Текст книги "Обкуренные черти"

Автор книги: Патрик Фосс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Сато встал. Иностранец смотрел на него испуганно, как животное, попавшее в западню. Сато кивнул Фукумото:

– Пошли. – И указал на видеокассету: – Это не забудь.

Он не собирался и дальше терять тут время. Бородатый иностранец мог не иметь к случившемуся никакого отношения, но Сато был готов поспорить, что он знаком с непосредственными участниками. Эти гайдзины все знакомы друг с другом. Пусть этот парень поработает на нас. Пусть Фукумото пойдет за ним, поглядит, с кем он будет разговаривать. Кто-нибудь да передаст весточку Романо, Сато был в этом уверен. А когда она поймет, во что влипла, то из кожи вылезет, пытаясь посодействовать. «Если она позвонит сегодня вечером, – решил Сато, – я убью ее, не мучая».

В конце концов, всякий может ошибиться.

Оставалась еще одна большая проблема как сохранить все в тайне в течение нескольких часов. Наверно, придется еще раз позвонить в штаб-квартиру. Поговорить с Танака и отключиться, пока тот не начнет задавать вопросы. Сато был так погружен в свои мысли, что не обратил внимания на Фукумото, который все еще хихикал, разглядывая видеокассету. Было слишком поздно останавливать его: идиот взял кассету и ударил ею бородача по лицу.

Сначала Сато услышал треск расколовшейся кассеты, а потом сдавленный крик иностранца. У того носом хлынула кровь. Когда Фукумото отнял кассету, она была вся в крови, маленькие темные капли падали на пол. Иностранец кричал и плакал, прижав ладони к лицу, словно пытаясь удержать отваливающийся нос. А нос теперь висел словно на шарнире, и из ноздрей торчали желтые осколки хряща.

Ухмыляясь, Фукумото смотрел на Сато, как собака, ожидающая подачки. Сато едва не выхватил из своей черной сумки свой «тес-9» и не пристрелил его.

– Ты идиот, – он показал на кассету. – Взгляни на нее. Теперь она бесполезна. А это было наше доказательство.

Он продолжал поносить напарника всю дорогу до двери. Фукумото оправдывался тем, что они, мол, уже посмотрели кассету и она им теперь не нужна. Полный дебил. Сато сдался. Он не мог решить, что хуже: идиотизм Фукумото или отсутствие здравого смысла у Одзава. Связавшись с такими типами, испытываешь желание отказаться от жизни, выйти из игры и стать бухгалтером.

15

Джессика проснулась от какого-то шороха. Ей почудилось, что это гигантская крыса крадется по полу. От страха она подскочила, не понимая, где находится.

Потом поняла и воскликнула:

– Ох.

А потом:

– Блин!

Тени внутри лодочного сарая изменили направление; уже темнело. Дзэния – та самая гигантская крыса – катался по соломенной циновке, и из-под марлевой повязки доносились его стоны. И что теперь? Джессика встала на колени, чтобы осмотреть рану на его лбу. Рана уже запеклась. Потом она обратила внимание на то, что старик перестал потеть, несмотря на жару. Потрогала тыльной стороной руки его щеку; она была холодной и влажной на ощупь.

– Отлично, – вздохнула Джессика.

Нахмурившись, встала на ноги. Потянулась. Боже, как гадко она себя чувствовала. Словно залезла в ванну, наполненную липким потом. Пот сочился изо всех ее пор. Надо, надо, надо отсюда выбираться. Покопавшись в сумке, нашла часы. Было уже почти пять часов вечера. Господи, уже пять. Где это Криса черти носят? На нее опять накатила волна страха, вонзив в кишечник острые иглы, и она еле домчалась до туалета. Сидя на корточках, закрыв глаза, она думала «Пора кончать с этой паранойей. Прямо сейчас. Нельзя думать о том, что Крис и Таро не вернутся. Они обязательно вернутся, и точка».

Встала. Ноги слабые, ватные. А Дзэния в другом конце комнаты все так же извивается и мычит.

– В чем дело? – спросила она.

Она пожалела, что у нее нет книги. Или журнала. Хоть чего-нибудь. Не находя себе места, стала рыться в стоящих у футонов коробках с ювелирными украшениями и примерять браслеты и кольца. Некоторые из вещиц были премиленькими; она непременно приняла бы их за настоящие драгоценности. Вытянув одно из ожерелий, она стала разглядывать его на расстоянии вытянутой руки, любуясь его сверканием в лучах закатного солнца.

– А ты купил бы мне что-нибудь подобное? – спросила она Дзэния. – Вот такое, с маленькими золотыми сердечками?

Пленник снова застонал, на этот раз громче. Глядя на него, связанного и беспомощного, одетого в дурацкий костюм медсестры, Джессика снова испытала к нему жалость. Разве он был таким уж плохим? С ним было интересно разговаривать. Он подарил ей множество отличных вещей. Когда он показывал ей все эти деньги… может, он вовсе не хотел одурачить ее. Может, он купил бы ей квартиру. Может, потратил бы на нее миллион долларов.

Просто не так, как она планировала.

Так кто из нас плохой, а?

Джессика принялась грызть ноготь на большом пальце. Вдруг ей пришла в голову мысль: наверное, Дзэния умирает от жажды. До нее дошло, что никто не давал ему ни еды, ни воды в течение пятнадцати часов!

В сумке у нее была еще одна полупустая бутылка минеральной воды. Вспомнив об этом, она и сама страшно захотела пить. И при этом понятия не имела, когда же вернутся Крис и Таро.

Если они вернутся.

Нет, прекрати! Сотри эту фразу. Ты этого не боишься.

Она не знает, когда они вернутся. Может, не скоро. Если она отдаст минералку Дзэния, то ей самой придется пить ржавую дрянь из-под крана.

Так кто из нас плохой, а?

Не так уж она его и жалеет.

Открыв шкафчик под раковиной, она обнаружила там чашку для риса, грязную и липкую на ощупь. В чашке валялись две дохлые мухи. Скривив губы, она вытрясла мух на пол.

– Ну и срач здесь.

Ополоснув чашку, Джессика наполнила ее мутной водой и, сжимая обеими руками, понесла через комнату. Присев по-индийски рядом с Дзэния, ласково подняла его голову и положила себе на колени. Его голова дернулась от ее прикосновения. Она коснулась кончиками пальцев краев марлевой повязки, но потом, нахмурившись, отняла руки.

– Я не хочу слышать никаких стонов, понял? – предупредила она. – Если ты начнешь вопить и пугать меня, я брошу тебя и ничего тебе не дам. Я сегодня уже столько раз пугалась, что устала от страха. Тебе все ясно? – Она подождала. – Принимаю твое молчание за знак согласия.

Потом она опустила маску со словами: «Здорово натерла, наверно», и отодрала пленку со рта Дзэния. Старик вздохнул, и шарик от пинг-понга выскочил у него изо рта и упал на пол. Джессика поморщилась, представив, что шарик придется подбирать. Ладно, пусть пока полежит там, куда ускакал. Обхватив Дзэния одной рукой и приподняв его, она поднесла к его губам чашку. Как только вода коснулась его пересохших губ, он жадно стал ее всасывать, поперхнулся («Должно быть, ужасная на вкус!» – заметила она) и потом начал пить не останавливаясь.

– Какая трогательная сцена, – заметила Джессика. – Жаль, нет видеокамеры. Как всегда когда нужно.

Вода стекала по уголкам рта Дзэния и капала на соломенную подстилку. Джессика автоматически протянула руку, чтобы промокнуть ее, но передумала. Может, тут еще и полы помыть?

Тут Дзэния резко закашлялся, и она выпустила из руки чашку. Та покатилась по полу.

– Твою мать! – воскликнула Джессика.

Она перегнулась через старика, пытаясь достать чашку. Она почти коснулась ее кончиками пальцев. Сейчас, сейчас дотянусь…

– Мне нужно в туалет, – сказал Дзэния.

Джессика застыла. Может, это в ее воображении?

Или…

– Туалет, пожалуйста, – повторил Дзэния и снова начал кашлять прямо ей в грудь.

Она села и уставилась на него. Боже мой, он это произнес. Причем на английском. Но почему на английском? Почему он решил, что..

– Тойрэ э иттэ мо ии дэс ка? Онака га итаи кара [25]25
  Могу я пройти в туалет? У меня болит живот ( яп.).


[Закрыть].

Джессика переложила его голову со своих колен на циновку. Поднялась на ноги, раздумывая. Что ж, он не уверен. Он использовал и английский, и японский. Но сначала – английский. Она не знала, как к этому относиться. Догадался ли он, что в это дело вовлечена она? Стала вновь проигрывать в уме все события прошлой ночи, пытаясь поставить себя на его место. И пришла к выводу, что да, совершенно очевидно, он должен был ее заподозрить. Если бы первоначальный план прошел, как было задумано, она бы уже поговорила с ним, посеяла семена сомнения в его мозгу, может, даже объяснилась бы с полицией…

Она начала забывать, как далеко они ушли от первоначального плана.

Вот взять, например, эту ситуацию. Они ее не обсуждали. Ну как, скажите, пожалуйста, она отведет Дзэния в туалет? Во-первых, ей придется развязать ему ноги. Ведь не может же она взвалить его на плечи и донести до горшка. А вдруг он начнет бегать по комнате? Или пнет ее? Или… еще что-нибудь. Но даже если он ничего не сделает, ей придется вести его туда, задирать ему юбку, спускать чулки, потом подтирать его… Боже, ей, наверно, придется держать его там, как тому парню из ИРА, который возился с Форестом Уайтейкером в… Как назывался тот фильм? Ну, в котором еще подружка этого парня оказалась мужчиной?

Дзэния стонал, и теперь, без шарика от пинг-понга во рту, стонал очень громко, умоляя отвести его в туалет то по-английски, то по-японски. Черт, есть ли у нее альтернатива? Как поступить? Позволить ему нассать прямо на пол? Было бы замечательное дополнение к набору запахов старого лодочного сарая. Хуже, если ему надо по-большому…

Ее глаза расширились. Но как она может помочь ему? Ему придется держаться за нее, ей придется подтирать его сраную жопу… Нет-нет, ни за что, она будет ждать, пока вернутся Крис и Таро…

Все оказалось еще хуже, чем она себе представляла Джессика склонилась над Дзэния, раздвинувшим ноги над фарфоровым унитазом. Белая юбка старика касалась ее головы. Джессика старалась не думать о том, чем ей приходилось заниматься. Одной рукой она обнимала старика за голую желтоватую талию, а другой – пыталась стянуть его белые чулки, сбившиеся складками выше колен. Чулки были словно приклеены к коже. Крепко выругавшись, Джессика рванула правый чулок и услышала, что он порвался, но в конце концов соскользнул. Теперь левый…

В это время Дзэния пнул ее коленом в живот. Джессика почувствовала, как из нее выходит воздух, словно ее легкие внезапно сжались. Прижав руку к груди, она стала заваливаться на бок. Дзэния пытался отпихнуть ее от себя. Потом потерял равновесие, поскользнулся и упал. Джессика упала на него сверху и услышала, как он крякнул, когда его голова стукнулась о водопроводную трубу. Закричав что-то по-японски, он мощно дернулся всем телом и стряхнул ее с себя на бетонный пол.

Джессика открыла рот, но не могла произнести ни звука. И пошевелиться не могла. Она вдруг вспомнила, как однажды, когда была с матерью в супермаркете, упала на спину, прямо перед тележкой. Ей тогда было десять лет. Она пыталась сказать: «Мамочка, я не могу дышать», но не получилось. Как будто она находилась внутри какого-то пузыря. Мать склонилась над ней, отчаянно трясла ее за плечи, пытаясь помочь, но пузырь от этого сжимался вокруг нее все плотнее, давил уже на ее горло, и – ой, мамочка, пожалуйста, прекрати, пожалуйста, ПРЕКРАТИ…

Джессика кашлянула один раз, потом другой, и пузырь лопнул. Воздух снова хлынул в ее легкие, а изо рта послышались ухающие звуки – так она пыталась восстановить дыхание. Лежа на боку, держась за живот, она тяжело дышала, пропуская в легкие воздух. Но надо было вставать. Надо было повернуть голову. Где же Дзэния? Она или остановит его, или погибнет.

Дзэния стоял у стены, энергично двигая верхней частью туловища. Он пытался ослабить веревки. Все еще держась рукой за живот, Джессика неуверенно поднялась на ноги, сделала шаг и тут же споткнулась. Но заметив, что Дзэния уже освободил левую руку, она побежала к двери, схватила ломик и выставила его перед собой, думая: «Нет, только не маска! Не дай ему добраться до маски!» Повернулась к нему и увидела, что он уже отдирает упаковочную пленку, которой была обмотана его голова. С криком она кинулась к нему. Он мотнул головой, и бинты полетели на пол. Он моргнул, и его зрачки расширились: он смотрел прямо на нее. Тогда она замахнулась и ударила его заостренным концом ломика по голове, прямо над ухом. Голова Дзэния откинулась вправо, и он стал падать, а Джессика ударила еще раз, оцарапав кожу на его лысом черепе. Потом подняла ломик над головой и опустила его, целясь прямо в темя. Но на этот раз она оказалась слишком близко у стены, и острие ломика врезалось в дерево, отчего ломик выпал из ее рук на пол Джессика прижала руки ко рту, заглушая свой крик. Боже, это конец. Она пропала.

Но, взглянув вниз, увидела, что Дзэния не двигается. Кровь сочилась из его головы на пол. Джессика сделала один шаг назад, потом другой, а потом отбежала к раковине, давясь рвотными спазмами, и стояла там, пока хватало сил стоять.

16

Крис думал о том, что прошло уже десять лет после окончания школы старшей ступени.

Десять лет. Как раз в этом месяце. Может быть, даже сегодня. В какой день был выпускной? Какого-то июня. Пятнадцатого июня? Четырнадцатого? Кажется, так: четырнадцатого июня. А сегодня какое число? Господи, кажется, сегодня ровно десять лет.

Странно было вспоминать об этом, лежа на белом диване в квартире Джессики, с залитым кровью лицом. Правда, он не мог непрерывно думать об этом. Начать с того, что он не все время был в сознании. То и дело он отключался, а когда снова приходил в себя, первым делом пытался сообразить, где находится. И ему требовалось какое-то время, чтобы восстановить цепочку мыслей. А во-вторых, даже когда он приходил в себя и был в полном сознании, ему было трудно сосредоточиться.

Ему казалось, что его нос разбит вдребезги. Крис не думал прежде, что это возможно – носы ломаются, а не разбиваются вдребезги, – но теперь ему казалось, что это именно так. Кровь все еще била ключом, и, похоже, в ней плавали кусочки хряща и кости. Иногда один из кусочков, особенно большой, застревал в ноздре. Когда это случилось первый раз, Крис инстинктивно попытался чихнуть, и в результате его пронзила такая острая боль, что он потерял сознание. Когда это случалось теперь, он просто ждал, пока кусочек выплывет самостоятельно. А дышал Крис все равно ртом.

Десять лет. Черт, неужели прошло уже столько времени? Крис вспомнил, как в раннем детстве год казался ему вечностью. Десять лет были сроком просто непостижимым. А теперь десять лет прошли – и что же? Не успел он и глазом моргнуть, как упустил их. Чем же он был занят все это время?

Начнем с начала. Четырнадцатого июня он окончил школу старшей ступени. Провел лето… Bay, он не может вспомнить почти ничего из того лета. Шатался где попало. Много, очень много пил – с Дугом, Шином и другими парнями из футбольной команды. Проводил время с Синди. Как давно он о ней не думал. Интересно, чем она сейчас занимается. Она была очень похожа на Джессику: такие же большие глаза, надутые губки. Что с ней случилось? На него накатило смутное воспоминание о какой-то поездке в полночь, по узкой сельской дороге. Он тогда еще отключил фары, чтобы показать, как здорово видит в темноте. В результате упал в канаву, а Синди долго лежала в больнице с сотрясением мозга. После этого они уже почти не встречались.

Так. Что дальше: пять лет в колледже в Джефферсоне. Нет, пять с половиной. Ведь ему пришлось пересдавать два экзамена, и он получил диплом только в декабре. Колледж разочаровал его. Он-то пошел туда, надеясь, что учебный процесс заставит его приняться за дело и дисциплинировать себя. Оказалось, что достаточно появляться на занятиях и вовремя сдавать курсовые, чтобы ходить в середнячках. Но нельзя сказать, чтобы и это было легко. Слишком много отвлекающих моментов: девчонки, вечеринки, попойки в мужской компании за полночь. Наркотики, естественно. А когда, кстати, он начал их продавать? Он, в общем-то, и не планировал этим заниматься, все вышло как-то само собой. Джефферсон был забавным местечком. Наркотики там были повсюду, не только в школе, но никто, кажется, не представлял себе, что это такое. Городок, типичный для Среднего Запада. Крис вспомнил, как он сидел однажды в телевизионном холле и смотрел очередной показ фильма «Сэнфорд и сын». Парочка новоиспеченных наркоманов за его спиной жаловалась на усталость. Крис повернулся к ним и в шутку спросил, не хотят ли они немного «химии», чтобы продержаться на ногах всю ночь. Те переглянулись, снова посмотрели на него и спросили: «Почем?» Крис отправился в комнату, спер у соседа таблетки кофеина и, вытряхнув их из упаковки, назвал цену: «Десять баксов». К его удивлению, сделка состоялась. Более того, к концу недели народ уже стоял к нему в очередь.

Тут Крис задумался. Получается, что он был наркодилером. Но ведь это неправда. Он был больше похож на… мошенника. Вроде Пола Ньюмена и Роберта Редфорда в «Афере». Он не делал ничего плохого. Просто пользовался глупостью других людей. Конечно, у него были кое-какие связи, с помощью которых он добывал наркотики, но это совсем не одно и то же. Неверно даже называть это «связями»: ведь те парни тоже были просто его приятелями. Одни друзья помогали другим. А для чего еще нужны друзья?

Чтобы продвигаться вперед.

Крис окончил колледж по специальности «средства массовой информации». На два месяца отправился в Европу – Лондон, Париж, Ницца, Швейцария, Прага… Прага., вот где был настоящий кайф, Прага – столица всех бездельников мира. Там все носят какое-то старое и грязное тряпье, хотя это уже давно вышло из моды. Он вспомнил, что именно там попробовал героин, и только потому, что так поступали все вокруг. Но не смог привыкнуть к игле и больше никогда этого не повторял.

Кажется, он был еще в Праге, когда позвонил отец и сообщил о том, что начал новое дело – производство рыболовных блесен. Пока Криса не было, отец переехал в Вайоминг. Он вспомнил, что тогда, слушая, как отец говорит о «Там, где течет река» [26]26
  Фильм Р. Редфорда (1992), для героев которого рыбалка является своего рода религией.


[Закрыть]и о том, как они вдвоем наживутся на предстоящем рыболовном буме, он решил, что папаша съехал с катушек. Оказалось, что он уже арендовал в Мексике фабрику, в которой двадцать пять сеньор средних лет были готовы работать за шестьдесят центов в час. Может, Крис вернется домой и станет осуществлять контроль за производством? Будет вице-президентом?

Производство рыболовных блесен, черт бы его побрал, заняло четыре следующих года Крис попытался вспомнить, чем же он на самом деле занимался все это время. Бизнесом – очень мало. Отец взял на себя все труды по сбыту, находя фирмы и подписывая контракты. Параллельно у него было запущено еще несколько проектов, так что по большей части он отсутствовал. Крис вел бухгалтерский учет и раз в два месяца ездил в Мексику проверять, как идут дела, и привозил домой взятые наугад образцы для проверки качества. Это было не слишком обременительно. Сейчас Крис понимал, что реально он работал лишь два-три дня в неделю. А все остальное время он… играл в бильярд, гонял на горном велосипеде. Была еще пара девиц, с которыми он иногда встречался. Это был Вайоминг. Не самое веселое местечко. Да, это так.

Нет, это не совсем правда. Он забыл одну маленькую деталь. Двое парней, с которыми он играл в бильярд, как-то спросили его, так ли хороша травка в Мексике, как о ней говорят. Не подумав, он брякнул, что, мол, да, так и есть, хотя на самом деле до того момента еще ни разу не пробовал мексиканскую марихуану. После этого заказы начали поступать практически от всех знакомых. Когда он вернулся из очередной поездки, то стал на пять тысяч долларов богаче, чем был.

Разумеется, дело кончилось тем, что большую часть времени он занимался добыванием и доставкой травы. Это приходилось делать на машине, оборудовав в ней отделения для провоза контрабанды. Что касается самих поездок, то теперь ему приходилось проводить в Мексике в два раза больше времени, чем это было необходимо для нужд папашиной компании. А сколько часов он просидел в подвале, растирая марихуану, взвешивая порции, скручивая косяки для тех, кто ленился делать это сам?

В конце концов это привело к беде. Папаша приехал домой в самый неожиданный момент и обнаружил в кладовке около десяти фунтов выложенной на просушку травки сорта «тихуана золотая». Отец сжег весь товар на заднем дворе (многие соседи не преминули в тот день сунуть к ним свой нос, любопытствуя, что происходит) и велел Крису убираться вон. Он поклялся, что если увидит его еще раз, то вызовет полицию. Крис решил, что отец просто спятил. С кем же он тогда провел ночь? С Андреа? Он забыл. Но зато хорошо помнил, как на следующий день явился домой, а отец набрал телефон 911, стал кричать, что принял за своего сына какого-то наркодилера, и требовать полицейскую команду.

Он не шутил. Тогда Крис быстро покинул город, пытаясь избежать встречи с любым из двадцати семи человек, заплативших ему за улетучившийся наркотик. Провел месяц в Колорадо с Жаклин из колледжа, а потом она выставила его на улицу. Потом два месяца жил в Калифорнии, где спустил все свои сбережения и дошел до того, что питался в дешевых забегаловках, из которых сбегал, не заплатив. И наконец, оказался здесь, в Японии, куда прилетел бесплатно, благодаря одному корешу, работавшему на «Юнайтед Эйрлайнс». А здесь работал в баре, продавал таблетки и косяки, изредка, в качестве дополнительного заработка. Вот так они и прошли, десять лет.

Ах, еще тебя угораздило похитить какого-то идиота из якудза, не забывай.

Это тоже входит в десять лет.

И то, что его нос и правое колено превращены в кровавое месиво.

Вот теперь точно. Десять лет. Ровно.

Десять лет. Не так уж и много, если подумать. Какой бы итог подвел историк? Крис попытался посмотреть на свою жизнь со стороны, объективно.

И что же он увидел?

Бесцельно прожитые годы. В общем, он все время валял дурака. В друзьях водились сплошь всякие подозрительные типы. Слишком много наркотиков. И как много наркотиков он продал! А теперь вот эта катастрофа. Похищение. Он все еще не мог поверить, что он участвовал в нем. Как это случилось? Как так получилось, что он пересекся с якудза? То, что он еще жив, – слепое везение: он случайно оказался вне поля зрения камеры там, в любовном отеле, когда Джессика и Таро делали свое дело. Если бы Таро не передал ему старика с рук на руки, а ему пришлось поднимать его самому, якудза уже знали бы, что он там был.

Участвовал.

Боже, он был преступником.

– Господи боже мой, – воскликнул он.

Эта мысль его потрясла. Он приказал себе сделать шаг назад, попробовать истолковать последние события по-другому. Может, он преувеличивает, излишне драматизирует?

Полежал, подумал.

Решил, что слово «преступник» слишком бьет его по башке.

Но какое другое слово подошло бы лучше? Преступление было единственной сквозной нитью этих десяти лет его жизни. Он провел большую часть времени в преступных, криминальных занятиях. Или его поведение было преступным. То, что он никогда не считал его таковым, не меняло сути: факт оставался фактом.

А сейчас ему было интересно: почему не считал?

Наркодилерство – дело простое. Он никогда не считал себя дилером, потому что просто добывал наркотики для друзей. Или для друзей своих друзей. Это не то же самое, что стоять на углу. И он никогда не думал о распространении наркотиков как об уголовном преступлении, потому что… да потому что их употребляли все.

Вернее, все его знакомые употребляли наркотики. А это не одно и то же.

Изменилась ли его точка зрения?

Разве это не он заявил Джессике, когда они осматривали любовный отель: «Мы не преступники. Мы рассуждаем не как преступники». Но если это так, то почему он вообще стал ее слушать? Ведь она планировала киднеппинг, похищение. Разве нормальный человек тут же не встал и не ушел бы?

А если сделать еще один шаг вперед: разве нормальный человек не сдался бы, когда все полетело к чертовой матери?

Еще шаг вперед: а что сделал бы нормальный человек?

Разве нормальному человеку пришлось бы спрашивать?

Некоторое время он лежал и размышлял об этом.

Представил себе, что на диване сидит Ли Марвин из фильма «Под прицелом» и смотрит на него, валяющегося на полу.

Ли Марвин произнес:

– Настоящее имя Дзэния – Одзава.

– Так, – согласился Крис.

– А парни, которые избили тебя, – это якудза.

– Ага.

– И они хотят вернуть Одзава.

– Верно.

Ли закурил сигарету и выпустил облачко дыма.

Спросил:

– А сколько они готовы за него заплатить?

Это был хороший вопрос.