Текст книги "1730 год. Август. Переэкзаменовка"
Автор книги: Павел Кучер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)
– Представил? – ни смешинки в глазах не осталось, словно иголками впилась, – Догадался? Человек без ружья и человек с ружьем – два разных человека. А человек, привыкший к оружию, как к части тела…
– С теми, кто обижал его в мирное время, как раньше жить уже не сможет… Особенно, если оружие не отняли. Нет, подожди, но тогда полыхнуть должно было сразу? А не с задержкой в несколько месяцев? Ведь красный террор… – напряглась, рот приоткрыла, каждое слово ловит, – Разве, белый террор начался раньше?
– Ранговый голод сильнее страха смерти, – припечатала, – Баре, ни терпеть чужое равноправие, ни жить среди вооруженного народа, не захотели. Не смогли! Когда они вдруг осознали, что ни кланяться, ни ломать шапки, ни считаться с их привилегиями в России никогда больше не собираются… Ой! Возник мгновенный взрыв безумной ненависти! Считай, на пустом месте. Как раз от понимания бесповоротности метаморфозы. Недавно, вчера, вокруг одно быдло, а тут вдруг вокруг – граждане. Равноправие… Спасите! И во Франции, – поправилась, – В вашей. Такое было. И в Англии, и в Германии. А у нас – везде. То же самое. То и дело…
– И со мной такое может случиться? – хм, похоже, уже случилось, – Со стороны виднее? – кивает.
– Случилось! Человек – существо обучаемое. И дрессируемое. Хотя это называют воспитанием. Навык должен подкрепляться. Приносить пользу, удовольствие. Тогда к нему тянет, – хихикнула, грустно, – Власть – сласть! Кто хоть раз командовал, подчиняться не рвется. Кто был господином – рабом уж быть не желает. Скорее умрет! Зато, каждый раб хочет быть хоть чуть господином. Равноправие для него – ступенька вверх.
– Угу… А для господина – провал под плинтус, – чего там, сразу вспоминаем старого доброго мистера Твистера, в бессильной ярости бегущего из гостиницы, где в номере рядом поселили негра. 'Не забуду, не прощу!' Да, Колян бы не потерпел! Ясненько, какие переживания толкнули будущих белых начать бойню.
Грузят меня, ой грузят! Да пускай. Я когда сытый – добрый. Даже ленивый. Э-э-э! Спать повременим. Не потому, что ведро с водой на полу, до сих пор стоит и ждет. Меня мысль озарила. Подозрительная…
– Аня, погоди. Вы только про особенных людей заливали, которые только и способны тут прижиться. А теперь выходит – их сделать можно? Чего ж, тогда, в 1917-м не сделали? А вы сами, если народа мало?
– Ну, можно, – чего грустно-то так отвечает? – Ну и сделали, – пауза, – Ваши, в 1917 году. А вышло, как с ручным медведем. По-людски жить заставили, а удовольствия ноль. Среди людей косолапому тошно. Он-то 'в люди' лез не просто так, тайно надеясь, стать 'царем зверей'… Не на 'все равны'. Прикинь облом!
– Ы-ы-ы-ы… Переведи на человеческий язык! С барами понятно, а мужики чем провинились? Что они хотели, то и получили… Свободу, равенство и братство! Не так? – крутит головой так, аж волосы веером…
– Дим, природа, она своё требует. Полное равенство живой натуре противно. На птицефабрике же был, цыплячьи драки видел? Маленькие, желтенькие, пушистенькие, всего вволю, а каково бьются зло – упорно, насмерть! – и это они про меня знают… 'Мы все под колпаком у Мюллера!' В натуре… Хорошо, отвечу.
– Не трынди! Им специально, красный свет включают, что бы кровь черной казалась и вообще, видно друг друга было плохо. Тогда цыплята не дерутся, почти. А так – да. Забивают клювами, как не фиг делать.
– Сильные слабых?
– Естественно!
– А что бывает, если в один загон отсадить только сильных, а в другом – оставить только слабых?
– Бьются ещё пуще, каждый с каждым. Раз явного признака превосходства нет – только драка остается. А клювик слабый, а силенок мало и сразу свалить соперника мочи нет, вот и тюкают… часами. До смерти… – Черт! Опять намекаешь, что силком дарить всем людям равноправие для них самих вредно? Тогда как?
– Тогда – как у нас. Если каждый может прибить каждого, легко и без напряга – драки прекращаются. И вражды нет… Вообще… Как у кашалотов, – взбодрилась, хихикнула, – Оружие и связь – 'два в одном'.
– Не вижу логики…
– Смотри! Известен факт – чем лучше зверь вооружен, тем строже у него внутривидовая мораль. Ну, и наоборот. Человек, как тварь божья, – хмыкает, – имеет слабую совесть. Ни когтей, ни клыков, ни копыт с рогами. Сущая обезьяна шкодливая, вот… И что?. Можно ему нравственность того… подкрепить. Протезом.
– Пистолетом? – кивает. Хе, 'совесть с самовзводом'… То-то офицерьё, а особенно отставники, как заходит разговор о легализации короткоствола для нас, для русских, немедленно впадают в приступ буйного помешательства… Ажно криком давятся, от искреннего негодования. Знают, получается! Помнят! Гы-гы…
– У китов этих, кашалотов, интересно устроено. Смотрят на мир через прицел ультразвуковой пушки. Даже совсем маленькие. Самые мирные и незлобливые звери на свете. Самые страшные морские хищники. Естественных врагов нет вообще. Внутривидовой борьбы тоже. И ничего, живут… А вот человек, – мнется, – Самый страшный сухопутный хищник, но природного оружия нет… Потому и маемся. На подпорочках…
– То есть, у меня теперь, через ваши тренировки с пальбой, ожидается внутренний раздрай?
– Не-а! У людей, которые тебя раньше знали, будут с тобой проблемы. Самому, изнутри не заметно как поменялся, а обратно уже ходу нет… и очень глаза режет. Враги есть? – ну и вопрос! Пожимаю плечами…
– Ты как бабка старая рассуждаешь! Откуда знаешь такое?
– Чужое знание, ваше… – вдруг потягивается сонно, – Дима, давай завтра, а то я тебе такого расскажу, что не уснешь. Под тебя же подстраиваюсь! От сознания своей силы гордость рождается. Не прощают её…
Девице определенно в кино играть. Сейчас изображает скорбь мировую и печаль. То ли свою историю вспоминает, то ли мою судьбу прорицает. А всего вернее – выпендривается. Тоже мне – роковая загадка…
– Внятнее пояснить можешь? Что бы заснул, а не головоломками мучился, – в ответ пожимает плечами.
– Ну, например, ты больше не сможешь что-то просить, вообще ничего, даже милостыню. В принципе!
– Ерунда. Сколько ветеранов-инвалидов, сразу после войны милостыню просили! Сталин для них даже специальный концлагерь организовал. Что бы глаза не мозолили… – та-а-ак, кажется, я сболтнул лишнее…
– Сам придумал или набрехали? – куда и сонная нега девалась! Ноги на ширине плеч, руки в боки, из глаз искры. Тон такой, что чувствую – за утвердительный ответ можно схлопотать… Взбодрилась!
– По телевизору, передача была, несколько раз повторяли. И в газетах…
– А-а-а! – успокоилась, – Телевизором вам знатно головы морочат! Сами не понимаете, что он за дрянь.
– Тогда, что неправда? Специальный лагерь для фронтовиков-инвалидов, или что они нищенствовали?
– Ложь то, что они были фронтовики! Человек, который сам стрелял-убивал, в атаки ходил, и страх на войне оставил, милостыню просить не может. Никогда! Он, скорее, с голоду подохнет! – смягчилась, – Это как раз то, что я тебе говорила. Словами, доказать нельзя. Только – самому, из души, почувствовать. Лично. Или, тоже лично, по соседям и родне заметить, которые ярко другими, навечно гордыми, с войны пришли…
– Аня, лагерь-то, специальный, точно был. И нищие были, причем, именно те, кто без рук и без ног, по поездам и базарам, на форме, военными орденами звеня, Христа ради кусок хлеба просили, – ага, съела?
– Дим, а ты бы головой подумал, зачем специальный лагерь понадобился именно для этих инвалидов? Почему, все остальные увечные, сидели по обычным кутузкам? – зло это у неё выговорилось, с подвохом.
– Мало ли… Подлость свою, диктатор, от людей прятал. Калеки за него жизнь отдавали, он их… Чего?
– Глупость ляпнул! Веришь тому? – елки! Ощерилась, вот-вот укусит!
– Аня, ты что, сталинистка? – осеклась, удивленно моргает глазищами, – Ой, я забыл, что вы не наши…
– Это ты глупый, – уперлась руками в стол, – Ваш Сталин добрый. Он, жадных дураков, от смерти спас! За ношение чужих боевых наград, во все времена, насмерть убивали. В тюрьме и подавно. Нельзя их было в общие лагеря сажать. Но, и на воле их оставить было нельзя – фронтовики-то домой возвращались. Их сами поубивали бы… наверное… К моменту организации того лагеря, думаю, вовсю начали. Если кто настоящий фронтовик, то фальшивого он сразу узнает. Озвереет! Ветеран на паперти – абсурд. Оттого и спохватились.
– Хочешь сказать, нищие тупили, что со смертью играют? Раз не воевали? Мало ли где человек может травму получить… Гм… Вроде наших, ряженых 'чеченцев' на вокзалах, получается…
– Ну да, – воодушевилась, – О чем толкую! Штатским эффект объяснять попусту – не врубаются… Пока ваши мужики на фронте дрались, в тылу этим 'инвалидам войны' подавали хорошо… последнее. Кто знал? Им тыловики верили. У вас-то войны редко… Это здесь, постоянно, стрельба или набеги. Четко знают, чем воин, крови хлебнувший, от мирного пейзанина отличается. Хотя, вот ты же, через руки, уже чуть понял? – прислушался, к своим ощущениям… Черт его знает? Замнем… Собственно, я в нищие никогда и не рвался…
– Тогда, значит, я, как ветераны, по присутственным местам скандалить буду? Справедливость хотеть?
– С 'Наганом' в руках? – смеется, – Вряд ли. Тебе противно будет… Наши не просят… Как дядя Вася!
Встали факты, рядком, в голове на полочку. Дядя Вася, да, справедливости не ищет, он её утверждает. Силой. Через турникеты-загородки просто перешагивает, а слуг народа… учит ходить по шнурку. Запомним.
– Чего же тогда эти твои супер крутые фронтовики коммуниста Жданова, в блокаду, не пристрелили?
– За что?
– Посреди страшной голодухи зимы 1942 года он тайные пиры, в Смольном, закатывал, а после, что бы вконец не разжиреть, вокруг того же Смольного лыжах бегал. Спортом занимался… Э-э-э… Ты чего?
Если бы взглядом можно было испепелить, я бы уже дымился кучкой золы. Блин, пигалица, а смотрит 'сверху вниз', хотя реально, 'снизу вверх'. Плохо смотрит. Исключительно плохо! Прокололся я в чем-то.
– Ты хоть раз в жизни голодал, по-настоящему? – с брезгливым презрением, а только что жалела…
– Какое это имеет значение? Современники же писали! Иждивенцам – по 125 граммов хлеба, а этому, толстому – пирожные и деликатесы, от пуза. Да я его рожу, на фотографиях, видел – щеки на плечах лежат!
– Дима, – села на лавку и пальцами по столу дробь выколачивает. Волнуется? – Отчего люди с голоду пухнут? Отчего они вообще пухнут? Ты хоть одного человека, опухшего с голоду, своими глазами, видел?
– Откуда? Да че ты ко мне прицепилась? В натуре Жданов толстый был. Значит, обжирался. Я думаю…
– Ясненько, – прекратила барабанить, уперла в меня палец, как пистолетный ствол, – Запомни и больше никогда не забывай! Если знаешь точно – говори. Если видел и понял лично – говори. Но, если повторяешь, за другими – очень много думай и проверяй… А ещё умнее – молчи. Потому, что это чужой опыт, не твой… А то, нарвешься. У нас с болтунами не по делу просто. Первое предупреждение и… – характерное движение.
– Тьфу! – испортил вечер. Собственным длинным языком испортил… Напрочь. Пригрелся!
– Не плюйся, сам виноват! – снова по столу пальцами барабанит, словно адреналин выколачивает, – Ты сказал то, что лично голодавший человек никогда бы сказать не посмел. Не зная… Не понимая… Не думая…
– Аня, – надо срочно сделать виноватый вид, – Я действительно не понимаю, как это можно отличить. Честно! – барабанная дробь обеими руками разносится в тишине кухни как раскаты далекого грома… – Ну?
– Запах! – неожиданно шмыгает носом, – Когда очень кушать хочется – любая еда пахнет за версту, аж с той стороны реки, – опять шмыгает, своим опытом делится? Твою мать! Я уже забыл, откуда и кто со мной тут чаи гоняет, – Голодный человек – еду почует, как ни прячься, – пауза, тянет носом слезы, – А та скотина, что лжу придумала – дура. Сама всегда ела досыта. Поверить ей могли только ослы, кто никогда голодным не был. Вроде тебя… Не вздумай, свою байку, про тайные пиры, посреди смертного голода Ленинградской блокады, кому-нибудь из наших, в реале, пересказать – убьют. За дело! Запомнил? – аж холодом пахнуло…
Срочно меняем тему! Немедленно! Гадский дух, что за люди! Словно по минному полю с ними идешь. Приятно, понятно, удобно и бац! Потупился, стеснительно. Снова поднял глаза – пялится, по-старому. Черт! О чем, до этих пирожных разговор был? О ветеранах? О войне? О стрелковой подготовке? Во! О ней, точно! Мотивированно, будто сейчас вспомнил, добываю из кобуры (действительно удобно тянуть, легко) 'Наган' и начинаю совать в каморы патроны. Вроде, как дал работу рукам и дело делаю… Слежу! Смягчилась чуток.
– Ну, и что делать с этим отстойным 'леволюционным револьвертом', когда-если наши менты ко мне с обыском нагрянут? Неужели, отобьюсь? После ваших учений? Или мне, для опыта, ещё покойник нужен?
– У ментов тренировочная норма расхода патронов – 60 штук в год. И 'привычки сторожа', – ну, слава богу, изволила, хоть кривенько, улыбнуться, – Без ритуальных криков, передергивания затвора и досылания патрона, ментам их рефлексы в тебя попасть не дадут. Плюс, страх отчитываться за пальбу, без оснований.
– Ик… – на полном серьезе инструктирует? Как хочешь, так и думай, – А мне, что, рефлексы помогут?
– А у тебя – 'постоянная запись' и привычка сначала стрелять, потом смотреть, в кого стрелял… скоро выработается, – совсем хорошо улыбнулась, как раньше, – Обеспечим! Ты – нам нужен. И, ничего не бойся… Тело действует быстрее головы, но верно. Само себя бережет. В спорном случае – разберемся… Не парься ерундой. Кроме владения 'стволом', нужна мотивация. Кураж. Ты ощутишь. А там, помощь подоспеет…
Гм… Оно верно. Защитная реакция или тренируется, или подавляется. Если же подавляется – то возникает стресс. Страх, депрессия…. Надо, хочется… а нельзя. Унижают – терпи. Начальство оскорбляет – тянись в струнку, молча. Гы. Оригинально! Если не подавлять (как на фронтовой передовой), то получается, гм, боец. Если подавлять – вооруженный баран. Сколько в тире не тренируйся, а боязни первым применить оружия не перебить. Как покойный генерал Лебедь шутил? 'Хорошо стреляет тот, кто стреляет последним! Что бы выстрелить последним – надо стрелять первым!' Будто в детстве… игра 'в войнушку'. Почувствуй себя 'их высоко благородием'… Или, товарищем? Один фиг. Либо пистолет – продолжение руки, либо…
– Чересчур просто у вас выходит. Раз-два – и вылупился свободный гражданин, – открывает рот, хочет возразить, – Да я верю! Почувствовал! Только, логика параллельная… Личная свобода – это право стрелять? Тогда, к чему милиция? – угум, я-то знаю… Кто же нас, бедных-безоружных, гонять и штрафовать станет?
– Милиция – вооруженное население. Тебе милиция уже не нужна. Раз сам себя защищаешь, – аж три раза! Попробуй объяснить это самим ментам… Черт, черт и черт! Петька говорил, что готов стрелять, если прицепятся. Пропустил мимо ушей. Уй! В пот, запоздало бросило… Он бы, точно стрелял! А я, после всего? Наверное… Руки, сами сработают! – И зачем мне, простому человеку, рефлекс профессионального убийцы?
– Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идет на бой! – с пафосом декламирует. И добавляет, – Ваш Иоганн Вольфганг Гёте это сказал. Чуть расслабишься – кто-то сядет на шею. А встать, прямо, уже не дадут! Будут давить, давить, давить… Про планы ввести 12-ти часовой рабочий день слышал?
– Плевать! Уеду, куда глаза глядят… Чего? Скажешь, везде на сволочь нарваться можно? Не сбежать?
– Угу… – устала спорить? – Дима, все ваши свободы – уже иллюзия. Нам виднее. Откат в XIX век, как минимум. Готовься! Тебе – или с нами, или – учиться ломать шапку, кланяться в пояс и ходить пешком…
– А у вас – просто? Сел и полетел… Свобода!
– А у нас просто. Только для нас… Про прыгающие палки рассказали? Или, 'с пистолетом', или за неё убьют. Это во всех мирах так. Любая свобода дается с боем. У вас – велосипеды со стрельбой внедрялись.
– Чего?
– Не знал? Русским не досталось, зато в Британии, XIX века, шум и треск стоял! Лошадь – атрибут. Это престижно, это дорого… Велосипед – её плебейский суррогат (в сто раз дешевле!), но дает владельцу ту же самую свободу передвижения. Обидно! На лошади надо учиться ездить, нужна конюшня, нужны слуги… А на велосипеде? Сел и покатил… И? Накал ненависти к велосипедистам был таков, что в английский обиход вошел особый револьвер "Велодог". Мощный, но с ничтожно малой отдачей, позволявший стрелять одной рукой, при любом положения кисти, в движении. Специально для защиты от собак, напускаемых на первых велосипедистов владельцами 'своего конного выезда'… – знакомо, у нас байкеров, на перекрестках давят…
Не туда беседа пошла! Нутром чую, снова они какую-то цель передо мною опять поставят… В самый последний момент. Та-а-ак, везде второй-третий смысл… Похоже, барышня очередной номер отработала.
– Кто о чем… Вшивый – о бане… Люмпен – о свободе… Аня, мне оно зачем-то надо?
– Конечно! – хлопает ресницами с самым невинным видом, – Завтра у тебя разговор. Теперь ты готов!
– К чему? – кроме перебитого сна, а недавно глаза слипались, результат сомнительный. Каша в голове.
– Спать расхотелось? – кивает, с видом выполненного долга. В чай стимулятор подмешала или просто ждала реакции, на мануальную терапию? С неё станется, – Обзорная инфа у тебя в компе лежит. Сейчас, как раз и посмотришь. Говорить – тебе. Я не знаю, что в таких случаях надо говорить. Ты подумай. Ты умный! – подошла, руки на плечи положила, заглянула в глаза, – Спокойной ночи! – и ускакала. К потребляторам…
Глава 23. День второй. Ночь. Просмотр кинохроники. Фильм 'ЧП на атолле'. Часть 1. 'Вторжение'.
Куда деваться? И пошли они, светом палимы и ветром гонимы… Дядя Дима и 'Наган'… Сквозняки вечерние, однако! Вентиляция базы на ночной режим вышла, или какая-то другая причина? Бодрит! В ушах посвистывает… Были бы на полу бумажки – крутились бы столбом. Сдувает пыль? В спину толкает, точно. Всё! Двери – захлопнуть. Барахло – на кровать. Банку с пивом – на стол. И рыбу. И ещё… И хлебец. После безумного дня – заслужил. Уф! Хорошо! Теперь, будем поглядеть. Хронику, кино, короче, 'инфу'. Ну-с…
Странное ощущение. В привычной, насколько можно, комнате, сам себя (!) ощущаю пришельцем. От ирреальности происходящего. Ладно, за черным окном, как лично убедился, Канада XVIII века. Она даже не Канада, так как англов с французами сюда не пустили. Просто Северная Америка. По-нашему, аборигены её называют по-своему. Мне не выговорить. А этот их пульт, с компом. Не бывает же таких компов! И 'инфы' такой не бывает. Или, как названо? Новостная лента… Не репортаж – сборник материалов… Не поняли? Я сам не понял. Сразу-то… Постепенно доходило. А первый раз – дико. Будто просто художественный фильм смотришь, с закадровым комментарием и субтитрами… и вдруг понимаешь, что он документальный. Всё на экране – настоящее. И жизнь, и смерть, и каждое сказанное слово. Пробирает, до костей! Как это делают?
Добровольцы, для собственного удовольствия или по нужде, надергивают из сети общедоступные (!) записи. Монтируют ленты 'сборников'. Непременно – с активной ссылкой на первоисточник. Это, если кто хочет – пусть проверит, любую фразу или видеоряд, по оригиналу. А в сборнике самый сок. Ух! Если тема горячая, то и 'сборников' в сеть одновременно выкладывается несколько. Подробнее, короче, язвительные и аналитические. Мне достался какой-то… юморной. В стиле – 'киллеры тоже шутят'. На заставке – мой 'КамАЗ', рядом с курящимся мерзлым паром трупами, на площади. Знакомая надпись 'Груз 200'. Как её вспомнил – волосы дыбом… Пиво – не в то горло… Но, сдержался. В смысле – пиво не выплюнул. Раз надо, значит надо. Лучше поздно узнать, что там случилось, чем никогда… Один бес, увяз в мокром деле по уши.
А началось… почти как обычное кино. Пейзаж. Море, солнце, пальмы гнутся на ветру. Чайки кричат… противно, хуже ворон… Эстеты звукоряд подбирали. Хотя, так оно и есть, в натуре, мерзко на том островке они кричали, я-то слышал, но других впечатлений хватало. В спокойной же обстановке – вспомнил. Потом пыхнула надпись – 'Пикник предателей'. Типа, название фильма. Мелькнула, мигнула кроваво и пропала. Ждал титров – пошел видеоряд. С комментариями… Снизу горизонтальная строчка бежит – по-английски, ей навстречу – другая, не знаю какими буквами, сбоку – вертикальная строчка – иероглифами. Звук русский, а фоном – морзянка трещит. Как язык 'эсперанто'. Все её знают… Типа – местное универсальное средство общения. Трещит, кстати, вибратор телефона. Руку положи и воспринимай пальцами. Для глухих – вещь!
Сперва, ученый бубнеж '…уникальное природное образование. Остров – вершина подводного вулкана в зоне больших глубин. Гравитационная аномалия, почти маскон (слыхал это слово, но вот значение забыл). Для открытия пространственно-временных порталов методом интерференции ударных волн времени – он идеал. А в прочих смыслах – дыра дырой. Вдалеке от всех путей и даже рыба там отчего-то водится плохо.' Короче, в той схеме мгновенного транспорта 'Земля-2 Земля-1', что они городят, место для островка не находилось.. При всех его уникальных качествах. Ни аэродрома построить – маленький. Метров четыреста в ширину, а посередине, вдобавок, мелкая лагуна. Ни кораблю пристать – скалы и рифы стеной. Ни возвести что-то путевое. Ураганы такие, что даже пальмы регулярно с корнями вырывает. Кстати, автобус на рифы унесло, я сам видел. Жуткое местечко, когда штормит. А штормит – часто. Зато, порталы на этот островок открывать – одно удовольствие. Откуда угодно. Эталон! Особо точной настройки не требуется – ну, эффект самофокусировки. До постоянно открытого портала, как в Прибайкалье или на вершине Килиманджаро не дотянул. Маловат. Вода массу экранирует… Но, искусственно – с полпинка. В конце концов, благо местечко глухое, левых посетителей не бывает – сделали пульсирующий портал. Не в смысле 'всегда открыт'. На такое мощности Солнца не хватит, а регулярно и четко 'отпирающийся' в одно и то же место и через очень равные промежутки. Два раза в сутки. Ближнее Подмосковье. На пустыре территории бывшего дома отдыха Министерства Среднего Машиностроения (если кто понимает). Давно приватизированного, конечно… Как он и был – режимного объекта за колючей проволокой. Удачно, короче. Чужие не сунутся – только 'свои'.
Да и 'свои' не сунутся. Маскон там рукотворный. Безумных размеров, как фундамент Дома Советов, в давние времена залитая железобетоном, с тяжелыми присадками глыба. Среди среднерусских суглинков… То ли старинный ядерный реактор, то ли могильник радиоактивных отходов. К ней портал и притянуло, как магнитом. Точно в центр пыльного пустыря, в круге ржавой 'колючкой' с грозными символами. Знакомо… Реликт эпохи коммунизма. Подобное к подобному, как говорится, тянется. Хоть и 'два мира, две системы'.
Внимания на портал, и долго, никто не обращал. Мигнул, посреди пустыря, на пару-тройку секунд, по два раза в день, лоскут темноты. Кто его видел, кому он нужен? Фон электромагнитный в Подмосковье без него забит помехами, а праздных искателей приключений, в заповедном местечке, со времен ГУЛАГа не водилось. Секретность. Ха. Вообразите картину. Я то это видел, но пробую передать. Посреди всех 'зон' и постов, из воздуха, выезжает на багги компания. Тетка средних лет. Вроде агронома. С ноутбуком. А с нею – пара девок. Все без документов, зато с пистолетами, ага… Радиомаяк точной привязки собрались ставить!
Это я теперь знаю, что у них там, на Земле-2, 'ствол' – деталь одежды. Охрана этого не знала… Да она вообще, про всю заумь, с пространствами и временами, не знала. Не положено им… Скандал! Мне обрывки достались. Зато смачные… Как собак на компанию спустили, типа 'стоять-бояться!' Как они с начальством объяснялись… Как до темноты ждали нового открытия портала – на слово им никто не поверил, а запрос, на подтверждение, ещё недели по инстанциям блуждал. Короче… Запрос или потерялся, то ли попал 'к кому надо', но, никакой команды 'сверху' не пришло. Разбирайтесь, как хотите. К тому времени, этих порталов, уже за сотню по всему миру открылось. Со стрельбой, с жертвами… На общем фоне тихой паники данный случай затерялся. Подумаешь, собачек постреляли, охранника голыми руками повязали и многоэтажным матом всех прочих-остальных покрыли. Хе-хе! В системе СредМаша – пустяк! А никем не контролируемый лаз на уединенный тропический островок – вещь! Зачем козырным ништяком светить, перед кем ни попадя?
На чем, кстати, расчет и строился. Дамочки оказались социологами. И выбили этот самый островок, с регулярно 'хлопающим' порталом, в качестве лаборатории, под открытым небом. Для изучения, без помех, в естественной среде, нравов и обычаев современного русского начальства. А вы как думали? Пикничок, с водочкой, без виз и согласований, с любой формой допуска… Но, на самый настоящий тропический остров! Сгонять туда, на выходные, кто откажется? Только для своих, разумеется, только для 'своих'… Даже не для всех 'своих'. Так и поладили. Начальники резвятся… пьют, жрут, трахаются и веселятся… анекдоты и байки травят, а микрофоны и камеры, гм, 'пишут'. Материал научный копится. Лингвистика, элементы субкультуры, ужимки и прыжки 'новых дааих россиян', в натуре… Инициативная НИР, как всё у них там.
Долго ли коротко, но через месяц идиллия кончилась. Видно, нашел тот давний запрос адресата… или внимательного читателя. А может, 'команда прошла'… А скорее всего (это голос за кадром, вроде анализа) кто-то сильно умный у нас вообразил, что описанный портал – естественный. Кроме сил природы никому не подвластный. Не отключить его… Не перенаправить… Не контролировать… По-своему рассудили, разумно. Поскольку никакой аппаратуры вокруг не видно, и людей не видно, а открывается-закрывается по часам… Хоть на маленьком островке, для начала, а свой форпост 'там' РФ завести пора… Вот и хорошо, что остров маленький. Вот и хорошо, что недоступный. Вот и хорошо, что никому не нужный. Двухэтажный автобус с прицепом через портал легко проскакивает? Значит, и мобильный комплекс 'Тополь-М' проскочит. Вместе с С-300… Главное, не вспугнуть аборигенов с той стороны… С профессионалами, оно того, шутки плохи… Ни тетка, ни её аспирантки про порталы и хронофизику толком не вникали. Их 'живой материал' занимал. Вышло взаимное недопонимание. А что ещё можно было подумать? Первая-то аномалия, в 1991 году, тоже сама собой открылась. Вдобавок постоянная! Отчего бы, не быть таким же периодическим? Лови момент!
Два дня назад час Х настал. А очередную партию туристов 'поставили перед фактом'. Во избежание утечки сведений, для верности. Знал ли кто 'до', не знал – тайна. Короче, в креслах, с комфортом, приехали те же, кто и обычно. А лежа, в салоне и в багажнике автобуса, приехал спецназ… Ха! Повязал, филологов с социологами и их 'пробивной' начальницей моментально. Как в песне поется – '…супротив милиции он ничего не смог'. Барышень даже не особо обижали, ну, побили… совсем слегка, только при захвате. Отняли 'стволы', коммуникаторы, заперли в прицепе и начали окапываться-развертываться. На предмет прикрытия второй волны десанта. С зенитным комплексом и баллистическими ракетами… Сцепку уже готовили… Ага. За раз портал проскочить… Грамотно! Но, в итоге, вышло всё по-дурацки. Ибо (это опять голос за кадром юморит), незнание чужих законов не освобождает от ответственности. А объяснить спецназерам, куда они попали, планировщикам операции показалось в лом. Ну, в СССР… Ну, в прошлое… Ну, на другую планету. Слова, пустые слова…. Без знания местного колорита и контекста – мертвые. Понимания не вызывающие…
Если бы у нападавших было время… Хотя бы, до темноты… Если бы, у них были полные сутки на подготовку-развертывание всего железа и радиоэлектронного хлама, что они притащили. Может быть, до первого шторма, они бы и продержались! Не знаю… Погорели – на пустяке. Видели, как девки мобильники терзают? Через каждые 5-10 минут – тринь-тилинь! И после ля-ля-ля! С чего они взяли, что точно такие же девчонки, с Земли-2, по коммуникаторам болтают меньше? С родными и знакомыми, да с парнями своими, наконец? Хотя и морзянкой, не голосами, а ключом… М-м-дя-с… Как говорил Дерсу Узала – Глаза есть – смотреть нету! Короче, когда связь с островом, после очередного открытия портала, не возобновилась, это никого не удивило. Бывало… Во время шторма группа обычно 'на той стороне', в санатории, отсиживалась. Привычно… Но, погода-то стояла ясная! Видимость 'миллион на миллион'. И мимо летел совершенно не запланированный 'борт', дальнего радиуса… Обзорная экскурсия, для старшеклассников. Гы. Попросили их свернуть, в сторонку. Поглядеть… По местным меркам – километров 500 крюка – тьфу. Не этих, так ещё кого-нибудь, но всё равно бы на проверку послали. Дружно они тут, на Земле-2, живут, вот… аж завидно.
На этом, наука и социология, вперемешку с островными красивостями, закончилась. И пошел крутой боевик. В кадре – салон самолета. Не наш, и не буржуйский, а вида крайне раздолбайского, прям летающий сарай. Кто сидит, кто лежит… Гамаки, столики раскладные… Проектор какой-то показывает кино. В походы ходили? На турбазах ночевали? Вот, примерно, оно самое. Даром, что в воздухе. Открытый грузовой люк в полу решеткой накрыт. На нем лежат и сидят, ножки свесив. Потолок почти весь стеклянный, как в теплице, типа звезды наблюдать… Я бы на таком тоже полетал! Прикольный… Битком набит пацанвой, обоего пола, нашими и не нашими. В смысле – есть и черномазые, и вроде китайцев, и не пойми-разбери какой нации.. Круглолицый мужик в тельняшке, с задорно торчащей во все стороны лохматой рыжей бородищей, машет руками. Не то вещает лекцию, не то моряцкие байки травит. А может, учитель… при лоботрясах… Не-а, он ещё и летчик. Кресло пилота непривычно, сбоку-сверху. Что бы, значится, детишкам передний обзор не загораживать… Отвлекся, уселся в кресло, подправил курс и опять руками замахал. А самолет сам собой, на автопилоте шпарит или что у них там вместо него…Опять трындит. Половина слов не разобрать, термины морские и названия мест. Раскатисто рычащие… На экран показывает и сквозь остекленную носовую часть.
Тэк, морзянка в звуковое сопровождение пробилась. Для нас – не понятно. А местные, как я просек, с раннего детства её на зубок. Пилоту – запрос. Типа мужик, глянь, если не в лом, всё ли у наших девушек в порядке? Может, они зеленых кокосов переели и теперь под пальмами сидят, животами скорбные… Или, за повадками 'новых русских' наблюдая, эти самые животики надорвали со смеху… Контроль, товарищи, он и в Океании – контроль. Мне сверху видно всё, ты так и знай… дык. Пилот собранию выдал, чтоб они при маневре за ручки держались. На новый курс вираж заложил. Черта с два там кто хоть пальцем пошевелил… Как сидели, так и продолжали сидеть, как стояли, так и остались стоять. Привыкли! К качке, к виражам, к высоте и открытым в воздушную пустоту люкам… Но, самой проблемой заинтересовались. Кое-кто тоже на тангеты коммуникаторов давить принялся, остальные к иллюминаторам приникли. К бортовым и носовым…
