Текст книги "1730 год. Август. Переэкзаменовка"
Автор книги: Павел Кучер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)
– Офигенно получилось! Кинозвезда из Голливуда, – эх, хотел комплимент сказать, а она морщится.
– У них крем и пудра, и регулярные сеансы, а у меня теперь навсегда… Хочешь, тебе физиономию так почистим? – хлопок ладошкой по совершенно гладкой, матово лоснящейся голой попке – Красивый будешь!
– Кх-м-м! А вдруг, я захочу потом усы или бороду отрастить? – она что, серьезно?
– Ты меня понял! – смеется, господи, как она звонко смеется, – Любуйся, но не завидуй… Мужи-и-ик!
Щелк – хлоп, щелк – хлоп, шуршание, движение, – Лови! – Ну что за мода, швыряться пакетами прямо в морду? Или это месть за бесцеремонное разглядывание? Так я и сейчас… глаз не свожу. Снизу ещё лучше видно. Практически всё. На стеллажах, как теперь заметил, ручки и ступеньки, словно в купейных вагонах. Довольно удобно забираться и рыться в содержимом отсеков. Хотя, что там рыться. На каждом – номер и пиктограмма, типа обозначение содержимого. Может тебе пару рубашек? Тут светлые есть. Тропические… О! А кепку хочешь? Прыгает по стойкам, повисает на руках, только что не сальто крутит. Гимнастка, блин… Кроме коммуникатора на левом запястье, сразу же нацепила – ничего. Один ровный загар. Ей идет!
– Где расписываться в получении вещевого довольствия? Или с меня за одежду из зарплаты вычтут?
– Не-а! Обеспечение разумных потребностей гражданина – даром. Ты же согласился на равные права?
– Это что, мне у вас теперь положено в одном казенном ходить? Как в инкубаторе? – хотя на мой вкус одежка очень даже ничего. Особенно фланелевые рубашки. В универмаге такие – за сотню баксов штука. Но, зачем радоваться халяве? Она для всех халява. В казарме жить не нанимался! – Пестренькое у вас есть?
– Камуфляж? Навалом! Тебе какой?
– Гражданское. Майки, кроссовки, жилетки, безрукавки, носки в полоску и трусы в горошек!
– А-а-а, ширпотреба захотелось? Запросто! Подь сюды! – это её манера переходить с городского языка на деревенский говор, гм… напрягает как-то, словно бы под видимой оболочкой разбитной современной девчонки прячется другая, да не одна. – Трусы в цветочек? Панталоны? С рюшечками? Ну-ка – становись!
Бац! Прямо из-под потолка, прыгает в очерченный кольцевым валиком круг на полу. Перед высоким ящиком, торчащим точно посреди вещевого склада. Здорово похожем на промышленный холодильник, кстати. Только передняя стенка не прозрачная, а зеркально гладкая. И стенки раздвижные. Круг брызгает огнями и начинает мигать зеленым, синим, красным, пока не весь не разгорается ровным белым светом.
– Нулевая база… Пусть «потреблятор» размер отсканирует. Ты же в нашей картотеке не значишься?
– Как ты сказала? По-тре-бля-тор…
– Становись! Сейчас тебя оденем, как в лучших домах… Хоть на прием к королю!
Уй… Это, как говорила моя «бывшая» – уже не симптомчик, а диагноз. Когда женщина начинает тебя наряжать, значит, она на тебя глаз положила. Отказаться – обидеть. Согласиться – тоже риск. Чую, вернусь я обратно в свой мир чучелом огородным, принаряженным, как последний пупс, по её девчачьему вкусу. В бантах и с жабо… Дилемма, блин. Гы… А и фиг с нею, штаны с рубахой у меня есть, если что – переоденусь. Пусть себе порезвится. На перспективу. Только, сперва надо того, «на собаках спробовать»… Во избежание.
– А сама теперь тоже отсюда одеваться будешь? Твои же старые запасы крыса изгадила…
– Придется… – вздох разочарования, – Классные были сувенирчики. Хорошо, что я номера моделей и их штрих-коды запомнила. Можно, прямо тут, реплики забацать! – вот может же говорить, как нормальная.
– Давай, начинай, я посмотреть хочу.
– Точно? – опять смеется, – Не верю! Голая я тебе нравлюсь больше… Да ты не стесняйся! – быстро прильнула всем телом, обняла, жарко прижалась и отскочила… из под самых рук выскользнула… – Сейчас!
– Бр-р-р! Ты это, по погоде выбирай, пикник намечается. На свежем воздухе. Там, снаружи, прохладно.
– Есть, начальник, старый чайник! – опять смеется, колокольчик переливается… Играет? Хочется же, что бы на самом деле. Так хочется, аж челюсти сводит… Не, эти не играют – они живут. – Дима, смотри!
Круг приходит во вращение. Световые полоски обегают вращающуюся девичью фигурку. Подняла руки… Подрыгала ногами… Призывно изогнулась… Встала на задний мостик… Не верю, что это для дела. Рисуется. Эпатирует. Хорошо, что пакеты с одежкой в руках, а рубаху успел на плечи накинуть. Мужское достояние меня выдает с головой… Готово? Ровный свет озаряет переднюю панель, хотя никаких ламп для подсветки нет. Зеркало? Скорее, экран, работающий в «зеркальном режиме». Вроде наших мобильников, с телекамерой. Продвинутые дамочки пользуют вместо зеркальца. Видеоизображение в реальном времени…
– Это полный скан тела! Даже не щекотно… – верю, как копию документа снимают, только объемного.
– Искажения бывают? – надо же хоть что-нибудь умное сказать. – Оцифровка, говорят – дело тонкое.
– Это вас там, – небрежный жест, – пугают сложностями. Что плоское, что объемное – разницы нет. Любой сканер "берет" любой объект. Не веришь? Положи, на ваш сканер для бумаги, букет живых цветов – выйдет цветная фотография. Наклонись сам – портрет. Не знаю, почему вы не применяете, что у вас есть…
– А дальше что?
– Дальше – выбирай. Что хочешь надеть. Из готового каталога. Холодно там, говоришь? Тогда… хочу саржевый костюм с поддевкой! Черный цвет мне идет? – стучит пальцем по поверхности "зеркала". И тут у них, не как у людей. Морзянка? Цифровая комбинация? На память она их шпарит? Все штрих-коды?
– Это, джинсовый что ли? – на изображении, в светящемся "зеркале", реально голая Аня одета в очень ладно на ней сидящий костюмчик. Точно по фигурке! – Тогда учти, что настоящие джинсовые вещи, у нас, отличают по легкой потертости. Вроде бы они уже беушные. Швы там… и на коленках… Можно сделать?
– Точно? Я не знала… Попробую… – снова стучит пальцем по стеклу морзяночную дробь. – Ага, есть такая опция. Длительность носки называется. Смотри сам! Скажешь, когда хватит. Для тебя стараюсь! – Костюмчик на той стороне экрана, каждым щелчком пальца будто возвращается из очередной стирки после турпохода. Раз. Два. Три…
– Уй! Хорош… – Все волнующие душу выпуклости фигуры рельефно обозначились на ткани, а больше – перебор. – На ноги – кроссовки. Знаешь, что они такое? Можно белые…
– Не люблю шнурки! Хочу просто туфли, закрытые. Без каблуков. Вот! – из "зеркала" на меня глядит симпатичная студенточка. Корчит рожицу, показывает язык. – Ага! Такой я тебе нравлюсь! Знаю! Спасибо!
– А дальше что? Сколько ждать заказа?
– Ни сколько. Сейчас! – внутри агрегата нарастает басовитое гудение, как в лазерном принтере, когда ему задано перепачкать тонером штук сто листов разом. Ожидаю почуять носом запах горелой пластмассы.
– Готово! – Панель с экраном поворачивается вокруг вертикальной оси. С тыльной стороны панели – настоящее металлическое зеркало, усыпанное мелкими дырочками. Вакуумный захват, как в прачечной. К ним прижат совершенно готовый джинсовый костюм. Умеренной поношенности, но точно, как настоящий!
– Подержи! – на руки падают ещё горячие (!) брюки с курткой. В натуре, лазерный принтер… Анка стучит морзянкой следующую комбинацию. Поворот! Теперь к металлу прижаты тонкий свитер и трусики. Светло-розовые. Да-с! Про трусы я забыл. Нехорошо получилось, словно намек… Чувствую, как краснею…
– Дамское бельё тоже должно быть в горошек или в полосочку? – прикалывается или же не видела? Есть барышни, которые белья не носят принципиально. Даже среди знакомых есть… Может и она из них?
– Не-а-а! Это не сексуально… – черт, вырвалось, – Женская одежда должна быть гладкой, блестящей и облегающей! Цвет значения не имеет! – Уй! Ну и кто только меня за язык тянул?
– Годится? – после очередного перестука по экрану студенточка на экране осталась в белых теннисных туфлях. А выше – красный "металлик" в обтяжку. Шортики и тугой топик, открывающий плоский животик с трогательной горошиной пупка. – Что тут не так? – спрашивает, будто мои мысли читает и свои чувства с ними сравнивает, – Ага! – очередная серия щелчков. Цвет вещичек меняется, на серо-серебристый. – Так? – встает на цыпочки, – изображение обувается в прозрачные босоножки на высоченной шпильке. Почти что хрустальные туфельки. – А вот это, лучше? – серебряные шортики превращаются в захватывающе короткую мини юбку. – Чего молчишь? Я же знаю, что тебе нравится! И больше, чем совсем без ничего. Делать? – От похоти в зобу дыханье сперло… Играет со мной, как кошка с мышкой. Одурел, честно признаю… М-мать!
Изображение замерло. Барышня разглядывает его так и сяк, заставила повернуться спиной… М-м-м-м! На соблазнительных прелестях играют блики. Что её беспокоит? На мой вкус, получилась мечта любого здорового мужика… Добавила зеркальные очки… Но, нет предела совершенству. Поворачивается ко мне:
– В таком виде меня пустят с тобой в ваш ресторан?
– Да ясен пень, но…
– Молчи, – узкая ладошка закрывает мне рот, – Я сама должна догадаться, чего не хватает. Я знаю, но ещё не вспомнила… Ага! – тоном профессора Хиггинса из "Пигмалиона", – "Леди не может появиться в приличном обществе с голыми ногами!" Во-о-о!!! Какой размер и тип колготок рекомендуешь?
– Четвертый рост, не меньше сорока ден… – опять, ляпнул быстрее, чем успел подумать, кому говорю.
– Точно! Блестящие ты хотел? Получи! – фигура на экране приобретает завершающий штрих.
– Обалдеть!
– Отвернись! – шкаф глухо урчит, переваривая новый заказ. Хлоп! Хлоп! "Свеженапечатанные" белые спортивные туфли, с рубчатой, как у кроссовок подошвой, оказываются рядом со мною. – Пусть пока тут повисят! – свитер и розовые трусики накрывают правую руку поверх брючного костюма. Я ей вешалка?
– Можно посмотреть! – как механизм, на рефлексе, поворачиваюсь кругом. Раз-два! Ох… Топ-модель!
Никелированный коммуникатор, до того казавшийся слишком крупным для тонкой девичьей руки, удивительно гармонирует с «космическим прикидом». Зеркальный металлический отлив эластичной ткани, серебристые застежки-молнии, тонкий проводок наушника, от коммуникатора прихвачен к загорелой руке полосками материи того же серебряного цвета. И прозрачные босоножки на высоченных шпильках… Из-за них дизайнерская композиция смотрится агрессивно-вызывающей. Прямо сейчас – к шесту, в стриптиз-бар. Или, на столе танцевать… Рука, с коммуникатором, целится мне в лицо. Очки подняты. Но глаза закрыты… девчонка будто разглядывает не видимую никому картину. И результатами… очень довольна! Восхищена… Поднимает веки… Улыбается, делает рот бантиком, распахивает свои чертовы глазищи на невозможную величину… Облизывает губы… Не отводя нацеленного на меня коммуникатора большим пальцем правой руки оттягивает эластичную ткань топика… Отпускает, со звонким щелчком… Мама моя дорогая! Снова улыбается и, неожиданно прильнув всем телом, целует меня… в нос. У-ф-ф-ф! Всего жаром обдало… Снова отпрянула… На хорошеньком, да что там – ослепительном красивом личике, снова недовольная гримаска…
– Гады вы, мужики! Туго, душно и стоять неудобно… А ходить… – Разворачивается, делает несколько шагов, покачивается. Восстановив равновесие, сбрасывает с ног туфельки. – Я сейчас! Гляну, что там у них!
Побежала босиком. Как Золушка в сказке… Бросив принца наедине с мечтой фетишиста – прозрачной обувью. А и подберу! Нагибаюсь, протягиваю руку, зачем-то нюхаю пластиковую подошву, ещё хранящую тепло маленькой девичьей пятки. Примерно тридцать шестой размер… Как у моей… был… Радостный смех из-за дверей показывает, что никуда она не убежала. Дожидалась реакции. А теперь – да… Всё… Смех колокольчиком замер вдалеке… Хлопает металлом внешняя дверь бункера. Тишина. Внутри потреблятора что-то пощелкивает, словно остывают нагретые электрические спирали. Но запаха гари – нет. Вообще…
Ладно. Посмотрим, что тут ей наштамповали? Ого! Материал, на ощупь – чистый хлопок. Или почти как хлопок. Приятный, мягонький… Не похожий на синтетику. Но, покрой… Как бы это объяснить? Швы! Снаружи – как полагается. Заворот, прострочка, цветная нитка и легкая потертость. А внутри – ничего… Совсем ничего, гладкая поверхность ткани. Такое впечатление, что всё сплетено, а не сшито. Впрочем, так оно видимо и есть. Даже не сплетено, а выдавлено, из программируемой матрицы… Пуговицы и клепки – крашеный «под металл» пластик. Твердый, пружинистый, как капролон. Вросший в материал…. Внешне, не различить. И молнии тоже – будто выдавлены из фильеры, вместе с прилегающей тканью. Не оторвется, так как рваться нечему. Ни ниток, ни швов… Цельно-тянутая конструкция. Хай-тек, однозначно… Чужое всё… Интересно, а если я захочу настоящие латунные клепки и пуговицы? Ха! Закажут, тот же самый костюмчик, а металлические части к нему приложат, отдельным кульком – забивай молотком сам. Наслаждайся! Легкий топот приближающихся шагов… Когда внешняя дверь открывалась и закрывалась, я похоже не услышал. Увлекся… Красотка Аня сильно спала с лица! То ли ещё одну крысу ей показали… то ли дурные новости…
– Дима! У нас только десять минут. Становись сюда! Подвигайся… руками и ногами. Как только круг погаснет – сканирование закончено. Информации достаточно. А я пока переоденусь, – ну да, на улице, в том сексуальном наряде, что она мне демонстрировала, шастать, мягко говоря, не сезон. Продрогла уже небось.
– А ноги зачем задирать? – Вращение круга довольно медленное, однако, с оттопыренными в сторону конечностями, тем более на одной ноге, без опоры, стоять неудобно… Центробежной силой сносит.
– Форму ступни зафиксировать. Тебе же закрытая обувь нужна? Вот и сделаем! Искать готовую нам уже некогда! – да, что то у них там снаружи случилось. Определенно… Меня решительно оттесняют вбок.
– Тогда давай и мне черный джинсовый костюм соорудим! Вроде твоего. Раз срочно надо…– хитрю, склоняю двигаться проторенным путем. Может быть, клюнет на провокацию… Не клюнула!
– Не мечтай! Петька просветил, что успешные мужики твоего возраста носят. Ты же меня, скоро, в ваш ресторан поведешь? – не фига себе, у дамы запросы! – Я никогда не была в дорогом ресторане! Я вообще, в ресторане не была. У нас, тут, ресторанов нет… – Капризно растягивает слова, – Хочу в ресторан! В простом джинсовом костюме тебя в приличный ресторан могут и не пустить. Какого цвета галстуки предпочитаешь?
– Уй! – от таких откровенных речей я чуть не вылетел с измерительного круга. Задрыгал руками и замахал ногами. А круг внезапно погас. – Всё? Теперь и мне позы принимать? А зачем галстук?
– Затем же, зачем мне – туфли на шпильках! Дресс-код! Показать, что мы не живем, а выпендриваемся. Тогда швейцар нам сам двери откроет… – снова мечтательно тянет слова, – Прикинь, нам с тобой швейцар сам двери открывает… Метродотель нас ведет к столику… Официант принимает заказ… Это же… так круто!
– И потом у нас не хватает денег расплатиться…
– У нас – хватит! Но, всё должно быть по правилам. Выбирай галстук, остальное уже готово! – и точно. С экрана на нас дико пялится, по-дурацки задрав левую ногу, хватая руками воздух, вызывающе элегантный молодой буржуй. С моей физиономией… Эффективный менеджер… Без галстука… Одежонка на нем – как влитая. Дорогущий на вид темно-серый костюм с искрой. Запонки на лацканах рубашки. Остроносые туфли.
– Давай галстук того же тона, но синий. – где-то слышал, синее с черным и серым сочетается всегда, а остальное надо подбирать специально… – А зачем мне такие туфли?
– Туфли – к костюму. – Анка барабанит по панели аж всеми пальцами обеих рук. – Для повседневной носки я уже другие подобрала. Тебе понравится. Смотри! – раскоряченный менеджер на экране облачается в рыжие тупоносые ботинки … – К твоему летнему камуфляжу – самое оно. Проверено! Но, надо подождать. Хорошую крепкую подметку для них формовать надо минут пять… – Ты чего задумался? Не подходят?
О чем я задумался? О том, что вижу… перед собой… Банальное чудо, полностью отменяющее целый пласт человеческой культуры – в виде «китайских пуховиков». А ещё – модисток, закройщиков, портных и дорогих кутюрье… и дешевых тоже. Ткацкие фабрики, склады готовой одежды. Оптовые вещевые рынки и дорогие эксклюзивные бутики. Надо понимать, тут и шубу, и дубленку можно «напечатать». А что нельзя? Наверное, металлизированную ткань или космический скафандр. Подумаешь! В сравнении с остальным…
– А что ещё на ваших «потребляторах» делают?
– Всякую фигню! – исчерпывающий ответ, – Когда надо много вроде разного, а по сути – одинакового.
– Например? – я в принципе догадался. Такой штукой пользоваться – как на принтере фотки печатать.
– Вещевой "потреблятор" для одежды – вот. Точно такой же – для выпуска обоев, половых и ковровых покрытий. Просто ткани на нем тоже выпускают, если надо. Когда что-то своими руками сшить захотелось. Хлопчато-бумажная ткань почти универсальная. Есть "потреблятор" для посуды, мебели, утвари. Пищевые "потребляторы" в столовых на больших заводах ставят. Или, на народных гуляниях, когда сразу огромную толпу прокормить надо. Но их не любят. Одно дело суррогат носить, а другое – такую еду в себя пихать…
– Богато живете… Аж завидно! Ты это… чего смеешься? Не правда?
– Дима! Если сравнивать с вами – мы нищие… Это – от лютой бедности придумано и нехватки рабочей силы. Если бы первопопаданцы могли вырастить хотя бы лен! Но, в Прибайкалье, даже вы, лен научились выращивать только в ХХ веке. И сразу же бросили – очень трудоемкая культура. Запредельно трудоемкая… Им – пришлось прыгать через целые технические этапы, экономить силы, время, материалы, оборудование. Вместо нормального растительного волокна – вискозу и целлюлозу из древесины. Вместо нормального текстиля – сочинять трикотажную машину, сразу выплетающую из нитки годную к носке вещь… Ужас!
– Раз не нравится – попробовали бы носить домотканщину. Из крапивы… – Ой, зачем я это сказал?!
– А ты сам, – раздельно каждый слог выговаривает, глаза как щелочки, руки в боки, – Ты сам, пробовал носить домотканщину?! Мешковину?!! – как она это выговорила, матерное ругательство! – А я… её носила!
– Аня, ты извини, вырвалось, – продолжает, словно не слыша. Выражение лица – вот-вот расплачется…
– И мама носила, и бабушка… и сестра – тут заминка, словно комок сглотнула, – Сами ткали и носили! Зимой и летом! Босиком ходили, – опять заминка, – Зимой! Лапти плести мы не умели. А батька мой помер! А ихнюю гу-ма-ни-тарку, – по слогам произнесла, барин не позволял. Колдовскую одежду православному надеть не можно! А весть подать, что голодом и холодом пропадаем – поп запрещал! Испытание Божье нам де выпало! Терпите! Господь терпел и нам велел, – слезы так и брызгают из глаз, струйками текут по щекам.
– Аня, Аня, что с тобой? – пробую опять обнять, успокоить, но девчонка отшатывается, – Я, я, сейчас, – героически морщится, захлебывается рыданиями (из крепостных что ли?), – Кушать нам, не было, совсем!
– Что случилось-то? – в такие моменты надо дать выговориться. Спрашивать, хоть о чем угодно…
– Бог, он ведь нам ничего не дает, только помогает! – сквозь слезы, – Человек делает свою жизнь сам. А если он не знает, как можно жить? А если, ему не дают знать, как люди могут жить? Это же супротив и воли божьей и правды людской! Вот и мы, не зная, пропадали. А сколько и сейчас пропадают? Если бы не ваши, не вы… не такие как они и вы, – хлюпает, глаза на мокром месте, – А наши баре – ваще ничаво не знают-то! Главное – сами знать не хотят и другим не дают! На французском да голландском языках они свихнутые, только менуветы плясать, да вирши врать горазды! А ваши, оттуда, о-ли-гар-хи – они-то всё точно знают! Потому, нас всех… тутошних, заразой извести решили? Подчистую, до последней живой души, с бабами и детишками малыми? Ради сбережения своих пожитков краденых? Ради власти, неправедно добытой? – и добавляет, неожиданно сурово, с жестом, более приличным римской матроне времен цезарей, а не русской деревенской девке – росчерком кулака с опущенным к земле большим пальцем, – Порешу иродов, Христом-Богом и Божьей матерью клянусь, всех порешу! Самолично! – вот настроение скачет, будто "месячные"…
Добрая девушка, однако… Весьма кстати оказавшееся полотенце принимает без звука. Утыкает в него мокрую мордашку. Мощно сопит – втягивает слезы и сопли. Черт! Получается, они тут и вправду живут на границе нескольких миров. Плюс её возраст… И биография… Даже не знаешь, как с такой обращаться. И не надо – без вопросов, утыкается носом в мою грудь, мгновенно промочив насквозь новую рубаху. М-м-м-да. Всё? Перепады настроения моментальные… Хоть и криво, но опять улыбается, только глаза ещё блестят…
– Спасибо! Мне давно хотелось, но не с кем было… – угум, а я у неё – на должности ходячего носового платка подвизаюсь. Есть куда поплакать… в меня. Я большой и мягкий. А сухих рубашек ещё напечатаем!
– Куда нам теперь?
– Сейчас… Долго что-то… А! Я же задала "высшее качество". Пока, просушит, как следует.
– Вспомнил! Этот шкаф, для готовки одежды – почти как автоматическая книгоиздательская машина. Читал, про такой проект. Типа – альтернативу электронным книгам. Если можно, почти даром, скачать из Интернета текст, что мешает его сразу распечатать? Вместе с обложкой? Книжка, это бумага плюс обложка. А потом – и корешок можно сделать, как из кожи. Чем она хуже типографской поделки? Раз и готово! Та же идея…– Нужда изощряет изобретательность! – не помню, кто сказал. Анка запросто подхватывает мысль.
– Так оно и есть лазерный прин-тер. Как вы выражаетесь – навороченный. Кроме цвета и рисунка дает структуру материала и его трехмерную форму. Красок тут, конечно, побольше трех, четыре полимера, три металлических сплава. Нить или объемная структура красится в любой цвет. Но можно и поверх… Сам же принцип тот самый. Материализация фантазий. На создание картины художник может потратить год, зато на распечатку её полноразмерной копии, внешне никак не отличимой от оригинала, надо несколько секунд.
– Профанация… Если бы всё было так просто, то у нас бы давно…
– Есть у вас, давно. Почти такой же принтер, воспроизводящий цвет, фактуру и структуру оригинала, у реставраторов, с ХХ века, для тиражирования картин из музейных фондов. На искусственный холст, у вас который, сегодня и выткать некому (он же грубый, как рубище отшельника), наносят полимерную массу, точно повторяющую рельеф мазков масляной краски, оставленных кистью какого-нибудь Рафаэля, а поверх – качественно раскрашивают обыкновенной струйной головкой в три цвета. С полиграфическим качеством… Дешево, быстро, внешне от оригинала ничем не отличается. Ставь табличку "Руками не трогать" и вперед!
– Так то – картины. А здесь носильные вещи. Они мнутся и рвутся…
– Точно так же, как настоящие. Они и есть настоящие! – счастливо смеется, типа уделала, – Пойми, что ваша индустриальная мощь уже 200 лет развивается ради самой себя и прибылей её хозяев. То же самое вы можете делать в миллион раз дешевле, не мучая природу завалами мусора и лишнего товара. Как мы…
– А что с этим барахлом в камере прожарки будет? – это я уже из одной вредности спрашиваю. Ответ представляю заранее – не те мальчики агрегат городили, что бы на очевидной ерунде споткнуться….
– Ничего! – опять смеется, теперь уже торжествующе, – Понимаешь? Вообще ничего. Это, если честно, единственный способ отличить продукцию "потреблятора" от натуральных изделий ручной работы. Они же хуже! И выцвести могут, и сгнить, и от жара скукожиться… На них время, климат, бактерии и температура действуют. Так и сортируем. Парадокс? Настоящая "шуба с царского плеча" давно сгнила, а её копия всегда под рукой… И моль её не берет… И по швам не рвется, потому что швов нет… Главное – вовремя сделать цифровую модель оригинала. Хочешь костюм от "Версачи"? А галстук от "Кардена"? А туфли от "Бати"? Достаточно горсти целлюлозы, куска каучука и нескольких щепоток краски и катализаторов.
– А наше-то "новьё" у вас откуда? Вроде говорили, что тут вокруг кондовый восемнадцатый век…
– Ребята натащили. Весь прошлый месяц волокли. Образцы тканей и дикую кучу вашей оцифрованной рекламы от мировых производителей. Основной банк данных, за последние двести лет, практически создан. По музеям ещё, там-сям, клочки и нитки собирают. Для полной картины. Теперь, только пополняем. Любые ваши новинки, через час после публичной демонстрации, у нас уже доступны всем желающим… Если сеть в прямом контакте – через пять минут. Вот каталоги "Лето – Осень 2010 года" – выбирай. – Хочешь, помогу?
– Ты лучше куртку мне сделай, простую, джинсовую. Классическую, синюю…
После второй прожарки, на остатки моего имущества, без слез и взглянуть невозможно. Босоножки – колом, тряпки ветошью. На мобильнике пластмасса поблекла. Одному «Нагану» всё по барабану. Каламбур. Коммуникатор мигает зеленым. Ох, говорили мне – сразу на руку цепляй, мог давно его забрать. Не привык. Быстро надеваю брюки (чуть великоваты), рубашку оставил заплаканную, она почти высохла. Фланелька, как губка, влагу в себя вобрала. Куртку – на плечи. Револьвер – в карман. Карманы большие… удобные. Раковины, с тропического острова – в другой карман. Документы… Хе! Целы документы. Умеют их делать, если захотят! Тоже – в нагрудный карман… Ботинки – хороши! Точно по ноге, пружинят, но без скрипа. На молниях с двух сторон. Вроде берцев…. В ухе пищит морзянка… Зовут. Да, идем мы уже, идем!
Глава 7. День первый. Вторая половина дня. Окрестности базы СССР. Район Великих озер. Земля-2.
Тропинка от бункера к транспортной площадке курится паром. И её обрабатывали? Странный, резкий запах, шибает в нос. На соседней транспортной площадке, только она не каменная, а вроде зеленого бетона, сразу и не заметишь, вывернутая сумка с остатками Анкиных вещичек. Хе-хе… Не пощадила их злая химия, не пощадила… Чуть в стороне, на листе пластика с загнутыми вверх краями, как на блюде, вытянулись два матерых крысюка. Надо понимать – добытые из сумки. Рядом с ними – три пластиковых трубки с рваными торцами. Аккурат, по размеру тушек… Дед торчит над местностью метра на три, видно, в его задних опорах раскладной сустав. Типа ходули. Впервые его так вижу. Без костюма – впечатление дикое. Марсианский треножник… Накинутая на плечи куртка полощется полами на ветру. Похоже, что ноги отняты по самый пах… Штаны как бы и не нужны. Петька, в надетом ОЗК, замер рядом с ещё окутанным паром грузовиком.
– Дмитрий! Командуй продувку кабины газом. В ней ещё третья крыса где-то прячется. Аня, помоги!
– Диапазон – "четыре девятки"! – дистанционка, что-ли? – Набирай латиницей "P-S". Код слезогонки. Помнишь латиницу морзянку? И "три тире – три точки", это команда выполнения, как на компе – клавиша "Enter". Ага, хорошо, что стоим с наветренной стороны! Из потолочного люка кабины тянется к обрыву по ветру белесое облачко. Экспозиция – две минуты! Дегазация – повторный набор команды выполнения…
Стрелка часов отщелкивает деления циферблата… Всего половина четвертого… Насыщенный у меня денек выдался. Интересно, Виталика они так же лихо гоняют? Мог бы и рассказать, на что меня подписал… Или, не мог? Мы же мельком виделись, до того как… Срок? Настукиваю тангетой «три тире – три точки». Снова из потолочного люка вырывается облако пара. Заметно гуще… Гы-гы… А если бы менты вздумали мой грузовик шмонать, и с ними так же точно можно было бы обойтись? Как с крысами? Запомним…
– Открывай дверки! Сразу обе! – угу, «черную» работу таки «делает черный». У Петьки уважительная причина – пропали папиллярные линии. Перчатки на руках. У деда, рук нет совсем… Анка скромно стоит в сторонке… Ей с крысами встречаться хочется меньше всех… Девчонка! Кто остался? Один я… Ну-ка…
– Назад! Петр осмотри салон! – шелестящая резиной рука просовывается под сиденье, тянет за хвост искомую тушку. Это крыса крупнее всех. И умнее всех… При первой возможности – выскочила из сумки… Но, не убереглась. Получается, нам их специально подсадили? А те трубки, с рваными торцами – типа для крыс транспортные контейнеры? Никогда я не видел бактериологического оружия – сподобился, значит…
– Дмитрий! Запомни. Никогда и ничего у нас не клади на пол и не суй под сиденья! Только в ящики. Только, под герметичную крышку. Пол в кабине, в комнате, в помещении, всегда должен быть чистым! Понимаешь причину? – чего уж тут непонятного, похоже, они тут ждут беды со всех сторон сразу, – Там, на панели, клавиша "Автомойка". Нажимай и отбегай. Задержка пять секунд. Нажал… бегу. Уё-ё-ё-ё!
Бьют струи воды, хлещет пена, мутная жижа стекает через проемы дверок вниз и ручейками струится в обводные канавки… Пена закончилась. Потекла чистая вода… Это что, выходит, салон можно руками не мыть? Автоматика. Прикольно! Мне нравится.
– Дмитрий, ты последним грузовик снаружи осматривал. Погляди ещё, внимательно, где что не так? – Обхожу… А что там может быть «не так»? Герметично всё задраено, как в танке… Или? Свежая забоина на крышке ящика с инструментом. Как его открывают, кстати, если замка не видно? Ага, магнитный ключ…
Показываю забоину Петьке. Как бы фомкой кто-то крышку поддевал. Тот мне машет рукой – Отойди! Сует в открытую щель, под крышку, конец трубки, из наборного как газыри черкеса, нагрудника. Дергает за шнурок… Хлопок! Дым! Писк! Удар, изнутри, чуть не распахивает крышку настежь! Но, удержал… Что, и там крысы? Точно! Четыре штуки… были. Достает голубушек, за хвосты. Трубки контейнеров – следом. Не знаю, какой дрянью он их угощал… За спиной пыхает фотовспышка… Анка не стоит сложа руки. Только бы от ядреной химии инструменты не поржавели… Словно услышав мысль, Петр поворачивает ящик набок. Он вращается? На торцевой камень площадки вываливается сумка с ярко блестящими никелем ключами. Уф-ф! Нержавейка. От сердца чуть отлегло. По фигу все ваши крысы, но инструмент-то мой! Жалко…
Еще несколько минут наблюдаем как из не видимых в траве форсунок, под разными углами, сверху, сбоку, снизу, лупят по грузовику с закрытыми дверками кабины, струи воды. Автомойка, в натуре! Петр, с поддоном в руках, почти бегом спешит к бункеру. Но, ныряет не в главный ход, а рядом. Василий Иванович почти вернул себе человеческий облик. В смысле, укоротил ножные опоры до нормальной длины. Анка ест его взглядом… Тоже никогда не видела, гм… голым? Почему это меня так задевает? Ревную?
– Дмитрий! Вас кто-нибудь ждет дома? Возможно, нам придется задержаться… Карантин. Вы видели – какую гадость мы с собой притащили. – да уж, теперь понятны, и выбор точек для открывания порталов (от всех людских поселений удаленные островки), и предосторожности… – Если хотите – отсюда можно к вам позвонить. Петр вернется – установит телефонную связь с Землей-1. Предупредите родных, знакомых…
