Текст книги "Моя анимежизнь. Пенталогия (СИ)"

Автор книги: Павел Смолин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 86 страниц) [доступный отрывок для чтения: 31 страниц]

Глава 10

Проснулся около полудня, сладко потянулся. Выходной! Мне нравится ходить в школу, но кем надо быть, чтобы не радоваться выходному? Прислушался к ощущениям – лоб болел. Потрогал его, нащупал небольшую шишку. Пошевелил челюстью – тоже болела. Спустился вниз, вспоминая вчерашний вечер.

Зайдя в дом, я полежал в ванне, приложил завернутый в тряпочку лед ко лбу. Судя по шишке, не помогло. С другой стороны – шишка могла бы быть и больше.

В ванной посмотрелся в зеркало – кроме шишки, никаких следов драки на лице не было. Отлично! На кухне, предварительно покормив котика, позавтракал чаем с бутербродами. С друзьями в сквере нужно встретиться в 2. Забавно, уже третье «применение» сквера со времени моего перерождения. С улыбкой посмотрел на Сакамото-сана. Его я тоже получил там. Кот наелся и поскребся во входную дверь. С легкой душой выпустил его погулять. Патлач нейтрализован, бояться нечего. Заодно, обув тапочки, проверил теплицу. Все в порядке. Вот и славно.

Убивая время, через силу поиграл в леталку-стрелялку Darius 2 на «Сеге». Почему я до сих пор не купил хороших игр? Надо бы это исправить.

Пора! Оделся в джинсы, однотонную зеленую футболку, сверху накинул ветровку. Дождь шел всю ночь, поэтому на улице прохладно. Проходя мимо мини-маркета, хотел было купить кофе, но сдержался. Я хорошо выспался, зачем лишний раз напрягать организм Иоши-куна? Ему вчера и так досталось.

Подойдя к скверу, сразу увидел Кейташи и Кеиджи. Если бы мое имя начиналось не на «И», а на «К», нас можно было бы назвать «ККК». Я хихикнул и подошел к друзьям. Поздоровались.

– Что это у тебя? – указав пальцем на мой лоб спросил Кейташи.

– Ночью встал попить водички и врезался в дверной косяк, – подождал, пока друзья просмеялись и спросил, положившись на аборигенов:

– Ну что, куда двинем?

– Не знаю, мне все равно, – не оправдал надежд Кейташи.

– В кинотеатре неподалеку показывают «Смерть мастера чайной церемонии». Слышал о нем много хорошего, – внес идею Кеиджи.

Такого фильма я не видел, поэтому сразу согласился. Впрочем, я бы согласился на любой. Между походом в кино и всем остальным я всегда выбирал кино.

Вышли из сквера, и Кеиджи повел нас в кинотеатр. Я зачем-то оглянулся и увидел Сохэя. Он сидел на лавочке и подкатывал к какой-то девушке. У этого рекрута якудзы слишком много свободного времени. Мысленно пожелал ему удачи.

Дойдя до кинотеатра, взяли билеты и прошли в зал. Кейташи купил попкорна, предложил нам угоститься. Я отказался. Кеиджи охотно запустил лапу в ведерко. Внезапно в кинозал вошел Сохэй. Кейташи толкнул меня в плечо и сказал:

– Слушай, это ведь тот якудза, который постоянно тусуется возле школы?

– Да, это он. Наверное, тоже хочет посмотреть на смерть чайного мастера, – ответил я ему.

Тем временем Сохэй занял место прямо позади Кейташи. Кейташи слегка побледнел и предложил мне поменяться с ним местами. Я рассмеялся, но согласился. Надеюсь, Сохэй не будет пинать мое кресло весь сеанс. Свет погас, ожил проектор. Сначала показали несколько трейлеров: фильм про любовь, фильм про самураев, фильм про маньяка. Ни один меня не впечатлил.

Начался фильм. Он поведал нам о том, как в средневековой японии массово душили мастеров чайной церемонии. Так и не смог понять зачем. Возможно, средневековые самураи ненавидели чай. Фильм закончился пафосным харакири главного героя. Кеиджи загрустил, Кейташи заплакал. Жесть. Возможно, я толстокожий, но на меня такого впечатления фильм не произвел. Впрочем, скучно тоже не было. Средневековые японцы смешные. Они пафосные, любят орать и рожи у них суровые. Сохэй ни разу не пнул мое кресло. Какой молодец.

Пошли титры, я обернулся к Сохэю и спросил:

– Ну как тебе фильм, Сохэй-сан?

Тот пожал плечами и ответил:

– Я проспал большую часть, но вроде неплохой.

Да вы кинокритик, сэр. Отвернулся от него и заметил, что Кеиджи удивленно уставился на меня. Почему? Вышли из кинотеатра, и он спросил меня:

– Ты знаешь этого парня?

– Да, виделись пару раз. Сохэем зовут.

– Откуда? У тебя что, какие-то дела с семьей Синода? – почему-то разозлился и повысил голос Кеиджи.

– А откуда ты знаешь, что он из семьи Синода? – в свою очередь повысив голос, спросил я в ответ, и в моей голове словно что-то щелкнуло. Я улыбнулся и спокойно сказал:

– Вот оно что! Понимаю. Как долго ты планировал скрывать это от нас, Кеиджи?

Он дернулся, замахал руками в воздухе:

– Скрывать что? Я не понимаю, о чем ты говоришь!

– Да ладно тебе, Кеиджи! Мы ведь друзья. Нехорошо врать друзьям, – продолжил я напирать, сделав шаг к Кеиджи.

Кейташи непонимающе смотрел на нас.

– Все в порядке, молодой господин? – спросил у Кеиджи как нельзя вовремя появившийся и среагировавший на повышенные тона Сохэй, подойдя ко мне со спины и схватив за руки. Я все понял правильно! Кеиджи скуксился и уставился на асфальт.

– Молодой господин, да? – ехидно улыбаясь произнес я. Обернувшись к Сохэю, подмигнул ему. Тот все понял и отпустил меня. Я повернулся к Кейташи, картинно указал рукой на Кеиджи.

– Кейташи, позволь тебе представить: молодой господин клана Синода – Мотидзуки Кеиджи!

На лице Кейташи отразилось понимание. Он выпучил глаза и спросил Кеиджи:

– Это так, Кеиджи? Ты – сын якудзы?

Поняв, что отпираться нет смысла, Кеиджи кивнул, не отрывая взгляда от земли. Тихо сказал:

– Да. Я сын второго председателя клана Синода. Сохэй-сан – мой телохранитель. Сейчас у нашего клана война с кланом Нисигути. Именно поэтому сразу после школы я должен возвращаться домой. Но у членов клана Нисигути тоже есть дети, поэтому в воскресенье у нас перемирие. Таково решение патриархов.

Кеиджи поднял голову, посмотрел на нас с Кейташи, горько продолжил:

– Вас никто не тронет. Якудза не втягивает в свои разборки посторонних. Но я пойму, если вы перестанете со мной общаться, – Кеиджи закрыл глаза. Маски сброшены. Теперь выбор за нами.

Кейташи подошел к Кеиджи, схватил его за плечи:

– Не неси чепухи! Какие из нас друзья, если из-за такой мелочи бросим тебя? Так, Иоши? – вопросительно посмотрел на меня. А я что, я ничего. Мне нравится Кеиджи.

– Согласен, – кивнул я.

Кейташи тряхнул Кеиджи:

– Слышал? Больше не говори такого, понял? – отпустил Кеиджи, отступил на шаг, широко улыбнулся и сказал:

– Кроме того, я всегда мечтал подружиться с сыном якудзы!

Было видно, что Кеиджи тронут, он шмыгнул носом, улыбнулся и сказал:

– Спасибо, друзья!

Я прямо сердцем ощутил, как связь между нами тремя укрепилась.

После этой трогательной сцены мы решили перекусить.

Нашли кафешку, в которой подают мясо. Стиль интерьера – стандартно-европейский. Меню соответствующее: стейки, бифштексы, свиные ребра и прочее. Также порадовало наличие картофельного пюре в списке гарниров. Соскучился по картошечке.

Выбрал свиные ребра с пюрешкой, попить заказал стакан колы. Кейташи взял бифштекс без гарнира и зеленый чай. Кеиджи взял то же самое. Переставший прятаться Сохэй не пошел с нами, присев на лавочку напротив кафе.

Начали кушать, Кейташи пересказал Кеиджи наше соревнование по поеданию рамена. Суть заключалась в том, что больше он никогда не станет заказывать большой рамен. Полностью одобряю твое решение, Кейташи.

После этого я решил прояснить один вопрос:

– Кстати, Кеиджи, я правильно понимаю, что второй председатель – довольно высокий пост?

Кеиджи кивнул.

– Значит, твоя семья богата?

Кеиджи снова кивнул и спросил:

– У тебя проблемы, Иоши? Я мог бы тебе немного занять…

Я перебил:

– Нет, дело не в этом. Я хотел спросить – почему ты учишься в муниципальной школе, а не в частной?

Кеиджи вздохнул и ответил:

– Мой отец предлагал отправить меня учиться в одну из лучших частных школ Токио, но я отказался. Кроме того, в Уцуномию я поступил своими силами. Я довольно умен, – Кеиджи немного смутился, – и не хочу незаслуженных привилегий. Кроме того, имея мечту стать полицейским, я не хочу получать образование на деньги якудзы. После Золотой Недели я планирую найти подработку, чтобы зависеть от грязных денег клана как можно меньше.

Какой принципиальный молодой человек тут у нас. Это здорово. Я мог бы поддеть его вопросами уровня «Что ж ты тогда ешь с отцовского стола?», но не стану. Не убегать же ему из дома, раз его отец – якудза. Мне стало стыдно. Жирую на батины деньги, не считаясь с тратами. Решил тоже найти подработку после Золотой Недели. Заметил, что Кейташи задумался. Видимо, принял такое же решение.

Удовлетворившись объяснением, я куснул свиное ребро, оторвав мясца. Начал жевать, ощутил хруст. Челюсть прострелило болью. Нет, это не последствия пропущенного апперкота, это я сломал зуб. Твою мать! К такому жизнь меня не готовила. Ни в одной из десятков прочитанных мной книг о попаданцев у протагониста не было проблем с зубами.

Я схватился за челюсть, друзья забеспокоились и Кейташи поднял тревогу:

– Что с тобой, Иоши? Тебе плохо? Официант!

Подошла официантка. Кейташи ткнул в меня пальцем:

– Нашего друга отравили! Немедленно позовите менеджера!

Не успел я ее остановить, как официантка охнула и убежала в подсобку. Держась за челюсть, я сказал друзьям:

– Какое еще отравление? Просто я неаккуратно жевал и напоролся зубом на кость. Сломал, похоже. Не знаете, где найти стоматологию?

Друзья успокоились и заржали. Бессердечные!

Подбежал обеспокоенный менеджер, им оказался японец чуть за двадцать, одетый в пиджак и костюм. В руке он держал какую-то папку. Согнулся в поклоне и затараторил, не давая вставить ни слова:

– Дорогие гости, уверяю вас, все продукты в нашем кафе абсолютно свежие, а у всех наших поваров есть все необходимые лицензии. Вот, – он выпрямился и продемонстрировал нам папку, – Здесь все необходимые документы! Желаете ознакомиться?

Я не желал, поэтому покачал головой и сказал:

– Не переживайте. Мой друг ошибся. Никакого отравления нет, мы полностью довольны качеством блюд и сервисом. Я сломал зуб о кость. И это целиком моя вина. Можно нам счет, пожалуйста?

Менеджер просветлел лицом, попросил подождать и убежал. Я усовестил Кейташи:

– Я рад тому, что ты обо мне беспокоишься, но впредь не делай скоропалительных выводов, ладно?

– Тц! Ты слишком добр, Иоши. Я хотел развести менеджера на бесплатный обед! Кафе от этого не обеднеет!

Вот оно что. Аферист малолетний.

– Кафе не обеднеет, это так. Но подумай вот о чем – за наш обед не станут платить хозяева кафе. Они вычтут его стоимость из зарплаты сегодняшней смены. Думаешь, это справедливо? Они ведь хорошо выполняют свою работу.

Кейташи проникся и смутился. Счет принесла напуганная официантка. Усовестившийся Кейташи извинился перед ней, мы оплатили счет и вышли из кафе.

Зуб ныл, и я снова спросил друзей насчет стоматологии. Они не знали, тогда я обратился к Сохэю. Он широко открыл рот – несколько крайних зубов слева были металлическими. Неплохо ему прилетело. Он закрыл рот и открыл его снова. На этот раз не ради демонстрации, а чтобы ответить:

– Якудза часто приходится посещать стоматолога. Машина припаркована около сквера. В ней есть карта, если молодой господин позволит, пойдемте, я покажу тебе.

Молодой господин сказал:

– А зачем? Лучше просто отвезем Иоши куда надо.

Я благодарно кивнул ему, он улыбнулся, и мы пошли.

Дошли до сквера, сели в машину. Какая-то Тойота. Освежитель воздуха, висящий на зеркале у лобового стекла, пах очень приятно. Коробка передач автоматическая, сидения не кожаные. Подметить больше деталей я не смог, потому что не разбирался в автомобилях. Сохэй завел двигатель, и мы поехали в стоматологию. Кеиджи, на правах молодого господина, занял переднее сиденье. Мы с Кейташи не были в обиде. Я был рад, что не придется искать стоматологию ножками, превозмогая топографический кретинизм, а Кейташи был рад, что его довезут до дома. Ноющий зуб не помешал мне озаботиться вопросом досуга, и я спросил:

– А у вас есть Сега, пацаны?

Сега была у обоих. Я взмолился о помощи – сегодня в ТЦ за играми я уже не успею. Друзья обещали принести завтра в школу по парочке игр. Я тронут. Спасибо, друзья!

Доехали до стоматологии.

– Тебя подождать, Иоши? – спросил Кеиджи.

– Нет, – покачал я головой, – я доеду домой на такси. Спасибо, что подвезли.

Мы попрощались, и я вошел в стоматологию. Попал в коридор. Больничный запах, белые стены, лампы дневного света на потолке. У стен скамейки, на полу – фикусы. В середине коридора увидел стойку администратора. За ней стояла привлекательная японка средних лет в белом халате. Подошел к ней, пожаловался на сломанный зуб. Она сказала, что нужный доктор почти освободился.

Я присел на скамейку. Боль нарастала, я страдал и скучал. Потупить бы сейчас в смартфон, но ведь нету. И еще довольно долго не будет. Может купить себе что-нибудь портативное? Что там сейчас есть? Геймбой? Представил, как буду пялиться в зелено-черный экран, гоняя мелкого Марио по мелким уровням. Отстой! Не хочу.

Прошло минут десять, наконец-то одна из дверей открылась. Я посмотрел и увидел, что вместе с доктором из нее вышел дед Хэруки. Мой анимемир на удивление тесен!

Дед договорил о чем-то с доктором, они поклонились друг другу. Дед пошел на выход, увидел меня, остановился и смерил тяжелым взглядом. Я встал и поклонился ему.

– Добрый день, Аоки-сама.

Дед кивнул головой и снизошел до ответа:

– Добрый день, Одзава-кун. Болят зубы?

– Сломал один, Аоки-сама. Друг посоветовал мне эту клинику. Судя по тому, что Вы лечите зубы здесь – она очень хороша, и мой друг не ошибся.

– Слабая лесть, юноша, – не повелся дед, – Похвально, что ты заботишься о зубах с молодости, но я буду внимательно следить за тобой. Моя внучка – самый совершенный цветок во вселенной. Тебе придется серьезно постараться, чтобы заслужить мое благословение!

А я что, уже прошу руки Хэруки? Не будь таким серьезным, дед-сан! Не нашелся с ответом, поэтому просто поклонился деду еще раз. Он вальяжно махнул мне рукой и ушел. Фух…

Дождавшись конца этой душещипательной сцены единения поколений, ко мне подошел доктор. Лысый, ростом с Иоши, на лице аккуратная седая борода. Одет, само собой, в белый халат. Пожилой стоматолог – это хорошо. Если он проработал столько лет, значит хорошо знает свое дело. Поздоровались, раскланялись. Хорошо, что Иоши прожил в Японии всю жизнь, и его позвоночник привык к подобным сверхнагрузкам.

Доктор провел меня в кабинет. Ну что тут сказать? Стоматологические кабинеты не больно-то и отличаются. Страшновато. Не верю, что существуют любители похода к стоматологам. Мазохистов в расчет не берем.

Доктор велел сесть в кресло, я послушно сел. Открыл рот, доктор посмотрел. Выдал мне направление на рентген. Я вышел в коридор, нашел дверь со значком радиации, зашел, сделал снимок. Подождал пару минут пока мне его не выдали. Вернулся к доктору, он посмотрел снимок, сказал, что все не так страшно и зуб можно сохранить. Поставил укол обезболивающего, в ожидании эффекта заполнил какие-то бумаги, спросив мое имя и дату рождения. Видимо, на меня завели папочку.

После этого началось сверление, промывание и замазывание. Боли не было. Хорошее обезболивающее. Доктор закончил, велел мне не кушать до завтра, я расстроился. В моем времени пломба схватывалась за пару часов. Видимо, материалы в этом времени похуже. Но поделать нечего. Доктор выдал мне квитанцию, сказал оплатить у администратора. Я посмотрел на сумму. Некисло. Хорошо, что я взял из тайника денег с запасом. Расплатился, попросил администратора вызвать такси. Она это сделала, и я вышел из клиники. Сел на лавочку неподалеку от входа, щупая руками онемевшее лицо. Надеюсь, когда действие обезболивающего пройдет, зуб не начнет ныть.

Подъехало такси, я поздоровался с водителем, и он повез меня домой. Солнышко уже садилось. Выходной оказался не таким веселым, как я надеялся. Хорошо, что зуб сломался уже под конец обеда и я не голоден. По пути глазел в окна, рассматривая аккуратные японские домики и магазинчики. Внезапно увидел деда Хэруки. Пожилой выращиватель бонсая (бонсайщик?) шел домой пешком. В голове мелькнула идея остановиться и предложить подвезти, но я одумался. Если старик такого уровня идет пешком, значит он этого хочет. Обезболивающее отпускало, зуб начало подергивать. Отстой.

Доехал до дома, расплатился с таксистом. Надо будет посчитать, сколько денег осталось в тайнике. Но это уже точно не сегодня. Больной зуб убивал желание делать хоть что-то. Хотелось лечь на диван и жалеть себя. Все-таки заставил себя проверить помидоры. Все в порядке, растут себе и растут. Гандам тоже на месте. Да и кому он нафиг нужен?

На крылечке перед дверью меня ждал Сакамото-сан. Впустил его, зашел сам. Звонил телефон. Я снял трубку:

– Одзава у телефона!

– Привет, сын!

О, это батя. Я рад его звонку, даже зубная боль отошла на второй план.

– Привет, бать! Как ты?

– Все хорошо, сын. Как обычно, много работаю. Как твои дела? Я несколько раз звонил тебе днем, но ты не брал трубку.

– Ходил в кино с друзьями. Помнишь, я тебе рассказывал? Кеиджи и Кейташи.

– Хо, раньше ты не ходил в кино. Какой фильм смотрели?

Я сказал бате название и поделился впечатлениями. Потом переключился на другую тему, забалтывая родителя. Не хочу, чтобы батя спросил меня о Сэкере-тян.

– А потом мы пошли в кафе, и я сломал зуб о свиное ребро, – батя сочувственно крякнул, я продолжил, – пришлось посетить стоматологию. Доктор оказался очень хорош, быстро поставил пломбу. Было совсем не больно! Увы, теперь нельзя есть до завтрашнего дня.

– Похвально, что ты не стал тянуть с этим. Не забываешь избавляться от мусора по вторникам и четвергам? Хорошо заботишься о коте? Мои помидоры еще не засохли?

– Не переживай, бать. Твой сын достаточно самостоятельный, чтобы позаботиться о доме и окружающих, – гордо уверил я отца.

– Ха-ха, молодец, сын! – отцовская похвала очень приятна, я улыбнулся. Отец продолжил: – Кстати, тебе хватает денег? Может, прислать тебе еще?

– Нет, что ты! Хватает с избытком. Кстати, почему ты не открыл мне счет в банке, а оставил гору наличности?

Батя замолчал, потом смущенно ответил:

– Почему-то я даже не подумал, что так можно.

Я засмеялся. Спросил:

– А я могу сам открыть на себя счет и положить туда деньги?

– Боюсь, что без твоего старика тут не обойтись. Если не ошибаюсь, до 16 лет открывать счет нельзя. Ничего, когда я приеду, мы обязательно решим этот вопрос.

Я не стал спрашивать, сколько еще продлится его командировка. Все равно он не знает, только расстрою. Мы поболтали о пустяках еще немного и попрощались. Пронесло. Не пришлось врать о Сэкере-тян. Врать вообще плохо, а родителям – плохо вдвойне. Но от правды батя офигеет настолько, что лучше ему ее не знать.

На улице стемнело, я покормил котика, тоскливо посмотрел на холодильник. Сегодня без ужина. Поднялся в комнату, при помощи «автоучебы» быстро разобрался с домашней работой. Зуб почти перестал болеть. Отлично. Сходил в душ, завел будильник и лег спать. Завтра в школу.

Глава 11

Я лежал на нижнем шконаре возле печки и скучал. Место считалось козырным, но мне не пришлось отстаивать право на него силой. Как-никак, звезда мировой величины.

Барак жил своей жизнью – политические ругали Союз, шпилявые резались в карты, по третьему кругу играя кони какого-то бедолаги. В дальнем углу барака о чем-то визгливо переругивались педерасты.

Внезапно дверь барака открылась, впустив волну холода и Промокашку – одного из воровских шестерок. Черти, живущие около двери, начали на него орать. Шестерка по иерархии ниже черта, но трогать его себе дороже. Ударил шестерку вора – ударил самого вора. Никто, кроме хозяина не смеет к нему прикасаться.

Промокашка огрызнулся, закрыл за собой дверь и подошел ко мне. Изогнулся в чем-то похожем на поклон и сказал:

– Афанасий Иваныч со всем уважением приглашает тебя в шестой барак. Авторитетный человек сегодня на лагерь заехал, воры празднуют.

Шестой барак – самый козырный. В нем срок мотают только воры, стремяги и их «семейники». Я обрадовался. Вечер перестал быть томным. Не вставая, ответил Промокашке, не глядя на него. Авторитет надо блюсти:

– С уважаемыми людьми посидеть не в падлу. Буду.

Промокашка убежал.

Я полежал на шконаре еще минут 20. Прийти сразу – потерять лицо, показав, что я готов суетиться по щелчку пальцев любого вора. Прийти поздно – показать, что Артист (моя лагерная погремуха) забурел и перестал уважать воров. Это чревато. 20 минут – золотая середина. Неписанные правила Колымы сложны, но у меня получилось разобраться и понять все нюансы.

Нашел у печки свои валенки. Почти новые, я – их первый владелец. Подарок Цикория – правой руки Афанасия Ивановича, который являлся смотрящим за лагерем. С удовольствием сунул в валенки ноги, зажмурился, ощутив приятное тепло. В лагере быстро учишься ценить мелкие радости. Взял гитару – подарок начальника лагеря за то, что я с нуля слепил ему лагерный хор, который регулярно брал первые места на всесоюзных конкурсах. Начальнику и его заму по воспитательной работе прилетело по звездочке, мне – гитара, кило индийского чая и пара хороших шматов сала.

В сушилке одел свой ватник. Ватник тоже новый и тоже подарок – Артиста все уважают. Ватные штаны я и не снимал. Одел на голову ушанку и вышел из барака в стылую тьму. Мороз кольнул лицо, я выдохнул пар, который прямо в воздухе кристаллизировался и опал инеем на черный снег – много бродяг в лагере, утоптали тропинки. На улице-то за тридцатник.

Ускорив шаг, направился к шестому бараку, параллельно вспоминая свою вольную жизнь.

Я умер и переродился в СССР 70-х годов. Поначалу все шло отлично. Я «писал» книги, сворованные из будущего, пел такие же ворованные песни. За пару лет я стал фигурой союзного масштаба. Еще через пару-мирового. Забурев, я расслабился. Мой американский продюсер стал класть часть заработанных денег на мои офшорные счета и покупать на них акции будущих айти-гигантов. В какой-то момент он спалился и его взяли за жопу федералы. Продюсер оказался падлой и сразу меня сдал, раскрыв схему. Пошли публикации в газетах: «Секретные счета советского миллиардера», «Суперзвезда-коммунист оказался новым Рокфеллером» и так далее. Кгб взяло меня прямо на шикарной пятикомнатной хате на Тверском, сняв с сочной негритянки, приехавшей учиться в СССР из какого-то африканского недогосударства, которым Союз зачем-то пытался привить социализм, вбухивая валюту.

Дальше было полгода допросов и судов. Следствию было трудно, на мои похождения и статей-то в советском законодательстве не нашлось. Наконец, вынесли приговор – 15 лет общего режима. И вот я чалюсь здесь уже 8. Обжился, привык. Хорошо быть попаданцем-звездой – везде устроюсь.

А вот и шестой барак. Вошел в дверь. В отличие от нашего, «политического» барака, здесь она утеплена войлоком. За большим столом возле печки сидело с десяток воров. На печке грелся котелок с чифирем. Поляна – моё почтение! Конфеты, колбасы, завезенные с материка свежие (в январе-то!) помидоры. Само собой, сало, лук, селедка и большая бутыль мутного самогона. Сразу видно – сиделец к нам заехал непростой. Все лучшее – на стол!

Подошел к ворам, поприветствовал:

– Здравствуйте, арестанты.

– И тебе не хворать, Артист – добродушно поприветствовал меня в ответ Афанасий Иванович, – проходи, присаживайся, покушай с нами. Дорогого гостя сегодня встречаем, – указал он рукой на стул слева от себя. Справа от него всегда сидит Цикорий, на то он и правая рука.

Я снял ватник и ушанку, прошел к указанному месту. Присел. Заметил за столом незнакомое лицо. Спрашивать ничего не стал. Не любят этого воры. Сами все расскажут. Так и оказалось:

– Артист, позволь представить – Степан Тимофеич. Вор авторитетный (мог бы и не уточнять, чертей за этим столом отродясь не сидело). Сход порешал, что через полгода, когда я откинусь, он будет зону держать.

Я уважительно кивнул Степану Тимофеичу. Большой человек. Тот добродушно ощерился мне в ответ, продемонстрировав полный рот рыжья. Богато.

Афанасий Иванович пододвинул мне рюмку, лично (!) налил туда самогона, лично отрезал пайку черного, положив сверху ломоть сала. Уважают воры Артиста. По всей Колыме «мои» песни поют. Я намахнул стопарь, закусил. В голове сразу приятно зашумело. Хорош первач! Воры не торопили, знали, что Артист порядок знает.

Не заставил уважаемых людей долго ждать, взял в руки гитару, провел по струнам. Отлично! Можно начинать:

А сечку жрите, мусора, сами,

Ушатый кумовой торчит в сидке,

А завтра брошусь я к своей маме, —

Все отмотал, пришла моя скидка.

Вечер задался. Я пел песни, воры подпевали, не забывая подливать мне первача, чифиря и пододвигать тарелки с лучшими кусками. Душевно посидели. Под конец концерта я заметил, что из угла барака мне строит глазки Глашка – топовый педераст на зоне. Ощутил сладкое томление внизу живота.

Закончив выступление, я под понимающими взглядами воров пошел в сушилку, куда незадолго до того прошмыгнула Глашка. Внутри я быстро отыскал ее глазами – она уже приготовилась, опершись руками на стену и призывно оголив свой волосатый, тугой, натруженный зад. С нетерпением скидывая портки, я приблизился к ней…

* * *

– АААААААААААААА! – проснулся я с воплем.

Надеюсь, вот это точно было сном, а не параллельной реальностью. Жуть. Я поежился и посмотрел на часы – 6.50. Нормально, можно вставать. Кстати про «вставать». Проверил и облегченно выдохнул. Утреннего стояка не было. Странно для подростка, но радует душу. Хорошо, что время почти верное. Не хотелось бы после такого засыпать снова. Не дай Богиня увижу продолжение.

Спустился вниз, совершил все традиционные утренние действия. Делаю все на полном автоматизме. Значит, я полностью вжился в анимереальность. Это здорово!

Сегодня решил позавтракать перед телевизором. Заварил местный дошик, покрошив в него колбасы для нажористости, уселся на диван. Включил телевизор, сначала нашел прогноз погоды. Дождя не будет. Переключил на новости – выступал мужик средних лет в пиджаке и с волевым лицом. Надпись под ним гласила: «Член городского совета Хомма Тэкуми».

– …Баз на нашей земле нецелесообразно. Япония сполна заплатила цену за участие в той войне! Трагедия Хиросимы и Нагасаки навсегда в наших сердцах! Глава нашей префектуры Такерада Дзуничи обещал приложить все усилия, чтобы убрать американскую военную базу с территории нашей префектуры! Где же результат? В это воскресенье призываю всех, кому небезразлична судьба Японии, выходить на общеяпонский митинг 17 апреля! Приходите к военным базам и скажите американцам уходить! Если в вашем городе нет американских баз… – он прищурился и добавил: – Или лучше сказать пока нет? – продолжил: – …то приходите к консульствам! Американцы должны видеть, что Японии они не нужны!

Неплохо дядька речи толкает. И начальника притопил, и за общее благо высказался. Окучивает электорат перед выборами? Думаю да. А на митинг я, пожалуй, схожу. Потешу свое ущемленное японское национальное самосознание. Интересно, в нашем городе есть военная база или консульство? Надо будет узнать.

Выключил телевизор, оделся и пошел в школу. Сегодня мы с Хэруки пойдем вступать в литературный клуб. Кроме теплицы и школьных занятий, нас будет связывать еще и он. Я рад этому. Удивительно, но я привык видеть ее каждый день, и за одно воскресенье успел соскучиться. Интересно, как она провела его? Наверное, в заботе о сломанном стебле.

Захотелось сладенького, я зашел в минимаркет и купил шоколадный батончик. Вышел, держа его в руке. Продолжил думать о Хэруки. На русском ее имя значит «дерево весенней поры». Удивительно подходит. Она напоминает свежий весенний побег. Вспомнил клубящуюся тьму в ее глазах, вспомнил ее вопрос: «Я ведь не ошиблась в тебе, Иоши?». Конечно нет! Накатила эйфория, я не выдержал, глубоко вдохнул свежий утренний воздух, зажмурился, поднял руки к небу и прокричал:

– ХЭРУКИ – ЛУЧШАЯ ДЕВОЧКА!!!

– Ээээээээ?! – раздался удивленно-испуганный голос за моей спиной. Твою мать. Только не ты, пожалуйста, Богиня, пусть это будет не Хэруки, я же умру от стыда. Обернулся и облегченно выдохнул, увидев старосту Симидзу Кейко-сан. Она обалдело таращилась на меня, прижав к себе сумку.

Я быстро подошел к ней, она сжалась и прикрыла сумкой голову. Похоже, у меня неплохо выходит пугать симпатичных девушек. Навис над ней и зловещим шепотом произнес:

– Если кому-нибудь расскажешь о том, что сейчас произошло… – она сжалась еще сильнее. Я помолчал секунду, насладившись эффектом. Наша староста довольно милая. Протянул ей под нос шоколадный батончик и продолжил фразу: – …Никогда не получишь это!

Она некоторое время потупила, потом до нее дошло, она выпрямилась и рассмеялась:

– Одзава-сан, ты такой страшный! – и приняла взятку. Убрала батончик в сумку и сказала:

– Конечно, я никому ничего не скажу. Особенно Хэруки. Кстати, кто это? – прежде чем я успел ответить, она достала из сумки какой-то список, пробежала его глазами, ехидно посмотрел на меня: – Аоки-сан, да? Хо-хо, кто-то влюбился, Одзава-сан? Что ж, могу тебя понять – она суууууупер миленькая. Похожа на свеженький аппетитный стебель сельдерея, – она подошла ближе ко мне и доверительно прошептала на ухо: – Так бы и съела ее, – рассмеялась, отошла и добавила: – Но, так уж и быть, я уступлю ее тебе.

Прошла мимо меня и продолжила путь до школы. Что это сейчас было? Кажется, я услышал что-то непристойное? Теперь так просто я тебя не отпущу!

Догнал ее, пристроился рядом и спросил:

– Так ты у нас по девочкам?

– Кяяя! – картинно закричала она, обхватив себя руками. Ага, единичка! – Одзава-кун, немедленно прекрати свои грязные домогательства, иначе я пожалуюсь на тебя директору!

Я заржал, она поддержала. Посмеялись, продолжили путь. Она все-таки ответила:

– Да, девочки мне нравятся намного больше мальчиков. Это моя гарантия тебе, Одзава-сан, что я сохраню твой секрет. А ты в ответ сохранишь мой, верно?

Я кивнул.

– Хо-хо! – она указала на меня рукой, – Теперь мы связаны общей тайной!

– Получается так, – улыбнулся я. Везет мне на случайные встречи. Это прерогатива главного героя? Спасибо, Богиня.

Школа была уже недалеко. Симидзу-сан убежала, бросив мне:

– Надо в учительскую! Увидимся в классе!

Какая прикольная. Архетип «генки», да?

Улыбаясь, не спеша дошел до школьных ворот. Неподалеку нес нелегкую службу телохранителя Сохэй-сан. Прислонившись к машине и скрестив руки на груди, он глазел на втягивающихся в ворота школьниц. Махнули друг другу руками.

«Сюрприза у обувного шкафчика» в этот раз не случилось. Видимо, это редкий ивент. Переобулся, пошел в класс. В классе увидел весь комплект: Кейташи, Кеиджи, Фукуда-сан и Хэруки. Хэруки… Дыхание перехватило, я подавил порыв броситься к ней и подошел к своей парте спокойным шагом. Спокойно, Иоши, контролируй гормон!