Текст книги "1730 год. Август. Переэкзаменовка"
Автор книги: Павел Кучер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)
Короче, толпа глядит на остров. Кто в стекла и блистеры, кто в дыру посреди пола, интересно им. Ну, а нашим, в смысле 'федералам', тьфу… вы меня поняли. Тем, кто на острове хозяйничает – это сюрприз из категории 'сушите весла'… Ага, забыл сказать, потом мелькнуло. На борту аэроплана – огромная надпись 'Школьный'. По-русски. Думаю, спецназеры, что снизу на него смотрели, конкретно прибалдели. Навряд ли им подробности доводили. Куда они попали и к кому. Тем более – здоровенный, не меньше чем Ил-76… Тоже широкофюзеляжный, как всё у них, для комфорта видно. Но винтовой… И совсем тихий… Думаю, из-за нереальной бесшумности на него вообще так поздно внимания обратили. Без рева и грохота, со стороны моря, на бреющем, над атоллом пронесся… всю тайну разом раскрыл. Думал я, всё тут. Сейчас полетят они дальше, а разбираться с проблемой пошлют… кому по службе полагается. Вскрыли ЧП и ладно… Хрен там!
Взвыла сирена. Взревел голос пилота, усиленный динамиками, замигали все потолочные светильники. Ситуация 'А'! Боевая тревога?! Опасность для жизни! Приготовиться к десантированию?! Двухминутная готовность! И морской горизонт в иллюминаторах лег на бок… Пацанва и тут, как сидела-стояла, сохранила присутствие духа. Никто по полу кубарем не покатился. Зато все фотоаппараты и книжки – в сторону. В ящики и зажимы разные – для надежной фиксации. А трубы эти, тьфу, палки-прыгалки… похватали. Стоят. В очередь. Серьезные сразу сделались, насупленные… Потешные, как юные пионеры… из старых советских журналов. Там, где они в игру 'Зарница' играют. С настоящими автоматами и пулеметами… Решетка люка вбок ушла, а они в открытую дыру, ловко так, прыг, прыг-прыг-прыг… На откидные педали встал, ремень к стойке пристегнул, чего-то там нажал – вперед. В миг салон и опустел… Только в люке верхушки пальм с белым песком мелькнули. Пилот бородатый головой назад покрутил, пепелац с крыла на крыло покачал… Крепко так покачал, опять горизонт вставал боком – проверил состояние машины… Тумблерами пощелкал. Вид сбоку-спереди. Такое впечатление, что у них 'веб-камеры' по всему салону натыканы. И все 'пишут'.
Оглянулся воровато, пузо зачем-то почесал – изрядный такой животик, выдает уважаемого человека. Полез в короб… М-м-дя! Добыл устрашающего калибра дуру, на обрез охотничьего ружья похожую, но с барабаном… Затянул портупею… Уселся обратно в кресло и опять заложил крутой вираж. Ой, не, я так не могу! Даже на экран глядеть – голова кругом… А как внутри сидеть? Не понял, что пилот сделал – кресло уехало назад, из под него вывернулась знакомая прыгучая палка, побольше и потолще… Надо понимать – усиленной конструкции. Бородатый вздыхает, ещё раз воровато оглядывается, улыбнулся как-то виновато… женской фотографии, в центре штурвала… Размашисто перекрестился. Пристегнулся. Палка сверкнула, от пола до потолка кабины, телескопическим штоком. И – салон опустел. Вышвырнуло бородача, прямо через верхний люк кабины, в синее тропическое небо. Не бросил мужик детвору – следом отправился. Явно что-то капитально нарушая! Но, кажется, я его понимаю…
На экране все пляшет и мелькает. Вверх! Вниз! Поворот! Вспышки слева и справа. Трещат очереди… Посмотрите на мир глазами Гарри Поттера, блин! Когда у него метла взбесилась и поскакала вертикально… Ага, наконец, кто-то с земли снимает… Хоть горизонт стал на место. Теперь я знаю, как выглядел, когда на таком же бешеном костыле по камням прыгал… Совершенно по-дурацки. Но, впечатляет! То здесь, то там в воздух взмывает телескопическая 'раскладуха'… сжимается там в черточку… меняет направление и летит вниз. В верхней части траектории, на фоне ослепительной синевы, фигурки всадников окутываются дымом. Пацанва палит… по людям в темной форме. Вспышки выстрелов и звук от них сливается в сплошной треск. Массивные фигуры спецназовцев мечутся, падают, пытаются как-то сосредоточить огонь на вертких целях. Кромешное мельтешение в воздухе меткой стрельбе… не способствует. Живых, всё меньше… ещё меньше. Последние, уцелевшие, пытаются найти укрытие за контейнером, под автобусом, среди редких пальм, за камнями в полосе прибоя. Тщетно! Пальба обрывается как-то вдруг… Некоторое время палки-прыгалки ещё скачут туда сюда, взрывая белый коралловый песок (какой идиот нарядил спецназ в темную форму?), брызгают фонтанами воды на мелководье. Закончилось. У 'своих' нет потерь, у 'чужих' – нет живых. Всё?
Смена ракурса… Из покарябанного транспортного прицепа выпускают узниц… Худющий, дочерна загорелый подросток галантно протягивает руку, пытается поддержать плотную тетеньку, раза в четыре его тяжелее. Опора сомнительная. Если дама не удержится, то добавочным весом парня вдавит в песок по пояс. Удержалась… Девицы прыгают в песок сами. На заднем плане догорает автобус… Это они что, уже всех порешили? Новая смена кадра… Вид сверху, вроде панорамы. Наверное – с прицепа, ничего высокого нет, более подходящего. Атолл ровный как стол (каламбур, господа). Подростки, разбившись парами, пешком, прочесывают окрестности. Заглядывают под каждый обломок, благо их немного… На дальнем плане, в прибое что-то чернеет. Твою мать! Из воды торчат ноги. Тела уже не видно. А вот этот, лежит ещё живой… Шевелит рукой. Парень не подходя близко, равнодушно, почти не целясь, делает 'контрольный в голову'. Рука опадает… Сурово! А как же международные конвенции по обращению с военнопленными? Или, у них нет таких конвенций? Или, это не пленные? Слышатся ещё выстрелы, ещё… Добивают раненых? Двое парней, что повыше и покрепче, тащат за руки и ноги обмякшее тело. Раскачивают и швыряют в воду…
Опять смена ракурса. Или кто-то на пальму залез, или там видеокамера была установлена, а теперь её включили. Скорее, последнее. Изображение качается туда-сюда, в такт порывам ветра. Ага, круговой обзор. Маленький совсем островок. Не спрятаться, не скрыться. Автобус потушили. Обгорел он капитально. Я бы чинить не взялся. Та же парочка… Вытягивают из-под заднего колеса очередное тело. Подняли. Понесли. У кромки прибоя раскачали… Плюх! Хоть бы документы вынули… Или обыскали карманы. Похороны, что, отменяются? Мама… Кажется, это и есть похороны! На островах, я помню, крабов, раков и всяких хищных креветок – неисчислимые полчища. Именно в такой вот – зоне рифов, где постоянно копится оглушенная ударами волн мелкая морская живность. За считанные часы обглодают до костей. После, примутся за кости. Офигеть! 'Напрасно старушка ждет сына домой…' За очередным отправились. Равнодушно, без эмоций. Ну и детки! Сколько им на вид? По четырнадцать-пятнадцать… Старшеклассники. Петька говорил – боевое личное оружие выдают с четырнадцати – вместо паспорта. До того – таскают малокалиберные стволы, для тренировки. Руку набивать, к оружию привыкать. Вижу! Схема работает – палят в людей привычно… Уй…
Голос за кадром что-то объясняет. На картинку накладываются таблицы. Список… Цифры и значки… Нудное перечисление фамилий участников заварушки. Жду, когда наконец пойдут имена, русские фамилии. Неужели, всех спецназовцев, как собак безродных, просто в воду побросали, крабам на съеденье? Похоже, так и есть… Э-э-э-х… Жизнь наша копейка! Кто бы знал заранее! Ведь кто-то же знал! Но, послали… Как брата одноклассника, на новогодний штурм Грозного, в 1994 году. Подарок бывшему советскому народу… Вот и этих, пнули на смерть, без вести. Где пропал, как пропал? Нету! Земля-2 большая, затерялся где-то…
Новые лица. Знакомая бородатая физиономия, уже ободранная…. Щелкает зубами и корчит страшные рожи… Значит, до земли товарищ таки долетел. Но, приземлился – крайне неудачно. Видны лубки на ногах. Приложился от души… То ли палка, как пресловутый Боливар, не вынесла двоих – хозяина и его пузо. То ли навыки утратил. А самолет – ту-ту… На автопилоте. Оно и правильно. Здесь-то взлетать неоткуда. И не справится летун, теперь, с управлением, будь хоть трижды Мересьев. Без ног… Однако, показательно! Ведь ожидал! Боялся, переживал, а прыгнул… Теперь, стильно смотрится. Не то пират Джон Сильвер, с внуками. Не то – разочаровавшийся в жизни Карабас Барабас, забивший болт на кукольный театр и подавшийся в разбойники. Мочалку знаменитую укоротил и высадился на необитаемом острове…. Сидит 'наставник юношества' удобно, в выдранном 'с мясом' из горелого автобуса кресле… Девка колет его иньектором.
Думаю (судя по мимике), получать из её ручек обезболивающее – это ещё хуже, чем терпеть. По себе знаю! Местные иньекторы – тихий ужас. Ощущения – как пулькой из 'воздушки' попали. А несколько раз подряд? Мама дорогая! Но вообще, по всему видать – мужик в авторитете. Моментом молодежь привел к порядку. И не скажешь, что больше сорока юных головорезов вокруг рыщут… Все вполне себе приятные ребята, с виду… Хе-хе, внешность обманчива. Сработал препарат. Жуткая харя бородатого пирата более-менее стала походить на доброе лицо учителя. 'Продолжаем, блин, урок… Динь-дилинь, звенит звонок…'
Звонка под рукой у педагога, за общей скудостью окружающей обстановки, не нашлось. Вместо него на свет появилась прежняя 'дура', с барабаном. Переломная, как дедова двустволка. Вспомнил, примерно такие штуки показывали по TV, как часть аварийно-спасательного комплекта космонавтов. Что-то пилот мухлюет, с патронами. Одни, с серыми головками – вынимает, другие, с цветными – вставляет. Защелкнул. Положил на колени, давит клавиши коммуникатора. Гы-гы… Сигнал подал, похоже. Вся молодежь, в зоне видимости, замерла, словно прислушивается. Кое-кто так ничего не хочет слышать – уши пальцами заткнул. Странно… Бородатый взводит свою супер пушку. Задрал ствол агрегата в зенит. Выстрел! Уй… В наушнике резко пропал звук. Сломалось? Не фига себе, светомузыка! Синее тропическое небо полыхнуло белизной магниевой вспышки, от пальм, от людей и камней, веером, в разные стороны легли резкие черные тени. Кто метнулся, кто-то шарахнулся, а вон тот – упал на песок и голову руками закрыл. Эпицентр ядерного взрыва, однозначно… Как в кино… Второй! Третий! Сигнал сбора? Похоже… Стоп, какие к чертям 'кто-то'?
Ба! Это же наши родные, 'эффективные собственники'. Хозяева их, огнем и грохотом… созывают? Не прячьтесь де по 'нычкам', за камушками не отсиживайтесь. Добро пожаловать, на свет божий. Десанта уже нема, стрельба стихла. Бой-то, едва минуту длился. Приборка после – минут восемь. А вы и не заметили? В лагуне плескались, трахались и загорали? Теперь, наивно, горелому автобусу удивляетесь? Ха! Не сидите на обочине жизни! Приглашают на толковище! Разбор полетов… Кто вы, господа и как дошли до жизни такой? Пацаны всех поторапливают… Этого, гм, практически силком гонят. Видели ли когда, как карапет, 'метр с кепкой', холеного дяденьку, в трусах по колено, взглядом пинает? Вот, полюбуйтесь! Кадр только пугливо озирается и рысью от него, рысью… Скорее, да подальше. 'Пионеры' тащат складные стулья и посадочный инвентарь. Под сенью пальм – смотрится. Экзотично, да… Власть, типа того, переменилась. Наши пришли! Смерть россиянским оккупантам. А туристам-капиталистам? Крутится мотив. 'Чудо-остров – Чунга-Чанга'
Рассаживаются. Нервничают… Тетка социолог кого-то водой из стакана поит. Истерика? Допускаю… Ух, ты, по щекам дамочку – хрясь-хрясь! А ты чего ждала? Народ тут незамысловатый. По себе убедился… Гы-гы, от укола успокоительного (из любимого иньектора) пострадавшая отказывается. Как я её понимаю! Странно, 'туристы' сгруппировались кучками. Большая, поменьше, один шнырь откровенно хочет в толпу затесаться, а его типа прогоняют. Часть девок, ух, какие симпатичные – вместе с толпой. Другие, помоложе и попроще, какие-то стильно-одинаковые – стайкой, и с краешка. Эти – словно пришибленные. По сторонам так и зыркают, но говорить-спрашивать боятся. Очень молоденькие. Ха! Резкая разница между 'местными' и 'не местными' сразу в глаза бросается. Хотя на глаз – ровесники. Не… пистолеты у каждого – само собой. Без различия пола, кстати… Но, наши все, и так, без пистолетов – другие. Шустрые, деловые, энергичные… Загорелые, до черноты (под таким солнцем не мудрено). Коммуникаторами тычут везде, словно бы щупают. Саперы с миноискателями – точное подобие. Оп! Нащупали! Из стайки перепуганных девчонок, пацан, как бы не тот самый, что дядьку, как собаку, взглядом погонял, выбирает одну. Спрашивает… Та, хе, смутилась, вспыхнула, чуть не плачет. Движется скованно, прихрамывает. Местные лыбятся… Угадал! С абсолютной непосредственностью прямо так, похоже, её и спросил, нечто вроде – 'Пи-пи не хо-хо?'. Гы! Руку подал и лично повел до отхожего места. 'Джентльмен в коротких штанишках' А ничего, вполне себе даже вежливо. Пусть, малость грубовато. Прочие барышни моментально приободрились. Заметно… Ещё парочка – сами следом поковыляли. Наши люди! В туалет – толпой, что для баб вообще характерно. Стадный инстинкт?
Тэ-э-э-кс… Растягивают экран промежду стволов. Ходоки 'до ветру' вернулись, расселись, притихли. Бородач, хоть и за старшего, не в президиуме, а сбоку. Тоже кино смотреть собрался. Ну, и мы позырим…
Хроника… По берегу лагуны тянутся в никуда обозначающие трассу 'входа-выхода' камни. Ракурс дурацкий. 'Сверху-сбоку', словно на пальме криво сидишь. Так и есть, махнул через поле зрения перистый лист. Действительно, значит, на пальме камера пришпандорена. Самая высокая точка местности, ага… Чуть крутанулось поле зрения. Справа и слева – пустой атолл. Ветер и брызги, среди рифовых обломков. Так! Из серой кляксы, мигнувшей на пару секунд, по залитому утренним солнцем пляжу, стрелой выскочил автобус. Импортный, новый, блестящий. Не горелый остов, что я застал. Тяжелый, колея за ним, как после трактора.
Смена кадра. Туристы выходят на берег морской. Одни привычно, другие – удивленно озираются. Эти в первый раз, наверное, сюда угодили. Часть спешит к лагуне. Сразу купаться… Другие к столику с местной дамой. Той самой тетенькой. Регистрация? Просто познакомиться? Кстати, а девчонок, у которых живот от приключений прихватило, я ни одной не вижу. Хотя автобус пустой. Вот и водитель вылез, ноги размять… С длинным ключом идет к багажным отсекам. Послушно останавливается, от окрика коренастого крепыша в пляжной панаме. Что там случилось? С какой стати нельзя отсеки открывать? Почему рано? Прибыли же!
Смена кадра. Короткая и смазанная сценка. Среди новоприбывших общей повадкой выделяются трое непохожих друг на друга мужичков, средних лет. Ловкие они что ли? Да и двигаются… чуток своеобразно. Дама, регистрирующая очередного посетителя, поднимает глаза и что-то видит. За спиной оператора, тьфу, там, где торчит снимающая сценку камера. Открывает рот, тянется к коммуникатору. Расслабленно валится набок. Один из ловких дяденек аккуратно снимает коммуникатор с вялой руки… Оглушил? Надо понимать.
Смена кадра. Из багажных отсеков выбираются и строятся рядом с автобусом бойцы в темной форме. Обвешанные военными прибамбасами. Автоматы, подсумки, радиостанции. Эй! Больше нет радиостанций! Тип в пляжной панаме шагает вдоль строя и отбирает их, складывая в пластиковый пакет. Режим молчания? Разумно! Связи нет, значит – её нет. Никакой. Для верности… Последний инструктаж. Парни прыскают во все стороны. Освоение плацдарма… Тянут из брюха автобуса сумки, оружие, снягу… Спецназ на задании.
Смена кадра. Поворот на 360 градусов. На экране – живая иллюстрация выражения 'Два мира – две системы'. Отдыхающие, как ни в чем ни бывало, балдеют – купаются и загорают. Валяются на лежаках и просто сидят в шезлонгах. Под сенью пальм и вовсе творится непотребство. Оп-па, давешние-то девки, уже там, в наличии. Неужели прицепом добирались? Это же натуральный 'газенваген'! Без окон… вообще без вентиляции. Проститутки? Не, скорее – бюро эскортных услуг. Слишком организованно. Кого попало, сюда б не пустили. Стоп! Не верю! Шлюхи? При комми? Насколько я местную систему поголовного равноправия уразумел – шиш. Ага, вот вам, кажется, ответ, как 'спецслужбы' провернули дело. Легальным гостям, VIP-пассажирам, пообещали организовать секс и официанток, в замен за обман принимающей стороны. Совсем небольшое нарушение договора о 'зайцах'. Чего там, ведь 'устные обещания недействительны с момента произнесения'. А мы 'не знали'! 'Не глянули'! В прицеп-багажник, перед отъездом. И? Получите, спецназ в багажнике. Впрочем, никто и не огорчен, похоже. Отдельно, как стеной невидимой, от мира отгородились. Солнце, море, красивые девушки… Вдоль 'полосы прибытия' – суета. Фигуры в форме, по жаре, уже резко облегченной, активно занимаются малопонятными штатскому делами. Двое – вроде собрались обустраивать пулеметное гнездо. Третий возится с подобием дальномера. Ещё один – соединяет кабелями плоские серые ящики с электронной аппаратурой. Осваиваются. Передовой форпост РФ в новом мире. А как там туристы?
Смена кадра. Группа отдыхающих лениво перебрасывается в картишки. Крупным планом видны лица. Наплыв… Ни тени беспокойства. На заднем плане сосредоточенная суета вооруженных людей. Идиллия… Официантка, в светлых шортиках и снежно-белом топике, принесла выпить-закусить… Вальяжные господа чуть оживились, один даже изволил шлепнуть девчонку, по заднице. Без особого чувства, скорее привычно. По-отечески… Ещё одна мелькнула. Шортики бледно-голубые и топик розовый… Зуб даю – эскортницы! Первый раз сюда попали. Без предупреждения. То-то так озираются пугливо. Не дуры же девки, в самом то деле. Только что выехали из Центральной России, а здесь – море и пальмы. Раковины по берегу россыпями. Можно сложить два и два. Другой мир! Страшно… А куда деваться? Шуршат, создают сервис. И… все уже прихрамывают. Третья, с подносом… Идет – и даже губу закусила, от боли. Какой мерзавец выпустил их на песок в легких туфельках на шпильке? Небось, уже и ступни изранили, до крови. Тут им не до красивостей.
А вот эта – настоящая 'профессионалка'. Походка 'от бедра'. Даже на коралловом песке, вся из себя. Гламур, по сторонам плещет. Прильнула бюстом к дедушке, ловко тасующему колоду. Потянулась зазывно. Ей можно – на ногах удобные пляжные шлепки. Особа 'приближенная к телу'. Кому кайф, а кому работа…
Эскортница косится на обувь 'профи'. М-м-да… К концу смены, после походов по россыпям острой дряни, там-сям прущей из уютного на вид пляжа, на ноги глянуть будет страшно. Они там, вообще, думают, что творят? Не натрет, так порежет. Девки же инвалидность заработают! Я сам, после единственной ходки в босоножках, по этому песку, с десяток заноз из своих ног повытаскивал. Сначала-то оно не больно, даже и мягонько, а потом! Обломки раковин, щепки панцирей крабов. Они же с зазубринами! Хуже битого стекла.
Смена кадра. Мужик в форме, чуть моложе моих лет, с засученными рукавами и до пупа расстегнутым воротом куртки, пьет из фляги и рассматривает благолепие. Есть на что поглядеть! Небось, впервые в жизни попал в такой райский уголок. И в последний. Противно подумать, что с ним стало после работы крабов… Был человек – нет человека. Видео – единственное, что и осталось. Ни рябчиков не попробовал 'с барского стола', ни ананасов, ни шампанского… Разве, на чужих девчонок облизнуться успел… и сгинул. Э-э-эх!
Смена кадра. Смутно знакомый шнырь, что в компанию 'чистых' пускать не хотели, лениво хлещет одну из эскортниц по лицу. Культурно, без синяков. Тыльной стороной ладони. Раз-два! Раз-два! Всё? Угу. Похромала дальше. 'Работайте негры, солнце ещё стоит над плантацией!' Тоже понятно. Откуда ему знать, где мероприятие состоится? Нарядил персонал как обычно. Теперь обеспечивает дисциплину труда. По фиг! Дрес-код – это святое. Босиком по пляжу только манекенщицы в рекламе бегают. Им положено… Тьфу!
Смена кадра. Дедуля с замашками шулера и дяденька в панамке, который спецназ строил, повздорили. Оба топают ногами и орут. Мимика сильно матерная. Словно остров делят… Кому на нем шишку держать? Далеко, не слышно. Оп-па! Спорщиков накрывает тень самолета… Изображение дергается – с увеличением показано. Меркнет… Да-с! Приплыли. А ведь знали! И вот бы кто объяснил, чем они думали, когда аферу затевали? Не поверю, что без ума операцию планировали. Эти 'коми' инфу вообще не прячут. Ну что, всё?
Глава 24. День второй. Ночь. Просмотр кинохроники. Фильм 'ЧП на атолле'. Часть 2. 'Разбор полетов'.
Смена кадра. В смысле – кино закончилось, пошла хроника, в реальном времени. Ребятишки, что на складных табуретках и просто песке вокруг пристроились, в одну сторону смотрят. На дяденьку, что только что, на экране, официантку по лицу бил… Крайне внимательно разглядывают… С любопытством. А дядя – на стуле усидеть не может. Двумя руками за него вцепился. Гы! Не отнимут у тебя, вместе вас и похоронят! Если, я правильно политику понимаю… А не я один её понимаю – вокруг персонажа мертвое пространство. Народ, аж ногами гребет, хочет оказаться подальше. Ну да, они ребятишек в деле видели. По лицам читают.
Смена кадра. О! Слона-то я и не приметил! Барышня, загаром побледнее, ногами подлиннее (местные девчонки больше корненастенькие, а эта – с парнями вровень) встала. Руки в боки… Шнырь, как её увидел, в лице переменился. С таким выражением… гм, краше в гроб кладут. Вскочил, со стулом вместе. Дорог ему этот стул. Хочется за что-то подержаться. Морзянка в ухе пищит, но звука речи опять нет. Пи-и-и… Матом общаются? Эта – сто пудов. Блин! А местные-то, обычно не матерятся. Из наших? По роже, гы, точно. Если взять девицу из эскорта и вместо 'стильных тряпочек' нарядить, как эту, да месяц прожарить на солнышке. Ну, не месяц, пару недель. Бледновата, на общем фоне. Значит – наша. Вроде меня, вроде меня. Прижилась. На палке из самолета прыгнула. Кобура на поясе… Физиономия? Трудно оценить, без косметики. Злющая…
Смена кадра. У официанток эскорта дружно отвисли челюсти. Глазки кругленькие, очень удивленные. Узнали подругу? Знакомую? Откуда здесь взялась? Тоже, как я, ценный кадр? Не, не верю. И, не моё дело… Определенно знакомые. Тесен мир! Вот эта, блондинистая, в розовом топике, отозвалась. Пи-и-и! Общение, хе, на должном уровне. Теперь у 'пионеров' рты открылись… А вы что думали? Без мата в России – никуда. Язык межнационального общения! Сейчас, девчонки эмоции выплеснут, может что дельное услышу. Пи-и!
Кажется, девчонки друг дружку сильно не любят. Эмоции прут через край, а смысл – сплошное 'пи!'. Прислушался, к пению морзянки… Сурдоперевод, однако… Не! Такое, в свободный эфир, пускать стремно. Согласен, на все сто. Все непристойности, как известно, делят на три категории. На те, от которых краснеют извозчики. На те, от которых краснеют лошади извозчиков. И на те, что рассказывают друг другу, в тесном кругу, воспитанницы пансионов благородных девиц. Что и наблюдаем… Феи из бара! Тягостное зрелище…
Что же делать? Пи-и-и! Бородатый сует в рот два пальца… Звук исчезает, а народ, на экране, нервно подпрыгивает. Кружащие в небе чайки резко меняют направление полета. Да-с… здоров дядька свистеть! Форменный Соловей-Разбойник… Распаленные перепалкой дебоширки синхронно замолкают. Кхе-хе-хе! Кашель слышно отчетливо… Ага! Звук снова появился. Призыв к порядку возымел действие. А дальше?
– Кхе-хе… Девушки, ещё одно нехорошее слово – и я разрешу стрелять, – многозначительная пауза…
– Это мы, о своем, о женском, – загорелая оборачивается с невинным видом, – Давно не пересекались!
– Оля, ты же видишь – они не понимают. Чего кипятишься? Объясни, простыми словами. Послушаем.
– Фига объяснять, я эту дуру, с прошлого года, знаю как облупленную! – точно, вместе промышляли.
– Оля, не выражайся… Поставь себя на её место. Ты же тоже не сразу во всем разобралась? – убедил!
Загорелая поворачивается к притихшей аудитории. Встряхивает кистями рук, проводит снизу-вверх по лицу, словно после умывания… Теребит конский хвост прически. Морщит лоб. Ничего так, симпатичная…
– Кто не знает, что мы сейчас на другой планете? – вот вам, с места в карьер. Не в бровь, а в глаз. Часть слушателей понимающе ухмыляется. Эскортницы дружно пучат глаза… Шнырь – вместе с ними. Его тоже не поставили в известность? А с какой бы стати? Мелкий холуй… Обслуга… Блондинка отзывается первой.
– И чо с того? – окающий говор. Лимитчица… В 'модели' не выбилась, так и застряла, на подтанцовке.
– Кто не знает, что тут коммунизм? – ага, проняло даже публику 'первого сорта'. Слово-то звучное.
– И чо? – Та же самая. Не, все же записные пошляки правы – блондинка, это не масть, это – диагноз…
– Оказание платных услуг запрещено, вот что! – Оп-па, блондинка в розовом задумалась. На секунду…
– И чо, теперь всем даром давать надо? – первую мысль, в голову толкнувшую, прямиком и ляпнула.
Загорелая молча хватает ртом воздух. Срезали её, наповал. Вопрос, конечно интересный. Проститутка, в подростковом коллективе, как писал незабвенный товарищ Макаренко – это стихийное бедствие. Реально! Как она сюда попала – вопрос десятый. Может случайно, может сама попросилась. Или подобрали. Вполне! Летели себе куда-то, на бреющем, по делам. Как я сам, сегодня. Ну, и увидели. Побитую там. Из машины на обочину выброшенную. Ножом колотую… Да мало ли? Здоровую бы не тронули, но, сильно пострадавшую, бросать на произвол судьбы не стали. Западло такое здесь, па-та-муч-та… Вот – результат. Прижилась… И?
Хе! Публика оживилась. Краткий ликбез с девицами ведет. Слишком уж им всё необычно, а хоть чуть объяснить надо. До тонких подробностей не добираясь. Ух, как мысли-то в головах забегали, на четвертой скорости! По глазам вижу. Оценивают обстановку. Взвешивают, прикидывают. С бывшей подружки явно 'снимают мерку', по-женски, от пяток до затылка. Как одета, во что, кем? На пацанов, хе-хе, уже пялятся… по-хозяйски, оценивают. Блин, кино и немцы. В смысле, бабы – везде бабы… Особенно – 'лимита'. Даже туристы начали ухмыляться. Настолько легко их думы читаются. Почем мокасины? Почем шелковая майка? Сколько, примерно, стоит камень, что у загорелой на коммуникаторе сверкает? Радуга лучей, семицветная, от него искрится. Не удивлюсь, если бриллиант… А пистолеты… Что пистолеты? Если, хоть раз 'братков' обслуживали – не в диковинку. Блондинка очухалась. Как кошка, шмякнутая о стенку. Не хорошим, липким взглядом пробежалась по посуровевшим лицам мальчишек… Что-то для себя решила. И выдала:
– Никак ты тут снова целкой прикинулась? – загорелую передернуло, – Прикрывай пасть, песок видно!
– Что ты, шлюха, понимаешь?! – елки, сейчас снова ругань начнется. Заклятые подружки, вижу… Но, блондинка не сводит завидущих глаз с камушка на коммуникаторе у загорелой… и заводится, с пол оборота. Да, жадность и зависть ей явно мозги отшибли. В натуре, про всё забыла. Или, спешит свести давние счеты.
– Прынца какого охмурила? Брюликами расжилась? С ширевом-то у тебя здесь как? Никак? А хочешь колесо? Даром? Угощаю! – оп-паньки… Теперь ясно. Видать, из местной тусовки-подпевки, загорелая через наркоту вылетела. Легко… Раз таблетка, два таблетка. Была центровая – стала плечевая. И привет! М-м-дя… Обычное, по нынешним временам, дело. Горят в Москве провинциалки, как ночные бабочки на огне свечи.
Наплыв кадра… Лицо. Видны совершенно пустые глаза блондинки, с расширенными, во всю радужку, зрачками. Эге! Да похоже, ты сама, с перепугу, колесико-другое перехватила. Вот и несешь околесицу. Ну, остановись же! Поздно. На протянутой к загорелой руке розовеет пилюля. Откуда достала? Шортики-то без карманов… Неважно. Загорелая бледнеет, почти зеленеет… Пол шага вперед, пол шага назад, пол шага туда и обратно. Трясется… Пол шага вперед, пол шага назад. Тьфу! Не бывает завязавших 'чебуреков'. Только в ремиссии. И эта… Лечили её, наверное, как тут умеют. А тяга к наркоте никуда не делась. Увидела – и всё…
– Ольга!!! – окрик бородатого пилота покрывает шум прибоя и все прочие звуки… – Очнись! – поздно.
– Иа-а-а-а!!! Ба-бах! Ба-бах! – загорелая верещит страшным, непрерывным, женским визгом. От таких звуков стынет в жилах кровь и замертво падают с деревьев (если верить американским книжкам XIX века) медведи гризли. Ба-бах! Ба-бах! Труп блондинки давно валяется на песке, почти без головы, с растерзанной выстрелами грудью, но, загорелая продолжает всаживать в него пулю за пулей, – Иа-а-а-а!!! Ба-бах! Ба-бах!
Щелк! Щелк! Щелк! Боек пистолета металлически сухо стучит в наступившей мертвой тишине. Щелк!
– За употребление и распространение наркотиков – расстрел на месте! – голос бородатого хрипит как-то… черт побери… торжественно, – Молодец! Ты справилась, – И… это всё? Вот так эпитафия! Офигеть…
– Я… Она… Сука! – загорелую трясет поздняя истерика. Разряженный пистолет ходит в руке ходуном.
– Товарищи, – это к собранию обращение, – У кого ещё с собой наркотики? – ну, ты, мужик, и спросил!
'Молчание стало ему ответом' Толпа, в зловещем оцепенении, переваривает увиденное. Пальмы машут над головами листьями. Мечутся длинные тени. Ветер поднимается… Море уже не шумит – ревет.
Полная социолог встает с загорелой девицей рядом… Ловко отнимает у неё оружие. Пихает в кобуру. Толчком направляет девчонку к 'пионерам'. Тяжелым взглядом, медленно, внимательно, обозревает ряды.
– Отставить истерику! А это кто? – шнырь сжался, на своей раскладной сидушке, – Откуда он взялся?
– Э-э-э … – долгая пауза, давешний шулер, с благородными сединами, подбирает слова, – В некотором роде – их работодатель… – жест, в сторону конкретно оцепеневших от ужаса эскортниц. Подруга озверела… Мертвое тело валяется, в луже крови, – Нам, э-э-э… надоело заниматься самообслуживанием. Понимаете?
– Вполне, – покладисто кивает головой тетка. На правой стороне её лица налилась здоровенная 'гуля', сине-фиолетового оттенка, след удара спецназовца, – Только сутенеров нам тут не хватало… И, что теперь?
– Э-э-э… Думаю, мы найдем компромисс, – шулер сам опасливо косится на окровавленную блондинку.
– Ребята, – социолог, буравит шныря взглядом, – Там, в палатке, транспортный брезент. Тащите сюда!
– Э-э-э… – седовласый принимает величественную позу, – От лица собравшихся, я приношу вам свои глубочайшие извинения, по поводу прискорбного инцидента…
– Все хронику видели? – тетка явно обращается к сидящим за спиной пацанам. Нестройное гудение…
– Вы же не станете всерьез утверждать, что мы, сугубо мирные люди, могли что-то противопоставить грубой военной силе… – речь шулера звучит обволакивающе убедительно, – Нас практически принудили!
– Коммуникаторы ещё в Федерашке сняли? – взмах рукой в сторону остатков автобуса, – До портала?
– Мы законопослушные граждане! – кажется, оратор почувствовал почву под ногами, – И выполнили распоряжение представителей государственной власти… – гудение становится громче. Стихло… Молодежь принимается молча и яростно тискать коммуникаторы. Продолжая, впрочем, вслушиваться в каждое слово.
