Текст книги "В тихом омуте"

Автор книги: Патриция Вентворт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Глава четырнадцатая

Джанет проснулась ночью. Она мечтала, и мечта вместе с нею вынырнула из ее сна. Она села в кровати, чтобы немного прийти в себя.

Это была ее старая мечта, но Джанет очень давно о ней не вспоминала. А теперь она снова думает о прежнем, и это ее немного беспокоит. Может, ей следовало бы выкинуть из головы и Ниниана, и все то, о чем он сегодня ей говорил? Если судить трезво, ничего серьезного он ей не говорил.

И какой же дурой она была прежде, когда смотрела на него широко открытыми глазами и ее так легко можно было очаровать! Джанет считала, что этого никогда с ней больше не случится, однако стоило Ниниану только появиться, нежно погладить ее руку, а потом ласково поцеловать, так сердце ее снова подпрыгнуло, словно резиновый мячик, и опять стало ждать чуда.

В своих снах Джанет никогда не обращала внимания на то, что их разделяло или могло разделить. Был лишь свет, яркое солнце и золотые дни, проведенные рядом с любимым. Только реальность оказалась намного сложнее: с каждым днем становилось все темнее и темнее, пока она не поняла, что заблудилась. А потом то солнце, которое было перед ней, казалось ей чем-то далеким и уже позабытым, и не верилось, что могло быть море счастья – только мутная вода, в которой она захлебывалась. Сегодня на миг Джанет вспомнила это ощущение, правда, успела вовремя остановиться, и вода, как ей показалось, дошла лишь до колен.

Джанет взглянула на окна с отодвинутыми занавесками, особенно заметными на фоне черных стен. Она выскользнула из теплой постели и подошла к окну. Была глубокая ночь, стояла тишина, и не слышалось даже шелеста листьев. Джанет залезла с ногами прямо на подоконник и уселась на нем поудобнее. Пахло осенью, где-то далеко горел костер, а до нее доходил только запах дыма. Она принюхалась и смогла ощутить аромат созревающих плодов и фруктов.

Мягкость и спокойствие царили в мыслях. Джанет подумала, что мечты на сегодня решили оставить ее в покое. Сейчас она посидит тут немного, а затем снова ляжет и попытается уснуть.

Совершенно неожиданно Джанет увидела полоску света поперек гравийной дорожки под окном – длинную, тонкую полоску рядом с высокими розмариновыми кустарниками. Однако она не стояла на месте, а двигалась, затем пропала. Мгновение спустя полоска снова там появилась, только немного правее. Занавески на окне, расположенном этажом ниже, не шевелились, и кто-то только что прошел через эту комнату, освещая себе путь фонарем. Кто бы это ни был, он теперь проходил через комнату, смежную с маленькой гостиной Эдны. Там на окнах висели плотные занавески, полоска на дорожке больше не была видна.

Джанет встала и прошла к детской. Окна здесь были закрыты, но их можно было открыть практически беззвучно. Она высунулась из окна – внизу занавески были чуть освещены. Джанет обернулась и посмотрела на будильник: было двенадцать минут второго. Наверное, это Эдна спустилась, чтобы взять книгу. Или Джеффри. Или Мэриел. Или Адрианна – однако это казалось наиболее невероятным. Потому что если бы Адрианне захотелось чего-нибудь в середине ночи, то она послала бы за этим Меесон. Но даже если это Меесон, у нее была собственная небольшая кладовка, в которой имелось все, что могло потребоваться Адрианне: кофе, сахар, сливки, чай… Конечно, это мог быть кто угодно, да только что ему там было делать?

Теперь Джанет не хотелось возвращаться в постель и оставаться при своих сомнениях. Может, ей нужно спуститься и все узнать? Вдруг утром будет обнаружено, что все серебро украдено? Но только ей опасно спускаться туда одной. Нужно позвать на помощь Ниниана.

Словно отвечая на ее мысли, окно ниже этажом открылось. Донесся слабый шум, а затем снова появился луч света. На гравийной дорожке послышался шорох шагов и шепот. Джанет высунулась из окна, чтобы услышать, кто и о чем говорит.

Однако она не смогла различить слова. Ей не удалось узнать, женщина это или мужчина. Она расслышала только имя «Адрианна» и остаток фразы: «Невозможно ничего предпринять, пока она продолжает держаться».

Затем кто-то прошел по дорожке. Джанет слышала, как звук шагов постепенно стих. Источник света исчез вместе с ним. Затем кто-то затворил окно в гостиной Эдны и с шумом закрыл дверь. Когда шум стих, Джанет встала, вышла в коридор и подошла к лестнице. Везде было очень темно, только внизу в зале горела ночная лампа, и по сравнению с той темнотой, из которой вышла Джанет, этот свет казался почти ослепительным.

Джанет посмотрела на лестницу и увидела Эдну Форд в сером фланелевом халате, с волосами, зачесанными назад и закрученными на алюминиевые бигуди. Было заметно, что по лицу Эдны текут слезы. Джанет читала в книгах о людях, которые заламывают руки, однако в жизни никогда этого не видела. Эдна шла, сцепив пальцы и ломая руки. Она явно пыталась сдержать рыдания, однако ей это не всегда удавалось. Миссис Форд была похожа на человека, который лишился всего или был заброшен на пустынный остров, где не было пищи и воды.

Что бы у нее ни случилось, Джанет показалось, что ей лучше не вмешиваться. Она тихо отошла назад, в коридор.

Девушка почти дошла до своей комнаты, когда услышала сдавленное рыдание. Она предположила, что Эдна могла споткнуться и упасть или с ней случилось что-нибудь еще. Поэтому Джанет, отбросив все колебания, босиком побежала по лестнице и добежала до Эдны.

– Миссис Форд, с вами все в порядке?

Эдна подняла голову и взглянула на нее. На лице у нее было написано страдание, глаза опухли от слез и покраснели.

– Миссис Форд, вы упали?

Она отрицательно покачала головой.

– Давайте я помогу вам.

Снова отрицательное движение головой.

Эдна сказала приглушенным голосом:

– А какое это имеет значение?

Для Джанет это имело большое значение, о чем она твердо и сказала. Затем, помолчав немного, добавила:

– Вы не можете остаться здесь. Давайте я помогу вам дойти до вашей комнаты. Я принесу вам чашку чая с ромашкой – она успокаивает. И потом, вы очень замерзли.

Еще одну или две минуты Эдна приглушенно плакала. Джанет удалось довести ее до комнаты, которая находилась внизу у лестницы, и уложить в кровать. Все, живущие в доме, знали, что миссис и мистер Форд жили в разных комнатах. У Джеффри была большая комната с гардеробом. Когда Джанет предложила Эдне позвать мужа, та быстро схватила ее за руку и зашептала:

– Нет, только не это! Обещайте, что вы не сделаете этого!

– Хорошо, не буду. Тогда я принесу вам чашку чая и грелку. Они у меня в детской.

Когда она вернулась, одевшись в зеленый халат, с подносом и грелкой, Эдна Форд уже успокоилась. Она поблагодарила Джанет и выпила при ней чай. Как только чашка опустела, Эдна объяснила:

– Я очень расстроилась. Надеюсь, что вы никому не расскажете об этом неприятном инциденте.

– Конечно, я никому не скажу. Вы согрелись?

– Да, спасибо.

Затем, после продолжительной паузы, она добавила:

– Ничего не случилось. Я услышала какой-то шум и вышла, но никого не встретила. Наверное, мне это просто показалось. Я очень мнительна, и любая вещь может вывести меня из себя. Со мной это случается иногда, поэтому я не хотела бы, чтобы кто-нибудь узнал.

Джанет оставила в комнате Эдны включенным ночник и забрала поднос. Когда она поднималась по лестнице, направляясь в свою комнату, то снова посмотрела вниз и увидела Джеффри Форда, пересекавшего зал. Он был в элегантном спальном халате черного цвета с золотым поясом.

Глава пятнадцатая

Джанет накормила Стеллу завтраком и отвела ее на занятия. Когда она возвратилась, все обитатели дома собрались в гостиной. Эдна разливала чай, а Джеффри раскладывал рыбные котлеты с таким видом, словно никто из них и не совершал полуночных прогулок. Эдна выглядела немного утомленной, однако вела себя как и прежде, делая отчет о ведении хозяйства и о том, что ей не нравится, как ведет себя прислуга. И вообще сегодня ей не нравилось очень многое: тосты были вчерашними, миссис Симмонс делает их слишком часто, невероятно, как много приходится говорить, прежде чем на это соизволят обратить внимание и исправить ошибку.

Джеффри неестественно рассмеялся, с удовольствием слушая собственный смех.

– Возможно, моя дорогая, если бы ты не говорила этого так часто…

Ее глаза, красные после бессонной ночи, взглянули на него.

– Есть вещи, о которых всегда нужно говорить, Джеффри.

Он улыбнулся ей, такой красивый и заботливый.

– Конечно, мое золотко, просто я не могу смотреть на то, как ты устаешь в этом большом доме. Ты просто убиваешь себя, а люди продолжают вести себя по-прежнему. Наверно, тебе нужно понять, что ты не сможешь изменить человеческую природу. «Живи и дай жить другим» – вот мое кредо, но ведь сейчас я говорю тебе как раз обратное, правда? А сколько гостей приедут к Адрианне завтра?

Мэриел презрительно рассмеялась:

– Думаю, половина графства, не меньше! Мы не сможем слышать друг друга, и все устанут в этом аду. Но для Адрианны это означает возвращение в свет, поэтому все гости приедут именно к ней.

Мэйбел Престон захотела узнать, кто именно приглашен.

– Прием будет завтра, я правильно поняла? Я знаю, что Адрианна пригласила герцогиню Н. Она приняла приглашение? Я как-то раз видела ее, она выглядит очень внушительно, но не показалась мне симпатичной. Хотя, конечно, к чему красота, если есть титул. И ведь эти так называемые сливки общества не всегда шикарно одеты. Я видела однажды старую герцогиню Хоштайн на ярмарке милосердия, и она была так странно одета… Даже можно сказать, неряшливо. Она очень тучная особа, а сзади такой большой круп, ужас! И это член королевской фамилии!

Джанет пошла к детской. Ниниан последовал за нею.

– Тебя не было в половине десятого, и мы немного опоздали, но есть еще один автобус – на десять двадцать девять. Нам нужно торопиться. Иди переоденься.

Она обернулась к нему, глаза ее сверкнули:

– Ниниан, хватит уже говорить об этом! Это все лишено смысла.

Он оперся рукой о каминную доску.

– Поездка в город для того, чтобы осмотреть нашу будущую квартиру, совсем не кажется мне ерундой.

– У меня нет ни малейшего желания снимать квартиру. Она мне не нужна.

– А какое желание у тебя тогда есть? Это очень интересно. Мне следует обратить на это внимание, я ведь так быстро все забываю. Но разве ты не подскажешь мне в случае чего? Знаешь, не очень легко позволить себе что-нибудь лишнее.

– Ниниан!

– Ладно-ладно, не хочешь приезжать, так и не надо, но только не говори потом, что я тебе не предлагал. И если я сниму квартиру без твоей помощи, не говори потом, что тебе не нравится линолеум или те же занавески. Все, мне пора на автобус.

Примерно через час в комнату ворвалась Мэриел. Щеки у нее горели, и она в сердцах сказала сердитым голосом:

– Действительно, Адрианна – это нечто!

Джанет в этот момент писала: «Две синие блузки ей не помешают…»

Мэриел топнула ногой.

– Почему ты мне ничего не отвечаешь? Чем ты занята?

– Я не поняла, что мне нужно отвечать. Я составляю список одежды, которую нужно купить для Стеллы.

– А зачем это тебе?

– Этого хочет Стар.

Мэриел подняла голову и истерически захохотала:

– Господи, опять одежда! Мне нигде от нее не скрыться. Я только что вышла из комнат Адрианны, и, как вы думаете, на что они теперь похожи? На благотворительный базар. Она велела вынуть всю одежду из шкафа! А для чего? Она отдает почти все вещи этой проклятой Мэйбел!

– А почему бы ей это не сделать?

Мэриел удивленно посмотрела на нее:

– Да просто потому, что у нее великолепная одежда! Адрианна ни в чем себе не отказывает. Она ведь и не подумала спросить у меня, не нужна ли мне одежда. Думает только об этой дурочке, которая благоговейно таращит на нее глаза и поет ей дифирамбы! Там есть пальто, которое понравилось мне сразу, как только Адрианна его купила. Я бы так замечательно в нем выглядела, а на Мэйбел все равно все вещи висят как на вешалке!

– А почему вы не попросили, чтобы Адрианна дала вам его?

– Я так и сделала, честное слово, так и сделала! И как вы думаете, что она мне ответила? Адрианна ведь собиралась отдать его Мэйбел, но, когда я попросила, она немедленно сказала, что оно ей еще нужно для прогулок в саду.

– Ее ответ мне кажется разумным.

– Да нет же, это совсем не так! Она специально так поступает, чтобы досадить мне. Она совсем недавно купила в городе новое пальто ржаво-коричневого цвета. А то, о котором я говорю, больше подходит к моему стилю – с большими черно-белыми квадратами и изумрудной полосой! Говорю же вам, это мое! А как только я уйду, она отдаст его Мэйбел! Я знаю, что она так и поступит. Если только… О, Джанет, а вы не могли бы ей сказать кое-что, попросить у нее для меня?

– Нет, я не думаю, что могу.

– То есть вы имеете в виду, что не станете этого делать? Если вы не сделаете, то и никто не сделает!

Джанет еще владела собой, но ей вовсе не хотелось продолжать разговор с Мэриел в подобном тоне и в то же время обижать ее. Подождав, пока Мэриел успокоится, она сказала:

– Вы подумайте, почему бы вам не подождать, когда Адрианна не останется одна, а затем спокойно попросить у нее это пальто? Если она сказала, что оставит его у себя, значит, она не отдаст его и Мэйбел. Правда, будет неудобно давать его и вам. Но нужно сказать ей о том, что эта вещь вам очень нравится и вам хотелось бы ее иметь, поэтому вы надеетесь, что она больше никому ее не отдаст.

Мэриел приняла трагическую позу.

– И вы правда считаете, что этот довод на нее подействует? Как бы не так! Видно, вы совсем не знаете нас, Фордов. Если ей станет известно, что мне что-то нужно, она, наоборот, станет держать это что-то от меня как можно дальше. И будьте уверены, именно так Адрианна и поступит! И она обязательно отдаст это именно в моем присутствии. Ей нравится так поступать. Нет, не обижайтесь. Наверное, замечательно видеть только то, что лежит на поверхности, и никогда не всматриваться в суть вещей. Как жаль, что я так не могу.

И вы не сможете понять ни Адрианну, ни меня, поэтому вам не стоит и пытаться. Достаточно того, что друг о друге нам известно почти все. Она знает, что делает мне больно, и получает от этого удовольствие. Так что радуйтесь, что вам это неведомо. Я вижу слишком много и иногда боюсь того, что вижу!

Она закрыла глаза рукой и вышла из комнаты.

Когда Джанет закончила с одеждой Стеллы, она пошла к Адрианне. Ее комната напоминала магазин готового платья. Одежда тут была везде: на стульях, кушетке, всюду, куда ее можно было сложить. Пальто, о котором говорила Мэриел, сейчас как раз снимала с себя Адрианна.

Оно было, конечно, поразительно ярким. Черно-белые квадраты с пересекающей их ярко-зеленой полосой заставили Джанет понять, что этот предмет одежды был чересчур вызывающим для бедной старой Мэйбел Престон. Оно действительно намного больше подходило Мэриел. В нем та выглядела бы настоящей красавицей.

Адрианна помахала этой вещью.

– Когда пойдете назад, возьмите его и повесьте в раздевалке. Я хотела отдать его Мэйбел, но Мэриел закатила истерику, пытаясь вытребовать это пальто, поэтому я решила, что лучше всего будет повесить его в прихожей и несколько раз надеть. А потом я, как и собиралась, отдам его перед отъездом Мэйбел. С Мэриел можно сойти с ума, если она чего-нибудь захочет!

Джанет мягко сказала:

– Ей действительно хочется это иметь.

Адрианна рассмеялась:

– О, так она послала вас, чтобы попросить его?

– Во всяком случае, я сказала ей, что не буду просить.

Адрианна потрепала ее по щеке.

– Никогда не позволяйте людям использовать вас, или вы плохо кончите. Вы понятия не имеете, что может сделать Мэриел, когда чего-нибудь захочет.

– А почему ей нельзя дать это пальто?

Адрианна нахмурилась:

– Нет, я не могу отдать его ей, и я скажу вам почему. Это пальто слишком заметное, и я уже давно его ношу. Мне не хочется, чтобы люди говорили, что я ущемляю Мэриел настолько, что ей приходится ходить в моих обносках. Не хочу, чтобы о ней говорили как об отверженной. Все соседи в радиусе десяти миль видели меня в этом пальто. Признайтесь, ведь оно очень заметное.

Когда Джанет направилась к двери с пальто в руках, из смежной комнаты вышла Мэйбел Престон в вечернем черно-желтом платье, в котором она удивительно напоминала осу. Она стянула волосы в узел и накрасила губы помадой Адрианны, которая шла ей так же, как и платье. Однако Мэйбел все равно была очень довольна. Она вошла в комнату походкой манекенщицы.

– Вот! – сказала миссис Престон. – Ну и как? Вроде прилично, как ты считаешь? А платье, наверное, никто уже не помнит, поэтому я смогу надеть его на завтрашний прием. Я никогда не выглядела так шикарно! Да еще и в новом! Не думаю, что когда-нибудь эта одежда износится, во всяком случае, если не ходить в нем всюду, конечно. Но ведь я и не собираюсь так делать.

Джанет взяла пальто в свою комнату, и когда пошла, чтобы привести Стеллу из школы, то отнесла его вниз и повесила в раздевалке.

Глава шестнадцатая

Ниниан остался на ночь в городе. Он позвонил в семь, потребовал, чтобы звонок переключили в комнату Джанет, и довольно долго с ней говорил.

– Малышка уже в кровати? Отлично! Значит, я правильно рассчитал. А теперь послушай! Линолеум выглядит очень сносно, цвет у него довольно приятный. Занавески тоже неплохие. Ты сможешь представить их, если я опишу? Тебе придется включить воображение.

– Мэриел сказала мне сегодня утром, что я лишена этого. Я удачливый обладатель совершенно банального разума, который является тяжким бременем для чувствительных людей.

Джанет услышала, что Ниниан засмеялся.

– Не расстраивайся, завтра я вернусь и защищу тебя. А теперь, пожалуйста, выслушай про занавески. Спальня находится на северо-востоке, и там висят сливочно-желтые занавески цвета штокрозы. Создается впечатление, что солнце светит даже в пасмурные дни. Это прекрасно выглядит, правда?

– Ниниан…

– Дорогая, не прерывай меня. Тебе нужно только слушать. Меня больше озадачило положение вещей в гостиной – там висят занавески приятного зеленого оттенка. Мне кажется, он очень успокаивающе воздействует на психику. Таким образом, я решился и сказал Хеммингу, что мы согласны. Я надеюсь, что ты одобряешь?

– Ниниан…

– Это будет твоей собственной ошибкой, если она тебе не понравится, ведь я хотел, чтобы ты съездила вместе со мной. У тебя же хороший вкус. Так что, если утром, проснувшись, ты увидишь занавески цвета штокрозы, которые тебе не нравятся, со временем ты начнешь их ненавидеть. Тогда не забудь напомнить себе, что все это случилось только по твоей вине.

– Ниниан…

– Женщина, позволь мне! Это мое шоу, и я хочу говорить. А тебе нужно только слушать и подчиняться! Я также сказал, что возьму сверх этого… – И он продолжал бесполезно тратить время на перечисление таких вещей, как циновка у входной двери, кухонный буфет… – У его тети все это есть, уже встроенное – вот в чем превосходство шотландских домов! Также имеется стойка для сушки одежды и два книжных шкафа.

Поскольку Ниниан описал все эти вещи в мельчайших деталях с комментариями и междометиями, очевидно, намереваясь вызвать ее гнев, Джанет полагала, что ей было бы лучше прикусить свой язык и все внимательно выслушать. Он говорил в течение долгого времени, не забывая периодически проверять, слушает ли она его:

– Дорогая, ты все еще там?

Джанет отвечала:

– Да, увы.

– Я уж было подумал, что ты потеряла сознание от экстаза.

– Упасть в обморок, слушая подобную ерунду? Ты не рассказал мне ничего нового.

– Дорогая, ты говоришь как самая настоящая шотландка:

 
Слышался дорический акцент
В ее еле слышимых словах…
 

Мне казалось, что это очень торжественные строчки, и я вовсе не уверен в том, что они не были написаны сэром Вальтером Скоттом, когда он переживал один из торжественных моментов своей жизни.

– Я на это и не рассчитываю.

– Солнышко мое, мне хотелось бы проговорить с тобой всю ночь, но у меня скоро закончатся деньги. Да, кстати, я прочитал в газете, что актер, играющий в пьесе Стар ведущую роль, сломал ногу и был отправлен в больницу, поэтому спектакль решили отложить. Они будут ставить другие пьесы, пока он полностью не придет в себя. Наверное, это настоящий удар для Стар – она так рассчитывала на эти гастроли. Интересно, вернется ли она?

– А разве она не занята в той пьесе, которую они теперь решили поставить?

– Нет, там ее нет. Доброй ночи! Думай обо мне!

На следующий день в доме Фордов начался самый настоящий переполох! Прежде всего, кухарка, миссис Симмонс, решила показать свое искусство во всей красе и приготовить такие блюда, которые могли бы затмить все шедевры кулинарии прошлых лет. Она так переживала, что это отразилось на ее взаимоотношениях с другими людьми. Изменился сам тон, которым она приказывала принести тот или иной ингредиент. Даже мистер Симмонс, знавший ее не один десяток лет, решил переждать этот неспокойный период в своей комнатке и отполировать бокалы до блеска, чем болтаться у нее под ногами, как она обычно говорила супругу. Так что он спокойно натирал бокалы, пока они не засияли как хрустальные.

То, чего испугался мистер Симмонс, Эдну Форд оставило равнодушной: она ворвалась на кухню именно в том момент, когда миссис Симмонс лепила из теста сырные палочки, которые были ее гордостью. Не обращая внимания на гневный и хмурый взгляд кухарки, она начала свою речь:

– Миссис Симмонс, надеюсь, что вы не слишком перегружены. Мисс Форд особенно беспокоится насчет сырных палочек – будут они на столе или нет?

Голосом, соответствовавшим ее взгляду, то есть мрачным и гневным, миссис Симмонс ответила:

– Будут.

Эдна убрала прядь волос со щеки.

– Дорогая, – сказала она. – Дело в том, что, как я поняла, мисс Форд уже заказала сырные палочки в кондитерском магазине. Я знаю, что она очень переживала, что вы весь день будете заняты, вот и решила снять с вас часть груза.

Пальцы миссис Симмонс замерли на кусочке теста.

– Магазинные сырные палочки! Их не было в этом доме с тех пор, как я стала тут работать. Если еду можно покупать в магазине, кухарки больше не нужны. А теперь, с вашего позволения, миссис Форд, мне нужно работать. Если вы не возражаете, конечно.

– Нет, конечно же нет. Я только зашла, чтобы узнать, не нужно ли что-нибудь еще.

– Мне ничего не нужно, кроме того, чтобы мне не мешали. С вашего позволения, миссис Форд.

Эдна решила проверить, как работает миссис Белл, которая занималась украшением гостиной, и довела ее своими советами практически до исступления, в результате чего маленьких безделушек, стоявших на каминной полке, на одну стало меньше. Все бы ничего, да только эта фигурка была подарком эрцгерцога в те отдаленные дни, когда существовала Австрийская империя.

Миссис Белл причитала:

– Чтобы вывести из терпения, много не нужно. Хватит, если кто-нибудь позади вас будет постоянно говорить: «О, с этим нужно обходиться очень осторожно». И ведь я уверена в том, что в мире нет человека, который умел бы так обходиться с фарфором, как я. У меня ведь до сих пор стоит свадебный сервиз моей прабабушки, который ей подарили примерно сто лет назад, и на нем ни одной трещины нет. А еще я до сих пор пользуюсь бабушкиной сковородой, и она блестит у меня как новая!

Джанет, спросив у Адрианны, могла ли она чем-нибудь помочь, получила очень оригинальный ответ:

– Если вам захочется помочь Мэриел украшать дом букетами, вы рискуете получить от нее удар ножницами. Если же будете сидеть в стороне, то услышите, что ей никто не помогает. Поэтому я советовала бы вам держаться от всего этого в стороне.

Джанет выглядела несчастной:

– Ну почему же она такая?

Адрианна пожала плечами:

– А почему любой из нас не такой, как все? Ответов на подобный вопрос просто не существует, или же их очень много, что равносильно тому же. Считается, что наш характер определяется месторасположением звезд в момент рождения, это записано на руке, на лбу. Может быть, вы стали таким, а не иным, когда еще лежали в колыбели, и что-то или кто-то нанес вам увечье. Что касается меня, то я полностью согласна с мнением Шекспира:

 
Ошибка, дорогой Брут, находится не в звездах,
А в нас самих, ведь мы настолько слабы.
 

Конечно, я была неправа в свое время, когда позволяла Мэриел в детстве мечтать, что она ребенок одного из представителей королевского рода. Однако, если она будет вести себя так же вызывающе, я расскажу ей, кем она является на самом деле!

Джанет успела только ахнуть, как дверь со стуком распахнулась, и они увидели Мэриел – с бледным лицом и широко раскрытыми и сверкающими глазами. Она медленно ступала, схватившись рукой за горло, и ничего не говорила.

Адрианна сделала неловкое движение.

– A-а, это ты, Мэриел…

– Адрианна?..

– Дорогая моя, ничего действительно страшного не произошло, поэтому не нужно устраивать сцену. Мне ничего не известно о том, что ты услышала.

Голос Мэриел перешел в шепот:

– Вы говорили, что я думаю о себе слишком хорошо и, вероятно, в конце концов сказали бы мне, кем я являюсь на самом деле! Я имею право просить, чтобы вы сказали мне теперь!

Адрианна сделала неопределенный жест.

– Дорогая моя, мне нечего особенно рассказывать. Я ведь говорила тебе об этом не один раз, но ты мне не верила, потому что мои слова расходились с твоими романтическими представлениями.

– Я требую, чтобы вы сказали мне правду!

Адрианна сделала усилие и сдержалась. Она сухо произнесла:

– Мы уже не раз это обсуждали. Твои предки являлись самыми обычными людьми. Твои отец и мать умерли, когда ты была совсем ребенком, поэтому я взяла тебя к себе и сказала, что буду заботиться о тебе. Вот, я тебе сказала все, что знаю. Ты довольна?

Мэриел вспыхнула:

– Я не верю вам! Это невозможно, мои предки не были простолюдинами! Я знаю, что на самом деле я ваша дочь, но у вас не хватает смелости признаться в этом. Если бы вы это сделали, я могла бы даже уважать вас!

Адрианна сказала тихим голосом:

– Нет, я не твоя мать. Если бы у меня был ребенок, мне не нужно было бы это скрывать. Тебе следует поверить мне, когда я это говорю.

– А я и не подумаю поверить! Вы лжете, лжете специально, чтобы только досадить мне! – Мэриел повысила голос и почти кричала: – Я никогда не смогу поверить вам, слышите, никогда!

Мэриел вышла из комнаты и хлопнула дверью.

Адрианна холодно заговорила, и скрытый гнев слышался в ее словах:

– Ее отец – испанец, он был погонщиков мулов. Сначала он убил ее мать, а потом покончил с собой. После них остался ребенок – маленькая черноглазая девочка. Я решила воспитать ее – и поплатилась за это.

Джанет стояла, потрясенная услышанным. Она не могла сказать ни слова. Через минуту Адрианна тронула ее за руку.

– Я еще никому об этом не говорила. Вы тоже не говорите, ладно?

– Конечно, не скажу, – только и могла промолвить Джанет.