Текст книги "10000 часов в воздухе"

Автор книги: Павел Михайлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

Герой Югославии

Здесь, на аэродроме, мы неожиданно встретились с группой советских лётчиков, возвращавшихся на родину. Они воевали в тех местах, куда теперь направлялись мы. Как обрадовались мы неожиданной встрече, товарищам, успевшим стать за несколько месяцев «ветеранами» воздушной борьбы в Средиземноморье!

Один из них – молодой ещё, невысокий, коренастый лётчик Александр Сергеевич Шорников – очень интересно рассказывал о своих полётах к югославским партизанам.

В апреле сорок четвертого ему поручили слетать на заснеженный горный аэродром в Боснии. Английские авиаспециалисты утверждали, что тяжёлый самолёт с грузом посадить в этом месте в горах зимой вообще невозможно. Шорников доказал, что хоть очень трудно, но возможно. Ему не поверили. Пришлось тогда купить в итальянской лавчонке несколько плетёных корзин, взять их с собой в полёт на гору Петровац, наполнить там югославским снегом и вручить после очередного полёта союзникам.

В конце мая фашистские войска начали новое большое наступление против Народно-освободительной армии Югославии и партизанских отрядов. Гитлеровцы, по-видимому, рассчитывали с помощью предателей из среды югославов – всяких там «четников» и «усташей» – захватить в плен верховный штаб НОАЮ во главе с маршалом Иосипом Броз Тито.

Был выброшен парашютный десант в районе города Дрвар. Фашисты перерезали все горные дороги. Большая группа десантников опустилась совсем близко от штаба Верховного командования.

Маршал Тито решил тогда перевести свой штаб в другое место. В ночь на четвёртое июня экипаж самолёта Шорникова получил приказ вылететь в район Купришко-Поле и произвести посадку самолёта примерно в ста километрах от города Дрвар.

Погода не благоприятствовала советским лётчикам. Маршрут их полета проходил через морскую базу Сплит, захваченную гитлеровцами. Её прикрывал очень сильный огонь зенитных батарей. Непрерывно маневрируя, Шорников миновал опасную зону и разыскал нужную ему вершину горы. Более получаса ушло на то, чтобы в разрывах облачности обнаружить световые сигналы. Но лётчик увидел партизанские костры. Требовалось большое умение и особая осмотрительность, чтобы посадить тяжёлый самолёт на тесную площадку, изрезанную горными ручьями. Шорников с облегчением вздохнул, когда прекратилось шуршание камней и машина замерла.

Вскоре у самолёта появились маршал Тито и сопровождавшие его лица. Они спустились с гор. Недолгое совещание, и вот самолёт, подпрыгивая на ухабах, стремительно набирает скорость и отрывается от земли.

На борту машины Шорникова – маршал Тито, начальники советской, английской и американской военных миссий, члены верховного штаба Народно-освободительной армии Югославии.

Когда самолёт вышел на побережье Адриатического моря, маршал Тито зашёл в пилотскую кабину, подробно расспрашивал о трудностях взлёта и посадки, интересовался возможностью повторного полёта в эту ночь на ту же площадку.

…Второй полёт оказался труднее первого. Когда самолёт возвращался, начало рассветать. Чтобы избежать встречи с истребителями противника, Шорников вёл свой корабль бреющим полётом над морем.

Попытка гитлеровцев уничтожить верховный штаб Освободительной армии свободолюбивого горного народа была сорвана. Штаб-квартира маршала Тито разместилась на самой высокой горе острова Вис, куда можно было попасть только по извилистой крутой тропинке. Остров был недоступен оккупантам и всё время находился в руках югославских патриотов.

Здесь не раз бывал Шорников. Здесь он получил высокую награду.

Из своего памятного полета за членами верховного штаба НОАЮ Шорников вернулся Героем Советского Союза и Народным Героем Югославии.

…Шорников ещё не закончил свой рассказ, когда нас позвали к обеду.

К концу обеда в столовой к нам присоединились английские офицеры.

При первом знакомстве англичане произвели на нас благоприятное впечатление, и не только потому, что они буквально изощрялись в любезностях. Это ведь были наши боевые товарищи, недавно очистившие африканскую землю от гитлеровцев. Расспросив нас о дальнейшем нашем маршруте, британские офицеры пришли в изумление.

– Как, – недоумевал сухопарый штурман, – семьсот пятьдесят километров над морем на сухопутных самолётах?! Да это же безрассудство!

– Небо над морем далеко ещё не мирное, – предупреждал нас молоденький жизнерадостный пилот, – не исключена возможность встречи с фашистскими «мессерами»! Что вы тогда станете делать? Ведь вы же совсем беззащитны!

В конце этой беседы командир эскадрильи истребителей типа «Москито» окончательно разгорячился:

– Нет! – воскликнул он, ударив себя кулаком в грудь. – Я не допущу, чтобы русские лётчики, наши доблестные союзники, подвергались такому риску. Я подниму эскадрилью «Москито» и прикрою вас с воздуха. Пусть только попробуют сунуться «мессеры»!

Хотя после многочисленных тостов командир английской эскадрильи был явно навеселе, однако мы ему поверили: уж очень искренним казалось его сочувствие…

Спали мы хорошо. В Египте по ночам бывает значительно прохладнее, чем днём. Нам предстояло провести здесь весь день, и мы поднялись пораньше, чтобы успеть ознакомиться с достопримечательностями Каира и его окрестностей.

На аэродроме под наблюдением белых десятников трудились чернокожие нубийцы, рослые и сильные негры; здесь шли большие строительные и планировочные работы – видимо, авиабаза Каиро-Вест расширялась.

В этот день я стал свидетелем одной отвратительной сцены, при воспоминании о которой мне становится не по себе и теперь, когда пишу о ней много лет спустя. Возле наших палаток негры прокладывали подземный провод связи. Один негр замешкался. Недолго думая белый десятник подскочил к нему и с размаху ударил дубинкой по его чёрной лоснящейся от пота спине.

По газетам и литературе я, конечно, знал, как ведут себя белые колонизаторы. Но одно дело – читать, другое – видеть собственными глазами. Унизительная для советского человека сцена насилия так меня взорвала, что я чуть было не вмешался. К счастью, экзекуция ограничилась на сей раз этим единственным ударом, и я, стиснув зубы, отвернулся и зашагал прочь…

Знакомство с Египтом мы начали с Каира. Было совершенно очевидно, что за один день всего не осмотреть, оставалось выбирать самое интересное. Уличная жизнь египетской столицы нас скоро утомила: те же гомон и суета, что и в Тегеране.

Мы осмотрели знаменитый Каирский зоологический сад, в котором собраны многочисленные представители африканской фауны.

Съездили мы, конечно, и к пирамидам. Каждому из нас приходилось много читать и слышать о них, поэтому пирамиды не произвели на нас сильного впечатления. Величественные памятники времен фараонов показались нам давно знакомыми.

Усталые и измученные нестерпимым зноем, мы возвратились на аэродром. Больше всего в эту минуту нам хотелось одного – отдохнуть в каком-нибудь прохладном уголке. Но наши любезные хозяева-англичане пожаловали в гости.

Снова пошли «ахи» и «охи» по поводу предстоящего перелёта через море. И снова командир эскадрильи истребителей «Москито» клятвенно начал заверять нас, что он не позволит, чтобы мы, «дорогие союзники», одни летели через море.

Застольная беседа с английскими лётчиками проходила в дружеской обстановке. Заговорили о спорте. Как и большинство англичан, наши новые друзья оказались завзятыми спортсменами. Решили помериться силами, благо футбольное поле оказалось рядом с нашими палатками. Недолго думая мы наскоро сформировали свою команду. Весть о футбольном матче с русскими мгновенно облетела палатки авиагородка. Болельщиков собралось много.

Мяч в игре! Соревнования сразу начались в энергичном темпе. От каждого удара взлетала вверх галька, которой усыпано было футбольное поле. В самом начале игры забили гол в ворота англичан. В ответ англичане стали яростно атаковать наши ворота. Вырвавшись вперёд, Езерский погнал мяч к воротам противника на дистанцию хорошего удара… Вот он, удар! Мяч вместе с подскочившей галькой полетел высоко над штангой, а не рассчитавший своих движений наш нападающий Езерский упал, подвернув ногу. На этом состязание оборвалось.

Ушиб был настолько серьезен, что понадобилось вызвать врача. Игра же так и осталась незаконченной – со счётом 1:0 в нашу пользу.

На следующий день мы поднялись рано. Стояло чудесное утро. Вокруг аэродрома в тёмно-синем африканском небе от знойной жары высоко поднималось мутновато-жёлтое марево песчаной дымки.

Английские лётчики собрались провожать нас. Повторяя вчерашнее обещание, они заверили, что их истребители вылетят вслед за нами. Мы уточнили с ними по карте наш предстоящий совместный маршрут, сообщили, в каком пункте на африканском побережье предполагаем заправляться горючим, договорились также и о том, каким строем идти.

Один за другим поднялись в воздух наши корабли и легли на курс. Но, сколько мы ни обозревали горизонт, не смогли отыскать союзников в пустынном небе. Так они и не появились, и мы продолжали свой путь без прикрытия. То ли командир эскадрильи истребителей «Москито» накануне прихвастнул, то ли передумал в последнюю минуту и изменил своё решение.

Через пустыню и море

Набрав заданную высоту, я, по обыкновению, взялся за карту, чтобы сличить её с местностью. Увы, как на карте, так и на местности не было ни единого ориентира. Куда ни кинь взгляд – безбрежное море песков да жёлтое марево над горизонтом! Оставалось руководствоваться лишь курсом и расчётом времени полёта.

Под нами лежал район недавних боёв. В этих местах разыгрывалось сражение англичан с армией Роммеля. Однако, пролетая здесь, я видел только мёртвые, зыбучие пески. Все, что мне удалось заметить с воздуха, – это лишь несколько следов танковых гусениц. Они-то и привели нас к городу Эль-Алядум, вблизи которого, судя по сообщениям газет, и развернулись наиболее ожесточенные бои между армиями Монтгомери и Роммеля.

То, что мы увидели, собственно говоря, трудно было назвать городом: от силы тридцать домиков, окруженных садами, аэродром с ангаром, разрушенным авиабомбой, а может быть, тяжёлым снарядом, вот и всё.

Аэродромная команда Эль-Алядума была французской, состояла она из участников движения Сопротивления, но военное начальство, как и в Каире, было английским.

Мы заправились горючим и вскоре поднялись в воздух.

Таким образом, единственными приметами знаменитой битвы в пустыне были следы нескольких танков и разбитый ангар в Эль-Алядуме. Что ж, возможно, всё остальное было занесено зыбучими песками… Но в нашей памяти при этом вставали мрачные видения других сражений – сражений, следы которых мы неоднократно замечали, пролетая над просторами нашей Родины.

Развалины русских, украинских селений и городов, исковерканные врагом оборонительные сооружения на советской земле – как всё это не похоже на войну в Африке!

Лететь средь бела дня над морским театром военных действий да ещё на невооруженном сухопутном самолёте мне довелось впервые. Невольно напрашиваются мысли: а вдруг откажет мотор, появятся вражеские истребители или из морской пучины вынырнет подводная лодка и откроет по тебе огонь из зениток?

В таких условиях минуты тянутся часами, а часы кажутся вечностью.

Вопреки прогнозу, полученному нами от синоптиков в Каире, не было ни облачка. Над нами во все стороны до самого горизонта простирался чистый, густо-синий купол неба, внизу – такое же синее море, испещрённое волнистыми линиями белых гребешков. И на нём ни единого паруса, лишь изредка мелькнёт под крылом белое или серое пятно чайки.

Наша цель, остров Мальта, – маленькая, всего каких-нибудь километров двадцать пять в длину и десять в поперечнике, территория. Малейшая ошибка – и проскочил остров!

Но опасения наши оказались напрасными, с курса мы не сбились. Преодолев расстояние в семьсот пятьдесят километров над пустынным морем, мы вышли точно на Мальту. Сначала впереди, на горизонте, возникло тёмное пятно. Постепенно расплываясь, оно приняло отчётливые очертания гористого острова, на котором выступили скалы с серыми пятнами, зеленеющие холмы, широкие долины и белые домики.

Мы сделали обзорный круг над пологим плато, заметили на нем несколько аэродромов. Нужно было среди них разыскать тот, который был выделен английским командованием для нашего приёма.

Посадка на небольшой остров даже для опытного лётчика – дело нелегкое. На свой глазомер в таком случае пилоту рассчитывать недостаточно. Когда летишь над сушей, земля кажется ближе, чем это есть на самом деле. Над морем же, наоборот, высота всегда представляется преувеличенной.

Заходя на посадку, я заметил, что вода у берегов очень прозрачная: даже с высоты, сквозь водяную толщу в несколько метров, хорошо видны были не только водоросли – каждый камешек, лежащий на светлом дне.

Англичане, встретившие нас на аэродроме, знали, что наш перелёт был длинный, утомительный, и поспешили пригласить экипаж в гарнизонную столовую. Там мы пообедали, насладившись вдоволь действительно превосходным английским пивом, которое хорошо утоляло жажду.

Затем нам предоставили помещение для отдыха. Это было полуподвальное строение из гофрированного железа, с проходом посередине, с крошечными по обе стороны каморками, завешенными марлей для защиты от назойливых москитов.

Мы очень устали. С утра нам надо было двигаться дальше в путь, и тем не менее мы отправились осматривать город Ла-Валетта – главный населённый пункт острова.

Старинные городские здания, построенные преимущественно из туфа, были почти полностью разрушены беспрестанными бомбежками. Население города ютилось главным образом в подвалах. Остров, его героический гарнизон и население мужественно выдержали около трёх тысяч налётов немецкой и итальянской авиации!

Географическое расположение Мальты превратило её в опорный ключевой пункт в Средиземном море. Это обстоятельство является причиной постоянных несчастий для жителей острова: на протяжении двух тысячелетий Мальта была ареной военных действий, по нескольку раз переходя из рук в руки.

Населяют же остров мальтийцы, народ смешанного происхождения. Язык их арабский, с сильным влиянием итальянского.

На улицах города нас преследовала стайка неугомонных мальчишек.

Узнав, кто мы такие, они настойчиво повторяли:

– Руссо? Руссо?

– Да, да!.. – отвечали мы.

Население острова быстро узнало о прибытии советских лётчиков. На улицах стало людно, из раскрытых окон домов свисали красные полотнища.

Кое-кто кричал приветствия:

– Да здравствуют русские союзники!

Жара была нестерпимой. Мы зашли в тратторию – так здесь называют кафе – выпить по кружке пива. К нам подсел пожилой мальтиец с молодым парнем.

– Я пришел выпить с вами кружку пива, – сказал он. – Мы все прекрасно понимаем – прибыли настоящие союзники. О том, что вы прилетели, я узнал от сына…

Когда мы проходили мимо губернаторского дворца, стоявшие там двое часовых оказали нам принятую на острове воинскую почесть: завидев нас, они взяли винтовки на изготовку и чётко маршировали навстречу друг другу до тех пор, пока мы не скрылись из виду.

По установившейся со времен Ушакова традиции, русские офицеры, посетившие Мальту, брали верховых лошадей и отправлялись в горы осматривать живописные окрестности. Мы, к сожалению, не располагали для этого временем. Искупавшись в тихой бухте и вернувшись с пляжа на аэродром, мы уснули мёртвым сном.

Подъём, как всегда в летный день, был ранним. Однако с отлётом произошла неожиданная задержка: выяснилось, что с нами пожелал познакомиться знаменитый герой обороны Мальты, командующий гарнизоном острова генерал-лейтенант Форстер.

Мы не сразу опознали его в группе офицеров, толпившихся на аэродроме. Как и прочие офицеры, генерал был в шортах, гимнастёрке, перетянутой портупеей, и в чёрном берете. В этом одеянии вид у него, говоря откровенно, был далеко не воинственный.

Прощаясь с нами, генерал шутливо заметил, что пребывание русских гостей на острове лишило местный гарнизон месячного рациона хлеба и пива. Доля истины в этой шутке была: англичане вообще мало едят хлеба. Что же касается пива, то жара была такой несносной, а оно было таким вкусным!..

На генеральскую шутку мы ответили в том же тоне:

– Что поделать, генерал! Мы работаем, воюем и едим по-русски. Так уж у нас заведено!

На том и расстались.

Меня занимал вопрос: как после многотысячных массированных налётов вражеской авиации на Мальту мог уцелеть базирующийся здесь английский флот?

Вскоре я понял, в чём дело: в стенах скал выдолблены были пещеры, способные вместить не только подводные лодки – целые миноносцы! В этих надёжных укрытиях и отстаивались суда во время налётов авиации.

15 июля 1944 года закончился шестидневный перелёт над тремя частями света. Наши машины пронеслись над цветущей, густо населённой Южной Италией, в те дни уже освобождённой союзниками. Под нами многокрасочным ковром расстилались оливковые и апельсиновые рощи, альпийские луга и виноградники на отрогах Апеннин. Зелень всех оттенков мелькала под крылом самолёта.

Проплывали города, поселки, прибрежные рыбацкие деревушки, шахматные доски крошечных, трудолюбиво и тщательно возделанных клочков земли. А вот и дымная шапка над вершиной вулкана Везувия! Вот залив Таранто, вокруг которого по холмам, как белые ромашки, амфитеатром раскинулись городские домики!

Мы пересекли материк – голенище «сапога» Апеннинского полуострова – и вышли на побережье Адриатического моря, омывающего Восточную Италию, запад Балкан.

Посадку совершили на аэродроме Полезия, близ приморского города – порта Бари.

В Италии в дни войны

Мечта советского человека – это всегда реальная жизненная цель.

Герой Советского Союза Михаил Васильевич Водопьянов, участвовавший в спасении челюскинцев, мечтал о высадке десанта на Северном полюсе. Он даже пьесу написал на эту тему – «Мечта пилота», которая шла на сцене одного из московских театров. Меньше чем через три года мечта Водопьянова получила уже не только сценическое воплощение. Автор пьесы, управляя штурвалом тяжёлого транспортного корабля, высаживал на плавучие льдины первый воздушный десант – персонал станции «Северный полюс-1»: Папанина, Кренкеля, Ширшова и Фёдорова…

В дни Великой Отечественной войны мы все мечтали об одном – о победе. Но мечтали по-разному. Одни собирались расписаться на стенах рейхстага, другие – во что бы то ни стало хотели напоить своих коней в Эльбе, третьи – спуститься на лыжах с гор в Шварцвальде.

И у меня была своя мечта. Я хотел День Победы встретить в Мюнхене, столице Баварии, колыбели германского фашизма.

Когда после перелета Баку – Тегеран – Багдад – Эль-Алядум – Мальта мы очутились в небольшом итальянском городке Бари на побережье Адриатического моря, я почувствовал, что мечта моя близка к осуществлению. Мюнхен расположен на юге Германии, от Бари до него рукой подать. Когда прикажут, смогу легко долететь туда, даже без заправки горючим дополнительных баков.

Но мы шли к победе тяжёлыми и извилистыми путями войны, и летом 1944 года до Мюнхена ещё было далеко. Пока что в баварской столице фашисты чувствовали себя сравнительно спокойно. Союзники топтались на месте. На Восточном фронте в это время кровопролитнейшие бои с отступающими фашистскими войсками шли примерно на линии государственной границы нашей Родины.

В этих далеких краях я очутился впервые.

Экзотические страны Ближнего Востока, Африка, Мальта, Италия – всё было так ново и необычно, что перелёт прошёл как во сне. Вот когда сбылись мои юношеские мечты о путешествиях!

И только теперь, отдыхая на берегах Адриатики, под солнцем Южной Италии, я, как и все мои товарищи пилоты, «переваривал» свежие впечатления. Прежде всего мы думали о прошлых и предстоящих встречах с нашими союзниками – американцами и англичанами. Мы внимательно приглядывались к ним. Ведь теперь заканчивать войну нам предстояло бок о бок с ними!

Ещё задолго до этого, когда шли кровопролитные бои на Днепре, мы в частых разговорах между собой возмущались медлительностью союзников, затягивающих открытие второго фронта. Весь Балканский полуостров пылал в огне партизанской войны. Столкнувшись с необходимостью бросать всё новые и новые резервы на Восточный фронт, немцы ослабили свои оккупационные гарнизоны на Балканах. В такой благоприятной обстановке в балканских странах движение Сопротивления росло и ширилось с каждым днем, причем в авангарде его шли коммунисты и подлинные патриоты. А это и не устраивало кое-кого из американцев и англичан. Как узнал позже мир, не случайно второй фронт союзники открыли в Италии. Опередив наступление идущей с Востока Советской Армии, они рассчитывали утвердить на Балканах своё господство. Становилось понятным, почему союзники не хотят оказывать поддержку партизанам, а помогают только группам Сопротивления буржуазного толка. Они явно содействовали всем, кто после изгнания фашистов мог бы подавлять у себя в стране революционное движение и обеспечивать неприкосновенность капиталистических порядков.

Когда мы разобрались в этой сложной обстановке, стало понятно, как важна и ответственна наша роль, роль посланцев Советской страны. На нашу долю выпадала задача поддерживать материально и морально движение революционных патриотов балканских стран, протянуть им руку помощи, наладить прямую связь между ними и Советским Союзом, который был готов бескорыстно, по-братски помочь разобщённым народам Европы избавиться от фашистского ярма.

…Бари – прелестный, древнего происхождения город, с пышной субтропической растительностью, с населением свыше двухсот тысяч человек, с крупным механизированным портом и железнодорожным узлом. В нем есть и промышленные предприятия и высшие учебные заведения.

В Бари множество замечательных памятников церковной архитектуры XII и XIII веков, величественные развалины старинного замка.

Но жизнь города, начавшая замирать ещё при фашистском режиме Муссолини, окончательно заглохла в дни немецкой оккупации. Не возрождалась она и после прихода англо-американских войск. Почти все заводы стояли. Лишь незначительная часть безработных могла быть использована на строительстве военных укреплений, которые с лихорадочной поспешностью возводили союзники.

Наши экипажи разместились не в самом городе, а в пригородном посёлке Полезия, у самого моря. Жили мы в помещении бывшей школы, только кое-кто из нашего командного состава поселился в реквизированных оккупационными властями роскошных виллах.

Живописную картину представлял собой приморский пляж в воскресные дни. Итальянцы выезжали сюда из города целыми семьями на весь день. Любопытно, что в стране, где до войны выпускались самые лучшие, самые дешёвые в Европе автомобили, жители пользовались арбами или телегами, в которые впрягали мулов. Подняв оглобли своей повозки, отдыхающие натягивали на них какое-нибудь полотно, так что получался своеобразный шатёр, несколько предохраняющий от палящего зноя. После этого начинались заботы о пропитании. Лишь немногие семьи имели возможность за гроши покупать рыбу у крестьян приморских деревушек. Такие счастливчики в своём кругу считались чуть ли не «миллионерами». Большинство же горожан спускались семьями к воде и сами ловили крабов, осьминогов, морских ежей и рачков – всё, что попадалось под руку и что хоть сколько-нибудь было съедобно.

Нашлись и среди наших экипажей любители «острых ощущений» – попробовали мясо осьминога. Эта безвкусная, упругая, трудно пережёвываемая масса напоминала американскую жевательную резину.

Местные жители привыкли потреблять эту морскую живность преимущественно в сыром виде. Редко кто варил её. Мы видели, например, как готовили на огне блюдо из осьминога. Сначала его били о прибрежный камень до тех пор, пока не замирали все щупальца-присоски, затем тщательно прополаскивали в морской воде, пока не выйдет вся красящая жидкость, и потом варили. Иногда осьминогов жарили на оливковом масле с макаронами, с приправой из помидоров и красного перца.

Ловко и быстро обрабатывались и другие животные, перед тем как съесть их в сыром виде. С краба снимали только панцирь. Морского ежа расщепляли на две половины и вынимали его съедобные внутренности: пять ячеек, содержащие мелкозернистую массу, похожую на икру.

Рядом с нашим пляжем находился американский пляж. Некоторые пилоты развлекались тем, что за мелкую никелевую монету, а то и за сигарету заставляли итальянских ребятишек поедать крабов живьём. Разгрызаемый панцирь хрустел, как галька, на зубах, несчастные дети давились, американцы же хохотали.

Наш уголок на пляже был особым мирком, своеобразным заповедником, где не было ни завоевателей, ни побежденных, где люди встречались как равные и искренние друзья. Стоило только в городе распространиться слуху, что прилетели русские, как началось массовое паломничество. Итальянцы шли познакомиться с нами, побеседовать, а то и просто поглядеть на нас. До этого им говорили, что русские отпускают длинные бороды, ходят подпоясанные красным кушаком, с балалайкой через плечо.

Местные жители всячески старались доказать нам своё искреннее расположение. Как-то один из наших пилотов, возвращаясь поздно вечером с какого-то спектакля, заблудился в темноте и не мог разыскать в поселке нужного ему дома. Пожилой итальянец, которого он случайно встретил по пути, охотно проводил его. Пилот ушёл спать, а итальянец просидел на крыльце до утра. Когда в доме проснулись, гость попросил часового пропустить его к командиру.

Выслушав рассказ итальянца, наш офицер полез было в карман, чтобы расплатиться с проводником за оказанную им услугу. Но странный гость возмущенно замотал головой: его неверно поняли, никаких денег ему не нужно – он просто был рад помочь русскому офицеру и хочет, чтобы его фамилия стала известна командованию. Запомнилась мне эта фамилия.

Ещё раз спасибо вам за дружбу, синьор, – нет, не синьор, а товарищ Почарони!..