Текст книги "Сирруш (СИ)"

Автор книги: Павел Марков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

Глава 8

Когда они выехали за пределы поселения, солнце уже клонилось к закату, наполняя окрестности оранжевым сиянием. Грунтовая дорога, ведущая на восток к реке, проходила меж полей, засеянных злаками, над которыми трудились немногочисленные поселенцы. К своему неудовлетворению, Шанкар подметил, что земля, несмотря на оросительные системы, выглядит суше обычного. Нараян ехал справа, сохраняя гробовое молчание. Лицо его покрылось легкой испариной, зато теперь он выглядел абсолютно трезвым. Выдавал только хмельной блеск в глазах, да перегар изо рта.

– Давно вы староста? – спросил Шанкар.

– Лет десять, – коротко буркнул тот.

– За эти годы когда-нибудь менялось место выпаса скота?

– Нет.

– Вы же знаете, что это неприемлемо.

Нараян не ответил, отвернувшись в сторону, наблюдая за тем, как несколько женщин копошится среди бобовых растений, а бородатый мужчина подносит им ведра для полива.

– Постоянный выпас животных на одной и той же территории ведет к истощению почвы и утрате ее плодородных ресурсов.

– Я знаю.

– Знаете, но упрямо продолжаете выгон на старых лугах.

– В этом году все иначе.

– Ложь! Я встретил по дороге пастуха, осуществлявшего выпас там, где земля давно превратилась в золу, а трава обмельчала и пожухла.

– Что вы хотите от меня услышать?! – грубо бросил Нараян. – Сожаления? Признания своих ошибок?

– Было бы неплохо.

– Разумеется! – ухмыльнулся глава деревни. Какое-то время он хранил молчание, нарушаемое лишь цокотом копыт по грунту, да приглушенными голосами сельчан. – Да, я надеялся на то, что запаса плодородия хватит на более долгий срок. Видимо, просчитался.

– И вы так спокойно об этом говорите?

Нараян пожал плечами:

– После драки кулаками не машут.

– Впервые за день вы сказали нечто разумное.

– Может, сменим тему? – огрызнулся глава деревни.

– Нет, не сменим. Ведь именно по этой причине я здесь.

– Вас прислали разбираться с проблемами реки, а не почвы.

– Боюсь, эти проблемы взаимосвязаны.

Нараян удивленно посмотрел на охотника:

– Каким образом?

– Иссушение, – мрачно ответил Шанкар, – наступление пустыни.

Услышав эти слова, Нараян побледнел. Остатки хмеля мгновенно улетучились из его головы.

– Нет, не может быть!

Шанкар пожал плечами:

– Скажу более точно, когда прибудем на берег и осмотрим реку, – он взглянул спутнику прямо в глаза, – и вырубка леса в верховьях Сарасвати также может сказаться на этом.

– Как?

– Изменение русла реки, – Шанкар махнул рукой на север, Нараян тупо проследил за его жестом, – пустыня здесь, болота там.

– И все из-за кучки срубленных деревьев? – фыркнул глава поселения.

Шанкар скосил на него взгляд:

– Уверен, вы лукавите, и речь идет далеко не о кучке.

Нараян промолчал. Больше они не проронили ни слова вплоть до конца поездки.

Солнце уже склонилось к горизонту, отражаясь от гладкой поверхности реки Сарасвати. Взбудораженный плохими предчувствиями мозг Шанкара рисовал ему ужасные картины полностью высохшего русла, превратившегося в липкое и смрадное болото с примесью грязи и песка. Однако реальная ситуация оказалась далеко не такой плачевной. Да, Сарасвати обмелела, отступив на добрых полсотни локтей, обнажая каменистое дно рядом с берегом. Местами виднелись полусгнившие коряги, почерневшие от длительного пребывания в воде. Несмотря на обмеление, река оставалась достаточно полноводной, чтобы питать долину, однако охотнику не понравился горячий ветер, доносящийся с восточного берега. Словно на той стороне находились не поля со злаками, а жгучая и безжизненная пустыня. Сощурив глаза, Шанкар вгляделся в противоположный берег. Тот выглядел пустым и безжизненным. Чувство надвигающейся угрозы зародилось где-то в глубине души.

– Вы знакомы с кем-нибудь из левобережных жителей? – спросил он у старосты.

– Нет, – сплюнул на прибрежный песок Нараян, – люди не часто знакомятся со мной.

Шанкар посмотрел на главу деревни:

– Прекрасно понимаю, почему. Я бы тоже сбежал от вас, не чуя ног.

– Оставьте меня в покое, – проворчал тот.

– Я вас и не трогал, – усмехнулся охотник, спешиваясь.

Нараян остался в седле, то и дело прикладывая руку ко лбу. Видимо, после выпитого вновь разболелась голова.

Аккуратно спускаясь по пологому склону, дабы не наступить на острые коряги, Шанкар подошел к самой кромке воды и внимательно осмотрел реку. Если три года назад Сарасвати запомнилась ему практически идеально чистой, то сейчас этого о ней говорить не приходилось. В течении то и дело мелькали частички мусора в виде полусгнивших кусков дерева. Песка намывало больше обычного. И водоросли. Очень много водорослей, словно где-то в истоках реки располагалось настоящее болото. Шанкар закусил нижнюю губу и задумался. Увиденное не внушало ему никаких надежд на светлое будущее. Оставалось отправиться на север и узнать, что натворили лесорубы. Быть может, притоки Сарасвати уже изменили течение? С крайне задумчивым видом, охотник вернулся к Нараяну, судя по виду которого, тому не терпелось поскорее закончить эту, невыносимо утомительную для него, конную прогулку.

– На рассвете отправляемся на север, к месту вырубки леса, – произнес Шанкар, стряхивая песок с сандалий.

– Без меня, – сказал, как отрезал, Нараян.

– Вот как? – охотник вскочил в седло. – Чем обусловлен ваш отказ?

– У меня много забот.

– Придется отложить попойку на другой день, а больше вы, судя по всему, ничем в последние дни не занимаетесь.

Нараян покраснел:

– Во имя Богини-матери, для чего мне отправляться на север?!

Шанкар вскинул левую бровь:

– Вас настолько не заботит судьба пропавших лесорубов и гонцов?

Глава деревни пожал плечами:

– Наверняка, ничего серьезного. Налопались дешевого пива и валяются где-нибудь в кустах, а работа стоит.

В этот момент Шанкар ощутил дикое желание крепким ударом в висок выбить Нараяна из седла и хорошенько намять тому бока.

Но сдержался и лишь холодно произнес:

– По себе других не судят, господин староста.

В предзакатных сумерках глаза главы деревни недобро блеснули, и Шанкар решил, что на этот раз оставит кинжал при себе. Так, на всякий случай.

– Вы поедете со мной, или я потащу вас силком, привязав к крупу собственной лошади на потеху сельчан. Выбор за вами, – не дожидаясь ответа, охотник развернул кобылу и поскакал в сторону деревни. Не произнося ни слова, Нараян последовал за ним.

Огромный оранжевый диск солнца наполовину скрылся за горизонтом, придавая мрачный вид немногочисленным облакам, вяло плывущим по небу. Тени, отбрасываемые всадниками, теперь казались настолько огромными, будто принадлежали большим медведям, вставшим на задние лапы. Поля полностью опустели. Жители вернулись в свои дома, дабы предаться отдыху после тяжелого трудового дня и набраться сил перед днем грядущим. Их место на полях заняли насекомые. Стрекотание мириадов кузнечиков заполняло закатную тишину, которую нарушал лишь цокот копыт по грунтовой дороге. Даже ветер, дувший жарким дыханием в лицо Шанкару на берегу Сарасвати, здесь терял свою силу, переходя в легчайшие дуновения, едва заставлявшие незаметно колыхаться пшеницу на полях.

Вспомнив о неприятных ощущениях и серьезном беспокойстве, что охотник ощутил, почувствовав на своем лице жгучее дыхание восточных порывов, он произнес:

– Перед отъездом направьте гонцов на ту сторону реки. Мне нужно знать, как обстоят дела на левобережье Сарасвати. Пусть разузнают как можно больше во время нашего отсутствия.

– Как будто они станут их слушать, – пробурчал Нараян.

– Станут. Я дам им жреческую печать.

Солнце стремительно скрывалось за горизонтом, и всадники подъехали к дому главы деревни, окутанные густым сумраком. На пороге их уже встречал старик-привратник, готовый подхватить вожжи их ездовых животных. К небольшому удивлению Шанкара, Абхе нигде не было видно.

– Еда готова? – поинтересовался Нараян, сползая с коня и потирая затекшую спину.

– Да, господин, – старик подслеповато сощурился, – ужин ожидает вас в гостиной.

– Замечательно, – Нараян косо взглянул на охотника, – приглашаю вас присоединиться ко мне и разделить трапезу.

Шанкар едва не расхохотался во всю глотку – настолько кислое было выражение лица у главы деревни. Его словно заставляли выдавливать из себя одно слово за другим, пытая раскаленной сталью.

– Нет, благодарю. Если вы не возражаете, я сразу поднимусь наверх.

Нараян кивнул. Судя по выражению невероятного облечения, он надеялся услышать подобный ответ.

Усмехнувшись в спину уходившему в дом старосте, охотник спешился и передал вожжи старику:

– Найдешь дорогу в темноте?

– Хоть с закрытыми глазами. Не волнуйтесь, господин, – удивленно ответил тот и с благодарностью посмотрел на него. Видимо хозяин дома подобной заботы не оказывал.

Шанкар легонько потрепал привратника по плечу и вошел следом за Нараяном. Проходя мимо гостиной и бросив в нее мимолетный взгляд, он увидел, как староста уже вовсю уплетает свиную шейку, даже не удосужившись снять походный плащ. Жирные пятна от еды на одежде не заставили себя ждать. Презрительно сморщив нос, охотник поспешил скрыться, дабы не лицезреть сие действо. Быстро вбежав по ступенькам на второй этаж, он толкнул дверь в комнату для гостей.

Абхе была там. Заложив руки за голову, с самодовольной ухмылкой, она лежала на кровати и смотрела прямо на него. Шанкар нисколько не удивился, застав ее у себя.

Тем не менее, он спросил, прикрыв дверь:

– Ты уже здесь?

Она пожала плечами:

– А чего тянуть?

Огонь от глиняной лампы в виде остроносого сапожка, стоявшей на тумбе возле кровати, ярко освещал ее красивое лицо, плавно рассеиваясь по обнаженной груди и стройным ногам. Остальная часть комнаты оказалась погружена во мрак. Краем глаза Шанкар подметил, что к кувшину с вином и тарелке лепешек добавился еще один сосуд, пара глиняных стаканов и овальное терракотовое блюдце с кусочками свинины. Живот предательски заурчал.

– Мне нужно с тобой поговорить.

– О-о-о, – она закатила глаза.

Шанкар присел на кровать и потянулся за кувшином.

Абхе наблюдала за ним, слегка привстав и оперевшись на локоть:

– Какой же ты скучный.

Шанкар хмыкнул, разливая вино по стаканам:

– Зато ты веселишься за двоих.

– Ха!

Он протянул ей один, а сам большими глотками осушил свой. Абхе не торопилась, смакуя вино мелкими порциями.

– Я хочу поговорить о твоем отце.

– Скучнее темы для беседы не мог выбрать? – фыркнула она.

– Выбрал, если б знал такую, – парировал он, аккуратно беря двумя пальцами кусочек свинины и отправляя его в рот.

– Понятно, – с кислым лицом, будто съела неспелый фрукт, Абхе сделала еще один маленький глоток, – и что же интересует досточтимого жреческого посланника?

– Давно он пьет?

– С рождения, но… – она намеренно выждала паузу, – так сильно – около недели.

– Не догадываешься, в чем может быть причина?

– Причина стара, как мир, – Абхе зевнула, – хмель помогает ему уйти от проблем.

– Есть от чего уходить? – Шанкар, прожевав мясо, пристально посмотрел на девицу.

– Есть, – коротко ответила она и, в свою очередь, ловким движением пальцев забросила в рот кусочек свинины.

– Тогда поделись со мной.

В глазах Абхе заплясал огонек:

– А ты, случайно, не из этих?

– О ком ты? – непонимающе уточнил Шанкар.

– Ну, – прожевав, она многозначительно подмигнула, – из тех, кто предпочитает мужчин?

Глаза Шанкара широко распахнулись и, Абхе, удовлетворенная произведенным впечатлением, ухмыльнулась.

– С чего вдруг ты сделала подобные выводы?

– Очень просто. Ты интересуешься моим отцом гораздо больше, нежели мной.

На долю секунды Шанкар почувствовал неловкость, но мигом прогнал это ощущение:

– Я здесь по важному делу, а не ради увеселений. К тому же…

– Да-да, – она снова закатила глаза, – в столице тебя ждет жена.

– Мы не женаты.

– Неважно. Как ее звать хоть?

– Нилам.

– Хм. Милое имя. Она красивая?

– Да.

– Красивее, чем я?

– Вернемся к делу, – резко прервал ее Шанкар, быстро наливая себе еще вина.

«Вот же ж змеючка!».

Довольная, словно сытая синха, Абхе наблюдала за легким напряжением охотника, получая неописуемое удовольствие.

– Мне крайне необходим взгляд со стороны. Что тревожит твоего отца? Почему он ушел в запой? И да, – тут он нашел в себе силы подмигнуть, – всегда ли тот был такой скотиной? – охотник залпом осушил стакан.

К удивлению Шанкара, вся игривость моментально слетела с лица дочери главы деревни. Она задумчиво вертела в руках стакан с остатками вина. Охотник и не подозревал, что Абхе может быть такой серьезной и сосредоточенной. И это ничуть не портило ее, предавая образу новый, особенный блеск. Она, молча, лежала примерно пару минут, и Шанкар не торопил ее, прожевывая в это время пшеничную лепешку, которая уже слегка зачерствела.

Наконец, Абхе заговорила, нарушая тишину:

– Отец однажды обмолвился, что не будь он скотиной, как ты выразился, то никогда бы не дожил до того, чтобы стать старостой.

Шанкар кивнул. Многие люди, коих он встречал на своем жизненном пути, мыслили подобным образом, хоть охотник никогда и не разделял подобных взглядов. Он считал, что человек обязан оставаться человеком вне зависимости от должности, которую тот занимает.

Абхе, тем временем, продолжала:

– Жесткость, упорство и настойчивость – вот те качества, позволившие моему отцу занять должность главы деревни, – она перестала вращать стакан, – но Нараян никогда не был дальновидным управленцем. Дать результат здесь и сейчас – вот его основное преимущество. Деревня под его контролем могла собрать самый большой урожай в долине. Такой, что жители окрестных поселений с черной завистью наблюдали за его результатами. Не раз к Нараяну приезжали посланцы из Мохенджо-Даро, дабы вручить похвальную печать или несколько сот дополнительных мер серебра.

– Его дом не похож на жилище богача, – подметил охотник.

– Потому, что он не тратит деньги на себя.

– Куда же он их девает?

– Строительство новых каналов, найм рабочих и лесорубов, расчистка земли под другие поля и поселения, – Абхе вяло махнула ладошкой, – много куда.

– Хм, – задумчиво хмыкнул Шанкар, – кажется, начинаю понимать. Когда я велел твоему отцу отправить поутру гонцов на восток в левобережные поселения, он заявил, что тамошние жители навряд ли будут их слушать и согласился послать своих людей только после моего обещания отдать печать жреца, – охотник многозначительно посмотрел на дочь главы деревни, – с Нараяном не хотят вести дел не только из-за скверного характера. Ему завидуют и ненавидят.

– Верно, – кивнула та и допила вино из стакана, – и они старались его превзойти. Собрать еще больший урожай, нежели наш. Не гнушаясь средствами и позабыв обо всем.

Охотник вздрогнул:

– Это как?

Абхе честно помотала головой:

– Не знаю. Отец так говорил.

«Не гнушаясь средствами и позабыв обо всем. Проклятье! Что они там натворили?».

– Ты упомянула, что Нараян недальновидный, – Шанкар плеснул себе еще вина, – откуда такой вывод?

Абхе горько усмехнулась:

– Даже мне известно, что нельзя устраивать выгон скота на одних лугах каждый год.

– Что же мешало перевести животных на выпас в другое место?

– Недальновидность, – повторила дочь главы деревни.

– Пояснишь?

– Да, только налей мне вина, не привыкла так много говорить.

– Я думал, ты щебечешь, как нектарница, – подметил Шанкар, выполняя ее просьбу.

Абхе наигранно вздохнула:

– Только не на такие угрюмые темы.

Отпив маленький глоток, она продолжила:

– Как я уже рассказывала, многие из наших соседей стремились перегнать деревню под управлением отца в плане продовольствия, и Нараян не мог этого позволить. Поэтому он откровенно наплевал на состояние лугов для выпаса скота, полностью сосредоточив все свое внимание на подготовке новых земель для посевов.

– Вырубка леса на севере имеет к этому какое-то отношение.

Абхе на секунду задумалась, потом кивнула:

– Полагаю, что да.

– Под вырубку попала значительная территория?

– Чего не знаю, того не знаю, – она отпила еще глоток, – единственное, о чем я слышала из разговора отца с нанятыми лесорубами это то, что они рубят лес, а затем сжигают его… – она замялась, подбирая слова, – не знаю, как это называется. В общем, зола, оставшаяся после сожженных деревьев, позволяет дать отличный урожай.

Услышав сие слова, Шанкар чуть не поперхнулся куском лепешки:

– Так вырубка продолжается уже не первый год?

– Да. А вам там что, в Мохенджо-Даро, это не известно?

«Кажется, поутру меня ожидает с Нараяном еще один серьезный разговор. Серьезный и крайне неприятный».

– Слышал, лесорубы пропали, – вместо ответа сказал Шанкар.

– Да.

– И гонцы твоего отца, посланные с разведкой.

– Они тоже.

– И Нараян не придумал ничего лучше, как уйти в запой?

– Недальновидность, – подметила вновь Абхе, – к тому же, он теряется, когда на его голову обрушивается масса проблем. А тут еще Сарасвати мелеть начала.

Шанкар не стал ей говорить, что обмеление может быть следствием недальновидности ее отца и грозит в будущем крупными неприятностями. Незачем пугать и расстраивать девушку раньше времени.

Решив, что узнал достаточно, охотник произнес:

– Пора спать.

Абхе поставила стакан на тумбу. Серьезность медленно сползла с ее лица, вновь сменившись озорным выражением.

Ее теплая ладонь легла на бедро Шанкара:

– Наконец-то глупая болтовня закончена, и мы можем приступить к самой приятной части этого вечера.

– Не заставляй меня опять прыгать через окно.

– У тебя ничего не выйдет.

– Это еще почему?

– Я заколотила ставни.

Глава 9

Громкий и настойчивый стук в дверь пробудил Мину от ночного сна.

Из соседней комнаты донесся приглушенный голос Нирупамы:

– Кто там, мамочка?

– Не знаю, – сипло ответила она, – спи, дорогая.

– Быть может, это папа?

– Нет, папа работает в лесу.

Мина поднялась. Ее темные растрепанные волосы лежали на воротнике белой ночной рубашки. Дверь продолжали сотрясать удары чьих-то рук.

– Да иду я, иду, – пробурчала Мина, подходя вплотную к выходу, – кто там?

– Стража Мохенджо-Даро, откройте дверь! – послышался снаружи властный голос.

– Стража? – непонимающе прошептала Мина, отпирая засов.

На пороге стоял молодой стражник в серой рубахе, опоясанной в талии тонким ремнем. Он опирался на длинное копье с медным наконечником. Во взгляде серых глаз читалась решимость, непреклонность и осуждение.

– Что случилось? – спросила Мина, предчувствуя нечто плохое.

– Госпожа Мина? – холодно ответил стражник.

– Да, это я.

– Лесоруб Анил является вашим мужем?

– Все верно, – голос Мины дрогнул, – с ним что-то случилось?

Вместо ответа стражник поднял левую руку. В сумраке Мина увидела, что в ней он сжимает печать Верховного жреца.

– По приказу Его Светлости Чудамани, ваш муж, лесоруб Анил, схвачен и препровожден в тюрьму Цитадели.

Вся кровь отхлынула от лица женщины. Теперь оно сливалось с фоном ее ночной рубашки. Ноги подкосились и, дабы не упасть, она ухватилась о дверной косяк:

– Как… – заикаясь, произнесла Мина, – почему… за что?

Стражник посмотрел ей прямо в глаза, и во взгляде этого молодого человека она не увидела ничего, кроме немого осуждения:

– Он обвиняется в жестоком убийстве своих товарищей.

– Убийство? – как заговоренная повторила Мина, чувствуя, что земля уходит у нее из-под ног.

Стражник кивнул:

– Вы вызываетесь в Зал собраний для дачи показаний перед советом жрецов.

– Я… – только и смогла произнести женщина внезапно онемевшими губами.

– Это первое убийство за несколько лет, к тому же, массовое, и вы прекрасно должны понимать, какое наказание грозить вашему мужу, а ваша семья может… госпожа? Госпожа?

Стражник не успел подхватить ее, и Мина рухнула на порог дома, сильно ударившись головой о косяк.

***

– Вы не сказали, что производите вырубку леса на протяжении целого года, – атаковал Шанкар главу деревни сразу после того, как они покинули пределы поселения, отправляясь на север.

Небо на востоке светилось в предрассветной дымке, однако само солнце еще не успело показаться над горизонтом. Грунтовая дорога прокладывала свой, слегка искривленный, путь между двумя полями, засеянными рожью. Ближе к горизонту они сменялись густыми джунглями, подступающими к тракту прямо вплотную. Справа от дороги виднелись луга для выпаса скота, плавно сужающиеся по мере продвижения на север и, в конечном итоге, переходящие в обрывистые склоны русла Сарасвати. Ясный небосвод над головами путников был усыпан мириадами разнообразных звезд, стремительно бледневших под натиском рассвета. Прохладный воздух, остывший после ночи и не успевший нагреться под жаркими лучами солнца, приносил приятное ощущение свежести, обдувая кожу легкими порывами.

Со слов Нараяна, расчистка земли под новое поселение и злаковые поля велась примерно в полдня пути от деревни на север, поэтому они отправились налегке, прихватив с собой только суточный запас провизии и воды, намереваясь вернуться обратно уже к вечерним сумеркам.

– Это вам моя дочь разболтала?

К легкому удивлению охотника, Нараян даже не стал препираться и отрицать данный факт.

– Неважно, – ответил Шанкар.

– И в самом деле, – пожал плечами глава деревни, – она была с вами прошлой ночью?

– Вас это не касается, – отрезал Шанкар, отводя взгляд.

Нараян хмыкнул:

– Вот тут вы ошибаетесь, господин жреческий посланник. Отца всегда волнует, где и с кем проводит время его дочь.

– Она уже взрослая, и может обходиться без вашей опеки, – сухо ответил охотник.

Нараян хрипло хохотнул. К тому моменту достаточно рассвело, и Шанкар обнаружил темные круги у него под глазами. Видимо, глава деревни плохо спал. Да, охотник сам не сильно выспался, но явно по другим причинам, нежели его спутник.

– Думаете, я не знаю, чем занимается Абхе? Я предполагал, что все этим и закончиться. Вы не первый, – он внезапно умолк.

Не терпящий недомолвок охотник настойчиво потребовал:

– Нет уж, договаривайте!

Нараян не пытался скрыть от взгляда Шанкара получаемое от обсуждения этой темы удовольствия. Будто неловкость, в которую тот загнал охотника, являлась своеобразной местью за то, что жреческий посланник бесцеремонно вытащил его ни свет ни заря из постели и заставил ехать искать проклятых лесорубов вместо того, чтобы весь день предаваться вину. Неразбавленному!

Выждав минутную паузу, дабы позлить спутника поневоле, он заговорил:

– Абхе мечтает уехать отсюда куда подальше. Все уши мне прожужжала, что ей надоела деревенская жизнь. Тянет, мол, в столицу, и неважно, в какую. Хараппа ли, Мохенджо-Даро. Поэтому она ложится под всякого знатного гостя из тех городов в надежде, что тот возьмет ее в жены и увезет из этой дыры, как сама она выражается, – Нараян смачно харкнул на дорогу, – так, что вы не первый, но… – он многозначительно замолчал, а затем добавил, – можете стать последним. Честно говоря, – глава деревни пожал плечами, – я буду не против, если вы избавите меня от нее.

Шанкар присвистнул:

– Веселая семейка. Только зря стараетесь очернить дочь в моих глазах. Не могу ручаться, как обстояли дела до меня, но, проводя ночь со мной, Абхе прекрасно знала, что я не возьму ее в Мохенджо-Даро.

– Вот как? – вскинул брови Нараян.

– Дома меня ждет другая женщина.

– И вы сказали об этом Абхе?

– Именно.

– Вы женаты?

– Нет.

Нараян хрипло хмыкнул:

– Тогда ничего это не опровергает. Моя дочь все та же распутная девка, какой и была. Пока мужчина не женат, шансы есть.

Шанкар не стал его переубеждать. Сама тема для разговора была ему крайне неприятна. К тому же, охотника совсем не интересовали перипетии семейной жизни главы деревни. Однако слова Нараяна оставили неприятный осадок на душе. Да, Шанкар поддался искушению прошлой ночью, и сам был недоволен проявленной слабостью. Но осознание того, что его пытались использовать в чужих целях, отнюдь не прибавляло хорошего настроения. Охотник старался не принимать всерьез слова Нараяна, но они отлично объясняли внезапную заинтересованность Абхе в его персоне в первый же миг их знакомства.

Тем не менее, он не сдержался и, напоследок, подметил:

– Сначала утверждаете, что вас волнует судьба дочери, а теперь заявляете, мол, не против, если я увезу ее с собой в Мохенджо-Даро. Хмель разрушает мозг, знаете?

Нараян злобно зыркнул глазами, реагируя на колкость Шанкара:

– Я не говорил такого.

Теперь пришла пора Шанкару недобро взглянуть на спутника:

– Как это не говорили?

– Я сказал, что отца всегда волнует, где и с кем проводит время его дочь.

– Разве это не одно и то же?

– Нет, – твердо ответил Нараян, – кроме того, я выразился образно.

Охотник почувствовал, что закипает, словно вода на углях, поэтому заставил себя сделать глубокий вдох и, такой же глубокий, выдох. Прохладный утренний воздух помог ему быстро овладеть собой.

– Так что, – не унимался староста, – избавите меня от нее?

– Я вроде четко ответил, – процедил тот, – в Мохенджо-Даро меня ждет другая.

– Жаль, – Нараян театрально вздохнул, – придется терпеть ее выходки до скончания…

– Хватит! – оборвал его Шанкар. – Закройте рот и не открывайте более, пока я к вам не обращусь! У меня уже уши вянут, как трава на ваших лугах, от бессмысленной болтовни!

– Как скажете, господин жреческий посланник, – молвил глава деревни.

Охотник готов был поклясться, что уловил в голосе Нараяна нотки торжества и издевки. Закусив нижнюю губу, Шанкар постарался не обращать больше на своего спутника внимания, полностью сосредоточившись на дороге.

Солнце встало из-за горизонта и заполнило округу ярким светом, когда они миновали, усеянные рожью поля, а слева к дороге густой зеленой стеной подступили джунгли. Оттуда доносилась, нестихаемая ни на минуту, звонкая и разнообразная песня лесных птиц, периодически прерываемая криками обезьян. Луга для выпаса скота справа от дороги, такие же высушенные и истощенные, что видел охотник при въезде в долину, плавно сужались, уступая место обрывистому склону Сарасвати. Ветер, дувший с реки, не приносил облегчающую прохладу, как обычно это бывает возле крупных водоемов. Вместо свежести и влаги, воздух нес с реки жар, будто где-то в той стороне располагались гигантские невидимые кузничные меха. Шанкар вновь ощутил чувство нарастающей скрытой тревоги. Ветер, дующий с реки, не должен быть таким. Краем глаза он посмотрел на Нараяна. Тот вытирал пот со лба и явно мечтал, чтобы эта поездка поскорее закончилась.

«Недальновидный человек, который способен дать результат здесь и сейчас, но, столкнувшись с трудностями и проблемами, быстро теряется. Идеальное описание главы деревни. Ах да, еще он большая скотина!».

Вскоре дорога пошла буквально по краю склона, недалеко от кромки воды. Точнее, возле того места, где она должна была быть. Сарасвати мелела на протяжении всего своего течения.

Нараян снял походный плащ и обвязал его вокруг талии. Затем потянулся к фляге и, открыв ее, жадно припал к краю губами, совершив парочку огромных глотков. Смачно причмокнув, он закрыл сосуд и прикрепил обратно к седлу. В голову Шанкара забралась шальная мысль, уж не вино ли распивает глава деревни прямо на ходу? Но интересоваться не стал. В какой-то момент, Нараян полностью перестал его интересовать. Охотник думал о том, как бы побыстрее провести разведку, вернуться обратно в деревню, дождаться гонцов с докладом с левобережья Сарасвати и, с чувством выполненного долга, вернуться в Мохенджо-Даро. Получить от верховного жреца причитающуюся ему награду, выкупить Нилам из публичного дома и забыть обо всем. Хотя бы на время.

Нараян оказался прав. Когда солнце стремительно продвигалось к зениту, вкупе с жарким восточным ветром делая воздух нестерпимо знойным, впереди показались первые признаки деятельности лесорубов. Лес слева от дороги внезапно поредел, обнажая перед взором всадников небольшую прямоугольную поляну, с возведенным на ней десятком глиняных хижин из необожженного кирпича и соломенной крышей, аккуратно выстроенных полукругом вдоль оконечности просеки.

Глава деревни горделиво приосанился и, с важным видом, обвел рукой местность:

– Здесь будет находиться моя вторая деревня. Совсем скоро я смогу поставлять в города вдвое… нет, втрое больше урожая, нежели сейчас!

– На вашем месте я бы сосредоточился на решении нынешних проблем, а не будущих, – подметил Шанкар.

– А я и не ожидал, что вы оцените плоды моих замыслов! – гневно произнес Нараян. – Вы, городские, и понятия не имеете, как сложно выращивать продукты собственными руками! – он сжал ладони в кулаки и потряс ими перед собой. – Получая к столу свежие овощи и хрустящий хлеб, вы думаете лишь о вкусе еды и о том, как набить собственное брюхо посытнее, совершенно не зная, что все это выращивается потом и кровью!

Пропуская разглагольствования старосты мимо ушей, Шанкар спрыгнул на землю и медленно направился в сторону хижин.

– Куда это вы? – спросил ему вдогонку раскрасневшийся от пламенной речи Нараян.

– Хочу осмотреться.

– А толку? Они, наверняка, все работают над очищением джунглей под поля. Минут двадцать верхом дальше на север, – он махнул рукой в нужном направлении.

Уставший от жары и вечных препирательств, Шанкар бросил через плечо:

– Я не учу вас сажать горох, вот и вы не лезьте в мою работу. Ясно?

Староста проворчал нечто неразборчивое, но слез с коня и, чертыхаясь себе под нос, поплелся следом за охотником.

Домики ничем не отличались от тех строений, которые Шанкар видел в других деревенских поселениях. Они были меньше самых маленьких городских жилищ, и состояли всего из одной комнаты. Вход прикрывали тонкие, грубо сколоченные, двери. Вступая по низкой зеленой траве, охотник подметил, что земля тут не такая потрескавшаяся, как в других местах, а растения не имеют налета болезненной желтизны. Тем не менее, почва оказалась суше обычного.

Подойдя к ближайшей хижине слева, Шанкар осторожно толкнул дверь. Когда та, с противным скрипом, медленно отворилась, охотник почувствовал себя неуютно. Люди ушли на работу, не закрыв собственные жилища? Да, они здесь были одни, но нельзя исключать случайных путников или забредших диких зверей. Подумав о последних, Шанкар нащупал на поясе рукоятку кинжала и сжал ее.

Хижина была пуста.

Справа стояла невысокая деревянная кровать, а слева виднелся каменный очаг для приготовления пищи. Вдоль дальней стены расположились парочка глиняных кувшинов и широкий горшок для вареной пищи. Войдя внутрь, Шанкар втянул ноздрями воздух. Запаха еды не ощущалось. Присев на корточки перед очагом, он прикоснулся к нему тыльной стороной ладони.

– Решили отдохнуть? – встрял Нараян, цокая губами.

– Он холодный.

– Не понял.

– Очаг холодный, – повторил Шанкар, запуская ладонь внутрь и доставая пригоршню пепла, – но зола свежая, не более трех дней.

– И что это значит?

Охотник встал и отряхнул руки:

– Это значит, что им пользовались дня два-три назад. Однако последние сутки он точно стоял потухшим.