Текст книги "Королевская страсть"
Автор книги: Патриция Хортон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 31 страниц)
Барбара действовала решительно и быстро. Она приказала погрузить на телеги необходимую мебель и, забрав ценные вещи, отправилась в Ричмонд, в дом своего дяди. На Кинг-стрит остались лишь несколько слуг для охраны дома. Из Ричмонда она послала Карлу страстное послание, умоляя его приехать к ней.
Нельзя сказать, что Карл разгневался, получив ее призывное письмо. Маленькая Катерина была милой и приятной, возможно, даже немного приторной в своих ласках. А он привык к разнообразию. Одним из главных достоинств Барбары было то, что с ней никогда не бывало скучно. Она была крайне соблазнительна как женщина, но в то же время обладала умом и неисчерпаемыми способностями в устройстве разнообразных развлечений. Она придумывала костюмированные балы и игры, ставила веселые спектакли. И Карл признался себе, что уже слегка устал от своей юной женушки. Конечно, он обязан нанести Барбаре этот визит и узнать причину столь страстного призыва.
Барбара взволнованно крикнула Нэнси:
– Пошевеливайся! Мы должны превратить меня в больную, почти умирающую женщину.
Нэнси изумленно раскрыла рот.
– Да-да, – неторопливо сказала Барбара. – Пусть Карл Стюарт посмотрит, до чего он довел меня. У него всегда было доброе сердце. Едва ли он с легкостью воспримет, что от его цветущей любовницы осталась лишь жалкая тень.
После соответствующих втираний лицо ее стало мертвенно-бледным. Затем она наложила тени под глазами и на щеках.
– Опусти полог так, чтобы лицо находилось в тени, – приказала она. – А теперь иди встречай короля. Нельзя, чтобы гостеприимный дядюшка успел перехватить его. Я хочу, чтобы сразу по приезде он прошел ко мне.
Сердце ее учащенно билось, она откинулась на подушки, слегка презирая себя за этот спектакль. Никогда Барбара не думала, что ей придется удерживать короля, играя на его жалости. Но сейчас ей казалось, что это единственное средство.
Она услышала звук шагов Карла по паркетному полу комнаты. Он подошел к кровати.
– Барбара! Ты не сообщила мне, что заболела! – Он обеспокоенно вглядывался в полумрак затененной пологом кровати.
Барбара больше походила на труп, чем на живую женщину. Он страшно испугался. Жизнь без нее представилась ему мрачной и унылой. Странно, как он мог жить без нее все это время.
– Садись, Карл. – Она показала слабой рукой на край постели, боясь, что, если он сядет ближе, ее грим станет слишком заметен.
Карл присел и нежно взял ее руку. Она расслабила руку, стараясь сделать ее вялой и безжизненной. Как бы ей хотелось сжать его руку, отбросить покрывало и прижаться к нему всем телом! Но она лишь издала слабый вздох.
Карл тревожно склонился к ней.
– Что с тобой случилось, милая?
– Я не упрекаю тебя, дорогой, – тихим голосом сказала она. – Но посмотри, до чего довела меня любовь к тебе. Моя репутация погублена окончательно. Я потеряла дом, мужа… У меня не осталось даже твоей любви!
– Но где же Роджер?
– Мы поссорились с Роджером. Я была вынуждена забрать свои вещи и искать убежища в доме своего дядюшки.
Барбара постаралась выдавить несколько слезинок и возблагодарила Бога, когда ей удалось сделать это. И в самом деле, если все остальное рухнет, она может попробовать себя как актриса. Наверное, многих бы привлекло в театр имя печально известной леди Каслмейн.
Глубоко вздохнув, словно последние силы покидали ее, Барбара прошептала:
– Роджер окрестил твоего сына в католическую веру.
Карл раздраженно взмахнул рукой. Трудно было винить Роджера за то, что тот потерял терпение. Слишком долго он был рогоносцем. Но этот ребенок был явно не его, и Карл собирался со временем признать своего сына.
– Это легко исправить, – сказал он. – Мы перекрестим его, и я стану его крестным отцом.
– О, неужели это возможно, сир? – Лицо Барбары просияло под густым слоем белил. Она добавила более слабым голосом: – Я счастлива, что вы еще любите вашего ребенка, хотя и разлюбили его мать.
Карл подавил стон.
– Я никого еще не любил так, как тебя, Барбара. Иногда мне кажется, что ты настоящая колдунья и погубила меня своими чарами.
Барбара порывисто села и обняла его. Они обменялись долгим пламенным поцелуем, и шаловливый язычок Барбары разжег в короле огонь желания. Но он вдруг вспомнил об истощенном физическом состоянии Барбары и мягко уложил ее в кровать. Она изумленно взглянула на него.
– Необходимо срочно позвать доктора, чтобы он осмотрел тебя.
– Чепуха! А королевские поцелуи – лучшее лекарство. – Барбара лукаво усмехнулась и, смочив слюной уголок простыни, стерла грим со своего лица. Из-под белил проступила нежная кожа, и Барбара озорно рассмеялась. – Если ты действительно бросишь меня, я поступлю на сцену. Карл согнулся от хохота.
– Ты и вправду колдунья, – сказал он и заключил ее в объятия. Затем он принес воды и старательно смыл с ее лица остатки грима. Закончив с этим, он вопросительно взглянул на нее, сомневаясь, полностью ли она уже оправилась после родов. Барбара молча кивнула и призывно откинула покрывало. Они занялись любовью, и Карл удивлялся, как мог он так долго жить вдали от нее.
– Я тоже участвовал в маленьком семейном спектакле, – признался он. – И так вжился в роль влюбленного супруга, что едва не забыл, как сильно я люблю тебя.
– Но здесь была не игра, Карл, а правда, – горько сказала Барбара. – Я действительно боялась, что навсегда потеряла тебя.
– Когда-то я обещал окружить тебя богатством и славой, – печально проговорил он. – Завтра же мы возьмем нашего Карла и окрестим его.
Барбара молчала, но в глазах ее стоял немой вопрос.
Карл кивнул.
– И я добьюсь для тебя места фрейлины королевы.
Глава 16
На следующий день Карл привел с собой крестных для своего сына – тетушку Барбары, графиню Суффолк, и Обри де Вира, графа Оксфордского. Графиня Суффолк стала первой и пока единственной английской фрейлиной королевы.
Барбара вся так и светилась от счастья. Тетушка не удержалась и запечатлела поцелуй на ее розовой щечке.
– Он все еще любит меня, – вполголоса сказала Барбара графине, послав гордый взгляд в сторону Карла, беседующего с графом Оксфордским.
– Да уж, и я могу гарантировать, что его любовь вспыхнула с новой силой. – Графиня Суффолк имела не очень высокое мнение о королеве, с которой уже успела познакомиться поближе.
– Как приятно чувствовать, что тебя любят, окружают вниманием и заботой! – Чувства переполняли Барбару, и она, поднявшись на носки, закружилась по комнате.
– Только любовь мужчины может сделать женщину счастливой в этом мире. Без нее женщина как бы и не живет вовсе! – с печальной мудростью заметила графиня.
– Да, я поняла это, когда Карл ушел от меня, – согласилась Барбара, – когда я лежала, покинутая им, после родов. Если он снова откажется от меня…
– Успокойся, милая, этого не произойдет, – тетушка успокаивающе похлопала ее по руке.
Карл взглянул в их сторону и улыбнулся, а у Барбары перехватило дыхание. Возможно, он не красавец, но едва ли кто сравнится с ним в живости и обаянии.
Они поехали в Вестминстер, в церковь Святой Маргариты. Барбара и Карл попеременно держали на руках ребенка. Графиня Суффолк сказала, что тоже могла бы подержать малыша, но любящие родители запротестовали, наслаждаясь этой маленькой интимной радостью. Они были слишком эгоистичны, чтобы делиться своим счастьем. Барбара выглядела великолепно, солнце играло на ее блестящих волосах, глаза сияли, и Карл с искренним восхищением смотрел на нее.
В церкви Святой Маргариты младенец был окрещен в англиканскую веру. Запись в книге гласила:
«18 июня 1662 г. Чарлз Палмер Лимбрик (лорд Лимерик), рожденный Барбарой от Роджера, графа Каслмейна».
– По церковной записи он значится как сын Роджера, – сказал Карл, когда они ехали домой, – но я уже признал его своим сыном и вскоре сделаю это в официальном порядке.
Его любовь к Барбаре стала еще нежнее и глубже. Случалось, ее вспыльчивость раздражала его, но, несомненно, этому были извинительные причины. Не очень-то легко любить одного мужчину, рожать от него детей и носить при этом имя другого. Особенно для такой гордой и независимой в своих поступках женщины, как Барбара. По губам Карла, затененным черными усами пробежала легкая улыбка: Барбара напоминала упрямого капризного ребенка, она демонстративно игнорировала все хитрости и уловки, которые могли бы успокоить светское общество. Казалось, она готова крикнуть всему миру: да, я именно такая! Принимайте меня такой, какая я есть на самом деле, или не принимайте совсем! Карл вздохнул, глядя, как она склонилась над младенцем, оберегая его от тряской дороги. Несомненно, в ее искренности было что-то бесконечно привлекательное, но сейчас, когда в Англии появилась королева, Барбаре придется все же стать более осторожной и мудрой, чтобы его семейная жизнь протекала мирно.
На следующий день в Ричмонд приехал Роджер и сообщил, что собирается покинуть Англию. Барбара почувствовала радостное облегчение, понимая, однако, что Карл будет огорчен, поскольку она лишалась формальной защиты, которую ей обеспечивало имя мужа. Если она вновь забеременеет, а в этом у нее не было сомнений, то всему миру будет ясно, что отцовство нельзя приписать Роджеру.
Странное ощущение радости охватило Барбару. Не надо больше лгать, постоянно прятаться за спиной этого далекого для нее человека. Кончились мелкие, унизительные уловки. Бледная и спокойная, она взглянула на стоящего перед ней Роджера.
– Куда ты едешь? Что собираешься делать?
Роджер тихо сказал:
– Я уезжаю во Францию. Собираюсь уйти в монастырь.
Барбара задумчиво посмотрела на него, вспоминая его вялые ласки, затем, вспыхнув, отвела глаза, словно согрешила, нарушив чужую тайну.
– Мне потребуется еще какое-то время, чтобы уладить все дела, но скоро мы расстанемся навсегда. – Он пристально смотрел на Барбару с непонятной мольбой в глазах.
Барбара порывисто взяла его руку и сказала:
– О Роджер! Мне жаль, что я вышла за тебя замуж.
Он попытался вырвать руку, но Барбара сильнее сжала ее.
– Ты не так меня понял. Прости меня, если сможешь. Боюсь, я погубила твою жизнь своим себялюбием. Но, Роджер, я никогда не смогла бы быть тебе хорошей женой! Мы слишком разные. Я никогда бы не смогла стать монахиней! А ты даже рад удалиться в монастырь.
Роджер повернул ладонь Барбары и нежно провел по ней пальцем.
– Это правда, мы совсем не пара, но все же у нас были хорошие моменты, когда мы работали вместе. – Его глаза смотрели на нее прямо и открыто. – Ты была мне чудесной помощницей во всех политических делах, когда мы готовили возвращение короля.
Барбара вспомнила те редкие моменты близости, когда они действовали заодно, и ее охватило чувство жалости и стыда.
– И как плохо все это закончилось для тебя! – На мгновение она забыла о себе, о своем желании свободы и думала только о нем. – Роджер, не уезжай во Францию. Ты же потеряешь все, ради чего мы жили и чего ты так старался добиться.
Роджер печально улыбнулся.
– Да, я в полной мере вкусил плоды наших трудов, и, надо признаться, они совсем не так сладки, как я думал. Я не сожалею о сделанном и верю, что Карл вполне подходит на роль короля Англии. Что касается меня, то я чувствую предрасположенность к монастырской жизни. Мне кажется, там я смогу обрести истинное счастье.
Они вышли в сад и, спокойно беседуя, сели на прогретую солнцем каменную скамью. Сейчас, когда Роджер дал ей свободу, Барбара почувствовала к нему такую привязанность, какой не испытывала со времени их знакомства. Забыты были раздражение, усталость и скандал из-за ребенка, который заставил ее сбежать в Ричмонд. В конце этой мирной беседы она от всего сердца пожелала Роджеру удачи и счастья.
Роджер поцеловал ее руку.
– Я пока еще побуду в Англии, улаживая дела. Надеюсь, мы еще встретимся.
Он уходил по аллее, и Барбара, провожая его взглядом, испытывала странное успокоение. Она не хотела быть врагом Роджеру. Если бы не их брак, она всегда была бы его искренним другом. Но в последние годы ей казалось, что она готова возненавидеть его. Он был той скалой, о которую разбивались волны ее счастья. Порой она в ужасе ловила себя на том, что желает ему смерти! А сейчас он наконец дал ей свободу – запоздалую свободу! К сожалению, Карл был уже женат.
Склонив голову на руки, Барбара сидела на скамье, и солнце нежно ласкало ее затылок. Почему все так запутано в жизни? Почему нельзя откровенно сказать: «Я люблю» – и любить, забыв обо всем на свете? Почему на пути у любви столько сложностей?
В тот же вечер Барбара рассказала Карлу о решении Роджера. Душа ее ликовала от сознания своей свободы. Карл нахмурился и тяжело вздохнул. Барбара, очевидно, не понимала, как важен был Роджер для соблюдения неких светских приличий и условностей перед лицом общества. И тем более сейчас, когда у него есть Катерина…
Карл вздохнул и зарылся лицом в ее огненную шевелюру. Она теснее прижалась к нему, его руки обняли ее стройный гибкий стан. Перед своей женитьбой он чувствовал, что положение Барбары в обществе достаточно прочно. Она казалась гордой и веселой, и ему не приходило в голову, что ей может понадобиться серьезная защита. За последний месяц Карл полностью осознал, как трудна будет ее жизнь без его поддержки, и это знание наполняло его нежностью и желанием защитить ее.
Сейчас, когда Роджер собирался покинуть Англию, ей необходимо как можно скорее получить место фрейлины в свите королевы. На следующий день Карл протянул Катерине свиток, небрежно сказав:
– Здесь список всех английских леди, которых я подобрал для вас. Все они достойные родовитые дамы и заслужили эту честь. Уверен, вы одобрите мой выбор.
– Я тоже уверена, – улыбнулась Катерина и, развернув свиток, пробежала глазами строчки. Она плохо знала английскую знать и никого не предпочитала. Вдруг костяшки ее пальчиков побелели. Дочитав весь список, она обнаружила в конце дерзкое, вызывающее имя – Барбара, графиня Каслмейн.
Катерина подавила предательское восклицание. Она не может – не должна – говорить об этой женщине с Карлом. Неважно, что под пурпурным пологом серебряного ложа между ними установилась интимная близость, ведь существуют вещи, которые не пристало обсуждать с мужем. Ее смущала уже одна мысль о том, что он имел с леди Каслмейн такую же близость, как с ней. Неужели он собирается продолжать этот роман на ее глазах?
Живя и воспитываясь в монастыре, Катерина часто жалела о том, что родилась принцессой Португальской, которой судьба уготовила королевскую жизнь. Ей хотелось быть простой девочкой. Как было бы чудесно стать монахиней, быть одной из этих женщин с мягкими голосами и строгими лицами, жить их делами и молитвами! В последний месяц она смеялась над своими детскими мечтами и благодарила Бога за то, что он не позволил ей стать монахиней. Карл разбудил в ней женщину, горячая южная кровь заиграла в ней. Ему трудно было оценить глубину чувств Катерины, ее смущение было слишком велико, и казалось, она лишь уступает его желаниям. А на самом деле она сгорала от страсти и с трепетом ждала его ласк. Неужели Карл ласкал леди Каслмейн так же нежно, как и ее?! От одной этой мысли Катерина почувствовала такую ревность, которая точно желчь разлилась по всему ее телу. Душевная боль была нестерпимой, Катерина задрожала, и Карл мгновенно забеспокоился:
– Вы не больны, дорогая?
Она схватилась за эту мысль.
– У меня немного болит голова. Если вы позволите… – и она дрожащей рукой положила свиток на столик.
– Конечно! Я позову ваших камеристок.
Он подошел к дверям и пригласил девушек. Велев им позаботиться о здоровье королевы, Карл покинул комнату.
Катерина вооружилась булавкой и быстрыми колющими ударами выколола имя Барбары, графини Каслмейн. Впервые эта невинная душа почувствовала, что способна на убийство, она исступленно колола пергамент, представляя, что наносит раны незнакомой сопернице.
Назавтра она, опустив глаза, протянула список королю. Катерина предпочла сделать это без слов и объяснений. Конечно, у него достанет воспитания просмотреть его спокойно.
Карл развернул свиток и замер в изумлении, заметив выколотое имя. Он предполагал, что Катерина невинна, как дитя. По состоянию свитка было заметно, в какой ярости пребывала его жена, выкалывая ненавистное имя; казалось, пергамент изжеван сворой спаниелей. Раз Катерина с такой злостью выколола имя Барбары, она была гораздо более осведомлена, чем он предполагал… Она оказалась не такой честной и наивной, как он думал. Барбара, несомненно, честнее ее. Карл усмехнулся, вспомнив о белилах, которые Барбара стирала с лица простыней.
Он поднял голову и задумчиво взглянул на королеву. На ней был ниспадающий пеньюар из тонкого розового шелка, волосы рассыпались по плечам. Ее прекрасные длинные волосы обычно восхищали Карла, когда они вот так свободно падали на ее плечи и спину, а не были круто завиты. Но Катерина почти не заботилась о своей внешности, ее вполне устраивало то, как она выглядит. Когда она бывала в хорошем настроении, лицо ее светилось счастьем и казалось почти красивым. Но сейчас она побелела, в глазах притаилась настороженность, и Катерина выглядела дурнушкой.
Она чувствовала себя неуютно под холодным, изучающим взглядом Карла.
– В чем дело, Карл? – спросила она прерывающимся голосом.
– Я вижу, вам не понравилось имя леди Каслмейн.
Ему подумалось, что на самом деле он абсолютно не знает эту маленькую женщину. Она казалась такой юной и безыскусной и очень напоминала его любимую Киску. А оказывается, ей было известно о его романе с Барбарой, и она со спокойствием умудренной, опытной женщины относилась к этому. Образ невинной девочки-невесты растаял. Возможно, не раз она тайно смеялась над ним, пока он терпеливо учил ее любовным играм.
Он спросил, резко повысив голос:
– Что вы имеете против леди Каслмейн? Вы не желаете видеть эту даму?
Катерина окаменела от возмущения. Как он смеет!
– Я знаю о вашей… связи… с ней.
Карл бросил на нее оценивающий взгляд. Пожалуй, можно больше не щадить эту крошку.
– Раз вы в курсе моих отношений с леди Каслмейн, то, конечно, понимаете, почему она должна получить место фрейлины.
Катерина дерзко вздернула маленький подбородок, в карих ее глазах предательски блеснули слезы.
– Вы тоже должны понять, Карл, что я не могу терпеть эту женщину в своем окружении.
– Я не требую, чтобы вы приближали ее к себе. Но она должна получить эту должность хотя бы формально.
– Но зачем? – Катерина начала терять свой гордый вид, голос ее зазвучал умоляюще.
Карл постарался сохранить терпение.
– Леди Каслмейн многим пожертвовала ради меня. Если она не получит этого назначения, все решат, что я забыл о ней, и свора придворных шакалов с наслаждением начнет терзать ее. Разве вы не знаете, дорогая, как жесток бывает двор к тем, кто утратил былые привилегии?
Глаза Катерины наполнились слезами.
– В монастыре меня учили, что прелюбодеяние – грех. Я имею в виду то, что леди Каслмейн заслуживает всяческого унижения.
Лицо короля угрожающе потемнело. Он предостерегающе поднял руку.
– Леди Каслмейн едва ли можно назвать распутной женщиной. Положение королевской любовницы всегда было почетным в Англии, к тому же эта леди – мать двух моих детей и вправе рассчитывать на всеобщее уважение, в том числе и на ваше, дорогая.
Кровь отхлынула от лица Катерины, ей стало дурно. Оказывается, есть еще и дети! Ее ограбили даже в этом. Не она, законная жена, первой родила ему ребенка. Катерина слегка пошатнулась, и Карл, чувствуя угрызения совести, бросился вперед, чтобы поддержать ее.
Как приятно чувствовать его бережные объятия! Она прижалась лицом к его груди и обняла его слабыми руками. Карл погладил ее блестящие темно-каштановые волосы и вздохнул. Как же ему заставить эту маленькую воспитанную в монастыре мышку понять, что сейчас на карту поставлено не только счастье Барбары, но и его честь?
Он подвел Катерину к креслу и заботливо усадил ее. Затем опустился на колени, и его большие смуглые ладони мягко накрыли ее маленькие ручки. Голос Карла был тих и нежен.
– Катерина, дорогая моя, знаю, вам достаточно трудно пересилить себя и выполнить мою просьбу. Вы получили воспитание в стенах монастыря, и придворные нравы должны казаться странными для вас. Но поймите, я прошу вас о вполне обычном деле. Многие королевы вынуждены принимать любовниц своих супругов. Достойным поведением в такой ситуации, они заслужили уважение и преданность своих супругов.
Катерина резко вырвала руку, и ее кольцо до крови оцарапало его ладонь. Она страшно побледнела.
– Вы хотите сказать, что эта дама по-прежнему будет вашей любовницей?
Он тяжело вздохнул и внимательно взглянул в ее искаженное тревогой бледное лицо. Сейчас его может спасти только ложь. Карл медленно сказал:
– Дорогая, если вы сделаете это для меня, я обещаю, что оставлю леди Каслмейн. Я прошу только воздать ей должное уважение за то, что ради меня она пренебрегла светскими условностями, за то, чем мы были друг для друга в прошлом. Прошу дать ей положение, достойное матери моих детей.
Упоминание о детях с новой силой разожгло ревность Катерины и лишило ее способности трезво мыслить. Она вскочила с кресла и, задыхаясь от ярости, оттолкнула стоящего на коленях Карла.
– Я никогда не соглашусь на это! И сделаю все что в моих силах, чтобы она понесла наказание за свою безнравственность! – воскликнула Катерина и выбежала из комнаты, сильно хлопнув дверью.
Карл медленно взял шляпу и водрузил ее на голову. Выйдя в коридор, он заметил стайку быстро удаляющихся придворных. Карл был готов держать пари, что они подслушивали под дверью вплоть до того момента, когда королева в гневе покинула комнату. Им удалось сегодня заполучить отличную тему для сплетен, мрачно подумал он и устремился в парк, окружающий Гемптонский дворец, так быстро, словно его преследовали демоны.
Он блуждал по парку, отклоняя все попытки придворных присоединиться к нему, и думал о том, сколько горьких и обидных слов мог бы сказать Катерине. Два месяца он играл роль влюбленного супруга, и к концу этого срока каждая клеточка его тела загоралась при мысли о Барбаре. Он продал свою свободу за триста тысяч фунтов, а вместо этого был обманут и наделен в изобилии сахаром, специями и нежеланной женой.
Карл поднял с земли палку и с размаху хлестнул ею по кустам. Если бы Катерина была разумна, он постарался бы сделать счастливой ее жизнь. Он не желал ей зла, не ее грех, что королева-мать нечиста на руку. Катерина могла бы пользоваться почетом и уважением, которые соответствуют ее положению королевы Англии. Он был готов оберегать и любить ее, и вскоре у них появился бы законный наследник английского трона. Однако – Карл нахмурился – она должна немедленно узнать, что в их семье он хозяин положения.
Карл вскочил на коня и уехал в Лондон, к Барбаре, которая уже вернулась в свой дом на Кинг-стрит.
Он рассказал ей о ссоре с Катериной, и Барбара в страхе прижалась к нему, ее большие синие глаза стали печальными.
– Но я не смогу даже появиться при дворе, если у меня не будет этого назначения! О Карл, почему судьба так несправедлива к нам?
Карл мягко сжал ее плечи и слегка отстранился, чтобы видеть ее лицо; взгляд его стал решительным и серьезным.
– Обещаю тебе, я добьюсь своего! Я намерен показать Катерине, кто в доме хозяин.
Душа Барбары радостно дрогнула. В его голосе уже не было прежней нежности, когда он произнес имя Катерины. Он выдавил его из себя, словно оно было отвратительно ему.
Они поужинали вдвоем, и затем Карл предложил сыграть в карты. Игра проходила в молчании. Барбара поняла, что мысли Карла совпадают с ее собственными: он ищет способ заставить Катерину подчиниться. Барбара отбрасывала одну идею за другой, они менялись так же быстро, как карты в ее руках. В глубине души разгоралось чувство вопиющей несправедливости. Если бы Карл послушал ее раньше! Сейчас он был связан по рукам и ногам нежеланной женой, а денег по-прежнему не было. У нее возникло искушение бросить ему в лицо эти обидные слова, упрекнуть в глупости. Но не хотелось нарушать атмосферы душевного понимания, возникшей между ними. Если она рассердит Карла, его раздражение, вызванное неуступчивостью королевы, может обратиться на нее и привести к очередной ссоре.
Она была рада, что сумела сдержаться. Карл поднял голову, улыбка осветила его лицо. Он решительно бросил карты и сказал:
– У меня есть план, Барбара. Конечно, есть определенный риск, но, думаю, ты достаточно отважная женщина.
Барбара заинтересованно склонилась к нему, локоны упали на ее открытую грудь.
– И какой же?
– Мы можем обманом заставить Катерину признать тебя. Наш медовый месяц в Гемптон-Корте подходит к концу, и Катерина вскоре должна переехать в Уайтхолл. Я назначил много придворных на церемонию представления в Гемптонском дворце и вместе с ними представлю тебя.
– Но она же узнает меня!
Карл усмехнулся.
– Она знает тебя только как графиню Каслмейн, а мы представим госпожу Барбару Палмер. Она примет тебя, и все пути к отступлению будут отрезаны. Твое назначение произойдет естественным путем.
Глаза Барбары сверкнули. Уж лучше активно действовать, чем, слоняясь по дому, размышлять об успехе замысла Карла. Она по-мужски сжала его руку своей изящной ручкой, принимая его предложение.
– Давай рискнем!
Восхищенный ее смелостью, Карл встал из-за карточного столика и поднял Барбару на руки.
– Ты несравненна, моя милая. Если когда-нибудь нам случится воевать снова, то вряд ли я найду более отважного союзника.
В день назначенного приема последняя фраза короля, точно магический заговор, звучала в ушах Барбары. Ладони ее похолодели, сердце стучало со странными перебоями. Сегодня в Гемптон-Корт съезжается вся английская знать, и, конечно, ее провал станет известен всей Англии. Большинство вельмож и сановников стремились на этот прием, чтобы засвидетельствовать королеве свое почтение перед ее торжественным въездом в Лондон. Вот уж обрадуются все завистники, если королева удостоит Барбару лишь презрительным взглядом.
Карета катилась по тряской дороге из Лондона в Гемптон-Корт. Барбара то и дело смотрелась в изящное зеркальце. Для сегодняшнего приема она выбрала строгое белое платье с необычайно скромным вырезом, желая как можно меньше походить на куртизанку. Платье украшали тонкие кружева, среди которых поблескивали зернышки жемчужин, богатая отделка наряда говорила о важном положении носившей его особы. Даже кудри ее были слегка укрощены, они обрамляли безукоризненный овал ее чистого, чуть подрумяненного лица. Синий цвет ее огромных глаз стал поразительно глубоким.
Дорога до Гемптон-Корта казалась бесконечно длинной. Воображение Барбары уносилось вперед к тому моменту, когда она предстанет перед королевой, и она вновь и вновь проигрывала в уме эту сцену.
Катерина уже восседала на троне в Главном зале дворца. Она вспоминала, как впервые вошла сюда счастливой новобрачной под руку со своим супругом. Карл приветствовал новую группу гостей. Сегодня она снова ощущала себя счастливой, наконец-то их ссора, кажется, забыта. Карл был сама доброта; его непринужденные манеры и добрые ободряющие взгляды рассеяли ее смущение. Вновь и вновь он подводил к ней гостей, коротко представляя каждого человека, много шутил и дружески похлопывал их по плечам. Катерине оставалось лишь улыбаться и делать вид, что ей понятны его быстрые английские шутки. Благодаря его характеристикам у Катерины складывалось впечатление, что все дамы и кавалеры были замечательными людьми, которые горячо любили свою королеву и искали ее расположения. Возможно, она действительно скоро станет любимой королевой в этой чужой для нее стране. Карл склонился к ней и, пробормотав краткое извинение, сказал, что отлучится на несколько минут. Он пересек зал и скрылся за дверью. Катерина с нежностью следила за его величественной высокой фигурой.
Карл подошел к воротам Анны Болейн как раз в тот момент, когда во двор въехала карета Барбары.
– Ты волнуешься, дорогая.
Барбара оперлась на предложенную руку и вышла из кареты. Она спокойно расправила юбки.
– Совсем нет. Мой отец сражался на поле боя ради спасения твоего отца. Неужели я не выдержу маленькой печальной схватки ради любви к тебе? – Рука ее была холодна, как лед, и слегка дрожала.
Они поднялись по ступеням, ведущим в Главный зал. Барбара глубоко вздохнула и пожала его руку. В дверях они на мгновение остановились, и она обвела зал быстрым взглядом, как генерал, изучающий поле битвы. Огромные эркерные окна были распахнуты в вечернюю прохладу, но из-за обилия гостей и пылающих свечей воздух в зале был душным и неподвижным. Казалось, все драгоценности Англии сверкали сегодня здесь. За малым исключением, все эти лица были знакомы Барбаре.
Катерина! Барбара невольно задержала взгляд, присматриваясь к женщине, которая вторглась в ее жизнь. Она сидела на возвышении под балдахином в дальнем конце зала и с такого расстояния казалась просто маленькой неподвижной куклой. Ее наряд украшали россыпи драгоценных камней, но старомодные фижмы сковывали движения и делали ее еще больше похожей на деревянную куклу. Темно-каштановые волосы были свиты в тугие спирали, которые большими гроздьями висели по сторонам ее лица, отчего оно казалось немного смешным.
Барбара подавила нервный смешок. «Почему я должна бояться этой смешной куклы», – подумала она. И однако Катерина сидела на троне, охраняемая положением королевы Англии, а Барбара приближалась к ней в качестве скромной просительницы.
Карл чуть подтолкнул Барбару, и они пошли навстречу Катерине. Послышались приглушенные восклицания, затем в зале повисла напряженная тишина. Придворные узнали Барбару и поняли дерзкий замысел короля.
Тишина постепенно охватывала весь зал, и Барбара ощутила неприятный холодок в сердце. Многим не нравилось ее привилегированное положение. Они надеялись, что королева сейчас поставит Барбару на место, их горящие глаза алчно прищурились. Барбаре казалось, что ее проткнули тысячью маленьких иголочек, и, если бы не твердая рука Карла, она, возможно, не смогла бы противостоять потоку этой острой неприязни.
Они приблизились к трону. Избегая взглядов любопытных придворных, Барбара неотрывно смотрела на Катерину. Да она же просто дурнушка! Барбара отметила торчащие зубы, невыразительные карие глаза, и на душе у нее полегчало. Многие клялись, что королева очень мила, и она почти поверила их оценкам. Когда они достигли подножия трона, Карл ободряюще сжал ее руку: момент настал!
Катерина слегка наклонилась вперед, и Карл непринужденно произнес:
– Дорогая, позвольте представить вам дочь одного из преданнейших сторонников моего отца, госпожу Барбару Палмер.
