Текст книги "МРС - Магико-Ремонтная Служба"

Автор книги: Павел Блинников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

– Погоди, ты же говорил, что к пустому камню подходит звезда?

– Нет, это к звезде подойдет пустой камень, как символ чистого ночного неба, а по отношении к пустому камню, может быть только полный. Тут все дело в комбинациях и ассоциациях. Одни камни подходят к другим, но если тебе попались другие, не факт, что к ним подойдут предыдущие. Вот поэтому я все время и проигрывал – слишком сложно запомнить все комбинации. К тому же есть еще понятие ассоциаций. Если ты сможешь доказать, что этот рисунок подойдет к тому, и тебе никто не возразит, им можно играть. При этом другие игроки может и могли бы возразить, но им выгодно, чтобы был поставлен именно этот камень…

– Ладно, хватит, – прервал Эпсон. – Это действительно сложновато. Неудивительно, что ты проигрывал…

– Он проигрывал не поэтому, – прозвучал приглушенный голос сзади. Магик с Квазаром обернулись и взглянули под лестницу – там, в той же позе, что и несколько часов назад, сидел мужчина в комбинезоне с частыми полосками. Берэ – дежурный МРС первого разряда.

– Что ты сказал? – переспросил Эпсон. – И почему ты не работаешь?

– Я работаю, и я сказал: он проигрывал не потому, что не усвоил всех правил. Просто игра в камни построена на колдовстве и жульничестве.

– Ты лжешь. Я же при тебе попытался прочитать их Знанием, и ты видел, что произошло.

– Это потому, что твое сканирование было настолько же утонченно, как сглаз недоумка, – сказал Берэ безразлично. – Чтобы играть в камни, необходимо ни только выучить, какой камень подходит к какому, но еще и уметь колдовать на самом тончайшем уровне. Каждый игрок за те полчаса, который играет, тратит все свои вероятности. Именно поэтому перерыв и установили получасовой – редко кто сумеет выдержать больше, а играть без вероятностей бесполезно. Все одно проиграешь…

– За кого ты меня принимаешь? – нахмурился Эпсон. – Если я захочу, чтобы мне попались определенные камни при раздаче, я затрачу всего пару десятков вероятностей, притом не самого малого уровня.

– А если пять других колдунов будут тратить вероятности, чтобы тебе попался плохой камень? – усмехнулся Берэ. – К тому же, если ты начнешь колдовать в открытую, все сразу это почувствуют и обвинят тебя в жульничестве. Потому-то большая часть вероятностей тратится на то, чтобы скрыть следы собственного колдовства. Игра в камни – одна из самых сложных колдовских игр, и слабому колдуну, вроде твоего зама, не хватит сил, чтобы играть хотя бы на самом убогом уровне. Но надо быть не просто сильным колдуном, но долго учиться колдовать так, чтобы другие не заметили. При этом такое умение пригодится тебе только для игры в камни, поэтому так мало желающих играть в эту игру. Пару лет учиться, потом выкладываться пока играешь так, как не выкладываешься на работе, и все просто ради забавы и убийства времени. Поэтому и ты не сможешь играть в камни.

Берэ умолк, а Эпсон нахмурился сильнее, и пристально рассмотрел дежурного. Личность надо сказать, не самая привлекательная внешне. С сединой, но большая часть волос темная, глаза карие, с легким презрением, одежда крайне неопрятная и мешковатая, покрыта пятнами и неглаженная, прическа тоже неаккуратная – волосы на голове чуть длиннее среднего пальца, не причесаны, торчат во все стороны. Да и вообще, даже в сидячем положении его фигура кажется какой-то нескладной и непропорциональной. Отовсюду торчат углы, плечи всего немного шире таза, руки чересчур длинные, ноги тоже, и то и другое тонкое, почти без мускулатуры.

– За твоими объяснениями, о которых, заметь, тебя никто не просил, я пропустил кое-что важное, – сказал Эпсон. – Ты сказал, что работаешь?

– Угу, – ответил Берэ невозмутимо.

– А мне кажется, ты бездельничаешь. Причем в открытую.

– У каждого своя работа, магик. Вот ты должен бы сейчас руководить, отдавать приказы, следить за другими, но вместо этого ты беседуешь со мной. И мне тоже упорно кажется, что ты бездельничаешь.

– Чего? – не поверил ушам Эпсон. – Да как ты разговариваешь с магиком, дежурный. А ну-ка встал!

Берэ и не подумал исполнить приказ. Он продолжал сидеть, насмешливо рассматривая Эпсона и Квазара. А магик начал терять терпение. Он еще с прошлой работы привык, ему все подчиняются и никто не перечит. А тут мало того, что это ничтожество перешло на "ты", так еще и не исполняет приказы! Эпсон посмотрел на Берэ исподлобья и послал в дежурного легкое болевое проклятье.

Отступление Архивариуса: проклятье. В колдовстве есть три основных понятия: заклятье, проклятье-благословение, треклятье. В частности, проклятье – заклятье, направленное к нанесению вреда человеку, или чему угодно. Проклятью поддаются не только живые и материальные объекты, но даже нематериальные (например, нити). Самый простой и распространенный вид проклятья – сглаз. При сглазе, колдун не может контролировать само проклятье, и оно может выразиться в чем угодно, с единственной оговоркой: сглаз всегда наносит вред. Например, сглаженный человек может сломать руку, у него может испортиться настроение, он может поскользнуться, может потерять память, может проиграться и т. д. Что конкретно с ним произойдет, колдун не решает, но что-то произойдет, причем непременно плохое. Но так же стоит сказать, что проклятье не может привести к смерти чего-либо. Сглаз может быть сильным или слабым, но его никогда нельзя проконтролировать. Проклятья более высокого уровня более-менее направлены. В нашем случае Эпсон применил «болевое проклятье», а оно обязательно должно сделать проклинаемому больно. Колдун не может сказать наверняка, каким путем придет к жертве боль, но может быть уверен, боль таки к нему придет. Проклятья – одно из двух неконтролируемых колдовских заклятей. Соответственно, второе – это благословение. Действие благословения, как наверняка понял Уважаемый Читатель, полностью противоположно проклятью.

Ничего не произошло. По идее, на Берэ должна упасть лестница, или отказать почка, или с верхних ярусов кто-нибудь уронит камень, что упадет на голову дежурного, но ничего не случилось. Берэ как сидел, так и сидит под лестницей и насмешливо смотрит на магика и зама. Эпсон рассердился еще больше, и швырнул болевое проклятье посильнее. Снова ничего! Тогда магик разошелся ни на шутку, и метнул самое мощное болевое проклятье, на какое способен. Никаких результатов.

– Пойду-ка я подыщу себе какую-нибудь работу, пока у тебя не кончились вероятности, – зевнул Берэ и поднялся. Оказалось, стоя он выше Эпсона почти наголову.

– Стоять, мерзкая тварь! – воскликнул Эпсон. – Я твой магик, и ты будешь мне подчиняться!

– А я разве спорил с этим, – усмехнулся Берэ. – Ты же был так озабочен, что я не работаю, вот я и пойду, найду себе работу. Что не так?

– Почему на первого разряда не действуют проклятья? – повернулся Эпсон к Квазару.

– Я не знаю… – начал зам, но магик его даже не слушал.

– Почему на тебя не действуют проклятья, мразь?! – воскликнул Эпсон Берэ. – Почему ты не слушаешься моих приказов?! Ты что, хочешь, чтобы я тебя уволил?

– На меня не действуют никакие заклятья, в том числе и проклятья, и треклятья, – ответил Берэ спокойно. – А тебе надо бы научиться сдерживать эмоции…

– Заткнулся! Я сейчас тебя… Да ты хоть знаешь, что я сейчас с тобой сделаю?! Квазар!

– Да? – вытянулся по струнке зам.

– Арестовать этого ублюдка… а где он?

Эпсон всего на миг повернулся к Квазару, но когда бросил взгляд под лестницу, где только что стоял Берэ, того уже и след простыл! Вот только что ухмылялся и дерзил, а уже нет никого. Магик осмотрелся – никого. Ну, то есть, работники МРС ходят по цеху, но Берэ среди них нет.

– Какого Темного? – пробормотал магик. – Что только что произошло? Куда он делся?

– Я не знаю, магик, – ответил Квазар виновато.

– Кто он такой, Треклятье Темного на его эпоху!

– Дежурный… – пробормотал зам.

– Теперь что, ты издеваешься?! – воскликнул Эпсон. – Я колдун третьего уровня, от моего проклятья не сможет укрыться никто ниже четвертого уровня, а просто проигнорировать его может только шестой уровень! А этот… а ну-ка погоди.

Эпсон закрыл глаза, постарался уменьшить биение сердца и успокоиться. Удалось это не сразу, поначалу его всего била обида на кого-то (потому что обижаться на Берэ он не хотел), грудь ходила вверх-вниз, словно Река в Шторм Вероятностей, но минуты через полторы, он сумел включить Знание и попытался найти Берэ. И тут гнев сменился удивлением. Берэ нигде не было! От Знания можно закрыться, да, его можно запутать, как сделал, например, тот же Валет, или переполнить чем-нибудь плохим, как получилось у Жюбо, но сделать так, что тебя просто нет – невозможно. Даже Мастера можно почувствовать Знанием, не найти, но хотя бы узнать, что он есть; да что там, Знание позволяет даже Светлого или Темного познать, а иногда и вовсе найти их в Мире, но сделать так, чтобы совсем не читаться? Нет, так не бывает. И все же так есть. Эпсону ни удалось узнать ничего о дежурном колдуне первого разряда Берэ, и это очень странно. Очень, очень, очень странно.

– Темный с ним, потом узнаю про него у Начальника, – пробормотал Эпсон, поправляя прическу не только ладонями, но и помогая колдовством – пока он орал на Берэ, волосы растрепались. – Показывай мне мой цех.

Эпсон двинулся к отгороженным секторам нижнего яруса, Квазар покачал головой и потопал следом. Зам магика солгал – он знал, куда делся Берэ. Да тут и нет никакого секрета – рядом с лестницей дверь наружу, в нее и вышел дежурный, как только Эпсон отвернулся. Но почему же Квазар не сказал об этом Эпсону? За год работы в МРС, молодой колдун узнал много всего интересного, в том числе и несколько слухов о единственном дежурном Центрального Цеха. Да, весь дежурный отел состоял из одного Берэ – колдуна первого разряда, в своем роде чудовищного исключения из правил, и не только потому, что занимал такую должность, несмотря на низкий разряд. Во всем МРС Дельты Миров больше нет первых разрядов. Это нонсенс, в Дельте должны работать исключительно профи, но тем не менее, Берэ работал. Квазар так и не узнал причины, почему так, никто не поведал ему историю Берэ, потому что мало кто об этом знал, но все старики, служившие тут сотнями лет, сходились во мнении – Берэ лучше не трогать. Мало кто соглашался работать с ним в паре, мало кто даже заговаривал с дежурным! И причина тому самая простая – весь МРС побаивался Берэ, но почему, никто не знал.

Магик шел быстро, Квазар едва поспевал, иногда переходил на полубег, чтобы угнаться за широкими шагами Эпсона. Первым делом магик решил посетить отдел конструкторов – самый большой в Центральном Цеху. Они вошли в отделение нижнего яруса, отгороженное высокими стенками, но без потолка. Им повезло – работал Валет.

– Что он собирается делать? – спросил магик у зама.

– Сейчас посмотрю, – ответил Квазар, и зашарил по карманам полосатого комбинезона. Спустя десяток секунд, он извлек металлическую пластину с экраном и несколькими кнопками на одной стороне, и подковой, перечеркнутой крестом с другой. – Это нарядная картотека, магик. Тут записаны все наряды для любого работника…

– А почему у меня такой нет? – перебил Эпсон.

– Ваша картотека в компьютере. Так, сейчас посмотрим, чем занимается Валет, – Квазар нажал пару кнопок, потом палец заскользил по экрану. – Он конструктурирует двенадцать автоматических повозок…

– Машин, что ли? – приподнял бровь магик. – Ну-с, посмотрим.

Валет как раз приступал к работе. Квазар, видя, магик не все понимает, пояснял:

– Сначала конструктор должен создать переходное поле. Переходное поле – это…

– Портал на границу со Сном, – перебил магик. – Я в курсе. Но для этого надо иметь столько Мало…

– Вон по той трубе, Мало и подается.

И действительно, прежде чем создать переходное поле, конструктор подошел к тонкой металлической трубе. Эпсон раньше такого не видел, но принцип понимал. Труба сделана из Онита – это единственная возможность для перемещения Мало. Изначальная частичка бытия, самое малое из всего, что только может быть, притом еще взятая непосредственно из Алям-аль-Металя, Мало пройдет сквозь любую стену, металл или стекло. Да сквозь что угодно пройдет, потому что обычная материя для Мало, словно дуршлаг в крупную дырочку для воды. Но Онит – металл, сделанный из онов, и поэтому имеет абсолютную плотность. Трубы от Насосов Мало до Центрального Цеха изготовлены именно из Абсолютного Онита, потому что Мало способно пройти даже через простой Онит. Так конструктор получает возможность работать не рядом с Насосами Мало, а тут, в цеху. И это правильно, Мало используют тысячи колдунов по всей Дельте, в Насосной они даже не поместились бы.

Валет подошел к трубе, что заканчивалась странным кристаллом, рука погладила бесцветный камень, тот начал переливаться всеми цветами радуги.

– Это запорная арматура для Мало, – пояснил Квазар. – Кристалл выпускает не все Мало, но лишь малую дозу.

– А из чего сделан кристалл? – спросил магик.

– Кристалл, по сути, и сам есть – прессованное Мало. Благодаря потоку Мало в трубе, кристалл имеет материальность. Они питают друг друга – не было бы потока Мало в трубе, кристалл не мог бы существовать, не было бы кристалла, а был бы, допустим, кран из Онита, при открытии Мало безвозвратно выплеснулось бы в цех и растворилось, либо материализовалось во что-то непредсказуемое. Сейчас Валет впитал дозу Мало, для построения Переходного поля…

Пока Квазар говорил, конструктор уже начал работать. Зарядившись Мало, он вышел почти на середину отгороженного помещения, прикрыл глаза. Вдруг, из примерной середины тела – где-то на уровне живота – что-то вспыхнуло, а следом конструктора окружило переходное поле – тонкая пленка, переливающаяся разными цветами, размером примерно три на три метра.

– Теперь, когда переходное поле выстроено, можно приступать к конструктурированию, – продолжил пояснять Квазар. – Есть два способа конструктурирования: первый – материализация Мало после создания модели; второй – конструктурирование онами, которые ткачи преобразует из Мало. Для более сложных и больших конструкций используют первый способ, потому что с Мало работать легче, но материализовать готовую конструкцию из Мало – очень сложно и тут требуется ткач не менее шестого разряда. Превращение Мало в оны малыми порциями гораздо легче, но тут уже туго придется конструктору – с онами работать труднее. Фактически сейчас в переходном поле застыл маленький кусочек Сна – только так вообще возможно создать что-либо из Мало или онов – но так как во Сне изначальная единица именно Мало, с ней легче работать…

А тем временем, в работу включился Арч – маленький мужичонка, почти лысый, но, если судить по полоскам – седьмой разряд. А точнее – ткач седьмого разряда. Он тоже подошел к кристаллу на конце Онитовой трубы, только гладил запорную арматуру значительно дольше Валета – почти минуту. Потом Арч подошел к переходному полю и легонько коснулся переливающейся пленки-границы. Внутрь поля словно запустили маленьких мушек, причем – много-много. Черненькие точечки закружились вокруг Валета, потом быстро собрались в комок и опять разлетелись, приобрели некое подобие очертаний. В целом конструкция машины примерно совпадала с той, что принята в восемнадцатой эпохе: четыре резиновых колеса, каркас из металла, внутри четыре сидения для пассажиров и водителя; двигатель же помещался в задней части, скрытый дополнительной дверкой, впереди отсек для вещей. Но пока конструкция напоминала лишь сплетение тонкий паутинок, будто художник сделал набросок вещи, а теперь предстояло ее раскрасить. Арч еще раз сходил к кристаллу, зарядился Мало, преобразовал в оны и подал в переходное поле. Опять вокруг Валета завертелись черные точки, снова собрались в комок и нашли свое место в конструкции – машина обросла вполне материальным двигателем и прочими механическим внутренностями. Эпсон смотрел на это с открытым ртом. Валет воплотил такое количество сложнейших узлов и деталей, и все – одним только усилием мысли. Ведь, чтобы создать конструкцию, ее надо представить в мельчайших подробностях, в голове должен быть самый настоящий компьютер, дабы просто запомнить механические узлы: каждый шланг, каждый болт, каждую гайку, каждую трубку, каждую заклепку…

Дело осталось за малым. Ткач сделал третий подход к трубе, и подал Валету оны для конструктурирования кузова. Не прошло и десяти минут, а посреди отсека уже стоит самая настоящая машина, будто кто-то приехал и небрежно припарковался прямо в конструкторском отделе. Валет порвал переходное поле, просто ударив по пленке кулаком, и машину можно отправлять по назначению.

– Даже не верится! – воскликнул Эпсон. – Даже во Сне у меня ушло бы больше времени! И что же, машина теперь не растает?

– Нет, – улыбнулся Квазар. – Она сделана из онов, поэтому не принадлежит Алям-аль-Металю. А вот если бы Валет конструктурировал ее из Мало, Арчу пришлось бы попотеть, чтобы обратить в оны целую конструкцию из Мало. Этим способом вообще редко пользуются. Обычно, если надо сделать что-то большое или сложное, конструктора делают отдельные детали, а потом уже монтажники их собирают по месту. Помните работу Драхана?

– Такое разве забудешь? – ответил Эпсон.

– Тот железный куб сконструировали в переходном поле из Мало, преобразованного в оны, а потом уже отдали в огненный отдел. Мы создаем множество сырых материалов для механиков, да и вообще для многих отделов.

– Потрясающе! А куда пойдут эти машины? – спросил Эпсон, наблюдая, как Валет перешел к созданию второй конструкции.

– Все туда же – в шестьсот шестьдесят шестую, – ответил Квазар мрачно. – На нее сейчас девяносто процентов МРС работает.

– Любопытно, – пробормотал магик, явно пропустивший последнюю реплику мимо ушей. – А я так смогу?

И решительно направился к запорной арматуре. Арч застыл на половине пути к ней же, и вопросительно воззрился на Эпсона.

– Вы что-то хотели, магик? – спросил ткач.

– Да, я хочу попробовать что-нибудь сделать. Да хоть ту же машину, только такую, как в моей эпохе. Ты не против?

– Конечно, нет, магик, – поклонился ткач – сейчас он значительно любезней, нежели тогда за игрой в камни. – Только вам необходим наряд. Расход Мало под постоянным контролем…

– А кто выписывает наряды? – перебил Эпсон.

– Вы и выписываете, – ответил Арч. – Я просто беспокоюсь, чтобы все было по бумагам, а то с меня в конце цикла спросят.

– Все уже готово, магик! – сказал Квазар, подойдя ближе. Зам что-то писал в пластине. – Я оформил вам наряд.

– В таком случае, я не могу вам препятствовать, – поклонился ткач. – Вам требуется моя помощь?

– Не знаю пока. Давай я сначала попробую, а если мне не хватит онов, ты подашь. Итак…

Эпсон дотронулся до кристалла, и сразу почувствовал приток вероятностей. Мало или оны различаются только когда их используют для создания чего-либо, а так, колдун может сотворить заклятье что из первого, что из второго. Эпсон держался за кристалл почти четыре минуты – все же колдун третьего уровня способен вобрать куда больше вероятностей, даже по сравнению с седьмым разрядом. Ощущая, как по сути переливается чудовищное количество силы, магик создал вокруг переходное поле. Получилось с одной стороны лучше, чем у Валета, а с другой – хуже. Магик построил переходное поле пять на пять метров – его подчиненные едва успели отскочить, дабы не нарушить переливающуюся пленочку. И половина запаса Мало ушло бесследно. Эпсон закрыл глаза, преобразовал остатки Мало в оны – теперь можно начинать конструктурировать. Усилие воли – и вот тысячи черных точек сформировали фигуру весьма похожую на ту, что сейчас создавал Валет. Весь запас Мало истек, колдун почувствовал легкую слабость и сделал знак Арчу – подать еще онов. Ткач неспешно исполнил приказ, впустив в поле еще вероятностей. Магик с трудом, но сумел взять их под контроль, и принялся конструктурировать детали машины. Получалось откровенно плохо. В двигателе зияли дыры, болты и гайки появлялись, но кривые, или с сорванной резьбой, колеса отличались по диаметру, и на все уходило очень много онов. Арч подал еще вероятностей, и еще, и еще – всего восемь раз; и только тогда Эпсон закончил конструкцию. В результате вышла кривая колымага, с всего двумя сидениями, без руля, а двигатель никогда не заработал бы, на его месте фактически сконструктурировалась куча кривых бесполезных механизмов.

Магик раздраженно порвал переходное поле и пробормотал Арчу:

– Ты сможешь избавиться от этого? – его палец указал на только что созданную машину, будто та должна магику денег.

– Я попрошу кого-нибудь из демонтажного отдела, – сказал Арч, и улыбнулся. – Не переживайте так, магик – у вас очень даже неплохо получилось. Я бы так, к примеру, точно не смог бы. Как и большая часть работников МРС.

– Но у него-то вон как выходит, – буркнул магик, кивнув на Валета.

– Так на то он и конструктор, – пожал плечами ткач. – Зато он не сумел бы преобразовать Мало в оны, а вы это сделали. Он не смог бы накопить достаточное количество Мало, для создания переходного поля и части конструкции. Да, Валет конструктурирует лучше вас, но вы умеете такие вещи, которые он никогда сделать не сможет.

– Хорошо, – сказал Эпсон чуть бодрее. – Но все равно избавься от этого?

Арч кивнул и пошел ассистировать Валету, а к магику подошел Квазар со своей картотекой.

– Магик, могу вас поздравить – Начальник только что прислал вам первое задание.

– Да? – приподнял бровь Эпсон. – И какое? Я ведь еще даже не окончил осмотр.

– Пара пустяков, но никто кроме вас не имеет права выполнить эту работу – надо получить на Складе кристаллы для Насосов Мало.

– А где у нас Склад?

– Склад находится не у нас, а в Главной Башне Службы Радости. Им он нужнее, так что…

– Ты хочешь сказать, придется ехать в Служебный Город? – перебил Эпсон. – Это же отлично! Я столько лет мечтал увидеть его!

– Тогда я закажу нам вахтового дракона.

* * *

Всего десять взмахов огромных крыл понадобилось вахтовому дракону, чтобы донести Эпсона и Квазара к Служебному Городу – центру Дельты Миров. Здесь у крылатого ящера появились воздушные конкуренты. Десятки самолетов с пропеллерами жужжали над городом, либо улетали из него, либо возвращались. Это – курьеры Службы Радости. Почти пятьдесят тысяч мертвецов работают для исполнения всех причудливых просьб гостей Дельты; пятьдесят тысяч раз Мастер спустился в ад, чтобы вызволить себе и жителям слуг, что работают под страхом возвращения в преисподнюю. Служба Радости – очень могущественная организация, но не идет ни в какое сравнение с Магико-Ремонтной Службой. Мертвецы полностью неуязвимы и нечувствительны к боли, благодаря Обезболивателю – сложнейшей машины, полностью блокирующей неприятные ощущения. И это не прихоть, но насущная необходимость. Мертвые чувствуют боль в тысячи раз сильнее, нежели живые – это одна из особенностей, что происходит с сутью после смерти. В аду или в раю, но чувствительность возрастает настолько, что даже самое простое удовольствие, вроде сладкого чая, будет восприниматься, как сотня оргазмов; справедлива и обратная закономерность – страдания ада многократно усилены, поэтому уколов палец, мертвец испытает такую боль, будто ему отсекли ногу. Вместе со сверхчувствительностью мертвецам дарована и возможность бесконечно регенерировать собственное тело. И это тоже правильно: в раю мертвые будут вечно блаженствовать, не старея вовсе, а в аду грешников могут хоть на кусочки изрубать по сотне раз на дню, и они будут раз за разом восставать в прежнем состоянии, и все для того, чтобы страдать. Вот поэтому каждый курьер Службы Радости, хоть и скрепит зубами, втайне ропща на Мастера за нелегкий и неблагодарный труд, но ни за что не согласится вернуться в ад. Но отсюда и презрение к мертвым курьерам, со стороны других работников Дельты. Остальные-то считают службу здесь великим почетом, а курьеры только и мечтают, чтобы Мастер отправил их в отпуск, а то и вообще на пенсию.

Дракон завис над самым центром Служебного Города, как раз там, где высилось головное здание Службы Радости – огромная башня. Совсем не монолитная, она состояла из многочисленных этажей-ярусов, причем каждый этаж сделан из особого материала: какой из стекла, какой из камня, где-то вообще пустые пролеты, а этажи скрепляют только несколько колонн. Да еще Башня Службы Радости накренена к Правому Берегу, словно отвешивает поклон всем гостям Дельты Миров, которые большим числом прибывают в Торговый Порт.

– Странная постройка, – сказал Эпсон Квазару, рассматривая Башню из окна кабины. – И как она только не падает?

– Колдовство, магик, – ответил зам. – Службу Радости курирует сам Мастер, так что удивляться не стоит.

– А кто курирует МРС?

– Второй в Ордене Одуванчика, – немного покраснел Квазар.

– Ага, ясно. Неспроста значит, ты служишь именно у нас.

– Магистр Биатриче не так давно занял эту должность, и как раз воспользовался случаем.

– Он тебя чему-нибудь учил? – спросил Магик. – Эй, дракон, снижайся!

Зверюга пошла на посадку, Квазар ответил:

– Нет. То есть, да, но немногому. Говорил, что я еще слишком мало умею, чтобы брать меня в ученики. Мол, бессмысленно, да еще после той истории он еще долго не захочет брать учеников.

– Какой истории? – заинтересовался магик, рассматривая детали башни. В одном из многочисленных окон он сумел разглядеть шеренгу мертвецов и скрюченную старушку, кричащую на них.

– У него вроде был ученик в триста тринадцатой эпохе, который сильно его разочаровал. Я толком не знаю, но, кажется, в той истории участвовал Жюбо. Можно у него спросить…

– Не стану я ничего спрашивать у этого бездельника. Никогда не подумал бы, что мертвые могут быть такими разговорчивыми. Надо бы как-нибудь вызвать Кер, чтобы они утащили его в ад!

– А вы сумеете, магик? – спросил Квазар удивленно.

– Один раз у меня получилось, – ответил магик мрачновато. – Правда, это был не самый приятный опыт. Нет, я, конечно, шучу. Вызывать демонов вообще не самое благодатное занятие, тем более в Дельте. И кстати, это не Жюбо вон там?

И правда, возле входа в башню стоял Жюбо Анортон Гует и о чем-то беседовал с курьершей из Службы Радости. Причем, очень оживленно беседовал, жестикулируя, словно большой вентилятор. Жюбо, само собой, в форме МРС, а девушка одета в наряд Службы Радости: черные хлопчатобумажные штаны, такая же рубаха да пара кожаных сапог. На груди маленькая эмблемка – крест и подкова. Кстати говоря, грудь заслуживает особенного мужского внимания. Лифа девица не носит, поэтому видны соски, да и вообще буфера размера весьма приличного, и мордашка у девушки ничего себе! Огненно-рыжие волосы, маленький носик, широкие губы и большие зеленые глаза, ни дать ни взять – ведьма.

Квазар и Эпсон спустились по крылу дракона, и невольно услышали часть оживленной беседы. На прилет начальства Жюбо не отреагировал, хотя, казалось бы, приземление дракона должен был заметить.

– Манада, неужели ты думаешь, мне это нравится?! – кричал Жюбо. – И ты еще мне будешь жаловаться?

– Ну да, а чего мне жаловаться? – всплеснула руками девушка. – Я же тут как сыр в масле катаюсь! А ты знаешь, что Магистр Цугунде – некрофил?

– Некромант, может быть? – усмехнулся Жюбо, но улыбка сошла с лица, после следующей реплики Манады.

– Иди ты к Хутурукешу в задницу, Жюбо Анортон Гует! – выпалила девушка. – Я уже разобралась с местным сленгом и могу отличить некроманта от некрофила.

– Он что, спит с тобой? – спросил Жюбо в ужасе.

– Спит? Да он пол Службы радости уже…

Магик и Квазар не дослушали окончание диалога, потому как вошли в Башню. Никто, собственно, и не хотел выслушивать, что там делает с мертвецами Магистр Цугунде. Он – почетный житель Дельты Миров, а мертвые курьеры – его непосредственные рабы, почти собственность. Его и других гостей и жителей. Поэтому он может делать с красоткой Манадой все, что захочется его черной душе. В Дельте ведь проживают не только добрые Магистры. Напротив, как раз добрых тут раз-два и обчелся. Так уж все устроено, колдуны редко бывают даже просто хорошими, а уж как часто встречаются самые настоящие злодеи. И это неудивительно – в Мире так мало способов набирать вероятности, вот и приходится колдунам воровать их у простых людей. Фактически, они отбирают у людей удачу, дабы потом использовать в своих целях. А уж если учесть их могущество, ясно, почему колдунам плевать на обывателей. Плевать даже больше, чем на мертвых курьеров.

Пройдя арочные ворота в форме большой подковы, магик и Квазар попали в приемную. На первом этаже есть всего одна прозрачная дверь, ведущая к лифту, одна стойка, один компьютер и одна девушка. Квазар вышел немного вперед и поздоровался с ней:

– Здравствуйте, Плевона.

– Привет, Квази, – сказала девушка, улыбаясь.

– Квази? – пробормотал Эпсон.

– Плевона, разрешите представить вам нашего нового магика. Магик Эпсон, это Плевона – секретарь Службы Радости.

– Весьма рад, – сказал магик, рассматривая аппетитные формы. Он даже немного позавидовал, работавшим в Службе Радости мужчинам – всего за пять минут на глаза попались две такие красотки!

– Я тоже, магик, – улыбнулась и ему девушка. – Вы на склад?

– Да, – ответил Квазар. – Как там сегодня Складовой?

– Не знаю, не видела. Проходите, вам в подвальный этаж.

Магик и зам кивнули и пошли к лифту, а тот как раз принес кое-кого, кто ярко противоречил последним мыслям Эпсона – двух особей мертвого женского пола в форме Службы Радости.

Первая – страхолюдина абсолютная, хотя можно это списать на возраст. Старуха определенно видывала еще Высокую Битву. А вот вторая особь, наверное, была красивой, но вот сейчас… Одежда порвана, демонстрируя левую грудь, с отрезанным соском, из живота точит рукоять ножа, по лицу пробежал кривой шрам, половина волос сгорела, остались волдыри, правого глаза нет, как и нескольких пальцев на обеих руках. Ужас, да и только. Эпсон чуть не шарахнулся от них, но курьерши прошли мимо, не обратив внимания на работников МРС. Квазар тоже остался спокоен к мертвецам и просто зашел в лифт. Магик прошмыгнул следом, спустя пару секунд.

– А почему они не регенерируют себя? – спросил магик, когда Квазар нажал на кнопку подвального помещения.

– Это очень больно, да и лимит на пользование Обезболивателем у них ограниченный, – пожал плечами заместитель.

– Треклятье Темного, но как она умудрилась так…

– У курьеров очень опасная и тяжелая работа, магик. Но они заслуживают свою участь.

Лифт приехал, двери разъехались, выпустили их в коридор, оканчивающийся железными створами.

– Они все грешники, магик, – продолжил пояснять Квазар, выходя из лифта. – В Службе Радости работают мертвые, извлеченные из Нэт-Ты и ниже.