Текст книги "МРС - Магико-Ремонтная Служба"

Автор книги: Павел Блинников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

– Но ведь его нельзя таскать все время с собой, – возразил Жюбо. – Или вы собираетесь колдовать, не выходя с базы?

– Я вообще не собираюсь колдовать, – ответил Берэ, подходя еще ближе к Хранителю. – Взгляни.

Дежурный протянул руку к одному из светящихся кристаллов, торчащих из бока Хранителя, и тут же зеленый браслет на его руке вспыхнул, а кристалл наоборот, погас. Берэ поморщился от боли.

– Даже процесс впитывания вероятностей – это уже колдовство, – пояснил Берэ. – Боюсь, если я даже попробую подзарядиться от этой гигантской батарейки, Поглотитель запросто высушит ее, и мы останемся без Хранителя.

– Ничего себе! – воскликнул Квазар. – Ты только что впитал все оны этого кристаллика?

Он подошел к угасшей части Хранителя и провел по ней рукой. Никакой отдачи. Тогда Квазар дотронулся до светящегося кристалла по соседству, и сразу почувствовал, как вероятности потекли к нему. Однако он наполнился целиком, но кристалл и не думал гаснуть.

– А сколько ты способен вобрать? – спросил Эпсон, тоже подойдя ближе, и коснулся того же кристалла, что и Квазар. На этот раз кристалл вроде бы действительно немного угас, но совсем, совсем чуть-чуть.

– Да хоть весь, – сказал Берэ. – Только из-за Поглотителя это будет бесполезным, и очень болезненным процессом.

– Весь? – переспросил Эпсон. – Не верю.

– Дело твое… И тем не менее, вот перед нами и первая проблема.

– Первая?! – воскликнул мертвец, даже не подошедший к Хранителю. А зачем? Мертвый может впитать только Мало, причем заранее настроенное…

Примечание Архивариуса: насчет впитывания мертвым исключительно Мало. Долго объяснять…

– Да у нас тут проблем целый караван и еще маленькая повозка!

– Жюбо, успокойся, – вздохнул Берэ. – И все же раньше все было проще. Тогда мне и слова никто поперек не вставлял, и лишь внимал моей мудрости, а теперь даже мертвые и те перечат… Что делать, будем работать с тем, что есть. Проблема наша в том, что наверху почти нет положительных вероятностей. Из онов, которые они смогут впитать, почти нет единичек, зато полно двоек, четверок, шестерок. Квазар и Эпсон сумеют сотворить из них лишь проклятья, но не благословения, а благословения нам понадобятся.

– Ну так, а как же вот эта светящаяся хреновина, подери ее Хутурукеш? Она же заряжена любыми вероятностями.

– Не любыми, а только самыми малыми, – пояснил Берэ. – Колдуны могут управлять онами до седьмой степени, а в Хранителе целиком и полностью первая степень.

– Не понимаю, – покачал головой мертвец.

– Вероятность – это он, или комбинация онов, – встрял Эпсон. – То есть сам по себе он – это даже не вероятность, а изначальная частичка Замысла. Но два она – это уже вероятность, причем отрицательная, три она – вероятность положительная. Двойки и тройки самые мощные вероятности, потому что из них можно делать заклятье дальше, а вот, к примеру, семерка – это уже сформировавшаяся положительная вероятность – основа купола удачи. Треклятье – это двойки, сглаз – шестерка, а из четверки можно сформировать приличное проклятье.

– А что же тогда такое заклятье? – спросил Жюбо и принялся массировать подбородок.

– Все, что он тебе сказал – голая теория, – ответил Берэ. – На самом деле все сложнее и мы работаем с комбинациями двоек, троек, четверок, пятерок, шестерок и семерок, а их самих делаем из единичек. Вот, допустим, болевое проклятье состоит из шестидесяти двух комбинаций четверок и шестерок. Это сложно, Жюбо, и в этом надо разбираться, подключив Знание, большинство же колдунов вообще ничего не знают про теорию, и, тем не менее, колдуют, дай Темный. К тому же, так как тебе это все равно недоступно, тут и объяснять ни к чему.

– Тогда в чем проблема-то? – кивнул мертвец, мотая информацию на виртуальный ус. Кто знает, авось сведения пригодятся, все-таки он работает с колдунами бок о бок, надо знать их сильные и слабые стороны.

– А проблема в том, что наши штатные колдуны слишком слабы и не могут вобрать достаточно вероятностей, а работать придется в основном им. Но это решается. Если есть Хранитель онов, должен быть и Создатель Онита. Вон, взгляните, от Хранителя в соседнюю комнату идет Онитовая труба, давайте посмотрим…

Берэ вышел из комнаты, попал в главный зал с экранами, и тут же зашел в соседнюю комнату. Остальные следовали за ним попятам.

В соседнем помещении и вправду нашелся Создатель Онита – прибор ничуть не похожий на Хранитель онов. С виду он больше всего напоминал какой-то токарный станок – довольно большой, почти в человеческий рост, сбоку есть ниша, с обеих сторон которой нашлись и два кристалла. На панели управления горели какие-то кнопки, из стены к Создателю вела труба от Хранителя.

– И как это работает? – спросил Эпсон.

– Просто, – сказал Берэ. – Между этими двумя кристаллами формируется особое поле, позволяющее работать с онами. Все почти как с переходным полем, только в нем можно делать лишь изделия из Онита.

– И зачем нам это надо? – спросил Квазар. – Что можно сделать из Онита такого, чего нельзя из стали, к примеру? Да и на базе должны быть ножи или мечи, если они так нужны…

– Нет, мне не нужны ни ножи, ни мечи, – усмехнулся Берэ. – Я хочу сделать нам магические посохи. Нет, на посохи уйдет слишком много онов – магические трости.

– Что это еще такое, – прищурился Эпсон. – Ты снова издеваешься? Зачем колдуну посох?

– Чтобы хранить оны, само собой, – ответил Берэ. – Но самое противное, что мне сейчас придется колдовать, причем не абы как, а целых три раза применить Абсолютное Чудо. А в Мире это так сложно… и так больно. Но делать нечего…

Берэ вздохнул и нажал пару кнопок на реле. Создатель загудел, кристаллы засияли ярким светом, магик и Квазар отвернулись, иначе появлялся шанс еще и ослепнуть. Мертвец, само собой, ничем не рисковал, да и Берэ воспринял избыточную нагрузку на сетчатку спокойно.

– Вон там есть очки, – сказал Жюбо, указывая на стену.

Колдуны подошли к крючку и сняли пару темных очков, таких же, как в Насосной. А когда повернулись уже сам Берэ горел ярче кристаллов в Создателе Онита. Если бы не зеленый свет, коим буквально исходил Берэ, со стороны и не скажешь, что он колдует по-крупному. Просто стоит в нише и словно проводит черту от одного кристалла к другому снова и снова. Только с каждой проводкой в образованном кристаллами поле, появляется какой-то контур. Нечто похожее на трубу, диаметром в пару сантиметров и с небольшой ручкой на конце. Палец продолжает водить по фигуре, она все четче и четче вырисовывается, приобретает плотность, обрастает изысканными завитушками, а лицо Берэ все больше искажает боль. Пот струится по лбу, Поглотитель под одеждой горит вся ярче. Но вот, первая трость закончена и Берэ принимается за вторую. Первая просто весит в воздухе меж двумя кристаллами и слегка сияет, словно раскаленный металл. Палец продолжает создавать вторую трость, а Поглотитель уже сияет так, что очки почти не помогают. Эпсон и Квазар вынуждены отвернуться во второй раз, а Жюбо смотрит. Вот и вторая трость готова, а вместе с наметками третьей помещение оглашает безумный рев дежурного. Берэ орет, словно его разрывает изнутри, хотя, вроде, боль приходит снаружи. Вдруг, его комбинезон вспыхивает зеленым пламенем, и теперь уже не человек работает с Создателем Онита, а просто пятно света. Рев проникает в саму суть собравшихся, не в силах такого выдержать Эпсон и Квазар выбегают из помещения, а Жюбо смотрит, будто привороженный. Из его ушей уже текут две струйки вязкой крови, левый глаз лопается, но мертвец не может оторвать взгляда. Впервые он чувствует, сам не понимая как, но чувствует – вот этому человеку сейчас так больно, как никогда не было больно самому Жюбо. А ведь мертвец прошел через два круга ада, провел там вечность, но все это ерунда, по сравнению с муками старого колдуна. Сейчас мозг Берэ тает нейронами, а под сверкающими доспехами из Поглотителя кожа обугливается, и каждый нерв тела трепещет, орет. Да, может быть, звуки идут из горла Берэ, но в действительности вопит каждая молекула, каждый атом, каждый он… Но Берэ продолжает работать. Еще минута невероятных мучений – а может, прошел год? – и третья трость готова, дежурный падает на пол и начинает кататься, словно пытаясь сбить зеленое пламя. Но Жюбо снова откуда-то приходит знание, что на самом деле это не настоящий огонь, а нечто гораздо, гораздо хуже. Дотронься сейчас кто до Берэ, и он сгорит весь без остатка. Берэ издает последний душераздирающий крик и теряет сознание. Зеленое пламя еще несколько секунд горит, а потом гаснет, даря желанное забвение.

Привлеченные тишиной, Квазар и Эпсон вернулись в комнату. Берэ лежал на полу, его комбинезона и след простыл, зато теперь видны доспехи из Поглотителя. Зеленые кристаллообразные полосы проходили по всему телу, доспехи не цельные, но почти точно повторяют полосатый узор исчезнувшего комбинезона. Частые-частые полоски, сантиметра в три каждая, извилистыми хомутами сковали худое тело. На животе и талии они потолще, отсюда и создается ощущение непропорциональности Берэ, когда он одет. Теперь же видно, он удивительно худ, но вполне пропорционален. Только голова несколько больше положенного, да плечи чуть уже, но так – нормальный высокий, худой мужчина. Странно, но пламя, уничтожившее одежду, совсем не тронуло волосы – Берэ все также небрит, а прическа неряшлива. Еще одна странность едва светящихся доспехов – полностью закованные гениталии. Непонятно, как он мочится или испражняется. Так же доспехи сочленены жестко, без суставов, отсюда и странная походка.

Пока колдуны пялились на Берэ, мертвец внимательно оглядел его работу – три трости, повисшие в воздухе, поддерживаемые полем Создателя Онита. Они еще слегка алые, не успели остыть, но работу мастера видно сразу. Каждая трость – произведение искусства. Сотни узоров, ручка изогнута изящно, но удобно, наконечник заострен, но не полностью – трость заканчивается ровным кружком, диаметром чуть меньше основного тела. С другой стороны, полезность этих "магических тростей" весьма сомнительная, и Жюбо никогда не решился бы испытать столько боли, пусть даже ради создания произведений искусства из Онита.

– Надо бы его привести в сознание, что ли… – пробурчал магик. – И на кой ему сдались эти железки?

– Без понятия, – ответил Жюбо, все еще внимательно осматривая трости. – Хотя в моей эпохе считается, что колдуны должны носить плащ, ходить с посохом, и этим посохом как-то колдовать. Но после того, что вы мне рассказали…

– Посохи, волшебные палочки и прочая белиберда к колдовству ни имеет никакого отношения, – отрезал Эпсон. – Иногда колдуны одеваются странно, но только чтобы ввести в заблуждение людей, вселить в них страх. А этими палками можно, разве что, кому-нибудь по голове дать…

– Например, тебе, – пробормотал Берэ, открывая глаза. – Твое скудоумие меня поражает. Неужели ты думаешь, будто я стал бы делать три трости из Абсолютного Онита, если бы они никак мне не пригодились бы?

Дежурный сел, кости затрещали почище, чем у Жюбо. Его взор еще хранил отпечаток боли, темные глаза глядели на мир непонимающе, словно размышляя, а стоит ли в него возвращаться? Легкие испустили вздох, мозг принял решение – стоит. Как бы это было ни противно, но стоит…

– Абсолютный Онит? – переспросил Эпсон. – Что это еще за чушь?

– Абсолютный Онит – единственный материал, пригодный для носителя вероятностей. Хранитель онов – сложное приспособление, в котором можно хранить оны, но невозможно носить с собой такую бандуру, а в Онитовом посохе, или, как в нашем случае, в Онитовой трости, можно переносить вероятности любых чисел. Создание такого посоха – вершина колдовского искусства, потому что сделать Абсолютный Онит можно только с использованием Абсолютного Чуда.

– Ничего себе, – прошептал Квазар. – Так вот, как это делается…

– Вот-вот, – усмехнулся Берэ. – А теперь представь, через что мне пришлось пройти, чтобы сделать целых три трости. Признаюсь честно, без Создателя Онита я бы не пошел на такое, но тут он сделал большую часть работы, мне оставалось лишь сделать из простого Онита, Абсолютный.

– И как это работает, – спросил Эпсон, подходя к Жюбо и тоже внимательно рассматривая трости.

– Просто, – сказал Берэ, потом помотал головой, стряхивая последние отголоски боли, и поднялся на ноги. – Онитовая трость внутри полая, а на ручке есть маленький сектор из обыкновенного Онита. Через этот сектор трость можно зарядить вероятностями, через него же они будут очень медленно испаряться, но, в случае надобности, колдун сможет воспользоваться хоть всеми практически мгновенно. Конечно, если просто положить трость в долгий ящик, через пару дней все вероятности из нее вытекут, но это единственный способ увеличить объем запаса вероятностей для колдуна.

– А можно? – спросил магик, показывая на трости.

– Да, они уже остыли, – ответил Берэ.

– А почему я никогда не видел таких вещей у Начальника или у своего деда? – спросил Квазар, глядя, как Эпсон аккуратно берет трость из поля Создателя.

– Во-первых, у них могут быть не трости, а амулеты, – сказал Берэ. – А во-вторых, колдуны их уровня могут держать такой объем вероятностей, что им не нужны никакие примочки. Если бы не эти проклятые Темным доспехи из Поглотителя, мне тоже не нужна была бы никакая трость, а так она может и пригодиться. Как бочонок ягодицам…

Берэ подошел к Создателю Онита, чуть пошатываясь, и взял оставшиеся две трости. Одну он кинул Квазару – заместитель магика неуверенно поймал налету, едва ни уронив. Дежурный заметил хмурый взгляд мертвеца и усмехнулся.

– Что, Жюбо, опять эти злые колдуны не думают о тебе? – спросил Берэ. – Сделали себе крутые магические трости, а мертвяка забыли, ай-я-яй.

– Не особенно смешно, – буркнул Жюбо. – Ничего, я и без всего этого вашего колдовства справлюсь. Справлялся в Службе Радости, и тут справлюсь.

– Не переживай, Жюбо, и на тебя у меня есть планы. Но вначале надо бы одеться.

Берэ критически оглядел доспехи из Поглотителя Вероятностей, и двинулся из комнаты, мерно постукивая тростью по металлическому полу. Жюбо, Эпсон и Квазар переглянулись, рассмотрели полосатые комбинезоны друг друга, пошли следом.

Чтобы найти помещение с одеждой, пришлось пройти весь центральный зал, зато гардеробная базы МРС оказалась выше всяких похвал. Огромная комната, повсюду сотни вешалок и одежда всех размеров и видов. Берэ сразу нашел наряд по росту, и вообще он действовал и двигался по базе вполне уверенно, как и два других колдуна. Уже не в первый раз Жюбо позавидовал колдовскому Знанию, и пожалел, что не может пользоваться им в полном объеме. А ведь какая была бы от этого польза! Мозг человека, пользующегося Знанием, совершенно не похож на мозг простого обывателя. Колдуну не надо учить новые языки, или десятки лет овладевать разными профессиями, у них все просто – раз, и готово! Другое дело, что научиться Знанию не так-то легко, да и для большинства колдунов все время пользоваться им накладно. Вон Эпсон и Квазар то и дело замирают на пару секунд, сканируют что-то, а потом продолжают путь. Со стороны это выглядит даже забавно, но с практической точки зрения, бывает опасно. К тому же, пользоваться Знанием, значит полностью перевернуть собственное мышление. Колдуны ведь узнают о людях не только нужные сведения, нет, Знание идет бурным потоком, разглашая все секреты, в том числе и постыдные. В жизни большинство людей играют спектакль в маске, чтобы понравиться себе и окружающим; Знание показывает их такими, какие они есть, без всяческих прикрас. Поэтому, вместо жизнерадостных, сильных и смелых личностей, какие все на словах, появляются слабые, грустные люди, с кучами комплексов. Возможно поэтому, колдуны так презирают простых смертных и уважают только себе подобных, причем, чем сильнее колдун, тем выше уважение, ведь сильный чароплет может скрыться от чужого Знания и вновь казаться таким, каким хочется только ему.

Берэ выбрал довольно необычный наряд – простую серую рубаху и штаны, Жюбо это напомнило форму, что выдавали в Службе Радости, только та была черной. Эпсон и Квазар тоже оделись, посоветовавшись с Знанием. Магик выбрал нечто вроде классических костюмов, виденных Жюбо в триста тринадцатой эпохе: коричневый пиджак, такие же брюки, белая рубашка, черный галстук и шляпа-котелок. Квазар примерял синие брюки из плотного материала, спортивные туфли, разноцветную рубаху без пуговиц и нечто вроде пиджака из странной волнистой ткани. Наверняка колдуны оделись соответственно возрасту, на который выглядели: Берэ и был, и смотрелся самым старшим, потому надел наиболее простую и удобную одежду; наряд Эпсона, скорее всего, принадлежал среднему возрасту, нечто вроде преуспевающего банкира; Квазар оделся по молодежному – ярко, словно петух, и в самые обтягивающие вещи, подчеркивая достоинства фигуры, прямо скажем, совсем не достойной. Жюбо же так и не определился с выбором, поэтому Берэ пришлось сделать это за него:

– Тебе подойдет костюм врача, Жюбо, – сказал мертвецу Берэ, протягивая черные рубаху, штаны и халат. – Как там в тринадцатой эпохе пелось: привыкли руки к топорам…

– А ты в курсе, – сказал Эпсон Берэ, – что на тебе такая же одежда, как на том партизане в местном доме больных разумом?

– И это неспроста, – усмехнулся Берэ. – Но все позже, теперь мы просто обязаны воспользоваться преимуществами нашего демонтера.

– В смысле? – нахмурился Жюбо, на всякий случай, сделав пару шагов к двери.

– Ну как? Ведь у нас есть настоящая мечта любого колдуна – живой мертвец, вызволенный из ада. Понимаешь ли, Жюбо, то, что Мастер достает вас из ада и заставляет себе служить, совсем не обычное дело. На самом деле, демона призвать легче, чем живого мертвеца. Ад очень серьезно следит за своими, гх-м, гостями, поэтому, чтобы достать оттуда кого-либо, приходится спускаться самолично. И мало в Мире найдется колдунов, которые согласятся пойти на такое. Потому Мастер и делает это всегда лично, ведь когда-то ему удалось сбежать из Дума…

– Ты по делу говори, а байками кормить я и сам умею! – перебил мертвец. – Что ты там со мной сделать хочешь?

– Улучшить, – ответил Берэ. – С теми запасами Обезболивателя, которые ты прихватил, твое тело можно менять, как вздумается, и при этом ты ничего не почувствуешь. К тому же, у остальных членов нашей команды есть отличная возможность показать, на что они способны. Для начала, можно влить тебе в кровь какого-нибудь смертельного яда – тогда твой укус, или если ты кого-нибудь поцарапаешь, будут смертельны. Далее, на тебя отлично ляжет купол страха невероятной силы, ведь ты просто полон отрицательных вероятностей, Жюбо. Ты мертвец из ада, поэтому ты – обречен на страдания и мучения.

– Погоди, – перебил Жюбо, – а мне говорили, что мертвые не могут носить мощные купола. Что-то про неспособность мертвых к вырабатыванию вероятностей…

– Ты не можешь вырабатывать положительные вероятности, – встрял Эпсон. – Надо хотя бы что-то про себя знать, мертвец.

– А это тайна, Жюбо, – улыбнулся Берэ. – Никто из колдунов тебе об этом никогда не сказал бы, потому что им не хочется превращать тебя из покорного раба, в опасного зверя. И тебя не зря поставили в МРС именно на должность демонтера – из-за тотальной отрицательности твоих вероятностей, ты распространяешь их вокруг, поэтому и умереть в твоем присутствии куда проще. Хуже мертвеца в этом плане только инквизиторы, но они вообще разрушают все вероятности, а ты притягиваешь отрицательные. Так что тебе, пожалуй, даже хуже, чем им.

– Спасибо на добром слове, – буркнул Жюбо. – Так что там насчет моего улучшения?

– Идея про яд вполне выполнима, – сказал Берэ, внимательно разглядывая Жюбо. – Но только в ней нет блеска. Купол страха мы на тебя, конечно, поставим, но относительно яда я еще не уверен. Особого прока я от этого не вижу, проще дать тебе какое-нибудь оружие помощней… Например, Убийцу Колдунов. М-да, загадка. А что думает по этому поводу команда?

– Хватит нас так называть! – воскликнул Эпсон, примеряя шляпу. – Мы такая же команда, как стая голодных акул и группа купающихся на надувных матрасах.

– Хорошо, купающийся, предложи что-нибудь, – сказал Берэ. – По делу, разумеется.

Эпсон задумался, как и все остальные. Хотя лишь Квазар раздумывал о том же, что касается Жюбо, он размышлял о новой информации про мертвецов, находя объяснения Берэ вполне соответствующими действительности. Ну а мысли дежурного оставались от Архивариуса в глубокой тайне, как и от любого другого, но именно он выдал стоящую идею:

– А все же Биатриче правильно сделал, послав со мной таких идиотов, как вы, – сказал Берэ. – Вот подумать только, у вас ведь есть все, что нужно, а вы не можете сложить даже два и один, уж не говоря о том, чтобы сложить два и два. Дать что ли вам подсказку? Ладно, мальчики мои, снизойду. У нас есть живой мертвец, купол страха, неуязвимость Жюбо, истории про страшных демонов. Ну? Что вам приходит в головы?

– Мы сделаем из Жюбо настоящего демона! – воскликнул Квазар.

– Хрен у нас что получится, – пробурчал Эпсон.

– Я не буду превращаться в демона! – проорал Жюбо. – Даже если вы это сделать сможете.

– Успокойтесь, мальчики мои, – промурлыкал Берэ. – Сразу видно, что в театрах вы бывали нечасто.

* * *

– Хорошие новости, мальчики мои! Я нашел подходящий парик и инструменты! Но сразу будут и плохие новости, вы – дерьмовые колдуны. Треклятье Темного, вас в армию Лагата даже сборщиками вероятностей не взяли бы!

Говоря все это, Берэ вкатывал в пустую комнату столик на колесиках, где блестели новенькие скальпели, иглы, зажимы, миски и мочалкой расположился длинный парик из спутанных черных волос. Причем волосы действительно очень длинные – дойдут до самого пояса.

Меж тем посреди комнаты стоял Жюбо хмурый донельзя, потому что его обрили наголо, а медицинскую одежду изорвали так, что в дырах отчетливо проглядывало бледное тело. Квазар и Эпсон сидели у его ног, обливаясь потом и часто дыша.

– Мне что-то не страшно, – покачал головой Берэ. – Мальчики мои, если вы не можете поставить на мертвеца, который просто-таки сочится отрицательными вероятностями, хороший купол страха, как же вы поставите на Три Города целый Город Обмана?

– А что это еще такое? – пробурчал Эпсон, поднимаясь с пола. – И я не виноват, что Квазар не может меня нормально поддержать.

– Если ты не виноват, а виноват он, ставь купол страха сам, – оскалился Берэ. – А Квазар пока принесет нам что-нибудь пожрать. Клянусь Наместником, я бы сожрал сейчас четверть Левиафана! А что до тебя, Эпсон – сначала дуй к Хранителю, а потом поставь этот треклятый купол на мертвого. А я пока посмотрю, как сделать это, с позволения сказать, лицо, мордой демона.

Оба колдуна надулись, но пошли исполнять приказы, Берэ покатил столик к Жюбо.

– А ты и вправду крутой, – усмехнулся мертвец. – Выдрессировал этих двоих всего за день.

– Любой человек уязвим более всего, когда переживает перемены. Именно в это время его легче всего подчинить, потому что перемены – это всегда страшно. Будь ты колдуном, мертвым или простым дежурным, менять что-либо, всегда страшно. Другое дело, когда человек попадает в такое количество перемен, что они становятся для него привычными, он получает второе рождение и жизнь полную приятных приключений. Либо же он становится страшным циником и занудой, потому что знает: меняй что угодно сколько угодно раз, все равно придется менять еще раз, а потом еще. Помниться, у меня был интересный разговор с Шелковым Человеком на эту тему. Правда, до сих пор не понимаю, как я тогда уцелел.

– Стараешься казаться мудрым, но не слишком, – опять усмехнулся Жюбо. – А на самом деле ты что-то замышляешь.

– Почему ты так решил? – приподнял бровь Берэ.

– А вы, колдуны, всегда что-нибудь замышляете, – пожал плечами Жюбо. – И как оказывается, у вас всегда далеко идущие планы. Ну разве я мог подумать, что та история с Трохиными и Биатриче аукнется мне спустя несколько лет? Причем, еще как аукнется. Вот и ты вступил в эту игру, чтобы что-то получить. Интересно только, что? Скинуть эти оковы из Поглотителя? Но не думаю, что Мастер и его Орден Одуванчика не смогут до тебя добраться, даже если ты спрячешься в Городе Пустых Бутылок. Так что тебе надо, Берэ дежурный?

– Жюбо, пока ты не прекратишь попытки проникнуть в замыслы сильных Мира сего, к коим принадлежу и я, и Мастер, и Биатриче, ты никогда не будешь счастлив, – теперь уже улыбка Берэ освещала лицо мертвеца, стерев свою копию с бледных губ. – Ну вот откуда ты знаешь, смогу ли я спрятаться от Мастера, или не смогу? А может быть я вообще мечу на место Долтона? Или хочу скинуть Биатриче? А ведь все это – вполне себе варианты. А еще ты не учитываешь, что плох тот план, который нельзя развернуть, куда надо. У меня вообще может не быть далеко идущих планов, мой бедный мертвый мальчик.

– Судя по твоим же словам, счастья мне и так не видать, – пробурчал Жюбо.

– Все может быть, Жюбо, все может быть. А теперь не шевелись, я пришью тебе волосы.

Квазар и Эпсон вернулись в комнату одновременно: первый с подносом еды, второй немного бодрее, после поглощения вероятностей. Но на пороге оба замерли, а Квазар так и вообще, чуть поднос не уронил. И все из-за преобразования мертвеца. Да, теперь даже без купола страха, Жюбо выглядел устрашающе. Рядом с улыбающимся Берэ стоял кто-то, даже издали непохожий на прошлого демонтера. Нет, теперь длинные черные кудри причудливо сплелись с лоскутами наряда, лицо же покрывали десятки уродливых шрамов и швов, губы Берэ срезал вообще – теперь Жюбо все время скалил желтые зубы – одна бровь наплывала на глаз, щеки впали, потому что Берэ выбил все коренные зубы и сломал нижнюю челюсть, закрепив скрепками, причем часть металла так и осталась торчать наружу.

– Вот что может сделать тот, кто ограничен в возможностях, – сказал Берэ гордо. – А ну-ка, Жюбо, скажи что-нибудь.

– Я выпью ваши души, – прохрипел мертвец и расхохотался. Смех его тоже странно захрипел и забулькал.

– Пришлось поколдовать над его голосовыми связками, – пояснил Берэ. – Я их разрезал, а потом заставил неправильно срастись. Всего пара десятков вероятностей, между прочим, мне даже почти больно не было. Ну а тебе, Эпсон, надлежит завершить образ – ставь купол страха.

– Мы уже четыре раза пробовали, – сказал Эпсон, все еще разглядывая мертвеца. Маленькие крупицы Знания достигли мозга магика, он увидел, с каким мастерством Берэ резал, шил, уродовал и все с безумной скоростью, словно делал это не впервые. – С чего ты взял, что получится с пятого?

– А теперь я тебе объясню, как это делается. И теперь мы воспользуемся твоей новой тростью.

– А ты думаешь, я не пробовал? – наконец пришел в себя магик. – Она отдает вероятности очень медленно…

– Ладно, давай-ка я тебе помогу. Ты начинай, а я подскажу, что ты делаешь неправильно.

Эпсон даже плечами не пожал, а сразу перешел к делу. Хотя, если бы сейчас в комнату вошел обычный человек, он ничего не заметил бы. Эпсон как стоял, так и стоял себе. И только Берэ с Квазаром инстинктивно напряглись, почувствовав целый столб вероятностей, устремившийся к мертвецу. В эту секунду колдуны выглядели голодными котами, готовыми броситься на мышку с оторванными лапками, а все потому, что вероятности для колдуна, что еда. Любой колдун, помимо воли, стремится вобрать как можно больше вероятностей. Словно жадный раджа, погрязший в монетах Золотой Антилопы, они готовы утонуть в океане колдовской силы. Жюбо тоже что-то ощутил, но очень слабо. Правда, чувство это довольно неприятное, но уж точно лучше треклятья, пару которых Жюбо схватил, работая в Службе Радости.

А Эпсон выкладывался вовсю. Он швырнул все, что накопил в Хранителе, и теперь старался высосать что-то из трости, но у него получалось слабо.

– Квазар, помоги ему, – приказал Берэ.

Зам магика только и ждал этого, наблюдая, как мучается Эпсон. Он встал рядом с магиком и тоже включился, хотя и слабее, нежели Эпсон. Но вот и второй хилый столб вероятностей устремился к мертвецу, сплетаясь в заклятье. Но, как и Эпсон, Квазар тоже выпустил все за раз, почти сразу оставшись пустым. Он попытался дотянуться до вероятностей в трости, но потерпел такое же поражение. И тут на их плечи легли две горячие ладони.

Сначала плечи обожгло, а потом сковало холодом. Обоих колдунов придавило к полу, ноги подкосились, а следом пришла БОЛЬ. Молнией она пронеслась по всему телу, но даже не это показалось самым ужасным. В один единый миг ушли безвозвратно все вероятности, даже те, что держались мозгом в глубочайшем резерве. Ужасающая пустота ворвалась неудержимым вихрем, появилось чувство, что так будет теперь всегда. Годами Квазар и Эпсон обучались собирать вероятности, удерживать их, применять, и тут за долю секунды все умения пропали. Грусть, замешанная на безумии, опустошила их сути, но страшный голос, отдающий эхом, сказал:

– Трости.

Сознание само потянулось к ручкам Онитовых тростей и нашло спасающую отдушину. То, что всего секунду назад казалось тоненьким ручейком, теперь воспринялось бурным потоком. Оба колдуна присосались к тростям всеми фибрами, в мгновение ока заполнившись вероятностями заново. Но страшный голос не отставал:

– Купол страха.

Квазар и Эпсон сами не поняли, почему послушались страшного человека, но подчинились. Каждый обратил Знание на мертвеца, кристально чисто видя, для завершения заклятья им не хватало всего чуть-чуть. Каких-то триста вероятностей двоек и купол страха встал бы на Жюбо. Трость поставила нужное количество вероятностей единичек, сути колдунов преобразовали их в двойки и третий столб колдовства устремился к Жюбо. Но все еще только начиналось.

Да, Квазар и Эпсон быстро пришли в себя, после внезапного опустошения, но теперь оба начли судорожно отползать от существа, стоявшего посредине комнаты. А стояло там истинное порождение геенны. Ночь, мрак и темнота заплескалась в черных одеждах, волосы зашевелились, подобно дождевым червями из взрыхленного чернозема, острые клыки источали ядовитый гной, а глаза смотрели на них, будто Квазар и Эпсон убили родителей этой чудовищной твари. И оно шло к ним, рыча что-то непонятное.

– Ну хватит уже, два могучих колдуна, – прозвучал спокойный голос за спиной. – Взгляните на него Знанием.

И вновь они починились голосу. Знание скользнуло по твари, и перед ними предстал Жюбо Анортон Гует, вместе со всей болью и страхом, через которые мертвец прошел в преисподней. Но теперь колдуны увидели и еще кое-что – их собственное заклятье. И насколько прекрасное заклятье! Оно сплеталось из тысяч вероятностей, и каким-то образом подпитывалось изнутри мертвеца, его же вероятностями.