Текст книги "Королевская страсть"
Автор книги: Патриция Хортон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 31 страниц)
Глава 7
Шлепая Барбару по щекам, Нэнси пыталась привести ее в чувство. Она была еще очень слаба и легко могла заболеть снова. Наконец Барбара очнулась на собственной постели.
Тотчас вспомнив ужасную новость, она, схватив девушку за руку, воскликнула:
– Нэнси, он мертв! – Нэнси начала было говорить, но Барбара закрыла ей рот ладонью. – Нэнси, помнишь, как я в бреду звала Филипа?.. Как раз перед тем, как мне стало лучше? Значит это была правда!.. Я видела, что он убит и мы встретились на полпути между жизнью и смертью. О, как же я не поняла! Почему я не последовала за ним?
Нэнси оттолкнула руку Барбары, закрывавшую ей рот, и сказала:
– Лорд Честерфилд жив.
Барбара непонимающе глядела на нее.
– Ваш муж умышленно позволил вам неверно истолковать его слова. Лорд Честерфилд покинул место дуэли без единой царапины.
Барбара ошеломленно покачала головой, не в состоянии сразу осознать новый поворот событий. Она в изнеможении откинулась на подушки. Печаль и радость слишком быстро сменяли друг друга. Недавняя болезнь подорвала не только физические, но и душевные ее силы, реакция Барбары была еще немного замедленна. Тихие слезы благодарности медленно покатились по ее щекам. Нэнси получше укрыла ее, погасила свечу и на цыпочках вышла из комнаты.
Барбара лежала, глядя в темноту, и пыталась понять, что же произошло. Итак, Филип жив, это, безусловно, радостное известие, но тогда что же печалит ее?.. Он все еще далеко… Барбара испуганно вздрогнула, она вдруг почувствовала страх, которого не испытывала даже во время болезни. Он мог умереть, думала она, и никто не известил бы меня об этом. Сегодняшний разговор – чистая случайность. В глазах общества я никто для него, а он – для меня. Мы оба были на волосок от смерти, и оставшийся в живых мог долгое время пребывать в неизвестности… есть, пить, смеяться – жить, не имея представления о том, что другого уже нет на свете. Невыносимо! Мир так ненадежен и опасен, а любовь делает нас вдвойне уязвимыми. Единственная тонкая ниточка, которая может связать двух любящих людей, это женитьба. Ей вдруг отчаянно захотелось оказаться возле Филипа. Она всегда должна быть рядом с ним, чтобы оберегать его.
Всю ночь Барбара терзалась мыслями о том, что Филипа могут убить, и довела себя почти до истерики. На свете столько ужасных болезней, с которыми даже доктора не в силах справиться… А вдруг он упадет с лошади… Или его арестуют за участие в роялистском заговоре…
Когда бледные пальцы рассвета протянулись к окнам, Барбара поднялась, зажгла свечу и торопливо начала упаковывать объемистый дорожный сундук, запихивая в него все, что попадало под руку, без смысла и толка.
В спальню вошла Нэнси и, увидев ее за этими сборами, спросила:
– Далеко ли вы собираетесь?
– Я еду к Филипу. Я должна быть рядом с ним.
– Но это невозможно, – резко оборвала ее Нэнси и задумалась, подбирая наиболее веские доводы. – Вчера я не сказала вам, поскольку вы были очень расстроены. Лорд Честерфилд вынужден был уехать во Францию, чтобы избежать тюрьмы. Вы ведь знаете, что он дрался на дуэли, а они запрещены.
Франция! Барбара побледнела и еще больше расстроилась. Итак, все ее ночные кошмары оказались справедливыми. Мир разделяет тех, кто не связан священными узами.
– Боже милостивый! – Она опустилась на кровать. – Он даже не знает, что я выздоровела.
Она опять вскочила, приняв новое решение, и вытащила из гардероба кучу нижних юбок.
– Ради Бога, госпожа, что вы делаете? – Нэнси выхватила юбки из сундука и прижала их к себе.
– Я поеду к Филипу во Францию.
– О нет! Только не это! Вы же сами не раз говорили мне, что лорд Честерфилд никогда не женится на вас. Все-таки лучше держаться за собственного мужа. Бог свидетель, как я старалась, чтобы вы не выдали в бреду свой секрет. Ваш муж часто заходил проведать вас, и я страшно переживала, боясь, что вы произнесете имя лорда Честерфилда. А уж вспоминали вы его без конца. Но я тут же прикладывала вам ко лбу мокрое полотенце или подносила ложку воды ко рту. Встречайтесь на здоровье с лордом Честерфилдом, но будьте же благоразумны! Я не переживу, если вас выставят на улицу без единого пенни, сохрани Господи!
Но Барбара была непреклонной.
– Какое мне дело до денег? И зачем мне такой муж, как Роджер? Я должна быть рядом с Филипом, в этом смысл моей жизни.
– И как же вы доберетесь до него?
Барбара вдруг поняла, что у нее нет своих денег и, естественно, она не может попросить у Роджера такую большую сумму.
– Ничего, я продам в Лондоне мои драгоценности!
– Ну-ну. А как вы собираетесь узнать, где искать лорда Честерфилда во Франции?
– Неважно! Все равно я найду его! – Едва Барбара произнесла эти слова, как сердце ее болезненно сжалось. Ведь она не говорит по-французски и ни разу не бывала в этой стране. Если в Англии у нее еще был хоть какой-то шанс найти человека, который вынужден прятаться от закона, то во Франции это безнадежное дело.
Она бросилась на кровать и зарыдала. Слезы заструились по ее щекам.
– Нэнси, что же мне делать?
– Дождаться его здесь. По крайней мере он-то знает, где вас искать и может послать вам весточку. А если вы оба будете странствовать по миру, то вам в жизни не отыскать друг друга.
Барбара осознавала правоту Нэнси, но все ее существо восставало против этого. Душа ее рвалась к Филипу, ей хотелось бежать к нему и обрести наконец покой в его объятиях. Она вдруг подумала, что ее нынешнее положение сходно с положением норовистой лошади, у которой спутаны ноги. Барбаре хотелось свободы, хотелось перенестись через моря, но здравый смысл, точно веревка, опутывал ее. Она должна обуздать свои чувства и послушно тащить воз семейных обязанностей в Дорни-Корте.
Барбара утешала себя сознанием того, что оба они, Филип и она, участвуют в роялистском заговоре, и ждала реставрации, когда они смогут наконец воссоединиться при дворе. Порой казалось, что ждать осталось не так уж долго: жизнь в Дорни-Корте заметно оживилась, поток гостей постоянно нарастал.
Роджер язвительно отзывался о свежеиспеченных роялистах вроде Энтони Эшли Купера, который к всеобщему удивлению заявил вдруг о том, что все эти годы был убежденным сторонником короля, хотя и занимал важный пост в парламенте Кромвеля. Купер считал, что для создания будущего правительства очень важно объединение влиятельных людей всей страны. И неважно, какова была их позиция и деятельность в предыдущие одиннадцать лет.
– Но ты взгляни на Джорджа, – резонно возражала Барбара, пытаясь успокоить раскипятившегося мужа. – Женившись на Мэри Ферфакс, он, естественно, связался с парламентариями. Однако никто не сомневается в его преданности королю.
Бекингем вскоре после женитьбы вернулся в Голландию, где и прежде делил с королем его изгнание. Но теперь он был уверен, что их пребывание там не затянется.
Барбара чувствовала себя абсолютно счастливой, когда в окнах Дорни-Корта отражалось пламя сотен свечей, а у нее был миллион домашних дел – надо было разместить и накормить гостей, которые уже переполняли скромный особняк Палмеров. У нее почти не оставалось времени думать о Филипе.
Однажды вечером Барбара окинула взглядом уставленный изысканными яствами стол и удовлетворенно вздохнула. За ужином собралось человек двадцать; общество беседовало на серьезные темы, однако не забывало отдавать должное искусству поваров. Они не могут пожаловаться на наше гостеприимство, с удовольствием думала Барбара. Достать эти деликатесы было нелегко. Она рассылала слуг по окрестным деревням, и лишь в результате упорных поисков им удавалось раздобыть требуемое количество уток, гусей и прочей дичи. Барбара подобрала выбившийся локон и задумалась, изящно подперев рукой подбородок. Она так устала, что есть не хотелось. Вдруг она очнулась и вздрогнула. В дверях раздался шум, и в гостиной появился Эшли Эдмондс, запыленные сапоги которого громко стучали по натертому до блеска паркету. Первая мысль Барбары была: о, Господи, еще одного кормить! Но внимание ее тут же переключилось на другое. Эшли был крайне взволнован, он привез новости из-за границы.
Путь его был неблизким, и измученный жаждой Эшли припал к кубку с вином. За столом воцарилось тревожное ожидание. Наконец он вытер рот рукавом и сказал:
– Генерал Монк выступил из Шотландии, его войска движутся к Лондону.
Присутствующие отреагировали довольно бурно. Каждый хотел выразить свою радость по этому поводу. Барбара резко встала, опрокинув от волнения бокал. Она пристально посмотрела на Роджера, и он ответил ей взволнованным понимающим взглядом.
Генерал Джордж Монк был верным слугой короля Карла I. Он неоднократно доказывал ему свою преданность и принадлежал к числу ревностных роялистов, как все собравшиеся за этим столом. Но когда Карл I был казнен, Монк удалился с поля боя. Генерал считал, что принц еще слишком молод и не сможет обеспечить стабильную жизнь в стране. А сейчас принцу Карлу было уже под тридцать, и, кроме того, Монку совсем не нравилось то, что происходило в Англии после смерти Кромвеля. Он был настоящим солдатом, но твердо знал, что страной должно управлять гражданское правительство и что армия является лишь инструментом его воли. Он был потрясен, когда армия встала у власти, и выступил из Шотландии, чтобы освободить страну от тирании военных.
Роджер, повысив голос, обратился к собравшимся за столом. Когда все умолкли, он поднял бокал и провозгласил:
– Я предлагаю выпить за великого человека, за генерала Джорджа Монка!
Все единодушно встали и подняли свои бокалы. На глазах Барбары выступили слезы. Она высоко подняла бокал, ликующая радость переполняла ее. Это был важнейший момент, поворотная точка в истории Англии, и Барбара имела право торжествовать, поскольку играла в этих событиях немалую роль. Ее чистый голос возвысился над другими, она воскликнула:
– За вас, король Карл II!
Собравшиеся были опьянены уже одной этой фразой. Скоро, очень скоро этот тост войдет в ежедневный обиход, и все постепенно забудут времена, когда за такие слова можно было попасть в тюрьму и даже поплатиться жизнью.
Один за другим собравшиеся с воодушевлением поднимали бокалы и громко провозглашали:
– За короля Карла! Да здравствует король Карл II!
Наутро Барбара проснулась с головной болью от выпитого накануне, однако в душе ее еще жил радостный трепет от событий предыдущего вечера. Теперь, когда возвращение короля стало делом времени, Барбаре не терпелось увидеть короля на троне Англии, и ее раздражала та медлительность, с которой тяжеловесная государственная машина меняла свой курс. За последующие несколько недель ее раздражение достигло высшей точки.
Монк созвал свободный парламент. На многодневных заседаниях члены парламента бесконечно обменивались посланиями с королем, находившимся в Голландии. Барбара уже едва сдерживалась, она жаждала действий, и наконец совершенно неожиданно они были ей предложены.
Сэр Аллен Бродерик медленно приближался к ней, его лицо и даже походка излучали величие, приличествующее моменту.
– Моя дорогая, мы решили возложить на вас чрезвычайно важную миссию, конечно, если вы согласитесь…
Барбара, продолжая сидеть в кресле, взволнованно подалась вперед.
– В чем же состоит эта миссия?
Сэр Аллен, казалось, с нарочитой медлительностью устраивался в кресле напротив. Барбара сгорала от любопытства. Она любила этого пожилого джентльмена, но, Боже, как же трудно было дождаться от него слова! Он сплел пальцы рук и, задумчиво глядя на Барбару, сказал:
– Мы, роялисты, хотим послать королю в Голландию денежный дар.
Барбара разочарованно откинулась на спинку кресла. Все ясно – в Дорни-Корт понаедут новые гости, готовые развязать свои тугие кошельки, а она должна будет любезно принять их.
– Право, я сделаю все, что в моих силах, – безразлично сказала она. Как же ей хотелось вырваться из однообразия Дорни-Корта и оказаться в огромном мире!
Сэр Аллен нахмурился при виде плохо скрытой скуки, отразившейся на лице Барбары.
– Мы хотим, – торжественно сказал он, – чтобы вы отвезли деньги королю.
Барбара оживилась.
– Я?!.. – Сердце ее забилось от радости, мысли разбегались. Она выйдет в мир!.. Попадет на континент!.. За всю жизнь ей не приходилось отъезжать дальше чем за сорок миль от Лондона. Неужели правда, что ее пошлют с таким важным поручением к самому королю? Но она же понятия не имеет о придворном этикете. Боже! Ведь ей даже нечего надеть!
Последняя мысль сорвалась у Барбары с языка, и сэр Аллен рассмеялся до слез. Потом, осушив глаза, сказал:
– Милая моя, вы так проницательны и умны в вопросах политики, что я порой забываю о вашей женской сущности! Уверен, в ваших сундуках найдется, что надеть. И не забывайте: король не привык к роскоши. Думаю, она вызвала бы у короля подозрение. Последние одиннадцать лет он едва сводил концы с концами.
Барбара уже почти не слушала его. Мысленно она перетряхивала содержимое запыленных сундуков, стоящих на чердаке… Ее размышления были прерваны вопросом сэра Аллена:
– Так вы поедете?
Барбара непонимающе уставилась на него.
– О, конечно, поеду! – Совершенно забыв о том, что она почтенная замужняя дама, Барбара вскинула руки и закружилась по комнате. Король… король… король… Оказавшись возле кресла сэра Аллена, она спросила: – Но почему вы выбрали именно меня?
– Это объективный выбор, – с достоинством ответил сэр Аллен. – Вы с Роджером были на переднем крае нашего движения, и, естественно, честь вручить королю наш скромный дар, должна принадлежать вам. Однако Роджер сейчас очень нужен здесь, в Англии, и поэтому эта честь оказана одной вам. – Он улыбнулся и добавил: – И безусловно, важную роль сыграло то, что вы из рода Вилльерсов.
– Когда мне ехать?
– Корабль отходит на следующей неделе. Вы успеете подготовиться? – По тону его было ясно, что вопрос чисто риторический; она должна быть готова.
– Конечно, я буду готова, – заверила его Барбара, строя в уме многочисленные планы предстоящих на эту неделю дел. Если они с Нэнси будут шить день и ночь напролет, то… Она с благодарностью сжала руку сэра Аллена. Глаза ее сияли, как две звезды.
– Я бесконечно благодарна вам, сэр Аллен. – Душа ее рвалась к действиям. Ведь предстояло сделать множество всяких дел. Теперь была дорога каждая минута. – Вы не рассердитесь, если я покину вас?
Сэр Аллен улыбнулся и отпустил ее. Барбара выбежала из комнаты и позвала Нэнси. Она кратко рассказала девушке о сообщении сэра Аллена. Серые глаза Нэнси изумленно округлились, она восхищенно взирала на Барбару, продумывая всевозможные чудесные последствия, которые сулила эта миссия. Нэнси всегда чувствовала, что в Барбаре есть нечто исключительное и что она достигнет небывалых высот в этом мире, увлекая за собою Нэнси. И вот оно началось…
Моментально, как и ее госпожа, Нэнси переключилась на практическую сторону дел: что же Барбара наденет на прием к королю? Возбужденно переговариваясь и перебивая друг друга, они направились на чердак выбирать материалы.
Долгие годы атлас и кружева пролежали там без надобности. Когда вся эта роскошь была запрещена, леди Палмер велела убрать в сундуки множество богатых тканей, и они были снесены на чердак до лучших времен. Перерыв набитые сундуки и пересмотрев бесконечные ярды материалов, девушки разочарованно обнаружили, что при всем изобилии выбирать особенно не из чего. Время наложило беспощадные следы – атлас потерся, а шелка потускнели. Барбара была близка к отчаянию, как вдруг пальцы ее ощутили на дне одного из сундуков бархатистую мягкость, и она, ликуя, извлекла на свет большой отрез великолепного темно-зеленого бархата.
Нэнси захлопала в ладоши и сказала, что этот цвет как нельзя лучше подойдет Барбаре. Они набрали пожелтевших от времени кружев, которые, по словам Нэнси, еще можно было отбелить, и спустились в комнату Барбары. Впереди их ждал кропотливый женский труд.
Оказалось, что большинство швейных работ достанется Нэнси, поскольку у Барбары была масса других дел. К тому же Роджер постоянно отвлекал ее какими-то мелкими поручениями. Однажды днем, разбирая почту, он с неудовольствием бросил ей на колени конверт и сказал:
– Послание от лорда Честерфилда!
В спешке и волнении Барбара смяла конверт, потом разгладила его дрожащими руками и сломала печать. Письмо было предназначено Роджеру. Она торопливо пробежала глазами убористо исписанный лист в надежде найти хоть словечко для себя, но ничего не обнаружила. Сплошные королевские дела, а в данном случае не они представляли интерес для Барбары. Она молча протянула письмо Роджеру. Он пристально смотрел на нее, и в его взгляде сквозила явная жестокость. Но Барбаре удалось унять бурю чувств, поднимавшуюся из глубины души, она извинилась и выскользнула из кабинета мужа.
Барбаре казалось, что сердце ее разрывается на части. Как мог Филип не написать хоть несколько слов для нее? Барбара поняла, что Филип бывал исключительно чутким во всем, что касалось ее плотских желаний, но обычно оставался глух к ее душевным порывам. Видимо, у него даже мысли не возникало, что она страдает в разлуке с ним. Голова Филипа была занята важными государственными делами, и у него просто не хватало ни времени, ни желания думать о ней.
В глазах Барбары стояли слезы, она печально взглянула на Нэнси и спросила:
– Как ты полагаешь, Нэнси, Филип любит меня?
Нэнси не покладая рук трудилась над зеленым бархатным платьем; сейчас она занималась тонкой отделочной работой, которую не могла доверить никому. Не поднимая головы, она сказала задумчиво:
– Мне кажется, женщины понимают любовь не совсем так, как мужчины. И вообще, некоторые мужчины просто не умеют любить по-настоящему. Да, они наслаждаются женским телом, но любить в женщине личность, ценить ее ум – это не для них. Похоже, лорд Честерфилд один из них.
Барбара выглядела совершенно убитой, и Нэнси поспешила смягчить свои слова:
– Хотя откуда мне знать? Конечно, вы много рассказывали мне о нем. Но человеческие отношения всегда так сложны. А уж любовь такое тонкое дело… о ней и рассказать-то невозможно. Если вы сами верите в его любовь, то отбросьте все сомнения: так оно и есть.
Но несчастье было как раз в том, что Барбара никогда до конца не была уверена в любви Филипа. Не в силах больше думать об этом, она поднялась с кресла и сказала Нэнси, что пойдет проверить, как продвигаются дела у девушек в швейной мастерской.
Нэнси перекусила нитку остренькими белыми зубками и задумалась. Будет ли она когда-нибудь влюблена, как Барбара? Она видела, какие страдания испытывает ее госпожа, и размышляла, стоит ли того любовь. Прокладывая очередную строчку ровных мелких стежков, Нэнси пришла к выводу, что глупо любить так неистово, отдавать всю себя без остатка и почти ничего не получать взамен.
Барбара, побледнев от сдерживаемых слез, направилась разыскивать служанок. Предстояло еще очень много дел. Она решила отбросить мысли о Филипе: «Сейчас нельзя думать о нем… Вот когда мы выйдем в море, я останусь один на один со своими мыслями».
* * *
Барбара сдержала данное себе слово и не думала о Филипе до того момента, пока не поднялась на палубу парусного судна, которое должно было доставить ее в Голландию. Она вдохнула соленый морской воздух, и ноздри ее затрепетали от восторга. Вокруг дымилась душистая кипящая смола, которой замазывали щели в днище кораблей, разнообразные запахи исходили от многочисленных грузов, заполнявших палубу. Взволнованно посмотрев на Роджера, она коснулась его руки.
– Помнишь, когда мы только познакомились, я часто просила, чтобы ты покатал меня на лодке? Как я любила наши прогулки по Темзе! А сейчас мне предстоит дальнее плавание. Ах, об этом можно было только мечтать!
Роджер улыбнулся, его охватило чувство нежности к ней. Барбара в порыве благодарности поднялась на носки и поцеловала его. Если бы она не стала женою Роджера, ей бы никогда не представилась такая невероятная возможность. Беззвучно рассмеявшись, она чуть отстранилась от него и сказала:
– Право, я все еще не могу поверить своему счастью. Как ты думаешь, Роджер, я понравлюсь королю?
Роджер усмехнулся.
– Он ведь не только король, но и мужчина. Вряд ли он не заметит твоего очарования. Но не забудь, ты должна передать ему все, о чем мы говорили.
Барбара кивнула, но ее внимание уже было приковано к разворачивающимся парусам. Судно отходило от причала, сильно накренившись на левый борт. Впереди ее ждала Гаага. Пока корабль отчаливал, Нэнси стояла рядом с ней на палубе, но едва ли не с первой же волной она зажала рот рукой и бросилась в каюту. Все путешествие бедняжка провела, не вставая с койки. Дурнота не оставляла ее, тело покрылось испариной, и Нэнси уже решила, что пришел ее последний час. Постанывая и охая, она отворачивалась от Барбары, приносившей ей чай и сухари.
Долгий, долгий день, думала Барбара, и как плавно день вчерашний перетекает в завтрашний. Ей казалось, что еще никогда в жизни она не ощущала такого безмерного покоя и умиротворенности. Часами стоя у борта, она глядела на далекий морской горизонт. Она была полностью предоставлена своим мыслям и впервые всерьез задумалась о себе, что редко случалось прежде в ее жизни. Анализируя все, что случилось с ней за последние годы, Барбара с удивлением и даже со страхом поняла, насколько она одинока в этом мире. Чувство одиночества было болезненно острым и всеобъемлющим. Странно, подумала она, только сейчас я поняла это. Единственным человеком, для которого она была смыслом жизни, был ее отец, он жил ради нее. Но отец умер, когда Барбара была совсем маленькой. Мать никогда не любила ее, и отчим чувствовал к ней довольно слабую привязанность. Роджер готов был полюбить ее, и по-своему даже любил, но ему была чужда ее страстная чувственная натура, и поэтому к его любви примешивались раздражение и злость. Нэнси?.. Может быть, эта девушка действительно любит Барбару, иначе зачем бы она рисковала жизнью, ухаживая за своей госпожой во время ее болезни? И все же…
Барбара вздрогнула, но решила, что от ветра, и поплотней закуталась в плащ. Она с легкой грустью вспоминала те счастливые дни, когда был жив отец. Как же он любил ее! Она помнила тепло его нежных сильных рук, он поднимал ее и осыпал поцелуями ее лицо. Отец не забывал о ней даже на войне. Гонцы, посланные с полей баталий, привозили письма от него, и в каждом несколько строчек было написано специально для Барбары: «Передай моей любимой Барбаре, что я очень скучаю и постоянно думаю о ней. Скоро я вернусь домой и наконец смогу обнять и расцеловать ее».
Если бы Филип любил ее, как отец, то обязательно написал бы в письме хоть строчку для нее. Она вспомнила слова Нэнси: «Они наслаждаются женским телом, но ценить в женщине личность… это не для них». И это верно, ведь Филип даже не знает, умна она или глупа. Часто он улыбался ее остроумным замечаниям, глядя на нее с невольным уважением. Но Барбара не могла припомнить ни одного случая, когда бы он спрашивал ее мнение по тому или иному поводу. Если же она заводила серьезный разговор, он обычно закрывал ей рот поцелуем.
Поцелуи Филипа… Барбара провела пальцем по губам, и на нее нахлынули светлые воспоминания о часах, проведенных с ним в постели. Она вздрогнула, новая неожиданная мысль вернула ее к реальности. Почему ее восторженные воспоминания касаются только плотских наслаждений? Возможно, она сама виновата, что у них сложились именно такие отношения. Но разве любовь бывает без душевной близости?
Роджер и сэр Аллен уважали мнение Барбары и постоянно советовались с ней. Но, к сожалению, Роджер не в состоянии удовлетворить чувственную сторону ее натуры и поэтому их семейная жизнь никогда не станет полноценной.
Барбара ощущала мучительную боль. Как было бы чудесно, если бы они с Филипом принадлежали друг другу душой и телом! Если бы понимали и обогащали духовный мир друг друга! Барбара поклялась себе, что при встрече обязательно вызовет Филипа на серьезный разговор. Любовь надо творить, думала она, тогда никакое одиночество никогда не будет угрожать мне!
* * *
Судно причалило в порту Гааги. Сойдя на берег, Барбара рассмеялась, заметив, как непривычно стоять на твердой земле после продолжительной корабельной качки. Чувствуя некоторую неустойчивость, она с благодарностью приняла руку Бекингема, который приехал встретить их судно. Глаза Барбары светились от счастья и волнения.
Вид у Бекингема, как всегда, был крайне вельможный, и достаточно было одного его слова, чтобы грузчики в мгновение ока перенесли на берег багаж Барбары. Самым ценным грузом были, конечно, два массивных сундука с золотом. Для их охраны Роджер отрядил двух самых преданных слуг – Джеймса и Джона. Они заперлись в своей каюте и на протяжении всего плавания, точно приросшие, сидели на этих сундуках.
– Они даже ели, не сходя с них, – смеясь, сказала Барбара, – спали сидя, как истуканы. Я пыталась убедить их, что Роджер просто хотел, чтобы кто-то из них постоянно находился рядом с багажом. Но никакие уговоры не действовали, они так и не тронулись с места.
Удивленный Бекингем с уважением взглянул на них.
– Сомневаюсь, что я смог бы найти таких преданных людей среди моих слуг.
Барбара обрадовалась встрече с Джорджем, он был ее любимым кузеном, и она в порыве нежности прижалась к его плечу. Бекингем улыбнулся ей.
– Сегодня, дорогая, у тебя великий день. Ты увидишь короля.
Сердце Барбары взволнованно забилось.
– Сегодня! Но я думала, что у меня будет время привести себя в порядок после плавания.
– Все это пустяки, не волнуйся! Королю не терпится встретиться с тобой. Или, вернее сказать, получить то, что ты привезла.
– Но, Джордж, милый, я должна хотя бы переодеться. У меня есть новое чудесное платье…
Бекингем рассмеялся.
– Хорошо. Я дам тебе немного времени. Ты успеешь смыть дорожную грязь и облачиться в свой новый наряд.
В замке их встретила Мэри, принцесса Оранская, младшая сестра короля. Именно она предоставила кров своему брату на время изгнания. Барбара была тронута сердечным приемом. Принцесса обняла ее и ободряюще улыбнулась.
– Ваша семья не раз доказывала свою преданность королевскому дому. Ваши предки заслужили множество наград, и вы, милая, достойно продолжаете их традиции, – непринужденно сказала она своим приятным мелодичным голосом.
Радостное оживление делало принцессу еще обаятельнее. Она мгновенно поняла желание Барбары освежиться после долгого путешествия и, проводив ее в небольшую прекрасно обставленную комнату, сказала:
– Я прикажу служанкам приготовить ванну. И обещаю, что Бекингем не будет надоедать вам. По крайней мере в течение часа вы будете предоставлены самой себе.
Барбара приняла ванну и переоделась. Невероятно, неужели она находится всего в двух шагах от короля Англии? Присланные принцессой служанки, восторгаясь красотой Барбары, помогли ей облачиться в бархатное платье. Барбара надушилась и присела к изящному, отделанному позолотой туалетному столику. Она выбрала красивый, оправленный в серебро гребень и чуть не расплакалась, обнаружив, во что превратились ее волосы. От морского воздуха ее чудные локоны стали жесткими и непослушными. А сейчас у нее не было времени, чтобы вымыть и высушить голову. Служанки вооружились гребнями и с двух сторон принялись расчесывать спутанную копну волос Барбары. Вскоре благодаря их усилиям ее роскошные рыжие волосы заблестели снова. О прическе думать не приходилось, и Барбара решила оставить волосы распущенными. В этот момент раздался стук в дверь и голос Бекингема произнес:
– Дорогая, отведенное вам время истекло.
Бекингем подвел ее к дверям королевского кабинета и собрался уходить. Барбара вдруг испугалась:
– Разве ты не пойдешь со мною?
– Не бойся, глупенькая. Уверен, что ты и король прекрасно поймете друг друга, без всякого моего вмешательства.
Он повернул золотую ручку, распахнул дверь и с легким поклоном отступил в сторону, пропуская Барбару. Взглянув на нее, он ободряюще улыбнулся. Не помня себя от волнения, Барбара вошла в кабинет.
Король стоял на противоположном конце зала и смотрел в окно. Зал был небольшим, как почти все остальные помещения замка, – всего каких-нибудь сорок футов в длину, но это расстояние показалось Барбаре невообразимо огромным. Король стоял к ней спиной и, очевидно, не услышал звука открывшейся двери.
Барбара медленно шла по залу; ноги не слушались ее, колени дрожали. Она остановилась, пытаясь успокоиться. Больше всего ей хотелось провалиться сквозь землю. Как же она будет говорить с королем, если ей и шагу не ступить от волнения?
Король обернулся, и испуганный вид девушки вызвал у него сочувствие. В этот момент Барбару спасло врожденное чувство юмора. Она представила себе, как нелепо выглядит, и чуть не рассмеялась. Король усмехнулся ей в ответ, его белоснежные зубы блеснули из-под темных усов.
К Барбаре вернулось присутствие духа, и она легкой походкой подошла к королю. Они внимательно разглядывали друг друга. Король оказался еще более смуглым, чем она представляла себе; это впечатление усиливалось благодаря почти шоколадному загару и угольно-черному цвету волос и усов. Строго говоря, он не был красавцем, но даже на расстоянии Барбара ощущала магнетическую силу обаяния, исходившую от него. Ей стали понятно, почему женщины находили его таким привлекательным. Взгляд его карих глаз был полон доброты, и у Барбары отлегло от сердца. Всю жизнь она преданно служила своему идеалу, и замечательно, что реальность не разочаровала ее. Ей понравился этот мужчина, он сам, а не его положение.
Барбара подошла ближе, и Карл, пораженный ее красотой, удвоил свое внимание. Он всегда был неравнодушен к женским чарам. В шестнадцать лет Карл впервые влюбился, его первой женщиной была простая валлийская девушка Люси Вальтер, которая подарила ему сына. С тех пор женщины стали играть важную роль в его жизни. Несмотря на то что Карл не был красавцем, ни одна женщина не могла устоять перед его обаянием. Даже когда он был еще юн и неопытен, самые признанные красавицы бросали свои сердца к его ногам. Оценивающе взглянув на Барбару, Карл подумал, что ему редко доводилось встречать таких красивых женщин.
Он протянул Барбаре руку, и она, взяв ее, склонилась в глубоком поклоне. Глаза ее были опущены, и она невольно заметила, как стройны его ноги, обтянутые голубыми чулками. А Карл тем временем наслаждался видом ее пышной груди, открывшейся его взору, когда она склонилась перед ним.
Поднявшись, Барбара пробормотала еле слышным голосом:
– Ваше Величество…
Наконец-то эти два слова произнесены вслух! Барбару охватила жгучая радость. Всю жизнь она была преданной роялисткой, но впервые говорила «Ваше Величество» и стояла перед истинным королем Англии. Она подняла сияющее лицо, и король улыбнулся, словно прочел ее мысли.
