Текст книги "Гавань измены (ЛП)"
Автор книги: Патрик О'Брайан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)
– У вас есть вопросы? – спросил Фэллоус.
– Думаю, нет, сэр, – сказал Джек, – По мне, так миссия вполне понятная.
– Тогда я должен добавить, что по политическим вопросам вам следует консультироваться с доктором Мэтьюрином, и путь к Замбре вы проделаете вместе с «Поллуксом», на борту которого находится адмирал Харт. Предполагается, что адмирал не примет участия в переговорах. Цель его плавания несколько иная. Линейный корабль и адмиральский флаг вызовут у дея и прочих местных властей преувеличенное чувство собственной значимости, что приведет к нежелательным последствиям. Но знание о его присутствии в тех водах окажет благоприятное влияние. Более того, вполне вероятно, что несколько французских кораблей выскользнули из Тулона во время последнего шторма и, возможно, потребуется подкрепление.
– Известно ли адмиралу Харту, что «Сюрприз» в одиночку ведет переговоры? – их глаза встретились. Оба знали, что Харт вечно во все сует свой нос, поскольку недавно унаследованное состояние укрепило его и без того высокое самомнение.
– Думаю, что да, – ответил Фэллоус, и после длительной паузы продолжил: – Вот заметки о ситуации в Маскаре, составленные мистером Пококом для доктора Мэтьюрина. У вас есть отчет о готовности корабля?
– Да, сэр, – ответил Джек, взяв заметки и передавая отчет, показывающий текущее число матросов на «Сюрпризе», состояние самого корабля и количество пороха, ядер, запасного рангоута и провизии каждого вида.
– У вас мало воды, – заметил Фэллоус.
– Да, сэр, – сказал Джек. – Нам пришлось избавиться от части воды, чтобы догнать приз. Но если вы хотите, чтобы мы немедля отправились, то пополним её запас в Замбре: об этом можно не беспокоиться – вода там под рукой.
– Полагаю, это лучшее решение: «Поллукс» отплывет рано утром. Вы бывали в Замбре, Обри?
– О Господи, конечно, сэр. Я служил третьим лейтенантом на «Евроте», когда тот налетел на Братьев в глубине залива. Долго же мы его стаскивали, даже пришлось ждать припасов с Маона, так что когда работа встала, мы со штурманом обследовали каждый дюйм северного побережья, да и почти всё остальное. Место для пополнения запасов пресной воды удивительно удобное, родник прямо у подножья горы на самом берегу, не надо шлюпками буксировать бочки.
– Очень хорошо. Так и сделаем. А еще у вас нехватка матросов, и по особому настоянию сэра Фрэнсиса мне удалось вернуть несколько человек, которых забрали с «Сюрприза» за время его починки.
– Весьма вам признателен, сэр, – ответил Джек, для которого это явилось бы божьей благодатью, если бы только его корабль и команду не списывали через несколько недель.
– Не стоит благодарности. Они тотчас же поднимутся на борт: вы на пристани Томпсона, я прав? Боже мой, – проговорил он уже неофициальным тоном, когда дождь еще сильнее забарабанил по окну, – когда же он прекратится. Вы останетесь отужинать со мной и моей дочерью, Обри? В такую погоду даже собаку на улицу не выгонишь.
Наконец-то, наконец-то Лесюер сказал, что они не могут более ждать.
– Пусть Паоло этим займется. Я даже немного об этом сожалею. Но вы должны настоять, чтобы всё было быстро и безболезненно. Как удар молнии.
Наконец за ними закрылась дверь. Стивен поставил курок на предохранительный взвод и убрал нож. Несколько минут спустя вернулась Лаура, прошло так мало времени, что они могли бы столкнуться на улице. Стивен услышал, как привычно скрипнула дверь, и дверной проём озарился светом фонаря. Лаура поблагодарила провожатых и побежала через двор, накинув на голову плащ.
– Лаура, – позвал он.
– Стивен! – воскликнула она, отбросила плащ в сторону и обняла его. – Как я рада вас видеть. Прибыл «Сюрприз»? Я не знала. Как вы вошли? Ах, ну да, ключ, естественно. Вы сидели в темноте? Идемте, разведем огонь и съедим по вареному яйцу.
– Где Понто? – спросил Стивен, когда они вошли на кухню.
За мгновенье радостное удивление на ее лице сменилось страданием и печалью.
– Он умер, – ответила она, и полились слёзы. – Внезапно умер этим утром, и угольщик помог мне похоронить его во дворе.
– Где была Джованна?
– Ей пришлось уехать на Гоцо. Она вела себя странно – чего-то боялась.
– Послушайте, дорогая. Ваш муж сбежал из тюрьмы, уже три месяца как. Вот почему письма звучали так фальшиво – поддельные, естественно, понимаете? Сейчас он на борту «Нимфы», уже отплыл из Триеста.
– Он не ранен? С ним все хорошо?
– Вполне.
– Слава Богу, Слава Богу, Слава Богу. Но почему?..
– Послушайте, – сказал Стивен, прервав её вопрос. – «Дриада» пришла из Адриатики раньше нас: они знают о его побеге. Французские агенты понимают, что вы узнаете эту новость в любой момент, и они утратят над вами контроль. Они хотят избавиться от вас, чтобы не дать себя раскрыть. Вашего пса уже убили, а горничную отослали на Гоцо. Они уже приходили сегодня ночью и придут еще. Есть ли у вас друзья с большим домом и множеством прислуги, куда вы можете уйти прямо сейчас? Пойдемте, дорогая, собирайте вещи. К командору?
Лаура присела и сейчас смотрела на него, едва понимая, что происходит.
– Нет, – наконец ответила она, – он беден, и у него всего одна престарелая горничная.
Конечно, у неё имелась парочка друзей в Валлетте; но ни к одному из них она не могла прийти в столь поздний час. Стивен тоже не располагал надежным убежищем на берегу.
– Идемте, дорогая, – произнес он, – возьмите немного вещей на ночь и набросьте плащ с капюшоном. Мы должны спешить на борт.
Двигаясь по пристани Томпсона под бьющими в лицо ветром и дождем, придерживая одной рукой треуголку, а другой – развевающийся плащ, капитан Обри заметил, что кормовые окна «Сюрприза» освещены. Джек предположил, что Киллик в его отсутствие по привычке что-то драит или полирует, несмотря на поздний час. Дождь усилился, и Обри бегом пробежал по сходням, нырнул в укрытие и остановился на мгновение, пытаясь отдышаться и отряхивая воду со шляпы и плаща.
В свете фонарей он увидел Моуэта, Киллика и Бондена: все – с загадочными улыбками на лицах, несколько человек из якорной вахты тоже с трудом сдерживали ухмылки.
– Доктор на борту? – спросил Джек.
К его огромному облегчению они ответили «да». Но капитан изумился, когда Моуэт уточнил:
– Он в вашей каюте, сэр, с гостем.
Он удивился, потому что, несмотря на их тесную дружбу, Стивен никогда не входил в каюту без приглашения, если только не плыл в качестве гостя, а сейчас он таковым не являлся. Еще сильнее Джек удивился, когда, открыв дверь кормовой каюты, увидел миссис Филдинг на его стуле с подлокотниками.
Выглядела она не лучше утопшей крысы, намокшие волосы в беспорядке разметались по плечам, но лицо светилось от счастья. Заказные убийства были вполне обычной частью ее сицилийского детства и юности, поэтому она представляла это намного лучше, чем большинство англичанок, и испытала страх, настоящий ужас, в последние минуты пребывания в своем пустом доме, превратившемся в смертельную ловушку, и во время небыстрой прогулки через город: промокшая, задираемая пьяными солдатами и моряками из дверных проёмов; на всем пути ей мерещились твердые шаги за спиной. Но сейчас она находилась в безопасности. Её окружали две сотни сильных и заботливых мужчин. Она хоть и промокла до нитки, но находилась в тепле. А что важнее всего, смогла осознать, что у нее снова есть муж, которого она страстно любит, несмотря на все его недостатки, а последние два месяца Лаура боялась, что он уже мертв.
Стивен поведал ей о мрачных настроениях Филдинга, но Лаура очень хорошо знала Чарльза. Она ни капли не сомневалась, что все проблемы решатся, как только они встретятся. И сейчас для полного счастья ей только нужно было снова его увидеть. Ничего удивительного, что она сияла ярче лампы.
– Добрый вечер, Джек, – сказал Стивен, поднимаясь из-за капитанского стола, за которым он что-то писал. – Прости за позднее вторжение, но когда я привел сюда миссис Филдинг, она насквозь промокла, и я решил, что твоя каюта – более подходящее место для дамы, нежели кают-компания. Я взял на себя смелость и от твоего имени пообещал отвезти её на Гибралтар.
Джек посмотрел на его усталое, измученное лицо, перехватил решительный взгляд и после небольшой паузы ответил:
– Ты все правильно сделал, – после чего поклонился Лауре. – Мы рады приветствовать вас на борту, мэм. – И крикнул Киллику (хотя и не так громко как обычно), – перенеси мои вещи в каюту мистера Пуллингса. Теперь здесь каюта миссис Филдинг. Притащи чистые полотенца и ароматное мыло. Бонден перевесит койку на фут ниже. Позаботьтесь о багаже.
– Нет никакого багажа, сэр, – пробормотал Киллик из-за его спины. – Ничего, кроме небольшой сумки.
– Ну что же, – продолжил Джек, глядя на небольшую лужицу, натёкшую у ног Лауры, – в таком случае согрей и принеси чистую фланелевую ночную рубашку, тёплые чулки и мой шерстяной халат. Шерстяной халат, ты понял? И поживее, поживее. Вам срочно нужно переодеться, мэм, – обратился он к Лауре, – иначе подхватите простуду. Вы любите жареный сыр?
– Очень, сэр, – улыбнулась Лаура.
– Тогда поджаренный сыр, Киллик, и теплого пива: мы не можем позволить гостье умереть. Теперь, мэм, – продолжил Джек, посмотрев на часы, – наденьте сухую, теплую одежду, хоть и грубоватую; и через десять минут мы будем иметь честь разделить с вами поджаренный сыр. Затем вам следует прямиком отправиться в постель, поскольку мы отплываем на рассвете, и у вас не будет достаточно времени, чтобы поспать, когда вас разбудит утренний шум.
Военный корабль, когда недоступна капитанская каюта, однозначно не подходит для конфиденциальных разговоров, поскольку большая часть переборок сделана из тонких досок или даже парусины; тем не менее, в крохотной берлоге Пуллингса (пустующей со времен его продвижения) Джек спросил:
– Все путём, Стивен?
– Лучше не бывает, дружище. Я весьма признателен за столь тёплый приём, оказанный нашей гостье.
– Как ты узнал, что мы направляемся в Гибралтар?
– Поскольку это стало известно дочери коменданта порта, то значит, и всем ее подругам на острове, включая Лауру.
– Сэр, – обратился к Стивену ворвавшийся в каюту Киллик, – можно я дам леди позолоченную штуковину?
– Да, отдай ей, Киллик, – ответил Стивен. – Конечно, ей требуется нечто большее, чем зеркало для бритья.
«Штуковиной», о которой шла речь, был экстравагантный комод, который также можно использовать в качестве пюпитра, умывальника, доски для игры в бэкгэммон и еще кучей способов. Подарок Дианы Стивену, обычно хранящийся в вощеном парусиновом чехле, как слишком ценный и хрупкий предмет для повседневного использования на борту корабля.
– Боже, Стивен, – спохватился Джек, внезапно вспомнив о своей пылкой кузине, – проще верблюду пролезть через игольное ушко, чем объяснить все это Диане.
– Думаешь, мои мотивы выглядят так очевидно?
– Я совершенно в этом уверен, даже если даже если бы ты вдруг заговорил как ангел небесный. Подумай, Стивен: ты привел на борт красивейшую женщину на Мальте посреди собачьей вахты, а некоторые видели её покидающей твою комнату у Сирла в ту ночь, когда воры...
– Прошу прощения, – вмешался взбудораженный юнга, вытаращив глаза, – Киллик говорит, что жрать подано.
Только на следующий день перед завтраком Стивен увидел, насколько точно Джек оценил реакцию команды. Пребывая в особенно просветленном состоянии ума, которое наступает после очень долгого напряжения и недосыпания, он провел остаток ночи, письменно излагая сложившуюся ситуацию Рэю и сэру Фрэнсису. Результатом его работы стал тщательно обдуманный, сверхсекретный и конфиденциальный отчет, оба экземпляра которого были соответствующим образом зашифрованы. Он отправил их вместе с дубликатами в контору коменданта порта, чтобы их срочно переслали, еще до того как «Сюрприз» отдаст швартовы. Стивен долго колебался насчет губернатора; но вспомнив одного из его чиновников в доме Лауры, который легко может вскрыть письмо, решил воздержаться.
Рэй в любом случае должен вернуться в среду, даже если корреспонденция Стивена не дойдет до него быстрее, вынудив приехать раньше. Исчезновение Лауры наверняка заставит французов поволноваться, но Рэй все равно сумеет вычистить этот гадюшник.
Она, безусловно, не первая дамочка, способная удрать с любовником в то самое время, когда её муж вот-вот прибудет домой, поэтому эта суматоха не приведет к каким-то радикальным мерам.
За завтраком Стивен понаблюдал за товарищами. Определенная скованность оправдывалась присутствием капитана, что весьма необычно в это время суток; но после ухода Обри ситуация стала совсем неловкой. Стивен заметил смущение, своего рода восхищение или, скорее, уважение, а со стороны Гилла – что-то вроде морального неодобрения; и, выпив кофе, лишь вздохнул, потому что не заслужил этого.
Когда юнга пробил в колокол, оповещая тех, кто себя неважно чувствует, Стивен для формальности осмотрел пустующий лазарет и удалился вместе с пузырьком лауданума и записями Покока о дее Маскары.
Из них он узнал, что дей управляет маленьким, но довольно сильным государством, условно подчиняющимся турецкому султану, но на самом деле независимым, как и Алжир, даже еще независимее; что Маскара – традиционная столица, но основным местом жительства дея является Замбра, через порт которой проходит вся торговля страны; что французские агенты активны... необычайно активны... необычайно успешны... И с этими мыслями он провалился в сон.
Лаура и Стивен проспали весь день, и ни звуки повседневной жизни на корабле, ни шум ветра и моря не могли их разбудить. И это не могло не вызвать некое число непристойных комментариев среди команды. Стивен проснулся позже Лауры, и когда вышел на палубу, то как раз подоспел к вечеру столь идеальному, что оправдывал собой любое ненастье: «Сюрприз» скользил по морю с вытравленным шкотом и под малыми парусами. И какое это было море! Сказочно гладкое и безграничное, переливающееся бесчисленными перламутровыми оттенками под высоким ясным небом.
Это был один из тех удивительных дней, когда не видно горизонта. Невозможно сказать, где заканчивается море, безграничное в своих полутонах, и начинается небо. Ветер дул в корму и мягко напевал в такелаже, а вода скользила вдоль корабля с нежным шелестом набегающих волн. Всё это создавало своеобразную тишину моря.
Но ощущение полной уединенности и изолированности пропало, когда Стивен посмотрел вперед. Там, в двух кабельтовых, находился «Поллукс». Старый, ветхий, изношенный шестидесятичетырехпушечник, один из последних в своем классе. Но несмотря на это, выглядел он внушительно: возвышающаяся громада парусов, идеально выровненные реи, огромный вымпел, развевающийся по ветру, и вся эта сложная флотская геометрия из кривых и прямых с правой скулы освещалась закатом.
– Сэр, – обратился к нему Кэлэми, – миссис Филдинг хочет показать вам Венеру.
– Венеру? – переспросил Стивен и к своему удивлению обнаружил, что Кэлэми не только надел рубашку с пышным воротничком, но еще и умылся, а такое обычно происходило только ради приглашения на ужин или в воскресный день, когда оснащали церковь. А пока Стивен шел к корме, где возле поручней, на стуле с подлокотниками из каюты Джека, сидела миссис Филдинг, он заметил, что большинство офицеров надели мундиры, побрились и высыпали на палубу.
– Взгляните! – подозвала его Лаура, размахивая карманной подзорной трубой Джека. – Она как раз слева от грота-рея. Звезда в дневное время! Вы знали, что она выглядит как небольшой полумесяц, совсем крошечный?
– Я очень немногое знаю о Венере, – ответил Стивен, – помимо того, что это внутренняя планета.
– Фи, – воскликнула она, после чего казначей, офицер морской пехоты и Джек вставили несколько любезных, и в то же время довольно остроумных замечаний. Моуэт и Роуэн же, которые должны были бы просто блистать, хранили молчание, улыбались, переглядывались и похахатывали между собой до тех пор, пока старшина-рулевой не приказал официальным тоном часовому:
– Перевернуть часы и отбить склянки.
Эти слова и резкий двойной перезвон колокола призвали Моуэта к его обязанностям, и он произнес:
– Все по местам. Сэр, вы хотите, чтобы на корабле убрали все переборки?
Каждый вечер под командованием капитана Обри «Сюрприз» расчищался для пальбы, расчищался во всем смысле этого слова, словно действительно готовился к бою: убирали перегородки между каютами и устанавливали в них орудия, а ценное имущество уносили вниз. Но это означало, что придется нарушить комфортное пространство миссис Филдинг, и после недолгих размышлений Джек ответил:
– Пожалуй, сегодня мы погромыхаем только с носовых орудий, а потом, если «Поллукс» зарифит марсели или сдвинет брам-стеньги, повторим за ним.
«Сюрприз» уже шесть дней на пути к Замбре не готовился по боевой тревоге, шесть дней самого невероятного плавания, которое когда-либо совершал Джек. Без неуклюжего старого «Поллукса» они, возможно, смогли бы завершить переход на два дня раньше, но вся команда сожалела бы об этом.
Шесть дней с мягкими, теплыми попутными ветрами, спокойным морем и (поскольку их скорость подстраивалась под «Поллукс») без изнурительной спешки, испортившей множество плаваний военных кораблей. Эти шесть дней как будто вырвали из обычного распорядка, словно они относились к другому календарю. Это нельзя было назвать выходными, потому для всех нашлось дело. Но на этот раз «Сюрприз» получил минутку, даже парочку, которые не жаль было и потерять, хотя не это главное.
Часть свободного времени потратили на то, чтобы привести себя в порядок. Вильямсон обошёл Кэлэми, вымыв большую часть шеи, а также лицо и руки. Удивительное событие, поскольку у них был всего один девятидюймовый таз на двоих и почти отсутствовала пресная вода. Более того, каждый день они наряжались в чистые рубахи.
Таким образом, весь квартердек выглядел как парад лучших мундиров, как на «Виктори», когда ей командовал Сент-Винсент: свободные парусиновые штаны, куртки и простые широкополые соломенные шляпы от солнца (называемые «бенджи») уступили место бриджам или синим штанам, ботинкам, лучшим голубым мундирам и уставным кортикам, а матросы часто надевали воскресные красные жилеты и великолепные левантийские шейные платки.
Богохульства, ругательства и проклятья (и так запрещенные второй статьей «Свода законов военного времени») исчезли или подверглись изменению. Истинное удовольствие было слышать боцманский крик «Ах ты... неумеха», когда матрос по прозвищу Быстрый Бездельник, уставившийся на корму, где находилась миссис Филдинг, уронил свайку с грот-марса, и та едва не пронзила ногу мистера Холлара.
Наказание в виде порки на решетке также не применялось, хотя это не имело большого значения на корабле, который и так редко видел «кошку». Всеобщее ощущение расслабленности и потакание мелким слабостям могли бы немало навредить дисциплине «Сюрприза», если бы на нем собрался не столь исключительный экипаж.
«Сюрприз» всегда был счастливым кораблем, теперь же стал еще счастливее. Стивен отметил, что весьма полезно приглашать на военный корабль красивых и приветливых дам, но только совершенно недоступных и ненадолго, пока экипаж не успеет привыкнуть, это стало бы весьма полезным дополнением экипажу любого военного корабля.
Большую часть вечеров команда до первой вахты танцевала и пела на баке, а позднее Джек и Стивен музицировали в каюте или на квартердеке, либо вместе с остальными слушали, как поет миссис Филдинг, сама себе аккомпанируя на мандолине Хани.
Её почти сразу пригласили на обед в кают-компанию, а когда стало ясно, что Лаура переживает, что ей нечего надеть, сразу три джентльмена с наилучшими пожеланиями послали ей отрезы знаменитой шелковой ткани малинового цвета из Санта-Мауры, куда «Сюрприз» недавно заходил. Эта ткань изначально предназначалась их матерям, сестрам или женам, и из нее миссис Филдинг соорудила великолепное платье. Киллик и парусный мастер помогли подрубить швы, чтобы поспеть в срок.
Команда любовалась миссис Филдинг с немым восторгом. Несмотря на всеобщее мнение, что она сбежала с доктором, весь небольшой запас осуждения пал исключительно на Стивена. Даже мистер Гилл, меланхоличный, замкнутый пуританин, соблаговолил ответить ей: «Всего три дня, увы, если этот ветер удержится», когда Лаура спросила его, как долго им еще плыть к мысу Раба, первому пункту их назначения.
В последний из тех дней, когда корабли плыли со скоростью, которая едва позволяла слушаться руля, Джека пригласили отобедать на борту «Поллукса». Он сожалел об этом, так как обед на собственном корабле прельщал его куда больше, но у него, по сути, не было выбора. Без десяти час, спустившись в баркас, Джек выглядел безукоризненно, от серебряных пряжек на ботинках до челенка на треуголке, а команда баркаса сияла бледно-голубыми куртками и белоснежными парусиновыми штанами.
И капитан Доусон, которого Джек едва знал, и адмирал Харт, которого знал слишком хорошо, пребывали в добром здравии. Доусон весьма сожалел, что не пригласил Обри раньше: его кок болел, «...сражен вероломным крабом, съеденным напоследок в Валлетте». Но сейчас Доусон радостно сообщил, что тот поправился: они уже до смерти устали от еды из кают-компании.
Выздороветь-то он выздоровел, но только напился, отмечая это событие, поэтому блюда подавались в хаотичном порядке и с долгими перерывами: то ничего, то внезапно сразу пять блюд, имелись и странности: например, внутри десерта из заварного крема и взбитых белков притаилась сырая морковка.
– Я должен извиниться за такой обед, – сказал Доусон, когда обед подошёл к концу.
– Совершенно верно, сэр, – согласился Харт. – Отвратительный обед и убогая сервировка. Три утки на блюде! Подумать только!
– Великолепный портвейн, – ответил Джек. – Ничего подобного я раньше не пробовал.
– Я пробовал, – отозвался Харт. – Мой зять, Эндрю Рэй, купил винный погреб лорда Колвилла, и в одном из ящиков находился портвейн, который затмил бы этот, как адмирал затмил бы мичманов. Не то чтобы этот недостаточно хорош, вовсе нет, в своем роде.
Достаточно хорош или нет, но Харт от души приложился к портвейну, и, когда они сидели втроем за бутылкой, адмирал проявил неуемное любопытство к миссии Джека. Обри отвечал уклончиво и наверняка бы ушел с советом «наподдать дею по заднице – имея дело с иностранцами, а тем более с туземцами, всегда нужно пнуть их по заднице», если бы Джек случайно не упомянул о месте, где они пополнят пресную воду. Харт заставил трижды весьма подробно описать его и сказал, что нужно подойти к берегу и взглянуть: знания всегда могут пригодиться. Джек отклонил предложение с величайшей настойчивостью и, как только появилась возможность, собрался уходить.
– Перед тем как вы уйдете, Обри, – остановил его Харт, – я хотел бы попросить вас об одолжении. – Харт достал маленький кожаный мешочек, очевидно заранее подготовленный. – Когда будете в Замбре, прошу, выкупите пару рабов-христиан. Предпочтительнее английских моряков, но сойдет и любой бедолага. Когда приплываю к Берберскому берегу, обычно выкупаю пару старых вояк и доставляю их в Гибралтар.
Джек был знаком с Хартом еще с лейтенантских времен, но никогда не думал, что тот способен на добрые дела, и эта новая черта его характера дополнила сказочность этих дней. «Восхитительный и ласковый сон, невзирая на стойкое чувство, что это последнее плаванье к роковому концу», – подумал Джек, пока баркас отвозил его обратно, но выразить это словами он бы не смог.
Музыкой это сделать было бы проще: он мог бы точнее определить эту мысль со скрипкой у подбородка, определить хотя бы для собственного удовлетворения. Пока он разглядывал «Сюрприз», в голове промелькнул прекрасный, но крайне замедленный проигрыш партиты, которую он иногда исполнял. Такой знакомый корабль в свете последних размышлений, может из-за игры света, а может и на самом деле, тоже изменился: корабль-мечта, почти незнакомый, плывущий по давным-давно проложенному курсу, прямому как стрела.
– Обогни корабль, – приказал он сидящему рядом Бондену и, рассматривая теперь «Сюрприз» критическим взглядом опытного моряка, заметил, что тот плывет на ровном киле, хотя предпочтительнее небольшой уклон в корму. Каких-то двадцать дополнительных тонн воды, пополненные в том самом месте, вернут необходимый дифферент.
Они достигли мыса Раба ранним мрачным утром, барометр падал, ветер отходил к осту, низкая облачность, вероятно, надвигался дождь. Но вне зависимости от дождя Моуэт, как ревностный первый лейтенант, решил, что «Сюрприз» должен предстать в Замбре во всей красе, и команда устроила настоящий потоп из морской воды, дабы удалить все песчинки из целого центнера песка, который они использовали, чтобы отдраить палубы, а затем приступили к просушке того, что намокло, и полировке всего, что возможно. Еще до того как вся эта суета достигла апогея, капитан во второй раз вышел на палубу, оглядел море, небо и произнес:
– Мистер Хани, будьте любезны, передайте на «Поллукс»: «Прошу разрешения отделиться».
Уилкинс, сигнальный старшина, уже ждал этого сигнала, как и его коллега на «Поллуксе»; и запрос и разрешение взлетели туда и обратно с необычайной скоростью, вместе с вежливым пожеланием от «Поллукса»: «Счастливого возвращения».
«Сюрприз» направился к берегу, а линейный корабль (таков был его официальный ранг, хотя и был он немощным по современным стандартам), лег на другой галс и направился в море, на случай, если фрегат вернется до наступления следующего дня. Смутные очертания южного берега постепенно стали более четкими, и Джек послал за молодыми джентльменами, как обычно делал при заходе в новую для них гавань.
Столь ранним утром и в такую погоду не существовало никакой возможности увидеть миссис Филдинг, и все были в рабочей одежде, мокрые и замерзшие. Вильямс выглядел особенно неряшливо в сильно перепачканной вязаной гернсийской фуфайке (он помогал боцману смазать жиром стень-эзельгофты), но послушно принес азимут-компас, поскольку капитан Обри несомненно потребует от них сделать измерения всевозможных морских ориентиров, после того как о них расскажет.
– Там, на левой скуле, – Джек кивнул в сторону высокого темного мыса, отвесно обрывающегося в море, – мыс Раба, и его нужно обойти издалека, потому что риф выдается в море на полмили. А прямо впереди, примерно в двух лигах на вест-зюйд-вест, находится Акрома.
Они внимательно разглядывали далекий мыс, весьма похожий на первый, за исключением того, что высоко со стороны моря располагался форт.
– За мысом Акрома лежит бухта Джедид, довольно открытая, но на глубине пятнадцати саженей дно хорошо держит якорь, есть и остров с кроликами, который задерживает западные и северо-западные ветра – хорошее место, если сильный ветер и невозможно обогнуть Акрому. Но нет ничего лучше такой вместительной, превосходной якорной стоянки, как эта ближайшая бухта, в которую мы сейчас и направляемся, бухта Замбры, между Рабой и Акромой.
С восходом почти невидимого солнца ветер посвежел, и «Сюрприз», уже не сдерживаемый еле плетущимся старым «Поллуксом», делал добрых восемь узлов при ветре на два румба в корму: мыс Раба быстро перемещался за корму, они достигли бухты Замбры: впечатляющая гладь воды, скорее вытянутая нежели широкая – залив с множеством отрогов и уступов растянулся на юг на десять-двенадцать миль в глубину. Фрегат поймал ветер в корму и еще быстрее помчался к западному берегу бухты.
– Замбра еще не видна, – заметил Джек. – Она прячется в юго-восточном углу. Но можно разглядеть Братьев. От Акромы переведите взгляд на пару миль южнее, пока не заметите маленький мыс с пальмой на нем. Чуть за ним расположены четыре рифа в ряд, примерно на расстоянии кабельтова друг от друга. Это Братья.
– Я вижу их, сэр, – прокричал Кэлэми.
А Уильямсон добавил:
– Они прямо на зюйд-вест-вест.
– Вы бы их лучше рассмотрели, если бы дул сильный ветер с норд-оста и успел нагнать большие волны. Между ними риф, всего на глубине в две сажени, и когда волны накатывают с норд-оста, там сплошная белая пена. Но обычно все выглядит вполне спокойно, как сейчас. Мавры не обращают на них внимания, а мы засели там, когда я служил на «Евроте», у него осадка восемнадцать футов и шесть дюймов в корме. В общем-то, разумно предположить, что между цепочкой рифов есть мелководье. Мистер Моуэт, – сказал Джек, резко прервавшись, – раз уж мы подошли к берегу так рано, лучше пополнить запасы воды до того, как войдем в порт. Нам не следует быть в Замбре слишком рано, да и в любом случае, днем наверняка пойдет дождь, так что давайте с этим покончим. Источник пресной воды находится на восточной стороне залива, в бухточке между теми тремя маленькими островами.
Сказав это, Джек направился было в свою каюту, но потом, уже дотронувшись до дверной ручки, передумал и нырнул вниз, в кают-компанию.
Здесь он обнаружил раздраженного и недовольного Стивена. Ничто не могло сильнее убедить Джека в абсолютной невиновности Стивена в истории с миссис Филдинг, как трехдневная борода и старый потертый парик.
– Если в ближайшие две минуты она не пришлет более христианское приглашение, придется пить это, – обратился к нему Стивен, указывая на кофе из кают-компании – слабую, безвкусную, едва теплую бурду, – она предложила нам выпить шоколада. Шоколад в такую рань, матерь божья. Поразительно.
Вошел Киллик с глуповато-вежливой улыбкой и сказал:
– Леди говорит, что если того хотят джентльмены, то обязательно будет кофе.
Естественно, джентльмены хотели кофе, и они сидели и пили его чашка за чашкой, как обычно непомерно, до тех пор пока изменившейся ход корабля не сообщил Джеку, что они уже приблизились к берегу. Обри вышел на палубу и провел фрегат мимо зеленых островков прямо в маленькую бухту с песчаным пляжем, где «Сюрприз» бросил лишь малый якорь, бухта и так оказалась весьма защищенной. Джек сошел на берег вместе с первой шлюпкой, наполненной пустыми бочками, и впервые за это утро снова ощутил то самое чувство чего-то иного, как будто снова оказался в параллельном мире, чувство, которое навязчиво преследовало его последние дни.
Это чувство пробудило удивительно знакомое место для пополнения пресной воды. Джек отсутствовал почти двадцать весьма ярких лет, и все же узнал каждый камень старой, крошащейся кладки и даже этот самый запах зелени и свежести, когда наклонился над маленьким озерцом.
Но доставка двадцати тонн воды на борт, бочка за бочкой, требовала немало внимания и энергии Джека, а поскольку он не хотел поручать это кому-то еще, то для осознанного самокопания не оказалось свободного времени. Вскоре с северо-запада порывами припустил слабый дождь, который значительно замедлил и усложнил погрузку скользких и тяжелых бочонков.
