Текст книги "В тихом омуте"

Автор книги: Патриция Вентворт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Глава семнадцатая

Стелла говорила о вечеринке всю дорогу домой, когда они возвращались из дома викария.

– Я смогу надеть свое новое платье, которое Стар купила мне перед отъездом. Оно такое симпатичное, желтого цвета. Оно мне особенно нравится, потому что на нем нет оборок. Я их терпеть не могу. У мисс Пейдж платье с оборками, и она собирается надеть его этим вечером. Она будет выглядеть как пупс на рождественской елке, только черного цвета. Она его примерила сегодня, а миссис Лентон сказала: «Элли, ты похожа на картинку!» Я думаю, что она очень глупо сказала, правда же? Картины ведь бывают разные, и некоторые из них такие уродливые.

Джанет рассмеялась:

– Миссис Лентон имела в виду, что мисс Пейдж выглядела очень хорошенькой.

Стелла скорчила рожицу.

– А мне не нравятся черные платья. Я их никогда не стану носить. Я так и сказала об этом Стар. Не знаю, почему мисс Пейдж оно нравится.

– Блондинкам, как правило, идут черные платья.

– Но только не мисс Пейдж. Она выглядит в нем какой-то блеклой, как то розовое платье, которое мне купила Стар. Нэнни сказала, что эту материю, наверное, несколько лет стирали, прежде чем сшили из нее платье. Джоан Каттл говорит, что мисс Пейдж выглядит в нем просто ужасно.

– Стелла, не очень хорошо говорить подобное о людях.

– Но ведь Стар говорит? А мисс Пейдж иногда выглядит более симпатичной, чем теперь. Дженни Лентон говорит, что она разговаривает по ночам. Она пожаловалась миссис Лентон, и та перевела ее и Молли в другую комнату. Раньше они спали с мисс Пейдж в одной комнате, но долго не могли уснуть. Не правда ли, очень хороший теплый денек? Дженни сказала, что даже можно забыть, что теперь не лето, но я ответила, что это очень глупо: летом ведь нет ни маргариток, ни георгинов, ведь правда?

Эти садоводческие познания Стеллы позволили избежать дальнейшего обсуждения гардероба Элли Пейдж.

Действительно, стоял один из тех жарких осенних дней, которые бывают разве что в июле. Эдна Форд, привыкшая волноваться по любому поводу, теперь начала жаловаться на несвоевременное повышение температуры воздуха.

– К моему сожалению, Адрианна не ведет учета тех гостей, кто принял приглашение на вечеринку, и тех, кто отказался приехать. Тем не менее я полагаю, что она пригласила человек двести, не меньше, и, если приедет хотя бы половина из них, в гостиной станет невыносимо жарко, потому что окна обязательно будут закрыты. Во всяком случае, я предполагаю, что Адрианна запретит их открывать. Она всегда говорила, что ужасно боится сквозняков. Кроме того, она говорит, что знает, как выглядит при том или ином освещении, и, если занавески будут закрыты, некоторые возрастные изменения, произошедшие с ней, люди не заметят. Поэтому, я думаю, Адрианна не заметит, что за задернутыми шторами будут открытые окна. Мне кажется, имеет смысл спросить об этом Джеффри. Только боюсь, что если она заметит, то рассердится по-настоящему. Понимаете, Адрианна не любит появляться в хорошо освещенной комнате с открытыми окнами и занавесками. Поэтому я, конечно же, скажу Джеффри. Посмотрим, что он сможет придумать.

В начале седьмого гостиная постепенно начала заполняться гостями. Адрианна, принимая их, стояла в позе королевы – с гордо поднятой головой. Камин позади нее был окружен корзинами с прекрасными букетами цветов, там же стоял старинный стул, всегда готовый принять ее, когда ей потребуется небольшая передышка. На Адрианне было элегантное серое платье с алмазной брошью на плече и тремя рядами жемчужного ожерелья. Уже начало смеркаться, и в гостиной были включены большие люстры, отражавшие великолепный оттенок ее волос и безупречность кожи.

Бедная Мэйбел Престон появилась в очень неудачное для себя время. Она очень изменилась, пытаясь хотя бы немного походить на Адрианну, добиваясь такого же оттенка волос, однако в результате оказалась с грязно-желтыми буклями на голове. Кроме того, она чересчур переусердствовала с пудрой, румянами и помадой, а черно-желтое платье оказалось настоящим бедствием. Ниниан, пробиваясь через толпу гостей к Джанет, бросил на нее взгляд и пробормотал:

– Королева ос! Им недолго осталось жить.

– Ниниан, она патетична.

Он засмеялся:

– Она получает от этого удовольствие, как сумасшедшая. Ты прекрасно выглядишь, моя конфетка.

– А вот Стар так вовсе не считает. Она сказала, что в этом платье я похожа на коричневую мышку.

– Мне нравятся коричневые мышки. Они очень изящные, общительные и хорошенькие.

Джанет проигнорировала это высказывание.

Ниниан смотрел поверх толпы:

– Ого, появилась ослепительная Эсме Трент! Интересно, это Адрианна ее пригласила или она решила пригласить себя сама?

– А почему ты так думаешь?

– У нее вид напористой женщины, наверное, она решила, что получится отличная шутка.

– Я имею в виду, почему Адрианна не должна была приглашать ее на вечеринку?

Ниниан удивленно приподнял правую бровь.

– Она может увести нашего дражайшего Джеффри. Или Эдна могла поставить ультиматум. Однажды Адрианне это надоест, и тогда она все прекратит. Сейчас пока терпит: Джеффри развлекает ее, но держится в разумных пределах. Уверен, что он уведет Эсме в сад, как только достаточно стемнеет, чтобы он остался неузнанным.

Это случилось позже, когда Симмонс задернул длинные серые бархатные занавески, а снаружи стало совсем темно. Джанет сновала через комнату к столу с подносом в руке. Сырные палочки и острые тарталетки, которые она предлагала гостям, шли на «ура», и она то и дело возвращалась на кухню, чтобы снова наполнить поднос. Быстрее всего было пройти около стены рядом с окнами, во всяком случае, все три раза она именно так и поступала. Однако в последний раз Джанет задержалась возле окна и, прижатая к плотным серым занавескам, неожиданно услышала голоса, раздававшиеся сразу же за ними.

Она совершенно отчетливо их слышала. Элли Пейдж сказала:

– О, Джеффри, дорогой!

А Джеффри Форд ответил:

– Моя милая девочка!

Джанет внезапно охватил озноб. Она никак не могла сойти с этого места и даже не могла заткнуть уши, чтобы не слышать, – мешал поднос. Если бы Джанет покашляла или случайно тронула занавеску, они бы поняли, что их слышат.

Элли жалобно спросила:

– Разве мы не можем выйти в сад? Никто бы не заметил.

– Нет, это невозможно. Это было бы глупо.

– Я хочу видеть тебя!

– Ты видела меня вчера вечером.

Так, значит, это Элли Пейдж была в гостиной Эдны в два часа ночи!

Элли со слезами в голосе сказала:

– Ты так далеко от меня…

– Хорошо, если ты хочешь погубить нас обоих…

– Нет, я этого не хочу!

– Тогда тебе нужно быть терпеливой.

Послышалось рыдание.

Джеффри сердито буркнул:

– Нет, я так больше не могу! Что проку заставлять меня делать то, чего я не хочу. Как ты не поймешь, что, если я сейчас оставлю Эдну, Адрианна перестанет спонсировать меня, а без денег долго ли мы протянем? Ни у тебя, ни у меня нет собственных средств, так?

Кто-то толкнул Джанет, и она скользнула в образовавшийся промежуток. Какая глупенькая девушка! Джанет снова заполнила поднос сырными палочками и понесла к столу.

Глава восемнадцатая

Мэйбел Престон наслаждалась. Эти миленькие тарталетки и напитки, которые можно пить в неограниченном количестве! Каждый раз, беря новый бокал, она чувствовала, что находится на вершине своего успеха. После третьего или четвертого бокала Мэйбел уже не сомневалась, что может заговорить практически с любым гостем. А почему бы и нет? Большинство женщин и вполовину не были одеты так же шикарно, как она. У Адрианны всегда был великолепный вкус, и это подтверждается постоянно. Уже в начале вечеринки Мэйбел обнаружила, что люди обращают на нее внимание, скорее всего, благодаря этому красивому черно-желтому платью. Подойдя к одной группе гостей, она сочла нужным вмешаться в беседу и сообщить им, кто перед ними.

– Мэйбел Престэйн. Это мое сценическое имя, и мне кажется, что вы должны его помнить. Конечно, я уже несколько лет как ушла со сцены, однако хороших актрис публика обычно помнит. Я всегда думала, что Адрианна оставалась слишком долго. Я верю в то, что лучше, если тебя запомнят молодой.

Миссис Престон действительно не замечала, что люди, к которым она обратилась с этим замечанием, не знали, что ей ответить, и поспешили избавиться от нее. Однако Мэйбел продолжала потягивать вино и привязалась к какому-то полному незнакомому господину: жалко, конечно, что старая герцогиня не соизволила прийти, зато она слышала, что прибудет леди Изабель Уоррен, сестра герцога, поэтому она допьет вот этот последний бокал и выйдет ненадолго в зал, чтобы немного остыть.

Мэриел обходила две группы беседующих между собой людей. Ниниан был просто обязан оказаться здесь. Она обнаружила, что он, как и Джанет, разносит подносы с едой. Увидев Мэриел, Ниниан весело ей улыбнулся и приветствовал ее кивком головы. Она послала ему улыбку, которую долго репетировала утром перед зеркалом.

– Ты уже вернулся! Хорошо провел время?

– Отлично, спасибо.

– Жаль, что я не знала о твоем отъезде. У меня очень много дел в городе, но я так не люблю бывать где-либо в одиночку. Было бы прекрасно, если бы съездили вместе.

– Мне нужно было срочно встретить одного человека, поэтому я и торопился.

– Твой друг?

– Это самый обычный человек.

– Как все таинственно! – Мэриел снова послала ему свою обворожительную улыбку. – И так интересно. Расскажи мне об этом, пожалуйста. Только в зале так жарко. Может, мы откроем одну створку и выскочим в сад? Там можно посидеть перед водоемом, а ты бы мне все рассказал. Ну же, Ниниан, пойдем?

Ниниан подумал, что же ей нужно от него на самом деле. Имея дело с Мэриел, можно быть уверенным только в одном – в том, что она всегда играет роль. Ему раньше казалось, что она старается быть хорошим и очень симпатичным другом, а ведь это не так. Платье, под которым можно было без особого труда различить все формы Мэриел, и эта манящая помада… Призывная улыбка… Она, наверное, принимает его за дурака, если думает, что ему хочется идти в темный сад и шептать ей комплименты.

Покачав головой, Ниниан с печалью в голосе ответил:

– Адрианна ожидает, что я буду помогать ей, она надеется на меня. И на тебя, я думаю. Нас обоих могут взять на заметку и лишить наследства, если мы попадем в черный список. Поэтому я сейчас должен пойти и пообщаться с леди Изабель.

Мэриел осталась стоять на том же месте и смотрела ему вслед. Почему все должны делать то, что хочется Адрианне? Только потому, что у нее много денег? Бесполезно обладать красотой, молодостью и талантом, если у вас нет денег, чтобы поддерживать это! И почему Адрианна все это имеет и ни с кем не делится! Мэриел видела, как Ниниан смеялся и шутил с леди Изабель, и сердито думала, что, не будь она герцогской дочкой, никто бы на нее дважды и не взглянул. Еще больше Мэриел разозлилась, когда увидела, что Ниниан начал потихоньку продвигаться к Джанет и Стелле.

Девочка ухватилась за него.

– Джанет говорит, что мне пора спать. Скажи ей, что мне можно еще немного побыть здесь.

– Дорогая, мне очень жаль, но я не могу в это вмешиваться. Это не мое дело.

– Если хочешь, ты можешь лечь спать вместо меня. Почему я должна идти спать, если мне этого не хочется? Интересно, что сделает Джанет, если я начну кричать?

– А ты возьми и спроси ее об этом.

– Джанет, а что ты сделаешь?

– Пока не знаю.

Стелла подпрыгнула.

– Так думай быстрее.

– Я не хочу думать о вещах, которые могут и не произойти.

– Это почему же они могут не произойти?

– Потому что ты умная девочка. Только глупый ребенок будет вести себя так бессмысленно: кричать, находясь на вечеринке Адрианны. Пришлось бы вылить ему лимонад на голову.

Стелла сделала большие глаза.

– Ты могла бы вылить лимонад мне на голову?

– Да, могла бы, но я уверена, что ты не дашь мне повода для этого.

Стелла посмотрела вниз – на аккуратную желтую юбку.

– Это испортило бы мое платье, – сказала она.

Мэйбел Престон заметила мирно беседующую парочку. Она очень плохо различала, кто это, и начала продвигаться к двери.

Эсме Трент разговаривала с Джеффри Фордом:

– Куда вы запропастились? Я уж было начала думать, что вы ко мне и не подойдете.

– Много дел. Я играю роль хозяина дома при Адрианне, дорогая моя девочка.

Она смеялась.

– Никто не сможет услышать меня в таком шуме. Это так же хорошо, как находиться на необитаемом острове. Между прочим, кто эта ужасная женщина, Мэйбел, которая приставала ко мне со своими разговорами? Она, кажется, остается здесь?

– Мэйбел Престон? Она старая подруга Адрианны, что-то вроде приживалки. Адрианна помогает ей, дает одежду и еще что-то в этом роде.

Эсме Трент казалось, что она ведет настоящую светскую беседу.

– Мне кажется это жестокостью – так обращаться со своими гостями. Мне кажется ужасно нелепым так одеваться. Она похожа на осу, которая ползает перед домом в преддверии морозов, уже готовая умереть. Между прочим, где Адрианна?

Джеффри сказал:

– Она была около камина. Разве вы не видели ее? Эффектная сцена: старинный испанский стул, хризантемы и несколько сидений пониже – для подданных королевы.

– Да, я видела ее там. Как она обожает находиться в центре внимания! Но ее там уже нет.

Джеффри нахмурился:

– Здесь жарко, возможно, даже для нее. Эдна хотела, чтобы я открыл окно позади тех занавесок. Наверное, я так и поступлю.

Они начали проталкиваться через толпу, так и не заметив Мэйбел Престон, подошедшую к ним ранее и слышавшую каждое слово. Когда они прошли, она сумела открыть дверь и выскочить наружу. Слова Эсме Трент звучали в ее голове – такие жестокие, злые и несправедливые слова. Это ведь неправда, не может быть правдой! Эти слова продиктованы только завистью и злостью. Но в голове у Мэйбел что-то пульсировало, слезы текли по лицу и смывали косметику. Она не могла вернуться и остаться здесь тоже не могла, ей не хотелось, чтобы ее видели. Кому-то придется за ней прийти.

Мэйбел Престон дошла до конца коридора и стеклянной двери, которая вела в сад. Какой здесь свежий воздух! Именно это и было нужно, ей ведь хотелось спокойно погулять в саду, пока она не услышала оскорбительные слова той женщины. Но нужна шаль. Черно-желтое платье было из тонкого крепдешина. Здесь, перед дверью сада, находилась раздевалка, и Мэйбел увидела пальто, которое Адрианна собиралась ей отдать, пока Мэриел, та самая девочка, не устроила из-за него скандал. Теперь оно висело там, великолепное пальто с черно-белыми квадратами и зеленой полосой, поразившей ее воображение. Мэйбел никогда не видела ничего более шикарного. Поэтому она надела пальто и вышла в сад.

После душной атмосферы гостиной Мэйбел почувствовала, что голова ее проясняется. Миссис Престон сама не знала, куда идет. Наверное, она действительно перебрала с этими напитками, а может быть, все дело только в той комнате, где миссис Трент оскорбила ее. Мэйбел спросила себя, кем эта женщина могла быть, потому что она вела себя так, словно всю жизнь вертелась в светском обществе. Мэйбел Престон покачала головой. Несмотря на такие манеры, миссис Трент не была леди. Ни одна леди не позволит себе такие оскорбительные выражения. Мэйбел шла медленно. Пока она не придет в себя, в комнату не вернется.

Миссис Престон открыла замок маленьких ворот и прошла в цветник. Когда ее глаза привыкли к темноте, Мэйбел заметила, что она почти подошла к пруду. Здесь было так тихо, так спокойно. Неподалеку стояла скамейка. Она подошла к ней, села и устало закрыла глаза.

Когда Мэйбел их снова открыла, стало еще темнее, поэтому она не сразу поняла, где находится. Было что-то пугающее в этом – проснуться в подобном месте ночью. Миссис Престон встала и немного постояла, вспоминая, что с ней случилось. Было очень жарко… Она выпила… больше, чем нужно… А затем Эсме Трент оскорбила ее… Но теперь все было в порядке. Она пришла в себя, и ей больше не душно. Так глупо было заснуть здесь.

По телу пробежала дрожь, и Мэйбел переступила ногами. Внезапно позади себя она увидела яркий лучик света, должно быть, от фонарика. Лучик заскользил по ее великолепному пальто, осветил яркую изумрудную полосу. Она немного удивилась, но не успела даже повернуть голову или вскрикнуть.

Глава девятнадцатая

Звук двигателя последнего автомобиля, покидавшего владения мисс Форд, стих вдали, и Сэм Болтон пошел к домику. Он состоял при садовнике и помогал принимать автомобили и отвозить их на стоянку. Все его мысли сейчас вертелись вокруг тайного ухаживания за Мэри Робертсон, и если бы это узнал ее строгий отец, то немедленно бы запретил им видеться. Робертсон был не только главным садовником, но и самым настоящим диктатором. Его запреты немного надоели Мэри, но она сказала Сэму, что не может пойти против родительской власти открыто. Кроме того, отец искал для своей дочурки более выгодного жениха, чем Сэм, который хоть и был отличным парнем, трудолюбивым и веселым, но за душой не имел ни шиллинга.

Поэтому Сэму и Мэри приходилось ждать, когда ее отец уйдет в бар «Белый олень», чтобы пропустить пару-тройку стаканчиков пива и сыграть в карты. Получив разрешение от миссис Робертсон погулять не больше часа, они вышли.

Решив сократить себе дорогу, молодые люди решили пойти через кустарники, доходившие до цветника у пруда. Мэри взяла с собой фонарик, но они были хорошо знакомы с этими местами, и он им не требовался. В теплые вечера влюбленные сидели на скамейке у водоема, а если становилось холоднее, то в беседке.

Они подошли к пруду поближе и стали смотреть, как в нем отражаются звезды. Из-за слабого ветерка по воде шли легкие волны. Однако, казалось, им что-то мешало. Посветив фонариком, Мэри испуганно прошептала:

– Сэм, там что-то есть!

– Где? – Его рука напряглась.

– Здесь! Сэм, в воде кто-то есть! Я вижу, там кто-то есть!

– Дай мне свой фонарь.

У Мэри дрожали руки, и она не сразу смогла выполнить просьбу Сэма. Наконец, когда фонарик попал в его руки, он направил свет в ту сторону, куда показала Мэри. Она пронзительно закричала. Фонарь осветил знакомый всем узор – черно-белые квадраты с зеленой полосой. Сэм почувствовал, как внутри у него что-то перевернулось. Фонарик выпал из его руки и покатился.

– Там госпожа! О боже мой!

Мэри схватила его за руку.

– Не делай ничего, не трогай ее! Ты не должен ее трогать. О, Сэм!

У Сэма Болтона был свой взгляд на эти вещи. Он упрямо сказал:

– Я должен вытащить ее из воды.

Мэри продолжала держать его за руку.

– Нам нужно уйти отсюда. Никто не должен видеть нас, ты понимаешь это?

– Нет, мы не можем так с ней поступить, – ответил Сэм.

Мэри не знала, какая внутренняя сила скрывалась в нем. Она отпустила его руку, отошла подальше в сторону и оперлась о деревянную беседку. Ногой Мэри нащупала упавший из рук Сэма фонарик. Она подняла его, пощелкала кнопками и включила. Лучик света снова осветил поверхность пруда. Кто бы там ни находился, он явно был мертв. Человек не может оставаться живым, находясь в таком положении. Это понимание испугало ее саму. Мэри молча смотрела на то, как Сэм вошел в воду, наклонился, поднял утопленницу и вынес ее на берег. Услышав глухой стук падающего тела, Мэри потеряла остатки самообладания и, закричав, побежала к дому.

Она бежала и продолжала кричать, как будто ей приснился какой-то кошмар, который никак не может кончиться. В ушах у нее стоял этот страшный звук капающей с тела воды.

Входная дверь оказалась незапертой. Сэм с трудом открыл ее. Он очень устал и насквозь промок. За ним оставались мокрые грязные следы, но теперь это его не заботило. Он натолкнулся на мистера Симмонса, относящего на подносе бокалы, и сдавленно прошептал:

– Это наша госпожа. Она умерла.

Мистер Симмонс остановился словно пораженный громом. Впоследствии он говорил миссис Симмонс, что почувствовал себя так, как будто кто-то стукнул его по голове. Однако издалека до него донесся голос Сэма:

– Госпожа умерла! Она утонула в пруду, она мертва!

Руки мистера Симмонса разжались, и он выронил поднос, а все стоящие на нем бокалы с оглушительным звоном разбились. Дом проснулся и пришел в движение.

Джоан Каттл стояла открыв рот и хлопая глазами. Миссис Эдна Форд выбежала и начала задавать беспорядочные вопросы, на которые никто не отвечал. Мисс Мэриел, мистер Ниниан, мистер Джеффри Форд – все были там, и мистеру Симмонсу, который пришел в себя, нужно было каждому говорить, чтобы они шли очень осторожно, на полу битое стекло, после чего указывал на Сэма. Тот продолжал стоять посередине зала с дрожащими руками, и с него все еще капала вода.

Парень как заведенный продолжал говорить:

– Там наша мертвая госпожа. Я нашел ее в пруду.

Неожиданно всех присутствовавших при этой сцене словно парализовало. В зале резко включились яркие люстры, и на лестницу, тяжело ступая, вышла Адрианна.

Свет отражался на ее чудесных темно-рыжих волосах, на сером плиссированном платье, на трех рядах жемчужного ожерелья, которое доходило почти до талии, переливался на алмазной броши.

Тишина стояла очень долго. Никто ничего не мог понять. Внезапно послышался шум подъехавшего автомобиля, и в остававшуюся широко открытой дверь влетела Стар Сомерс в своем сером пальто и небольшой шапочке на золотистых волосах. Она бежала, протягивая руки, а ее широко открытые глаза радостно сияли:

– Дорогие мои, я вернулась. А где Стелла? Вы что, так все удивились….

А затем она остановилась, внимательно посмотрела на всех и замолчала. Взгляд ее упал на Сэма, мокрого и грязного, на мистера Симмонса, на разбитое стекло, на Адрианну – у всех были какие-то странные позы. Стар изменилась в лице и быстро спросила:

– Я задала вопрос. Что, никто не может на него ответить? Вы внезапно потеряли дар речи?

Адрианна, не торопясь, сошла вниз. Она старалась идти спокойно.

– Сэм только что сказал, что видел меня мертвой в пруду. Джеффри, Ниниан, как вы думаете, может, вам стоит посмотреть, кто на самом деле там лежит?