Текст книги "Системный Кузнец IV (СИ)"

Автор книги: Павел Шимуро

Соавторы: Ярослав Мечников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Брандт шагнул и склонился низко, почти касаясь носом моего лица – смотрел на меня как на насекомое, которое вот-вот расплющит.

– Если бы я только захотел, маленький кузнечик… – прошептал мужик, и его дыхание обожгло щеку, – раздавил бы твою голову прямо сейчас, одним движением. Ты же это понимаешь?

Оружейник всё ещё говорил со мной как с несмышлёнышем.

Язык чесался ответить: «Попробуй», или ударить первым, как учила прошлая жизнь – бей в кадык, вырубай, лучшая защита – нападение, но здесь… здесь другие правила.

Сглотнул вязкую слюну. Страха нет – Огненная Ци сжигала его на корню, оставляя лишь пьянящее чувство силы. Мелькнула шальная мысль: «А здорово было бы закончить эту жизнь прямо здесь, пытаясь навалять этой твари…» Но вспомнил Ульфа и своё обещание. Если сорвусь – проиграю. Поведусь на провокацию и дам ему то, чего тот хочет – повод сломать меня.

Нет, буду играть в свою игру.

– Топор, – сказал я просто.

Брандт застыл, словно наткнулся на невидимую стену – улыбка дрогнула.

– Что? – переспросил мужик, моргнув.

– Топор, – повторил ещё спокойнее, но с настойчивостью, указывая на наковальню. – Вы пришли взглянуть на топор?

Гигант молчал – кажется, на секунду сбился с толку. Шестерёнки в голове провернулись со скрипом.

Мужик медленно выпрямился во весь рост, снова начав постукивать кувалдой по ладони. Одна рыжая бровь поползла вверх, выражая скепсис или недоумение.

Затем, не говоря ни слова, просто отодвинул меня рукой в сторону, как шкаф. Я пошатнулся, но устоял, вцепившись ногами в пол. Брандт шагнул к наковальне, заслонив ту собой.

Видел только широкую и напряжённую спину – монстр склонился над оружием. Ульф, стоявший возле горна, дрожал всем телом, вперившись в гиганта – молотобоец видел лицо, а я нет. Молился, чтобы напарник удержался, чтобы не приложить Брандта кувалдой – тогда ему точно конец.

Пауза затянулась – это длилось вечность. Заметил, как изменилось дыхание оружейника – спина перестала ходить ходуном, мужик замер, затаив дыхание, словно хищник, почуявший кровь.

Затем услышал глубокий выдох. О чём он сейчас думает? Уничтожит? Присвоит? Сломает? Куда всё это приведёт – одним духам известно.

Тишина стала такой плотной, что казалось, даже гул горнов затих, отступая перед ней.

И вдруг…

– А-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА!!!

Взрыв. Раскат грома. Извержение.

Брандт закатился таким оглушительным хохотом, что всё, что слышал от него раньше, показалось детским хихиканьем. Смех бил по ушам, вибрировал в черепе – хотелось зажать уши руками. Я невольно поморщился.

Смех начал стихать, переходя в хриплое рычание.

Гигант взял топор – всё ещё тёплый металл в огромной лапе казался игрушкой. Затем он поднял его, повертел перед собой, любуясь бликами огня на лезвии и резко развернулся.

Глаза были безумными от дикого азарта. Багровые огоньки в зрачках, казалось, вырывались наружу, прожигая пространство.

Брандт прошёл мимо меня, бросив лишь один странный взгляд в глаза, и в нём было всё: и признание силы, и вызов, и обещание чего-то страшного.

Оружейник вышел в самый центр главного прохода, под свет самых ярких огней, оглядел замерших кузнецов пылающим взором, продолжая безумно улыбаться, а затем вскинул мой топор вверх, показывая всем.

– Ну что, недомерки вы этакие⁈ – орал мужик во всю мощь лёгких, перекрывая гул цеха. – ВОТ чего стоит всё ваше хвалёное деревенское мастерство! Пыль! Мусор!

Тряс топором над головой, как знаменем.

– Всю жизнь вы горбатились над своими наковальнями и считали себя мастерами! А на деле – ковали говно! День ото дня – одно и то же ломкое говно! Барон призвал вас на службу не для того, чтобы вы переводили уголь! Провинции грозит смерть! И только вы – слышите меня, вы, криворукие ублюдки! Только вы можете её спасти, а вы продолжаете делать дерьмо!

Брандт орал не как кузнец, а как безумный генерал перед строем дезертиров, готовый лично расстрелять каждого десятого, чтобы остальные начали драться.

– А ТЕПЕРЬ!

Гигант резко развернулся ко мне, вытянул левую руку и указал тяжёлым бойком кувалды в мою сторону.

– Пришёл юный талант! Щенок! Без роду и племени! И уделал вас всех в первую же смену! А-ХА-ХА-ХА-ХА!

Ржал, запрокинув голову, словно смотрел в глаза богам и смеялся тем в лицо.

– Хвалёные кузнецы Предела, духи вас раздери!

Внезапно смех оборвался – за криком больше не было веселья, осталась только дьявольская горечь разочарованного творца. Лицо Брандта стало серьёзным, почти трагичным – мужик медленно опустил руки: в одной – мой топор, в другой – кувалда.

Затем посмотрел на меня – взгляд изменился – смотрел на меня, как на молодого и опасного конкурента. Или… кого? Ученика? Наследника? Жертву для особого ритуала? Я не понимал, но точно не друга.

– Сюда, – коротко бросил тот, указав кувалдой на место перед собой, в центре «сцены».

Так… это чудовище меня вызывает? На суд? На награждение?

Я выдохнул, собираясь с духом – меньше всего хотелось иметь дела с этой тварью, становиться любимчиком или мишенью, но понимал: другого выхода нет. Это необходимость и правила игры – нужно их принять, чтобы выжить.

Сделал шаг, другой – вышел в центральный проход, чувствуя десятки взглядов. На ватных ногах направился к Ржавому Бесу, стоящему в центре адской кузни – тот ждал, опустив руки, сведя кустистые брови.

Я подошёл и остановился рядом, окидывая взглядом лица перепуганных, изумлённых и ненавидящих меня кузнецов.

И тогда увидел Гуннара.

Старик стоял в третьем ряду – пот градом стекал с бороды, лицо как у покойника. Мужик смотрел на меня, и в глазах плескалась жуткая смесь унижения, чёрной зависти и отчаянной ревности. Я предал его и превзошёл – стал частью того, что мастер ненавидел.

– ТОЛЬКО РАБОТА! – взревел Брандт, голос ударил по барабанным перепонкам, как молот. – ТОЛЬКО ХОРОШАЯ РАБОТА ОСТАВИТ О ВАС ПАМЯТЬ В ВЕКАХ!

Обвёл толпу фанатичным взглядом.

– Если вы, твари, не понимаете важность того, почему вы здесь… Если вы не готовы вкладывать в металл душу и кровь… вы канете в безвестность! Сгниёте в канаве, забытые всеми, со спинами, изъеденными плетьми! А если будете служить, как этот юный кузнец… Если будете создавать Достойное Оружие – вы вознесётесь! Станете частью Легенды!

Что за бред? Это какая-то секта? Культ Огня и Наковальни? Я ошарашенно смотрел на лица мужиков – казалось, те должны ненавидеть его, но нет – безумные речи действовали иначе: лица измождённых работяг начали озаряться лихорадочным возбуждением, глаза заблестели фанатичным огнём.

– Да… Да… – шелестело по рядам.

– Верно толкует мастер… Истину глаголит…

Вся эта картина напоминала бред сумасшедшего, ставший реальностью.

Мужик резко развернулся ко мне, нависая скалой. Я посмотрел в перекошенную азартом рожу, которая не вызывала ничего, кроме физического отвращения.

– Ну что, Огненный Кузнец? – гигант смотрел, не мигая, пронизывая насквозь. – Кажется, ты достоин того, чтобы создавать лучшее оружие – не для черни, а для Героев. Ты согласен со мной?

Чудовище вопросительно подняло бровь, ожидая немедленного согласия, благодарности, собачьей преданности. А может нет? Может тут был подвох?

Внутри всё протестовало – если да, если мужик оценил меня и признал мастерство – допустим, но то, как он это сделал… Унизил других, чтобы возвысить меня, превратил ремесло в религию страха – всё это вызывало брезгливость, ничего не мог поделать. Я не хотел быть частью его культа.

– Я считаю, – сказал тихо, но мой голос прорезал тишину. Бросил короткий взгляд на Гуннара. – Что каждый здесь может делать лучше, чем делает сейчас. Вопрос только в том…

Сделал паузу. Брандт не мигал, жадно ловя каждое слово, словно хищник, прислушивающийся к шороху.

– … вопрос в отношении к делу. Не только мужиков, – кивнул на замерших кузнецов. – Но и тех, кто над ними стоит – мастерство растёт не от страха, а от уважения.

– Хм-м-м… – прогудел гигант, разглядывая моё лицо, как энтомолог изучает жука под лупой. – Если уважение так важно… то почему у тебя, сопляка, всё получилось, а у этих бездарностей – нет?

Брандт смотрел вопрошающе, бросая вызов – в его словах была жестокая логика, а в глазах – блеск острого ума, смешанный с безумием фанатика.

Честно говоря, вопрос обезоружил меня. Удар под дых. Ведь меня обстоятельства не сломили, а мотивировали, а их – нет…

У меня была Огненная Ци, Система, опыт спасателя и умение адаптироваться – у мужиков этого нет. Выходит, я действительно особенный.

Голос гордыни и шёпот растущего эго начал заполнять разум, и он не казался чем-то плохим – наоборот, успокаивал и сжигал мучительные внутренние конфликты, что терзали меня. Становилось проще, когда думал, что они – бездарности и серая масса, а я – избранный, достоен большего.

Брандт, казалось, прочёл мысль в моих глазах и улыбнулся – не заржал, как обычно, а тихо неслышно засмеялся, кивнув как собрату или посвящённому.

– Вот видишь, – прошелестел гигант.

Почувствовал, как внутри что-то оборвалось – будто совершил огромную ошибку, но уже не мог понять, как всё исправить.

Оружейник резко выпрямился, возвращая командный тон.

– Я положу этот топор на первую наковальню! – рявкнул уже проще, по-деловому. – Вы все ещё раз подойдёте и посмотрите, как НАДО! А Кай… —мужик небрежно ткнул в меня пальцем, словно назначая наместником. – Кай вам всё подробно объяснит.

Ржавый чёрт обвёл замерший зал тяжёлым взглядом.

– Вы сделаете новое оружие. Лучшее оружие! Если и сейчас не сможете проявить себя достойно кузнецов Каменного Предела… наказание будет таким, что вы уже никогда не сможете взять молот в руки.

Здоровяк закончил речь, впиваясь глазами в лица мастеров, по которым градом катился пот страха.

Затем глубоко вдохнул, наслаждаясь моментом, и вновь посмотрел на меня.

– Объяснишь им всё, – выплюнул приказ. – Сегодня ты отвечаешь за то, чтобы смена не сорвала сроки и качество.

И тогда нанёс финальный удар.

– Если посчитаешь, что сделанное оружие – дерьмо… ты говоришь, а Бык уводит бездарность ко мне.

Брандт склонился ко мне.

– Ты решаешь, кто хорош, а кто плох, Кай. Ты ведь этого хотел, парень?

Сердце заколотилось о рёбра, как птица в клетке. Я стоял, не в силах пошевелиться, парализованный ужасом – этот мужик что, читает мысли⁈ Или просто знает человеческую природу лучше, чем кто-либо другой?

Хотел возразить и отказаться, но слова застряли в горле. Я был в ловушке собственного успеха.

Глава 13

Его рожа была так близко, что мог разглядеть каждую пору – глубокие трещины на обветренной коже, похожие на русла высохших рек, вздувшиеся вены на висках, какую-то желтовато-чёрную гниль в уголках глаз… Мужик уродлив, но, чёрт возьми, загнал меня в угол – прижал к стене не силой, а правдой.

Смотрел на него и молчал, лихорадочно прокручивая в голове варианты.

Этот чёрт хочет, чтобы я отвечал за смену и производство? Нет, хочет большего – чтобы стал Судьёй, решал, кого наказать плетью, а кого возвысить – точно так же, как он сделал это минуту назад со мной. Хочет, чтобы стал таким же, как он. Или… считает, что я уже такой же, просто притворяюсь «хорошим»?

Глаза Брандта плясали злыми огоньками и безмолвно говорили: «Ну что, щенок? Я вижу тебя насквозь – ты только строишь из себя героя – спасителя серых и убогих, а на деле – такое же властолюбивое чудовище, как и я, ведь именно чудовища заправляют этим миром. Быть таким – не зазорно, парень, а почётно – ты просто всю жалкую жизнь заблуждался, играя в благородство».

Моя голова невольно поднялась, спина выпрямилась, словно в позвоночник вставили стальной штырь.

Принять предложение?

Хотя… что тут принимать? Это ведь не просьба, а распоряжение – приговор. Если пойду сейчас против – пойду против всей системы «Кузни», гарнизона, барона. Могу ли позволить себе такой бунт?

Кулак сжался до хруста – почувствовал, как по венам, отзываясь на адреналин, пробежали потоки огня.

А ещё почувствовал, как внутри начинает разгораться азарт – не понимал до конца его природы. Отчего? От того, что хотел принять предложение? Возможно, мысль о том, что буду главным, распаляла уязвлённую гордыню? Выбраться наконец из жопы, где каждый встречный считал своим долгом плюнуть в меня, и снова стать командиром – вернуть себе статус, заслуженный потом и кровью в прошлой жизни…

А может, потому что хотелось бросить вызов? Принять власть, но использовать по-своему? Показать, что можно добиваться результата, не ломая людей через колено?

Хоть убейте, не понимал, какой из мотивов был настоящим – чувствовал лишь всплеск возбуждения и восторга от новых возможностей.

Я выдержал взгляд зверя ещё несколько секунд.

– Да, – ответил твёрдо и чётко. – Именно этого и хотел.

Брандт медленно и удовлетворённо закивал – из его груди вырвался довольный рык, похожий на урчание льва, только что сожравшего свежую тушу и понявшего, что прайд признал его вожаком.

– Так и думал, щегол… – пророкотал ржавый гигант. – Так и думал.

– Хотел, чтобы вы как можно скорее убрали отсюда вашу жирную задницу, – добавил я тихо, но так, чтобы слышал каждый. – И освободили место для того, кто будет обращаться с людьми не как со скотом.

Не дал ему насладиться триумфом – выбил почву из-под ног.

По цеху прокатился вздох, похожий на порыв ветра – кузнецы затоптались на месте, словно мужикам стало физически больно смотреть на самоубийство. Гуннар втянул голову в плечи, закрыв глаза.

Брандт смотрел на меня не мигая – грудь надулась, рот приоткрылся – видел, что оружейник хотел захохотать, как делал обычно, но что-то внутри него дало сбой. Порыв веселья только зародился и тут же потух, захлебнувшись в чём-то другом.

Видел, как гигант начал дышать – глубоко, тяжело и со свистом. Глаза наливались мутной яростью – показалось, что прямо сейчас поднимет огромную руку и одним ударом припечатает меня в каменный пол, смешает с грязью и угольной пылью в прямом смысле слова.

Мой кулак вспыхнул – уже не просто жар, а видимое пламя. Огненная Ци, переливаясь всеми оттенками от кроваво-красного до ослепительно-жёлтого, струилась по меридианам, заполняя каждую клетку тела, превращая тело в живую бомбу. Кажется, это видели все.

– Смотри… полыхает пацан… – испуганный шёпот.

– А этот его щас прикончит… Раздавит…

– Да погоди ты… а у пацана-то яйца есть. Стальные…

– Огненные…

Мужики шептались в голос, не скрываясь – страх отступил перед зрелищем.

Если урод нанесёт удар – отвечу. Пусть в последний раз, но врежу по ухмыляющейся морде всей мощью, что есть. Сука. Захотел выставить перед всеми последней сволочью? Захотел сломать меня перед самим собой? Не выйдет.

Я был хорошим командиром части там, где другие брали взятки, думали о своей шкуре и карьере, всегда стоял за своих. Да, пусть эти забитые мужики мне никто, но пока я здесь, с ними в одном цеху, на грёбаной фабрике смерти – это мои мужики. Таков мой чёртов склад характера. А ты, мужик – грёбаный изверг и садист.

Брандт тоже изменился – кожа потемнела, покрылась сетью вздувшихся вен, мышцы налились каменными буграми, рубаха на плечах затрещала. Улыбка сползла с лица гиганта, превратившись в оскал.

Мы стояли друг напротив друга – Огонь и Камень, готовые уничтожить всё вокруг.

А затем… ничего не произошло.

Мужик просто медленно отстранился и замер, глядя на меня сверху вниз, как оживший голем или статуя злого бога – взгляд был страшнее удара. Брандт не обещал немедленной расправы – монстр говорил, что Смерть отвела косу, но встала за моим левым плечом и будет дышать в затылок до конца.

Молчание затянулось, стало вязким и удушливым.

Наконец, Брандт чуть склонил голову набок, и губы дрогнули.

– Поглядим… Юный талант. Поглядим.

Голос звучал тихо, но каждое слово падало как огромный камень на дно колодца.

– Если провалишь смену… Если хоть один топор будет качеством хуже, чем тот, что ты мне подсунул… – повисла мёртвая тишина. – Ты будешь проклинать этот день до последнего вздоха, парень – я тебе обещаю.

Мужик резко отвернулся и обвёл остальных кузнецов ледяным взглядом. Впервые в глазах не было безумия, только космический холод и суровость – лицо превратилось в каменную маску.

Мужики замерли, боясь даже моргнуть.

Брандт бросил на меня последний взгляд, ничего больше не сказал, развернулся и, привычным жестом закинув кувалду на плечо, грузно и устало пошёл в главный проём, ведущий из цеха.

Я стоял и смотрел в пустой проём ещё, наверное, минуту. Ноги одеревенели – не мог отойти от стычки, от того, что только что произошло, от тяжести взятой ноши.

Медленно повернул голову и обвёл взглядом лица людей – нужно понять реакцию, увидеть мысли и отношение кузнецов.

Мужики стояли с понурыми лицами, будто приговорённые – в глазах плескался страх и смертельная усталость, больше ничего не видел. Затем мастера начали отводить глаза, опускать головы и медленно разворачиваться к горнам. Кузнецы не приступали к работе, просто уходили от контакта, прятались в раковины. Я стал для них опасным и чужим.

Только старик Гуннар всё ещё смотрел на меня.

В глазах у него стояли слёзы – впервые за всё время увидел это. Веки мелко дрожали, как и все мышцы на лице, но старик смотрел без гнева, без зависти, что была раньше – взгляд был мягким, и в глубине просквозила гордость.

Мастер едва заметно улыбнулся.

А затем сделал шаг, и ещё один. Медленными шагами вышел в центральный ряд и направился ко мне. Остановился передо мной, возвышаясь горой. Спутанная, жирная борода лежала на груди, которая вздымалась от волнения.

Кузнецы, увидев это движение, снова зашептались – головы стали поворачиваться в нашу сторону.

Гуннар смотрел долго и изучающе, потом облизнул пересохшие губы и перевёл взгляд на свою огромную ладонь, словно видел ту впервые, а затем решительным движением протянул мне.

Рука грозного в прошлом старика мелко дрожала от переполнявших его чувств. Смотрел на эту мозолистую ладонь, потом в его глаза – мягкие и прозрачные от влаги – и сердце забилось в горле.

Чёрт возьми, старик… Такая короткая жизнь, а сколько уже с тобой прошли? Пронеслось в голове. Ты бил меня, топил меня в бочке, а теперь стоишь здесь, после того, как все отвернулись, и протягиваешь руку на глазах у всех, как равному. Нет… даже больше.

Я протянул свою руку и сжал ладонь Гуннара. Рукопожатие было твёрдым, хотя ладонь мужика мокрая от пота и напряжения.

Тот сглотнул, подавляя слёзы, и коротко кивнул, а я кивнул в ответ – слов не требовалось.

Гуннар развернулся к залу, обвёл тяжёлым взглядом других кузнецов, которые начали понемногу подтягиваться ближе, выстраиваясь неровным полукругом возле горнов. Тишина в цеху нарушалась сухими хлопками вспыхивающего угля.

– Ну что, мужики⁈ – крикнул мастер, голос обрёл силу. – Рожи-то чего попрятали⁈

И вправду – многие хоть и вышли поближе, всё ещё стояли с опущенными головами, пряча глаза, стыдясь страха и малодушия.

– Пацан не хотел этого! Но слышали, как он говорил с Бесом⁈

Я бросил быстрый взгляд на ступеньки у входа – в глубокой тени неподвижно стоял бригадир Бык. Мужик молчал, и выражения лица было не разглядеть, но он не вмешивался.

– Не побоялся! Нос не повесил! Рот себе не заткнул! Ответил правду свою, как есть! Хоть мог бы и получить так, как нам с вами и в страшном сне не снилось. А мы что делаем⁈ Молчим в тряпочку и терпим⁈

В словах старика был яд, который выжигал рабскую покорность.

– Этот парень – мой подмастерье! – с гордостью пророкотал мужик.

Затем снова посмотрел на меня сверху вниз – в глазах читалось глубокое уважение, смешанное со страхом перед истиной, которую старик собирался произнести вслух.

– А теперь… – голос Гуннара дрогнул, но не сорвался. – А теперь, кажись, мы местами-то поменяемся.

Он кивнул коротко, скупо, по-мужски – в жесте было принятие новой реальности и признание меня как кузнеца.

Гуннар снова обвёл взглядом собравшихся мастеров – те уже смотрели открыто, не пряча глаз, в них просыпалось что-то давно забытое – достоинство. Старик бросил быстрый взгляд в сторону лестницы, где в тени всё так же неподвижно стояла фигура Быка. Желваки на скулах Гуннара заходили ходуном – возможно, хотел сказать что-то более резкое про Брандта, но, увидев надзирателя, поумерил пыл.

– Я вот как считаю, – заговорил мастер глуше. – Задницы должны порвать, а сделать сегодня всё как надо – не для того, чтоб выслужиться перед рыжим бесом и не для того, чтоб нам или мальцу потом не прилетело, а для того, чтобы доказать себе – мы тоже кузнецы достойные! Как этот парень. И люди мы достойные, духи нас раздери!

Кивнул головой в мою сторону.

– Кто считает иначе – понять можно. Всем нам ссыкотно тут находиться. Все мы грызёмся, как волки, за кусок мяса, потому что вожак у нас был… – старик сглотнул, не договорив, – дерьмо вожак. Конечно, сложно щегла посчитать вожаком, – снова кивнул на меня. – Гордость душу режет пополам – куда ему, сопляку, до мастера-то, да? Вот только дела его об обратном говорят! Слышите, нет⁈

Гуннар крикнул это громко, с вызовом, стреляя глазами по лицам кузнецов. Кто-то торопливо вытирал пот со лба, пряча смущение, кто-то неуверенно кивал, а другие всё ещё отводили глаза или злились, не желая признавать слабость, но равнодушных не было.

– Если не получится у нас сделать всё достойно, чтоб предки нами гордились, так хоть попытаемся, бесы нас раздери!

Мастер доказывал не только мужикам, но и самому себе – никогда не видел у него столько злого энтузиазма. Передо мной стоял не сломленный старик, а кузнец, у которого в груди снова разгорелся жар.

Гуннар вновь повернулся ко мне – взгляд смягчился, стал деловым и собранным. Старый медведь чуть наклонился, обозначая готовность, а затем сказал громко, чтобы слышал каждый в зале:

– Говори, что делать, Кай. Мой молот – в твоих руках. А мужики пусть сами своё слово скажут.

Старик на секунду замолчал, а потом добавил с нажимом:

– Только ВРЕМЕНИ У НАС МАЛО.

Я окинул взглядом собравшихся кузнецов. В толпе возвышался Ульф – паренек уже успокоился, перестал дрожать – во взгляде светилось доверие, всё ещё шмыгал носом, но на ногах стоял крепко.

Лица мужиков изменились. Страх никуда не делся – затаился в уголках глаз и напряжённых плечах, но сами лица стали тверже – речь Гуннара пробила брешь в отчаянии.

– Попробуем… – глухо сказал кто-то из задних рядов. – Чего не попробовать? Дело-то серьёзное. Важное, считаю.

– Все в одной лодке, как ни крути, – подхватил молодой парень с обожжённым лицом. – Пусть подскажет, как правильно, что делать нужно. Глядишь, и получится. Не духи горшки обжигают.

– А если обосрёмся… – начал было третий, но его перебил энергичный бас:

– Да самому уже стыдно, что грызусь тут, как пёс цепной, пытаюсь выслужиться перед ублюдками. Вместе надо работать! ВМЕСТЕ!

Вдруг толпа расступилась, и вперёд вышел Бульдог – тот самый, чью спину исполосовали плетью – лицо мужика выражало вселенскую усталость, тело ссутулилось, каждое движение давалось с трудом. Все мгновенно замолчали, глядя на него.

Кузнец стоял молча несколько секунд, глядя куда-то в пустоту, а затем медленно поднял глаза.

– У меня дочка осталась в деревне «Тихая Заводь», – голос был тихим и скрипучим, но в тишине гремел. – Вчера сказали… что Заводь снесло волной чёрной тьмы. Твари из леса… Никого не осталось. Внуки… Мать старая… – голос мужика дрогнул и сорвался, но тот продолжил. – Все канули…

В простых словах было столько боли, что та физически коснулась каждого.

– Терять-то мне уже нечего, по сути, – бульдог сглотнул, облизнул пересохшие губы и шмыгнул носом. – Делать надо что-то – не для Брандта, не для этого паренька, а для тех, кого ещё спасти можно.

Бульдог повернул голову и посмотрел на меня.

– Задели твои слова, пацан. Про уважение. – Мужик замолчал, задышал часто и хрипло, борясь с собой. – Уважение… Нужно оно. Нужно. Иначе мы – скот.

Вдалбливал слова в пространство, как гвозди в крышку гроба страха.

Все закивали головами – мужики переглядывались, во взглядах читалось негласное, но твёрдое соглашение о товариществе, о партнёрстве, и о том, что теперь в этом аду кузнецы не по отдельности, а вместе. Друг за друга.

– Сделаем! – выкрикнул кто-то.

– Попробуем!

– Показывай, Кай!

– Говори, как надо! Мы с тобой!

Я стоял, глядел на толпу уставших и израненных людей, в чьих глазах зажёгся огонь, и понял: даже если не справимся, всё равно сделал правильно, потому что поступил по совести.

А куда это приведёт – предсказать невозможно, как и всегда в этой жизни. Мы бросаем камень в воду, а круги расходятся далеко, меняя всё на своём пути.

Мой камень был брошен.

Как раз тогда, когда понял это – мир взорвался.

Ослепляющий приступ боли пронзил грудь, словно кто-то вонзил раскалённое копьё. Вспышка огня прошла разрядом по позвоночнику, выжигая нервы, ударила в голову и, казалось, вырвалась из темени фонтаном энергии. Меня выгнуло дугой, мышцы свело судорогой, а затем согнуло пополам, и я рухнул на колени, ударившись о каменный пол, и вцепился в голову руками.

– А-А-Р-Р-Г-Х!!! – рык вырвался из груди.

– Кай! Кай! – донёсся голос Гуннара.

Старик бросился ко мне, попытался схватить за плечи, чтобы поднять, но тут же отпрянул с шипением – похоже, я горел, но огонь не сжигал, а вырывался наружу.

«Какого чёрта происходит⁈» – билась паническая мысль сквозь пелену тумана. Прорыв? Сейчас?

Сквозь боль бросил взгляд на системное окно, которое плавало в воздухе, переливаясь золотом.

[Закалка Тела: 100%]

– Чего это с ним⁈ – голоса доносились будто из другой реальности, приглушённые и далёкие.

– Вишь, горит аж… Дым идёт…

– Отходи! Рванёт!

Я не слушал, а дышал, глубоко пропуская потоки хлынувшей отовсюду магмы, что прожигала тело, перестраивала кости, сваривала сухожилия заново, выворачивала наизнанку.

А затем огненный вихрь, бушевавший повсюду, вдруг скрутился в тугую спираль и со свистом втянулся во «Внутренний Горн».

Тишина и мгновенная лёгкость, будто выбрался из душной могилы на свежий воздух. Боль исчезла без следа. «Нижний Котёл» в животе ощущался огромным и спокойным. Ощущение силы в теле было пьянящим – казалось, могу взять гору за основание и перевернуть.

Перед глазами вспыхнул каскад сообщений:

[Достигнута 4-я ступень Закалки Тела: «Железная Кожа».]

[Физические изменения:]

[Сила увеличена на 30%.]

[Реакция и скорость удара увеличены на 30%.]

[«Железная Кожа»: Эпидермис уплотнён Ци. Иммунитет к неглубоким порезам и ожогам. Сопротивление рубящим ударам.]

[Энергетические изменения:]

[Внутренний Горн стабилизирован. Ёмкость резервуара Ци увеличена вдвое.]

[Температура Ядра Ци повышена до «Белого Жара». Способность прожигать сопротивление материалов, устойчивых к обычному огню.]

[Новые способности:]

[«Огненное Касание»: Локальный нагрев предмета прикосновением до ковочной температуры.]

[«Импульс Кузнеца»: Возможность направить взрывной заряд Ци в удар молота для мгновенной деформации холодного металла.]

[Новый навык:]

[«Мастерство Молота (Боевое)» – Уровень 1: Вы учитесь использовать кузнечный молот как смертоносное оружие. Доступны приёмы «Дробящий удар» и «Подсечка». Требуется практика для освоения навыка.]