Текст книги "Юность олигархов"

Автор книги: Павел Генералов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Глава восьмая. Волшебник из «обезьянника»

11 марта 1997 года

Девушки, конечно, анестезия. Но – ненадолго. Утром, оставив гимнасток сладко спящими, Гоша, злой как змей–горыныч и голодный как семеро козлят, вышел из «Арены». Путь его лежал – куда? Ну, конечно, в Лужу. Он закурил, но тут же выбросил сигарету. Дым был противным и кислым.

Отступившие ночью комплексы вновь обступили его со всех сторон, поддерживали аккуратно под локоток, шуршали нежно в ушко: «ш–ш–шапка, ш–ш–шапка, ш–ш–ш…». Пожалуй, впервые в жизни Гоша был так недоволен собой. У него всегда всё получалось, он был лидером ещё в детском саду, затем в школе, затем в университете. А сейчас – что выходило? Он сдёрнул всех своих друзей, сам бросил науку и ради чего? Да, конечно, денег у них у всех хватало. На что? На жратву? На чахлый бизнес? Да! Что и говорить, невиданный размах – шапочные магазины и игротеки для дебилов. Стоило ли это принесённых жертв? Пожалуй, что и нет. Да какое там – пожалуй! Нет и только нет. Из этого надо выбираться. Как? Этого он пока не знал. Знал лишь одно: он это придумает, непременно придумает. Иначе к чему ему его роскошные мозги?

Он потёр голову. Чёрт, болит. Мозги думать не хотели. Было холодно и мерзко.

– Слышь, Катька, а себе я личный автомат поставлю! – входя в «Царь–шапку», услышал Гоша бодрый Лёвкин голос.

– Он тебе нужен, Анакондов? – Катя протирала витринное стекло голубой жидкостью с приятным запахом. Гоша чуть не взвыл: для этого что ли Катька бросала своих кроликов? Чтобы наводить глянец в «царских» чертогах?

– Обязательно! – веселился беспечный Лёвка. – Я его настрою, как те, помнишь, первые? И буду всё время выигрывать! Прикинь, Кэт, вечный победитель…

– Сам у себя? – Катя посмотрела на Лёвку как на умственно отсталого.

– Лучше онанизмом займись, – посоветовал, входя, Гоша.

Лёвка с удивлением посмотрел на друга. От того прямо искру можно было высекать.

– Ты что, Сид, что–то съел? – участливым тоном платного терапевта поинтересовался Лёвка. – Прими касторки. Верное народное средство.

– Да пошёл ты, – буркнул Гоша, но Левка был в добродушном настроении:

– Уточните направление, сэр, – балагурил он.

– Где Нюша? Где Нур? – отрывисто спросил Гоша. – Сегодня проводим стратегическое совещание.

– Ого! – Лёвка стал почти серьёзным, а Катя бросила, наконец, полировать витрину:

– У Нюши пересдача, будет к двум, – спокойно сказала она. – А Нур уже здесь, отошёл в игротеку. Что случилось, Гоша?

– В том–то и дело, что ничего, – очень понятно объяснил Гоша. – Акробатический этюд, – он усмехнулся, вспомнив ночных гимнасток, – под названием «на старт, внимание, фас» завершён. Деревья стали большими.

А этот «Московский вестник» я на корню куплю, – мстительно подумал он. – Не пройдёт и полгода!

***

Полторадядько был почти счастлив. Как может быть счастлив алкоголик, с утра получивший в подарок непочатую четвертинку.

Полторадядько же получил гораздо более ценный подарок. Заявление Сыромятниковых было просто даром небес, хотя на ангелов они и мало походили. Вряд ли ангелы воняют прогорклым чебуречным жиром.

– Свидетели были?! – рявкнул Полторадядько. Заявителей надо было сразу немного припугнуть, чтобы не раскатывали губу на тот счёт, что их делу дадут серьёзный ход. Тем более, что эти двое, как пить дать, чего–то не договаривали. Похоже, и у самих рыльца–то в пушку.

– Не было! – в один голос соврали Сыромятниковы. И то правда: если в свидетели записать Антошку, то свидетельствовать он будет точно не в их пользу.

– Тогда дело ваше тухлое. Хотя сигнал ваш мы обязательно проверим.

– Может нам… того, лучше забрать заявление? – почти умоляющими глазами посмотрел на Полторадядько Сыромятников. Это ведь всё жена–дура его настропалила: заяви в милицию, заяви в милицию… А ведь ещё покойный тесть учил его: послушай бабу и сделай наоборот. Прав был старый, ох прав.

– Да вы что?! – стукнул кулаками о стол Полторадядько. – Закон нарушать?! По закону заявление обратного хода не имеет. Разберёмся по полной программе: кто прав, а кто виноват.

– Да ведь это он… с пистолетом. На людей, – запищала Сыромятникова, но тут муж быстро остудил её вновь разгорающийся пыл, ткнув локтем под рёбра – дура–баба аж охнула.

Полторадядько сделал вид, что не обратил на этот отчаянный жест внимания:

– И что, вот просто так пришёл, наставил ствол и потребовал деньги? Много, кстати? – всё это очень смахивало на липу. Но на чрезвычайно нужную, своевременную липу.

– Нет, только несколько сотен, – обречённо пояснил Сыромятников.

– Долг, что ли, вовремя не отдали?

– Да какой там долг! В жизни никогда ни у кого не одалживались. Всё своим горбом! – поджала тонкие губы Сыромятникова и всхлипнула.

– Понятно. Будем разбираться. А вы – свободны. Пока. Когда надо будет – вызовем, – Полторадядьке уже не терпелось отделаться от этой малосимпатичной парочки.

Дело и в самом деле выходило совсем тухлым. То есть, дело из всего этого вообще не сварганить. Но пугнуть щенка стоило. Может, сам собою повод какой посерьезнее вытанцуется? Хотя не идиот же он с пистолетом по рынку расхаживать, да ещё и людей им пугать? Может, просто зажигалка? Сейчас всякую дрянь в любой палатке купить можно. Даже корочки сотрудника милиции.

Полторадядько по рации связался с дежурившим сейчас в Луже сержантом Пеговым. Минут через двадцать тот сообщил, что в «Царь–шапке» вся команда в сборе. Во главе с Сидоровым.

– Поехали, Савельев! – приказал Полторадядько верному напарнику.

– Что, брать будем? – оторвался Савельев от изучения брошюры по лечебному голоданию.

– Посмотрим, – философски ответил Полторадядько. Но сам всё же надеялся: должно же было и ему когда–нибудь повезти!

***

Встречу назначили на Патриарших. Свернув с Садового на Малую Бронную, Веселов чертыхнулся – как всегда здесь негде было припарковаться. Ему пришлось объехать почти весь пруд по периметру, пока удалось втиснуться между новеньким зелёным «фордом–фокусом» и допотопной бежевой «пятёркой».

Толик не сразу узнал генерала в спортивной куртке и смешной шапочке с помпоном. Покусаев гордо вышагивал по берегу пруда, держа на длинном тонком поводке неуклюжего щенка–боксёра. Боксёр, в отличие от генерала, привлекал всеобщее внимание. Дети буквально визжали от восторга и норовили погладить мелкую симпатичную животину. Но боксёра дети мало интересовали, ведь вокруг было столько интересного и незнакомо пахнущего: окурки, фантики и даже живые птички.

– Стоять, Фредди! – командным голосом рявкнул Покусаев, и щенок с сожалением оглянулся на него. Воробей, покосив глазом на собаку, продолжал как ни в чём не бывало выклёвывать крошки у подножия скамейки.

– Здравия желаю, Фёдор Ильич! – пожал Толик протянутую ему руку. – Воспитываете молодёжь?

– Пока скорее Фредди меня воспитывает, – проворчал генерал и дёрнул за поводок. – Фу, Фредди, плюнь. Тем более, что по части воспитания ты у нас теперь главный.

Толик напрягся, но ничего не спросил. Знал, генерал сам расскажет всё, что нужно.

– Твоего последнего протеже завтра утвердят вице–президентом Промкоопбанка. Хороший парень, далеко пойдёт, – генерал довольно покачал головой.

– Да, быстро у нас люди растут. Ведь ещё полгода назад он на бирже впустую топтался. С такой–то головой!

– Ну так, главное – найти толкового человека. Это – твоя задача. А наша – поставить его на место. На нужное место, – уточнил генерал. – Говорят, у тебя пасынок есть?

Генерал испытующе посмотрел на Толика. Тот вновь промолчал. Лишь кивнул: вроде как имеется.

– Ну, и как ты думаешь, стоит парня на воспитание взять? Говорят, он азартный игрок? – Покусаев внимательно смотрел на Толика, а хитрый притихший Фредди тем временем доедал кусок подмёрзшей булки.

Толик насупился:

– Да я ему потихоньку уже мозги вправляю, – меньше всего ему хотелось вмешивать Гошку в эти большие игры. По крайней мере пока. Но в то же время Толик знал, что хватка Покусаева под стать фамилии – бульдожья.

– В общем, про игрока твоего это пока так, информация к размышлению. Воспоминания о будущем. А сегодня – совещание у Морозова, в бункере. В двадцать три ноль–ноль. Будем решать текущие кадровые вопросы. По «Трансюггазу». Там несколько вакансий хороших открылось…

Толик об этом прекрасно знал: на прошлой неделе руководство «Трансюггаза» почти в полном составе погибло на альпийском горнолыжном курорте. Просто кабинка фуникулёра рухнула в пропасть. Об этом происшествии кричала всё больше западная пресса, усмотревшая в случившемся происки русской мафии. Отечественные же СМИ в основном придерживались версии о несчастном случае.

– Итак, – подытожил генерал, – готовь к вечеру личные дела кандидатов. Ведь, как говорит наш Монстр Иваныч, незаменимых у нас нет?

Толик сухо кивнул: предложения по «Трансюггазу» были им подготовлены ещё две недели назад.

***

Милицейский «уазик» подкатил к самому входу в «Царь–шапку».

– Гляди, Сид! Твой закадычный друг опять пожаловал. Поди, по твою душу! – заржал Лёвка, углядев выкатывающего из машины Полторадядьку.

Тот, в сопровождении неизменного Савельева, и вправду поднимался по ступенькам. Из машины тем временем вылезла ещё пара милиционеров.

– Ого! Кажется у них сегодня операция «Антитеррор», – усмехнулся Гоша. Стражи порядка были все как на подбор в бронежилетах и с короткими автоматами наперевес. – Пойду встречу, – Гоша поднялся из кресла и вышел из кабинета в торговый зал. За ним потянулись и остальные: Лёвка, Нур, Катя и Нюша, приехавшая всего полчаса назад после успешной сдачи экзамена по конституции. Впрочем, заслуга её в том была минимальной – пожелтевшему от злобы Малькову ректор приказал обеспечить стопроцентную успеваемость по непрофильному предмету.

– Ага! Вся команда в сборе, – вместо приветствия с порога проговорил Полторадядько.

– Чем обязаны? – ответно не здороваясь, поинтересовался Гоша и чуть обернулся в сторону товарищей. Кажется, предстояло очередное развлечение.

– Оружие – на прилавок! – негромко, но, как ему казалось, очень убедительно приказал Полторадядько.

– Какое оружие, старший сержант?! Мы люди мирные, незлобивые, – пожал плечами Гоша. – Шапками торгуем.

– То самое! С каким ты вчера палатку чебуречную ограбил! Давай, быстро! – и Полторадядько недвусмысленно пошевелил стволом автомата.

– О господи! – застонал Гоша. – Чебуречные дауны, что ли настучали? Пусть с людьми сначала научатся обращаться.

– Давай–давай! Поторапливайся!

Гоша из–за спины достал пистолет и на ладони, стволом вперед протянул его Полторадядьке.

– На прилавок, стволом в сторону, щенок! – глаза Полторадядьки не обещали ничего хорошего. Похоже, шутки кончились.

Гоша положил пистолет на прилавок.

– Два шага назад! – Гоша сделал эти два шага. – Савельев, забери оружие! Разрешение есть?!

– Слушай, старший сержант! Какое ж это оружие! Он же газовый. Игрушка…

– Я спросил: разрешение есть?!

– Нет разрешения, – вздохнул Гоша. – Твоя взяла, Полторадядько.

– Так, Савельев, составляй протокол! – Полторадядько, похоже, уже не слушал Гошиных доводов. Ноздри его раздувались, а усы, казалось, сами собой шевелились. – С оружием! На представителей! Закона! При исполнении! – с почти нескрываемым восторгом скандировал Полторадядько.

– Да ты, что, служивый! Белены что ли объелся?! – встрял Лёвка. – Кто тебе оружием угрожал!

– Всем! Лицом к стене! Ноги на ширине плеч! Руки за спину! – орал Полторадядько. Так его, наверное, учили. На редких инструктажах. Дорвался, что называется.

Дорвался и зарвался. Стало не до шуток. Пришлось действовать по команде.

– А то пальнёт ещё сдуру, – тихо прокомментировал Гоша, первым поворачиваясь к стенке.

На его запястьях защелкнулись наручники. Савельев, посапывая, дописывал протокол.

– Так, вперед, в машину! – скомандовал Гоше Полторадядько, когда Савельев, наконец, довёл до ума свой миллицейско–протокольный опус. – Остальные свободны, – уже с порога и совершенно спокойным, даже каким–то безразлично–усталым голосом сообщил Полторадядько. – Пока! – и было неясно, то ли он так прощался, то ли угрожал.

***

Из дверей отделения Гоша вышел первым. Он посмотрел на друзей и губы его растянулись в улыбке.

Время, проведённое в казённом доме, никак не отразилось на его внешности. Но и впустую не прошли для него эти несколько часов в затхлом «обезьяннике», где кроме него томился лишь нищий с Новодевичьего, пойманный на воровстве и перепродаже цветов с могил. Нищий спал, отстегнув жалобную деревянную ногу. Две другие ноги, натуральные, он поджал под себя, свернувшись калачиком на узкой деревянной скамье. Иногда он почему посмеивался во сне, будто его щекотали.

Гоша мерил шагами камеру – размышлять на ходу было привычней. Он только старался не слишком приближаться к трёхногому нищему, вокруг которого образовался прочный защитный барьер в виде непонятной смеси запахов.

К моменту освобождения план в общих чертах был готов. Не просто план – стратегия. Что ж, это стоило утерянной на миг свободы. Значит, врал Лёвка, утверждая, что креатив в неволе не размножается. Размножается, да ещё как.

Гоша поднял руку в приветствии, подражая советским вождям на трибуне мавзолея.

За Гошей, тяжело переступая, с клубом пара выкатился Толик.

– Ну, герой, идём, пока они не передумали, – как всегда неуклюже пошутил он. И сказал в открытое окно подъехавшей «девятке», то есть непосредственно Нуру:

– Ладно, с вас – кабак!

– А у нас как раз и столик заказан! – высунулся Лёвка.

Гоша не слушал их трёпа. Он продолжал думать.

– Да ребята, с вами не соскучишься. Поехали, – сказал Толик.

– Так, Лёвка, – уже усаживаясь на переднее сидение рядом с Нуром, распорядился Гоша, – завтра идёшь регистрировать новую газету. Называться будет «Добрые вести плюс».

– А почему плюс? – удивился Лёвка.

– Для солидности. Это будет рекламно–информационная газета. Про всё и для всех.

– Прогорим, Сид!

– Запомни, Лёвка, кто управляет информацией – тому и прикуп в масть. Верно, сестрёнка?

– Смотри, тебе, наверное, виднее. Ты же у нас крутой. С пистолетом наперевес, – хихикнул Лёвка.

– Ну что ты канючишь, Вау? Где твой драйв?! У тебя мечта какая–нибудь есть? Хочешь медиа–магнатом стать?

– Я хочу! – неожиданно откликнулась Нюша.

Нур удивлённо обернулся. Его глаза встретились с её упрямыми, ореховыми.

– Медиа–магнатом, – настаивала Нюша. Какие у Нура странные глаза, – подумала она. – Светлые–светлые, голубые, а ободок вокруг тёмный, серый. И почему я никогда этого не замечала?

– А я, – подхватила эстафету безумных желаний Катя, – хочу… Я скромная. Просто богатой и знаменитой.

– А ты, Нур?

– Парочка нефтяных скважин в личное пользование меня бы вполне устроила, – Нур ответил небрежно, не особо задумываясь: он всё никак не мог опомниться. Как же это он раньше не видел, какой красавицей стала Нюша? И когда это только произошло? Ужель та самая Нюша?

– А я, я… – от жадности Лёвкина глаза разгорелись как прожектора. – Хочу быть олигархом. И купить «Манчестер», – и он посмотрел на друзей взглядом победителя: ведь его желания были самыми крутыми. – Сид, а ты–то что хочешь?

– Просто выполнить все ваши желания, – тоном обыкновенного волшебника ответил Гоша.

Часть вторая
Генеральская ушанка

Глава первая. Из Кащенки – с любовью

3 сентября 1997 года,

день

Клим Ворошилов, главный редактор и хозяин «Московского вестника» был в ярости. Как посмел этот наглец делать ему подобные предложения? Да ещё в столь безапелляционном, развязном тоне! Кто вообще его пустил в редакцию?

Ворошилов хотел вызвать ответственного секретаря Звонарёву, чтобы спустить на неё собаку, и не одну, но вовремя спохватился. Он сам в целях экономии договорился с соседними учреждениями, что охранник внизу будет общий. Ну, а общий, значит, ничей. Но они же не какая–нибудь жёлтая газетёнка, чтобы ставить на входе ОМОН! Солидная газета, не продажная, как большинство нынешних однодневок.

«Московский вестник» и вправду не был продажной газетой. Правда, он был газетой, что называется, проданной. То есть у них был один, но очень солидный спонсор. Увесистый спонсор, металлический – корпорация «Росмет».

Звонарёву он всё–таки вызвал:

– Посмотрите, что за ерунда! – он кинул перед нею на стол вёрстку первой полосы. И вы хотите, что я это подписал в печать?

– А что такое, Клим Сергеевич? – Маша Звонарёва видела эту полосу раз уже в семидесятый и потому искренне не понимала возмущения шефа.

– Что? – взвился Ворошилов и затыкал пальцем в базовый снимок первой полосы.

На снимке демонстрировал голливудскую улыбку генеральный директор «Росмета». Это был анонс, сама статья о «герое нашего времени» Викторе Бокове шла на третьей полосе, за которую уже чуть раньше был раздраконен журналист Колобашкин, пользующийся звучным псевдонимом Коваль – Ковалевский.

Звонарёва пожала плечами – Боков был отретуширован на славу. Его торчащие по жизни уши плотно прилегали к черепу, а покрытые оспинами щёки был гладкими, как у младенца, пользующего косметикой фирмы «Моё солнышко».

– Ты только посмотри, какая у него улыбка! – как зарезанный орал Ворошилов.

Его щёки тряслись от гнева. В свои сорок лет он вдруг резко поплыл – стал толстеть не по дням, а по часам. Новые костюмы покупать приходилось чуть ли не каждый месяц. Он попробовал было сесть на диету, но диета жалобно порскнула на все четыре стороны от стремительно набирающего килограммы Клима.

– Улыбка? Нормальная, – удивилась Звонарёва и пожала плечами. – Улыбка победителя? – она вопросительно смотрела на шефа, не понимая, чего тот так бесится. Опять что ли решил худеть?

– Это улыбка вампира, – простонал Ворошилов, хватаясь за голову. – Вурдалака! Упыря! Василиска! – и он для наглядности зачмокал, зацыкал зубом, как настоящий вурдалак из ужастика.

– Да ну… – недоверчиво протянула Маша.

– Ну да! – уверенно заявил Ворошилов и приказал. – Срочно компьютерщикам, пусть подправят. Потом мне на подпись.

– Хорошо, – кротко кивнула Маша, радуясь, что гроза миновала. И уже в дверях вздрогнула.

– И чтоб посторонние здесь не шлялись! – оглушительно ревел ей вслед раздувшийся от гнева Ворошилов.

Он не был потомком легендарного красного маршала, но родители на полную катушку повеселились, примазываясь к советскому мифу. Клим в детстве искренне верил, что настоящий Ворошилов – его двоюродный дед, и потому привык командовать всегда и всеми. Именно поэтому его так и разъярил этот сегодняшний визитёр. Никакого уважения! А ведь он сам, Клим Ворошилов, сам разрешил войти ему в священные, можно сказать чертоги – кабинет главного редактора!

***

3 сентября 1997 года,

утро

…Дверь с тихим скрипом приоткрылась:

– Клим Сергеевич, к вам можно?

Молодой парень в светлом пиджаке, этакий брюнет–красавчик с модной стрижкой и смирным выражением лица, уже почти вошёл. Наверное, журналист, хочет поработать. Ну что ж, можно попробовать, паренёк по виду шустрый. Внештатный борзописец всегда может пригодиться.

– Заходи! – кивнул Ворошилов и оторвался от вёрстки.

Третья полоса с рубрикой «Герои нашего времени» лежала перед ним. Виктор Боков в шлеме типа каска жал руку какому–то работяге. Работяга испуганно улыбался.

Название Коваля – Ковалевского «Гвозди бы делать из этих людей» Ворошилов перечеркнул и придумывал новое. «Железный король»? «Стальной гигант»? Всё не то. Голова, сволочь такая, не хотела работать. Клим почему–то вспомнил книжку, которая в его детстве пылилась на дачных полках. Книжка называлась «Сталь и шлак» и читать её было невозможно.

Парень уселся напротив и весело посмотрел на главного редактора. Повисла пауза. Стало слышно, как в окно бьётся глупая осенняя муха, а в коридоре Коваль – Ковалевский рассказывает бородатый анекдот:

– Старушка с интересом склонилась над коляской, – с расстановкой, тоном учительницы первых классов говорил Коваль. Продолжал он тонким дребезжащим голоском:

– Какие прелестные близнецы! Оба – мальчики? – и отвечал себе басом:

– Нет, только справа. Слева – дыня!!!

Смеялся Коваль тоже сам. Ему вторил лишь Ковалевский.

– Прикройте дверь, – первым нарушил молчание Ворошилов.

Парень проворно вскочил, прикрыл дверь поплотнее и вновь устроился на кресле. Он что, полюбоваться на меня пришёл? – начал раздражаться Клим.

– Здравствуйте, – наконец заговорил красавчик. Сделал–таки одолжение. Спа–асибочки!

– Покороче, пожалуйста, у меня мало времени, – предупредил Ворошилов, поглядывая на вёрстку. «Металлический директор»? О боги!

– Я хочу сделать вам интересное предложение, – вкрадчиво заговорил парень.

– Делайте, – разрешил Ворошилов.

– Я хочу купить у вас газету.

Это было так неожиданно, что Клим чуть с кресла не упал. Точнее, вместе с креслом, потому что в последнее время подлое кресло стало изо всех сил цепляться за него подлокотниками. Надо бы новое заказать. Для солидных людей.

– А с чего вы решили, что газета продаётся?

– Так хлопотно ведь… – простодушно сказал парень. – А я цену хорошую дам. Хотите пять?

– Пять? – изумился Ворошилов. Ему казалось, что он волею хрен знает кого переместился в филиал Кащенки.

– Да, вы правы, это я что–то загнул, – паренёк почесал переносицу. – Пять – это слишком. А вот три – в самый раз. Зеленью, естественно, – предупредил он.

Ворошилов захохотал:

– Ну, батенька, это вы и вправду загнули! Газета у меня, конечно, экстра–класс, но всё же на три лимона она не тянет. Спасибо, конечно за доверие… – этого крейзанутого надо было выпроводить как можно скорее, – но извините, дефицит времени, понимаете ли.

– А я разве говорил о миллионах? – парень изумился и его брови наморщились, будто он не то злился, не то сдерживал смех. – Три тысячи долларов.

– Что? – Ворошилов откинулся на кресле. То жалобно крякнуло.

– Три тысячи, – повторил парень, – и поверьте мне, это оч–чень хорошая цена.

– А ну–ка, пацан, вали–ка ты отсюда! – Ворошилов вскочил. Кресло, приподнявшись было с ним, отвалилось и громко стукнулось колёсиками об пол. – И чтобы больше…

– Ладно, остыньте, Клим Сергеевич. Будем считать, что я просто пошутил, – парень примирительно поднял ладони. – Ну… не слишком остроумно. Мы ж не изверги. Я готов дать за вашу газету двадцать пять тысяч долларов. Хоть прямо сегодня…

– Да вы что, батенька, действительно белены объелись?! Здесь одной техники тысяч на тридцать! – возмутился Клим.

– Так она же вся бэ-у, – скривил губы молодой человек. – Мы её посчитаем по остаточной стоимости.

– Какая остаточная стоимость! Всё с иголочки: мониторы, принтеры, сканеры, интернет–связь. А репутация газеты? А раскрученный логотип? Это всё во сколько вы, молодой человек, оцените? – ядовито поинтересовался Ворошилов. От злости он, кажется, даже немного похудел.

– Я же сказал – двадцать пять тысяч на круг, – терпеливо повторил парень.

– Слушайте, – словно бы пришёл в себя Ворошилов. – Что вы мне голову задурили? У меня и в мыслях нет продавать свою газету. Шли бы вы отсюда, – почти по–доброму посоветовал он, – пока я охрану не вызвал. А, может, лучше в Кащенку позвонить? Вы, случаем, не к этому ведомству приписаны?

– Зря отказываетесь, газетка–то ваша того… убыточная. И мы с вами об этом прекрасно знаем. А я хорошую цену даю, – миролюбиво ответил визитёр, поднимаясь. Он одёрнул полы светлого пиджака и приподнял несуществующую шляпу. – Честь имею, Клим Сергеевич! До скорого свидания!

– Катись, катись! – напутствовал его Клим.

Уже возле двери парень обернулся, приподнял одну бровь – при этом бровь вторая осталась на месте, и посоветовал:

– А статью назовите «Укротитель металла».

…Вот оттого–то и был в ярости главный редактор «Московского вестника» Клим Сергеевич Ворошилов, акула газетного дела с тысяча девятьсот хрен знает какого года. Ведь на исчерканной многострадальной вёрстке поверх всех вариантов упрямого заголовка он вывел именно это: «Укротитель металла».

Юмора насчёт «хорошей цены» Ворошилов не понял. И понимать не желал.

Зато Гоша был доволен. Первая встреча с главным редактором прошла на должном уровне.

***

4 сентября 1997 года

Лёвка приехал на Лубянку к одиннадцати часам. Это была его идея – снять офис для «Добрых вестей» именно здесь. Самый центр и место известное. К тому же и адрес редакции внушал беспрекословное доверие: Малая Лубянка, 12. Под самой сенью, что называется. Всё–таки в нашем народе до сих пор сохранилось особое уважение к серьёзным учреждениям.

Семя Гошиной идеи, посетившей его в милицейском «обезьяннике», упало на прекрасную почву. К сентябрю – всего за полгода! – еженедельный тираж их рекламно–информационной газеты достиг цифры почти в полмиллиона. А начинали в марте с пяти тысяч и распространяли её только в Луже. Теперь же бесплатную газету получали уже практически все жители Юго – Запада.

Лёвкиной целью было до конца года охватить всю южную половинку Москвы. А потом – протянуть щупальца на север и в Подмосковье. Ну, а дальше, в перспективе, великая Россия ждала их. Ну, и всякие страны – Америка там, Китай, Франция и разные прочие Германии – сгорали от нетерпения, так им хотелось мирного информационного вторжения. Прямо зубами стучали и поскуливали.

Рулил изданием Лёвка на пару с Нюшей. Но Нюша с сентября ушла в декретный отпуск. В смысле, собиралась рожать дипломную пьесу. Так что теперь Лёвке пришлось весь груз ответственности взвалить на себя.

Штат «Вестей» был совсем небольшим. Пара профессиональных журналистов, специалист по рекламе, операторы, принимающие по телефону частные объявления, трое дизайнеров, две верстальщицы, работавшие посменно, корректор и бухгалтер. Всё.

Рекламные агенты трудились исключительно по договору, получая с каждого принесённого заказа свои законные десять процентов. Частные объявления публиковали тотчас после проплаты в сберкассе. Звонивший сообщал номер квитанции и диктовал текст, состоящий из того количества слов, которое оплатил. Приносившие объявления лично оплачивали счета прямо на месте. Такая вот схема. Простенько и со вкусом.

Распространяли газету через почтовые отделения. Это, конечно, съедало массу денег, зато полностью освобождало от головной боли.

Механизм работал как часы. Желающие опубликовать рекламу в «Добрых вестях» строились в очередь. С особо нетерпеливых брали двойную цену, но постоянным клиентам предоставляли невиданные скидки. Зато уж и отоваривались у них ну совсем по смешным ценам. Например, песочного цвета галстук от «Гуччи» достался Лёвке всего за двадцатник, хотя в любом бутике на такую шёлковую прелесть выставляли ценник минимум в сто у. е.

Собственно процессом производства руководил старый газетный волк Семён Владимирович Пескарёв, занимавший в офисе отдельный кабинетик, выгороженный в операторском зале. Сквозь тонкие стенки слышались голоса операторов, повторявших вслух тексты частных объявлений, принимаемых по телефону:

– Магия, переданная по наследству… Ведунья в пятом поколении…

– Как вернуть мужа… Потомственная ясновидящая…

– Похудеть срочно с гарантией…

– Грузоперевозки, ГАЗель, Бычок, Москва, Россия…

– Лолита и её мама… Приятный вечер в интимной обстановке… Возможен выезд…

– Внутридиванные раскладушки…

– Лечение геморроя и анальных трещин быстро… Без операций и боли… Гарантия на лечение три года…

– Суку йоркширского терьера полтора года… отдам в хорошие руки…

– Элитный слесарь–сантехник… Цены высокие…

– Продам мочевину… Цена договорная…

Когда появился Лёвка, Семён Владимирович стучал по клавишам компьютера. Он поднял глаза, а пальцы его продолжали сами собой выбивать какой–то текст:

– Закругляю статью про новое средство от облысения. Три минуты, Лев Викторович.

Лёвка кивнул и устроился на кожаном диване напротив аквариума с рыбками. Семён Владимирович, впрочем, закруглился ровно за обещанные три минуты.

– Лев Викторович! Ещё бы парочку операторов нанять. Девочки зашиваются!

– Нанимайте. И ещё. Провентилируйте ситуацию с соседним офисом. Они вроде куда–то съезжать собирались. Надо не упустить это помещение. Я потом тоже подключусь, – Лёвка подошёл к аквариуму поближе и скорчил рыбам страшную рожу.

Рыбы заволновались. Они, наивные, думали, что их сейчас будут кормить.

– Уже провентилировал, – Пескарёв снял очки и потёр покрасневшие глаза. – Они точно с октября сматываются.

– Тогда я свяжусь с нашим юристом. Пусть подъезжает и оформляет договор, – Лёвка, обманув ожидания рыб, снова плюхнулся на диван и задрал ногу на ногу, как американский полицейский во вчерашнем фильме. – Ну, а как там с нашими баранами? Ваш конспиролог не подведёт?

– Раньше не подводил. У него два достоинства – доступ к информации и обязательность. Да, ещё он быстро работает. Все ваши инструкции я передал от и до. Объём материала, стилистика, субъекты и объекты препарирования и т. д. и т. п. Я уверен, что к двенадцати у вас будет заказанный материал. В самом лучшем виде, – Семён Владимирович надел очки и вновь поворотился в сторону компьютера. Его фантастическая работоспособность служила укором всем остальным сотрудникам издания.

Пескарёв оказался прав – конспиролог не подвёл. Лёвка был доволен.

Ровно в двенадцать, едва отгремели по радио куранты, на пороге кабинетика появился человек лет тридцати с небольшим. Похож он был на молодого Троцкого, только не с роскошной встрёпанной шевелюрой, а с залысинами и коротко стриженного. Не повредило бы ему подбросить по блату тот рецептик, над которым сегодня трудился Семён Владимирович. Проверить средство, терять–то облезлому Троцкому считай, что и нечего.

– Глеб Леонидович Сигал, – представился облезлый «Троцкий», протягивая руку сначала Лёвке, а потом уж, видимо на правах старого знакомого, и Семёну Владимировичу. Рукопожатие его было слабеньким, еле ощутимым. Дыхание, похоже, едва теплилось в нём. – Вы – заказчик материала?

– Принесли? – вместо ответа поинтересовался Лёвка.

– И в печатном, и в электронном виде, – Глеб открыл коричневый кожаный портфель и выудил из него прозрачный файл с текстом и дискеткой.

Близоруко пробежав глазами заголовок, он подтвердил: – Да–да, именно это. Читайте. Вам – бумажный вариант, – он протянул Лёвке листочки, скрепленные степлером, вам – электронный, – Семён Владимирович принял дискету и сразу вставил её в узкий зев компьютера.

В то время как Лёвка и Семён Владимирович углубились в чтение, Глеб достал из портфеля ещё несколько прозрачных файлов и внимательно их просмотрел. В каждом был стандартный набор – бумажный текст и дискета. Похоже, с заказами у специалиста–конспиролога, компроматных дел мастера, всё обстояло самым лучезарным образом. Эх, что за времена!

– Кажется, это именно то, что нам нужно, – дочитав текст, поднял Лёвка глаза на Семёна Владимировича. Тот, поджав губы, согласно кивнул.

– Четыреста. Как и договаривались, – сообщил Лёвка, доставая из сейфа заранее приготовленный конверт.