Текст книги "Юность олигархов"

Автор книги: Павел Генералов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

– Ладно, Анатолий Борисыч, прорвёмся. Как мне ему позвонить?

– Вот номер, – Толик черкнул на листочке семь цифр. – Он будет предупреждён о твоём звонке.

– Спасибо, Толик, – разглядывая телефон генерала, искренне сказал Гоша. Телефон начинался на пятёрку.

– Дерзай, Гоша. От меня приветов Покусаеву не передавай. И, – Толик назидательно поднял указательный палец, – обязательно проигрывай. По маленькой. Выиграешь в главном.

– Да понял я, понял. А дочка у него есть?

– Замужем. И, похоже, круглая дура.

– То есть мне опять не повезло?

– Как знать, – философски ответил Толик, завершая разговор. – За удачу!

***

Стыдно, конечно, но Нур впервые был в Большом театре. Зере он в этом не признался. С видом завсегдатая купил программку и либретто и, сориентировавшись, в момент нашёл бельэтаж.

Зера, оказавшаяся театралкой, весь учебный год исправно просвещала Нура. Откуда–то она знала обо всех премьерах и модных режиссёрах. Нур мужественно нёс свой театральный крест.

Хорошо ещё, что Зера оказалась не только театралкой, но и «ботаником». В смысле – училась, как зверь. Зимнюю сессию она сдала на все пятёрки, заслужив повышенную стипендию. Этой повышенной стипендией она жутко гордилась, хотя в деньгах при нефтяном папе, естественно, недостатка не испытывала.

Вообще, руку на сердце, она Нуру жутко нравилась. Но – не как потенциальная невеста, скорее как сестрёнка. Кажется, она тоже не рассматривала его как жениха. Лишь однажды, хохоча, упомянула о папенькиных планах – когда после зимних каникул рассказывала о пышной свадьбе старшей сестры. Рассмешило её платье сестры с таким длинным шлейфом, что в нём запутались дети, которые должны были торжественно внести этот самый шлейф в ЗАГС.

Давали «Лебединое озеро». Нур хорошо знал этот балет. В смысле, видел по телевизору в далёком девяносто первом, когда лебедей крутили по всем каналам.

– Шампанского? – не дожидаясь ответа, Нур взял в буфете два бокала и бутерброды с икрой. – Знатоки утверждают, что качество балета прямо пропорционально выпитому шампанскому, – повторил Нур вычитанную где–то фразу.

– Успеем? – Зера оторвалась от либретто и выпила.

– Без нас не начнут, – уверенно ответил Нур.

На первом действии он слегка задремал. Шампанское сработало как снотворное. Спасло появление Злого Гения – он ворвался на сцену под такую бурную музыку, что Нур даже вздрогнул. Зера, вытянувшись вперёд, заворожёно смотрела на сцену и, кажется, переживала. На Нура она не обращала ни малейшего внимания.

Вот и славненько, – подумал он и стал следить за перемещением девушек в пачках. Девушки были бодрые и во время танца не спали. Наверное, в отличие от Нура, они выспались накануне.

Второе действие прошло пободрее. К тому же Нур всё–таки под нажимом Зеры прочёл краткое содержание балета и теперь вполне ориентировался в происходящем. Больше всего ему нравились король и королева. Они так миленько махали руками. Прямо как глухонемые из Лужи. Да, так и балетоманом недолго стать.

– Ну, как тебе? – спросил он Зеру, когда спектакль закончился. Хорошо, что всё когда–нибудь кончается.

– Потрясающе! – искренне ответила Зера. – У нас в Уфе опера неплохая, а балет – очень так себе.

Нур порадовался за себя – оперу он вряд ли бы выдержал.

– Идём? – с надеждой спросил он, но Зера не ушла до последнего – всё хлопала и хлопала бесконечно выходящим на аплодисменты солистам.

Выходя из театра, Нур посмотрел на мобильник. Так и есть – пропущенные звонки. Лёвка – ну да фиг с ним. Родители – им он позвонит завтра. Два звонка от Нюши. Значит, она уже освободилась. Ладно, проводит Зеру и – домой. У Нюши есть свой ключ, так что подождёт.

Они ещё с утра договорились, что после визита к матери Нюша приедет к нему.

Зера тихонько напевала что–то лебединое.

Кстати, друзьям он Зеру до сих пор не представил. И вовсе не считал себя виноватым: Зера была из какой–то другой оперы. Или балета. Во всяком случае, пока.

***

Лёвка, что было не удивительно при его темпераменте, пристрастился к бурной ночной жизни. Прямо подсел на неё как на наркотик. Хотя последнего он остерегался – даже экстази ни разу не попробовал. Ему и так хватало веселья. Через край било!

В клубы он ходил как на охоту. Преимущественно в одиночку. Этакий стрелок–одиночка, меткий глаз, твёрдая рука. На первый взгляд, задача была невероятно проста. Девичьих компаний без сопровождения в клубах паслась тьма тьмущая. С потанцевать и поболтать проблем не было. Тем более что трепаться Лёвка мог за троих: трындел без умолку в перерывах между музыкой. Далее нужно было лишь выбрать овечку посимпатичнее и отбить её от стала. Овечки отбивались охотно. Иногда удавалось даже утащить добычу в свою берлогу. До самого утра.

Однако в последнее время наметилась одна, весьма неприятная и даже обидная тенденция. Два последних раза Лёвку просто обломали. И кто? Девочки с личиками школьных отличниц! Всё шло замечательно, по раз и навсегда написанному сценарию, до того момента, пока он не начинал предлагать продлить чудесный вечер в иной обстановке.

– Сто долларов, – сказала девочка по имени Леночка, тряхнув роскошной белокурой гривой. Глаза её смотрели честно и открыто.

– Чего сто долларов? – не понял Лёвка.

– Сто долларов за ночь, – уточнила, не моргнув, Леночка.

– Так ты что – профессионалка?

– Любительница, – пояснила Леночка. В люминесцентном свете белки её глаз казались голубоватыми, а сквозь полупрозрачную кофточку просвечивал красный лифчик.

– Отвали, – в расстроенных чувствах отмахнулся Лёвка и несолоно хлебавши отправился домой. Тратить стольник на любовь он не собирался. К тому же в глубине души он был уверен, что доплачивать должны ему, а не он.

Когда ситуации один в один повторилась несколько раз, он понял, что это тенденция. Девчонки и вправду не были проститутками. Просто почему не соединить приятное с полезным? Они легко шли на знакомство с симпатичными мужиками. И вполне не против были продолжить вечер в койке. Так почему бы при этом ещё не заработать на кофточку из «Наф – Нафа»?

Лёвка упорно не желал этого понимать. Он предпочитал любовь бескорыстную. И готов был на ухаживания потратить даже больше – ну, например, сто двадцать долларей или даже сто пятьдесят. Но главное он хотел получать бесплатно. «Клубные» девчонки, похоже, придерживались иного мнения. Охотнику надо было срочно искать другие, более заповедные места.

Когда он пожаловался Нуру на этот бабий беспредел, тот, усмехнувшись в чахлые восточные усы, посоветовал:

– Сходи в «Джунгли». Я слышал, там бабьё само на мужиков бросается. Денег с тебя там точно не возьмут. Бабы там крутые и богатые. Типа нашей Катьки.

– А ты откуда знаешь? – помня о Нуровой любви к розыгрышам, недоверчиво прищурился Лёвка.

– Она сама мне и рассказывала.

Это был весомый аргумент. Но тут Нур ещё и добил:

– Только учти, «Джунгли» – местечко не из дешёвых.

Дорого – значит классно. В этом Лёвка был убеждён твёрдо. Параллельно со скупостью, порой граничащей с жадностью, в нём прекрасно уживалась страсть к расточительству. Когда он тратился на самого себя, любимого.

«Джунгли» располагались в тихом переулке поблизости от Покровского бульвара. Вход обрамляли искусственные пальмы, обвитые лианами, а охраняла его пара дюжих молодцов, вполне похожих на выряженных в чёрные двубортные костюмы горилл.

Одна из горилл строго преградила Лёвка путь:

– Нельзя, – произнесла она человечьим голосом.

– Почему? – удивился Лёвка. Новости ещё! Фейс–контроль не заворачивал его ни разу и в более навороченных заведениях.

– У нас мужчины проходят только в сопровождении женщин, – пояснила горилла номер два.

Попятившись восвояси, Лёвка понял, что Нур его всё–таки подколол. «Джунгли» оказался женским клубом. Лёвка уже готов был на всё плюнуть и отправиться куда–нибудь в более привычные места, но природное любопытство перевесило доводы рассудка: он решил попытать счастья именно здесь.

Как раз в этом момент от стоянки в сторону входа шествовала стройная высокая дама в серебристом брючном костюме. Дама была похожа на львицу. Поджарая, упругая, с хищным блеском в светлых глазах. Глаза были умело накрашены так, что казались серебристыми – в цвет костюма. Пышная копна рыжих волос нарочито растрёпана – как будто дама принеслась сюда по воздуху. Не иначе как на метле. Золото с серебром – это впечатляло.

Время большого сафари, – подумал Лёвка и решил брать быка за рога, точнее, львицу за золотую гриву:

– Добрый вечер! Вы позволите составить вам компанию? – склонив голову в коротком полупоклоне, поприветствовал её Лёвка.

Женщина, чуть прищурившись, смерила его серебряным взглядом от кончиков ботинок до макушки. Лёвка понял, что он сам именно так осматривает своих потенциальных жертв женского пола. Ситуация–перевёртыш его позабавила. Судя по всему, дама осталась довольна первичным визуальным осмотром, потому что кивнула в ответ и посмотрела ему в глаза:

– Да, пожалуйста. Ты, кажется, неплохой мальчик!

Подобное определение несколько покоробило Лёвку, но он решил не придавать этому значения. Всё–таки мальчик, а не девочка. Теперь вход был свободен. Тем более, что женщина заплатила сама за себя, Лёвку же пропустили бесплатно. Здесь, в этом бабском мире, видимо, всё–всё было наоборот. Занятно!

Они присели за один из столиков возле небольшой эстрады. Мужиков в зале практически не было. Зато женщин! Всех возрастов и статей! От совсем молоденьких до пятидесятилетних матрон, от стройно–субтильных до шарообразных. Прямо женское царство! Они все были похожи на диких кошек. Лев среди львиц, – усмехнулся Лёвка, приосаниваясь. – А что? Совсем не хило.

Лёвкина спутница, наконец, представилась:

– Виолетта.

Рассмотрев её повнимательнее, Лёвка понял, что она старше его минимум лет на пятнадцать. Это его, однако, не смутило. Сдвоенное «ТТ» в имени завораживало аллюзией на марку пистолета, а бриллиантовые блики из–под рыжей гривы и скромный прозрачный камешек на безымянном пальце говорили лишь в пользу возраста. В ту же степь клонил и коньячок. Наложенный на «шампунь», он сглаживал не только неловкости, но и морщинки.

Под шампанское они разговорились. Виолетта оказалась менеджером по рекламе, так она во всяком случае скромно представилась. Лёвка решил поверить, но на всякий пожарный своими газетно–журнальными успехами хвастаться не стал. Мир пиарщиков слишком тесен – не доведи господь, окажется «менеджер» Виолетта старой приятельницей Ворошилова, да как сыпанёт в шампанское яд из–под камешка на безымянном… Поэтому он скромно отрекомендовался (алаверды, Виолетта!) менеджером сети игровых автоматов. Менеджер менеджера видит издалека.

Зазвучала бравурная музыка из «Кабаре». На эстраду выскочило четверо мужиков в черных костюмах и белоснежных рубашках с галстуками. Подтанцовывая, они скинули сначала пиджаки, потом галстуки, ботинки, брюки и осталась в узких плавках. Потом пошли по рядам. Бабы повизгивали и засовывали им под плавки совсем немелкие купюры. Наиболее смелые похлопывали по извивающимся задницам. Мужики–стриптизёры были красавчиками, менеджерами по пропаганде сексуального образа жизни, их бицепсы перекатывались как безумные, а накачанные тела блестели от масла. В общем, бабы отрывались.

Лёвка скосил взгляд на Виолетту – та тоже потихоньку приходила в раж и даже в такт музыки подёргивала плечами.

Следующим номером программы был Тарзан, парень с торсом культуриста и длинной волнистой шевелюрой. Он крутился вокруг шеста как змея. Точнее, как змий. Искуситель в плавках болотного цвета.

Дамы были в полном восторге. Лёвка уже кожей чувствовал, что они просто–таки изнывают от желания. Он несколько поскучнел на этом чужом празднике плотской жизни. Тарзана же просто осыпали деньгами. Тот артистично вкладывал их в непристойно бугрящиеся плавки – как в самый надёжный банк.

Интересно, что здесь Катька–то делала? – удивился Лёвка.

После Тарзана были какие–то чёрные Маугли, раскосые Джеки Чаны и вновь наши отечественные Жаны – Иваны.

Лёвка всё серьёзнее думал о том, что пора сматываться. Но тут почувствовал, что ладошка Виолетты опустилась на его коленку и начала неторопливо двигаться вверх.

– Поехали ко мне, Лёвушка! – зашептала она ему в ухо. Дыхание её было горячим, страстным и отдавало ликёром.

А что? Вариант. Коньяк шумел в голове, как Чёрное море на картине Айвазовского «Девятый вал». Он галантно подхватил уже поднявшуюся Виолетту под локоток и сквозь понимающие взгляды охранников они покинули раскалённые страстью «Джунгли».

В машине было прохладно и пахло по–мужски: кожей, пряным табаком и лишь немного – мимозой. Вела свой спортивный «БМВ» Виолетта тоже по–мужски, уверенно и лихо. Впрочем, Лёвушка это оценил лишь постфактум, а пока целиком сосредоточился на профиле прекрасной львицы. В полутьме автомобиля её профиль напоминал профили всех прекрасных актрис середины века: Бриджит Бардо, Софи Лорен и Вивьен Ли одновременно. Он был восхитительно пьян и ехал в логово самой лучшей женщины Вселенной.

Проснулся он на широкой кровати, сексодроме размером с площадку для мини футбола. В комнате с высокими потолками вновь пахло мимозой. Точнее, духами Виолетты. Сама она, мурлыкая, гремела чем–то на кухне. Окна были зашторены темно–синими плотными занавесками, сквозь которые робко пробивалась тонкая полосочка солнечного света. Лёвка потянулся так, что хрустнули суставы.

– Проснулся, малыш? – в комнату вошла Виолетта в тонком шёлковом халате. Мелькнула розовая стройна нога. Виолетта держала поднос с двумя чашечками кофе. Правильно, не суп же варить утончённой женщине?

Лёвка, прикрываясь простынёй, осторожно, чтобы не расплескать, взял у неё из рук поднос, поставил на пол. И – притянул смеющуюся Виолетту к себе. Свидание продолжалось, чёрт возьми! Сладкий плен благоухал тонким цветочным ароматом и остывающим кофе.

На свободу Лёвка вынырнул лишь к полудню. Выйдя из подъезда, он распахнул пиджак. Телефончик надо бы включить, он же деловой человек. Из кармана вместе с мобильником он вытащил несколько бумажек. Так, визитка Виолетты: «Виолетта Спесивцева, продюсер, телеканал ВСТ». Интересненько. А это… Лёвка ошарашено смотрел на стодолларовые купюры, которых ещё вчера в этом кармане точно не наблюдалось. Три сотни.

Блин! – дошло до него. Это же – плата за любовь! И вправду всё с ног на голову перевернулось! Он хотел вернуться, честное пионерское, хотел, даже взялся за ручку двери! Но тут как безумный заверещал телефон. Серебристый, в цвет глаз Виолетты, аппаратик чуть не выпрыгивал из ладони, словно хотел немедленно сообщить ему важную весть.

Звонил Котов. С чумовым известием о воскрешении Пекаря.

– Ё-моё! И что же я теперь Гоше–то скажу? – сам себе задал вопрос Лёвка. И – редкий случай – не нашёл ответа. Никакого.

Глава шестая. Два гуся и другие хлопоты

17 мая 1998 года

Антошка – Красная Шапка вышел из «Царь–шапки» расстроенным. Продавщицы сказали, что Гоша бывает теперь только по субботам. И то – вечером. А Антошке так нужны были деньги! Совсем немного, чтобы только расплатиться с Пузырём. И дёрнуло его вчера согласиться играть с Пузырём в очко? Знал ведь, что тот со своими пацанами–придурками мухлюет! Впрочем, выбора–то у него не было. Подлый Пузырь на самом деле заставил его играть. Мало ему своих жополизов, понадобилось, чтобы и Антошка в шестёрках ходил! Но не бывать этому. В субботу Гоша появится, и обязательно одолжит ему денег. А уж за Антошкой не заржавеет, он Гоше если не отдаст, так отработает.

Златка ждала его за магазином:

– Ну как? – участливо спросила она.

– А! – махнул Антошка рукой. – В субботу будет.

– Как же теперь? – испугалась Злата.

Маленькая, глупая, боится всего. Антошка покровительственно взглянул на подружку:

– Перетопчется Пузырь. Пошли на наше место, – и Антошка решительно зашагал на пустырь между бойлерной и помойками. Они там часто сидели. А помойкой там вовсе и не пахло – в контейнеры бросали всё больше коробки, картон и упаковочный полиэтилен.

– А почему вы его Пузырём зовёте? – Злата едва поспевала за длинноногим Антошкой. Они познакомились ещё летом, когда Златку бабушка стала возить из Троицка в Лужу, на подмогу. Бабушка торговала всякой вязанной фигнёй и Злата ей помогала и вязать, и торговать.

– Почему Пузырём? Да он раньше бутылки собирал, потому и Пузырь, – объяснил Антошка.

Они уселись на бревно и подставили лица скупому весеннему солнышку.

– А ты говорил, что у него нож есть? – выспрашивала Злата.

– Ага, – подтвердил Антошка. – Он сам показывал: острый такой и желобок посередине.

– А желобок зачем?

– Для крови! – Антошка сделал страшные глаза и засмеялся. Уж больно круглые стали у Златки глаза – прямо как в сказке, с чайные блюдца.

– А если он… – Злата даже боялась выговорить, что может сделать Пузырь своим ножом.

– Пусть попробует, – угрожающе сказал Антошка. – У меня тоже нож есть.

Он достал из кармана перочинный складной ножичек и показал его Злате. Нож был немного заржавленный, но зато с синей перламутровой ручкой. Злата уважительно потрогала грозное оружие:

– Да… – протянула она. – Семечек хочешь?

Они сидели рядом на перевёрнутых ящиках и грызли семечки.

– Знаешь, Злат, – фантазировал Антошка, – я у Гоши займу не только, чтоб долг отдать. Я знаешь, что решил? Решил свой киоск открыть. Носками буду торговать. Знаешь, из Китая возят такие, с рисунками?

– Здорово, – восхитилась Злата. – А у тебя будет такой круг вертеться, ну, знаешь, чтоб носки на нём, как флажки?

– Обязательно, – кивнул Антошка. – А ты мне помогать будешь… Будешь?

– Обязательно, – замирая от восторга, сказала Злата и вдруг вскрикнула. – Ой!

Прямо перед ними, как из–под земли выросла ватага пацанов. Их было семеро. Пузырь и его жополизы.

Антошка дёрнулся, чтобы достать нож, но двое ребят схватили его за руки, а третий, Колян, ударил в живот.

Антошка согнулся и застонал. Гад Колян был в тяжёлых ботинках.

Растерянную и упирающуюся Злату подручные Пузыря, маленький Карась и Вова – Часы поставили у стенки бойлерной.

– Ну чё, Красная Шапка, долг будешь отдавать? – Пузырь уселся на ящике и внимательно осмотрел пойманную парочку. Картинка ему понравилась. Он сплюнул.

– В субботу вечером отдам, – прохрипел Антошка. Ну сука, Колян, только попадись!

– В субботу? – Пузырь сделал вид, что задумался, хотя по его туповатой роже было видно, что думать–то он отродясь не умел. – Не-а. Сейчас надо.

– Сейчас нет, – попытался вырваться Антошка.

Колян ударил его ещё раз. Опять в живот.

– Слышь, пацаны? – Пузырь обвёл мутными глазками свою гвардию. Он был самым старшим – ему уже стукнуло семнадцать. Самому младшему, Карасю, недавно исполнилось одиннадцать. – Может, нам с него натурой получить? – Пузырь гаденько захихикал, глядя на сжавшуюся в комочек Злату.

– Засадим ей! – радостно подхватил детским голосом Карась.

Вова – Часы почесал мошонку:

– Это можно! – старательно пробасил он. В свои тринадцать лет он уже слыл бабником.

– Убью, гады! – заорал Антошка.

– Заткни его, – приказал Пузырь Коляну и подошёл к Злате. Та беззвучно плакала.

Пузырь достал из–за пазухи нож. Наверное, он где–то спёр его – откуда бы ещё у него оказался настоящий охотничий нож? На сверкающем лезвии и впрямь был желобок.

Для крови, – вспомнила Злата и попыталась вырваться.

– Куда? – нагло ухмыляющийся Пузырь приставил кончик лезвия к её горлу. Лезвие было таким холодным, что Злата замерла, боясь даже шевельнуться. Она лишь огромными глазами следила за Пузырём.

– Тебе понравится, куколка, – обращаясь скорее к свите, чем к ней, по–киношному произнёс Пузырь. Свободной рукой он расстегнул ремень на грязноватых джинсах.

– Не смей, сука! – Антошкины силы от отчаяния, кажется, утроились. Он головой боднул опешившего Коляна. Сопляк справа получил в морду коленом. Левый отпрыгнул сам. Антошка одним прыжком достиг Пузыря и повалил того на спину. Нож, сверкнув желобком, отлетел к самым мусорным бакам.

Они сцепились, похоже, не на жизнь, а на смерть. Антошка был худее и младше, зато он бился за правое дело. За Злату он готов был перегрызть Пузырю горло. Схватив Пузыря за волосы, Антошка беспорядочно бил его головой о землю, жалея лишь о том, что под ними не асфальт. Пузырь уже начал хрипеть, когда Карась, под шумок подобравший нож, вложил оружие ему в руку. Сделав рывок, Пузырь вывернулся из–под лёгкого Антошки.

– Бей! – отрывисто крикнул Вова – Часы.

– Антошка! – взвизгнула Злата.

Но Антошка не слышал её. Просто не мог услышать: нож вошёл ему в живот так мягко, будто он был не живой человек, а сливочное масло. Антошка успел только увидеть небо: не по–весеннему высокое, прозрачное, удивительное небо. Почему он никогда не знал, какое над Москвой небо? Такое синее и такое красивое, что не хотелось закрывать глаза…

***

Коробку из Иркутска Гоша получил вовремя. Из Внуково он отправился сразу в Баковку. На встречу с Покусаевым.

Краснокирпичный особняк генерала за зелёным забором своими размерами выделялся даже на фоне других солидных дач высокопоставленных защитников родины. На железных воротах красовались огромные звёзды, будто это был не загородный дом, а воинская часть.

Гоша посигналил и ворота неторопливо отъехали в сторону. Солдатик, стоявший возле будки охраны, взял под козырёк и показал в сторону стоянки. Гоша припарковался рядом с новеньким «БМВ». На фоне девятьсот сороковой «бээмвушки» его красный «форд–фокус» гляделся более чем скромно.

Прямо под ноги Гоше бросился рыжий боксёр. Похоже, совсем молоденький. Он, радостно лая, прыгнул на Гошу передними лапами, норовя достать до лица. Лапы у боксёрчика были в земле, поэтому Гоше, в честь важного визита облачившемуся в светло–серый костюм, пришлось перехватить животину чуть ли не на лету. Пёс радостно завизжал и бешено завертел обрубком хвоста.

– Не бойтесь, Фредди у нас мирный, – послышался от крыльца сочный баритон. Сам генерал в спортивных штанах с вытянутыми коленями вышел из дома встречать гостя.

– Вижу, славный малый, – откликнулся Гоша, – Здравствуйте, Фёдор Ильич!

– Проходите сюда, ко мне, на веранду, – вместо приветствия приказал генерал.

Покусаев был среднего роста и сухощав. Ещё он был лыс и волосат одновременно. Голова генерала напоминала крупный биллиардный шар и по фактуре и по цвету. Недостаток волос на голове уравновешивали пышные брови, усы едва ли не а-ля Будённый и кустистая растительность, торчащая из ушей.

– Иду, – откликнулся Гоша, доставая с заднего сидения иркутскую коробку. Увидев, что руки гостя заняты, неутомимый Фредди изловчился и прыгнул так, что лизнул Гошу прямо в нос. Язык его был горячий и шершавый.

– Как у вас со временем?

– Я весь в вашем распоряжении.

– Тогда сыграем? По–нашему, по–деревенски? Составите нам с Ольгой Сергеевной компанию? Вы ж Георгий – значит, победитель!

Так. Началось. В шашки вроде бы втроём не играют, подумал Гоша, вспомнив Толиков рассказ о неудачной шашечной партии с генералом. Верно, старый хрыч приготовил для него что–нибудь более оригинальное. Подкидной? Не солидно. Бильярд на троих?

На веранду выплыла немолодая, но довольно симпатичная жена. В молодости она несомненно была просто красавицей. Теперь же щёки слегка поплыли, отяжелел подбородок, но общее, миролюбивое и добродушное выражение лица генеральши как–то сразу располагало к себе. Такой милой даме и проиграть будет одно удовольствие.

В руках у Ольги Сергеевны был холщовый мешочек и продолговатая картонная коробочка. Неужели? Гоша прямо обомлел. Но это и вправду было домашнее лото.

– Сочту за честь, – Гоша, встав, по–юнкерски щёлкнул каблуками и поцеловал Ольге Сергеевне руку, державшую холщовый мешок. Бочоночки негромко перестукнулись между собой.

– Ну, мать, поехали! – генерал довольно подкрутил усы. – Ты объявляешь.

– На что играем, Фёдор Ильич? – Гоша вспомнил тот преферанс, где они с Нюшей отвоевали игровые автоматы. Неужто сейчас на госзаказ придётся играть? Как же тогда проигрывать?

– На квадратный метр, – Покусаев потёр лысину.

Гоша посмотрел на него с изумлением.

– Во–он, видишь, клумба? – довольный его растерянностью, объяснил Покусаев и пригладил правую бровь. – Ольга Сергеевна там розы посадит. Голландские, мать твою. Как будто своих нет.

Гоша взглянул на клумбу под окном. Та была вскопана именно что квадратами. Метр на метр. Оставались невозделанными лишь два квадрата с краю – видимо, супруги так развлекались не с ним одним.

Костюмчик–то я зря надел, придётся в чистку отдавать, – печально подумал Гоша и уже не стал отгонять слюнявого Фредди, тотчас пристроившего рыжую свою башку у него на коленях.

Играли на трёх полях. То есть каждому было выдано по три карточки. Генерал явно никуда не торопился, а Гоша понимал, что форсировать ситуацию совсем не в его интересах. Проиграть оказалось не так уж легко – как назло, Гоше везло. Бочонки один за другим заполняли сначала «комнаты», а потом и целые «квартиры».

Первой отыгралась Ольга Сергеевна. Похоже, она была единственной, кто не боялся победить самого Покусаева. У Гоши оставалось незаполненными всего несколько квадратиков. У генерала дела шли чуть хуже. Он хмурил брови и заметно раздражался:

– Иди, поставь чай, – ворчливо приказал он супруге. – Я сам буду банкиром.

Катастрофа казалась почти неминуемой, необходимо было что–то предпринимать. Притом срочно.

Хорошо, что я надел костюм, – подумал Гоша, переменив своё недавнее мнение.

Кажется, фортуна повернулась теперь лицом к генералу. Точнее, Гоша помог ей повернуться.

– Э-э, так не пойдёт, молодой человек! Куда это у вас делся «восемнадцатый»? – воскликнул Покусаев.

Гоша невинно округлил глаза. Но Покусаев настаивал:

– Может, упал невзначай?

Гоша, виновато потупясь, склонился под стол и вытащил из правого кармана пиджака якобы упавший «восемнадцатый». Глазастый, чёрт!

Но всё когда–нибудь кончается. В том числе и пытка в лото. Уф! Генерал всё же выиграл.

Аккуратно сложив бочонки в мешочек, а карточки в коробку, Покусаев сказал, довольно подкручивая усы:

– А вот теперь можно поговорить и о деле.

Ольга Сергеевна принесла чай, а сама скрылась где–то в глубинах необъятного дома. Фредди храпел под столом как сорокалетний мужик.

– Я привёз образец, – Гоша распаковал ждавшую своего часа коробку.

Качество серой солдатской ушанки генерала вполне устроило.

– Лады, – кивнул он, внимательными пальцами профессионала ощупав мех, сукно и подкладку.

– А это лично вам, – Гоша протянул Покусаеву ушанку из тончайшей мерлушки. – Генеральская. По спецзаказу.

Ушанка была хороша. Прямо произведение искусства, а не приспособление для обогрева головы.

– Ну, уважили, Георгий Валентинович, – генерал впервые обратился к Гоше на «вы» и по имени. Это было, похоже, добрым знаком. – Будем договариваться. Вы мои условия знаете.

Господи! – подумал Гоша. – Неужели госззаказ стоит одной проигранной в домашнее лото партии? Интересно, они на истребители–бомбардировщики так же заказы размещают? Тогда понятно, почему у нас столь непобедимая армия.

– Главное, сроки! – предупредил Покусаев, принимая от Гоши пухлый конверт. – Вся партия должна прийти не позже десятого августа. В день, когда на наши склады поступает товар, мы переводим деньги.

– Товарищ генерал! А предоплата возможна? – наудачу закинул удочку Гоша.

– Не практикуем. Мы же – государство, – отрезал генерал и поднялся, давая знать, что встреча закончена. – Честь имею.

– А лопата? – напомнил Гоша. – За мной же должок.

Генерал скептически окинул взором светлый костюм с измусоленными Фредди брюками и усмехнулся:

– Справа возле крыльца.

Гоша вскопал свой метр за пять минут. Земля была мягкой и податливой. Он воровато оглянулся на окна веранды: генерала с супругой не наблюдалось. Тогда он достал уже из левого кармана пиджака бочонок с цифрой «22». Или, по лотошной терминологии – «два гуся». Исчезновения которых старый лис, при всём своём зверином чутье, так и не заметил. Если Гоша пришёл сюда проигрывать, то он должен это сделать при любом раскладе! Иначе – какой же он игрок?

Гоша бросил бочонок в клумбу и присыпал его сверху землёй. Расти большим, лотошное дерево!

***

– Тебя, Лёвка, надо в клумбу закопать! Без права на вырост, – Гоша вроде как шутил, но взгляд его был совсем холодным.

– Похоронить, что ли? – кисло скривил губы Лёвка.

– Да иди ты! Где Котов?

– Сейчас подъедет.

– Ребята, погуляйте, – сказал Гоша невозмутимому Нуру и виноватому Лёвке. – Я должен подумать.

В офисе группы компаний «Царь» на шестом этаже гостинцы «Арена» он остался совсем один. Друзья ушли в бар пить кофе, прихватив с собой секретаршу Галочку. В его кабинете, совсем небольшой комнате, из окна которой виднелись купола Новодевичьего монастыря, было тепло и тихо. Только где–то выше, этаже, наверное, на восьмом, временами взвывала дрель.

Несмотря на Лёвкин идиотский поступок – тысячу раз говорил ведь ему, что нельзя связываться с бандитами! – настроение у Гоши было преотличное. Контракт с генералом выводил «царей» совсем на иной уровень бизнеса. Госзаказ – это вам не жук начхал! Тут и впрямь недалеко до… До чего же? Ах да, до покупки «Манчестера», вспомнил Гоша лучезарную Лёвкину мечту. Впрочем, Анакондов и так уже удачно сделал капвложение. Спиртовой заводик! Увёли из–под носа Коли – Пекаря, вдруг восставшего из мёртвых! Сегодня, через два часа, «стрелка»! Уму непостижимо.

Но Гоша знал наверняка, что всякая задача имеет решение. И то, что сегодня представляется поражением, завтра может обернуться победой. Надо только придумать, как. Какое–то подобие плана уже стало рождаться в его голове, когда дрель взвыла особенно тревожно. И всё же, несмотря на шумовые помехи, он придумал первый шаг. Надо заставить Пекаря, чтобы завод оставался формально принадлежащим «Царю». Как это сделать? Козе понятно: что было сил уговаривать Пекаря переоформить заводик на себя. И вообще – при таком раскладе можно только блефовать. Что у нас там в прикупе? Пока ничего. Но кто об этом знает?

Он усмехнулся, вспомнив, как Лёвка приволок Кате на свадьбу козу. И как потом пьяные гости чуть не сделали из бедной животины шашлык. Б-рр! Не к стрелке будь помянута!

***

Чуть больше суток после своей «смерти» Пекарь провёл в добровольном затворничестве у Насти. И узнал за это время массу интересного.

Ну, во–первых, на этот раз убили всё–таки не его, а Колю – Сэндвича. Тот сдуру влез в околоспортивные разборки с беспошлинным табаком. Хотел подмять под себя бизнес, а пацаны оказались тяжеловесами. И в прямом и в переносном смысле. Этот кусман крепко держали ребята из бывшей союзной сборной по тяжёлой атлетике.

Во–вторых, выяснилось, что Настькина берлога и впрямь является хорошим убежищем. За прошедшие сутки его не вычислила ни одна сука. Хотя уж его–то пацаны, он был уверен, узнали, что убили не его, а Сэндвича, в худшем случае, уже ко вчерашнему полудню. Делов–то куча: брякнуть в ментовку и выяснить, кого там на самом деле пришили.