Текст книги "Системный Кузнец IV (СИ)"

Автор книги: Павел Шимуро

Соавторы: Ярослав Мечников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Глава 4

Чем ближе колонна подходила к огромным каменным стенам города, тем сильнее ощущался масштаб. Дорога становилась всё более ухоженной – грязь и колея сменились каменной брусчаткой. По бокам дороги выложены аккуратные бордюры из больших булыжников – построенная на века дорога, а не просто утоптанная тропа.

Сам Чёрный Замок давил мощью. Создавалось ощущение, будто попал в какую-то фэнтези-игру или фильм. Невольно задаёшься вопросом: как люди вообще смогли построить такое?

Крепость не стояла на скале, а будто росла из неё – казалось, что какой-то гигант взял и вытесал её из цельного куска чёрной скалы. Стены замка такого же цвета, что и скала под ним, и трудно разобрать, где заканчивается работа природы и начинается работа человека.

Стены были не гладкими, а угловатыми. Вместо изящных башенок – массивные, квадратные бастионы, которые торчали из скалы как клыки, а на самой вершине, выше всего остального, стояла главная башня, похожа на обрубленный пень, окружённый острыми зубцами.

Всё сооружение выглядело не красивым, но надёжным и очень злым, будто спящий зверь, который в любой момент может проснуться.

А под ним раскинулся город – тоже был окружён стеной пониже, но такой же крепкой. Внутри виднелись дома, крытые красной черепицей, от них тянулись сотни струек дыма.

Всё вместе – чёрный замок на скале и дымящий город у подножия – было пугающим и завораживающим зрелищем. Наш Оплот по сравнению с этим казался жалкой горсткой щепок.

Я шёл рядом с повозкой с приоткрытым ртом – сердце буквально замерло от вида. В голове не было ни одной мысли – ничего. Только это величественное зрелище.

Стук копыт по каменной мостовой, скрип десятков телег, которые, казалось, еле-еле передвигали колёса. Ещё день-два такого пути, и транспорт бы точно не выдержал. Вся колонна, измотанная и растянувшаяся, была похожа на гигантскую змею, что из последних сил волочила тело к норе, высеченной в камне.

– ПРИБЫВАЕМ! – послышался крик солдата впереди.

– Прибываем! – отозвалось эхом сзади.

– Тпр-р-ру! – донёсся приказ.

Впереди всадники остановили коней, и вместе с ними, с грохотом и скрипом, начала медленно тормозить вся колонна.

И теперь, когда шум телег и топот копыт затихли, услышал тихие возгласы удивления и страха других беженцев – люди таращились на пугающее зрелище.

– Так вот он какой… Чёрный Замок… – доносился со всех сторон шёпот.

– А там… там и сидит сам барон, видишь? Вон, на самой вершине, – какой-то мужчина показывал пальцем на самую высокую башню.

Даже с такого расстояния до нас доносились запахи города – густой и сложный букет: запах дыма от сотен очагов, смешанный с едкой вонью угля из кузниц, запах навоза и сырой кожи от скотных дворов и дубилен, а также кисловатый смрад нечистот.

Два всадника «Каменных Грифонов» внезапно сорвались с места – пронеслись с разных сторон колонны на полной скорости, плащи развевались на ветру. Что-то или кого-то высматривали. Люди не понимали, почему произошла остановка, и просто стояли, в тревоге ожидая неизвестно чего. Спустя несколько минут всадники вернулись, на этот раз уже в более спокойном темпе внимательно оглядывая каждую телегу и каждого беженца.

– Ну что, как тебе замок, Кай? – послышался за спиной голос Ларса.

Обернулся – парень стоял за плечом, и на лице было написано воодушевление – последний разговор явно пошёл кожевнику на пользу.

Даже не знал, что ответить – перехватило дыхание от вида, слова застряли в горле. Банальное «красиво» совсем не подходило – зрелище вызывало и восторг, и тревогу одновременно, монументальность давила. «Ничего подобного в жизни не видел,» – подумал, и тут же усмехнулся про себя. Если бы человек из этого мира оказался где-нибудь в Москве напротив сталинской высотки, возможно, тоже потерял бы дар речи – всё в мире относительно.

Я сглотнул.

– Да уж… он ещё… – никак не мог подобрать грёбаное слово. «Круче»? «Шикарнее»? Всё не то. – … ещё страшнее, чем себе представлял.

Вырвалось само, почему-то слово показалось самым точным.

– Страшнее? – с удивлением посмотрел Ларс.

– Ну, как тебе сказать… Страшно красиво. В общем, да, – засмеялся.

Ларс тоже усмехнулся, кажется, поняв, о чём говорю.

– Да, и вправду… что-то в этом есть.

– А чего мы остановились-то? – спросил у кожевника, всматриваясь в начало нашей колонны. Там, вдали, Родерик и ближайшие помощники о чём-то переговаривались.

– Думаю, не всё так просто. Нужно, поди, какой-никакой учёт провести. Сейчас нам что-нибудь скажут.

Вздохнул, прислонился к холодному дереву телеги и стал ждать – ничего другого не оставалось. Ларс тоже встал рядом, просто молча смотрели на чужой пейзаж, так сильно отличавшийся от деревни. Ветерок обдувал лицо, и навязчивый запах из города уже создавал настроение другой жизни, где куча людей, собравшихся в одном месте, начинает производить слишком много продуктов жизнедеятельности.

Ещё через десять минут те же двое всадников снова поехали вдоль рядов, без устали выкрикивая:

– ВНИМАНИЕ ВСЕМ БЕЖЕНЦАМ! НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО СОБРАТЬСЯ У ГОЛОВНОЙ ТЕЛЕГИ ДЛЯ ИНСТРУКТАЖА!

Грифон повторял фразу снова и снова. Люди, очнувшись от оцепенения, потихоньку стали двигаться вперёд, к голове «состава».

Когда толпа, распределившись на каменистой обочине, полукругом собралась, Родерик, восседавший на коне, поднял руку в кожаной перчатке – голоса и перешёптывания тут же стихли.

– Люди Оплота! Слушайте внимательно! —голос разносился далеко, достигая последних рядов. – Мы прибыли в Чёрный Замок. Прежде чем вы войдёте в город, будет проведён учёт.

Мужчина сделал паузу, давая осознать – это не просьба, а приказ.

– Каждая семья подойдёт к своей телеге. Весь скарб выгрузить и сложить рядом аккуратно, чтобы моим людям было ясно, где чьё имущество. Понятно?

По толпе прошёл гул.

– После этого глава каждой семьи подойдёт к писцу и получит Подорожную грамоту. Это – ваш новый документ. Он подтверждает, что вы находитесь под защитой барона. Хранить его как зеницу ока! Потеряете – станете бродягами без имени и прав.

Родерик выдержал паузу, холодный взгляд скользил по испуганным лицам.

– После полной проверки груза вы снова поместите его на телеги и въедете в город через Южные Ворота. Предупреждаю сразу: ночью разместить всех не успеют. Кому-то придётся ночевать прямо на повозках, на Торговой площади. Не расходиться! Завтра представители барона всех разместят в постоялых дворах и свободных лачугах Нижнего Города.

Он обвёл взглядом толпу, ища кого-то.

– Ремесленники! – голос стал ещё жёстче. – После прохождения ворот подойдёте к сержанту Рэглу, – указал на коренастого грифона с густыми седыми усами, что стоял возле своей кобылы и оглядывал собравшихся. – Получите инструкции по размещению и устройству на работу. Ваша праздная жизнь закончилась – теперь вы служите барону.

Получив необходимые инструкции, мы вернулись на места. Лошади недовольно фыркали и топали копытами – изголодались и выбились из сил.

– Но! Но, пошла! – подгоняли погонщики.

– Давай уже, родная, почти приехали, – те, кто больше ценил своих зверей, почти просили их, поглаживая по шее.

Лошади с видимым усилием потянули повозки, и вот мы были всё ближе к огромным каменным вратам.

Темнело стремительно. Высокие стены города перекрыли видневшиеся ранее черепичные крыши. Теперь, если задрать голову очень высоко, можно увидеть чёрную скалу, уходящую в сумрачное небо. На ней торчали вышки и шпили, а над самой высокой башней кружились чёрные птицы – будто вороны размером в половину человеческого роста. Время от времени те издавали скрипучие крики, похожие на рёв птеродактилей – не очень силён в птицах, но звук был громким и, видимо, разносился по всему городу.

Подъезжая к воротам, услышали, как с лязгом отодвигают засовы, а затем, со скрипом и грохотом, створки начали отворяться. Из образовавшейся щели показалось несколько человек. Когда капитан Родерик и гвардия подъехали к этим вооружённым стражникам, грифоны спешились. Вышедший навстречу человек в длинной мантии протянул им какой-то пергамент – Родерик, взглянув на него, молча показал рукой в нашу сторону.

Колонна снова остановилась.

Люди, вздыхая и ругаясь, принялись вытаскивать с телег груз. Кто-то недовольно бурчал, старики кряхтели и тужились, сил почти не осталось. Мы с Ульфом быстренько скидали наш скарб на землю и отставили чуть поодаль, чтобы не смешивался с чужими вещами. Увидел, как Ларс один мучается с тяжёлыми рулонами шкур и ящиками с инструментами – подозвал Ульфа, и мы втроём быстро со всем управились.

Когда ворота полностью отворились, из них в сопровождении двух стражников вышел бледный мужчина в длинном кафтане – на ремне висели чернильница и пенал. Видимо, то и был писец или учётчик – надменное лицо и привычка при удобном случае почёсывать длинный и тонкий нос.

Мужчина с явным неудовольствием осмотрел нашу разношёрстную колонну, поморщился и, не говоря ни слова, подошёл к первой телеге. Развернул свиток, макнул огромное перо в чернильницу и начал допрос, записывая всё, что было у семьи в начале состава.

Когда совсем стемнело, рядом с писцом появился помощник с большой масляной лампой. Дрожащий свет выхватывал из тьмы то сундук, то узел, то испуганное детское лицо, а также освещал пергамент, на котором учётчик, приложив бумагу к деревянной дощечке, что-то быстро царапал – всё было крайне серьёзно.

Дело затянулось надолго. Учёт проводился дотошно, с унизительной въедливостью. Мы с Ульфом сидели на телеге. Здоровяк уже начал клевать носом – его голова то падала на грудь, и он проваливался в сон, то тут же с храпом просыпался, когда тело начинало заваливаться вбок.

– Кай… долго ещё? – с досадой пробормотал молотобоец.

– Ждём, Ульф.

Наконец, примерно через час, очередь дошла и до нас. Мужчина-учётчик подошёл, осветив лампой багаж.

– Ага. Кузнецы, – скрипучим голосом констатировал тот. – Имя и возраст.

– Кай. Четырнадцать лет.

Мужчина записал, почесал длинный нос и уставился на Ульфа, который перепуганно смотрел на писца… Молотобоец, кажется, совсем растерялся.

– ИМЯ! ВОЗРАСТ! – недовольно выкрикнул писец.

– Ульф. Возраст… неизвестен, – сказал я за детину.

Мужичок снова почесал нос, на этот раз яростнее – так, что осталось красное пятно.

– Я обращаюсь не к тебе, – предупреждающе посмотрел на меня. – Подмастерье молчит, когда говорит мастер.

Кивнул, внутренне усмехнувшись. Писец снова уставился на здоровяка.

– Значит, Ульф. Что провозишь в Чёрный Замок?

Глаза паренька забегали – бедняга смотрел то на меня, то на писца, и казалось, вот-вот расплачется от напряжения.

– Кхм… дело в том, – раздался в тишине мой спокойный голос, – что кузнец – это я, а Ульф – мой молотобоец. Он не очень-то разговорчив.

В этот момент где-то за горами снова глухо громыхнуло.

Мужик нахмурился и теперь посмотрел на меня уже иначе – долго и оценивающе.

– Такой щенок и уже мастер? – недовольно помотал головой, наверное, думая, что будь его воля, никогда такого бы не допустил. – Ладно. Что ввозите?

Учетник подошёл к сложенным на земле вещам и поднёс лампу, внимательно осматривая и диктуя помощнику: «Инструмент кузнечный, ручной… Заготовки деревянные, для мехов… Металлолом – железный, низкосортный…»

Когда управились, мужичок ещё раз напомнил, чтобы после прохождения ворот мы подошли к сержанту Рэглу, а затем, не прощаясь, ушёл дальше по ряду.

– Плохой, – буркнул Ульф, когда тот скрылся в темноте.

Когда дело было кончено, а писец со свитой уже возвращался в город, сквозь ряды людей, что снова закидывали поклажу на телеги, донёсся зычный голос Родерика:

– По одной телеге! Проезжай!

– Трогаемся! —отозвался голос нашего погонщика.

Колонна засуетилась – возницы занимали места. Люди, бормоча, благодарили духов за то, что добрались благополучно. В воздухе витал особый трепет перед въездом в огромный, по меркам здешнего мира, мегаполис.

Когда наша телега подъехала к входу совсем близко, смог разглядеть то, что было за стенами – картина оказалась не такой, как себе представлял.

Никаких красивых домов с красной черепицей здесь не было. Вдоль главной улицы, уходящей вверх от ворот, тянулись приземистые домики из чёрного сруба. Первые этажи местами обложены посеревшим камнем.

Из-за грязных занавесок на нас смотрели недобрые глаза жителей. Сплошь чумазые и хмурые мужчины, побитые жизнью женщины с тёмными мешками под глазами и стайки оборванной ребятни, которая, выбегая на дорогу, показывала на нас пальцами и выкрикивала обидные слова:

– Деревенщины! Дикари! – слышались писклявые голоса, сопровождаемые издевательским смехом.

Впереди, по каменистой мостовой, медленно волоклись другие повозки. Беженцы, до этого мечтавшие о спасении, теперь мрачно разглядывали это «гостеприимство». Матери прикрывали лица детей, закрывали тем уши и что-то тихо шептали, прижимая к себе.

– Убирайтесь! – послышался пьяный голос какого-то мужика из толпы встречающих.

– И так уже продохнуть нечем от ваших деревенских рож! – донёсся хриплый женский визг.

Тут же послышались одобрительные возгласы собравшихся.

– А НУ, ПОШЛИ ПРОЧЬ!

Один из грифонов, не выдержав, с лязгом обнажил меч и, спешившись, пошёл на толпу.

– Второй раз повторять не стану! Ещё слово – и самые дерзкие умоются кровью!

Протестующие тут же замолчали – повесив головы, начали медленно отступать, растворяясь в тёмных переулках. Но, как только воин отошёл, продолжали бросать злобные взгляды – мы были здесь чужими, и нам это дали понять с первого шага.

Наша телега заехала внутрь. Обратил внимание – в узких и тёмных проулках виднелись совсем хлипенькие лачуги – почти такие же, как в Оплоте. Стало ясно: здесь тот же закон, что и везде – чем ближе к стенам – тем глубже нищета. Выше по склону, вдали, виднелись те самые дома с красными черепичными крышами, застеклёнными (настоящим стеклом!) окнами и деревянными балконами.

Внизу, у ворот, дорога была ужасной – повсюду грязные лужи, в воздухе отвратительная вонь нечистот, кислого пива, тухлой рыбы и гниющего мяса. Ульф заткнул нос и перепуганными глазами озирался по сторонам.

В какой-то момент небольшой, но острый камень угодил нашему вознице в плечо – мужик поморщился от боли и с ненавистью посмотрел на толпу, что жалась к домам. Кто кинул – не разобрать.

Погонщик, не найдя виновного, со всей силы хлестнул кнутом уставшую кобылу, словно вымещая гнев – та, обречённо дёрнувшись, заковыляла по улице быстрее.

Миновали площадь и поехали вверх, мимо закопчённых домиков. На них висели вырезанные из дерева или нарисованные углём вывески: «Дырявый Котёл» – дешёвая пивная; «Последний Гвоздь» – лавка гробовщика; «Удача Траппера» – скупка шкур; «Кривой Нож» – цирюльня, где, видимо, не только стригли, но и резали неугодных.

Даже когда подъехали к более цивилизованным, каменным домам, толпа зевак не редела. Здесь люди одеты уже гораздо лучше – видел женщин в шерстяных платьях пастельных тонов и чистыми платками на головах. Мужчины одеты в кожаные куртки, добротные штаны и высокие сапоги.

Главная дорога уходила влево. На повороте, отделяя этот район от следующего, стояло заграждение – окованный железом деревянный брус, который можно поднимать и опускать с помощью простого механизма-ворота – что-то вроде пропускного пункта или шлагбаума. Сейчас тот был поднят. Рядом, опершись на алебарды, стояло трое стражников – на кожаных доспехах серебряной нитью вышиты гербы.

Проезжая мимо солдат, наткнулся на их недобрые и оценивающие взгляды – смотрели на нас так, будто мы были не беженцами, а потенциальными ворами, убийцами и просто источником проблем и мусором, который прибило к порогу их мира.

Повозки скрипели и стучали по брусчатке. Лошади натужно ржали на каждом повороте или крутом подъёме. Запах, царивший у ворот, постепенно уходил. На улице, усыпанной строениями с черепичной крышей, в воздухе висел пёстрый букет ароматов: запах хлеба и корицы из пекарни, жареного мяса и тонкий аромат трав. От центральной улицы, как паутина, расходились не узкие проулки, а мощёные улочки.

Несмотря на это, город был невероятно тесным – дом стоял на доме, нависая друг над другом, и огромное количество мусора. По обочинам валялись кучи гнилых овощей, рыбьи головы, какие-то грязные тряпки. Из окон домов помои выливали на улицу, и всё это стекало по проделанным в брусчатке канавкам, превращая в зловонные ручьи.

Впереди показался широкий проём – главная улица как ручей втекала в озеро торговой площади. Там хаотично расставлены торговые палатки и лотки, а за ними, в центре, возвышалась деревянная конструкция, которую знал скорее по книгам истории: плаха. Высокий, сколоченный из почерневших брёвен помост, на котором стояла колода для отсечения головы и несколько столбов для порки. Сейчас она пустовала, но ясно, что в дни казней место превращается в аттракцион, что уже достаточно говорило об укладе здешней жизни.

Мы выехали на площадь, где обустраивались другие телеги – стояли вплотную друг к другу. Тут же на нас обрушился гвалт – местные торговцы и жители, не стесняясь, орали во всю голосину, чтобы мы убирались вниз, в Нижний Город, где нам и место, а не занимали их площадь. Самые ушлые подбегали к беженцам и, как стервятники, пытались выведать, что ценного можно выменять по самым низким ценам.

Люди Оплота с растерянными глазами смотрели на эту братию и, как показалось, уже тысячу раз пожалели, что приехали сюда.

Сам начал думать: смогу ли здесь жить? Место было ещё более враждебным, чем Оплот – там за стенами – дикие леса и своры падальщиков, а здесь падальщиками были люди, а лесами – утыканные вплотную друг к другу домишки.

Не заметил, как Ульф подошёл близко, почти вжимаясь в меня – детина едва заметно дрожал, как испуганный зверь, попавший в незнакомый лес.

– Ульф, старина, не бойся. Я рядом, – прошептал ему. – Это они просто сейчас так. У них, видать, обычай такой – встречать приезжих. Завтра уже такого не будет. Слышишь?

Частично это правда – людям нужно на ком-то выместить страхи и недовольство жизнью, и мы – беженцы, для этого идеальная мишень.

– Ладно, – жалобно прогудел молотобоец.

Наша повозка втиснулась в небольшой проём между другими телегами и остановилась.

Увидел, как снизу едет элита грифонов. Впереди – капитан Родерик, гордо поднявший голову, будто был хозяином города, рядом с ним – Халвор с бычьим видом оглядывающий толпу, а за ними – тот самый сержант Рэггл, с седыми усами и неопределённого возраста лицом – глазки маленькие, хитрые и бегающие.

Увидев беженцев, Рэггл ускорил лошадь, обогнал капитана и остановился неподалёку. Мужчина спешился у временного навеса, под которым был установлен грубый стол и две скамьи – за столом сидел молодой писец, раскладывая пергаменты.

– Ульф, – дёрнул паренька. – Пошли. Нам, кажется, туда.

Здоровяк, как привязанный, засеменил за мной. Я шёл, протискиваясь мимо растерянных жителей Оплота, которые не знали, что делать и куда идти.

Я подошёл к навесу, у меня немного кружилась голова – не от усталости, а от вида огромной площади и от того, что виднелось выше по склону. Совсем уж дорогие дома – та же черепичная крыша, но сами дома выкрашены в идеально белый цвет, резные ставни, маленькие кованые балкончики, а за ними – гиганская, чёрная скала – на неё, извиваясь, вела высеченная в камне тропа. Если совсем задрать голову, то всё это накрывал тенью Чёрный Замок.

И эти птицы – пронзительные крики разносились по окрестностям, эхом отражаясь от скал.

– Здравствуйте, – просто начал, кивнув. – Кай – кузнец из Верескового Оплота. А это – мой молотобоец, Ульф.

Мужичок в кованой броне повернул голову, и хитрые глазки блеснули.

– Кай, говоришь? – усмехнулся. – Ясно, что из Верескового Оплота. Мы ж вас оттуда и притащили. Видать, умом ты не сильно вышел, малец.

Мужик противно хихикнул. «И нахрена так начинать знакомство?» – подумал я. Злость тут же поднялась к горлу, но заставил себя молчать. Лишь глубоко вздохнул, сжимая кулаки за спиной.

– Действительно… что это я, – сказал ровно. – Видимо, устал с дороги. В общем, я – кузнец. Ваш капитан сказал, что мои таланты пригодятся барону, и велел ехать в Замок.

Посмотрел на него вопросительно – уже сказал достаточно, теперь была его очередь.

– Понял, понял, – сержант снова хихикнул, и маленькие глазки превратились в щёлки. – Во-он, видишь? – Рэггл ткнул пальцем в сторону чёрной скалы. Там у самого подножия виднелся тёмный проём.

– Ага, – кивнул.

– Туда тебе и надо. Я провожу. Сейчас ещё один из ваших должен подойти.

– Кожевник, – подсказал ему.

– Ага. Вот его дождёмся, получите нужную бумагу и отправимся.

– А что там? – спросил с интересом, уже забыв о том, как неприятно начался разговор.

– Так ты ж у нас оружейник, так? – Рэггл снова усмехнулся.

– Так.

– Вот там и есть наша оружейная. Ты, деревенщина, такого в жизни своей не видел. Всё громыхает, гудит, огнём пышет. Будешь служить военной мощи провинции. Почитай за честь. Там же и разместишься на нижних ярусах.

Я нахмурил брови – пока не совсем понятно, что мужик имеет в виду, ведь показывал-то он на огромную скалу.

– Оружейная в замке? – с недоверием спросил сержанта.

Мужичок расхохотался, смех был издевательским и недобрым.

– Оружейная, щегол, в скале, – несколько раз стукнул себя костяшками пальцев по лбу, изображая меня. – Кто ж тебя в сам-то замок пустит? Да тебя и к ковке-то поначалу никто не допустит. Будешь инструмент подавать, пока мастер Бранд тебя не одобрит – он там всех в ежовых рукавицах держит.

Приехали, чёрт их всех дери. Опять какой-то мастер, опять шефство. Покачал головой – досада накрыла, а эта оружейная теперь представилась каким-то адским заводом, где буду безымянным винтиком в конвейерной цепи – ни о каких экспериментах, видимо, и мечтать нельзя. Я выдохнул, сдерживая подступающую ярость.

– Здравствуйте, – послышался голос сзади. Ларс, как всегда, подкрался незаметно.

Рэггл, смерив взглядом, оглядел кожевника.

– Ты кто?

– Ларс – кожевник.

Мужик хмыкнул.

– Ну, ты хоть не такой щуплый, как этот, – кивнул на меня. – В общем, слушайте оба – второй раз повторять не буду. Сейчас бумагу получим и отправляемся. Вознице своему скажите, что придётся ещё немного послужить барону – ваши вещи довезти до нужного места.

Сержант ткнул пальцем в сторону нашей телеги. Ларс нахмурился, видимо, не очень понимая, что происходит. Рэггл уже подошёл к молодому писцу.

Кожевник вопросительно посмотрел на меня.

– В общем, нам туда, старина, – сказал, указывая подбородком на чёрную скалу, на которой стоял замок.

– В замок? – всё ещё не понимая, спросил Ларс.

– В гору, Ларс, – поправил его. – В саму гору.