Текст книги "Моя анимежизнь. Пенталогия (СИ)"

Автор книги: Павел Смолин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 86 страниц) [доступный отрывок для чтения: 31 страниц]

– Еще раз прошу прощения за неподобающее поведение моих детей, Аоки‑сенсей. Уверяю вас, я обязательно займусь их воспитанием.

Дед тоже поклонился в ответ:

– Боюсь, манеры моей внучки тоже далеки от идеала, примите мои извинения.

Ох уж эти японцы с их поклонами.

Отец представил деда Хэруки Чико.

– Чико, это Аоки Ринтаро‑сенсей. Настоящая легенда бонсая.

Чико поклонилась и деду. Наконец‑то он скупо улыбнулся. А кому не нравится, когда его хвалят? Заметил в его руках горшок с сиреневым цветком. Похож на хризантему, но форма листьев совсем другая. Это подарок?

– Одзава‑доно, вы преувеличиваете мою значимость для мира бонсая. Безусловно, у меня есть некоторые успехи, но до настоящих легенд из прошлого мне все еще далеко, – поиграл дед в скромнягу.

– Пожалуйста, пройдемте в гостиную, – с легким поклоном пригласил отец дорогих гостей и страшными глазами посмотрел на мой фартук. Намек понял. Хэруки тоже обратила на него внимание, хихикнула, и они с дедом и Чико двинулись в гостиную вслед за отцом. Я поднялся наверх, быстро переоделся в рубаху и брюки, причесался. Да уж, нормально я шаблон деду сломал. Плевать, пускай терпит. Борзеть, конечно, не стану, но позволить себе немножко больше, чем принято – почему нет?

– Примите мои искренние соболезнования, Одзава‑доно. Очень жаль, что эта женщина встретилась на вашем жизненном пути. Хорошо, что ее дочь теперь будет воспитывать такой достойный человек, – по пути услышал я слова деда из гостиной. Почти тоже самое, что мне говорила по телефону Такерада‑семпай. Это какая‑то общепринятая формула?

В гостиной я увидел, что отец усадил гостей на диван, а себя и Чико на стулья по другую сторону стола. Еще один стул был приготовлен для меня. Отец как раз благодарил Аоки‑сенсея за сочувственные слова.

Ринтаро все еще держал в руках цветочек. Хэруки увидела меня, ткнула деда локтем.

– Деда!.. – требовательно произнесла она. Дед игранул желваками, поднялся с дивана, вышел мне навстречу. Внезапно глубоко поклонился и сказал:

– Прости, что отнесся к тебе предвзято, Одзава‑сан. Пожалуйста, прими это в знак моего раскаяния, – протянул он мне цветочек. Офигеть! Глубоко поклонился в ответ, аккуратно принял горшок из его рук. Надо что‑то ответить. «Ладно, прощаю!» тут не прокатит.

– Это мне нужно извиняться, Аоки‑сама. Я прекрасно понимаю, что ваши опасения были продиктованы исключительно заботой о внучке. Еще раз прошу прощения за мои манеры. Этот цветок прекрасен, я буду дорожить им.

Отец вроде доволен, значит мой ответ неплох. Дед сел на место, я на стул, поставил горшок на журнальный столик.

– Это – гортензия, – пояснила Хэруки. Знает же, что я в цветах дуб дубом, – По легенде, букет таких цветов Император отправил семье своей возлюбленной, чтобы извиниться перед ними. Поэтому его значение – глубокое раскаяние.

Дед покраснел, я же с трудом сдерживал рвущийся наружу смех.

– Спасибо, что объяснила, Хэруки, – поблагодарил я девушку.

– Я приготовлю чай, – поднялся со стула отец, – Сын, поможешь мне?

Я кивнул и вышел на кухню вслед за ним.

– Не позорь меня! – прошипел он, возясь с чайником.

– Постараюсь, – кивнул я.

– Твой десерт готов? – так же тихо спросил отец.

– Должен пропитаться хотя бы пару часов, иначе невкусно, – обломал я его.

– Тогда придется что‑то заказать, – задумчиво почесал подбородок отец. Потом всучил мне тарелку с печеньками, – Неси в гостиную. И веди себя прилично! Ками, какие люди пришли в мой дом!

Хе, батя‑то тоже богов упоминает. Получается, это у нас семейное.

Я кивнул и понес тарелку в гостиную.

– Отец сейчас сделает чай. Извините, что не можем оказать вам должный прием, – поклонился я гостям.

– Все хорошо, Иоши, – улыбнулась Хэруки, – Это ведь мы пришли без предупреждения.

Как же я по ней соскучился. Может, мы еще успеем сходить на свидание до конца Золотой Недели?

– Надо будет пересадить гортензию, Иоши. Она прекрасно растет и в доме, но цветам лучше в саду, – сказала Хэруки.

– Боюсь, пока не получится, – покачал я головой, – Теперь с нами живет Чико, поэтому придется переехать в дом побольше. Тогда и пересадим, – улыбнулся я Хэруки.

– Хо! Вот видишь, деда, как хорошо, что я отговорила тебя дарить бонсай! Пришлось бы нести его обратно!

Дед опять залился краской. Видимо, представил, как уныло несет не пригодившийся подарок обратно. Не выдержав, я хрюкнул. Хэруки тоже хихикнула.

Отец принес в гостиную поднос с чаем и тут же извинился, сказав, что заказал еду в ресторане. Хо, так в этом времени тоже существует доставка еды на дом? В моей голове пронеслась куча флешбеков из старых фильмов, где персонажи заказывают пиццу. Блин, почему я решил, что доставка еды на дом появилась лишь с развитием интернета?! Мог бы не сидеть на лапше быстрого приготовления, а заказывать что‑то повкуснее.

Дед аккуратно отпил чай, похвалил умения отца, потом обратился ко мне:

– Одзава‑сан, я не против, чтобы ты был другом моей внучки. Но твоя склонность к насилию… – многозначительным тоном произнес он. Твою мать, дед! Мог бы поговорить со мной об этом тэт‑а‑тэт.

Отец ошарашенно посмотрел на меня. Придется объяснять.

– Никакой склонности к насилию у меня нет, Аоки‑сама. Я просто защищал то, что мне дорого, – спокойно ответил я.

Дед недоуменно поднял бровь.

– Сын, я не могу оставить такое без внимания. Объяснись! – строго сказал отец.

– Придется немного подождать, хорошо? – попросил я и ушел в свою комнату. Там нашел фотку «акта насилия над патлачом» и его записку с шантажом, вернулся в гостиную, сел на стул, выложил «улики» на стол. Все дружно склонились над ними. Батя побледнел, Хэруки удивленно посмотрела на меня. Дед, проигнорировав фотографию, задумчиво смотрел на записку. Чико, похоже, не особо поняла, что происходит.

– Дочь соседки почему‑то ненавидит меня. Я ничего ей не сделал. Более того, изо всех сил старался с ней подружиться. Видимо, у нее какие‑то проблемы с головой, – дед вздрогнул. Не переживай, дед, у твоей внучки скорее не «проблемы», а «особенности», – Она заметила, что мы с Хэруки проводим много времени вместе, ее это взбесило, и она решила натравить на меня своего парня. В один из дней мы с Хэруки зашли в теплицу, я увидел там сломанный стебель помидора и это, – указал я на записку, – Хэруки очень расстроилась – она ведь вложила в эти растения усилий не меньше, чем я. Скрыв от нее записку, я решил разобраться с проблемой сам.

– Почему ты не обратился к кому‑то из взрослых? – спросил отец.

Я пожал плечами:

– А как бы это помогло? Мне бы либо не поверили, либо не придали значения. Кого волнует сломанный куст помидора?

– Иоши, так это… – сказала Хэруки.

– Да, чтобы защитить то, что мне дорого, я, как и должно мужчине, решил проблему раз и навсегда. Я не люблю насилие, но тогда у меня просто не осталось выбора.

Хэруки встала с дивана, подошла ко мне и крепко обняла. Чтобы ей было удобнее, я поднялся со стула, обнял ее в ответ. Душа пела и ликовала. Пока мы обнимались, дед и отец снова обменивались взаимными извинениями и разговорами про манеры. Как же я хочу жить в своём доме с Хэроки! И чтобы никаких поклонов, постоянных извинений. Может я и залип на эту зеленоволосую красавицу, потому что она всегда говорит то, что думает, не обращая внимания на окружающих?

Хэруки отпустила меня, согрела светящимся взглядом, взяла за руку и потащила к дивану.

– Дедушка, подвинься пожалуйста. Я хочу сидеть рядом со своим парнем! – заявила она. Дед покраснел, но подчинился. Хэруки усадила меня рядом с собой, продолжая держать за руку. Это же сколько поведенческих норм мы нарушили?

Отец откашлялся, строго сказал:

– Сын, я уважаю твои принципы, но, если что‑то подобное произойдет еще раз, обязательно сообщи мне!

– Конечно, отец. Прости, что все время доставляю тебе неприятности, – поклонился я.

Раздался звонок в дверь, и отец пошел открывать. Послышались обрывки разговоров, потом он вернулся, держа в руках большой пакет с логотипом KFC. А? Ты уверен, что легендарного бонсайщика можно кормить вот этим ? Но пожилой японец не выказал недовольства. Он с явным удовольствием выудил из коробки кусок курицы, полил соевым соусом, обмакнул в чесночный и захрустел, наслаждаясь едой. Как и все мы. Неужели для японцев KFC считается вполне приемлемой для угощения гостей едой? Япония удивительна.

Отдавая должное угощению, отец вставил в видеомагнитофон кассету с записью моей "мусорной эпопеи" и они от души посмеялись над политиком‑неудачником. Оказывается, дед тоже собирался голосовать за переизбрание Такерады и сейчас вместе с батей от души поливал грязью социалистов. Спелись мужики, это радует. Чем лучше отношения у взрослых – тем меньше преград для моих отношений с Хэруки. Надоели проблемы, хочу тихую и спокойную анимежизнь!

– Кстати, Одзава‑доно, твой сын сказал, что вы собираетесь переезжать?

– Да. Боюсь, для троих этот дом слишком мал.

– Для четверых! – подала голос до этого воспитанно молчавшая Чико, – Сакамото‑сан тоже член семьи!

Мы с Хэруки хохотнули.

– Спасибо, что поправила, Чико, – улыбнулся ей отец.

– Собираетесь переехать в другой район? – забросил удочку дед.

Но отец покачал головой:

– Нет, хотелось бы найти что‑нибудь неподалеку. Ведь школы недалеко. Да и сын настаивает, чтобы мы переехали на ту сторону реки.

Дед сразу оживился.

– Вот как? Извините меня, если лезу не в своё дело, но пожилая пара через дом от нас думает переезжать поближе к дочери в Хоккайдо. В доме четыре спальни, есть гараж. В саду растут шесть фруктовых деревьев, есть пруд с карпами и печь для гриля. Насколько я понял, к агентам по продаже они хотят обратиться после окончания Золотой Недели. Вы – хорошая семья, и я был бы очень рад видеть вас соседями.

Эй, Богиня, что за рояли поперли?!

А дед хитер. Ведь если я буду жить рядом с ним, то он сможет присматривать за внучкой более эффективно.

– Это очень хорошее предложение, Аоки‑доно. Но, увы, я не могу ответить на него прямо сейчас. Сначала хотелось бы увидеть дом.

– Можем пойти прямо сейчас, – опять проявил энтузиазм дед, – Я представлю вашу семью соседям.

– А на это я соглашусь с радостью. Дети, одевайтесь.

– Ура! Новый дом! – вскочив со стула, Чико побежала наверх.

Глава 8.7.5: Изоляция

– Ура! Новый дом! – обрадовалась Чико и убежала из гостиной.

Новый дом это хорошо, но…

– Отец, Аоки‑сама, нам с Хэруки нужно поговорить. Вы не против, если мы пропустим показ дома? Я полностью доверяю вашему вкусу, – отвесил я легкий поклон взрослым. Дед игранул желваками, отец нахмурился.

– Я тоже не хочу идти, деда. Иоши проводит меня домой, – разделила мое желание Хэруки.

Дед вздохнул:

– Одзава‑доно, вы не против?

Отец тоже вздохнул (ну что с нами поделать):

– Не против. Подождите меня немного, Аоки‑доно, мне нужно переодеться, – с поклоном отец тоже покинул гостиную. Скорее бы и дед свалил.

– Это та награда из новостей? – спросил дед, глядя на все еще стоящее в рамке на телевизоре благодарственное письмо, – Могу я посмотреть на нее поближе?

Я передал деду рамочку, он внимательно осмотрел, отдал обратно.

– Впечатляет. Вынужден признать – ты достаточно перспективный молодой человек. Я рад, что выбор моей внучки пал на тебя, – вдруг похвалил он меня. Знатная метаморфоза.

Хэруки смотрела на меня и улыбалась. Не став играть в скромность, с самодовольной улыбкой ответил деду:

– Это только начало!

Он саркастично хмыкнул.

– Смотри, чтобы гордыня не ударила в голову. Самодовольных кретинов никто не любит!

– Деда, прекрати! Иоши совсем не такой! – встала на мою защиту Хэруки, – После того, что ты мне наговорил, я начала сомневаться, что ты хорошо разбираешься в людях! – ледяным тоном высказала она деду претензию.

Наговаривал на меня, да? Ну, старый…

Дед покраснел, откашлялся и промолчал. Схавал, получается.

В гостиной появился одетый в строгий костюм отец, держа за руку Чико в ее нарядном платье.

– Какое у тебя красивое платье, Чико‑тян! – умилилась Хэруки.

– Это подарок братика! – похвасталась сестренка.

– Вот как? Должно быть братик тебя очень любит, – с мягкой улыбкой сделала очевидный вывод Хэруки.

– Да, я знаю! – с довольным видом кивнула сестренка.

Блин, только не говори ничего о съемках фильмов. Отец тоже ощущал опасность ситуации, поэтому сказал, что они готовы идти. Мы с Хэруки проводили всех до двери, я пообещал доставить ее домой в целости и сохранности и закрыл за уходящими дверь.

Обернувшись, увидел виновато глядящую на меня Хэруки.

– Иоши… – тихо начала она, – Прости. Я снова усомнилась в тебе. Дедушка наговорил о тебе ужасных вещей, и я… – она всхлипнула. Сердце сдавило от жалости. Ну, дед! – …Я поверила! – заплакала она.

Я мягко обнял ее, она продолжила:

– Когда я увидела этот репортаж… – она задрожала, роняя слезы и всхлипывая.

Представляю. Непросто тебе пришлось, да? Надеюсь, дед огреб как следует.

– И сегодня, когда мы шли сюда, я очень боялась, что ты меня возненавидел, – она подняла на меня взгляд, – Прости меня, Иоши. Больше я никогда не буду сомневаться в тебе!

Я мягко улыбнулся ей, положил ладонь на щеку.

– Не переживай. Я люблю тебя, Хэруки, и теперь все будет хорошо. Навсегда.

Она кивнула и повторила за мной со слабой улыбкой:

– Навсегда!

– А теперь пойдем, я угощу тебя кое‑чем, – улыбнулся я девушке, взял за руку и повел на кухню. Она шла за мной, шмыгая носиком и вытирая слезы.

Торт, по идее, уже должен был немного пропитаться. По‑настоящему он будет готов только завтра, но должно быть неплохо и так.

– Мне нужно привести себя в порядок, – тихо попросила Хэруки.

– Ты знаешь, где ванная, – ответил я ей.

Пока она умывалась, я налил чаю и отрезал от торта пару кусочков. Посвежевшая Хэруки вышла из ванной, я усадил ее на стул, дал в руку ложку, занял место напротив.

– О, я видела такой в одном из кафе, но не пробовала. Это «Русский торт», да?

А? Вот так медовик называют в Японии? Не знал.

– Увидел рецепт в одной из кулинарных передач, решил испечь. Ты будешь первой, кто его попробует.

– Вот как? Тогда… – она аккуратно отделила кусочек, отправила в рот, пожевала, зажмурилась от удовольствия. Милашка! – Вкуснятина! Это мед, да?

– Ага, это он. Ну‑ка… – попробовал сам. Блин, пропитался не так хорошо, как хотелось бы, но все равно неплохо. Накатила ностальгия. Вкус торта словно перенес меня на много лет назад (или нужно говорить «вперед»?), – Да, определенно вышло неплохо. Знаешь, а ведь это не финальная его форма! – закинул я удочку.

– Да? Он станет еще лучше?

– Когда пропитается как следует. Поэтому ты обязана прийти завтра! – указал я на нее ложечкой с грозным видом.

– Я бы и так пришла, – шутливо надула она щечки.

– Да, я знаю! – улыбнулся я.

Доели тортик, раздался звонок в дверь. Я открыл, на пороге стояли довольный отец и не менее довольная Чико.

– Братик, дом просто потрясающий! – радостно известила меня сестренка, – Такой огромный! В нем наша игра в прятки выйдет на новый уровень!

Отец кивнул.

– Да, дом действительно хорош. Все, как и описывал Аоки‑доно. И цена вполне нормальная, – говоря все это, отец, держа Чико за руку, двигался за мной по коридору в сторону кухни, – Обычно за такую недвижимость просят больше. Если получится хорошо продать тот  дом, то с учетом выплаты от «Хонды» даже не придется брать ссуду в банке.

Хорошие новости. Мы дошли до кухни, Хэруки сидела за столом и допивала чаек. Отец с улыбкой обратился к ней:

– Аоки‑сан, можешь оставаться у нас столько, сколько захочешь, но я пообещал твоему дедушке, что ты вернешься домой не слишком поздно.

– Спасибо, Одзава‑сама, – с улыбкой поблагодарила она отца.

– Не стоит быть такой формальной. Достаточно будет «сан». В конце концов, скоро мы станем соседями, – ответил отец.

– Хорошо, Одзава‑сан, – кивнула она.

Я залез в холодильник, отрезал по кусочку для отца и Чико, они сели за стол, я повел Хэруки в гостиную.

– Пора закончить начатое, как считаешь? – указал я на «Сегу».

– Согласна! Очень интересно, чем все закончится!

Мы сели «доедать» Фентези Стар 2. В процессе из кухни послышался шум воды и лязг посуды, потом тихое бормотание, и отец с Чико ушли на второй этаж, деликатно не став нам мешать. Спасибо, бать.

Игра закончилась, пошли титры. Хэруки сказала:

– Прекрасная история! Нам нужно обязательно поиграть во что‑нибудь еще!

– Обязательно поиграем. У нас впереди целая жизнь.

Хэруки радостно кивнула, взяла меня за руку.

– Не хочу уходить, но уже поздно.

– Не хочу тебя отпускать, но мы ведь увидимся завтра, да?

– Да!

На улице и вправду уже стемнело. В коридоре я щелкнул выключателем, и мы вышли в освещенный двор. Хэруки посмотрела на плафон.

– Я ошибаюсь, или этого раньше не было?

– Не было. Решил немного улучшить дом. Кто же знал, что скоро придется переезжать, – развел я руками.

– Иоши, твои умения поражают! – сказала она, когда мы, держась за руки, вышли на дорогу.

– Это пустяки, – включил я скромнягу.

– В журналах, которые мне давала Кохэку, писали, что в наши времена все меньше мужчин обладают бытовыми навыками. Говорят, на Западе из‑за этого распадается много браков… – она напряглась и замолчала, потупившись.

– Не переживай, Хэруки. Развод отца давно в прошлом, как и все связанные с этим проблемы. Можешь говорить мне все, что приходит в голову! – успокоил я ее.

– Как будто раньше я что‑то скрывала от тебя, – хихикнула она.

– И эта твоя черта мне очень нравится. Ты очень искренняя.

– Вот как? – широко улыбнулась она, – А что еще тебе во мне нравится?

Ох уж эти девочки. Я остановился. К этому моменту мы уже стояли посреди моста. Я посмотрел в ее отражающие свет фонаря глаза.

– Мне нравятся твои глаза. По ним всегда видно, радуешься ты или грустишь.

Хэруки вздрогнула.

– Кохэку говорила мне, что иногда они пугают…

– Так и есть. Но это тоже делает тебя особенной. Свет становится ярче, когда сменяет тьму.

Хэруки улыбнулась, я взял ее за один из хвостиков.

– Мне нравятся твои волосы. Знаешь, я ведь обратил на тебя внимание еще в актовом зале на вступительной церемонии.

– Правда?

– Конечно! «Вот это я понимаю аниме», подумал я тогда.

Хэруки прыснула.

– Так и быть, я приму это как комплимент.

Я взял ее за руку, поднял над головой, легким усилием заставил крутануться вокруг своей оси, словно в танце, она проделала это с радостным смехом.

– Нравится твоя изящная фигура. Ты похожа на стройный побег кипариса.

Этот комплимент Хэруки видимо особенно понравился, потому что ее глаза натурально засветились. Я опустил ее руку на уровень груди, накрыл ладонь своими.

– Нравятся твои руки. Они дарят прохладу, когда жарко, и тепло, когда холодно.

Отпустив ее руку, положил свои на ее талию, мягко притянул к себе. Она обняла меня за шею, прикрыла глаза. Сердце затрепетало.

– Нравятся твои губы, – сказал я и поцеловал любимую девушку.

Глава 8.8: Изоляция

Снова поцеловавшись у ее дома, с сожалением расстались. Это ничего, впереди у нас много счастливых дней, и, если дед опять попытается вставлять нам палки в колеса – ему не поздоровится!

Посреди моста остановился, оперся на ограждение, глядя на реку. К лицу плотно прилипла широченная улыбка. Как же мне хорошо! Кто бы мог подумать, что сегодняшний день закончится вот так? Жизнь наладилась. Чико со мной, Хэруки со мной. Скоро переедем в новый дом. Карьера отца попрет вверх. Альманах ждет неминуемый успех. Безусловно, по сравнению с другими попаданцами – я жалкий слоупок, но у меня и изначально не было цели в кратчайшие сроки подминать этот мир под себя. Такой прогресс меня абсолютно устраивает.

Прикоснулся к губам – они до сих пор пахли Хэруки. Блаженно зажмурившись, продолжил путь к дому, споткнулся, упал, больно «стесав» ладонь об асфальт. Засмеялся. Нет уж, грубая реальность, спустить меня с небес на землю не выйдет!

– Чего ты ржешь? Ты что, мазохист, как твоя мамаша? – услышал я ненавистный голос, поднялся на ноги. На моем пути, сложив руки на груди, стояла фигура в черном балахоне. Глубокий капюшон скрывал лицо, но кто еще будет заявлять такое? Как я уже успел понять, у японцев это не принято.

Игнорируя Сэкеру‑тян, пошел домой, продолжая широко улыбаться. Что она мне сделает? Ножиком пырнет? Блин, вообще‑то может…

– Гордишься собой, Иоши‑кун? – пристроилась она рядом со мной, – Теперь из‑за тебя миллионам жертв домашнего насилия по всей Японии никто не станет верить, – обвиняюще ткнула она в меня пальчиком. Машинально отметил черно‑красный в полосочку маникюр.

Да ну, прям так уж и миллионам. Вообще, конечно, неприятный момент, о нем я совсем не подумал. Стало совестно. Да плевать! Я вам что – святой? И вообще, я верю в справедливость японских судебных органов! Они разберутся!

– Например, моя несчастная мама. Знаешь, этот ублюдок ведь отправил ее в больницу! – вдруг крикнула она, стопроцентно имея ввиду своего отца.

Я стиснул зубы. Раз отправил в больницу, значит его вина очевидна. Значит, уже понес заслуженное наказание и никакого пересмотра дела не будет. Вспомнил какой‑то в целом «забитый» вид Наны‑сан. Вот оно почему. Захотелось извиниться перед ней.

– Да и не только ей доставалось! Смотри! – опередив меня, она задрала на спине балахон, продемонстрировав мне круглый шрам прямо под бретельками сиреневого лифчика. Такие шрамы остаются, если тушить о кожу сигареты. Я сжал кулаки. СУКА! МРАЗЬ! В этот раз не Сэкера‑тян, а ее гребаный папаша.

– Хо, ты, наверное, решил, что я извожу тебя просто так?! – истерично засмеялась соседка, – Я просто ненавижу всех мужчин! Вы все одинаковы! Как следует попрактиковавшись на тебе, я займусь более достойными целями!

Хо, а как же твой бойфренд‑патлач? Очень хотелось спросить, но если начал игнорировать, надо продолжать игнорировать. Хорошего настроения как не бывало. С такими «качелями» от кайфов к облому я и сам шизоидом стану через пару лет. Совсем не такой я представлял себе анимежизнь в розовых мечтах. Эх, Сэкера‑тян, ты ведь не отстанешь, да? И что мне делать? Я хотел отправить тебя в дурку, но теперь… Долбаная серая мораль! Почему ты не оказалась просто отбитой на ровном месте сумасшедшей без вот этих вот драм в прошлом?!

– Как же я тебя ненавижу! Гребаный самодовольный мудак! Ведешь себя так, будто ты сраный главный герой! – некрасиво скривив свое красивое лицо, прошипела Сэкера‑тян.

Разве? Я же в основном дома сижу. На место главного героя лучше подходит Кеиджи – у него батя‑якудзоид, война кланов и красотка‑невеста с договорным браком. Добавить действующим лицам каких‑нибудь способностей, и считай синопсис бояра готов.

Сэкера‑тян обхватила себя руками, заплакала. Давит на жалость? Получается, надо признать. Извини, но я никак не могу тебе помочь. Ты – враг, и я этого не забуду.

Дошли до двора, разошлись по домам. Я открыл дверь, прошел в прихожую. Видимо, отец услышал мое возвращение и спустился вниз.

– Долго ты, – сказал он, нахмурившись.

– Бать, ты же и сам был молодым, – развел я руками с вымученной улыбкой.

Заметив мой подавленный вид, он спросил:

– Что с тобой? Поругались?

– Не, – покачал я головой, – Все не настолько плохо. Но от отцовского совета я бы не отказался.

Батя оживился.

– Удачно, что твоя сестра уже уснула. Поговорим в гостиной? – указал он рукой.

– Лучше на кухне. Почему‑то там вести задушевные разговоры лучше всего, – ответил я и пошел туда. Хмыкнув, отец последовал за мной.

Уселись друг напротив друга, я пересказал ему разговор с Сэкерой‑тян. На моменте с демонстрацией ожога батя сжал кулаки и что‑то прошипел сквозь сжатые зубы.

– Как‑то так. Вообще не представляю, что делать дальше, – подытожил я рассказ.

– Да уж, ситуация… – откинулся на стуле батя.

– Не хочу ощущать себя злодеем.

– Понимаю тебя, сын. Подожди секунду, – сказал он и ушел наверх.

Через какое‑то время спустился вниз, держа в руке что‑то похожее на кассетный плеер, только меньше.

– Держи, – он положил предмет на стол передо мной, я увидел логотип Sony, через оргстекло рассмотрел маленькую кассету. Диктофон? Блин, почему я до сих пор не завел себе плеер? Гораздо лучше жить с музыкой в ушах, чем без нее.

– Нам выдают диктофоны для записи важных совещаний, – пояснил отец в ответ на мой вопросительный взгляд, – Увы, как бы я ни был верен «Хонде», диктофонов мы не производим, – улыбнулся он.

– А ведь неплохое решение! – отдал я должное батиной хитрости. Он гордо выпятил подбородок, – Но что делать потом?

– Когда у тебя будут доказательства, я поговорю с Наной‑сан, – я собрался было сказать, что лучше сам, но он строго сверкнул глазами, и я промолчал, – Я уважаю твое стремление решать проблемы самостоятельно, но эта проблема совсем другого уровня. Не переживай, я постараюсь уладить дело с как можно меньшим уроном для всех нас. Для начала предложу им переехать. Да хотя бы в соседний город. Если согласятся, даже помогу с переездом. У тебя не будет причин винить себя, – мягко улыбнулся мне отец. Я благодарно поклонился. Накатили давно забытые ощущения из детства, когда все твои проблемы разгребают родители. Приятно.

– У меня есть еще несколько прикольных идей насчет рекламы, – сказал я отцу. Они и впрямь есть, почему бы не отвлечься от мрачняка на что‑то более приятное?

– Сын, я всегда тебя выслушаю, но давай лучше отложим их на завтра? Мне рано вставать, придется весь день провести на работе. Так что я не буду мешать тебе веселиться с друзьями, – ухмыльнулся он, – Только не забывай о Чико, хорошо?

– Последнее мог бы и не говорить, – фыркнул я.

– Спокойной ночи, сын, – улыбнулся отец и поднялся со стула.

– Спокойной ночи, бать, – улыбнулся я, оставшись сидеть.

Он покинул кухню, а я потыкал диктофон, разбираясь с функционалом. Записал на пленку фразу «тест, тест», воспроизвел. Диктофон работал штатно. Отлично, буду носить с собой каждый раз, когда выйду из дома. Он достаточно компактен, вполне поместится в кармане. Главное – не забыть нажать кнопочку в нужный момент.

Приняв душ, поднялся в комнату и улегся на футон, с улыбкой глядя на обнявшую подаренную отцом Барби спящую Чико. Спокойной ночи.

* * *

– Братик, проснись! – Чико снова сидела на мне, тыкая в щеку пальчиком. Я открыл глаза, она широко улыбнулась: – Доброе утро, братик! Хочу кушать!

Какой милый будильник. Моя футболка с Гандамом, видимо, приватизирована сестренкой навечно. Я не против.

– Доброе утро, Чико. Сейчас что‑нибудь приготовим. Дай мне несколько минут, хорошо?

Она кивнула, скатилась с меня и побежала вниз. Надо полагать, интерактировать с котиком.

Я потянулся с широкой улыбкой. А чего переживать? Даже если Сэкеру‑тян «поплавит» окончательно, и она пырнет меня ножиком, я уверен, что выживу. Зарезать человека не так‑то просто без нужных навыков. Кто возьмется обучать 16‑тилетнюю девочку основам ножевого боя? В аниме, конечно, такое сплошь и рядом, но у меня‑то, несмотря на анимешный флер, все‑таки реальная Япония образца 89 года.

Оделся, сходил в туалет, пошел на кухню. Из гостиной слышалось воркование Чико, перемежаемое довольным мяуканьем. Шерстяной поладил с сестренкой, это замечательно. Осмотрев холодильник и прикинув запасы из подвала, решил приготовить блинов. Молоко еще осталось, равно как и яйца. Мне понравилось печь всякое.

Быстро смешав тесто, капнул им на сковородку. Само собой, первый блин получился кривенький. Пофиг, на вкус не влияет, но я все равно расстроился, и на следующих блинах приложил больше усилий. Они окупились, блинчики стали получаться почти идеальной формы. Ни один не пригорел. Закончив, заварил черного чая, достал из холодильника баночки с медом и банку вишневого джема – когда‑то купил его, планируя угостить Хэруки. На душе потеплело. Наконец‑то все хорошо!

– Чико, завтрак готов! – позвал я сестренку.

– О, блинчики! – радостно воскликнула Чико, без напоминаний помыла ручки в раковине, и уселась за стол перед полной тарелкой блинов.

– Аккуратно, горячие! – предупредил я, вываливая джем и мед в блюдца.

– Я могу сама решать, что горячо, а что нет! – фыркнула сестренка. Я умилился. Какая самостоятельная.

Сняв цветочный фартук, уселся за стол рядом с Чико, чтобы мы оба могли дотягиваться до всего, что есть на столе. «Итатакимаснулись» и приступили к делу. Чико аккуратно взяла блинчик, подула на него, свернула в трубочку, макнула в медок, попробовала.

– Вкуснятина! Братик, ты такой молодец! Вчерашний торт тоже был очень вкусным! – невнятно похвалила меня сестренка с набитым ртом.

– Не говори с набитым ртом! – не смог я обойтись без воспитательного момента, – Сегодня торт будет еще лучше! Попробуем его, когда придут мои друзья, хорошо?

– Друзья братика? – проглотив, переспросила сестренка.

– Ага, их зовут Саито Кейташи и Фукуда Кохэку. Мы учимся в одном классе, – объяснил я, складывая блин в треугольник, – А еще придет Хэруки.

– Мне нравится Хэруки! – широко улыбнулась сестренка, на этот раз макая блинчик в джем. Комплексное питание так сказать.

– Это хорошо, – искренне сказал я, тоже макая блин в джем. Не очень люблю мед как таковой. Слишком сладкий. Прожевав кусочек, запил чаем, вспомнил о важном, мягко попросил Чико:

– Ничего не говори ребятам о том, что видела в доме матери, ладно?

– Угу! – кивнула она, пережевывая блинчик. Проглотив, продолжила: – Я помню, что о секретах можно говорить только с братиком!

– Умничка, – с улыбкой похвалил я ее.

Наевшись, мы разошлись – сестренка в гостиную, я – в ванную. Выйдя из душа, присоединился к сестренке в гостиной. Она смотрела «Робин Гуда», наглаживая лежащего у нее на коленках Сакамото‑сана. Не без удовольствия посмотрел кусочек с ней. Очень хороший мультфильм.

Раздался звонок в дверь, я открыл, увидел лучшую девочку. Сегодня она заплела косу, одета была в белую футболку с вышитым деревом и зеленую юбочку до колен. Скромняша. В руках она держала плед, который я давал ей в день падения с моста.

– Привет, Хэруки! – радостно поприветствовал я ее.

– Добро утро, Иоши! Я не слишком рано? – не менее радостно спросила она.

– В самый раз! – я взял ее за руку, втащил в коридор, где немедленно обнял. Отпустив девушку, спросил:

– Голодна? Я напек блинов, они, конечно, остыли, но должны быть неплохи.

– Нет, я позавтракала. Впрочем, от блинчика не откажусь, – улыбнулась она.

Пошли на кухню, я намазал блин джемом, скрутил в трубочку, сел рядом с Хэруки.

– Скажи «Ааа»!

Она послушно открыла рот, откусила кусочек блина, зажмурилась:

– Вкусно!

Скормил ей весь блин. Да, слащаво и глупо, но у меня тут вообще‑то первая любовь.

– Сегодня должны прийти Кейташи и Фукуда‑сан, – поделился я новостями с Хэруки.

– Да, я знаю. Мы с Кохэку каждый вечер говорим по телефону, – ответила она.

Интересно, как они подружились? Дед говорил, что у Хэруки из‑за ее «особенностей» были проблемы в средней школе, но с Фукудой‑сан они начали дружить именно тогда. Не буду спрашивать, если захотят – расскажут сами.