Текст книги "Моя анимежизнь. Пенталогия (СИ)"

Автор книги: Павел Смолин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 86 страниц) [доступный отрывок для чтения: 31 страниц]

– Та‑да!

Я ожидал чего‑то типа оранжереи, в самом темном и тесном углу которой будет кровать из листьев и лиан, но комната оказалась вполне обычной. Да, зеленые стены, зеленые шторы, зеленая мебель, зеленое покрывало на кровати, поверх которой зеленая подушка с каким‑то анимешным котом. Но в остальном – абсолютно нормальная комната. Да и оттенки зеленого были подобраны отлично, создавая гармонию и даря умиротворение. Цветочков было всего три – в одном из них я узнал подаренный мной ликорис. Названий других цветов я не знал. Все они стояли на этажерке около окна – ликорис возвышался над «соперниками», словно чемпион на пьедестале.

– Пока еще не пересадила его в сад, – заметила мой интерес Хэруки.

Я кивнул, продолжил осмотр. У стены заметил книжный шкаф – забит ботанической литературой. На отдельной полке – «контент» – пара любовных романов в цветастых обложках, томик Платонова, большой том с рассказами Азимова. Вот это уже неожиданно.

– Нравится фантастика? – спросил я Хэруки.

– Заинтересовалась после твоих «Звездных врат». Продавец в книжном сказал, что Азимов – один из основоположников жанра, – объяснила она со смущенной улыбкой.

– Классика это да, классику надо уважать, – покивал я, – Но есть книжки намного лучше.

– Какие? – немедленно заинтересовалась она.

– Давай как‑нибудь сходим в книжный, себе я бы тоже купил кое‑чего, – предложил я совместную активность. Хэруки радостно согласилась.

Недалеко от шкафа на большой тумбе стоял музыкальный центр, кушающий как кассеты, так и пластинки. Заглянул в тумбу – пластинок и кассет КУЧА! В основном японщина, в которой я не силен, но, наверное, что‑то вроде тех песен, которые они с Кохэку исполняли в караоке.

Отдельно скомпоновано зарубежное – я недовольно поморщился, увидев пластинку «Битлз». Не люблю – бездрайвовая карго‑культисткая фигня. Имею право! С большей радостью заметил Led Zeppelin, Modern Talking, Abba, Depeche mode. Наличие последних удивило – я думал они появились уже ближе к 2000‑м. Еще было несколько пластинок с джазом. Понять легко, если на обложке негр с саксафоном или с пианино – значит джаз. Джаз я всегда уважал, но, будучи неотесанным быдлом, знал только Чарли Паркера.

– Не знал, что тебе так нравится музыка, – закончив рыться в тумбочке, вынес я вердикт.

– Музыка мне не нравится, – удивила меня Хэруки. Потом широко улыбнулась: – Я ее ОБОЖАЮ! Хочешь поставить что‑нибудь?

«Бесамеее мууучооо…» – флешбекнул в моей голове фильм «Москва слезам не верит».

– В другой раз, – покачал я головой, – У тебя прекрасная комната. Благодаря ей я узнал о тебе кое‑что новое.

Глава 13

– Не смотрела утренние новости? – спросил я Хэруки, когда мы вышли из ее комнаты.

– Нет, – покачала она головой.

– Ты спасла Чико от настоящего маньяка. По телевизору сказали, что он убил троих.

– Я знаю, – спокойно ответила она. Заметив мое недоумение, пояснила: – Я словно ощутила исходящую от него ауру смерти.

– Испугалась?

– Совсем нет, – грустно улыбнулась она, – Единственное, о чем я тогда думала – спасти Чико‑тян. А ты?

– Испугался за вас обеих, – честно ответил я.

– А меня? – вдруг подошла она вплотную, глядя в глаза, – Ты ведь не испугался меня, Иоши?

Да хватит генерировать яндере‑контент!

– Почему‑то нет, – пожал я плечами, – Я же знаю, что ты не причинишь вреда ни мне, ни Чико.

Хэруки мило улыбнулась, у меня отлегло. Мы зашли в гостиную, я осмотрелся с гораздо меньшим любопытством, чем в ее комнате – снова ни одного стула, низенький стол, подушечки, большой телевизор, отсутствие видеомагнитофона, наличие цветов в напольных горшках.

– Можно задать тебе вопрос? – решился я, – Можешь не отвечать, если не хочешь.

– У меня от тебя нет секретов, Иоши, – улыбнулась мне лучшая девочка.

– Тогда ты двигалась ненормально быстро. У тебя есть какая‑то специальная подготовка?

– Ты про мой… приступ? – уточнила Хэруки. Улыбки на лице уже не было.

– Про него, да, – не хочется расстраивать ее, но блин, я ведь должен знать, верно?

– Прости, Иоши, но я почти не могу это контролировать, – печально вздохнула она.

Так и думал.

– Не грусти, – положил я ей на щеку ладонь, улыбнулся, – Это ведь настоящая скрытая сила, как в манге!

– Что? Скрытая сила? – недоуменно спросила она.

– Да! Можно считать, что у тебя две формы!

– Две формы?

– Да! «Обычная» форма, как сейчас, – провел вдоль нее рукой, – Добрая, милая, красивая девочка!

Хэруки улыбнулась.

– И другая – «темная форма»!

– Я ненавижу быть «темной», – прошептала она, отводя взгляд, – В средней школе… – она беспомощно посмотрела на меня мокрыми глазами, – Иоши, я все расскажу тебе, но не сегодня, хорошо?

Бедная девочка. Что с ней будет, если со мной что‑то случится?

– Не переживай, расскажешь, когда будешь готова, – улыбнулся я ей, – Что бы ни случилось, я всегда буду на твоей стороне!

Она улыбнулась сквозь слезы.

– Так что с моей «темной» формой?

– Это неотъемлемая часть тебя! Да, она пугает, но если относиться к ней как к чему‑то вроде суперспособности, будет лучше, верно? Главное – чтобы она служила на благо!

– Я ей не управляю, – понуро покачала она головой, – Но знаешь, когда я слышу твой голос… Он помогает! – она обняла меня, – С тобой мне по‑настоящему спокойно, Иоши.

– Вот видишь! Вместе у нас получится минимизировать ущерб. Главное – не влипать в неприятности по одиночке! – сглотнув вставший в горле ком, нарочито‑бодро ответил я.

– Как хорошо, что мы встретились, – нежно прошептала она, уткнувшись лицом мне в грудь, – Значит, «темная форма» – это моя суперспособность?

– Все так! Постараемся научиться ее контролировать вместе, хорошо? – я погладил ее по голове.

– Хорошо! Я верю тебе, Иоши! – кивнула она.

Полностью подконтрольная личная яндерка – это мощный козырь. От этой мысли меня покоробило. Какой еще мать твою «козырь»?! Я не собираюсь «использовать» Хэруки! Я хочу прожить с ней долгую, счастливую жизнь! Вся эта чушь о «темной форме» и скрытой силе – всего лишь самоуспокоение. И робкая надежда на то, что Хэруки станет проще, если она будет относиться к своим «особенностям» не как к чему‑то, что стоит ненавидеть. Мне кажется, это немного поможет.

– Покажешь мне, где туалет? – не выдержав, сломал я такой трогательный момент. Ну устал терпеть! Вообще‑то мы пили чай, и было это довольно давно!

Хэруки хихикнула, взяла меня за руку, отвела в нужное помещение. Стыдно не было – биология же. Вот что мне нравится в японцах, они совсем не стесняются естественных процессов. Даже в школе висит пара плакатов на тему «а как какать?».

Санузел в доме Аоки был раздельным. Войдя в туалет, впервые за две жизни я узрел ЕГО. Высокотехнологичный японский унитаз, с огоньками и кнопками. На нем гордо красовался логотип «TOTO». Твою мать, как этим пользоваться?! Ладно, дополнительные функции мне сейчас не нужны. Я поднял крышку унитаза вместе с сиденьем и подпрыгнул от неожиданности, услышав звук смываемой воды. Только звук. Это шумовой фон для особо стеснительных? Делает только хуже!

Постаравшись абстрагироваться, сделал дело, нажал на смыв. Фоновый шум исчез, не став конкурировать с настоящим смывом. Унитаз приятным женским голосом пожелал мне хорошего дня, снова заставив подпрыгнуть от неожиданности. Японская сантехника страшная!

Потом я посетил ванную, чтобы вымыть руки. Там все было стандартно, кроме реально огромной ванны. Точно, Хэруки же рассказывала мне об этом, когда мы обсуждали походы в баню.

Вернувшись к терпеливо ожидающей в коридоре Хэруки, попросил ее показать мне сад. Она просияла – еще бы, для нее это главное место в доме.

Выйдя в заднюю дверь, схватил Хэруки, присел на корточки сам и заставил присесть ее, показав «Тссс!» Она недоуменно посмотрела на меня, потом прислушалась и беззвучно засмеялась, прикрыв рот ладошками.

– Dame da ne. Dame yo dame na no yo… – разносился по заднему двору красивый глубокий баритон.

– Потрясающе, дедушка Аоки! Ты очень здорово поешь! – раздался восхищенный комментарий Чико.

Я затрясся, сдерживая смех. Хэруки покраснела, на ее глазах снова показались слезы. Но такие слезы мне нравятся.

– Спасибо, Чико‑тян. Но откуда ты знаешь эту замечательную песню? Уверен, что никогда ее не слышал, – ответил ей голос деда.

– Меня научил братик! Но у тебя получается петь ее намного лучше! – эй, Чико, братик сейчас начнет ревновать!

– Вот как? Надо будет узнать у него. С удовольствием послушал бы эту песню в записи. У моей внучки очень хороший проигрыватель.

– А можно мне послушать? У нас дома нет проигрывателя, – пожаловалась Чико. Кстати да, это мое упущение. В прошлой жизни я не расставался с наушниками, а в этой мне вполне хватало концертов по телевизору дома и щебетания Хэруки по пути в школу и домой. О плеере задумался только недавно. Решено, «клянчим» у бати магнитофон.

– Об этом лучше спросить ее саму, – сказал дед, появившись в поле зрения с держащейся за его руку Чико. У обоих был довольный вид. Хорошо, что Чико совсем не в тягость деду.

Хэруки не выдержала, поднялась:

– Можешь слушать что хочешь, Чико!

Дед посмотрел на наши ехидные покрасневшие от смеха рожи, покраснел сам. Я тоже поднялся на ноги.

– У вас отличный голос, Аоки‑сама, – отвесил деду искренний комплимент.

– Вот видишь, Иоши, я же говорила тебе, что мой дедушка удивителен! – улыбнулась мне Хэруки, потом сказала смущенному деду: – Я уже давно не слышала твоего пения. Я немного ревную!

– Не переживай, Хэруки, ты всегда останешься моей любимой внучкой, – успокоил ее дед, потом присел на корточки около Чико, потрепал ее по голове: – Чико‑тян напоминает мне маленькую тебя.

– Я просто замена? – скуксилась Чико.

Дед поспешил ее успокоить:

– Ни в коем случае! Все цветы в моем саду уникальны, – мягко сказал он сестренке, – И я люблю их все.

– Я – цветочек! – засмеялась Чико, врубившись в метафору.

– Очень милый цветочек, Чико‑тян, – улыбнулась ей Хэруки, – Деда, я покажу Иоши сад, хорошо? А ты пока можешь научить Чико пользоваться проигрывателем.

Дед кивнул, взял Чико за руку, и мы с Хэруки снова остались вдвоем. Какая потешная сцена сейчас была. И вот такая у меня анимежизнь – от зашкаливающего мрака до плюшевого кавая. Хорошо, что мы не докатились до уровня «Когда плачут цикады».

*Пока не докатились*

А вот эта мысль уже лишняя!

Наверное, это нормально. Жизнь так и работает. Впрочем, за всю прошлую жизнь я выхватил меньше приключений, чем за месяц с небольшим в этой. Сам виноват, мог бы сидеть на попе ровно и плагиатить контент. К черту, так гораздо  прикольнее! Может я и сам шизоид, вот и аккумулирую вокруг себя шизоидов. К психиатру точно не пойду, страшно. Хорошо, что в Японии не надо «косить» от армии.

Пройдя по небольшому проходу, огороженному высокой живой изгородью, мы вышли в сад. Дыхание перехватило. Куча зелени, кустарников, бонсаев, цветов. Небольшой пруд, пополняемый качающейся бамбуковой трубкой, которая издавала «вкусный» звук. Под такой метроном медитировать одно удовольствие. Через пруд был перекинут небольшой деревянный арочный мостик, тропа под нашими ногами была усыпана приятно шелестящей галькой. Ни единой лишней детали, все выглядело удивительно гармонично. «Искусственность» совсем не ощущалась, старательно созданная асимметрия создавала полное ощущение «дикости» этого места. Теперь я начал понимать, почему японцы любят залипать на крылечке дома, часами глядя на сад. Интересно, а в наших краях идет снег? Насколько же этот сад будет прекрасен зимой?

– Потрясающе, – не удержавшись, выдохнул я.

Хэруки счастливо засмеялась.

– Такой результат можно получить лишь полностью посвятив свою жизнь растениям, – назидательно сказала она.

Я вспомнил показавшийся мне довольно симпатичным сад у нашего нового дома и приуныл. Это даже не другой уровень. Это другая мать его вселенная!

– И ты еще хвалила мою теплицу, – грустно усмехнулся я.

– Это другое! – покачала головой Хэруки, – Этот сад – настоящий шедевр, создававшийся дедушкой и мной много лет. Теплица же предназначена для выращивания урожая, и оценивать ее нужно исключительно по эффективности! Вырастить такой многообещающий урожай на столь маленькой территории – достойно уважения, – прижавшись ко мне, успокоила хорошая девочка Хэруки.

Я кивнул, она взяла меня за руку и провела по саду, рассказывая где тут и что. Возле маленького хвойного дерева она остановилась:

– Это – сосна обыкновенная. Выращена дедушкой в неформальном прямом стиле.

– Прости, я совсем не разбираюсь в бонсаях, – решил я признаться. Решил ведь быть честным с Хэруки, – Можешь рассказать подробнее?

– Я давно поняла, что ты мало знаешь о растениях, – улыбнулась она, совсем не расстроившись, – Ничего! Мы это исправим! – проявила она энтузиазм.

– В таком случае, полагаюсь на вашу мудрость, Хэруки‑сенсей! – шутливо поклонился я.

– Сенсей, хе‑хе…

Все еще работает. Милота.

– Так вот, неформальный прямой стиль – это когда ветки или ствол могут быть искривлены, но верхушка ствола всегда находится на прямой линии перпендикулярно земле, – пояснила она, провела меня к другому бонсаю.

– А вот эта канадская ель как раз выращена в формальном прямом стиле. Видишь, – она присела на корточки, указывая на ствол рукой, – Ствол ровный, и становится толще ближе к корням?

Я кивнул. Было на самом деле интересно. Бонсаи прикольные – полноценная копия настоящего дерева, только маленькая. Еще и стили разные. Мы пошли дальше, я увидел будто изогнутое порывом ветра деревце. Хэруки попыталась пройти мимо, но я не дал.

– А это что? Выглядит круто, будто сопротивляется порывам ветра.

– Это дикая яблоня, стиль так и называется: «Дерево на ветру», – как‑то смущенно ответила Хэруки, слегка покраснев. Кажется, я понимаю почему.

– Это ты ее вырастила?

Она кивнула, окончательно залившись краской.

– Отличная работа, Хэруки! Это дерево – словно ты сама, стойкая, не теряющая надежды прекрасная яблонька!

– Прекрати! – спрятала она горящее лицо в ладонях, – Смущает, когда кто‑то так хорошо понимает вложенные мной в бонсай чувства!

Впервые вижу такую реакцию. Раньше она краснела, смущалась, но не настолько. Милашка. Не удержавшись, сгреб Хэруки в охапку.

– Кхе‑кхе! – донеслось со стороны дома громкое покашливание. Вот дед обломщик! Неохотно разжал объятия, обернулся.

– Голодны? – спросил он.

– Да! – ответила Хэруки и быстро пошла к дому, опустив взгляд в землю. Миновала деда, не глядя на него. А ушки‑то красные. Няша!

Ничего не оставалось, кроме как пойти за ней. «Досмотрю» сад в другой раз.

– Хватит так демонстративно тискать мою внучку! – прошипел мне дед.

– А что такого? – включил я дурачка.

– Молодежь совсем растеряла все понятия о приличиях. Я в твои годы думал только о том, как не умереть с голода и вырастить хороший бонсай!

Я помню, да, Хэруки про это писала.

– Разве смысл не в этом? Каждое поколение трудится ради того, чтобы следующее жило лучше? Вам воистину есть чем гордиться – я обвел руками окружающее пространство, подразумевая под этим жестом не только сад.

Дед понял, довольно хмыкнул.

– Думаю, ты прав. Я прожил достойную жизнь. Единственное, что ее омрачало… – дед нахмурился, покосился на дверной проем, в котором скрылась Хэруки.

– Тяжело вам пришлось, – искренне посочувствовал я.

– Почему это «пришлось»? Да, ситуация стала лучше, но то, что было в зоопарке, – дед сложил руки на груди, посмотрел мне в глаза, – Тревожит. Кем бы я был, переложи этот груз целиком на плечи ребенка?

Он положил руку мне на плечо.

– Ты не испугался и не отступился, увидев ее худшую сторону. Теперь я точно уверен, что твои намерения тверды. Пока я жив, ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь.

Дед, ну зачем ты так! Я же сейчас расплачусь!

– А еще, Иоши‑кун,  – с улыбкой выделил он голосом мое имя, – Ты тоже можешь обращаться ко мне по имени.

А сегодня удачный день, да?

– Тогда… Ринтаро‑сенсей? – опробовал я новую возможность. Дед кивнул, и мы пошли в дом.

Мне в голову пришла идея.

– Кстати, Ринтаро‑сенсей, как вы отнесетесь к идее снять фильм по вашей биографии?

– А? – удивился он, – Разве это будет кому‑то интересно?

– Вообще‑то написанная вашей внучкой биография Аоки Ринтаро‑сенсея – «гвоздь» альманаха, который рекламируется по всей Уцуномии. Вы не знали?

– Хэруки говорила мне что‑то о том, что тираж увеличат, но я не представлял масштаба, – задумчиво ответил дед.

– Конечно, нужно посмотреть на итоговый вариант книги и реакцию читателей, но почему‑то я уверен в успехе. Подумайте о такой возможности, хорошо? – попросил я.

– Смотри, чтобы твоя самоуверенность не вышла тебе боком! – строго ответил он.

– Уже вышла, – вздохнул я, качнув травмированной рукой.

– Это ведь не ограбление, да? – проницательно заметил дед.

– Пусть это будет ограбление, хорошо? Я уважаю вас, Ринтаро‑сенсей, но я не могу быть с вами откровеннее, чем с родным отцом. Это нечестно.

Дед пожевал губами.

– А Хэруки?

– А Хэруки – совсем другое дело, – улыбнулся я, – От нее у меня секретов нет.

– Как ты заставил ее соврать полицейским? – неожиданно спросил дед.

– Она не врала, – покачал я головой, – Ублюдок действительно порезал сам себя. Ведь если бы он не полез к Чико, ничего бы не случилось, верно?

Дед хмыкнул:

– Хитро, – потом посерьезнел, – В средней школе она…

– Ринтаро‑сенсей! – перебил его я, он недовольно покосился, – Хэруки сама расскажет мне, когда сочтет нужным. Простите, что снова вас перебил, – поклонился я.

– Что ж, это справедливо, – вздохнул он.

Мы пришли на кухню, здесь уже сидели Чико и вернувшая нормальный цвет лица Хэруки. Они кушали курочку KFC. Дед решил вернуть должок? Или просто не было времени приготовить что‑нибудь?

Я вымыл руки, упал на подушечку, захрустел крылышком. Дед сел напротив меня, захрустел с не меньшим энтузиазмом.

– Обычно мы такое не едим, я приверженец традиционной японской кухни, – видимо, почувствовав мое любопытство, пояснил он.

– Это я попросила! – улыбнулась Хэруки, – Мне понравился тот раз, когда мы ели KFC у вас дома.

– Фастфуд вреден для желудка, – пробурчал дед, щедро обмакнув курицу в соевый соус.

– Мы же не злоупотребляем, – сказал я, – Например, Хэруки помогла мне освоить много японских блюд. Без нее я бы уже заработал язву, – тепло улыбнулся девушке, она улыбнулась в ответ.

– Сестренка Хэруки, научишь меня? – подала голосок Чико, потом наябедничала: – Братик готовит все сам, а как мне учиться готовить, если моя помощь не нужна? – не удержавшись, сестренка похвасталась: – Но я уже умею готовить полуфабрикаты, стирать, гладить и убираться в доме! А еще хорошо учусь!

Дед помрачнел, видимо, осознав, какой трешак скрывается за этими в общем‑то невинными словами.

– Потрясающий потенциал, Чико‑тян, – улыбнулась девочке Хэруки, – Настоящая находка для будущего мужа!

– Не для братика, – скуксилась Чико.

Посмеялись. Раздался звонок в дверь, Ринтаро‑сенсей пошел открывать, вернулся в кухню с отцом.

– Спасибо, что присмотрели за моими детьми, Аоки‑доно, – поклонился батя деду.

– Мне это было совсем не трудно, – поклонился бате дед, – Я не против время от времени проводить с ними время.

– Дедушка Аоки хорошо поет! – выдала Чико, нарушив торжественность момента. Дед покраснел, батя неодобрительно покачал головой.

– Чико, нехорошо вмешиваться в разговоры взрослых, – мягко укорил он. Чико встала и извинилась с поклоном.

– Ничего, Одзава‑доно, – улыбнулся дед, – Ваша дочь просто образец достойного воспитания.

Батя и дед дружно уставились на вольготно развалившегося на подушке меня. Я улыбнулся им, продемонстрировав полный рот курицы. Они заржали. Отлично! Мои манеры уже скорее не баг, а фича. По крайней мере, в кругу семьи. Семьи? Пожалуй, что так. Все эти люди мне по‑настоящему дороги. Казавшийся поначалу грубым и «деревянным» дед ожил. Если применять растительные аналогии – «расцвел», оказавшись прикольным мужиком. Почему единственные встреченные мной неприятные старики оказались моими родными бабушкой и дедушкой? Может, все‑таки дать им шанс?

Батя присоединился к ужину, они с дедом обсуждали детали покупки нового дома, я сместился ближе к Хэруки и взял ее за руку. Чико, не растерявшись, подползла к нам, и, не решившись взяться за сломанную руку, просто прижалась ко мне боком. Милота! Такая позиция мне по нраву.

После ужина мы раскланялись, Хэруки помялась, словно решаясь на что‑то.

– Иоши, я хотела дать тебе одну кассету. Сходишь со мной?

Я кивнул, и мы пошли в ее комнату. Прикрыв за нами дверь, она обвила мою шею руками, и мы поцеловались. Точно, прощальный поцелуй же! Такая ее инициативность очень радует. «Отлипнув», она протянула мне какую‑то кассету, я на всякий случай посмотрел на обложку: «Public Enemy – It Takes a Nation of Millions to Hold Us Back». Офигенно!

– Донт билив зэ хайп! – вырвалось у меня.

– Мне больше другая песня нравится, вот эта, – Хэруки с улыбкой указала на «He got game», – Она более мелодичная. Правда, я почти не понимаю текстов. Кохэку пыталась переводить, но быстро запуталась.

Ну еще бы. Где японская школьница и где негр из гетто со своим акцентом и жаргонизмами. Впрочем, мы всю молодость тоже слушали зарубежную музыку, и непонимание текста совсем не мешало трясти башкой в такт.

– Ради такого альбома не грех купить магнитофон, – улыбнулся я Хэруки, – Даже не думал, что тебе может нравиться такое. Надо чаще приходить к тебе в гости – ты раскрываешься с совершенно неожиданных сторон.

– Узнавать друг друга лучше очень приятно, – улыбнулась она мне, и мы пошли вниз.

Там попрощались уже окончательно, я не забыл подчеркнуто‑вежливо поклониться деду, и покинули дом Аоки.

– Надеюсь, вы не доставили Аоки‑сенсею проблем? – строго спросил отец вроде бы нас обоих, но смотрел при этом только на меня. Чико держала его за руку, тихонько напевая «Bakamitai» со счастливым видом. Хороший ребенок хорошо провел день – разве это не повод для радости?

– Не переживай, мы не доставили Ринтаро‑сенсею  никаких проблем, – сделал я акцент на имени деда.

– Хо? Даже так? – удивился отец.

– Ага, вот так, – улыбнулся я.

– Хочу магнитофон! – подергала отца за руку Чико. Отличная работа, сестренка! Я тут некоторым образом доставил бате проблем, поэтому не хочу клянчить сам.

– Это не проблема, – улыбнулся ей отец, – Торговый центр еще должен быть открыт. Можем сходить сейчас. Заодно надо бы прикупить тебе одежды, – задумчиво добавил он.

– Пойдем! – это Чико.

– Пойдем! – а это я. Не терпится навалить пожилого рэпа как надо.

Мы дошли до торгового центра, батя выдал мне денег и отправил покупать магнитофон. Сам повел Чико закупаться одеждой. Ох, чую, оденет доченьку так, что магазин выручку неделю пересчитывать будет.

В отделе электроники обратился за помощью к консультанту, он посоветовал мне Toshiba RT‑S913. Стоил чуть больше 40 тысяч йен. Батя дал мне 50, какой щедрый и предусмотрительный. Пробив покупку, взял коробочку единственной «рабочей» рукой, тоскливо посмотрев на уголок видеокассет. Контент‑то кончается, но больше я просто не унесу. Можно нагрузить батю, но, думаю, у него будет достаточно поклажи. Идти искать родных было лень, поэтому я уселся на скамейку возле небольшого декоративного фонтана недалеко от входа. Мимо меня они не пройдут.

Так и оказалось, спустя полчасика появился увешанный пакетами отец в компании довольной Чико.

– Братик, теперь у меня столько всего красивого! – похвасталась сестренка. Подошла ближе, попробовала поднять коробку с магнитофоном, получилось. Неудивительно – всего 8,5 кг весит, по словам продавца.

Отец почесал репу и решил вызвать такси. Пока ждали, попытался вернуть ему сдачу с магнитофона, он отмахнулся. Подумаешь, 10 тыщ. Ладно, берем. Как раз кассет наберу. И видео, и аудио. Интересно, какие еще неожиданности всплывут, если как следует покопаться в аудиобиблиотеке Хэруки?

Когда подъехали к дому, уже стемнело. Я тут же сгреб магнитофон, оттащил в нашу с Чико комнату, воткнул кассету. Пошел кач! Звук – шикарный! Не ожидал такого от древней техники. На звук прибежала Чико, научил ее «качать ветками» под бит. Через пару минут пришел держащийся за уши отец, беззвучно что‑то проорал, тыча пальцем в магнитофон. Я послушно убавил громкость.

– Не сидите допоздна, завтра в школу! – выдал он наказ, вогнав меня в уныние.

Золотая Неделя кончилась. Я возлагал на нее огромные надежды, надеясь превратить в марафон анимеактивностей, а в итоге сижу со сломанной рукой, пока Чико рядом качается под старый негритянский рэп. Как до такого дошло?