь. Ты не позволяешь мне поговорить с единственным человеком в офисе, который должен быть моим самым большим ресурсом. Ты просишь меня поехать с тобой в эти выходные на конференцию, которая не имеет ничего общего с тем, над чем я работаю. Я чувствую, что что-то упускаю.
«И мне интересно, действительно ли та женщина встречалась с тобой, когда ты был таким противным, или из-за разрыва с ней ты стал таким?»
– Я не хочу, чтобы ты работала с моим существующим маркетинговым планом. Я хочу понять, почему тебя, предположительно, стоит держать в моем штате, когда у меня уже есть компетентная маркетинговая команда. А конференция – это маркетинг. Просто потому, что она не поставляется с аналитикой отслеживания, это не значит, что там не опубликуют мое имя и мои книги. Но я ожидал, что эксперт по маркетингу поймет это.
– Хорошо, – сказала я.
Он поднял ладонь и наклонился вперед.
– Хорошо? Это все, что ты можешь сказать?
– Ты бы предпочел, чтобы я сказала: «Это правдоподобное объяснение, но я не куплюсь на это»? Или ты бы предпочел, если бы я спросила, почему ты решил заплатить мне слишком много, чтобы заставить меня работать здесь, если ты так скептически настроен? Потому что я подумала, что тебя лучше не спрашивать.
На несколько секунд мне показалось, что он собирается закричать, но он только тихо вздохнул. Если бы я не знала его лучше, я бы сказала, что он выглядел так, словно боролся с желанием ухмыльнуться.
– Увидимся в эти выходные, Браунинг.
Я встала, чтобы уйти, но он остановил меня как раз перед тем, как я подошла к двери.
– Вайолет.
Я повернулась и смотрела, как он, казалось, боролся с тем, что собирался сказать. Когда он нахмурился, мне показалось, что это больше похоже на то, что он хмурится сам на себя. Он почти незаметно покачал головой.
– Увидимся в эти выходные, – снова сказал он, но уже менее уверенно, чем раньше.
***
Мы вылетали первым классом из аэропорта Кеннеди в Аннаполис, штат Мэриленд. Я трижды проверила свои договоренности о том, чтобы Зои оставалась с моей мамой весь день в субботу с краткой остановкой у Лилит и Лиама в воскресенье утром, а затем вернулась с мамой до понедельника. К счастью, Зои была в восторге от этой идеи. Ей нравилось навещать мою маму, и особенно ей нравилось ходить к Лилит и Лиаму.
Я вернулась в свою квартиру рано утром в субботу после того, как высадила Зои. Врач дал мне костыли, но мне уже было легче просто ходить, слегка прихрамывая, и позволить медицинскому ботинку делать свою работу. Пока я не торопилась, я не чувствовала никакой боли. Я нашла Питера, расхаживающего возле моего дома. Он выглядел взбешенным, даже по стандартам Питера Барниджа. Он был укутан от холода в толстое пальто, но все равно умудрялся носить его так, что его телосложение невозможно было не заметить. Холодная погода также подходила к его относительно бледному цвету лица и чертам лица. Он был здесь в своей стихии, настолько, что я почти могла представить, что это он был причиной холода… как будто в его сердце было недостаточно человечности, чтобы высосать тепло из целого городского квартала. Мне показалось, что стало холоднее, когда я повернула за угол к своему зданию, или это было только у меня в голове?
Он все еще не замечал меня, и впервые с тех пор, как я заметила его в конференц-центре, у меня была возможность поразмыслить о том, насколько безумно, что такой человек, как Питер, на самом деле был моим боссом. Он был из тех симпатичных парней, которым парни прощали своих подруг за то, что они пялились вслед. Вы могли бы смотреть на него в течение нескольких минут и продолжать находить новые детали, чтобы оценить их… как будто каждая последняя строка была составлена и переработана до тех пор, пока она не станет идеально подходящей для общей картины. Как бы мне ни было неприятно это признавать, но если бы он не был таким захватывающим дух красивым, мне было бы легче ненавидеть его. Он заслуживал ненависти, и все же мне удавалось ненавидеть его только поверхностно. Я знала, что часть меня все еще надеялась, что он докажет, что я ошибаюсь, хотя бы потому, что он выглядел слишком хорошо, чтобы быть таким ядовитым. Мне хотелось верить, что есть причина или, еще лучше, лекарство.
Я молча поблагодарила Бога за то, что уже отвезла Зои. Появись он на полчаса раньше, он бы поймал меня на моей лжи. Поначалу это казалось чистой ложью, но какая-то белая ложь набирала обороты, как снежки, катящиеся под гору. Если слишком долго не контролировать, камешек может превратиться в гору, и у меня возникло смутное подозрение, что хранить мой секрет было ошибкой. Тем не менее, сегодня был не тот день, чтобы говорить ему об этом, не раньше, чем застрять с ним на все выходные. В понедельник было бы лучше. Я бы вернулась домой, и он, без сомнения, был бы рад избавиться от меня.
Он заметил меня, когда я была всего в нескольких шагах.
– Где ты была? – грозно спросил он.
– Гуляла, – сказала я. Вложить возмущение в мои слова было нетрудно. В конце концов, у меня все еще было больше часа до того, как я должна была уехать в аэропорт. – Что ты здесь делаешь и откуда ты знаешь, где я живу?
– Твой адрес есть в твоем личном деле сотрудника. И я здесь, потому что планы изменились. Гарри проверил статус нашего рейса, и, по-видимому, из-за снежной бури полеты отменены. Мы едем на автобусе в Аннаполис.
Я прищурилась, глядя на небо. Было, конечно, достаточно холодно для снега, но облака не выглядели особенно угрожающими.
– Правда?
– Я не претендую на роль метеоролога. А ты?
Я уставилась на него, вытаскивая свой телефон.
– Нет. Но у меня есть приложение для погоды. – Я включила его и подняла свой экран, чтобы он увидел. – Очевидно, небо чистое.
– У нас нет времени спорить об этом. Гарри, должно быть, что-то услышал, и я скорее поверю своему брату, чем твоему приложению. Мы либо скоро уедем, либо опоздаем на автобус.
– Я пойду за своими сумками. Они в основном упакованы, но мне нужно захватить еще несколько вещей.
– Сумки? Множественное число? Нас не будет два дня. Сколько тебе нужно?
Я решила не обращать на него внимания, хотя он нес на плече массивную спортивную сумку, которая технически была одной сумкой, но могла бы легко поместить две, которые я планировала взять с собой. Кроме того, как обычно, высказать свое мнение, скорее всего, означало бы потерять работу. Я повернулась, чтобы уйти, но Питер остановил меня у двери.
– Где твои костыли? – спросил он.
– Они мне больше не нужны.
– В твоем здании есть лифт?
– Лестница. А что?
Он покачал головой.
– Давай же. Я не позволю тебе подниматься по лестнице с вывихнутой лодыжкой и без костылей.
– Как ты думаешь, как я вернулась домой прошлой ночью? Или сегодня утром вышла на улицу?
– Очевидно, с трудом. Дай мне свои ключи и скажи, что тебе нужно. Я схожу за этим.
– Это было просто небольшое растяжение. Доктор сказал, что я могу ходить в ботинке, если буду делать перерывы и не на мочу его.
– Ключи, – снова сказал Питер.
Я рассмеялась.
– Ни за что. Хочешь верь, хочешь нет, но я бы не хотела, чтобы мой босс рылся в ящике с моим нижним бельем или видел мою грязную квартиру.
Я не была уверена, что мне это показалось, но он стал выглядеть немного более напряженным.
– Тогда позволь мне хотя бы помочь тебе подняться по лестнице.
– С каких это пор ты стал внимательным?
Он усмехнулся.
– Я просто учитываю тот факт, что если ты упадешь и поранишься, ты, вероятно, найдешь способ подать на меня в суд.
Я закатила глаза.
– На секунду я подумала, что в той пустой полости, которую ты называешь грудной клеткой, может быть, есть сердце.
Отдаленно, я подумала, не поэтому ли он так старался держать Деррика подальше от моего стола. Может быть, в конце концов, это была не ревность. Питер Барнидж, возможно, был просто из тех парней, которые одержимы возможностью быть привлеченными к суду. По какой-то причине эта возможность казалась немного разочаровывающей.
– Давай. – Он взял меня за руку и обнял за талию, потому что его плечо было слишком высоко, чтобы я могла дотянуться до него, не тянувшись.
Его тело было твердым, как скала, и я чувствовала, как напрягаются и перекатываются его мышцы, даже под пальто. Я не была уверена, был ли это просто холод снаружи, но его тело казалось неестественно теплым, особенно там, где его голая рука лежала на моей руке.
– Почему ты такой теплый? Иисус. Как будто у тебя высокая температура.
Он ответил не сразу, вместо этого сосредоточившись на том, чтобы провести нас через дверь и помочь мне подняться на первые несколько ступенек.
– Когда я измеряю температуру, мне всегда показывает девяносто шесть или девяносто пять (прим. 36–37 градусов). Девяносто восемь – это для меня лихорадка. Я так и не нашел врача, который мог бы действительно сказать мне, почему так, но, по-видимому, это делает мою кожу горячей, даже когда я совершенно здоров.
– Разве это не должно сделать твою кожу холоднее?
Он пожал плечами.
– Не знаю. Но все всегда говорят, что я словно горю.
Я провела остаток подъема по лестнице, размышляя о том, скольких людей Питер Барнидж коснулся в своей жизни. Все, что я видела в нем, – это человека, который отталкивал всех так сильно, что, должно быть, надеялся, что они никогда не вернутся.
Мы добрались до лестничной площадки возле моей квартиры, и Питер отпустил меня, чтобы я могла поискать свои ключи.
– Энсли упомянула о плохом расставании, – внезапно сказала я. – Так вот почему…
– Энсли должна знать лучше, чем сплетничать о своем боссе. Поторопись и собери свои вещи. Мы тянем время.
Я намеренно выбрала наименее сексуальное нижнее белье, которое у меня было, и засунула его в свой чемодан. Бабушкины трусики. Пара со слегка изношенной резинкой. Пара бежевых, которые я так и не вспомнила, как покупала, но, казалось, которые продолжали возвращаться, независимо от того, сколько раз я думала, что выбросила их. Я всегда упаковывала вдвое больше, чем думала, что мне понадобится, поэтому я схватила четыре костюма и тоже засунула их в сумку. Как только я собрала остатки своих припасов в последнюю минуту, я снова остановилась у своего комода. Я импульсивно схватила кружевные красные стринги и соответствующий бюстгальтер, не потому, что я даже отдаленно ожидала, что Питер когда-нибудь их увидит, а потому, что гордилась тем, что была готова ко всему. Кто знал, когда мужчина твоей мечты появится и собьет тебя с ног в незнакомом городе, верно?
Менее чем через полчаса мы с Питером были последними пассажирами автобуса «Грейхаунд», направлявшегося в Аннаполис. К моему ужасу, он был переполнен, и единственные свободные места были вместе. Я зашаркала следом за Питером, который настоял на том, чтобы, по крайней мере, держать меня за руку всю дорогу до автобусной остановки, чтобы убедиться, что я не упаду или не переношу слишком большой вес на ногу.
