Текст книги "Сирруш (СИ)"

Автор книги: Павел Марков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

Когда впереди показался лагерь лесорубов, Аджит, чувствуя приятное возбуждение, ускорил шаг. Его отряд, словно по молчаливой команде, поспешил следом за ним.

– Осмотрите палатки, – пробасил командир, и двое стражников, болтавших между собой по пути, тут же бросились выполнять его приказ.

Глава 13

Остальные воины выстроились в шеренгу и молчаливо наблюдали за тем, как двое их товарищей заходят и выходят во временные пристанища лесорубов. На их лицах было написано тревожное возбуждение. Никто не знал, на что они могут здесь наткнуться. Не знали, но подозревали. Аджит, насупившись и пыхтя, как бык, нетерпеливо ждал, когда его подчиненные закончат проверку.

Наконец, когда последняя палатка была осмотрена, один из стражников доложил:

– Они все пусты, командир!

– Кхм, – хмыкнул Аджит, – получается, он убил их не здесь?

– Странно, – прошептал один из его подчиненных, прыщавый и тощий юнец.

– Ты что-то сказал, Банси? – прогремел Аджит.

Банси побледнел, но нашел в себе силы повторить:

– Я сказал «странно», командир.

– Что странного-то?

– Ну, – протянул Банси и тут же нарвался на грубый тон Аджита.

– Не нукай, я тебе не зебу! Говори, как думаешь, или замолкни!

– Жрецы считали, что Анил убил лесорубов во сне, – пролепетал Банси, – иначе, как бы он смог справиться с дюжиной вооруженных топорами людей?

– И, что?

– Тел здесь нет, – быстро пояснил Банси, – выходит, если Анил и убил их, то явно не во сне. Не ночевали же они на просеке?

Аджит озадаченно почесал лысину.

До него начинал доходить смысл сказанных его подчиненным слов:

– А если он не убивал их во сне, то… как сумел расправиться с лесорубами?

Вопрос не был обращен к кому-либо, но стражники недоуменно переглянулись, явно пребывая в легком замешательстве.

– Ладно, неважно, – продолжил Аджит, – отправляемся на просеку. Возможно, там мы и найдем ответы на вопросы…

Пока Аджит продолжал разглагольствовать, Банси шепотом обратился к широкоплечему стражнику, стоявшему слева от него. Кажется, его звали Вишал.

– Ты слышишь?

Тот непонимающе взглянул на него:

– Слышу, что?

– Птицы, – пояснил Банси, – они не поют.

– А ну заткнулись! – рявкнул Аджит, прерывая шепот стражников.

Весь отряд вздрогнул и испуганно воззрился на своего командира. Лицо Аджита раскраснелось и стало похоже на пурпурную рубаху, плотно облегающую мощную грудь стражника. Его глаза метали молнии.

– Вы должны всегда слушать то, что я говорю. Понятно?! Трепля языками у меня за спиной, вы, тем самым, проявляете неуважение ко мне! – он сделал несколько шагов вперед, его ноздри раздувались и пыхтели. В какой-то момент, стражникам показалось, что из них вот-вот пойдет пар. – Или я для вас, молокососов, просто пустой звук?!

Вся группа стражников побелела, как сахар. Их глаза вылезли из орбит, а на лбах выступили маленькие капли пота.

Крайне довольный произведенным впечатлением, Аджит позволил себе немного смягчить тон:

– Надеюсь, вы усвоили мои слова. А теперь в путь, у нас много дел.

Он ожидал, что стражники мигом помчатся выполнять его приказ, как это обычно происходит, но те остались стоять на месте, продолжая таращиться на него глазами, полными неподдельного ужаса.

Аджит заорал:

– Оглохли?! Бегом на просеку, я сказал!

В этот момент где-то позади него хрустнула сухая ветка. И этот звук помог осознать командиру, что стражники испытывают страх, смотря вовсе не на него, а на что-то позади него!

Ухватив копье за древко покрепче, Аджит резко развернулся. То, что предстало перед его глазами, настолько поразило командира, что ему понадобилось несколько мгновений, дабы вернуть, утраченное на секунду, самообладание.

Оно стояло буквально в четырех-пяти локтях от него.

В голове Аджита промелькнула мысль.

«Как… как такая здоровая туша, размером с носорога, смогла бесшумно подобраться ко мне со спины?».

Да, он увлекся своей пламенной речью, но не настолько же, чтобы не услышать топот этих массивных лап, вооруженных длинными острыми когтями, как у синха. Или же тварь умела ходить бесшумно, и только случайность в виде хрустнувшей ветки позволила Аджиту обратить на подкрадывающееся существо внимание? Но, посмотрев чудовищу прямо в его круглые, красные, словно кровь, глаза командир стражников понял – все обстояло намного проще. Он не знал, откуда возникла у него такая уверенность… не мог ее объяснить, но понял – существо хотело, чтобы он его обнаружил. Синхаподобный носорог, или кто он там на самом деле, не собирался нападать исподтишка, будто стая шакалов. Уверенное в собственном превосходстве над людьми, как еще недавно сам Аджит над своими подчиненными, оно возвышалось над ним на добрых две головы. Слегка вытянутую морду на длинной шее украшал более тонкий, нежели у носорога, но выглядевший не менее смертоносно, рог. Крепкое, мускулистое туловище, поддерживаемое четырмя мощными лапами, покрывала плотная коричневая чешуя.

Когти твари заскребли по земле, разрывая хрустнувшую ветку на мелкие щепки. Длинный хвост, доселе скрывавшийся позади массивного тела, взвился в воздух, рассекая его со звуком хлыста. Закругленный на конце в форме небольшой металлической гири, он наливался зелено-янтарным цветом.

До Аджита не сразу дошло, что чудовище не издает никаких звуков. Ни рева, ни шипения. Оно просто смотрит на него своими кровавыми глазами, и под этим взглядом командир ощутил себя, будто кролик перед броском кобры. В какой-то момент он осознал, что вообще не слышит никаких звуков, окромя собственного тяжелого дыхания, да когтей существа, скребущих пожухшую листву на земле.

Внезапно пасть чудовища разверзлась, обнажая стройный ряд мелких острых зубов, и в тот самый миг Аджит, полностью вернув контроль над собой и заставив затолкать лишние эмоции с вопросами куда подальше, вскинул копье, прицелившись твари в шею. Ему показалось, что чешуйки на ней более мелкие и не так плотно прилегают друг к другу, как на остальных участках тела существа. Мышцы правой руки напряглись так сильно, что едва не порвали ткань рубахи. Аджит отвел копье в сторону, готовясь совершить прицельный бросок и вложить в него всю мощь, на которую только был способен. В ту же секунду из пасти чудовища показался длинный язык, раздвоенный на конце, как у змеи. В тот самый миг, когда командир стражников уже готов был отправить копье в полет, язык чудовища метнулся вперед со скоростью, подобно которой земляной лев[1] ловит свою добычу, и выхватил копье из руки Аджита, словно тростинку из кулачка ребенка. Уже в следующую секунду копье оказалось в пасти зверя. Послышался треск перегрызаемого древка и оружие, перекусанное пополам острыми зубами, выпало из пасти твари на землю. Маленький медный наконечник тоскливо блеснул в лучах полуденного солнца, будто оплакивая собственную судьбу.

И тут Аджита прорвало:

– Копье мне! К бою!

Сохранив мышечные инстинкты, благодаря долгим тренировкам, командир стражи откатился в сторону сразу же, как только его бывшее оружие исчезло в пожухшей листве. И это спасло ему жизнь. В то же мгновение хвост существа рассек воздух над его головой, а удар зелено-янтарного кончика, предназначавшегося для лица Аджита, прилетел прямо в живот Вишалу, сделавшему за секунду до этого шаг вперед, дабы обеспечить своего командира собственным копьем. Удар оказался такой силы, что Вишала отбросило назад на ряды сгрудившихся стражников. Каким-то невероятным чудом он не налетел на одно из копий своих товарищей, которые, несмотря на дикий ужас, сумели-таки выставить их перед собой в оборонительном порядке. Вишал взвыл, прикладывая руки к животу, чувствуя, как жгучая боль начинает пульсировать в районе пупка. Тем временем не растерявшийся Аджит вцепился руками в копье, выроненное его подчиненным, и вскочил на ноги.

– Кидайте в шею! – крикнул он, быстро отступая назад.

Звук его голоса вывел некоторых из оцепенения.

Банси, нарушив строй, вышел вперед и, размахнувшись, метнул копье в чудовище. Тварь, в этот момент продолжавшая следить своими красными глазами за Аджитом, не заметила движения стражника, и пущенное копье угодило точно в цель. Очевидно, остальных людей за достойных противников она не считала. Банси, увидев, как копье достигло цели, уже готов был расплыться в торжествующей улыбке. Ведь не кому бы то ни было, а ему самому предоставилась честь спасти своего командира от пасти страшного чудовища. Однако улыбка на тонких устах прыщавого стражника так и застыла в моменте своего зарождения, когда он увидел, что брошенное копье не пронзило чешую зверя, а отскочило от нее, словно маленький камешек от глиняной стены. Все, чего смог добиться Банси, так это перевести взгляд существа на себя.

Голова твари на тонкой шее медленно обернулась к нему. Острый рог навис над ним, подобно неумолимой каре богов. Глаза чудовища стали еще ярче. Еще краснее. Хотя казалось, что это уже невозможно. Из разинутой пасти послышался гулкий и шелестящий звук, будто сотня змей предостерегающе зашипела одновременно.

Банси похолодел от ужаса и впал в настоящее оцепенение, когда увидел, что острый рог существа направлен прямо на него. Чиркнув когтями по земле, чудовище одним броском преодолело расстояние до стражника, не давая ему ни малейшего времени опомниться. Уже в следующую секунду Банси отправился в высокий полет над землей. Даже не успев приземлиться в паре десятков локтей от лагеря лесорубов, он уже испустил дух, так и не осознав, что острый рог чудовища прошел через все его тело от пояса до шеи.

Оставшиеся в строю восемь стражников сумели-таки, хотя бы немного, побороть сковывающий их страх. Трое ближайших из них подбежали к невиданному зверю и попытались проткнуть копьями толстую чешую. Однако их попытки имели ровно такой же успех, как если бы кто-то решился продолбить стену пальцем. Один из стражников моментально поплатился за свою наглость откушенной головой. Конвульсивно всплеснув руками и поднимая в воздух алый фонтан крови, бездыханное тело рухнуло на землю. Когда же второго смельчака буквально разорвали на куски передние лапы чудовища, организованный бой был окончен. Паника, охватившая стражников, никогда не сталкивавшихся с угрозой, страшнее рыночных воришек, позволила существу начать настоящую бойню. Ослепленные неудержимым ужасом, затуманившим их разум, сразу трое воинов угодили в пасть твари, сами идя навстречу собственной смерти.

В воздух взлетели ошметки человеческих тел. Округа наполнилась отчаянными воплями, перемешавшимися с хрустом костей. И что самое жуткое, тварь продолжала свое хладнокровное убийство, не издавая ни единого звука. Только из окровавленной пасти, продолжавшей терзать человеческую плоть, периодически доносилось гулкое шипение. И если бы стражники сохраняли к тому моменту возможность слышать хоть что-нибудь, окромя собственных безумных криков, то они смогли бы разобрать в этом шипении всего лишь одно слово.

– С-и-и-и-и-рру-ш-ш-ш-ш.

Аджит, все это время стоявший чуть в отдалении, понял, что у него есть только один способ выбраться отсюда живым. Вся жизнь мигом пронеслась у него перед глазами, когда он решил сделать то, чего считал единственным шансом на спасение. Крепче ухватив копье Вишала, он быстро приблизился к чудищу со спины, подныривая под вращающийся хвост, едва не налетев на его зелено-янтарный конец. Тварь, словно почувствовав намерения командира отряда, попыталась лягнуть того задними лапами, когти на которых были еще длиннее, нежели на передних. При этом морда чудовища, раскачивающаяся на длинной шее, не переставала рвать на куски впавших в панику стражников. Один из когтей слегка полоснул Аджита по бедру, оставляя на коже глубокую кровоточащую борозду. Место повреждения сразу начало щипать, как от кошачьей царапины. Не обращая на нее абсолютно никакого внимания, Аджит уперся правой ногой в бок чудовища и, ловким движением, запрыгнул ему на хребет. Дернувшись, существо попыталось сбросить непрошенного седока на землю, дабы там прикончить его с помощью своих смертоносных когтей. Однако Аджиту, каким-то непостижимым образом, удалось сохранить равновесие. Когда жизнь человека висит на волоске, ради ее спасения он способен на такие действия, которые ни за что не смог бы повторить в спокойной обстановке. Упав на спину существа и вцепившись ногтями ему в чешую, Аджит дождался момента, когда тварь на мгновение успокоится, отвлекаясь на убийство очередного его подопечного (бедолагу разорвало рогом напополам), и встал. Сделав пару быстрых шагов, дорожа каждым мгновением, он добрался до основания шеи существа и занес копье, готовый опустить его вниз со всей силой, на которую только был способен. В тот момент весь окружающий мир перестал для него существовать. Даже время, казалось, полностью прекратило свой ход. Существовал лишь он, копье и тварь, рвавшая на куски его людей.

«Клянусь Богиней-матерью, ты заплатишь за смерть каждого из них!».

Со скоростью молнии промелькнула эта мысль в голове Аджита, а затем грянул гром. Руки с копьем опустились. Но не для того, чтобы попытаться пронзить кожу чудовища, прикрытую прочной чешуей. Ладони командира стражников внезапно обмякли, выпуская из разжатых пальцев копье, которое, с тихим стуком ударившись о чешую чудовища, полетело вниз. Удивленный Аджит, не понимающий, от чего вдруг руки внезапно отказались ему служить, опустил взгляд. Из его груди, пронзенной насквозь, торчал зелено-янтарный наконечник хвоста.

«Ах ты ж змей проклятый…».

Его мысль, как и сознание, быстро оборвалась, когда существо резким движением выдернуло хвост из тела командира стражников, прихватывая за собой позвоночник. Бесформенная масса человеческих останков разлилась по спине твари.

Все было кончено.

***

Вишал лежал на земле, устремив взгляд сощуренных глаз в чистое синее небо, раскинувшееся над его головой подобно огромному куполу. Тело сотрясали судороги, а низ живота, куда угодил удар хвоста неизвестного существа, горел так, словно его подожгли заживо. Отец однажды рассказывал ему, что если не высосать яд кобры, то человек умрет в жутких судорогах. Подсознательно Вишал понимал – нечто подобное сейчас происходит и с ним. Только кобра оказалась намного крупнее обычной, да и яд высосать, судя по всему, уже некому. Какое-то время до него доносились отчаянные крики и жуткие стоны, но потом все стихло.

Лагерь лесорубов погрузился в полное безмолвие.

Вишал различал лишь собственное тяжелое дыхание, с каждой минутой становившееся все прерывистее. Боль медленно, но неумолимо приближалась к сердцу, поднимаясь от низа живота. Судороги все сильнее скручивали мышцы. Вишалу приходилось крепко стискивать зубы, дабы не закричать. Зажмурившись на мгновение, во время особо тяжелого приступа, он снова открыл глаза. Однако вместо привычной картины синего неба, он увидел его.

Коричневатая морда зверя, покрытая кровью и кусочками человеческой кожи. Красные глаза, полные холодной ярости, без малейшего сострадания наблюдали за тем, как жизненные силы покидают раненого стражника. Даже когда Вишал утратил способность четко видеть, красные глаза чудовища, подобно двум пылающим факелам, продолжали смотреть на него сквозь белую завесу до тех пор, пока тот не отправился на встречу с богами…

…Мощные лапы с острыми когтями пересекли лагерь лесорубов. Хвост с зелено-янтарным наконечником перестал рассекать воздух, словно плеть…

Поляна опустела, а джунгли вновь приняли в свой дом страшного обитателя, который оставил позади себя груду растерзанных тел.

Солнце пересекло зенит, когда в лагере лесорубов снова послышалось пение птиц.

[1] Земляной лев – древнегреческое название хамелеона. Существует предположение, что оно было калькировано с аккадского.

Часть II. Мрак и тьма лишают знаний и ума Глава 1

Отчаяние – это страх без надежды.

Рене Декарт

Шанкар вернулся в Мохенджо-Даро к исходу четвертого дня с тех пор, как он покинул деревню в долине Сарасвати. Участок дороги, что проходил через джунгли, охотник инстинктивно постарался проскочить, как можно быстрее. И хотя он пытался внушить себе, что загонял лошадь исключительно ради того, чтобы преодолеть расстояние в кратчайшие сроки, обмануть собственный разум ему не удалось. В глубине души Шанкар прекрасно осознавал, по какой действительно причине он галопом несся по грунтовой дороге, окаймленной с обеих сторон густыми зелеными лесами. Из памяти никак не стирались жуткие находки, попавшиеся охотнику на глаза. Изувеченный труп зебу. Останки гонцов Нараяна. Все эти картины хорошенько впечатались в память, и Шанкар не был уверен, что сможет забыть их в ближайшее время. Тем не менее, первоочередной задачей был доклад о результате разведки в долине Сарасвати Верховному жрецу. Бешеный носорог, или кто он там на самом деле, может подождать.

Солнце клонилось к горизонту и заливало город оранжевым светом, когда он проскакал через северные ворота. Шанкар хотел, было, продолжить путь до Цитадели верхом, однако хозяин конюшен настойчиво потребовал вернуть лошадь. Хоть кобыла и числилась за охотником, принадлежала она государству. На ярые увещевания Шанкара о том, что ему нужно успеть сегодня повидаться со жрецом, хозяин конюшен лишь хладнокровно покачал головой. Убедившись, что спор ни к чему не приведет, и он только зря потеряет время, охотник плюнул на мостовую, открепил от седла копье, поправил колчан со стрелами, а также флягу с остатками воды. Забрав пожитки и, держа оружие в правой руке, Шанкар зашагал по главной улице на юг в сторону возвышавшейся Цитадели. Вид у него был крайне мрачный и угрюмый. К тому же, он очень устал с дороги, а путь до противоположной части города был не таким уж и близким. И теперь, благодаря неслыханной щедрости хозяина конюшен, ему придется преодолеть его на своих двоих.

Он как раз проходил мимо своего дома, когда услышал, что его окликнул знакомый голос:

– О, ты вернулся!

Шанкар повернул голову и вяло улыбнулся:

– Доброго вечера, Каран. Извини, спешу, не могу сейчас говорить.

Мальчуган сидел на маленькой изгороди и болтал ногами, выбивая босыми пятками дробь по деревянной поверхности. Позади него виднелся палисадник с золотистыми бархатцами.

– Да? Жаль. Думал, ты расскажешь о своих приключениях.

Охотник невольно скорчил кислую гримасу.

«Поверь, дружок, тебе точно не захочется узнать подробности моего путешествия».

Однако вслух сказал:

– Быть может, завтра?

Глаза мальчугана заблестели:

– Договорились! С утра?

– Шер с тобой, – вздохнул охотник, – с утра, так с утра.

– Шер? – непонимающе взглянул на него Каран. – Что такое этот шер?

– Синха, на языке людей с запада, – Шанкар был доволен, ведь ему удалось ввернуть в разговор новое словечко.

– Я запомню, – с умным видом кивнул Каран.

– Познавай мир, – бросил ему охотник и, уже хотел было продолжить путь, как мальчуган его снова окликнул.

– Кстати, пока тебя не было, сюда приходили.

– Кто?

Каран подмигнул:

– А ты догадайся.

– Каран, – устало вздохнул Шанкар, – у меня нет времени на игры.

– Ладно-ладно, – буркнул мальчишка, – девица твоя заявлялась.

– Нилам? – охотник сделал шаг навстречу.

– Имени ее не знаю, – пожал плечами Каран, – ну, та, у которой груди, словно два кокоса и глаза огромные. Синие такие.

– Я, вроде, говорил ей, что меня не будет около двух недель…

Каран кивнул:

– Да, она помнила, но пришла сказать, дабы я передал тебе важную весть.

– Какую весть?

Мальчик перестал бить пятками по изгороди и хитро посмотрел на охотника:

– А что мне за это будет?

– Каран! – охотник не хотел поднимать на него голос, но он спешил и дико устал.

– Ну, хорошо, – насупился тот, – вижу, ты не в настроении.

– Я спешу.

– Оно и видно, – Каран скосил взгляд на грязные сандалии охотника, а затем добавил, – она сказала, что сегодня утром вынуждена поехать в Хараппу.

– В Хараппу? Зачем?

Мальчик пожал плечами:

– Там у одного из Верховных жрецов намечается какой-то пир. Понятия не имею, по какому случаю, но он приглашает гостей с обеих столиц. А чем больше гостей… – тут Каран подмигнул, – тем больше нужно девиц. А твоя подружка состоит в одном из самых почетных публичных домов Мохенджо-Даро. Вот, она и поехала.

– Ясно, – охотник слегка погрустнел, – Нилам не сказала, когда вернется?

– Сказала, – кивнул мальчуган, – через пять дней.

– Больше ничего не передавала?

– Да, еще одно слово, – Каран широко улыбнулся.

– Какое?

Мальчик выпятил грудь, приподнял голову и наигранно произнес:

– Согласна.

Шанкар почувствовал, как в полном мраке, царившем внутри его души, забрезжил лучик света. Он улыбнулся.

Каран, внимательно следивший за реакцией охотника, нагло спросил:

– Ты возьмешь ее в жены?

– Мне пора, – быстро развернулся охотник, – спасибо, и до встречи, Каран.

– И это вся благодарность? – пробурчал Каран, слезая с изгороди и направляясь в дом.

Пройдя несколько шагов вперед, Шанкар было подумал, не навестить ли ему Анила. Последний раз, когда они с ним виделись, тот выглядел нездорово. Однако охотник довольно быстро отмел эту затею. Главной целью является разговор с Верховным жрецом, а уж потом – все остальное.

Уже начинало смеркаться, когда он дошел до рыночной площади недалеко от моста через канал, разделяющий основной город от Цитадели.

– Эй, Шанкар! – окликнул его кузнец Брасид. – Где мои шкуры дикого зубра? Ты обещал мне их к концу недели.

– Извини, приятель, – не сбавляя ход, ответил охотник, – не было времени. Да, честно говоря, я и сейчас спешу.

– Куда? – пробасил кузнец. – Навестить Анила в тюрьме?

Шанкар сбился с шага и едва не упал носом в известняк мостовой, заплетая собственные ноги.

В изумлении разинув рот, он обернулся к кузнецу:

– Что ты сказал?

– А ты не знал? Об этом весь город трубит!

Охотник медленно приблизился ко входу в кузню. Брасид, как всегда, потный и грязный, сочувственно взирал на него сверху вниз.

– Анил в тюрьме? За что?

– За массовое убийство.

Челюсть Шанкара поползла вниз, а брови – вверх.

При этом его глаза выпучились, как у рыбы:

– Да ты, что, Брасид, белены объелся?

– Ничего я не объелся! – обиделся кузнец. – Он перерубил всех своих товарищей лесорубов, словно мелкий кустик.

– Тела уже нашли?

– Нет, – насупился Брасид, – но на просеку отправили отряд стражников. Уж они-то, наверняка, их обнаружат, – тут он взмахнул могучими руками, – да и кто, если не он? Бешеный носорог что ли? – кузнец нервно хохотнул. Шанкар же побледнел, как полотно. – Его поймали, всего в багровых пятнах и с окровавленным топором, а от лесорубов не поступало известий вот уже несколько дней. Ни слуху, ни духу. Так, что это точно Анил, – Брасид рассек ладонью воздух, – точно тебе говорю.

Охотник, к моменту окончания его диалога, сумел взять себя в руки и надеялся, что кузнецу не бросится в глаза сильная бледность, покрывшая его лицо.

– Значит, он сейчас в темнице?

– В храмовой тюрьме Цитадели, – кивнув, подтвердил Брасид, – единственный заключенный с почетным караулом, – тут он хмыкнул.

– А его семья?

Брасид перестал улыбаться.

Его добродушное лицо стало хмурым:

– Жена, когда получила печальную весть, упала без чувств, сильно ударившись головой о косяк. Она сейчас дома, переживает последствия падения и ожидает вызова в суд. Нирупама всегда находится подле матери. В общем, несладко им сейчас, без кормильца все-таки остались, – он посмотрел на Шанкара, – ты бы заглянул к ним.

– Обязательно, – пообещал охотник, – но сейчас не могу. Мне необходимо переговорить с Верховным жрецом.

– Да, конечно, дела, – понимающе кивнул кузнец и протянул руку, – удачи тебе, Шанкар.

– И тебе, Брасид, – ответил охотник на сильное рукопожатие.

– Не забудь про шкуры.

Шанкар натянуто улыбнулся:

– Не забуду.

Кузнец скрылся в своей мастерской, подготавливая ее к закрытию, а Шанкар, все еще слегка ошеломленный, продолжил движение в сторону Цитадели, окутанной вечерними сумерками.

Новость о том, что Анил обвиняется в убийстве лесорубов поразила его до глубины души. Он никак не мог поверить в то, что его знакомый способен на такое. Взбираясь по склону холма к воротам Цитадели, охотник внезапно вспомнил о загадочном существе, убившем зебу и посланников Нараяна. По спине пробежал неприятный холодок.

«Уж не связаны ли эти события?».

Однако, немного поразмышляв, Шанкар пришел к выводу, что навряд ли. Долина Сарасвати, где оказались обнаружены следы пребывания зверя, находилась на значительном расстоянии от лагеря лесорубов в верховьях Синдху. Ни одно живое существо не имеет такого огромного ареала обитания. К тому же, ему пришлось бы постоянно перемещаться между двумя местами, дабы успеть расправиться и с лесорубами на Синдху, и с сельчанами на Сарасвати. А для этого зверь должен был обладать развитым умом, не хуже человеческого. И в последнем Шанкар сильно сомневался, ибо каждое животное на земле уступало в умственном развитии людям. Даже обезьяны. Охотник скорее поверит в то, что это действительно Анил в припадке безумия перебил своих товарищей, нежели в то, что это дело рук сверхумной макаки-людоеда. Макака-людоед. Он даже усмехнулся такому повороту мыслей.

Приблизившись к воротам Цитадели, он поинтересовался у скучающего стражника:

– Где мне найти Верховного жреца Чудамани? Это срочно.

– По какому делу? – вяло спросил тот.

– Насчет Сарасвати.

На лице стражника появились проблески интереса:

– А, так это вы… – он указал пальцем себе за спину, – Верховный жрец сейчас отдыхает в банях. Думаю, вы найдете его там.

– Благодарю, – бросил охотник, проходя сквозь ворота внутрь Цитадели.

К тому моменту, как он приблизился ко входу в бани, небо покрылось звездами, а сумерки сгустились настолько, что без дополнительного освещения становилось трудно различать дорогу. Охотник надеялся, что уборщики улиц соизволят зажечь факелы, когда он отправится домой.

Он постучал в деревянную дверь, чувствуя, как ноги начинают ныть от перенапряжения, а в животе урчит от голода. Дверь открыл знакомый слуга-привратник и вопросительно уставился на Шанкара.

– Я ищу Верховного жреца Чудамани. Мне сказали, что он здесь.

– Он не велел беспокоить его, – пробурчал слуга.

– Я из долины Сарасвати.

– О, – резко посторонился привратник, – тогда входите.

Охотник кивнул и зашел в темную комнату.

– Он у бассейна. Полагаю, вы найдете дорогу.

– Несомненно, – ответил Шанкар, пересекая комнату слуги и выходя на террасу возле бассейна.

Верховный жрец Чудамани сидел за тем же столиком, за которым находились охотник и Девадат во время их последнего разговора накануне путешествия Шанкара в долину Сарасвати. Свет от ряда треножников, стоявших вдоль стен, освещал его гладкое лицо. Насколько мог судить охотник, жрец был достаточно молод. Достаточно молод для занимаемой должности. Ухоженная короткая борода обрамляла овальное лицо Чудамани. Темные волосы были коротко острижены. Серые глаза, расположенные близко к ровному прямому носу, с умиротворением наблюдали за небом. В руке жрец держал бронзовый кубок, наполненный вином, из которого он периодически делал небольшие глотки, смакуя хмельной напиток. Подойдя чуть ближе, Шанкар заметил, что на нем выгравирован рисунок в виде парящего коршуна.

Заслышав усталые шаркающие шаги охотника, жрец прекратил созерцание ночного неба и обернулся.

Шанкар склонил голову в почтительном поклоне и произнес:

– Приветствую вас, Ваша Светлость. Простите за бесцеремонное вторжение, но у меня имеются известия из долины Сарасвати.

– Вы Шанкар? Охотник? – поинтересовался он слегка хриплым голосом, отставляя кубок.

– Да, господин, я…

– Садитесь, – перебил его Чудамани, указывая на плетеный стул, – вы с ног валитесь.

– Благодарю, – искренне произнес Шанкар, снимая со спины лук с колчаном и бросая на пол копье.

– Еще один кувшин вина сюда! – крикнул жрец в темноту. – И тарелку баранины.

Где-то во тьме закопошился слуга-привратник, скрываясь в подсобке.

Шанкар рухнул на стул, ощущая, как гудящие ноги охватывает приятная истома.

Чудамани широко улыбнулся:

– Слышали новость?

– Какую? – вяло поинтересовался Шанкар.

– Наши олухи-стражники к северу от Хараппы снова видели повозку, стремительно проносящуюся вдали. Причем на этот раз их было несколько!

– А, вы про это… – охотник подумал, что Верховный жрец хочет рассказать ему об Аниле, но нет. – Не слышал. Снова кто-то перебрал вина?

– Это уже второй случай за последнее время, – пожал плечами Чудамани, – меня это начинает интересовать. Была мысль самому отправиться туда и взглянуть на диво собственными глазами, однако, – тут легкая тень пробежала по его гладкому лицу, – сейчас и здесь хватает забот.

– Верно.

– А теперь, рассказывайте, – вновь улыбнулся Чудамани. – От чего жители долины Сарасвати так всполошились?

Охотник подметил про себя, насколько идет этому человеку улыбка. Она внушала искреннее доверие и чувство сопереживания со стороны собеседника. Шанкару даже стало немного жаль от того, что придется разрушить хорошее настроение жрецу.

Не собираясь ходить вокруг, да около, он глухо произнес:

– Все плохо, Ваша Светлость.

Как и предполагал охотник, улыбка слетела с уст Чудамани, словно пожухший лист пальмы.

Когда жрец заговорил, в его голосе послышались твердые стальные нотки:

– Говорите, без утайки.

– Сарасвати высыхает, и это не предотвратить.

Чудамани слегка побледнел. Огонь треножников отражался в его глазах, скрывая от Шанкара частичку внутренних чувств. В этот момент к столу подошел привратник, неся на подносе еще один бронзовый кубок, тарелку с бараниной и кувшин вина.

Подождав, пока тот удалится на почтительное расстояние, жрец спросил:

– Долина будет пригодна для выращивания хлеба?

Шанкар налил полный кубок вина. На нем также виднелось изображение парящего коршуна.

– Еще год или полтора. Потом все.

– Что вы имеете в виду?

Охотник посмотрел жрецу прямо в глаза:

– Потом долина превратится в пустыню. Только камень и песок.

Чудамани побледнел еще сильнее. Жрец прикрыл глаза, старательно обдумывая услышанные слова. Не мешая его размышлениям, Шанкар отпил добрую половину из кубка, а затем закусил крупным куском баранины.

Они провели в молчании около пары минут. Потрескивание треножников и пение ночных птиц наполняли окружающую тишину. Будь обстановка не столь серьезной, быть может, охотнику удалось бы проникнуться этой ночной красотой.

Наконец, Чудамани открыл глаза, прерывая собственные размышления:

– Каковы причины обмеления реки?

– Вырубка леса, – при этих словах жрец вздрогнул, – повлекла за собой разрушение берегов у притока Сарасвати. Теперь ее питает зловонное болото, а с востока надвигается пустыня из-за нерадивого использования земли местными жителями, – поскольку жрец не перебивал, охотник отпил еще немного вина и продолжил, – они истощали почву постоянными выпасами скота на одном и том же месте. Не меняли места посевов, высасывая из земли все соки год от года. Быть может, оставайся Сарасвати такой же полноводной, долину удалось бы спасти, но…