Текст книги "Ласточки из стали 2 (СИ)"

Автор книги: Павел Шэд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

– Ну, да. Серенга сказала, что это прототип.

– Прототип – не то слово. Моя спина, наша нейро-оптика, чья-то нога или рука – это все готовые вещи. Рефлекторный интеллект мы освоили, работает отлично. Я вон даже не чую, что у меня половина жопы и весь позвоночник – железяки. А твое… – мастер показала пальцем. – Твое другое. У меня-то хоть кости в крошку, но они были, у тебя же ожоги сильные. Тебе железяку прикрутят с адаптивным интеллектом. Я так поняла, что рукой сама ты уже никогда работать не сможешь, вот тебе и поставят железку, которая мозги обманет. Башка подумает рука настоящая, а на деле – железяка. Понимаешь, как далеко Серенга шагает?

– Если у нее получится меня починить…

– Именно. Военные с нее глаз не спускают и ждут результатов. И сколько денег на тебя флот выделяет – я даже гадать не хочу. Так что давай, потише. Особенно с дочками. Еще раз поставишь проект под угрозу – тебя к кровати привяжут, будь уверена.

Лориэль задумчиво потерла нос и сказала:

– Если это вернет крылья – вытерплю.

– И хорошо. Тебе налить? – мастер подняла бутылку.

– Я не пью, мастер.

– А я вот выпью. Умоталась нахрен за эти недели. Завтра поеду в столицу в штаб гражданского корпуса с докладом. Они определиться не могут, нужны им «ласточки» или нет. Да, вот еще чего… – мастер призадумалась. – Когда решишь восстановиться на службе – меня найди. Я тебя к нашей медицине отведу. С института тебе допуск не оформят, должна независимая группа проверять, а наши заводские знахарки самые злобные. Уж если они пропустят – то военные даже не заикнуться. Поняла? Обязательно найди!

– Так точно, мастер.

Хирондель ловко опрокинула в себя еще одну рюмочку и похлопала Лориэль по плечу:

– Не провожай. Не люблю.

Лориэль несколько минут смотрела на темную пузатую бутылку. Потом унесла ее на двор, но там никто к ней не притронулся, вкусная, но крепкая.

В институт на процедуры в этот раз поехали заранее, чтобы ни в коем случае не опоздать. Доктор Энтилана даже не фыркнула, хотя по ее глазам сложно понять, в хорошем она настроении или снова собирается ворчать.

Дома Лориэль застала странную сцену. Во-первых, тумбочка с ее документами оказалась открытой. Дети сюда не лезут, Мири тоже. Матушка нашлась за терминалом с денежной картой в руках. Что-то проверяла и удавалось это ей с трудом.

– Запуталась, – призналась матушка, вглядываясь в ряды чисел на голубом экране. – Чего, где тут даты видно?

– Вот же, мам… – Лориэль указала когтем. – Вот и вот. Через четыре дня еще раз придет. Видишь? Все по расписанию.

– Теперь вижу, – матушка нахмурилась. – А то тут по новостям шумели, мол, военным и особенно ранеными выплаты сильно задерживаются. Матриарх Низери лично распорядилась все выплаты и награждения провести в кратчайшие сроки.

Лориэль недовольно крякнула и заулыбалась.

– Чего? – удивилась матушка. – Дело-то сказала.

– Ага. Ты у нее спроси сначала, кто все это затормозил, – Лориэль махнула рукой. – Она так себе влияние думает заработать.

– Все так плохо?

– Лучше не будем. По уставу не положено обсуждать начальство, – улыбнулась Лориэль.

Как бы многим не хотелось слышать имя Низери, матриарх еще раз привлекла к себе внимание в конце недели. Вдруг с какого-то перепуга по всем новостям показали ее светло-полосатую мордочку в новеньком белом мундире. Мало кто ожидал хорошего, но вдруг матриарх заявила, что День Матерей на двух планетах будут отмечать не раз в семь лет, как было принято ранее, а каждый год.

– Наши дочери должны помнить свое прошлое! – заявила матриарх.

Это прозвучало крайне забавно, ведь по слухам Низери родом из центральных имперских систем, а не местная. Про каких дочерей она говорила – осталось загадкой. Зато очень быстро выяснили, что сказала матриарх это чуть раньше, чем верховный совет одобрил проведение дня памяти ежегодно. Шум поднялся, но потом, опять же, по слухам, весь шум очень быстро замяла оперативная служба и примарилы.

До нужного дня осталось каких-то десять дней и маленький городок начал готовиться к важной дате. У дороги выставляли большие столы, как правило один на три-четыре дома. Там поставят еду и главные угощения – чистую воду и свежий хлеб. Пекли хлеб сами и разный, кто привычные длинные булки, кто обычные лепешки, кто какие-то булочки. Все это просто стояло на столе весь день, бери кто хочет. Большую часть приготовленного собирали в большие корзины и развозили по приютам. Мири собиралась поехать с соседками с утра пораньше. Помимо еды еще и одежды насобирали, в приютах все пригодится. Заодно собрали коробку денег, кинули туда монетки и Фили с Жанни.

За день до праздника на задних дворах полностью убрали заборчики. Они и так стояли номинально, через них даже малышки легко переступали, но теперь убрали совсем и поставили большой стол, центром как раз напротив дома тетушки Газы. В доме тетушки теперь царило оживление, кухня у нее большая и всей улицей хлеб пекли именно там. Отдельно поставили несколько жаровен и большой гриль. Как раз вовремя – приехала Шази с мясом. Она привезла его столько, что накормить можно не только родную улицу. Впрочем, гулять по соседям в День Матерей не просто принято, а нужно.

Это не праздник, это именно что день памяти. Набегавшись с утра, Лориэль села во дворе на лавку и призадумалась. Все теоретики, балбески и мечтатели думали, что в ядерной войне самое страшное именно взрывы. Кое-кто даже это смаковал чрезмерно и настолько надоел, что на Галадане, а потом и на Илирии, запретили имперские каналы и передачи связанные с вопросами ядерных войн. Лориэль изучала историю Второй ядерной войны в академии в общих чертах. Причины конфликта и первую часть без особого допуска не разглашают, хотя первая война была не такая громкая, там речь шла о паре сотен ядерных ударах, а не о семнадцати тысячах во время второй. Применение ядерного оружия настолько вошло в порядок вещей, что порой тактическим зарядом били по опорному пункту, который обороняла всего пара бойцов. В академии изучали Вторую войну не просто так. Главное, что должны были запомнить будущие кандары и когти – ядерная атака больше угроза для гражданских, чем для военных. За семь лет ядерного безумия обе конфликтующие армии сохранили боеспособность в среднем на сорок процентов, при условии, что население планеты сократилось с двух миллиардов до пятисот миллионов.

К миру пришли неожиданно с обеих сторон. Ядерное оружие демонстративно было разобрано и предано забвению к общей радости выживших. Но самое страшное случилось уже потом, позже подписания мира. Сто семь миллионов женщин по всей, тогда еще единой Галадане, приняли решение не иметь детей. Они бы могли, мужчин берегли и их осталось достаточно. Но те праматери решение приняли не просто так. После поголовного медицинского обследования у них нашли изъяны в здоровье, вызванные радиацией. Слишком страшным казался риск родить больных дочерей. День, когда совет матерей объявил об этом решении, стал памятным. В музее войны на нескольких экранах безостановочно крутятся листы и бланки с отказом от материнства. Говорят, что за семь лет как раз показывают все сто семь миллионов подписей.

Это только через девятнадцать лет медицина нашла способы избавить женщин Галаданы от части проявлений лучевой болезни и некоторым успели помочь. Теперь еще и начали отвоевывать обратно зараженный радиацией континент.

Это не праздник, это грустный день. Даже малышня не очень-то резвилась.

Мири вернулась к десяти часам, как раз во двор вытащили из дома тетушки Газы большой экран. Дождались памятных слов от Верховного матриарха. Старшая хозяйка говорила много и грустным голосом. После поминального слова она в прямом эфире зажгла первую свечу.

Свечи за столом подожгли сначала внучки, Фили очень осторожничала, боялась сделать что-то не так. Жанни справилась куда ловчее. Потом зажигали остальные по возрасту от самых младших, бабушки и пробабушки последними. Всего сто семь свечей на стол. Маленьких, тоненьких свечей, как символ хрупкой жизни. Сгорели и потухли они быстро. По традиции всех помянули чистой водой, большой редкостью после ядерной войны. И только после этого запалили жаровни и мангал, начали расставлять угощение. Веру с Азой оставили приглядывать за малышней, те вели себе тихо и скромно. Вскоре уже по всему двору вместе с дымом полетели запахи жаренного мяса, а старшие поставили на стол настойку.

Часам к двенадцати решили пройтись по соседним улицам. Лориэль сходила только к дому старшей школьной наставницы, тетушке Каранэль. Хотела недолго побыть, но тетушка настояла и Лориэль с родными осталась у нее. Наставница сокрушалась по поводу ранения и сделала замечание, что ее бывшая воспитанница не в военном мундир. Пришлось объяснить, что с украшением в виде медицинской перчатки по самое плечо надеть мундир не выйдет, разве что распороть рукав, но по уставу за это примарилы могут по ушам огреть за неуважительное отношение к военной форме. Из военного Лориэль могла себе позволить только ботинки и штаны, очень уж они удобные, а вот легкая кофточка была с плеча матушки, под ней «варежку» не очень видно, не привлекает внимание.

Часам к четырем за большим столом у старшей наставницы собралось почти все старшее поколение. Из молодых только Лориэль, Мири и их дочки. Мелочь вела себя очень уж смирно, хотя их вниманием не обделяли. Фили с Жанни вообще выкрали и усадили подальше от бабушки и строгой тетушки, где тихо подкармливали сладкими булочками.

Еще через полчаса к столу подошли оставшиеся тетушки, а вместе с ними соседка, которую Лориэль знала. Пришла она с тросточкой, чуть прихрамывая. Одета в повседневку десанта, на груди куча медалей, среди которых выделялись две «За отвагу!». «Добряк» или «добрячок», так в шутку называла десантура эту награду. На нашивках соседки красовались знаки милитанга второго класса, а когда виделись в прошлый раз классовости вообще не было.

Лориэль встала.

– Кандар! – соседка перехватила трость в левую руку, вытянулась и приложила руку к голове.

Лориэль козырнула в ответ. Военных усадили рядом, тетушки сразу поставили перед ними тарелки полные всего разного и бутылку настойки.

– Будете? – спросила соседка, подняв бутылку.

– Не пью совсем, – сказала Лориэль.

– А я с вашего дозволения хлебну, – улыбнулась соседка.

– Я же не ваша старшая.

– Звания никто не отменял.

Вместо настойки Лориэль воспользовалась соком аюты. Неплохая замена. Сидели хорошо и тихо, пару раз выслушали наставления от тетушек. Тех, кто не ценил военную службу за столом не было, многие помнили войну с Илирией и последующее вторжение в систему, когда пришлось забыть все обиды и встать плечом к плечу. Разговорились с соседкой на общие темы.

– У вас с выплатами как? – просила она.

– Все в порядке, – ответила Лориэль. – А у вас проблемы?

– Это да! – вздохнула соседка. – На четыре месяца выплаты задержали. Всему корпусу. По ранению дома оказалась – пошла, рапорт написала. Частично выплатили, а за ранение и награды ничего вообще не выдали. Это когда уже всем отрядом рапортами закидали командование – наверху зашевелились. У нас девчонки даже награды обещанные никак получить не могли. Побегать пришлось, пока разобрались.

– Прямо массово так? – удивилась Лориэль.

– Ага. Тут не подписали, тут не оформили, там забыли. Хорошо у нас местная начальница наградного сама из боевых, быстро управилась. Девчонкам хоть какая-то радость.

– А с выплатами? Все выдали?

– Какой там! – соседка махнула рукой. – Ну, за ранения и награды выдали, да. А вот жалование еще за два месяца должны. Но это уже потерпеть можно, обещают все начислить, ждем.

– А где ранило-то?

– Там же где и вас, на Эм-Семь! – улыбнулась соседка.

– А почему не видела на планете? Я там почти всю десантуру в лицо знаю.

– Так я не на земле. Мы же орбитальная штурмовая бригада, на «акулах» торчим. Это под конец наших на помощь бросили, а то все хвосты отсиживали. Меня во время орбитального боя ранило. Орудийным расчетам помогали, там и накрыло. Операторов зацепило, так мы с девками за пульты и сели. А чего, там хитрого ничего нет. Одна из пушкарей нами командовала, так вот и бились, пока корпус не разворотило. Двух наших наповал, а мне вот по ноге прилетело осколком. Еле сшили потом.

– Эх, получается, ты раньше меня домой улетела. И чего там у девок сейчас – не знаешь, – Лориэль вздохнула.

– Увы, не знаю.

Они сидели молча, погруженные в свои мысли. Всех отвлекла прибежавшая девчонка. Запыхалась вся, уши торчком, и сразу к старшей наставнице. Та с удивлением выслушала, а потом посмотрела на Лориэль.

– Что случилось, наставница?

– К вам пришли. Военные, – ответила тетушка.

Вскоре по улице и в самом деле подошли военные, на машинах в этот день никто не ездит по улицам. Старшую наградного отдела Лориэль узнала сразу. Соседка-десантница вскочила и вытянулась.

– Вольно, – скомандовала ей начальница и обратилась к собравшимся: – Всем добрых дел и доброй памяти.

– И вам доброй памяти, присаживайтесь за стол, – сказала тетушка Каранэль.

– Никак не можно, старшая наставница, – ответила гостья. – Очень много дел, увы.

– Понимаю, – кивнула тетушка.

Гостья тем временем шагнула вперед к Лориэль и сказала очень мягко:

– Кандар Лориэль, смирно.

Лориэль вытянулась и застыла вся внимания. Старшая приняла из рук помощницы знакомую на вид белую папку, открыла ее и в полной тишине зачитала, отдав перед этим команду «смирно!» уже более строго:

– За твердость духа и героизм, проявленные в ходе выполнения боевой задачи, а также за самоотверженность, проявленную при спасении раненых бойцов, Лориэль из дома Циэллины награждается Орденом Свободы с полными регалиями. В виду пункта три-один отдельного положения «Об особых наградах Галаданы» я, Верховный Матриарх Бевеланэль, присваиваю Лориэль из дома Циэллины очередное звание старшего кандара.

В полной тишине Лориэль подумала, что у нее заложило уши. Она даже моргнула разок, что по уставу никак не допускалось, но никто этого не заметил. Однако в руках гостьи появился большого вида футляр, обшитый зеленым морским шелком. Внутри на самом деле оказался Орден Свободы и его боевая нашивка. Это медаль Железного легиона можно носить на боевой форме, а Орден Свободы по особому статусу носится в чистом виде только на парадном мундире. В боевой обстановке вместо звезды в виде щита из белой платины с сапфирами в пяти лучах носится похожая нашивка. Гостья из наградного отдела взяла орден и прицепила на грудь Лориэль. Еще через пару секунд протянула новые нашивки.

– Благодарю за службу, старший кандар.

– Служу Империи! – отчеканила не своим голосом Лориэль.

– Подобные награды должны вручаться в столице у всех на виду, но по вам пришел отдельный приказ – вручить немедленно, – сообщила гостья.

– Ясно. Благодарю! – ответила Лориэль.

– Может, все-таки останетесь ненадолго? И повод хороший! – еще раз предложила тетушка Каранэль.

– Никак не могу, уважаемая. Служба! – гостья козырнула.

Но от подарков и угощения с собой в такой день нельзя отказываться. Как шутят острые язычки, это единственный день, когда примарилы и оперативный отдел что-то берут.

Лориэль плюхнулась на стул и прикрыла глаза. Она немного потерялась.

– Эй, вы чего?! – соседка-десантница села рядом. – Воды?

– Нет. Прийти в себя не могу.

Дочери оказались рядом. Фили подлезла под руку и посмотрела на нашивку в открытой коробке. Конечно, она еще не понимала, насколько это ценная награда, но догадалась, что случилось что-то важное. Лориэль обняла ее и поцеловала, тут же подлезла и Жанни. Лориэль обняла и ее, поцеловала и прижала к себе.

– Щекотно, мама! Хи-хи! – Жанни отскочила.

Ей в ушко подышали, это и в самом деле щекотно. Все за столом сейчас смотрели на Лориэль. Матушка подошла сзади, обняла и зарылась носом в волосы между ушей. Тут уже и в самом деле, есть чем гордится.

– Да уж, милая… – вздохнула старшая наставница. – Могу гордиться, что когда-то гоняла тебя под хвост!

– Мало гоняли, тетушка! – улыбнулась ей Лориэль.

Через полчаса городок знал о награждении. Возле дома тетушки собрались все. Мири старательно скрывала волнение, но свою сестру Лориэль слишком хорошо знала. Мири искала себе занятие, лишь бы не плюхнуться на хвост от волнения. А вот Шазирра чуть ли не скакала рядом от радости.

– Так и знала, что из тебя выросло что-то путевое! – обнимая, кричала на всю улицу старшая сестра.

Дома тетушка Газа прослезилась и обняла. Теперь уже все главные события перенеслись на их улицу, сюда пришла и старшая наставница. Тихий день памяти, как и положено, очень быстро перерос в добрые веселые посиделки до самого утра.

К полудню у дома остановилась машина и оттуда выскочила девчонка из наградного отдела. Она долго извинялась, пока не вручила приличный по объему регламент по особым наградам. Лориэль честно села читать и заучивать. Она догадывалась, что нашивки нужно носить на всей форме, в том числе повседневной. На всех комплектах. В расписных картинках даже нарисовали порядок подшивки от первого до последнего стежка. Мири вызвалась помочь, но ее отстранила матушка и сама взялась за нитки. Через час справилась, вышло лучше, чем на картинке.

В этой форме с Мири поехали в город в военный магазин. И форму надо про запас взять, и нашивок. За потертый вид или торчащую нитку можно нарваться.

Продавщица за прилавком Лориэль признала. Посмотрела список и зашевелила ушками. Осторожно посмотрела на посетительницу и занервничала.

– Что-то не так? – спросила Лориэль. – Или у вас этого нет? Подскажите, где найти тогда.

– Что вы! Что вы! – продавщица замахала руками. – Есть все! Только это спецучет, можно вашу кандарскую карту?

Тщательно все проверив, она позвала старшую. Та тоже проверила все записи в системах и ушла за нашивками. Вернулась она через десять минут и протянула коробку, в которой целых двадцать нашивок. Их сразу пересчитали.

– За это платить не нужно, – сказала старшая. – За остальное, к сожалению, как обычно.

– Я понимаю, – Лориэль кивнула.

Весь вечер матушка подшивала новые знаки отличия на форму. По уставу в случае ранения допускалось носить форму с особыми знаками, накинутыми на плечо. В таком виде Лориэль и заявилась на следующие процедуры в институт. Доктор Энтилана многозначно хмыкнула и изрекла:

– Ну и как вас теперь ругать, уважаемая?

– Постараюсь не давать вам повода, доктор.

– Очень хорошо. Поздравляю, – Энтилана положила руку на сердце и чуть склонилась.

Однако медицинские новости оказались не такими хорошими. Доктор явно расстроилась.

– Увы, гель теряет эффективность, – сказала она. – Вижу, что процессы разложения ускоряются. Очаги небольшие, сейчас подчистим, но времени у нас остается мало.

Энтилана рукой занялась сама, однако снова залить рану гелем она не спешила.

– Немного потерпите, – сказала она и вызвала к себе Метельку.

Та пришла через полчаса. Лориэль на это время залили руку медицинской пеной, так хотя бы не было раздражения от легкого сквозняка. Оба доктора долго всматривались в показатели. Метелька явно расстроилась.

– Ты хочешь начать раньше времени? – спросила она.

– Очагами. На общие процессы не повлияет.

– Общий тонус снизишь. У нас времени в обрез.

– Хуже не будет. Ручаюсь. Ну, что скажешь?

– А я чего? – Метелька хмыкнула. – Кто у нас любимица, я или ты? У нее и спрашивай. Мне главное, чтобы к операции общий тонус хотя бы на семидесяти двух был.

– Ее четыре дня не будет, а я хочу прямо сейчас начать.

– Рискуем! – Метелька вздохнула и посмотрела на Лориэль: – Что скажите, уважаемая? Наша злодейка собирается регенериновую процедуру разбить на части, и кое-что начать прямо сейчас.

– И насколько это рискованнее? – спросила Лориэль.

– В техническом плане – нисколько. Но терпеть вам. Я переживаю именно за ваше итоговое состояние. Когда наша злодейка с вами закончит – вы на нее еще молиться начнете за доброту и мягкость. У меня так легко не отделаетесь! – ответила Метелька.

– Начинайте, – без раздумий сказала Лориэль.

Энтилана застучала коготками по столу. Посмотрела на Лориэль, посмотрела на Метельку.

– Возьмем сейчас материал на будущее. И придется подождать, я пока активирую присадку первого этапа, – сказала она.

Что за присадка Лориэль так и не поняла. У нее опять набрали крови, шея и так уже ныла, но к общей картине терпимо. Потом Энтилана принесла стеклянный футляр, где внутри лежал странного вида крупный шприц. Вернее, это устройство просто похоже на шприц внешне. Это какая-та умная техническая штуковина, которую доктор включила за минуту до начала процедуры. Лориэль почти ничего не почувствовала. Пока руку после процедуры покрывали защитным гелем, Энтилана повернула монитор и объяснила свои действия.

– Сейчас поработаем над кровеносной системой. Вот здесь и здесь. Увы, красоты не будет. Имплант в итоге разместим прямо в открытой ране.

– Да, мне рассказывали.

– Хорошо. От процедуры болевых ощущений быть не должно, возможен небольшой зуд, но тут уж придется терпеть. Легкая усталость или утомляемость – возможны. Это верный признак, что регенерин работает. Если возникнут болевые ощущения – сразу вызывайте экстренную службы и прямиком к нам. Оператор работает круглые сутки. Это понятно? Никакого геройства!

– Понято, доктор.

– Да, фиксирующую оболочку от света не закрывать. Будет неплохо, если вы хотя бы два-три часа в день проведете под солнцем. Неспешная прогулка вполне подойдет. Свет для бионанидов хорошая подзарядка. Но не переутомляться! Я сейчас выдам биосканер и распишу порядок нагрузок. На сканере есть экстренный вызов, имейте ввиду.

– Понято.

Чесаться все начало еще ночью, на обещанный «небольшой зуд» даже близко не похоже. Лориэль почти не спала, утром сразу набрала институт. Энтилана просканировала руку всем, что было в ее распоряжении, в итоге села рядом и потерла ухо.

– Да уж, неожиданно получилось… – сказала она. – Надо снижать активность нанидов, иначе они вас сожрут. Впервые вижу, чтобы реакция была в шесть раз выше ожидаемой. У вас же фреланитовый показатель низкий, откуда такая активность?!

– Представления не имею, доктор.

– Так, хорошо. Очень хорошо. Тогда у нас есть пространство для маневра. Попробуем активность снизить совсем немного. Это хорошо, что реакция такая активная. Хо-ро-шо! – успокоила себя доктор, повторив интонацию профессора.

Руку Лориэль подставили под какой-то сканер и минут через пять зуд стал вполне терпимым. Но доктору этого мало.

– Пожалуй, я оставлю вас под надзором на сутки. Что скажете?

– Всего на сутки? Хорошо.

Отпустили уже к полудню с новым графиком нагрузок. Прогулки всегда хорошо. Лориэль все шесть дней честно ходила часа два по улицам. Соседки на машинах то и дело останавливались и хотели подвезти, приходилось объяснять, что она гуляет, так врачи сказали. Через раз с ней бегали дочки. Малышня часто успевала по улице навернуть пару кругов, пока мама проходила до следующего поворота. Им-то теперь совсем хорошо гулять стало, все старшие тетушки дочерей такой мамы постоянно старались чем-то угостить. Мири ворчала по этому поводу, даже ходила к тетушкам и просила девочек не баловать, но куда там! Лориэль не видела смысла на дочек шуметь, в конце концов отказать уважаемой тетушке и не взять подарок просто невежливо. Девочки честно-честно пообещали сами ничего не выпрашивать. Мири в итоге сдалась, решив, что все это временно. И тетушки привыкнут, и малышня вырастет, тем более чем через несколько месяцев им в школу идти.

Вторую процедуру регенерина Лориэль пережила куда лучше первой, хотя постоянная боль вперемешку с зудом те еще ощущения. Сильно уставала, ей даже прописали энергетик и витамины. Потом сюда же добавили несколько укрепляющих препаратов. До самой тяжелой процедуры она пришла в форму.

Сутки до операции Лориэль провела под наблюдением, потом ее потащили на обследование. Энтилана спросила:

– Готовы?

– Вполне.

– Операция под общим наркозом. Подключим к аппарату жизнеобеспечения. Мне придется сделать в ваших костях шесть тысяч дырок и, хотя ткани там омертвелые, больно будет. После операции руку опять поместим в оболочку, но состав изменим. Ну, сейчас раздеваемся и мыться. Готовимся. Операция будет долгой.