Текст книги "Крепче брони"

Автор книги: Павел Толстобров

Фахрий Гайнудинов родился в Башкирии в крестьянской семье в шестнадцатом году, а Иван Тимофеев – в г. Лесозаводске в Приморье. Ему было двадцать четыре года. Как и Пономарев, они проходили службу в армии и из своих частей были направлены в дивизию.

Девятнадцати лет в дивизию прибыл и Василий Яковенко – самый молодой во взводе автоматчиков, родом с Черниговщины.

…Командир сводного отделения автоматчиков старший сержант Петр Петрович Почиталкин родился на Алтае в четырнадцатом году в крестьянской семье. Его отец в числе первых вступил в колхоз. Окончив сельскую школу, Петр трудился в колхозе, помогал семье. Во время службы в армии окончил курсы младшего комсостава, стал сержантом, командовал отделением. Только вернулся из армии, началась война. Он добивался отправки на фронт. Наконец просьба его была удовлетворена, и он оказался в нашей дивизии.

Петр Почиталкин был незаурядной, обаятельной личностью. С ним всегда приятно было поговорить. Скромный, тихий, уравновешенный, он не любил говорить о себе, а больше всего говорил о людях, которые его окружали, и прежде всего – о хороших.

О Лаврентии Луханине следует сказать особо. Прошлое всех бойцов взвода автоматчиков, как и взвода разведчиков, не вызывало никаких сомнений. Все они честно работали на заводах, фабриках, промыслах, в колхозах и совхозах, а некоторые на руководящей работе.

И только Луханин до войны несколько лет просидел в тюрьме. Попав под влияние окружавших его дурных людей, он занимался воровством, потом принял участие во взломе денежного ящика в банке, избил милиционера. В конце концов был пойман. Вернулся из тюрьмы перед началом войны и добровольно изъявил желание пойти на фронт.

С первых дней войны он был на фронте. Увидев чудовищные преступления гитлеровцев, Лаврентий возненавидел фашистов и сражался геройски. В короткий срок дослужился до звания старшины.

Не раз он ходил во вражеский тыл, доставал ценные сведения, крепко разил врагов из своего автомата. Как-то, вспоминая свое прошлое, он с горечью сказал:

– Плохо вел себя, очень плохо. Но я возмещу Родине за доверие, которое она мне оказала.

Свое слово он держал. Автоматчики с уважением относились к нему, как бывалому воину, очень внимательно прислушивались к его советам.

Вот и на высоте, в неслыханной схватке, он проявил себя геройски, истребил много фашистов и в числе первых во взводе уничтожил вражеский танк.

…После короткого затишья молчание в окопах было прервано. Люди стали рассуждать о том, что они сделали. Постепенно собрались все в одном, самом глубоком окопе.

– Ну, что хлопцы, повоевали? – первым нарушил молчание Андрей Рудых. – Чего носы повесили? Или недовольны чем? Или невесело вам?

– Было дело под Полтавой, – проговорил еще кто-то.

– Не под Полтавой, а под Россошкой, – поправил Кондрат Титов.

– Скажу по совести, ребята, первый танк я поджег со страха, – признался Василий Матющенко. – Как увидел, сколько танков идет, подумал: «Ну, конец!» Когда вы приняли решение не отступать, а принять бой, показалось, что, наверное, я один такой трусливый, и решил держаться как все.

– А ты, Вася, почаще так трусь, как в этом бою. У тебя неплохо получается, – заметил Виктор Мезенцев.

– Это что, – вмешался в разговор Михаил Толкачев. – А моего земляка Павла страх даже вылечил.

– Ну зачем так говоришь? – запротестовал Павел.

– Верно, верно, – настаивал Толкачев. – До боя у него живот болел. Как начался бой, гляжу, Назаренко поднялся и винтовку схватил, стрелять начал. Куда болезнь девалась?

– Да не от страха я начал стрелять, – обиделся Назаренко.

– Верю, верю, Павлушка. Я пошутил, – уже серьезно сказал Толкачев.

– А хоть и от страха! Что ж тут такого! – вступил в разговор стоявший рядом наблюдатель Семен Калита. – Парень он молодой. Помирать-то кому охота. Вот, помню, до войны сочинение Макаренко читал. Что писал? Что храбрый не тот, кто не боится, а тот, кто умеет свою трусость победить. И верно писал. А вы думаете, я не боялся? Вот побожусь, если хотите. И в тайге, когда ходил на медведя, тоже боялся. Ну, конечно, тайгу нельзя сравнивать с фронтом. Тут дело серьезнее. И никому не поверю, кто говорит, что в бою не было страха. Но страх страху рознь. Как понимаю, одного страх ведет к мысли, что он должен сделать, чтобы преодолеть его. Так вот со мной случилось. А другого страх ведет в кусты…

– Правильно говоришь, Семен, – поддержал друга Кондрат Титов. – Тут надо так сказать: если бы мы струсили и побежали – конец бы нам был. Конечно, поначалу страха все набрались немало, а потом все же собрались с духом, опомнились, пошли на риск. А он, вишь, как обернулся? Живы все остались.

– Когда ехал на фронт, все думал, как буду воевать, – вмешался в разговор Николай Власкин. – Вот, скажем, насчет танков. Рассказывали ребята в вагоне, что они давят людей беспощадно. Знамо, фашист есть фашист. Все вопросы командиру задавал о том, как бороться с танками. Ребята меня даже профессором прозвали. Проведет командир беседу и спрашивает: «Вопросы есть?» Тут ребята шушукаются, толкают меня в плечо: «Давай, профессор Власкин». Ну, я задавал вопросы, не стеснялся. Однажды прямо спросил, как уберечься от танков, самолетов, снарядов и мин. А командир мне в ответ: «Береги лопату». Признаться, лопату я не любил. Про себя думал: «На кой черт она мне нужна, только тяжесть лишняя». А пришлось все же полюбить ее. Разве не верно, что глубокие окопы спасли нас. Из своего глубокого, окопа я и танк поджег. Лопатой спасался от пуль. Выглянешь из окопа, наблюдая, поставишь ее наискосок у лица, пули дзинь, дзинь – и отлетают. Из своего окопа я шестерых гитлеровцев уложил. Большое дело – лопата. Прав был командир, что совет мне такой дал.

– Николай правильно говорит, – поддержал Власкина его тезка Пьяночкин. – Я тоже не любил лопату, но здесь она очень здорово меня выручила.

Беседа, неожиданно развязанная коммунистом Андреем Рудых с простых слов, помогла людям излить свою душу, высказаться после пережитого во время боя, оценить свое поведение.

– Ну а теперь, друзья, – сказал Рудых, – давайте подведем итог того, что каждый сделал в бою. Вот мне в содружестве с Башмаковым удалось уничтожить один танк. Кроме того, истребил трех танкистов.

Разговор оживился.

Каждый стал отчитываться перед товарищами, выяснилось, что разведчики вывели из строя полтора десятка машин, автоматчики – восемь.

Три танка уничтожил Владимир Пасхальный. По два танка истребили Леонид Ковалев, Михаил Мингалев, Василий Матющенко, Сергей Прошин и Дмитрий Пуказов. По танку вывели из строя Семен Калита, Петр Почиталкин, Виктор Мезенцев, Лаврентий Луханин, Фахрий Гайнудинов, Николай Власкин. Несколько танков было уничтожено в результате совместных действий Рудых и Башмакова, Пьяночкина и Ряшенцева, Ивуса и Мельника, Мингалева и Титова, Матющенко и Толкачева, Прошина и Черноуса.

Все воины активно содействовали успеху, в том числе и те, кто подавал гранаты и бутылки.

– Скажу так, – заключил Андрей Рудых, – что мы с гордостью можем смотреть друг другу в глаза и доложить партийному бюро полка, политотделу и командованию дивизии о том, что с честью выполнили приказ Родины, не пропустили танки врага к Сталинграду.

К разведчикам и автоматчикам подошли связисты Алексей Евтифеев, Георгий Стрелков, Егор Хоржевский, Михаил Кондратов и Николай Юрпалов. Связисты в этом бою подбили из противотанкового ружья 6 танков, истребили 18 гитлеровцев.

Когда появились вражеские танки, Евтифеев залез на бруствер. Его скрывал высокий бурьян.

Он залег за бронебойку. Рядом с ним улегся Стрелков, чтобы подавать патроны.

Первый выстрел у Евтифеева получился неудачным. Нервничал. Схватил рукоятку затвора, а поднять ее не может. Заело. Пришлось малой лопатой легонько подбить ее вверх. Это помогло. Извлек стреляную гильзу из казенника. Вторым выстрелом он поразил танк. На нем показался дымок и он остановился. Патроны были бронебойно-зажигательные.

После нескольких выстрелов у Алексея отбило плечо – отдача у ружья сильная, и надо иметь немалую закалку, чтобы ее выдержать. У бронебойки залег Стрелков. Первые выстрелы у него были тоже неудачными, но потом приноровился и поразил два вражеских танка. И тоже отбил плечо. Осталось всего пять патронов. Их использовали потом Кондратов и Хоржевский, когда стреляли по танкам, шедшим на разведчиков.

…Наступила глубокая ночь. Все были голодны. Запасы продовольствия иссякли. Не было воды, а всех мучила жажда. Командиры взводов подсчитали боеприпасы: их оставалось совсем мало. Никаких признаков подразделений полка, находившихся поблизости, не было. В такой обстановке оставаться на высоте бесполезно. И командиры Ковалев, Пуказов, Евтифеев и Стрелков, посоветовавшись, приняли решение на отход к Малой Россошке.

Определили порядок отхода. Впереди шел дозор. Его возглавил разведчик Михаил Толкачев. За ними двинулись отделения разведчиков, автоматчики и связисты.

Немного отошли, как по цепи разнеслось:

– Вода, вода…

Она блестела в ямочках, выдавленных копытами лошадей. Какая же это вода! Но и она была находкой: можно хотя бы смочить горло. Все прильнули к этим ямочкам, и они «высохли».

В это время к воинам присоединилась группа бойцов во главе с офицером из 35-й гвардейской дивизии. Пошли вместе. По дороге старшина Луханин в стороне заметил разбитую повозку. Обшарив ее, обнаружил буханку хлеба. Разделили всем по маленькому кусочку.

Примерно километра через два дозор наткнулся на колодец с журавлем. Все сгрудились вокруг него. Но вот беда – нет ведра. Вместо него приспособили каску и напились досыта.

На рассвете вышли к своим. Штаб дивизии в это время располагался в хуторе Питомник. Защитники высоты расположились вблизи – в хуторе Дубининском. Здесь мы и встретили их…

А теперь расскажу о том, как возникло письмо воинов к сталинградцам, которое сыграло важную роль в мобилизации их на борьбу с танками врага.

Помню, воины уселись, кто как мог, и стали по нашей просьбе писать заметки в газеты о битве с танками. Некоторые взялись за письма к родным.

В это-то время и возникла мысль обратиться от имени героев с письмом к защитникам Сталинграда, рассказать о битве под Россошкой, об опыте борьбы с танками. Воины сгрудились в кучу и начали составлять его текст. Каждый вставлял свои предложения, замечания. Когда письмо было готово, Сергей Прошин сказал:

– Что же это, братцы, мы пишем к воинам всего фронта, а про бойцов родной дивизии забыли. Давайте напишем и им.

Все поддержали Прошина.

В первом письме, опубликованном фронтовой газетой «Сталинское знамя» и газетой 62-й армии «На защиту Родины», говорилось:

«К вам, доблестные защитники Сталинграда, мы обращаем свое слово.

Вот уже в течение месяца идут ожесточенные бои за город Сталинград. Через горы трупов своих солдат и офицеров озверелые гитлеровские банды рвутся к Сталинграду, к берегам нашей великой многоводной реки Волги.

Наша большевистская партия, наш народ, вся наша великая Родина поручила нам не допускать врага к Волге, защитить родной Сталинград.

Выполняя волю советского народа, нашей Родины, большевистской партии, мы, бойцы части товарища Казарцева, устояли против превосходящих сил врага и не пропустили его через свой рубеж обороны на дорогу к Сталинграду.

Нас было 33 человека. Под огнем артиллерии, минометов, под разрывами бомб с вражеских самолетов мы не только устояли, отбили фашистов, но и нанесли немалый урон врагу своим метким снайперским огнем.

Против нас двинулась колонна в семьдесят танков, много пехоты. Слов нет, страшно нам стало. Но, собрав свою волю под командованием наших политруков Л. И. Ковалева, А. Г. Евтифеева и старшины Д. И. Пуказова, мы решили принять атаку танков.

„Умрем, но не пропустим врага, будем драться так, как учит наша партия. Никакой пощады гитлеровским бандитам. Будем стоять насмерть, до последнего патрона!“ – так думал каждый из нас.

И что же? Мы победили! В двухчасовом бою подожгли бутылками с горючей смесью и подбили гранатами 27 фашистских танков, уничтожили свыше 150 гитлеровцев. Остальные танки были рассеяны, пехота врага, шедшая за танками, не вступила с нами в бой и отступила.

В этих боях все наши бойцы показали стойкость и мужество, бесстрашие, смелость и огненную ненависть к врагу.

В особенности отмечаем смелость и стойкость наших политруков Л. И. Ковалева, А. Г. Евтифеева, старшины Д. И. Пуказова, младших сержантов B. И. Пасхального, М. И. Мингалева, младшего лейтенанта Г. А. Стрелкова, красноармейцев C. В. Калиту, С. Н. Прошина, К. К. Титова. Эти товарищи подожгли по несколько танков, уничтожили десятки фашистов. Хорошо дрались с проклятым врагом красноармейцы И. М. Ряшенцев, уничтоживший 20 гитлеровцев, Фахрий Гайнудинов, истребивший 18 фашистов, и В. А. Мезенцев, который уничтожил 10 солдат противника.

Почему мы победили?

Потому, что ненавидели врага всеми силами своей души, горим чувством мести за злодеяния гитлеровских извергов, потому, что ведем справедливую войну, защищаем нашу Родину, наш Сталинград, нашу родную Волгу.

Мы победили потому, что были стойкими, храбрыми, установили железную дисциплину, проявили несокрушимую волю, единое стремление в своих рядах. Почти половину уничтоженных танков подожгло дисциплинированное, стойкое отделение младшего сержанта М. И. Мингалева.

Вот почему, обращаясь сегодня с этим письмом и рассказывая о своих боевых успехах, мы призываем вас, товарищи бойцы, командиры и политработники части товарища Казарцева и других подразделений фронта, следовать нашему примеру и стойко защищать родной Сталинград, священные берега любимой, воспетой в истории реки Волги.

Ни шагу назад!

Проявим все, как один, беззаветную храбрость, стойкость и геройство в борьбе с зарвавшимся врагом.

Разобьем, товарищи, врага на подступах к Сталинграду! Мы имеем все возможности для этого.

Мы призываем вас идти вместе с нами в беспощадный бой за Сталинград, за великую Родину. Будем помнить, что защита Сталинграда имеет решающее значение для всего советского фронта.

Вперед на врага!

Смерть немецким оккупантам!»[8]8
  Фронтовая газета «Сталинское знамя», 1942, 12 сентября.


[Закрыть]

Вместе с этим письмом в редакцию фронтовой газеты были доставлены и заметки воинов, написанные в хуторе Дубининском.

Газета придала должное значение письму и заметкам воинов. На первой странице броская шапка: «Стойко и непоколебимо защищать родной Сталинград, священные берега Волги!». Под ней, ниже заголовка, вместо передовой статьи письмо 33 богатырей. На второй странице снова лозунг: «Защитники Сталинграда! Родина зовет вас сокрушать врага, как сокрушали его тридцать три богатыря». Дан снимок Ковалева, Прошина и Калиты. Под ним стояла моя статья «Как это было».

На другой день фронтовая газета посвятила подвигу богатырей весь номер. На первой странице снова броская шапка: «Отечество требует от всех защитников славного города биться с немецкими оккупантами до последнего дыхания». Газета перепечатала передовую статью газеты «Красная звезда» под заголовком «Отстоять Сталинград!». Вторая и третья страницы были посвящены рассказам участников героической схватки у высоты: Калиты, Ковалева, Прошина, Матющенко, Пуказова, Титова, Власкина, Мингалева, Мезенцева, Евтифеева. Над рассказами воинов на две страницы раскинулся лозунг: «Насмерть бейся, друг дорогой, встань гранитом над Волгой-рекой. Слушай, что говорят герои боя с 70-ю немецкими танками, изучай опыт 33-х, без промаха рази фашистскую броню». В газете был опубликован групповой снимок участников битвы. Была опубликована баллада поэтов З. Каца и М. Талалаевского «Тридцать три».

Смотрю на эти номера фронтовой газеты, и пышет от них героикой тех огненных дней, напоминая многое.

Вскоре подвиг героев стал достоянием не только фронта, но и всей армии, всей страны. О них были напечатаны материалы в «Правде», «Известиях», «Красной звезде», «Комсомольской правде» и других центральных газетах.

В своей публицистической статье «Сталинград», опубликованной в «Красной звезде», Илья Эренбург писал:

«Кто забудет о тридцати трех? На них шло семьдесят немецких танков. Тридцать три не дрогнули. Они уничтожали танки пулями, гранатами, бутылками. Они уничтожили двадцать семь танков. Их было тридцать три человека с простыми русскими именами: Евтифеев, Стрелков, Ковалев, Пуказов… Еще раз русские сердца оказались крепче железа. Если чужестранец нам скажет, что только чудо может спасти Сталинград, мы ответим: разве не чудо подвиг тридцати трех? Враг еще не знает, на что способен русский человек, когда он защищает свою землю.

Можно выбрать друга. Можно выбрать жену. Мать не выбирают. Мать одна. Ее любят, потому что она – мать. Под Сталинградом мы защищаем нашу мать, Россию…»[9]9
  «Красная звезда», 1942, 12 сентября.


[Закрыть]

После того как в центральной печати появились первые материалы о подвиге героев, Председатель Президиума Верховного Совета СССР М. И. Калинин прислал телеграмму командованию фронтом с предложением представить отличившихся к правительственным наградам. Военный совет 62-й армии представил в штаб фронта необходимые материалы.

9 сентября мне довелось присутствовать на пресс-конференции у командующего фронтом А. И. Еременко, посвященной боевым действиям под Сталинградом. Рассказав о боях, командующий фронтом подчеркнул особое значение массового героизма советских воинов. В качестве примера он привел подвиг четырех бронебойщиков и тридцати трех богатырей.

Через три десятка лет с волнением я читал в архиве наградные материалы, подписанные А. И. Еременко и членом Военного совета фронта К. А. Гуровым. В представлении к награждению командира 2-го отделения взвода пеших разведчиков младшего сержанта Владимира Исаковича Пасхального, наиболее отличившегося в боях, говорилось:

«В конце августа 1942 года, защищая подступы к городу Сталинграду, 33 отважных героя 87-й стрелковой дивизии на узком участке обороны, не имевшей ни артиллерии, ни естественных преград или препятствий, остановили наступление 70 немецких танков и 27 из них подбили и сожгли противотанковыми ружьями, гранатами и бутылками с горючей смесью, уничтожив свыше 150 фашистских солдат и офицеров.

Младший сержант Пасхальный В. И. был участником этой героической группы, лично уничтожил 3 танка».

От имени Президиума Верховного Совета СССР герой награждался самой высшей наградой Родины – орденом Ленина.

Участники боя были награждены орденами Ленина, Красного Знамени, Красной Звезды, а также медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги».

Свою награду – орден Красного Знамени – Семен Калита, первым уничтоживший танк на высоте, получил позднее. Когда вручали ордена, он продолжал битву у Сталинграда и 13 сентября был ранен. Его переправили за Волгу, а затем в Уфу на лечение.

Выписавшись из госпиталя, Калита зашел в палату проститься с товарищами. В углу, на своей кровати, он увидел уже нового раненого. Приподнявшись, тот удивленно спросил:

– Так это ты Калита?

– Да.

– Ты знаешь, что награжден орденом Красного Знамени?

– Нет.

Оказалось, что солдат был наборщиком типографии фронтовой газеты и набирал его фамилию, когда готовился к печати приказ Военного совета фронта.

Возвратившись на фронт, Семен Калита получил орден. А Филиппа Жезлова награда нашла лишь спустя 22 года.

В те дни газета «Правда» в передовой статье «Героический Сталинград» посвятила героям гордые строки:

«Над городом стоит багровый дым пожарищ.

Но выше его вознеслась слава героев Сталинграда. Вся Красная Армия должна брать с них пример!

Немцы пытались с хода прорваться танками к важному участку под Сталинградом.

Путь врагу преградили тридцать три советских воина. Два дня они держали свой рубеж…

Советские богатыри выстояли против 70 немецких танков, сожгли 27 из них, истребили свыше 150 немцев и покрыли немеркнущей славой боевые знамена Родины.

Родина увенчала их заслуженной наградой.

Так надо стоять против вражеских танков…»[10]10
  «Правда», 1942, 5 октября.


[Закрыть]

После награждения героев политуправление фронта и политотдел армии направили участников битвы в войска для передачи опыта борьбы с танками врага. По всем дорогам, ведущим к фронту, были выставлены щиты с портретами героев, с их письмом к защитникам Сталинграда, с призывными лозунгами сражаться с танками, как сражались тридцать три богатыря.

Иногда задают вопрос: почему никому из участников битвы не присвоено звание Героя Советского Союза, ведь некоторые из них вполне заслуживали этого. Да, это верно, некоторые воины заслуживали этого. Но нельзя не согласиться с мнением Военного совета армии и фронта. Обстановка, сложившаяся на фронте, требовала немедленного поощрения за подвиг. Представление же к званию Героя Советского Союза несколько бы оттянуло срок поощрения наиболее отличившихся. Вышло бы так, что менее отличившиеся ходили с орденами, а более отличившиеся еще не имели бы их. Это было бы несправедливо. С другой стороны, развернувшиеся боевые действия в Сталинграде не давали возможность медлить с поощрением за подвиг. Командование все это учло. Приказ Военного совета фронта о награждении героев был встречен в войсках горячим одобрением.

Фронтовые поэты посвятили героям битвы много поэтических строк. Вот отрывок из баллады «Тридцать три»:

 
…Сверкали шеломы литые…
В чешуйчатом блеске брони,
У древних истоков России,
Как стража, стояли они.
И, может, внезапно повеяв
Дыханьем седой старины,
Они и к тебе, Евтифеев,
Врывалися в детские сны.
Но ты не гадал и не ведал,
Что выйдешь
на волжскую ширь
И встанешь над полем победы,
Как русских легенд богатырь.
Что в наши сказанья и песни
С тобою войдет неспроста
Вчера еще – воин безвестный,
А ныне – герой Калита.
А вы, Ковалев и Пуказов,
Товарищам вашим вослед,
Героями былей и сказов
Войдете вы в книгу побед.
И ваши друзья боевые,
И все, кто вам духом сродни,
Кто стражей у сердца России
Стоял в эти грозные дни;
Кто неодолимой преградой
Дорогу врагу преградил,
Кто стал у ворот Сталинграда,
И выстоял, и победил.
Идете вы с гневным оттенком
Приволжских пожаров в глазах.
Чтоб так, как боец Матющенко,
Легендой остаться в веках.
…Вернутся с победой герои,
Немецкая сгинет орда.
Товарищ, мы снова отстроим
Родные свои города.
О подвигах ваших бессмертных,
О Волге, великой реке,
Поведают новый учебник
И карта на школьной доске.
И детям в те дни золотые
Расскажут о вас, тридцать три.
– Так вот они, – скажут, – какие.
Приволжские богатыри!
Не в шлемах, зарей опаленных,
Не в блеске чешуйчатых лат,
В простых гимнастерках зеленых
Они перед нами стоят.
И дети, наверно, указкой
На карте кружок обведут…
– Вот здесь начиналася сказка,
Легенда свершалася тут[11]11
  «Сталинское знамя», 1942, 13 сентября.


[Закрыть].