Текст книги "Под звездами (ЛП)"

Автор книги: Павлов Лора

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

– Так.

– Думаю, это знак, что ты готов двигаться дальше. Отпустить часть этой грусти. Ты это заслужил. И продолжать ли тебе отношения с отцом – решать тебе. Но ты должен знать: у тебя также есть право перестать его ненавидеть. Это не будет предательством по отношению к твоей матери. Я хочу, чтобы ты подумал, чего ты сам хочешь дальше. Не беспокойся о бабушке с дедушкой. Они будут любить и его, и тебя, что бы вы ни делали. Думаю, они это доказали, раз смогли простить его поступки. – Она встала и протянула мне руку, дожидаясь, пока я подниму на неё глаза. – Ты имеешь право быть счастливым, Мэддокс. Твоя мама бы этого хотела для тебя.

Чёрт.

Каждое её слово било точно в нервы.

Я кивнул, с комом в горле, таким плотным, что трудно было не то что заговорить – глотнуть.

Поэтому я и не стал.

Просто встал и крепко её обнял.

И сегодня – этого было достаточно.

Я хотел выкинуть всё это из головы и вернуться домой, к своей девочке.

Она – всё, что мне нужно.

А это и есть моё счастье.

29 Джорджия

My legs were gently pushed apart, and I squirmed against the sweetest sensation between my thighs. My eyes blinked a couple times, and I startled when I realized I wasn’t dreaming. I glanced down to see a bare-chested Maddox, his eyes hooded as he looked up at me, and he licked his lips as I was sprawled in the middle of his bed.

Мои ноги мягко раздвинулись, и я извивалась под сладчайшими ощущениями между бёдрами. Глаза моргнули пару раз, и я вздрогнула, поняв, что это вовсе не сон. Я опустила взгляд и увидела обнажённого по пояс Мэддокса, его глаза были полуприкрыты, и он смотрел на меня, облизывая губы, пока я лежала, раскинувшись, посреди его кровати.

– С днём рождения и с Днём святого Валентина, Динь-Динь.

Ну что ж, это определённо стоило записать в историю, потому что ещё никто никогда не будил меня на день рождения подобным образом. И мне это чертовски нравилось.

– Спасибо, – пробормотала я, голос всё ещё сонный и полный желания, пока мои пальцы запутывались в его волосах.

– Хочу, чтобы ты начала свой день правильно.

Он снова опустился, его язык ласкал и дразнил самую чувствительную точку, а затем его губы накрыли мой клитор. Моя голова откинулась назад, из груди вырвался стон, ощущение было настолько сильным, что я не могла усидеть на месте, извиваясь и ерзая, а он раз за разом подводил меня к самому краю и тут же отступал. Его палец скользнул внутрь, медленно двигаясь, а потом добавился второй, пока язык продолжал творить чудеса. Но в этот раз... он не отступил.

Моё тело начало дрожать, я сжала его волосы крепче, а за веками взорвались звёзды. Я почти выгнулась дугой, но он удержал меня, его ладонь легла на мой живот, и я сорвалась в бездну.

– Мэддокс! – крикнула я, пока меня трясло от оргазма.

Так мощно.

Так сильно.

Так вкусно.

Смотрите-ка, какая я стала поэтичная. Вот что он со мной делает. И он никуда не спешил, давая мне выжать из этого каждую последнюю каплю удовольствия.

Когда моё тело перестало дрожать, а дыхание выровнялось, он скользнул обратно наверх, положив одну руку мне на щёку, а вторую – на талию.

– С Днём святого Валентина, именинница.

Он поцеловал меня в лоб, потом в нос, в щёки, а затем добрался до губ. Никогда бы не подумала, что этот мужчина такой романтик, но он был именно таким. С тех пор как мои братья проболтались ему, когда у меня день рождения, он ходил самодовольный. Я не нарочно это скрывала. Просто разговор ещё не заходил. Наши отношения вообще напоминали вихрь. А с другой стороны, казалось, будто я знала его целую вечность.

– С Днём святого Валентина. У меня для тебя подарок.

– Сегодня твой день.

– Нет. Сегодня – наш день. – Он так и не сказал, куда мы идём вечером, но последние пару дней был чертовски рассеян, так что я знала – что-то задумал.

Он прижался ко мне, и его эрекция ткнулась мне в низ живота, отчего я расхохоталась.

– Может, начать с того, чтобы отплатить тебе тем же? – Я скользнула рукой под пояс его спортивных штанов и с удовольствием обнаружила, что под ними нет никаких трусов, обхватив его твёрдую, горячую эрекцию.

– Лучше я буду внутри тебя, детка, – прорычал он, пока я проводила пальцами вверх-вниз.

– Я же говорила тебе, что прошло уже тридцать дней с тех пор, как я начала пить таблетки, и я никогда раньше не была с кем-то без защиты. Ты тоже сказал, что не был. Так, может, в этот раз... без презерватива? – прошептала я, потому что сгорала от желания почувствовать его без всяких барьеров между нами.

Его ладонь нашла мою щёку, он убрал волосы с моего лица.

– Ты хочешь, чтобы я вошёл в тебя без всего, да?

Я почувствовала, как щёки вспыхнули. У него, конечно, язык грязный, и, чёрт возьми, мне это нравилось. Я прикусила нижнюю губу.

– Хочу.

– Я тоже. Нет подарка лучше.

Я уже была совершенно голая – спать одетой я разучилась давно. Он вскочил на ноги и сдёрнул свои штаны за пару секунд, заставив меня снова рассмеяться, прежде чем прыгнул обратно на кровать, раздвигая мои ноги и устраиваясь между ними.

– Кто-то сегодня явно нетерпелив, – поддела я его.

Он расплылся в широкой улыбке, идеальные белые зубы, щетина по линии челюсти – чертовски сексуально.

– Потому что у меня для тебя куча сюрпризов.

Моё сердце сжалось от этих слов.

– Не знала, что ты так любишь сюрпризы.

Его взгляд потеплел.

– Никогда не любил. День святого Валентина для меня вообще был пустым звуком. И дни рождения – та же история. Но отмечать день, когда ты появилась на свет... – Он замолчал, отвёл взгляд, а потом снова посмотрел на меня. – Это теперь мой любимый день в году, Динь-Динь.

Дыхание застряло в горле.

Та любовь, что я испытывала к этому мужчине, была чем-то, о чём я раньше и понятия не имела. Это было всё. Я даже не знала, что сердце может настолько целиком принадлежать другому человеку, но моё – принадлежало.

Он медленно ввёл в меня только кончик своего члена, дразня, прежде чем двинуться вперёд, не отводя тёмных глаз от моих, пока заполнял меня. Сантиметр за сантиметром, каждый чертовски прекрасный.

Ощущение того, как он вошёл в меня без всяких барьеров, было неописуемым.

Его руки нашли мои, переплели пальцы, и он прижал их над моей головой.

Я зажмурилась, и из губ вырвался резкий вздох, когда он вошёл до конца.

– Смотри на меня, детка, – его голос был хриплым, но твёрдым.

Я тут же распахнула глаза и встретилась с его взглядом.

Это стало ещё сильнее, ещё острее, пока мы смотрели друг другу в глаза и находили свой ритм. Его большие руки всё ещё сжимали мои, и в тот момент между нами что-то изменилось. Любовь такая сильная, что я не думаю, что хоть один из нас был к этому готов.

– Я, чёрт побери, люблю тебя, – выдохнул он. – Ты это знаешь, правда?

– Конечно. Я так сильно тебя люблю, – прошептала я.

Ощущения накатывали, темп ускорялся. Он отпустил одну из моих рук, чтобы провести пальцами между нашими телами, точно зная, куда прикоснуться.

Точно зная, что мне нужно.

Я выгнулась и простонала. И снова взорвалась. Моё тело одновременно было измотано и окрылено.

Он двинулся ещё раз.

И ещё.

А потом зарычал моё имя, следуя за мной в бездну.

Дыхание было рваным, сердце билось в бешеном ритме. Когда мы оба наконец успокоились, он вышел из меня и ушёл в ванную. Вернулся с тёплым полотенцем, мягко прижал его к моим бёдрам и медленно привёл меня в порядок.

Раздался звонок в дверь, и я вздрогнула.

– Кто это?

– Твой первый подарок. Одевайся и встречай меня там. – Он натянул обратно свои штаны, затем надел через голову худи с надписью Гарвард, подмигнул мне и скрылся за дверью.

Я вскочила с кровати и начала одеваться как можно быстрее. Завязав волосы в небрежный пучок, мельком взглянула на телефон – в чате с братьями и сёстрами уже было несколько сообщений.

Бринкли

С днём рождения, моя любимая сестрёнка! Надеюсь, вы с Боссом уже успели заняться всякими неприличными вещами, чтобы как следует начать твой особенный день. И с Днём святого Валентина всех остальных!

Кейдж

Какого, мать твою, хрена ты пишешь такое в общий чат?! Пусть тебе никогда не доведётся делать неприличные вещи ни с кем, Джорджи. Но с днём рождения тебя. Я бесконечно тобой горжусь и люблю. И с Днём святого Валентина всех остальных романтичных дурней.

Финн

Тут я полностью согласен с Кейджем. Просто проигнорирую эту часть сообщения, Бринкс. Может, вы с ним будете делиться подобным дерьмом в отдельном чате? С днём рождения, Джорджи.

Хью

Делай сегодня всё, что делает тебя счастливой, Джорджи. Люблю тебя и желаю тебе офигенного года. Ты заслуживаешь всего самого лучшего в жизни.

Кейдж

Ого. Вот это было глубоко.

Бринкли

Можно, пожалуйста, обсудить, каким слащавым стал Хью с тех пор, как влюбился? Кейдж, ты вечно ворчишь. Финн, хватит быть сучкой Кейджа.

Эй, ребята! Спасибо за поздравления с днём рождения. Не могу поверить, что стала ещё на год старше. Глядишь, и тридцать уже не за горами.

Финн

Тебе 23…

Но когда-нибудь ведь точно, да? ЛОЛ. День у меня пока отличный, но даже не буду рассказывать вам про все неприличные вещи, которыми я уже успела заняться.

Кейдж

Пожалуйста, не надо. 🤢

Финн

Есть вещи, о которых лучше молчать. 🙈

Хью

Делай, как хочешь, Джорджи. 🤷‍♂️😍

Бринкли

Вперёд, девочка, вперёд! 👍

С Днём святого Валентина! Люблю вас. 😘

Я засунула телефон в задний карман и поспешила выйти из ванной.

Когда я прошла по длинному коридору и вышла в гостиную, в кухне стояли Мэддокс и Сэл Робертс – старый друг моего отца.

– Привет, Сэл, – сказала я, и прозвучало это скорее как вопрос.

Он рассмеялся:

– Привет, Джорджия. С днём рождения.

Я подошла к Мэддоксу, он стоял с одной стороны кухонного острова, а пожилой мужчина – с другой. Сэл как раз убирал в сторону большой белый рулон бумаги, который только что развернул на столешнице.

– Спасибо. А что здесь происходит?

– Пойду во двор, замеры сделать. Пусть Мэддокс тебе всё расскажет, – усмехнулся он и вышел за дверь.

На острове стояла большая чёрная коробка с белым бантом. Я машинально дотронулась до ключицы и провела пальцами по своему ожерелью с звездой. Казалось, этот подарок будет сложно переплюнуть.

– С днём рождения, детка, – сказал он, подтолкнув коробку ко мне.

Я развязала ленту, сняла крышку и увидела внутри четыре ракетки для пиклбола и несколько наборов мячей. Моя голова запрокинулась, и из меня вырвался смех. Чёрт возьми. Он и правда обращает внимание на такие вещи.

– Ты подарил мне комплект для пиклбола! – взвизгнула я. – Ты правда меня любишь.

Он притянул меня к себе:

– Ну, ты же чемпион округа, разве нет?

– Точно, Босс. Спасибо. А Сэл зачем здесь?

– Хью дал мне его номер. Мы уже встречались пару раз до этого, но ему нужно было сделать ещё несколько замеров перед тем, как они начнут работы на следующей неделе.

– Замеры для чего?

– Я решил построить тебе корт для пиклбола на заднем дворе. Чтобы ты могла играть, когда захочешь. – Чёрт возьми, чем я заслужила этого мужчину?

Он никогда не пытался меня изменить. Любил меня такой, какая я есть.

Я бросилась к нему в объятия, он поднял меня над полом, а я обвила его талию ногами.

– Я не знаю, что я сделала, чтобы заслужить тебя, но чувствую себя самой счастливой девушкой в мире.

– Это я счастливчик, Динь-Динь. – Он поцеловал меня. – А свой подарок ко Дню святого Валентина получишь вечером.

– Всё, что я хочу, уже здесь.

И это была чистая правда.

Мы с Мэддоксом забрали еду на вынос из Рейнольдс, и он категорически отказывался сказать, куда меня везёт.

Мы болтали, ехали всё выше в гору, и довольно быстро я поняла, к чему он клонит.

– Ты везёшь меня к пруду? – усмехнулась я.

Казалось, кто-то буквально залез ко мне в голову, собрал все вещи, которые я люблю, и собрал их в один идеальный день.

Он свернул на просёлочную дорогу, и было очевидно, что он бывал здесь раньше. Навстречу нам спускались два пикапа, что было странно – обычно здесь не бывает движения.

– Не понимаю, откуда все эти люди узнали про пруд. Место довольно уединённое. Только местные знают про него, и ночью сюда никто не ездит, – заметила я, наблюдая, как машины проезжают мимо по узкой дороге.

Он лишь улыбнулся и продолжил путь. Когда мы свернули за угол, у меня отвисла челюсть. Вокруг пруда, на деревьях, мерцали огоньки. Это место всегда было моим любимым, куда я убегала, чтобы остаться наедине с собой.

Здесь я впервые научилась кататься на коньках.

Иногда я приезжала сюда ещё в школе, оставляла машину, укутывалась потеплее, включала музыку и просто мечтала.

Ночью здесь всегда было так ясно, а звёзды танцевали вдали, стоило только посмотреть в окно.

К земле вела тропинка, вдоль которой лежал большой плед и стояли свечи.

– Это так красиво, – прошептала я.

– Это те самые парни и устанавливали всё для нас, – подмигнул он.

– Это точно не пожаробезопасно?

Он расхохотался:

– Свечи на батарейках, Динь-Динь. Хью подсказал мне пару идей, как всё осветить.

– Мне ещё нужно вручить тебе подарок, но теперь я чувствую себя ужасной девушкой, потому что не превратила твоё любимое место в зимнюю сказку. – Я потянулась за свёртком, когда мы остановились в нескольких метрах от пледа.

– Не говори глупостей. Ты уже подарила мне подарок сегодня утром. – Он многозначительно повёл бровями, обернувшись ко мне.

Я нажала на кнопку света над нами и протянула ему свой подарок. Живот сжался от волнения – хотелось, чтобы это было особенным.

Он снял первую упаковку, развернул и перелистнул страницы небольшого прямоугольного буклета.

– Книга купонов, да?

Я перелезла через сиденье, устроившись у него на коленях, пока он держал оставшиеся подарки в руках, позволяя мне устроиться поудобнее. Мне всегда было мало его. Он обнял меня, продолжая листать страницы и хохотать, читая каждый купон.

– Один жизненно важный минет, да? – усмехнулся он, прикусив мне ухо.

– Конечно, именно на этом ты и заострил внимание. А не на дне обучения тебя пиклболу или чтении вслух любовного романа.

– Я в восторге, – сказал он, развернув меня к себе и поцеловав. – Лучший подарок в жизни.

– Ты слишком лёгкая мишень, – хихикнула я и подтолкнула к нему следующий свёрток. Он открыл белую коробку с красным бантом и вытащил футболку с надписью: «Моя девушка выиграла чемпионат округа по пиклболу, а я получил лишь эту дурацкую футболку».

Его голова откинулась назад в истерическом смехе.

Смех Мэддокса Ланкастера был для меня как музыка.

– Обожаю, детка. – Он поцеловал меня в щёку, а я убрала футболку и книгу купонов на заднее сиденье, проталкивая к нему последний подарок.

Он быстро содрал красно-белую упаковочную бумагу в горошек и снял крышку с коробки. Я услышала, как он резко втянул воздух, когда стал рассматривать фотографии в большой рамке с двумя вырезами.

На одной фотографии были он, Уайл и их мама, сидящие на заднем крыльце под звёздами. На другой – мы с Мэддоксом, свернувшиеся калачиком на уличном диване у него во дворе, а над нами мерцали те же звёзды.

– Джорджия, – прошептал он. – Откуда у тебя это?

– Я спросила у Уайла, есть ли у него хорошая фотография вас троих, а он обратился к вашей бабушке. Она сказала, что у неё целые коробки с фотографиями от вашей мамы. Так что в ту ночь, когда ты думал, что я на девичнике с Бринкли и Лайлой, я на самом деле поехала в город, поужинала с твоими бабушкой и дедушкой, и мы вместе перебирали кучу коробок с фотографиями. Когда я увидела эту, я сразу поняла – это то, что я искала.

Его глаза блестели от нахлынувших чувств, и я повернулась, чтобы усесться у него на коленях, а его руки скользнули в мои волосы, убирая их за ухо.

– Это именно то, что я почувствовал, когда встретил тебя, – прошептал он, притянув меня к себе и поцеловав. – Спасибо.

– Ну, конечно, это не корт для пиклбола и не пруд, превращённый в зимнюю сказку, – улыбнулась я. – Но я рада, что тебе понравилось. И хочу, чтобы ты знал: я люблю всё, что ты сделал. Но даже если бы ты ничего не сделал – мне бы хватило и этого. Потому что лучший подарок, который я когда-либо получала – это ты.

– Взаимно, детка. А теперь пошли – покажешь мне все свои трюки. У меня в багажнике ещё один подарок для тебя. Пошли.

– Мне уже нечего дарить, – сказала я, слезая с его колен, пока он открывал дверь. Я побежала по направлению к льду.

– У меня для тебя коньки! – крикнул он мне вслед, но я не остановилась.

Я замедлилась у пледа, на котором лежали цветы и коробка из пекарни. А когда обернулась, увидела, как он идёт ко мне, в чёрной лыжной куртке, неся наш ужин и ещё одну коробку с бантом.

– Я покажу тебе небольшой пролог и без коньков. А потом надену их для финала. Я и босиком могу крутиться, если хочу, – засмеялась я, ступая на лёд, который блестел, как стекло, под лунным светом. Раскинув руки в стороны, я закружилась.

Он поставил еду на плед и покачал головой.

– Ну давай. Покажи.

Я переместилась к середине пруда и закрутилась, пока он смотрел на меня и поднимал телефон, чтобы сделать фото.

– Ладно, ещё один поворот – и пойдём есть. – Я шагнула чуть дальше по льду, и вдруг под ногами что-то хрустнуло. В животе всё сжалось – я сразу поняла, что что-то не так. И в следующую секунду лёд подо мной треснул…и поглотил меня целиком.

30 Мэддокс

В жизни бывают моменты, о которых ты сразу понимаешь – они всё изменят. В ту самую минуту, как они случаются.

Я уже знал это чувство.

Я выронил пакет с едой, телефон, и бросился бежать, прежде чем мозг успел осознать, что происходит.

– Джорджия! – голос, вырвавшийся из моего горла, был неузнаваемым, как будто он не принадлежал мне.

Она только что кружилась.

Смеялась.

Улыбалась.

Мой ангел. Моя любовь.

А потом – просто исчезла подо льдом.

Без предупреждения.

Словно сделала шаг в пустоту и провалилась прямо внутрь. Я успел услышать её вдох... И всё.

Ужас пронёсся по каждой кости в теле, но я знал, что у меня всего несколько секунд, чтобы добраться до неё. Я действовал.

Добежал до кромки, сдёрнул куртку – понимал, что она мне понадобится сухая, когда вытащу её. Лёг на живот и скользил как мог быстрее к центру пруда. Вставать на ноги было слишком рискованно.

Нужно было добраться до проруби и вытащить её.

– Джорджия! – крикнул я снова, приближаясь. Что-то подо мной застучало по льду – я понял, что это она, пытающаяся выбраться.

Я звал её, уже почти дотянувшись до кромки.

Я оставил ноги на льду и сунул голову в ледяную воду.

И тогда увидел – вокруг неё в воде расходился красный шлейф. Она плавала прямо передо мной в своём белом пальто.

Я мысленно молил её подать мне руку, но она была без сознания, тело покачивалось, едва не ускользая. Я протянулся дальше в ледяную пустоту, ухватил её за пальто, и только тогда понял, что красная вода – это кровь. Потянул изо всех сил, откатываясь назад, пока её голова не показалась из проруби, а кровь текла с макушки по лицу.

Встал на колени, вытащил её и зарычал – нечто первобытное, неразборчивое вырвалось из меня. Руки дрожали, я хватал её за щеки, тряс.

– Детка, прошу, – умолял я. Я оттаскивал её как можно дальше от центра, чтобы лёд под нами не проломился снова.

Чёрт.

Это слово повторялось в голове, как мантра.

Добравшись до берега, я склонился, прижал ухо к её губам – она не дышала. Губы посинели. Я перевернул её на бок и ударил по спине, пока изо рта не брызнула вода. Прильнул к её лицу, слушая...

Ничего.

Чёртово ничего.

Я расстегнул её куртку, сложил руки одна на другую и начал надавливать на грудь, крича, рыча, уже сам не понимая, что говорю.

– Двадцать девять, тридцать... Дыши, детка.

Я запрокинул ей голову, зажал нос и вдунул воздух в лёгкие. Увидел, как грудная клетка приподнялась, снова вдохнул.

Она закашлялась, раздался сиплый вдох. Я приложил ухо к её губам, поблагодарил Бога, что она дышит. Но она всё ещё лежала, как тряпичная кукла.

Сдавленный всхлип вырвался, я вытер лицо – сам не понял, это слёзы или вода.

Всё вокруг двигалось, будто в замедленной съёмке. Я знал – нужно действовать быстро.

Подхватил её на руки, закинул через плечо, схватил куртку и помчался к пледу. Выхватил телефон, сорвал край фланелевого одеяла, дёрнул так, что всё вокруг разлетелось, и понёс её к машине. Открыл дверь и начал срывать с неё мокрую одежду, одновременно на громкой связи набирая 911. Завернул её в плед и накрыл своей курткой.

– Мне нужна помощь. Моя девушка провалилась под лёд. Она без сознания, – голос был чужой – пронзительный, панический, на грани срыва.

Оператор выкрикивал инструкции, но я понимал: никто не доберётся сюда быстрее, чем я сам доставлю её в больницу.

Я прыгнул за руль, прижав Джорджию к себе, и сорвался с места, мчась вниз с горы.

– Я везу её в больницу, – отключил вызов и заставил Siri набрать Хью Рейнольдса.

– Брат, ну как всё прошло?

Я снова сдавленно всхлипнул, глотая воздух, пока машина летела по дороге.

– Мэддокс. – В голосе Хью слышалась паника.

– Она провалилась под чёртов лёд! – выкрикнул я, голос наконец прорвался. – Я не успею довезти её до города. Еду в ближайшую больницу.

– Больница в нескольких кварталах от Рейнольдс. Ты рядом. Она дышит?

Я снова не смог вымолвить ни слова, только смотрел вниз, на Джорджию, безжизненно лежащую у меня на коленях.

– Дыши, детка! – выкрикнул я и сбросил вызов, смахивая с глаз влагу.

Видимость расплывалась, но я уже приближался к красному сигналу. Я вдавил клаксон и проскочил перекрёсток, зная, что больница совсем близко. Жёстко нажав на газ, я подскочил на бордюре, чтобы срезать путь, и вырулил к приёмному покою. Остановился у входа, едва поставив машину на парковку, как из дверей вылетела целая команда. Я подхватил Джорджию на руки и выскочил из машины. Понятия не имел, откуда они знали, что мы едем, но, наверное, Хью успел позвонить.

Кровь лилась с её головы по лицу, и трое мужчин потянулись, чтобы забрать её у меня.

Я не отпускал сразу, захлёбываясь всхлипом.

– Сэр, нам нужно осмотреть её. Пожалуйста, дайте нам её.

Я держал её за руку, пока они клали её на каталку, шёл рядом, отвечая на вопросы, но всё происходило так быстро.

– Как долго, по-вашему, она была под водой? – спросил один из мужчин, пока мы двигались сквозь зал ожидания, а к нам уже бежала ещё группа медиков.

– Может, две минуты? – покачал я головой. – Я, чёрт возьми, не знаю! Сначала она не дышала. Но она выплюнула много воды. Я делал ей массаж сердца, и она начала дышать.

Они вкатили её к двойным дверям, и мужчина остановил меня.

– Вам нужно подождать здесь. Мы сделаем всё возможное и вернёмся как можно скорее. Откуда травма головы?

– Я не знаю, чёрт побери. Думаю, она ударилась, когда упала, или подо льдом, когда пыталась выбраться, – покачал я головой, сам не веря в происходящее.

– Спасибо. Мы постараемся как можно быстрее.

Я остался стоять, уставившись в двери, куда её увезли. И внезапно меня накрыла ярость. Нет, чёрт возьми, я не собирался стоять здесь.

Ей нужен был я.

Я толкнул двери, но ко мне тут же подошли двое, прося уйти, и я сорвался.

– Я, блядь, останусь с ней! – взвыл я, но сзади вдруг обхватили руки, крепко прижимая.

– Я его держу. Он просто на взводе, – услышал я голос Хью.

– Вам обоим нужно выйти. Мы не сможем помочь ей, если вы нам мешаете.

Я вскинул руки в знак сдачи, и Хью, не отпуская меня, повёл назад через двери. В коридоре он развернул меня лицом к себе и обнял.

– Всё нормально. Дыши. Расскажи, что случилось. – Его голос был пугающе спокойным.

Я шагнул назад, посмотрел вниз – руки в крови, одежда вся в крови и мокрая.

– Я не знаю. Она побежала к льду, пока я раскладывал еду. Мы разговаривали. Мы просто, чёрт побери, разговаривали. И вдруг она провалилась. Никакого предупреждения. Просто исчезла.

Я привалился к стене. Не мог перевести дыхание.

Я не мог, чёрт возьми, жить в мире, в котором нет Джорджии Рейнольдс.

Не после того, как узнал, что значит жить с ней рядом.

– Господи. Ты весь в крови. – Он взял меня за руки, снял своё пальто и накинул мне на плечи. – Откуда кровь?

– С её головы, – выдавил я, глядя на окровавленные ладони. – Она была без сознания. Не сказала ни слова.

– Она дышала? – голос Хью сорвался, и я резко поднял глаза, увидел панику в его лице.

– Сначала – нет. Я делал ей массаж сердца, и она начала дышать. Но сознание не вернулось. Я не знаю, что, чёрт возьми, произошло. Прости. Я позволил ей выйти на тот лёд. Я, чёрт побери, позволил ей выйти на лёд! – закричал я и развернулся, вбив кулак в стену.

Хью снова схватил меня, как раз в тот момент, когда за угол выбежали Кейдж и Финн. Следующий час прошёл, как в тумане – один за другим начали подтягиваться все родственники Джорджии. Слёзы, вопросы, и каждый обнимал меня, твердя одно и то же: это не моя вина. Лайла принесла мне сухую одежду, а Кейдж с Финном буквально потащили меня в ванную, загнали в кабинку и заставили переодеться. Когда я вышел, отмыл кровь с рук, а потом осел у стены рядом с раковиной, сползая на пол и позволяя себе рухнуть. Они сели по бокам от меня, молча, просто рядом, и я слышал, как они тоже всхлипывают.

Когда приехала Бринкли, она долго мерила шагами коридор, а потом притащила мне горячий чай и заставила выпить, пока сама продолжала ходить взад-вперёд.

Следующие часы были сущим адом. Нам сказали, что у Джорджии тяжёлая черепно-мозговая травма – она, скорее всего, сильно ударилась, когда провалилась под лёд, отсюда и рассечение. Она в коме. И никто не может сказать, сколько времени пройдёт, прежде чем она очнётся.

Я позвонил деду, а он связался со своим другом, известным нейрохирургом из Сан-Франциско. Его доставили сюда на нашем вертолёте, чтобы получить второе мнение. Никто не считал, что Джорджию можно транспортировать, так что врачи будут приезжать к нам – сделаем всё, чтобы она получила лучшее лечение.

Нам разрешили сидеть в палате в реанимации, но в больнице не пускали больше двух человек за раз. Семья договорилась дежурить по очереди.

Я не особо был за эти «смены».

Я здесь. И уходить не собирался.

Когда солнце поднялось, я моргнул пару раз, не отпуская её руки, а голова покоилась на краю кровати, возле её талии. Я всю ночь провёл в кресле у одной стороны кровати, а с другой дремала Алана.

– Доброе утро, Динь-Динь, – прошептал я. – Ты меня слышишь, детка?

Тишина.

Она выглядела спокойно. Ни тени страдания – только свежие швы на лбу.

Волосы растрёпанные, волнистые, высохшие после ледяной воды.

Я зажмурился, вспоминая, какой она была, когда я её вытащил. Синие губы. Беспомощное тело.

Точно так же, как моя мама.

Чёрт побери, я что, проклят?

Две самые важные женщины в моей жизни – и обе доверили свои жизни мне.

Первый раз я подвёл.

Мы всё ещё не знали, пострадал ли мозг Джорджии от нехватки кислорода. Доктор Лексингтон, друг моего деда, согласился с доктором Прюиттом здесь, в Коттонвуд-Коув.

Время покажет.

Сколько, чёрт возьми, лет учиться, чтобы получить диагноз «время покажет»?

Время для меня никогда не было добрым другом.

Оно слишком рано забрало маму.

Я провёл большим пальцем по её безжизненной руке, бросив взгляд на её мать – та спала в другом кресле.

– Я не успел отдать тебе ещё один подарок. В коробке были не только коньки, Джорджия. Там был ключ от дома, – сказал я, и голос предательски дрогнул на последнем слове. – Нашего дома, Динь-Динь. Того самого, с кортом для пиклбола. Обещаю, буду играть сколько угодно, если только ты проснёшься. Если только дашь мне знак, что ты здесь.

Я чуть сжал её руку. Ничего.

Опустил голову, прижав лоб к нашим переплетённым пальцам.

– Прошу тебя, детка. Мне ты нужна.

– Эй, – услышал я голос Аланы и поднял голову. – Как она?

– Без изменений.

Мы оба прекрасно понимали: чем дольше она будет оставаться в таком состоянии, тем хуже.

– Мэддокс. – Алана встала, убрала волосы с лица дочери. – Ты спас ей жизнь.

Глаза мои распахнулись.

– После того как чуть не убил?

– Ты не виноват в том, что лёд проломился. Парни сами сказали тебе отвезти её туда. Я бы тоже сказала отвезти её туда. Это её любимое место. И ты среагировал мгновенно. Я вообще не представляю, как ты так быстро вытащил её, сделал ей массаж сердца и доставил в больницу – всё за какие-то минуты. Вот почему она здесь и дышит.

– Я должен был сам сначала выйти на лёд и проверить его.

– Почему бы кому-то вообще подумать об этом? И, честно, если бы ты вышел первым и провалился, она бы кинулась за тобой так же, как ты за ней. Но у неё не хватило бы сил тебя вытащить. И тогда вас бы не стало обоих. – Её голос оборвался на рыдании. – Моя дочь очень сильная, Мэддокс. Она всегда была борцом.

В палату вошёл доктор Прюитт и снова начал объяснять, что ничего конкретного о её состоянии и прогнозах сказать не может.

Я ненавидел его за это.

Я ненавидел всех в эту минуту.

Пришла медсестра, чтобы сменить капельницу, и когда я увидел синяк на руке Джорджии, я сорвался.

– Кто-нибудь вообще знает, что, чёрт побери, делает?! Вы не можете просто колоть её снова и снова! – сорвалось с меня в тот момент, когда в палату зашли Брэдфорд и Хью. Алана поцеловала меня в щёку и ушла домой переодеться, а её отец и брат сказали, что будут по очереди заходить, чтобы я не оставался один.

Потому что я не собирался, блядь, уходить.

Хью вытянул меня в коридор, сунул в руку кофе и велел успокоиться к чёртовой матери.

– Стены бить и орать на всех – Джорджию быстрее не разбудит, брат, – он вскинул бровь, пока я пил чёрный кофе.

– А ты откуда знаешь? Может, она как раз проснётся, чтобы сказать мне заткнуться, – буркнул я сухо.

Хью хрипло рассмеялся, но смех был не такой громкий, как обычно, и я заметил тёмные круги под его глазами.

Рейнольдсы страдали так же, как и я. Просто я, как обычно, вёл себя как законченный ублюдок – так я привык справляться с болью.

– Ты, может, и прав. Джорджи больше всего любит ставить людей на место, если те ведут себя как идиоты. – Он потер лицо.

– Это плохо, что я не хочу отдавать своё место в палате? Я знаю, вы все чередуетесь, но я не хочу уходить, Хью.

– Нет, Мэддокс. Ты там, где должен быть, и все это понимают. Все сейчас в зале ожидания. Лайла поехала за бейглами и маффинами. Семья оккупирует эту больницу до тех пор, пока она не проснётся. Мы будем по очереди заходить. А ты оставайся рядом со своей девочкой. Она захочет увидеть тебя первым, когда откроет глаза.

Я кивнул:

– Спасибо. Постараюсь хотя бы час никого не послать.

Он кивнул в ответ и выдавил улыбку. Ненастоящую – никто из нас сейчас не мог по-настоящему улыбнуться. Я уже повернулся к палате, когда он положил руку мне на плечо.

– Прости, что предложил тебе отвезти её туда. Мне так, блядь, жаль.

Господи. Он ещё и себя винит?

Я обернулся и крепко его обнял.

– Не надо так.

– Это была моя идея.

Я отстранился:

– Если бы ты видел её лицо, когда мы подъехали... Чёрт, я, наверное, мог бы в тот момент попросить её выйти за меня, и она бы согласилась. Она была так чертовски счастлива, что мы там.