Текст книги "В тихом омуте"

Автор книги: Патриция Вентворт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Глава двадцать шестая

У викария был очень старый дом. Стены его оплели заросли плюща, здание окружали плодовые деревья. Они были так стары, так высоки, что, казалось, кроны их уже достигают неба. Когда Элли решила, что дома бывать по вечерам и даже по ночам не обязательно, ей даже в голову не пришло использовать лестницу или дверь, для того чтобы уйти. Все, что требовалось, – сделать крошечный шажок от выступа окна до толстой ветки грушевого дерева. Это было совсем нетрудно, и совесть сначала не мучила ее. Элли переполняла романтика и страстная любовь. Ей всего лишь хотелось прикоснуться к этому чуду, отогреть свое сердце. Однако, когда Джеффри обратил на нее внимание, когда прикоснулся и впервые поцеловал, все стало мучительным. И ее совесть, которая шептала, что она поступает не совсем правильно, и мысли об Эдне, от которой страшно хотелось избавиться, – именно она не отпускала Джеффри, следила за ним. Конечно, Элли все понимала: он не мог сейчас уйти от Эдны, иначе Адрианна оставила бы его без средств к существованию.

Теперь Элли понимала, что Джеффри никогда не уйдет от жены, что он любит свой стиль жизни – легкий, непринужденный – гораздо больше, чем когда-либо будет любить женщину. Раньше Элли все виделось словно в тумане, теперь же она начала понимать, каким человеком был Джеффри. Он только пришел и взял то, что она ему предлагала, потому что это было легко и относительно безопасно, а когда безопасность исчезла, исчезла и его любовь. Если она, конечно же, была вообще. Настало время попрощаться.

В день похорон бедной Мэйбел Престон Элли Пейдж чувствовала самое настоящее горе, наверное, первое в своей жизни. Она даже отказалась пойти на похороны. Мэри Лентон пошла: «Джон сказал, что мне нужно обязательно сходить. У бедняжки совсем никого нет». Элли в качестве оправдания привела свои занятия – ее будут ждать дети, с которыми ей нужно заниматься. В своей комнате тем же вечером она заперла дверь, выключила свет и села ждать возле окна.

Элли уже давно это делала. И теперь, когда ее глаза привыкли к темноте, она могла видеть все окружающее. Домик Эсме Трент, стоящий напротив, был как на ладони.

Девушка находилась в таком состоянии, что не могла лечь спать, пока в полной мере не убеждалась в том, что из дома Фордов никто не выходил и не посещал Эсме Трент. Только в этом случае Элли, полностью опустошенная, сонная, усталая, валилась на кровать и засыпала беспробудным сном.

Иногда, правда, на улице было настолько темно, что она до конца не могла понять, заходил кто-нибудь в домик к Эсме или нет. В этом случае Элли изо всех сил старалась применять другие средства: и тайную мольбу, и просьбу, и веру в то, что все в порядке. Она, конечно, знала, что не имела никакого морального права молить Бога о таком низменном желании. Но разве могла Элли здраво судить о чем-нибудь в таком состоянии?

Хуже всего, если она видела темную тень человека, который, как вор, проскальзывал в дверь. Это был, как она знала, Джеффри Форд. Элли продолжала сидеть почти до рассвета, пока Джеффри не выходил из домика.

Сегодня вечером ожидание оказалось недолгим. Элли просидела не более тридцати минут, когда увидела, что кто-то идет по дороге. Сначала все было очень неясно, словно в тумане. Тогда она, чтобы лучше разглядеть, открыла створки окна, высунулась наружу и заметила быстро идущего человека. Возможно, это был и не Джеффри – он редко приходил так рано. Элли спряталась за створку окна. Шум шагов стал более отчетливым. Элли услышала, как шаги стихли возле двери домика Эсме Трент. Значит, это Джеффри….

Мгновение спустя Элли услышала щелчок закрывшейся двери. Ему не нужно было ни стучать, ни звонить, он открыл сам. Его там явно ждали. Хозяйке этого дома он нравился так же, как и самой Элли.

Она отшатнулась от окна, все еще держась за створку. Такое случалось уже много раз, но Элли никак не могла к этому привыкнуть. Сегодня ей было гораздо хуже, она не могла больше сидеть в комнате и быть простым наблюдателем. Ей нужно было действовать.

Обычно Элли носила темную юбку и светлый джемпер. Она пересекла комнату, открыла ящик комода и на ощупь вынула одежду. Свет для этого ей не понадобился – все, что ей было нужно, она могла найти и в темноте. Надевая курточку цвета морской волны, которую Элли обычно носила вместе с юбкой, она успокоилась и немножко пришла в себя. Она снова вернулась к окну, шагнула через подоконник и спустилась по грушевому дереву вниз. Элли проделывала это много раз, каждый раз ощущая опасения, страх, сомнения, полурадостное предвкушение.

Когда она почувствовала под ногами землю, то успокоилась и направилась к домику Эсме. Приблизившись к двери, чисто интуитивно Элли почувствовала желание спрятаться. Через некоторое время, скрывшись за стоящим рядом деревом, Элли увидела тихо подходящую к дому женщину. Перед домом висел фонарик, дающий скудный свет. Элли не удалось узнать женщину, возможно, это была Эдна Форд. А в доме – Джеффри. Если она застанет его с Эсме Трент… Трудно представить, что произойдет. Но Элли нужно было все узнать.

Она обошла дом с правой стороны, там, где росли благоухающие кустарники розмарина. Здесь был заброшенный сад, куда выходили окна гостиной, занавешенные шторами. Эта комната была ярко освещена. Элли подошла к одному окну и увидела, что створки немного приоткрыты. Комнаты в домике были небольшими, тепло в них держалось долго, поэтому Эсме часто оставляла окна открытыми.

Элли Пейдж услышала, как Джеффри Форд говорит взволнованным голосом:

– Говорю же тебе, что она нас видела!

Эсме Трент нетерпеливо прищелкнула языком.

– Я не думаю, что она могла что-нибудь увидеть. Ты же знаешь, что она, если бы даже увидела, ничего не сказала бы.

В комнате топился камин. Элли ясно чувствовала аромат горящих поленьев, услышала, как затрещало одно из них.

– Откуда она узнала, что мы были у пруда, если она нас там не видела?

– Я думаю, она просто блефует. Она давно за нами наблюдала, я это заметила. Скорее всего, она увидела, как мы вылезаем из окна. Она не могла знать, что мы направились к пруду, просто предположила это. Она чертовски тебя ревнует.

– Ну не знаю…

Эсме Трент засмеялась:

– Пройти целую милю! Наверное, ты дал ей какой-то повод для столь пылких чувств!

Элли была просто изумлена. Она считала, что они говорили о жене Джеффри, но теперь стало понятным, что это была совсем другая женщина. Она снова услышала голос Джеффри:

– Мэриел нравится, когда мужчины ухаживают за ней, но не так, как ты можешь подумать.

– А как?

– В самый неподходящий момент она делает шаг назад, просто чтобы сделать человеку гадость.

– Джеффри, дорогуша, в твоем возрасте можно не переживать, что кого-нибудь заинтересует наша прогулка в саду.

Около двери послышался шум.

Глава двадцать седьмая

Мэриел специально разработала свое эффектное появление в домике Эсме. Поддавшись импульсу, она надела свое старое зеленое платье, раскритикованное Адрианной, и решила последить за Джеффри. Ей казалось, что платье столь сногсшибательного цвета и покроя – самое подходящее для той роли, которую она собиралась играть. Когда Мэриел дошла до домика, ей нужно было только войти и осторожно открыть дверь гостиной. Она уже не в первый раз так поступала – подслушивала, когда хотела узнать что-то для себя полезное, и никто об этом никогда не узнавал. Это был только вопрос времени – повернуть ручку и узнать, что ей хотелось. А теперь Мэриел могла бросить свою реплику.

Отвечая на слова Эсме, кого сможет заинтересовать их прогулка в саду, Мэриел широко открыла дверь и ответила:

– Наверное, полицию, как вы думаете?

В руке у Эсме Трент была горящая сигарета. Она подняла брови и язвительно спросила:

– Это какая-то ваша новая роль?

Джеффри Форд покраснел. Намечался скандал, а он это ненавидел. Обе девушки отличались сильным темпераментом. Джеффри мимолетно подумал об Элли Пейдж – нежной, ласковой, именно такой, какой должна быть женщина.

Мэриел вошла в комнату и захлопнула за собой дверь. Она сердито проговорила:

– Полиция не будет думать, как вам хочется, если я расскажу, что вы были около пруда в то время, как кто-то толкнул в воду Мэйбел Престон!

Эсме Трент затянулась сигаретой и медленно выпустила дым. Она была очень спокойна, ни малейшей тревоги не выдавали ни ярко накрашенные губы, ни ухоженные руки. Эсме продолжала говорить все в том же язвительном тоне:

– Наверное, вы многое об этом знаете, не так ли? Каким образом утонула жертва, я имею в виду. Жаль, что вы не подали эту идею полиции – ей было бы чем заняться. Заодно бы сказали о том, что тогда же порвали свое платье – это доказывает, что вы действительно там были и видели нас. Однако, принимая во внимание нас с Джеффри, можно считать ваше одно свидетельство против наших двух. Вы скажете, что мы там были, а мы скажем, что нет. Так что получается два к одному.

Она выпустила небольшое облачко дыма.

– В гостиной было жарко. Мы просто вышли прогуляться. Мы были только на лужайке. На пруд даже не заходили, было очень темно. Отличное объяснение. Оно нам подходит. Правда, Джеффри?

Эсме посмотрела на него и увидела, что он чувствует себя очень неуютно. Когда Мэриел вошла, Джеффри вскочил со стула и стоял перед ним. Похоже, он забыл, что в руках у него горящая сигарета, и пепел с нее падал прямо на ковер. Эсме Трент внезапно почувствовала к нему презрение. Сейчас он был похож на обычную кобылу, тихую и покорную домашнюю скотину, в то время как она мыслила себя скаковой лошадью, привыкшей преодолевать препятствия, перепрыгивая через них.

Джеффри почувствовал ее взгляд и торопливо ответил:

– Да, конечно.

Мэриел засмеялась:

– Вы пока еще не очень научились врать, Джеффри. А я думала, что вы уже достаточно попрактиковались. Или вы всегда говорите Эдне, где были и с кем? Конечно, я понимаю, что это немного разные вещи – не каждый раз вы толкаете человека в пруд и топите его. Это ведь может вас расстроить, как я вижу.

Джеффри помрачнел.

– Ты просто с ума сошла! Мэйбел Престон выпила лишнего, споткнулась о парапет и упала в пруд. Там она и утонула. Почему я – да не только я, любой – должен желать ее смерти?

– Конечно же, ее вы не хотели утопить. Вы же думали, что это Адрианна. Вы считали, что убиваете именно ее. Мэйбел ведь была в пальто Адрианны – том самом, которое я у нее выпрашивала! А если бы Адрианна умерла, у всех нас были бы деньги, много денег! Жаль, что вам не удалось довести дело до конца. Но зато вы хотя бы попробовали! Я не только скажу это, но и могу поклясться! Вы оба сидели в беседке, я слышала ваш шепот. А когда я ушла, к пруду подошла подвыпившая Мэйбел Престон. Вы увидели ее, решили, что это Адрианна, и у вас созрел план. Мгновенно. Как видите, мне есть что рассказать полиции… – Мэриел сделала паузу и добавила. – Если я этого захочу.

Эсме Трент лениво посмотрела на нее, снова затянулась сигаретой и так же лениво ответила:

– И что же случится, если вы пойдете в полицию? Ну скажете там, что слышали, как мы сидели в беседке. Мы же скажем, что нас там не было, не забывайте это! Зато мы скажем – слушайте внимательно, Мэриел, – скажем, что вы приезжали сюда и шантажировали меня, потому что знали о том, что Джеффри – мой друг, а вы ревнивая злючка. А еще мы можем рассказать Адрианне те «приятные» вещи, которые вы о ней сообщили, думаю, она будет рада их узнать. Она узнает, что вы выразили сожаление, что утонула не она, а человек, от которого не было никакого проку! – Глаза Эсме сверкнули. Она рассмеялась и продолжила: – Кстати, до меня дошли какие-то слухи насчет кофе, пролитого на ваше платье, и ниток, найденных на кусте цикламена. Хотите, я расскажу, в чем тут дело? С помощью кофе можно скрыть любые пятна, особенно если вы вошли в пруд и топили кого-нибудь. Между прочим, что вы сделали с платьем? Если вы не сможете его предъявить, это будет выглядеть странным, правда? Если же вы оказались настолько глупы, что отдали платье в чистку, полиция без труда докопается до того, какие именно пятна были на платье, так как я думаю, что вам не удалось полностью залить его кофе. Так что вам, дорогая моя Мэриел, лучше заткнуться. И если вы не перестанете так себя вести, то другие будут думать так же.

Естественная бледность Мэриел стала просто смертельной. Ее глаза метали молнии. Мэриел душила ярость, а выхода для нее не было. Она пятилась, пока не нащупала ручку двери. Открывая ее, Мэриел взглянула на Джеффри, очень сердитого и в то же время ощущавшего неловкость от того, что он попал в такую переделку, на Эсме Трент, которую возненавидела всей душой, и спросила:

– А если я скажу, что видела, как вы толкнули ее в пруд?

Эсме ответила:

– Никто вам не поверит.

– А может быть, все же стоит попробовать? – Произнеся это, Мэриел развернулась и пошла по дорожке к воротам калитки.

Глава двадцать восьмая

Элли услышала, как Мэриел прошла мимо, не заметив ее. Ноги девушки дрожали – она услышала столько нового, столько ужасного: они говорили о смерти человека так равнодушно…

Мисс Пейдж даже оперлась о подоконник – ноги не держали ее. Однако мысль, что она потеряет сознание от ужаса, а Эсме Трент выйдет и найдет ее, придала ей силы. Эта ужасная Эсме нагоняла на нее страх, даже когда ее не было рядом.

Снова послышались голоса. Эсме Трент сказала резко:

– Она опасна.

А Джеффри обеспокоенно заговорил:

– О чем она говорила, Эсме, о чем?

– Она сказала, что видела, как ты толкнул миссис Престон в пруд.

– Я или ты?

– Она сказала, что ты.

– Возможно, она имела в виду кого-то из нас.

– Или обоих. – Ее голос был твердым.

Джеффри истерически закричал:

– Я не понимаю, о чем ты говоришь!

– Ладно, мы не делали ничего вместе, это нам известно. Но ведь затем мы разделились. Тебе показалось, что ты кого-то услышал. Наверное, это и была Мэйбел Престон. Я пошла по одной дороге, ты – по другой. Так что я спрошу: ты действительно вернулся?

– Эсме, клянусь тебе…

– Значит, нет?

– Боже мой, конечно же нет. – Затем сдавленным голосом Джеффри спросил: – Может, это сделала ты?

Тщательно подкрашенные брови Эсме Трент удивленно приподнялись.

– Джеффри! Ты действительно думаешь, что я признаюсь? Лучше перестань паниковать и включи мозги, иначе ты доведешь дело до того, что Мэриел на самом деле пойдет в полицию и раззвонит по всему графству о том, чего мы не совершали! Нужно сказать, что в таком настроении она способна на все, но она так глупа! Я хочу, чтобы ты пошел за ней и немедленно отговорил ее от этого!

Краска сошла с лица Джеффри. Он стоял как истукан и смотрел на Эсме.

– А что мне нужно ей сказать?

Она расхохоталась:

– Джеффри, дорогуша, только не говори мне, что ты не умеешь очаровывать женщин. Ты же стольких соблазнил! Она просто хочет заняться с тобой любовью! Так что вперед и за работу!

Он снова густо покраснел. В какой-то момент Эсме подумала, что Джеффри ударит ее. Но это мгновение прошло, и он взял себя в руки.

– Я попробую поговорить с ней и вернуть…

Элли, стоя за окном, не стала дожидаться конца фразы. Ей нужно было уйти прежде, чем выйдет Джеффри и увидит ее. Как только она перестала смотреть в ярко освещенное окно и повернулась назад, мир снова стал ужасающе темным. Элли ничего не видела, но ей нужно было пройти по узкой дорожке к своему дому. Она находилась на расстоянии не более одного метра от своего дома, когда входная дверь открылась. Если бы света не было, Джеффри Форд, скорее всего, увидел бы ее.

Элли услышала его слова:

– Я не верю, что ты можешь так думать на самом деле, Эсме… – Затем он повернулся и пошел по дорожке.

Эсме Трент стояла и смотрела вслед уходящему Джеффри. Ворота заскрипели, когда он их открыл, а затем его шаги постепенно стихли. Элли стояла словно замороженная. Если бы Эсме выглянула, то легко заметила бы ее, так как свет из открытой двери освещал все пространство перед домом. Но Эсме стояла и смотрела только в ту сторону, куда ушел Джеффри. Казалось, она будет стоять так вечно. Однако все на свете когда-нибудь кончается, и это бесконечное ожидание для Элли тоже окончилось: Эсме повернулась и закрыла за собой дверь. На улице стало так же темно, как и прежде. Элли, испуганная тем, что прикоснулась к чему-то страшному, недозволенному, пришла в себя и быстро побежала к дому. Тем не менее она не вполне осознавала, куда бежит: вместо того чтобы свернуть налево, к дому викария, она повернула направо и побежала по дороге, ведущей к дому Фордов. Если бы Элли нашла в себе силы и остановилась хотя бы на мгновение, то поняла бы свою ошибку. Однако она все бежала дальше, пока не оказалась перед домом Фордов.

И Мэриел, и Джеффри оказались перед нею. Мэриел не бежала, да и не думала это делать. Она полностью была удовлетворена своим поведением. Сначала Мэриел разработала совсем другой план. Она представляла, как внезапно появится в домике, смутив их обоих, какой умной себя покажет, как победит эту неприятную особу – Эсме Трент. В принципе можно было бы и не пугать Джеффри, если бы он вел себя скромнее. Мысленно перед Мэриел предстала другая картинка, тоже придуманная ею: сцена, когда Джеффри говорит ей, что всегда любил только ее, что Эсме просто соблазнила его, что она очень коварная женщина, что теперь, увидев их обеих вместе, он понял, что она, Мэриел, – единственная любовь его жизни. Если бы Джеффри сыграл эту роль, она могла бы спасти его. Мэриел могла бы сказать, что он попрощался с Эсме прежде, чем утонула Мэйбел Престон, и сразу же покинул площадку у пруда. После этого можно было легко справиться с Эсме.

Чем дольше Мэриел думала об этом, тем больше ей нравился тот план, который возник у нее в голове, когда она была в домике Эсме Трент. Мэриел заметила лежавший между диваном и стеной носовой платок Эсме. С того места, где сидела эта ужасная женщина, ей ничего не было видно. А вот Мэриел прекрасно все замечает. Воспользовавшись моментом, когда Эсме отвернулась, она молниеносным движением схватила платок и заткнула его в рукав.

Если носовой платок обнаружит полиция, это доказало бы, что Эсме там была. Она-то ведь сказала, что доказательств никаких нет, однако по крайней мере одно было – вот это. У Эсме имелась целая дюжина таких платков с вышитыми на них инициалами. Они были разных цветов: зеленые, синие, янтарные и бежевые. Этот был янтарным. Такой платок есть только у Эсме, поэтому он будет отличным доказательством и надолго испортит ей нервы и жизнь. Возможно, в тюрьму Эсме не посадят и не приговорят к смертной казни, однако от Джеффри Форда отвадить ее удастся.

Мэриел все еще внимательно обдумывала эту приятную возможность покончить с таким злостным врагом, когда подошла к дому. Любой, кто мог последовать за ней, увидел бы, что она на мгновение поколебалась и затем резко повернула на ту тропинку, которая вела к пруду. Мэриел целиком погрузилась в свои приятные мысли, уже давно ей не было так хорошо. Чем скорее носовой платок окажется в беседке, тем лучше. К утру он станет достаточно влажным. У Мэриел был фонарик, но она старалась пользоваться им как можно реже. Луна освещала дорогу достаточно, чтобы не заблудиться.

Когда она подошла к беседке, то включила фонарик, чтобы выбрать лучшее место для платка. Он должен быть найден быстро, но не сразу, иначе что-нибудь могут заподозрить. Как только Мэриел нашла такое место, то сразу же погасила свет и подошла к водоему. В нем отражалось ночное небо, которое в воде выглядело более ярким, чем было на самом деле. Скрытая за облаками луна плыла в пруду. Где-то летел самолет. Мэриел знала, что в Лэдбери находилось летное поле. Этот самолет летел очень низко, заглушая все звуки. Даже если бы она смогла услышать какой-либо другой звук, то не обратила бы на него внимания. Именно это и произошло: думая о своем будущем триумфе, Мэриел не услышала движения позади себя. Впрочем, возможно, она в любом случае не услышала бы ничего, поскольку мощеные дорожки полностью заросли густой невысокой травой. А ведь были шорохи, были шаги… Последовал быстрый удар.

Глава двадцать девятая

Мэри Лентон сидела в темноте и ждала. Было совсем нетрудно открыть дверь Элли. Имелось по крайней мере три других ключа, которые подходили к этому замку. Миссис Лентон вошла, включила свет и увидела, что кровать заправлена, занавески отодвинуты. Она сразу выключила свет. Поскольку они потом обыскали весь дом и нигде не нашли Элли, стало понятно, что ее здесь нет. А так как входная дверь и окна на первом этаже были закрыты, возникла мысль, что каким-то образом Элли вышла через это окно. Значит, когда она будет возвращаться, свет может ее спугнуть. Миссис Лентон спустилась на первый этаж и сообщила Джону:

– Ее там нет, она даже не раздевалась, наверное, спустилась вниз по грушевому дереву.

Он, не изменившись в лице, сказал спокойным голосом, в котором только очень внимательный человек – такой, как Мэри Лентон, – обнаружил бы скрытый гнев:

– Значит, мы будем ее ждать, пока она не вернется.

– Только не ты, Джон.

– А почему не я?

– Ей будет очень стыдно.

– Да, я на это надеюсь. Я не собираюсь быть с ней мягким.

Они говорили шепотом, словно кто-то в доме мог их подслушать. В конце концов Мэри добилась своего.

Джон Лентон решил на всякий случай исследовать все остальные комнаты в доме. Никого не обнаружив, он вернулся к своему рабочему столу и стал прибирать на нем, весь пылая праведным гневом. Викарий пошел спать, однако это вовсе не означало, что он не накажет Элли, когда она вернется домой.

Мэри Лентон сидела в темноте. Все было настолько невероятно, что она отказывалась в это поверить. Миссис Лентон мысленно оглянулась назад и припомнила все события из жизни Элли – та ведь была всего лишь на пять лет моложе ее. Мэри помнила ее крохотной, очень симпатичной малышкой. Девочка росла и продолжала оставаться такой же нежной, ласковой, хрупкой. Она была так слаба, что не могла ни играть с друзьями, ни гулять подолгу. Поэтому и не верилось, что эта самая Элли вылезла из окна, чтобы пойти на свидание к мужчине.

Миссис Лентон поставила стул около окна так, чтобы заметить, когда Элли вернется. Это был тот самый стул, на котором подолгу сидела Элли, всматриваясь в дорогу, ведущую к дому Фордов. Мэри чувствовала себя очень несчастной – она никогда не видела своего Джона таким рассерженным. Его семья, которой он так гордился, теперь становилась темой для пересудов у любопытных сплетниц. Семья, которую он и Мэри создали, чтобы достойно вырастить своих дочерей. И вдруг эта отвратительная интрига!

Джон рассердился, и, войди Элли сейчас, она не получила бы никакого снисхождения.

Мэри не знала, что делать, в голову ей не приходила ни одна идея. Джон заставит ее отослать Элли. Ей больше никто не поможет с детьми. Он теперь не разрешит Элли преподавать, не позволит ей быть с ними. А куда он может ее послать? У них не было родственников, кроме старой тетушки Анабел, однако она очень любопытна, ей обязательно захочется узнать, что стряслось и почему Элли удалили из дома.

Чем дольше миссис Лентон продолжала думать об этом, тем труднее ей было найти выход из создавшегося положения. Если бы только Джон помог ей, вместо того чтобы сидеть в своей комнате и накапливать гнев, который он обрушит на бедняжку Элли, стоит той войти в дом…

Естественно, Мэри не против того, что с Элли надо поговорить. Нужно объяснить ей, что встречаться с Джеффри Фордом нельзя, ему должно быть стыдно, что он позволил себе играть сердцем девушки, не имея никаких серьезных намерений. Если она пообещает не поступать так больше, бури можно будет и избежать.

Миссис Коллен так глупа и груба… Она думала, что достаточно указать на чужие грехи, чтобы люди перестали думать о семейных неурядицах. Глупо, что Джон хотел помочь Олайв. Если бы Мэри знала, куда он идет, то, вероятно, попыталась бы остановить его. Хотя вряд ли это сработало бы. Мужчины неимоверно упорны и уверены в том, что они знают лучше всех, как поступить.

Внезапно Мэри услышала легкий шум шагов Элли. Та бежала задыхаясь, не обращая внимания на то, что было под ногами – трава ли, гравий… Она даже не сознавала, что сейчас ночь, темно и ничего не видно. Элли дрожала от ужаса, как листья на деревьях в ветреную ночь. Она бежала от самого пруда – через арку, через лужайку и кустарники вниз по дороге от дома Фордов. Элли продолжала бежать, пока не добралась до дома викария. Она прошла мимо высоких стеблей георгинов, затем, добравшись до грушевого дерева, остановилась и решила передохнуть. Спускаться было легко, но как подняться наверх, когда сил не осталось? Девушка обхватила ствол и прижалась к нему лбом.

Мэри Лентон, услышав, как громко, с придыханием, дышит Элли, вскочила со стула, не зная, что и подумать. Что с ней могло произойти? Ей явно было очень плохо – наверняка что-нибудь случилось. Миссис Лентон не знала, что предпринять: она не могла вернуться к себе, не могла отказаться от мысли встретить Элли, не могла даже двигаться по комнате, чтобы не напугать ее.

А затем очень медленно, со сдавленными рыданиями Элли залезла на самую низкую ветвь грушевого дерева и начала подниматься. Тогда Мэри потихоньку отошла от окна. Выключатель был возле туалетного столика, стоявшего там же. Мэри потихоньку нащупала его и ждала.

Она слышала, как руки Элли нащупывали ветви и цеплялись за них, как ее ноги скользили по стволу, как из ее горла вырывались какие-то сдавленные звуки. Было ужасно слышать все это и не помочь ей, но Мэри знала, что она может напугать Элли, и тогда та упадет. В этот момент миссис Лентон поняла, что не всегда можно помочь людям, которых вы любите. Иногда они должны помочь себе сами. Элли должна найти свой собственный путь.

Мучительно и очень-очень медленно Элли прошла эту часть своего пути. Тень показалась на подоконнике, затем учащенное дыхание послышалось уже в комнате. Одно мгновение Элли стояла, привыкая к темноте, затем взялась за занавеску и опять постояла некоторое время.

И тут вспыхнул свет. Элли увидела Мэри, держащую руку на выключателе. Ее рот был полуоткрыт, однако она ничего не могла сказать: передняя часть юбки и весь джемпер Элли были испачканными и мокрыми. Мэри ошеломленно проговорила:

– Элли!

Элли Пейдж безучастно на нее уставилась. Она выпустила занавеску из рук, постояла еще немного… И упала на пол.

Потребовалось много времени, чтобы привести ее в сознание и в результате увидеть, что ей очень плохо… Джон, который вовсе не был железным человеком, без колебаний согласился на все требования Мэри.

– Я не могу оставить ее, Джон, ее сейчас нельзя оставлять.

Викарий смотрел на утомленную девушку, лежащую на кровати. Они подняли ее с пола – тело было ледяным, поэтому Элли накрыли одеялом. Джон принес грелку и стакан горячего молока. Внезапно он сказал:

– Почему вы сняли ее вещи? – И затем более резко: – Она же не пришла в таком виде?

Мэри не знала, почему решила ответить именно так. Она была искренней женщиной, однако никакая женщина не признается мужчине в том, в чем не хочет признаваться. Миссис Лентон и сама не знала, почему сняла с Элли промокший джемпер, жакет, юбку, влажные ботинки и чулки, прежде чем побежала за Джоном. Что случилось с Элли, можно было узнать только от нее самой. А пока Мэри сняла с девушки мокрые вещи и припрятала их. Когда Джон заснет, она все это выстирает.

Миссис Лентон спокойно посмотрела на мужа и без напряжения ответила:

– Я думала, что так ей будет удобнее.