Текст книги "Моя анимежизнь. Пенталогия (СИ)"

Автор книги: Павел Смолин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 86 страниц) [доступный отрывок для чтения: 31 страниц]

– Одзава Чико, приятно познакомиться, – снова поклонилась Чико.

– Какая ты вежливая, Чико‑тян! – умилилась соседка. Я продолжал прикручивать выключатель к стене, – Иоши‑кун, тебе бы следовала поучиться у нее хорошим манерам.

Игнорируем, затягиваем последний шуруп.

– Чико‑тян, раньше я тебя не видела. Ты живешь с мамой?

Вот настырная, а. Вот бы тебя дрелью ткнуть. Чико ответила:

– Да, раньше я жила с мамой, а теперь буду жить с папой и братиком!

Услышав это, соседка сощурила глаза:

– Вот как? А почему ты больше не будешь жить с мамой? Отец тебя увез оттуда? – это она подводит к похищению, что ли? Вообще конечно логично, учитывая репутацию отца, но все равно бесит. Вот че ты лезешь? У тебя доченька отбитая на всю голову, лучше за ней следи.

Закончив с выключателем, я сходил на кухню, взял ножик. Вернулся в коридор, поигрывая им в руке. До умений Хэруки мне далеко, но кое‑чего умею. Нана‑сан опасливо сделала шаг назад. С трудом подавил смешок. Не боись, не зарежу. В этот момент в коридор прошмыгнул Сакамото‑сан, попытался покинуть дом, но был пойман Чико.

– Нельзя! Сегодня ты останешься дома с нами! – заявила она.

– Чико, – мягко обратился я к сестренке, – Сакамото‑сан живое существо и член семьи, а не игрушка. Папа сказал нам сидеть дома, но к Сакамото‑сану это не относится. Если он хочет погулять, мы не в праве запирать его дома.

Сестренка приуныла, попыталась поспорить:

– Но ведь папа сказал не выходить из дома!

Нана‑сан злобно прищурилась. Ага, думаешь вывела похитителей на чистую воду? Плевать, вчера отец сказал мне, что это не запрещено. Офигеть конечно дыра в законодательстве.

– Это относится только к людям, Чико, – улыбнулся я сестренке.

– Поняла! – смирилась она, опустила котика на пол, – Извини, Сакамото‑сан. Можешь гулять когда захочешь. Но возвращайся пораньше, хорошо?

Котик мяукнул. Какой‑то он аномально умный, или мне кажется? Впрочем, что я вообще знаю о японских котах? Сакамото‑сан покинул дом.

При помощи ножика я надрезал провода, по привычке из старой жизни содрал изоляцию зубами. Нана‑сан ошарашенно вылупила глаза, Чико хихикнула:

– Братик такой крутой!

Да, братик именно такой! Скрутив провода, один конец прикрутил к выключателю, другой вытянул к распределительной коробке, изолентой заизолировал где надо. Встав на табуретку, снял с распределительной коробки крышку, увидел надпись 100 V. Соточка, значит? У Американцев вроде 120 или 130, точно не помню. Горжусь щедростью родной страны, давшей жителям целых 220. Впрочем, гордиться тут нечем. Работает‑то в итоге одинаково.

– Туда нельзя лезть! – протестующе закричала Нана‑сан.

– Я и не собираюсь, просто смотрю. Нана‑сан, еще раз большое вам спасибо за беспокойство, но может у вас есть какие‑нибудь более важные дела? Например, присматривать за своей  дочерью? – не удержался и нахамил я соседке.

– А чем тебя не устраивает моя дочь? Тем, что в отличие от этой зеленоволосой девки, она абсолютна нормальна?! – порвалась Нана‑сан. Оу, вот это ты зря конечно.

– Братик, мне не нравится тетя Нана! – с детской прямотой заявила Чико. Нана‑сан заткнулась и покраснела. Хорошая работа, сестренка!

– Мы сейчас попросим ее уйти, Чико. Нана‑сан, пожалуйста, покиньте наш дом. Вы нам не нравитесь, – глубоко поклонился я соседке.

– Грубияны! Да я, да я!.. – не придумав, что именно «она», Нана‑сан фыркнула и стремительно пошла домой.

Я улыбнулся Чико:

– Если эта тетя будет к тебе приставать, сразу скажи мне, хорошо?

– Хорошо! – улыбнулась сестренка в ответ.

– Я сейчас буду подключать провода, поэтому электричество придется отключить на какое‑то время. Не против посидеть немного без телевизора?

– Совсем не против. Мне интересно наблюдать за тем, что ты делаешь, – широко улыбнулась Чико. Какой хороший ребенок, – А мне можно попробовать?

– Ни в коем случае! Братик знает, что делает, но без подготовки в провода никогда нельзя лезть! Тебя может ударить током. Если хочешь, я научу тебя, но только когда подрастешь, ладно?

– Обещаешь? – спросила она, вытянув мизинчик. О, это я знаю, у нас в России так же делают.

– Обещаю, – ответил я, сцепив свой мизинец с ее.

– Тогда я не буду лезть в провода! – широко улыбнулась она. Вот и замечательно.

Спустившись в подвал, вырубил электричество, потом быстро подключил провода к коробке, вернул на место крышку, провода убрал за дверной косяк – места оказалось достаточно. Недовольно покосился на кусок провода, ведущий к коробке. Надо бы прибрать это в кабель‑канал, а то некрасиво. Еще нужен плафон – лампочка без него проживет до первого дождя. Напрягу батю, раз он запретил мне выходить из дома, пусть ищет нужное сам. Вкрутил в патрон лампочку, включил электричество обратно. Чико стояла на крыльце, с любопытством разглядывая дело моих рук.

– Ну что, Чико, готова к проверке?

– Готова! – подтвердила она.

– Тогда зайди в дом. Если братик накосячил, лампочка может взорваться.

– Электричество страшное! – пискнула Чико и спряталась за меня, схватившись за футболку. Рад, что ты это поняла. Теперь точно не полезешь.

Я щелкнул выключателем, взрыва и выбивания пробок не произошло. Уже успех! Выглянул на улицу, лампочка исправно горела. Кайф! Приятно что‑то делать собственными руками. Чико вышла вслед за мной, посмотрела на лампочку, похвалила меня:

– Молодец, братик!

Я расплылся в довольной улыбке. Сестренка добавила:

– Но выглядит ужасно некрасиво!

Моя улыбка померкла.

– Да, ты права. На лампочку нужен красивый плафон. Вечером попросим папу купить его.

Чико кивнула, и мы вошли в дом. Попросил ее выключить лампочку, она с видимым удовольствием это проделала. Я был доволен. Даже Нана‑сан не смогла испортить отличное утро.

Глава 8.5: Изоляция

В ожидании отца научил Чико играть в крестики‑нолики и морской бой. Потом она научила меня делать оригами в виде лягушки, сильно удивившись отсутствию у меня такого навыка. Бака‑гайдзин, что с меня взять. Потом на крыльце послышался шум, испугавшись, что Нана‑сан решила совершить акт вандализма в отношении лампочки, я выскочил из дома. Оказалось, вернулся Сакамото‑сан, прислушавшийся к просьбе Чико. Какой молодец. Пустил котика в дом, обрадованная сестренка немедленно подвергла его вычесыванию к обоюдному удовольствию. Это хорошо, так‑то он не особо линяет, но лишним не будет.

После этого мы убрались в доме, Чико активно помогала, хотя я не просил. Потом она предложила еще и постирать белье. Почему бы и нет? День труда же. Мяса в холодильнике не осталось, поэтому я попрактиковался в приготовлении омлета с рисом. Получилось кривенько, но на вкус это не влияло. Наконец, когда все возможные занятия были исчерпаны, раздался звонок в дверь. Чико побежала открывать, а я на кухню – положить омлет на тарелку. Готовил‑то на троих.

Из коридора послышалось радостное бормотание обоих родственников, потом батя пошел в ванную, а Чико присоединилась ко мне на кухне, где залезла на стул и мило болтала ножками. Пластыря на коленке уже не было, ссадина была почти невидна. В детстве все заживает быстро.

На кухне появился отец, с озабоченным видом сказал мне:

– Инспектор будет с минуты на минуту, переоденься.

Я начал вставать со стула, батя добавил:

– И найди благодарственное письмо от главы префектуры.

После этого он начал быстро поглощать омлет под радостное щебетание Чико, которая выдавала отчет о проведенном с любимым братиком дне.

Переодеваясь, немного грустил – батя проигнорировал мой апгрейд дома. Впрочем, сейчас его заботят проблемы поважнее. Я не волновался – зачем? Ну инспектор и инспектор. Я ничего не нарушал, а история в голове уже была готова. Надев костюм и достав из стола благодарственное письмо, спустился вниз. Отец уже доел и блаженствовал, гладя по голове перебравшуюся к нему на колени Чико. Осмотрев меня с ног до головы, удовлетворенно кивнул. Я протянул ему грамоту.

– Хорошо, – после осмотра вымолвил батя, с ласковой улыбкой пересадил хихикнувшую Чико на стул, пошел в коридор. Я пошел за ним – интересно же. Он достал из дипломата (портфеля? чемодана?) застекленную рамку, посмотрел на меня, улыбнулся:

– Такое достижение нужно хранить на виду.

Сунул грамоту в рамку, подтолкнул меня рукой в направлении гостиной. Там он осмотрелся. Чистота, порядок. Мы с Чико молодцы. Недовольно покосился на сушилку с бельем:

– Убери это куда‑нибудь.

А куда? Дом реально небольшой. Ладно. Было неудобно, но у меня получилось оттащить сушилку с бельем в мою комнату. Чико, заскучавшая в одиночестве, шла следом и подбирала упавшие в сушилки вещи. Какая полезная. Дав друг другу пять, вернулись в гостиную. Отец поставил рамку на телевизор, вручил Чико стоящего там до того желтого утенка, когда‑то подаренного мной Сэкере‑тян. Какой я тогда был наивный. Неудивительно, эйфория и анимешная атмосфера первых дней ударили в голову. Многое изменилось с тех пор.

Батя зачем‑то немного передвинул стол, принес с кухни пару стульев. Присев на диван, посмотрел на рамку с грамотой. Встал, поправил. Я едва сдерживал смех. Хороший понт дороже денег. Сразу видно высокоуровневого корпоративного дрона. Молодец батя, старается ради нас всех.

Снаружи послышался шум автомобиля, отец встряхнулся, приказал мне сесть на стул, а Чико ласково попросил посидеть в комнате, пока инспектор не уйдет. Меня это удивило. А с ней разве не надо поговорить?

– Сакамото‑сан, пойдешь со мной? – спросила она коробку с котиком. Коробка мяукнула, и Сакамото‑сан выбрался оттуда, покинув гостиную вслед за Чико. Мы с отцом ошарашенно проводили их взглядом. Может, у Чико талант дрессировщика?

– Никуда не уходи, – бросил мне батя и вышел из дома. В окно увидел, как он подходит к полицейской машине, оттуда вылез высокий (на полголовы выше отца) подтянутый японец в черных брюках и синей рубахе, они с отцом раскланялись. Я отошел от окна, из коридора послышались шаги, и отец с инспектором вошли в гостиную. Теперь я смог рассмотреть на груди инспектора нашивку с шестизначным номером и золотисто‑серебряную эмблему. Погоны рассматривать не стал, какая разница, все равно в знаках различия не разбираюсь. Глубоко поклонился вошедшему, поздоровался. Он слегка поклонился в ответ, отец усадил его на диван, сам расположился на стуле недалеко от меня.

Инспектор достал из портфеля бумаги и ручку, разложил на столе.

– Одзава‑кун, меня зовут Хаттори Митсуо, я полицейский инспектор. Мне нужно с тобой поговорить, ты не против? – довольно мягким тоном спросил он.

– Не против, я с радостью расскажу все родной полиции, – заверил я его.

– Отлично. Тогда расскажешь мне о вчерашнем дне? – спросил он, приготовившись записывать.

Я поднял глаза к потолку, как бы вспоминая.

– Я проснулся, спустился вниз. Сестренка смотрела по телевизору мультики, – я указал рукой на телевизор, инспектор рефлекторно посмотрел туда, заметил грамоту, его глаза немного расширились, – А отец уже уехал на работу. Я позавтракал, потом принял душ. Потом мы с Чико решили, что она привезла с собой слишком мало вещей, поэтому я вызвал такси и мы поехали к ней домой.

Инспектор не перебивал, записывая показания.

– Там мы зашли в дом и пошли в комнату Чико. У меня был с собой рюкзак, но в него влезло не все. Я спросил у Чико, где можно взять какой‑нибудь пакет, чтобы сложить в него оставшееся. Она сказала, что пакеты есть в подвале, и мы пошли туда. Там я увидел… – я замялся, заставил себя покраснеть.

– Не переживай, Одзава‑кун, полиции можно рассказывать все. Тебе ничего не угрожает, – мягко успокоил смущенного ребенка инспектор с тарантиновской фамилией. Отец положил мне руку на плечо. Поддержка так сказать.

– Там я увидел кассеты с интересными названиями, и решил взять посмотреть, – промямлил я, глядя в пол.

– Да? С какими названиями?

– «Н. неверная жена в окружении ч. членов…» – заикаясь, почти шепотом выдавил я из себя и закрыл лицо руками.

– Инспектор Хаттори, вы уверены, что стоит заставлять ребенка говорить такое? – хмуро спросил отец.

Инспектор смущенно откашлялся и ответил:

– Простите, Одзава‑сан, таковы правила, – потом обратился ко мне, – Одзава‑кун, не переживай, в твоем возрасте совершенно нормально интересоваться такими вещами. Продолжи, когда будешь готов, хорошо?

Я кивнул, убрал ладони с лица, положил их на колени, глядя в пол, продолжил рассказ:

– Я взял несколько кассет и положил их в пакет, который нашла Чико. После этого мы вернулись к ней в комнату, продолжили собирать вещи. Там она пожаловалась, что мама запрещает ей входить в некоторые комнаты. Мне стало любопытно, и перед уходом я заглянул в комнату напротив. Там увидел большую камеру, кровать и много странных вещей. После этого мы ушли и на такси вернулись домой. По дороге сестренка уснула, я отнес ее в комнату, а сам пошел в гостиную, – шумно вздохнул, сглотнул, сильно ущипнул себя за бедро, на глазах моментально проступили слезы, дрожащим голосом продолжил: – Чтобы посмотреть кассеты. Поставив одну, я увидел маму… – шмыг носиком, – Она сидела на той большой кровати из запретной комнаты, и говорила непристойности. Дальше я увидел, как несколько мужчин… – снова закрыл лицо ладонями, замолчал.

– Инспектор Хаттори, я думаю этого вполне достаточно, – вписался за плачущего травмированного сына батя. Инспектор ответил:

– Да, этого достаточно. Прости, Одзава‑кун, но это моя работа. Не переживай, как я и говорил, тебе ничего не грозит. Хорошо, что ты пошел в тот дом с сестренкой, иначе они могли бы подать на тебя в суд за вторжение, и ты мог бы попасть в коррекционную школу, – выдал инспектор. То что надо!

Я затрясся, судорожно вздохнул. Отец тут же среагировал:

– Иоши, можешь идти в свою комнату. Дальше мы с инспектором справимся сами. Ты молодец.

Шмыгнув носом, я вскочил со стула и не прощаясь выбежал из гостиной. К своей комнате подошел с широченной улыбкой. Ай да Иоши, ай да сукин сын! И ведь действительно сукин сын. Улыбка сузилась. В комнате увидел, как Чико при помощи цветных карандашей, найденных у меня в столе, рисовала портрет спящего на кровати Сакамото‑сана. Какая мирная картина.

– Дай посмотреть? – попросил я, подходя к сестренке.

– Нельзя! – строго сказала она, пряча листочек за спину, – Нельзя смотреть на картины, пока они не закончены, – пояснила она.

– Вот как? Тогда я подожду, когда ты закончишь.

Чико кивнула, продолжила рисовать. Отлично! Она спорит со мной – это хороший знак. Ребенок не должен быть абсолютно послушным биороботом. Я вздохнул. Сначала я лечил котика, потом лечил Хэруки, теперь лечу Чико. Может, задуматься о карьере доктора? Не, лениво. Переодевшись у шкафа, упал на футон, глядя в потолок и ковыряя в носу. Вроде, с копом получилось неплохо. Интересно, батя подыгрывал или тоже повелся? Какой актерский талант во мне пропадает, хе!

– Братик, я закончила, смотри! – Чико подошла ко мне, гордо продемонстрировала портрет Сакамото‑сана. Я посмотрел и удивился. Котик получился вполне похожим. Конечно, никакого сравнения с работами настоящих художников, но как для 10‑тилетнего ребенка рисунок был просто суперский.

– Ничего себе, Чико! Да у тебя настоящий талант! – искренне похвалил я сестренку. Она довольно улыбнулась.

– Надо показать картину папе! – сказала она.

– Обязательно покажешь, но не сейчас. Инспектор еще не ушел.

Чико кивнула, предложила сыграть в крестики‑нолики, я охотно согласился. Поддался один раз, потом выиграл. Ребенок должен ощущать вкус побед и горечь поражений.

На лестнице послышались шаги отца, он постучал в дверь. Уважает личное пространство, какой молодец. Пригласил его войти, он с хмурым видом вошел, с порога начал выражать отцовскую заботу:

– Сын, не переживай, все уже позади, ты отлично справился… – осекся он, увидев наши с Чико довольные рожи.

– Папа, смотри! – Чико показала ему рисунок, он посмотрел, хмыкнул, спросил: – Ты это сама нарисовала? Братик тебе не помогал?

Чико покачала головой. Я бы при всем желании не смог ей помочь, она в 10 лет уже рисует намного лучше, чем я.

– Впечатляет! Знаешь, Чико, у тебя настоящий талант! Не бросай рисование, хорошо?

Девочка довольно кивнула, отец вернул ей рисунок, обратился ко мне с растерянным видом:

– Сын…

– Я в порядке, бать! – улыбнулся я ему, – Как тебе мой небольшой спектакль?

Отец сложил руки на груди.

– Выглядело до жути правдоподобно. Пугающие навыки для пятнадцатилетнего подростка. Уверен, тебя ждет успех на корпоративных совещаниях.

Я засмеялся и ответил:

– Я же говорил тебе, что хочу быть писателем.

Отец хмыкнул:

– Я уважаю твои желания, сын, но на всякий случай подумай о карьере в «Хонде», хорошо? Это очень хорошая корпорация, которая ценит сотрудников.

Я кивнул, отец спросил:

– Ну что, какие планы на вечер?

– Мне на важно, чем заниматься с братиком и папой! – радостно сказала сестренка.

– Можем посмотреть подаренный тобой фильм, – сказал я. Отец довольно кивнул, я добавил: – И еще кое‑что!

Подошел к столу, достал давным‑давно подаренную мне Кейташи кассету с записями репортажей со мной. Сделал зарубку в памяти, что так и не отблагодарил друга за подарок. Надо будет что‑нибудь придумать.

Отец напрягся:

– Надеюсь, это не то, о чем я подумал?

– Не, это записи с телевизора. Помнишь, я рассказывал тебе, что меня показывали в новостях?

Батя посветлел лицом:

– Так что ж ты молчал столько времени?!

Мы дружно спустились вниз, отец с Чико уселись на диван, я поставил кассету, занял свободное место. Чико оказалась в середине. Я нажал «плей». Сначала была запись с митинга. Батя ржал как конь, тыкая пальцем в экран и приговаривая: «Видел его рожу?», «Ахаха, гора мусора, вот кто он есть!», и в конце: «Так его, этого социалиста». А? Хомма социалист? Ну и мразь. Такие как он и дискредитируют светлые идеалы социализма. Немного взгрустнулось.

– Сын, было страшно? – спросил отец после просмотра, поставив запись на паузу.

– Да, было, – честно ответил я.

– Братик крутой! – подвела итог Чико.

Дальше мы посмотрели церемонию награждения меня благодарственным письмом.

– А я ведь голосовал за Такераду на прошлых выборах. Он неплохо справляется со своими обязанностями, пожалуй, проголосую за него и на этих, – сработала на батю предвыборная агитка, потом он задумчиво сказал:

– Альманах, да? Я, пожалуй, куплю десяток, похвастаться перед друзьями и порадовать ваших бабушку и дедушку.

Что? У меня есть бабушка и дедушка? Вообще логично – не взялся же отец из ниоткуда. Но почему они до сих пор не давали о себе знать? В Японии не принято интересоваться внуками? Вспомнил старика Ринтаро и его зацикленность на Хэруки. Нет, тут что‑то другое. Спрашивать батю, само собой, не стал. Изменения в личности Иоши можно объяснить отцовским отъездом, но провалы в памяти – точно нет.

Я сменил кассету на «Кровавый спорт», наличие перед телевизором Чико меня не смутило. Фильм‑то безобидный, ну дерутся дядьки, ну и что?

Как и обещалось, кино было на английском, отец взял на себя обязанность переводить, чем, если честно, только мешал. Английский в прошлой жизни я знал очень хорошо без всяких дарованных богиней «автопереводчиков». Мы досмотрели до момента, когда пожилой мастер боевых искусств начал «растягивать» Ван Дамма. Мне пришла в голову идея, и я поставил фильм на паузу. Очень удачно в стоп‑кадре оказалось мужественное лицо актера. Встав с дивана, я встал возле телевизора.

– Бать, представь видеоряд – на фоне заката крупным планом показано его лицо и сложенные на груди руки. Его глаза закрыты. Закадровый голос: «У меня были взлеты и падения, километры разбитых дорог и свирепые ветра». Глаза открываются, он смотрит прямо в камеру. Закадровый голос продолжает: «Именно это сделало меня тем, кто я есть. Теперь я стою перед вами». Камера медленно отдаляется, закадр: «Вы видите тело, доведенное до совершенства». Камера продолжает отдаляться, и под слова «пару ног, действующих вопреки законам физики» мы видим, что он стоит на двух едущих задом наперед Хондах. Закадр: «и решимость сесть на шпагат, которого еще никто не выполнял». Камера продолжает отдаляться, и под красивую музыку Хонды начинают разъезжаться до тех пор, пока герой не сядет на шпагат, какое‑то время продолжая движение. Всё.

Батя ошарашенно смотрел на меня, мало что понявшая Чико на всякий случай тоже. Пауза затягивалась. Наконец отец отмер и спросил:

– Как ты это придумал?

Я с улыбкой пожал плечами.

– Почему именно он? – указал на экран отец.

– Потому что ближайший десяток лет он не слезет с больших экранов, значит реклама останется актуальной. Кроме того, он пока еще не стал суперзвездой, а значит потребует вменяемый гонорар.

Отец задумался на пару минут, я сел обратно на диван и терпеливо ждал. Чико с любопытством вертела головой, переводя взгляд с отца на меня и обратно.

– Знаешь, а ведь может получиться очень хорошо! – улыбнулся батя, – Надо это записать, – он поднялся, сходил в коридор, вернулся оттуда с блокнотом и карандашом, – Можешь повторить?

Я повторил, батя записал. После этого мы продолжили смотреть фильм. Ближе к концу, когда за окном стемнело, Чико сходила в коридор и щелкнула выключателем, включив лампочку над крыльцом. Батя посмотрел на посветлевшее окно, встал с дивана, вышел на улицу. Через какое‑то время зашел обратно.

– Сын, ты ничего не хочешь мне рассказать?