Текст книги "Королевская страсть"
Автор книги: Патриция Хортон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 31 страниц)
– Да, эти два слова сладки для моих ушей так же, как и для ваших губ.
Барбара улыбнулась в ответ, но не добавила ни слова.
Карл сказал:
– Итак, вы Барбара Палмер.
– Барбара Вилльерс, Ваше Величество, – вспыхнув, уточнила она. – Простите, сир. Я еще не привыкла к своему новому имени.
Она была замужем уже около двух лет. Если он знает об этом, то сочтет ее идиоткой.
Карл улыбнулся.
– Это имя Вилльерсов дорого для сердец всех Стюартов, а для меня в особенности. Я не удивлен, что вы с такой неохотой расстаетесь с ним. Печальна участь женщин – им приходится расставаться с привычным и порой очень знаменитым именем и принимать фамилию супруга.
Барбара внимательно взглянула на короля. Он понимал ее!
Карл предложил ей руку, и они прошли к низенькому столику, расположенному в оконной нише.
– Прошу вас, – сказал он, – я приказал принести фруктов и освежающих напитков для вас.
Как он добр! Барбара всегда считала, что короли никогда не задумываются об удобствах других. Она присела и расправила пышные юбки. Зеленый бархат, казалось, излучал матовый приглушенный свет. Карл, расположившись напротив нее, думал как она молода. Настолько молода, что не боится яркого солнечного света, льющегося из окна, а цвет ее лица выдержит самую строгую критику.
Он наполнил бокал золотистым вином и, улыбаясь, протянул его девушке. Она на удивление спокойно приняла бокал из его рук. Чувства неловкости словно не бывало. «Как легко и свободно я чувствую себя наедине с королем! Вот что значит благородная кровь», – с гордостью думала Барбара, не понимая, что в этом была заслуга Карла, этого добрейшего из королей, с которым любой человек чувствовал себя свободно.
– Расскажите мне об Англии, – сказал он, приглашая ее к разговору.
Барбара с радостью приняла это предложение. В письмах и депешах, которые он получал, приводились лишь голые факты. Сейчас Барбара оживила их рассказом о последних важнейших событиях. Она рассмешила его, изобразив одного-двух парламентариев, быстро переметнувшихся на сторону роялистов.
Король внимательно следил за живой, выразительной мимикой ее лица, затем вздохнул и сказал:
– Вы знаете, что мне пришлось провести в бегах или в изгнании большую часть жизни? Столько лет потеряно зря!
– Расскажите мне, как вам удалось обмануть преследователей и покинуть Англию. Джордж много рассказывал о ваших приключениях, но должна признать, – она хитро улыбнулась, – что героем всех его историй был он сам.
Карл запрокинул голову и рассмеялся.
– Так оно и было. У меня не было лучшего друга в те страшные дни. И мы постоянно подвергались опасности, однако Джордж только посмеивался над ними, точно это были детские игры.
– Расскажите, как вы были слугой на ферме Джейн Лейн!
Карл блеснул белозубой улыбкой и задумался.
– Да, несколько дней моя жизнь полностью зависела от этой хрупкой женщины. Мы отступали после сражения под Вустером, где мы потерпели досадное поражение, и шансы на спасение были мизерными. Джейн была отчаянно смелой. Она нарядила меня слугой, и в этом качестве я сопровождал ее. Повсюду были объявлены мои приметы и обсуждалось мое удивительное исчезновение. Порой какой-нибудь крестьянин описывал мне мою же внешность, но никто не узнавал наследного принца Англии в парнишке, прислуживающем Джейн Лейн!
Барбара сидела в кресле, подавшись вперед, и ловила каждое его слово, а глаза ее сияли.
– О, как бы мне хотелось участвовать в ваших приключениях! Я всегда так завидовала Джорджу!
Карл с трудом оторвался от воспоминаний и улыбнулся ей.
– Я все же думаю, что вы тоже сыграли важную роль в моей жизни. Последние два года моя судьба была в ваших руках. Мы здесь наслышаны о ваших неутомимых трудах во благо Англии и короля. И сегодня вы доставили как раз то, в чем я давно испытывал отчаянную нужду.
– О, Боже! – воскликнула Барбара. – Я же совершенно забыла о делах! – Вынув из зеленого бархатного ридикюля несколько золотых монет, она протянула их королю. Заранее приготовленная речь вылетела у нее из головы, и вместо этого она сказала просто и искренно: – Мы очень хотим, Ваше Величество, чтобы вы вернулись в Англию.
Карл, тронутый сердечностью, осветившей ее милое лицо, мягко взял ее руку. Затем, чтобы умерить некоторую торжественность момента, он насмешливо повел бровями и взял монеты с ее ладони.
– Мы не будем отказываться от такого блестящего подарка. Но этого вряд ли хватит, чтобы оплатить мое путешествие в Англию.
Барбара рассмеялась.
– Мы привезли два тяжелых сундука с золотыми монетами, – весело проговорила она, – но Джордж сказал, что церемония вручения не предусматривает того, чтобы два дюжих лакея тащили их сначала сюда, а потом в кладовую.
Карл усмехнулся.
– Это похоже на Джорджа. Позже мы наведаемся в эту кладовую и подержим монеты в руках. Я не склонен к жадности, но признаюсь, что после того, как нам часто не хватало на обед или на дрова для камина, я с величайшим наслаждением запущу руки в сундуки с золотом. К тому же за годы изгнания у меня развился вкус к французской моде, я перенял у французов некоторые привычки и манеры.
Барбара с любопытством спросила:
– О сир, значит, вы можете рассказать о новейших изобретениях французских модельеров. Вы не представляете, как мы изголодались по роскоши. – Она доверительно склонилась к нему. – Ведь сегодня я впервые в жизни надела бархатное платье!
Кромвель не очень-то хорошо понимал дух англичан, размышлял Карл, если столь упорно стоял за строгий, незамысловатый стиль в одежде. И однако же он успешно правил страной в течение одиннадцати лет. Карл усмехнулся и сказал:
– Обещаю вам, что, вернувшись в Англию, я решительно потребую, чтобы все дамы носили атлас и бархат. Вы сможете достать из сундуков всевозможные безделушки и носить все, что душа пожелает.
Барбара смущенно склонила голову и попросила:
– Пожалуйста, сир, расскажите немного о француженках. Как они выглядят, что носят.
Карл, хотя и был мужчиной по внешности и по сути, имел острый глаз на все, что касалось женской одежды. В течение четверти часа он рассказывал Барбаре о тонкостях французской моды, не забыв упомянуть про украшения, детали кроя, глубину декольтированных вырезов, дополняя свой рассказ жестами для большей наглядности.
Барбара, изящно подперев рукой подбородок, восторженно следила за ним, забыв обо всем на свете. Время от времени она понимающе кивала головой и добавляла:
– Да, я прекрасно представляю себе, такие пышные сборки…
В зал вошел придворный и тихонько кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание. К королю пришли несколько дворян, предлагавших ему свои услуги. Барбара опомнилась, и краска смущения залила ее щеки. Она занимала драгоценное время короля легкомысленной болтовней! Она принесла свои извинения, а Карл рассмеялся и возразил ей:
– Вы подарили мне один из счастливейших часов отдыха за долгие месяцы. И я надеюсь увидеться с вами сегодня за ужином.
Вернувшись в отведенную ей комнату, Барбара вдруг испытала легкое чувство вины, ведь сегодня она ни разу не вспомнила о Филипе.
Вечером, сидя за роскошно накрытым столом, Барбара тихонько ущипнула себя за руку – уж не снится ли ей это августейшее общество. Принц Оранский, приютивший изгнанного шурина, сидел на одном конце стола, а сам Карл на другом. Барбаре было отведено почетное место по правую руку от короля. Ужин, по-домашнему интимный, проходил в небольшой столовой. И хотя Барбара старалась трезво оценивать окружающее, она должна была признать, что ей редко доводилось бывать в такой очаровательной комнате. Здесь все радовало взгляд. На стенах висели старинные китайские гравюры, поражавшие своей неброской спокойной красотой. Пышные, вырезанные из белого с розовыми прожилками мрамора, гирлянды цветов и фруктов украшали камин. Белые изящные стулья с обильной позолотой выглядели хрупкими; мужчины сидели на них несколько напряженно, помня, что не стоит откидываться на спинку даже во время увлекательного разговора. Еда была превосходная – блюда, полные сочных устриц, свежевыловленной форели и копченой оленины.
Барбара едва прикасалась к пище, крайне взволнованная тем, что сидит рядом с королем. Необычно молчаливая, она приглядывалась к сидящим за столом. Бекингем, слава Богу, тоже присутствовал на ужине. Он давно освоился с царственным окружением и держался совершенно непринужденно. Принцесса Оранская ободряюще улыбнулась ей. Как приятно видеть дружеское участие, с благодарностью подумала Барбара. Явно меньшую симпатию она вызывала у пожилого джентльмена, сидевшего справа от нее. Эдвард Гайд был советником короля и отправился в изгнание вместе с ним. Барбаре хотелось понравиться этому старику, поскольку она знала, что король ценит его и прислушивается к его советам. Но, несмотря на все ее пленительные улыбки, Гайд, казалось, едва замечал ее. Он то и дело склонялся в сторону короля, перебрасываясь с ним фразами и оживленно жестикулируя вилкой. Однажды она вставила реплику в их разговор, но Гайд бесцеремонно оборвал ее. Барбара вспыхнула и уставилась в свою тарелку, слезы подступили к ее глазам. Карл, заметив ее обиду, прервал разговор с Гайдом и шепнул Барбаре:
– Гайд неплохой человек, но ничего не понимает в женщинах. По его мнению, женщины красивы, но бесполезны. А поскольку вы так прекрасны, он предположил, что вы глупы, что ваша красота прямо пропорциональна глупости.
Барбара взглянула на него сияющими сквозь слезы глазами. Значит, король находит ее прекрасной!
Она окинула изучающим взглядом остальных гостей. Анна Гайд, дочь пожилого джентльмена, была полноватой неуклюжей девицей. Простоватая, но добрая, она заметила бестактность отца, и в ее карих глазах отразилось искреннее участие. Переведя укоризненный взгляд на отца, она явно дала понять Барбаре, чтобы та не принимала его грубость близко к сердцу. А Барбара с удивлением отметила, что в собственном доме Гайд, видимо не лишен общения с умными женщинами.
Младший брат короля Яков, герцог Йоркский, похоже, был сражен красотой Барбары и всячески старался привлечь ее внимание. Барбаре нравились мужчины такого типа – волнистые белокурые волосы и голубые глаза, но, как ни странно, Яков казался ей менее привлекательным, чем его смуглолицый брат. Его изысканная внешность, отвечающая самым строгим требованиям, проигрывая в сравнении с мужественным обаянием Карла.
Барбара украдкой взглянула на короля и обнаружила, что он наблюдает за ней. Ленивая улыбка блуждала на его губах.
– Ну, и что же вы думаете о нас?
– Думаю, что хотела бы провести всю жизнь в таком обществе, – честно призналась Барбара. – Все сидящие за этим столом отмечены печатью величия, каждый оставит по себе память в этом мире.
– Раз уж наше общество так понравилось вам, то я не прочь задержать вас здесь. Мы можем вернуться в Англию вместе, – сказал король, обнажив в усмешке ряд белоснежных зубов.
Барбара вспыхнула от радости, но, поняв, что он поддразнивает ее, смутилась и принялась изучать цветы и бабочек на китайских гравюрах.
Карл нежно взял Барбару за подбородок и повернул к себе ее лицо.
– Право, я не шучу, – нежно сказал он, – я совершенно очарован вами, миссис Палмер.
Карл был предельно искренен. С грустью он признавался себе, что почти влюблен в эту очаровательную юную посланницу.
Барбара облегченно вздохнула и улыбнулась. В конце концов, король мужчина, а она знала, как надо вести себя с ними. Она неожиданно взглянула на Карла, взмахнув веером пушистых черных ресниц.
– Это большое искушение, Ваше Величество, – задумчиво сказала она, – но, мне кажется, в Англии я смогу быть более полезной вам.
Гайд и герцог Оранский поднялись из-за стола и прервали их милую беседу. Они уединились в кабинете для обсуждения важных вопросов. Атмосфера за столом заметно разрядилась. Принц Оранский был мрачноватым молодым человеком, а Гайд вообще не мог думать ни о чем, кроме государственных дел.
После их ухода за столом начались непринужденные разговоры, зазвучали смех и шутки, все пили бокал за бокалом новый напиток – французское шампанское.
Барбара быстро освоилась в королевском обществе. Раскрасневшись от вина и смеха, она чувствовала себя прекрасно. Отплытие было назначено на пятницу, и ей хотелось в оставшееся время развлечься.
Король почти постоянно был рядом с нею, и Барбара чувствовала себя с ним невероятно легко. Они мило беседовали, и она совершенно забывала о том, что разговаривает с королем Англии. Такие задушевные и непринужденные разговоры раньше она вела только с Бекингемом.
В один из вечеров они сидели за карточным столом, и Карл учил ее играть в карты.
– Вы влюблены в кого-нибудь, Барбара? – вдруг тихо спросил он.
Барбара сосредоточенно изучала карты, стараясь уловить все тонкости игры. Глаза ее были опущены, и она не могла видеть нежный и страстный взгляд короля, блуждающий по ее плечам и груди.
Она отсутствующе кивнула головой и тут же покраснела. Едва ли прилично рассказывать королю Англии о ее грешной любви к Филипу! Слегка прикусив нижнюю губу, она притворилась, что поглощена игрою, хотя мысли ее витали далеко. Может быть, королю стоит довериться? Ведь он так внимателен к ней, и они вполне понимают друг друга. Тем более что он отнюдь не напоминает седобородого пуританина вроде Кромвеля. В Англии ходило множество легенд о любвеобилии Карла, вряд ли он станет обвинять ее в безнравственности. Как было бы чудесно, если бы он благосклонно взглянул на ее отношения с Филипом!
Барбара набралась смелости, глубоко вздохнула и с улыбкой подняла глаза на короля.
– О да, Ваше Величество. Влюблена!
Сердце Карла сжалось. Неудивительно, что она не замечает его почти явного ухаживания.
– Ваш муж поистине счастливец.
Барбара была искренне поражена его предположением.
– Но я не люблю Роджера! Он не в состоянии… – Она прервала объяснения и внимательно посмотрела на короля. Теплый, доброжелательный взгляд его карих глаз успокоил ее, и она продолжила: – Я доверю вам свою тайну, Ваше Величество. Я люблю Филипа Станопа, лорда Честерфилда.
Карл прищурил глаза. Этим утром он как раз получил послание от Филипа. На мгновение у него возникло искушение ознакомить ее с последними новостями, но он быстро опомнился и отказался от этой глупой идеи. Древние греки убивали гонца, приносившего дурные вести, и их действия были не лишены основания. Карл знал, что человеку свойственно ненавидеть того, кто разрушает его мечты, даже если это сделано из добрых побуждений.
Решив умолчать о новостях, Карл улыбнулся ей и спокойно раздал карты.
– Что ж, значит, этот лорд Честерфилд счастливец. Мне остается только завидовать ему.
Они молча продолжили игру. Барбаре никак не удавалось найти предлог, чтобы вернуться к этой теме и спросить Карла, будет ли он на ее стороне по возвращении в Англию.
К Карлу быстро вернулось оживленное настроение, он был чудесным партнером, и Барбара наслаждалась игрой, хотя замечала, что изрядно проигрывает.
– Дома, в Англии, мы будем играть до тех пор, пока вы не станете искуснейшим игроком, – ободряюще пообещал Карл.
Сердце Барбары радостно забилось. Король то и дело возвращался к мыслям об Англии и всегда ясно давал понять, что рассчитывает на то, что Барбара неизменно будет рядом с ним.
Утром в день отъезда король назначил ей личную аудиенцию. Барбара была уверена в том, что он собирается дать ей какие-то деловые поручения, но, к своему изумлению, оказалась в его объятиях, которые он сопроводил словами:
– Я не мог отпустить вас, не сказав, что вы очаровали меня.
Его сильные руки нежно прижимали ее к себе, смуглое лицо склонилось, и их губы оказались почти рядом. Барбара смущенно замерла. От него исходили какие-то возбуждающие флюиды, ее страстная натура не могла не откликнуться на зов плоти, и Барбара инстинктивно крепче прижалась к нему. Он поцеловал ее долгим нежным поцелуем, и у Барбары возникло ощущение, будто в нее ударила молния, воспламенив кровь, текущую по жилам. Голова у нее закружилась, словно она выпила слишком много шампанского. Она приподнялась на носки, чтобы быть еще ближе к нему. Карл с наслаждением целовал ее губы, язык его нежно щекотал ее небо, проникая в самые отдаленные уголки рта, разжигая желание.
Вдруг, ужаснувшись, Барбара отпрянула от него и закрыла ладонями пылающее лицо. Она искренне считала, что Филип был единственным мужчиной, способным разжечь в ней желание. А сейчас она вела себя как распутница. К чему скрывать, ей вдруг захотелось – отчаянно захотелось – оказаться в постели в объятиях короля, захотелось тех страстных ласк, которыми так возбуждал ее Филип.
Зрачки ее расширились, глаза казались почти черными. Барбара покраснела и смущенно сказала:
– Ваше Величество, я…
Карл рассмеялся и, успокаивая, погладил ее волосы.
– Вы любите лорда Честерфилда и хотите сохранить ему верность, даже если король желает другого.
Он нежно, но уже без страсти привлек ее к себе, и Барбара спокойно подчинилась ему. Его волосы слегка касались ее лица, и Карл прошептал:
– Но, признаюсь вам, меня бы не расстроило, если бы к моему возвращению в Англию вы поняли, что больше не любите лорда Честерфилда. Я был бы счастлив надеяться, что, приехав домой в Лондон, найду вас свободной от этого чувства.
Ни слова не говоря, Барбара доверчиво положила голову на его плечо. От него исходила какая-то спокойная сила. Каким близким казался ей этот человек! Она любила его за легкость в общении, как любила Бекингема. Любила его, как любила бы брата. Но никакому брату не удалось бы разжечь огонь, пылавший у нее в крови! Близость Карла вновь начала возбуждать ее. Но Барбаре удалось овладеть собой, и, мягко высвободившись из его рук, она вздохнула и поправила выбившуюся прядь волос.
Она молча склонилась к его руке и поспешно покинула комнату. Карл проводил ее грустным взглядом. Чудеса, да и только! Филип, лорд Честерфилд, щеголь и повеса, смог завоевать любовь столь прекрасной и умной женщины, как Барбара! Возможно, во всем виновата ее юность и неопытность. Карл поклялся, что, вернувшись в Англию, непременно поправит дело.
Дорожные сборы, а потом знакомая суматоха порта не мешали Барбаре думать о короле. Как мог он так быстро завладеть ее чувствами? Она же любит Филипа! Однако губы ее горели при воспоминании о страстном огне поцелуев Карла.
На обратном пути в Англию к Барбаре присоединился старый знакомый Палмеров лорд Эмбли. Его присутствие на судне мешало ей. Барбара с искренним сожалением вспоминала дни своего путешествия в Голландию, когда она в блаженных воспоминаниях часами стояла на палубе, любуясь безграничными морскими далями. Толстый краснолицый лорд Эмбли был совершенно очарован Барбарой и буквально ходил за ней по пятам. Вскоре Барбара поняла, что, если позволить ему говорить о короле, он будет менее невыносим. Эмбли провел в Гааге два месяца, и у него была масса впечатлений. С неослабевающим пылом он рассказывал Барбаре истории о короле и его окружении, и она все больше и больше осознавала доброту Карла и его искреннее человеколюбие.
Однажды лорд Эмбли обмолвился, что недавно покинул Францию, и Барбара, затаив дыхание, спросила будто невзначай:
– Вы случайно ничего не слышали о лорде Честерфилде?
Они стояли на палубе, и Барбара слегка отвернулась, подставив лицо ветру, чтобы лорд Эмбли не заметил взволнованного интереса, загоревшегося в ее глазах.
Лорд Эмбли рассмеялся:
– Этот хитрец наконец схватил за хвост удачу. Он недавно женился и вдобавок к состоянию получил и красавицу-жену!
– Женился?! – воскликнула пораженная Барбара и повернулась к Эмбли.
Он заметил, как сильно она побледнела. Видимо, качка плохо действует и на нее. Он попытался развлечь ее сплетнями.
– Да-да, он женился на леди Элизабет Батлер, дочери маркиза Ормонда. Они просто созданы друг для друга.
Барбара попыталась сглотнуть, к горлу подступал удушающий комок. Она кашлянула.
– Вы сказали, она красива? – наконец выдавила она.
– О да! Настоящая красавица! – с восторгом подтвердил Эмбли. – У нее чудесные белокурые волосы и огромные голубые глаза. Очень изящна.
В глазах Барбары застыла мучительная боль, она страшно побледнела, но не отрываясь смотрела в глаза лорда Эмбли, словно их скрестившиеся взгляды были той единственной нитью, которая удерживала ее от падения. Потом она вдруг перегнулась через перила и ее стошнило.
О черт! Давно надо было понять, что ее укачало, подумал Эмбли и перешел к решительным действиям. Он заорал что есть мочи, призывая на помощь.
Два матроса отнесли поникшую Барбару в каюту и положили на койку напротив той, на которой лежала Нэнси. Барбара знаком отпустила матросов. Нэнси оторвала голову от подушки и с некоторым удовлетворением спросила свою госпожу:
– Похоже, вас тоже измучила качка?
– Филип женился, – безжизненным голосом ответила Барбара. Странное ощущение! Удар был так силен, что она не чувствовала ни боли, ни злости, а лишь пустоту и усталость.
Нэнси приподнялась на кровати, борясь с приступом морской болезни, и с состраданием взглянула на Барбару.
– Но ведь вы тоже замужем, и это ничего не значит. Вы по-прежнему любите лорда Честерфилда.
Барбара слабо усмехнулась.
– Мой брак не совсем действителен, как ты понимаешь, Нэнси. Элизабет Батлер молода и красива. Филип сумеет обучить ее тонкостям любовной игры… Зачем тогда я буду нужна ему?
– Если он любит, то никто не заменит ему вас.
– Нэнси!.. – Барбара слабым жестом приказала ей лечь и помолчать. Бывают случаи, когда никакие доводы не действуют. В таких ситуациях лучше побыть одной и обдумать все самостоятельно.
Барбара свернулась клубочком, натянула на плечи грубое шерстяное одеяло и уставилась в круглое окно иллюминатора. Серые злые волны бились о стекло, и она думала, что, когда почувствует себя сильнее, то поднимется на палубу и бросится в волны. Она смертельно устала от такой любви, устала от мучительной боли, которую не раз уже испытывала за время их отношений. Барбара понимала, что скоро благословенная пустота шока пройдет и душу ее начнут терзать нестерпимые страдания. Она осознавала, что ждет ее.
Барбара уснула, а когда проснулась, в иллюминаторе было уже черным-черно – настала ночь. Она поднялась с койки, поправила платье, затем, как будто ее кто-то позвал, взяла свечу и направилась к двери.
Нэнси подняла голову:
– Куда вы собрались?
– Просто хочу подняться на палубу и подышать свежим воздухом.
Интуиция подсказала Нэнси, что задумала Барбара. Девушка спрыгнула с койки, схватила Барбару за плечи и развернула к себе.
– Разве среди Вилльерсов есть трусы? – Она сильно встряхнула Барбару за плечи, стараясь преодолеть ее вялое безразличие.
Нэнси усадила свою госпожу на койку.
– Послушайте-ка меня! Вы без труда можете вернуть лорда Честерфилда обратно! Вы же знаете его честолюбивые мечты… – При этих словах, хвала Господу, ее госпожа подняла голову и прислушалась. – Сможет ли Элизабет Батлер соперничать с вами, когда вы станете одной из первых дам королевства? Я заметила, как король смотрел на вас. Несомненно, он намерен приблизить вас к себе.
Слабый интерес шевельнулся в душе Барбары. Быть в центре внимания, видеть восторженные взгляды толпы и среди них – синие глаза Филипа, светящиеся возрожденной любовью… Она поставила свечу на пол и вновь свернулась на койке. В конце концов нет нужды спешить. Завтра, если ей не удастся справиться со своей болью, она сможет обрести покой в морской глубине.
Весь следующий день Нэнси неотступно следовала за Барбарой. К вечеру она почувствовала, что опасность миновала, Барбара больше не стремилась расстаться с жизнью. Она заставит Филипа полюбить ее снова! Мужчины падки на женщин и забывают о былой любви при виде смазливого личика, а уж если его обладательница богата, то женитьба, считай, дело решенное. Но вскоре он вновь увидит Барбару, увидит ее во всем блеске красоты, придворной дамой короля Карла II, и тогда он поймет, кого же он любит по-настоящему!
Барбара увлеченно строила планы, старательно обдумывая мельчайшие детали. Если бы сейчас она позволила своим мыслям течь свободно, то воображение услужливо нарисовало бы ей Филипа и Элизабет, лежащих в постели в объятиях друг друга… и жизнь снова показалась бы ей невыносимой. Но, слава Богу, в планах недостатка не было. Они с Роджером должны купить дом в Лондоне. Новомодный особняк! Надо заказать новое платье к приезду короля…
Судно причалило в лондонском порту, и Барбара, сойдя на берег, тут же начала рассказывать Роджеру о множестве новых планов.
– Эй! – улыбнулся Роджер, обрадованный ее возвращением. – Откуда же мы возьмем столько денег?
– Ах, Роджер! Мы будем богатыми. Сказочно богатыми! Король благоволит к нам.
Роджер подумал, что по возвращении король вряд ли будет располагать значительными суммами. В стране назревали финансовые проблемы. Преданные роялисты полагали, что король вернет им прежние владения, конфискованные Кромвелем. Но Роджер прекрасно понимал всю сложность такого дела. Часть имений в официальном порядке уже успела сменить нескольких хозяев. Король не сможет одним росчерком пера вернуть их первоначальным владельцам.
Роджер промолчал, не желая остужать пыл Барбары. Ему даже передалось ее воодушевление, и он почувствовал, что Палмеры займут видное место в королевстве, что они должны быть готовы к будущему возвышению. Он позволил Барбаре вовлечь его в поиски нового дома, и вскоре они подобрали один подходящий особняк, принадлежавший генерал-майору Эдварду Уолли. Он был одним из судей, приговоривших к смерти короля Карла I, и поэтому в данный момент, боясь расправы, спешно отъезжал в Америку. Кинг-стрит была узкой, грязной и тем не менее необыкновенно модной улочкой. Сразу же за ней начинались земли Уайтхолла – резиденции королей.
Барбара стояла в парадном зале особняка, и от волнения у нее голова шла кругом.
– Роджер, это как раз то, что нам надо! Твой парламент неподалеку, а я уверена, что король захочет часто видеть меня в Уайтхолле!
Роджер сказал:
– Отлично, но с мебелью придется повременить.
Она подарила ему сияющую улыбку и сказала:
– Не беспокойся об этом, дорогой. Уверяю тебя, по возвращении короля мода резко изменится. Он влюблен во все французское, а их мебель значительно легче и изящнее нашей. О Боже! – воскликнула вдруг она и зажала рот рукой.
– Что случилось?
– Я договорилась с портнихой и не могу пропустить этой встречи. Портнихи нынче нарасхват. Каждая женщина с деньгами заказывает новые наряды к приезду короля. Мне удалось заказать самой модной портнихе три платья! Она обещала сшить мне их за восемь недель!
Она озорно взглянула на Роджера.
– Я ей сказала, что король мой ближайший друг и ей не поздоровится, если она разочарует меня.
Роджер рассмеялся.
– И она поверила тебе?
Барбара пожала плечами.
– Кто знает? Но какая разница? Через несколько месяцев вся Англия – любой конюх на конюшне – будет знать, что Палмеры близкие друзья короля.
В последнее время Барбара уже начала греться в лучах собственной славы. Разговоры о возвращении короля не смолкали; вспоминали истории из его детства, размышляли о том, каким он стал. Барбара гордилась своим преимуществом, ведь она совсем недавно виделась с королем, пользовалась его доверием, присутствовала на дружеских приемах и играла с ним в карты тихими вечерами.
С удивлением она отметила, что часто вспоминает беседы с королем и невольно запоминает обрывки лондонских разговоров, которые могли бы развлечь его. По вечерам, когда, взбив подушку, она ложилась и смыкала веки, образ Филипа, как прежде, всплывал из глубины ее сознания. Но, странно, в сновидениях Филип почти не являлся ей, а вместо него, смуглый и стройный, над нею склонялся король.
Король вел деловую переписку с Роджером, и в каждом его послании была отдельная запечатанная записка для Барбары. Роджер без комментариев передавал их ей. Карл сообщал о милых пустяках, о своих приготовлениях к отъезду, об ощенившемся спаниеле, вспоминал о том, что происходило в Гааге во время ее пребывания там. Но эти простые строчки не давали прерваться той близости, которая возникла между ними. И каждую записку он кончал напоминаниями: «Когда я вступлю в Лондон, я проеду мимо вашего дома».
