Текст книги "Признание в любви"

Автор книги: Патриция Хэган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Проезжая через небольшие городки, они не привлекали особого внимания. Все считали, что это отец и дочь. Джеси уговорила Мелонгу во избежание неприятностей заменить косынку на голове на соломенную шляпу. Хотя и неохотно, он согласился, а в остальном своей одеждой он ничем не напоминал индейца: на нем были брюки, старый черный пиджак и застиранная белая рубашка.

Погода стояла отличная, и они чаще всего ночевали в лесу. Когда же шел дождь, они прятались в пещерах или под каменистыми навесами в горах. Порой им попадались индейцы-земледельцы, и тогда у них была возможность постирать одежду, поспать ночь на настоящей постели и съесть приготовленный на плите обед.

Но Джеси больше нравилось ночевать под открытым небом. Днем она ехала позади Мелонги, и они мало разговаривали. Но вечером, после ужина, состоявшего из сушеной кукурузы и, если повезет, зажаренного на костре кролика или белки, Мелонга зажигал трубку и, прислонившись спиной к дереву, заводил рассказ о прошлом. Джеси слушала его затаив дыхание.

Как-то вечером, когда они были в пути почти две недели, Мелонга рассказал ей про то, что случилось с чероки после того, как правительственные войска изгнали их с родных земель. По сведениям, которые за эти годы просочились с индейской территории, они объединились там с четырьмя другими племенами.

Во время перехода погибло почти четырнадцать тысяч чероки.

– Казалось, что наш народ сломлен навсегда, – сказал Мелонга. – Но, по слухам, они оправились и живут вполне прилично. Мы всегда считали себя культурным племенем. Мы жили в бревенчатых домах, носили домотканую одежду, занимались скотоводством и пахали землю на быках. Некоторые наши мужчины даже женились на белых женщинах, а наши вожди знали грамоту и английский язык и понимали законы. Так что неудивительно, если те, кто выжил, восстановили у себя старые порядки. Как-то раз я даже видел газету, которую они издают в своей столице Талеквах. На двух языках – английском и чероки. Называется «Чероки адвокат». И школы у них есть – и мужские, и женские.

Джеси с интересом разбиралась в слоговой азбуке чероки. Ее изобрел чероки-полукровка, которого звали Секвойя, и она быстро получила распространение. Джеси уже раньше под руководством Мелонги научилась писать на языке чероки, но никому об этом не сказала. Ее родителям это не поправилось бы, Майклу тоже. А его мать закатила бы истерику, узнав, что ее будущая невестка умеет читать и писать на языке дикарей.

– А чем ты там собираешься заняться, Мелонга? – спросила Джеси.

Мелонга долго смотрел на пламя костра, потом обреченно сказал:

– Умереть.

– Не надо так говорить!

– Почему же? Смерть – это просто переход из одного места обитания в другое. Я не боюсь смерти. Чероки вообще не боятся смерти. Но до тех пор, пока меня не позовут духи, я буду лечить, как могу, свой народ. И я хочу найти родных. Может быть, еще живы брат и сестра. А если они отправились в другое место обитания, я найду их детей. У меня опять будет семья. И у тебя тоже, – закончил он уверенным тоном.

– Ты думаешь, я найду маму?

– Такие глаза, как у тебя, встречаются очень редко. И не так уж много белых женщин живет у команчей, во всяком случае, не многие пользуются их доверием. Обычно они превращают пленных в рабов. Но с этой белой женщиной они, видимо, обращаются хорошо, иначе она не вернулась бы к ним по доброй воле.

– Расскажи мне, что ты знаешь о команчах.

– Они отличаются свирепым нравом. Но говорят, будто они приютили у себя великого Секвойю. Он с отрядом оказался на их территории, когда искал избежавших Тропы слез чероки; лошадей у них украли индейцы из племени тевокени, поэтому пришлось построить плот, чтобы перебраться через реку. Тут их увидели команчи и, решив, что это техасцы, потому что на них были шляпы, собрались было всех их убить. Но кто-то из команчей заметил, что в шляпы воткнуты перья. И тогда команчи помогли Секвойе и его спутникам, дали им еды и лошадей и отпустили с миром. Так что не все команчи так уж плохи. Да и вообще нет людей, в которых не было бы хорошего, – закончил Мелонга.

– Я хочу взять с тебя обещание, – заговорил он после паузы. – Если в форту тебе никто не захочет помочь, обещай, что вернешься в Редоукс. Оставаться здесь и одной продолжать поиски слишком опасно.

– Нет, – упрямо сказала Джеси, – такого обещания я тебе не дам. Не для того я проделала весь этот путь, чтобы при первой трудности вернуться домой, не узнав правды. И ты это отлично знаешь, Мелонга.

– Конечно, знаю. Поэтому я и решил дать тебе вот это. – Он вынул из-за пазухи нож и протянул его Джеси. – Я хочу, чтобы ты умела защитить себя.

Джеси смотрела на зловеще поблескивающий клинок. Потом взяла нож в руку. Он показался ей тяжелым и неудобным. Ей стало страшно, и у, нее задрожали руки.

– Я научу тебя твердо держать его в руке и пользоваться им с умом и сноровкой. Я буду тебя этому учить каждый вечер. К тому времени, когда мы доберемся до форта Смит и наши пути разойдутся, мне можно будет не бояться за тебя.

Джеси не хотела даже думать о том времени, когда они с Мелонгой расстанутся, но индеец твердо сказал, что не пойдет с ней дальше форта Смит. Разумеется, он найдет ей проводника до форта Бэрд, а сам двинется в сторону столицы чероки Талеквах, где надеется найти родных.

– Ты научишься владеть этим ножом не хуже индейского воина, – пообещал он.

– Ты думаешь, мне придется защищаться от команчей?

– Надо быть готовой защититься от любого недруга, девочка. Смотри не на цвет его кожи – смотри ему в глаза. В них можно увидеть зло, скрытое в человеческом сердце.

Было уже темно, но Мелонга показал Джеси, как надо держать нож, как привязывать его ремнем к ноге, чтобы его не было видно, и как мгновенно выхватывать его из-под юбки. Когда она всему этому научится, он покажет ей, как нападать… и убивать.

– Я хочу дать тебе еще кое-что.

Он протянул ей кусочек мягкой оленьей кожи, свернутый в прямоугольник размером примерно с ее большой палец. Развернув его, Джеси увидела маленькие черные семена.

– Это семена цветка, который вы называете пурпурный вьюнок. Если тебе понадобится вывести из строя врага, настойка из этих семян сослужит тебе хорошую службу. У него начнет кружиться голова, появятся галлюцинации, его будет рвать. Вряд ли тебе удастся заставить его проглотить семена целиком, надо будет их истолочь, а потом этот порошок подмешать в питье.

Джеси была изумлена. Она очень любила вьюнки и даже посадила несколько растений у крыльца своего домика, с удовольствием наблюдая, как они обвиваются вокруг столбов, поддерживающих крышу, как на них появляются красивые пурпурные цветы. Вот уж не думала, что они ядовиты!

Глядя на нож и на ядовитые семена, Джеси тихо проговорила:

– Хочется надеяться, что они мне не понадобятся.

– Я тоже на это надеюсь, девочка, – сказал Мелонга. – От всей души.

Джеси взяла одеяло и устроилась на ночлег с другой стороны костра. Но заснула не сразу. Вскоре она услышала ровное дыхание Мелонги и тогда достала из мешка детское одеяльце, которое не разворачивала с того дня, как они покинули Редоукс. Ей захотелось еще раз взглянуть на портрет матери. Она нащупала твердую выпуклость в шве. Ей показалось, что она стала больше и тяжелее. Засунув пальцы в распоротое отверстие, она ахнула от изумления. Вместе с медальоном там лежало ожерелье, которое ей подарил Майкл. Но она же оставила его на столе рядом с запиской! Так как же?..

Суди! Девочка, наверное, была в проходной комнате, когда она писала записку, и увидела на столе ожерелье. Очевидно, она прокралась к ней в дом, когда Джеси спала, и спрятала ожерелье в одеяльце, считая, что оказывает ей услугу.

Теперь уж ничего не поделаешь. Джеси свернулась клубочком. Суди, конечно, думала, что делает благое дело. Что ж, лишь бы не потерять это ожерелье. Майкл и так ужасно на нее рассердится. А если она не убережет его подарок, он ей этого никогда не простит.

Поездка заняла больше времени, чем предполагал Майкл. Он рассчитывал полтора дня провести в поезде, потом дня за два переделать все дела, связанные с продажей дома Верены, и тут же вернуться в Атланту. Всего пять дней, от силы шесть. Но он отсутствовал целых десять дней.

Подъезжая к Редоуксу, Майкл любовался необозримыми хлопковыми полями. Белые коробочки уже лопались. Рабы двигались по междурядьям, обрывая их и бросая в огромные сумки, которые они волочили за собой на лямке.

Надсмотрщик верхом на лошади наблюдал за их работой. Некоторые рабы сняли шляпы или приветственно помахали Майклу рукой.

Оливия озабоченно взглянула на Верену. У всех троих нервы были напряжены. Майкл день ото дня становился все более раздраженным: поездка слишком затянулась. Пытаясь его успокоить, Оливия показала на негров, работающих в поле:

– Видишь, все работают, дорогой. От того, что ты уехал, жизнь не прекратилась.

– Конечно, нет, – подтвердила Верена. Как Майклу действовал на нервы этот голос! – И вовсе незачем было так спешить. Ты так нас подгонял, что я наверняка что-нибудь забыла.

Майкл не стал возражать, опасаясь сказать Верене какую-нибудь грубость. Но задержались они по ее вине, черт бы ее побрал! Будь его воля, рабочие за день упаковали бы ее вещи. Но нет, Верена заявила, что должна заняться этим сама, и потратила массу времени, решая, что взять с собой, что оставить на хранение, что продать, что подарить. А потом у нее, видите ли, расстроился желудок, и подписание документов пришлось отложить на два дня. Да еще посмеивалась: знаю ведь, что мне нельзя есть суп из зеленой капусты, но соседка принесла кастрюлю, суп так вкусно пахнул. Разве откажешься?

Походы по магазинам тоже заняли два дня вместо одного. Верена сказала, что, поскольку не знает, когда теперь попадет в Чарлстон, ей хочется, чтобы портниха раскроила и примерила ей новые платья. Майкл чуть было не решил ехать домой один, пусть себе торчит здесь, сколько ей нужно. Он вообще предпочел бы оставить ее в Чарлстоне: ему было противно думать, что Верена на неопределенное время поселится в Редоуксе.

Он и уехал бы один, но его мать и слышать об этом не хотела. Так что оставалось только стиснуть зубы и ждать. Но вот наконец-то он дома! Как только карета остановилась, он выскочил из нее и взбежал по ступеням крыльца. Пусть слуги помогают дамам выгружаться. А он сгорал от нетерпения увидеть Джеси.

Элайза наблюдала за ними из окна. Ее мать обещала задержать Майкла в Чарлстоне по крайней мере дней на десять, и это ей удалось. Перед отъездом Элайза только успела сказать ей, что Джеси убежала из дома и что ей, Элайзе, нужно время, чтобы придумать, как не дать Майклу броситься вдогонку за ней. Верена была готова всячески помогать дочери.

Элайза надела одно из самых красивых своих платьев – светло-зеленая тафта выгодно оттеняла ее рыжие волосы. Декольте было достаточно глубоким, чтобы соблазнять, но не настолько, чтобы казаться вызывающим. У Элайзы была красивая грудь, и она знала, что Майкл это оценил. Пару раз она заметила, что он украдкой бросает взгляд на вырез ее платья.

Майкл бежал вверх по лестнице через две ступеньки и громко звал Джеси.

Элайза в последний раз окинула себя взглядом в зеркале и, набравшись духу, вышла на лестничную площадку. Майкл уже добежал до нее и, хотя был разочарован, что его встретила не Джеси, а Элайза, тепло с ней поздоровался и даже подумал, что она очень привлекательна и непонятно, почему до сих пор не замужем.

– Ты прелестна, как всегда, – сказал он ей. – Прости, что я так надолго оставил на тебя Джеси, но в этом виновата твоя мать. Ты же ее знаешь.

Он снисходительно улыбнулся, чтобы показать, что не сердится на Верену.

– Где Джеси? Я так беспокоился! Вы ездили с ней верхом? Как у нее настроение, лучше?

Майкл крикнул одной из служанок, чтобы она позвала Джеси.

Элайза закусила губу. Она стояла перед Майклом, сложив перед собой руки, и повторяла в уме заранее отрепетированные слова. Но надо было выбрать подходящий момент для того, чтобы их произнести. А пока что Элайза старательно пыталась заплакать. Для этого она заставила себя вспомнить о собачонке, которая у нее была в детстве и смерть которой она горько оплакивала. Наконец слезы покатились по ее щекам.

– Прости, Майкл. Джеси нет.

– Как это нет? Где она?

Он схватил Элайзу за плечи.

– Ее здесь нет, Майкл, – проговорила она, словно не решаясь сказать ему правду.

– О чем ты говоришь? Вы это придумали, чтобы разыграть меня? Это не смешно!

Элайза вырвалась из его рук, потому что его пальцы сжимались все крепче и ей уже всерьез стало больно. Ей вовсе не хотелось причинять ему страдания. Она сама себе была противна, но, если по-другому заполучить его невозможно, она ни перед чем не остановится. Джеси его не любит, иначе она никогда от него не убежала бы. А раз так, рассуждала Элайза, значит, она его не стоит.

– Понятно, – сказал Майкл. – Она ушла к себе домой. Я мог бы и догадаться, что она так поступит, как только я уеду. Но ты тут ни при чем, Элайза. Я знаю, какая она упрямая. Не плачь.

Он повернулся, чтобы отправиться на розыски Джеси.

– Нет, Майкл, ее и там нет.

Он остановился, в душу ему закрался страх.

– Тогда где же она?

– Она исчезла в тот самый день, когда ты уехал, – принялась рассказывать Элайза, ей больше не надо было притворно плакать – Майкл смотрел на нее с такой ненавистью, словно во всем винил ее одну. – Я разослала слуг на ее поиски, но они нигде не могли ее найти.

Майкл опять схватил ее за плечи. Она попыталась увернуться, но он крепко держал ее.

– Куда она делась? – крикнул он. – Куда она могла подеваться? С ней что-то случилось, а ты от меня это скрываешь. Говори, что случилось, черт бы тебя побрал…

Тут появились Оливия и Верена, и Майкл замолчал. Увидев, как он вцепился в Элайзу, Оливия воскликнула:

– Что случилось? Почему ты ее так держишь, Майкл?

Обе женщины бросились к нему.

– Не подходите! – крикнул он. – Вас это не касается! – Он встряхнул Элайзу. – Ты мне скажешь или хочешь довести меня до исступления?

Ему представлялись страшные сцепы: Джеси опять прыгнула через барьер и сломала себе шею… Джеси умерла от лихорадки… Если Элайза сейчас же не скажет ему правду, он из нее душу вытрясет.

– Отпусти меня, – жалобно сказала Элайза. – Ты делаешь мне больно.

Верена бросилась к ним и дала Майклу пощечину.

– Как ты смеешь так обращаться с моей дочерью? Сейчас же отпусти ее!

Майкл тяжело дышал. Ему казалось, что его вот-вот стошнит.

– Что-то случилось с Джеси, – сказал он, и из его груди вырвался стон, – а она отказывается сказать мне это.

Оливия пошатнулась.

– Господи, Элайза, что случилось? Скажи нам.

И тут Элайза бросилась на грудь Майкла и разрыдалась.

– О, Майкл, мне легче умереть, чем сказать тебе такое. – Она глубоко вдохнула, собираясь с силами, чтобы солгать так, как ей не приходилось лгать никогда в жизни. – Джеси убежала с Заком Ньютоном.

Оливия упала в обморок.

Верена с трудом сдержала торжествующую улыбку. Какая же умница ее дочь!

А Майкл отшвырнул Элайзу и с силой ударил кулаком по стене.

Глава 11

Майкл гордился тем, что доказал неправоту скептиков, утверждавших после смерти его отца, что он, Майкл, слишком молод, чтобы управлять поместьем. Гордился он и тем, что заслужил уважение ряда влиятельных в Джорджии людей. Уже поговаривали о том, что ему пора появиться на политической арене.

Но побег Джеси сломил его дух.

Прошла уже неделя с тех пор, как он вернулся домой, и все это время он сидел за столом у себя в кабинете и предавался черным мыслям. Элайза слегла в постель и непрерывно плакала. Майкл уверял ее, что она не виновата в побеге Джеси и никак не могла бы его предотвратить, но Элайза твердила, что подвела Майкла, и отказывалась выходить из своей комнаты.

Майкл чувствовал себя невыносимо униженным, ему было стыдно показаться на глаза своим работникам, которые, как ему казалось, смотрели на него с жалостью. В первый день по приезде он сел на лошадь и уехал в поля, притворяясь, что хочет познакомиться с видами на урожай хлопка и кукурузы. На самом же деле ему просто хотелось уехать подальше от дома, чтобы не слышать причитаний матери по поводу того, какой позор обрушила на их головы Джеси. Но, осознав, что о побеге Джеси знают и надсмотрщики, и некоторые рабы, Майкл стал избегать всех. Он понимал, что рано или поздно ему придется выйти из затворничества, но пока он хотел быть наедине со своей сердечной болью.

– Майкл! Отопри дверь!

Майкл сморщился, услышав голос матери, но она стучала в дверь, до тех пор пока он не впустил ее.

– Я не хочу разговаривать, – резко сказал он.

– А я хочу. – Она села в кресло. – Пора нам обсудить то, что натворила эта потаскушка.

– Она не потаскушка, мама. Может быть, она и убежала с Заком Ньютоном, хотя зачем ей это понадобилось, одному Богу известно, но она не потаскушка. Да нам и неизвестно, почему она приняла такое решение. Джеси дружила с ним много лет, и, может быть, ее расстроило мое решение его уволить. В последний вечер перед моим отъездом мы из-за этого поссорились.

– А днем, когда ее нигде не могли найти, она скорее всего была с ним и строила планы побега.

– Нет-нет, я в это не верю. Она просто рассердилась на меня. Потому и уехала с ним. Мне нельзя было оставлять ее одну в таком состоянии. Господи, она ведь только что потеряла обоих родителей!

Терзаемый раскаянием, Майкл, сгорбившись, сидел в кресле.

Но на Оливию его доводы в защиту Джеси не произвели никакого впечатления.

– Зря ты ее защищаешь – поступку ее нет оправдания. Она давно крутила с ним роман, только мы все были слепы.

Майкл вскинул голову:

– Откуда ты это взяла?

– Мне не хочется тебя огорчать, Майкл, но слуги сплетничают, что она бегала по ночам к Заку еще до того, как умерли ее родители. И даже когда ты перевез ее к нам, она продолжала с ним тайно встречаться по ночам в беседке. Какой позор! – Оливия с отвращением поморщилась. – Подумать только, не успели родителей зарыть в землю, а она уже пустилась во все тяжкие. Потому она и хотела вернуться к себе домой – там она могла бы проводить ночи с Заком, а ты об этом и понятия не имел бы…

Майкл стукнул кулаком по столу и вскочил на ноги.

– Хватит, мама! Я не собираюсь слушать эти гнусные домыслы, а тем, кто их распространяет, я головы поотрываю. От кого ты все это услышала, говори!

Оливия съежилась. Она никогда не видела своего сына в такой ярости.

– Ну вообще-то сама я этого не слышала. Это мне Верена рассказала.

– Верена! – чуть ли не выплюнул это имя Майкл. – Как это я не догадался? Пакостить – ее любимое занятие. Когда только мы от нее избавимся?

– Ты забыл, что у них больше нет дома в Чарлстоне. Она собирается купить небольшой домик, но скоро зима, и она решила подождать с этим до весны. И она двоюродная сестра твоего отца. Я по крайней мере не чувствую себя вправе ее выгнать. У нас и без того хватает безобразий, – со значением добавила Оливия.

Майкл заскрежетал зубами при мысли о том, что ему придется терпеть Верену в доме несколько месяцев.

– Во всяком случае, если она хочет, чтобы ей позволили провести здесь зиму, пусть держит язык за зубами. Я не потерплю, чтобы она тебя расстраивала.

– Меня достаточно расстроила Джеси. Если Верена даже будет молчать как могила, мне все равно легче не станет. Кстати, тебя не беспокоит состояние бедной Элайзы? Она совсем больна от горя. Тебя она обожает, и у нее сердце разрывается при виде того, как ты страдаешь.

– Я тут ничем помочь не могу. Ты знаешь, что я люблю Джеси.

– А я рада, что ты от нее избавился. Рано или поздно ты и сам это поймешь. Она не достойна тебя. Жаль только, что мы раньше не узнали о ее похождениях. Тогда ты не подарил бы ей это ожерелье. Они с Заком небось немало за него выручили. Будут теперь жить припеваючи и насмехаться над тобой.

– Замолчи! – крикнул Майкл. Его лицо посерело. Черт, он и забыл про проклятое ожерелье! Майкл бросился к двери.

– Ты куда собрался? – испуганно спросила Оливия. Лицо у него было просто страшное.

– Собираюсь поговорить с работниками. Послушаю, что они мне расскажут.

Оливия вскочила с кресла.

– Брось, Майкл! Забудь про эту Джеси. Туда ей и дорога. Тебе надо поговорить не с работниками, а с Элайзой.

Но Майкл уже захлопнул за собой дверь. Не может быть, чтобы никто ничего не слышал и не знал, думал он, сбегая по широким мраморным ступеням. На плантации работают сотни рабов – надо только заставить их говорить: Обсуждать неверность невесты с надсмотрщиками Майкл не собирался – это слишком унизительно. Другое дело – рабы. И пусть только посмеют сплетничать о том, что он их расспрашивал!

Невесты!

У Майкла стало горько во рту, и он скривился от отвращения.

По сути дела, хотя он старался об этом не думать, Джеси ни разу не сказала, что любит его. Он просто считал это само собой разумеющимся – так же как считал само собой разумеющимся, что она выйдет за него замуж. Да она, наверное, и вышла бы – хотя бы из-за денег, и они с Заком продолжали бы крутить любовь у него за спиной. Только когда умерли ее родители и она заполучила ценное ожерелье, она решила сбежать с Заком.

Как же он был слеп! Обогнув дом, Майкл прошел на задний двор. Джеси, должно быть, спуталась с Заком, когда он, Майкл, был в Европе. А вернувшись, он был сокрушен смертью отца и подавлен свалившейся на него ответственностью. Так что ему было не до них, и им было легко его обманывать. Ведь он ничего не подозревал! Когда Джеси была с ним холодна, он считал, что она просто кокетничает. Теперь же, поняв, что причиной этой холодности была ее связь с Заком, Майкл кипел от ярости.

Ну ладно, пусть берет Зака, но ожерелье он ей не отдаст. Только бы узнать, куда они направились, и он пустится вдогонку.

Небо тяжелой серой ладонью накрыло землю. На ее пальцах в ритм раскатам грома сверкали кольца молний. Деревья гнулись под напором ветра, который, казалось, хлестал их огромным кнутом.

Все шарахались от Майкла: в его глазах бушевала буря пострашнее той, что грозила вот-вот разразиться.

Начал накрапывать дождь. Майкл решительно прошел мимо кухни. Там вроде бы никого не было. Но прачки поспешно снимали с веревок белье, которое яростно трепал ветер.

Майкл обошел скрывавшийся за кустами мирта курятник и быстро зашагал в сторону хижин, где жили рабы.

Молния ударила в дерево в нескольких шагах от него, и оно грохнулось на землю. Над полями носилась вьюга хлопковой ваты.

Майкл моментально вымок до нитки. Мокрые волосы прилипли к голове. Но ему было плевать на грозу: он решил узнать, что известно о Джеси рабам, и он начнет с Суди, которую ни разу не видел со времени возвращения. Он поручил девочке ни на шаг не отходить от Джеси, и она наверняка что-нибудь видела или слышала, но боится сказать.

Дождь лил как из ведра, и Майкл с трудом различал дорогу. Он вошел в первую же хижину и крикнул:

– Найдите мне Суди! Я хочу поговорить с девчонкой. Приведите ее сюда, а сами выметайтесь!

Муж, жена и двое детей бросились выполнять его приказание. Майклу стало нехорошо, когда он увидел у них в глазах страх; он никогда раньше так не кричал на рабов. У него сдали нервы, и как бы не помутился разум.

Дожидаясь, пока найдут Суди, он оглядывал хижину. Какая же она убогая! Побеленные известкой стены, в одном углу – большая деревянная кровать, у противоположной стены – две кровати поменьше, стол, несколько стульев, на стенах крюки для одежды. Земляной пол и старая плита для обогрева и приготовления пищи. В окнах нет стекол, а ставни закрыты от дождя, отчего в хижине темно и невыносимо душно. Майкл подумал, что кому, как не ему, хозяину, знать в каких условиях живут его работники, а у него все не доходят до этого руки – есть дела поважнее. И он дал себе обещание, что, как только все уладится с Джеси, он займется благоустройством хижин. Тут он заметил, что уже не один.

В дверях стояла Суди. Мокрое платье облипало ее тело, волосы тоже были мокрые и спутанные. Она вся дрожала, но Майкл знал, что дрожит она не от сырости. Он поманил ее, и она неохотно вошла в хижину. Майкл подошел к столу, выдвинул стул и сел, знаком показав Суди, чтобы она села напротив.

Суди сделала несколько нерешительных шагов и остановилась: если хозяин замахнется, она успеет выскочить в дверь.

– Суди, я ничего плохого тебе не сделаю, – терпеливо начал Майкл. – Я просто хочу спросить тебя про мисс Джеси. Ты ведь знаешь, что она ушла из поместья?

Суди пробормотала, что знает. Сейчас хозяин будет задавать вопросы, на которые ей не хочется отвечать. Она все время опасалась, что он рано или поздно станет ее расспрашивать, но, когда прошло довольно много времени после побега мисс Джеси, а за ней все не посылали, она решила, что, может быть, и обойдется.

– Перед отъездом я велел тебе ни на шаг не отходить от нее. Ты сделала, как я велел? Ты спала в ее комнате?

– Когда она жила у себя дома, я спала за дверью ее комнаты на полу, а когда вы привезли ее в Большой дом, я спала в маленькой комнатке, где она одевалась. А почему вы меня про это спрашиваете? – вдруг осмелела Суди.

Майкл выругался про себя. Ему очень хотелось прямо спросить Суди, не заходил ли когда-нибудь в комнату Джеси Ньютон, не уходила ли Джеси куда-то по ночам и не носила ли Суди им записок. Но Суди всего-навсего ребенок. Она может пересказать взрослым, о чем ее спрашивал Майкл, даже если он ей прикажет этого не делать. Он не может рисковать своей репутацией.

И Майкл решил попробовать другой тактический ход. Он встал, подошел к Суди и опустился перед ней на корточки. Взяв ее за плечи, он посмотрел в настороженные глаза девочки и мягко сказал:

– Я очень беспокоюсь за мисс Джеси, Суди. Я не знаю, где она, и я надеялся, что ты мне поможешь ее найти.

Суди нахмурилась. Странно! Она же видела, как мисс Джеси написала письмо мастеру Блейку и оставила его на столе. Почему же он о ней беспокоится?

Пытаясь поймать Суди, Майкл добавил:

– Мне не правится, что она теперь одна и о ней некому позаботиться. Надо ее найти. Ты согласна?

Ах вот оно что! Суди повеселела. Мисс Джеси забыла написать ему, куда она отправилась. Тут она может успокоить хозяина – пересказать то, о чем мисс Джеси разговаривала вслух сама с собой. В этом нет ничего дурного: мисс Джеси не знала, что Суди ее слышит, и не заставила ее обещать никому не говорить про это. И не обязательно рассказывать хозяину секрет: что миссис Виолетта не была настоящей мамой мисс Джеси; про это он ее не спрашивает.

– Ты можешь помочь мне ее найти? – настаивал Майкл.

– Не беспокойтесь, сэр. Я слышала, как она разговаривала сама с собой: она собиралась с кем-то в Техас. И сказала мне, что весной вернется, – радостно сообщила Майклу Суди.

Как же, вернется, мрачно подумал Майкл. С ней ее любовник, у них ожерелье. Никогда она не вернется, зная, что Майкл свернет ей шею, как цыпленку. Он заставил себя улыбнуться.

– Я не могу ждать до весны, Суди. Я боюсь, что с ней что-нибудь случится. А ты не знаешь, куда именно она собиралась? Она не говорила?

Суди постаралась вспомнить название места, которое упомянула Джеси.

Майкл безнадежно провел рукой по глазам. Зря он тратит время – от Суди он ничего не узнает. Но не разыскивать же Джеси по всему Техасу. И вообще, зачем им с Ньютоном понадобилось ехать в Техас? Но все равно он так этого не оставит. Надо же набраться наглости – увезти с собой его подарок! Это просто пощечина, и он этого ей не простит. Он их найдет, даже если придется, проглотив самолюбие, расспросить надсмотрщиков. Неужели никто ничего не слышал? Может быть, Зак хвастался, что увозит с собой невесту хозяина, – неповадно, дескать, тому будет увольнять хороших надсмотрщиков. По словам матери, слуги сплетничают про Джеси. Рано или поздно он что-нибудь да узнает.

– Что такое форт, мастер Блейк? – вдруг спросила Суди.

В душе Майкла возродилась надежда.

– Форт – это такое место, где живут солдаты. А что, Суди, мисс Джеси говорила, что направляется в форт?

– Ага.

– Подумай хорошенько. – Майкл старался скрыть волнение, чтобы не напугать Суди. Он уже обдумывал планы. Он наймет людей в Атланте и поедет с ними в Техас. Ему нужны люди со стороны, которые получат деньги и забудут, за что им заплатили.

– Нет, не помню, – сказала Суди. Как бы хозяин не рассердился за то, что она не хочет ему помочь. И ведь не один он беспокоится о мисс Джеси. Она, Суди, тоже о ней беспокоится.

– Форт Уэрт? Или форт Кларк? – спросил Майкл. Его сердце бешено колотилось, но он не мог вспомнить названий других фортов.

Суди очень хотела помочь мастеру Блейку привезти мисс Джеси домой, но чудное название не приходило ей в голову. Она только сказала:

– Оно в начале стоит.

Майкл призвал на помощь все свое терпение, хотя ему хотелось схватить Суди за плечи и вытрясти из нее название форта.

– Что стоит в начале чего, Суди?

– Название форта. Перья.

Майкл стиснул зубы и заставил себя говорить спокойно:

– Форт Перья?

Боже, как все это глупо!

– Нет, просто мне почему-то пришли в голову перья. Дайте подумать.

– Думай, Суди, думай. Если вспомнишь, я подарю тебе настоящую куклу, – добавил Майкл, заметив, что девочка прижимает к груди куклу, сделанную из кукурузного початка.

– Спасибо.

Тут за дверью раздался слабый писк. Они поглядели туда и увидели воробья, которого подхватил ветер.

– Птица! – воскликнула Суди. – Она сказала – форт Бэрд[2] в Техасе. А где это, мастер Блейк? Далеко отсюда?

Форт Бэрд? Майкл понятия не имел, где это. И зачем Ньютону везти чуда Джеси?

Но он узнает – и где этот форт, и зачем они туда поехали. Суди смотрела вслед Майклу, который выбежал на дождь и исчез и серой мгле. Интересно, а он не забудет, что обещал купить ей настоящую куклу?

Глава 12

К тому времени, как Джеси и Мелонга добрались до форта Смит, который находился в штате Арканзас неподалеку от восточной границы индейской территории, Джеси уже умела отлично орудовать ножом. В случае необходимости она могла – наклонившись якобы для того, чтобы завязать шнурок на ботинке, – в одну секунду выхватить нож, привязанный к правой ноге повыше щиколотки. Мелонга не только научил ее использовать нож в ближнем бою, но и кидать его в цель. Джеси достигла в этом больших успехов и попадала в цель с расстояния в пятнадцать шагов.

Мелонга постарался также передать ей все свои познания о лекарственных растениях и настоях из трав и считал, что в этом она не уступит любому индейскому шаману.

– Теперь мне не придется беспокоиться за тебя, – уверенно сказал он и пошутил, что делал крайне редко: – Разве что за тех, кто сдуру тебя обидит.

В фактории, где они остановились по пути, Мелонга разговорился с женщиной из племени чероки, которая была женой владельца фактории. Он уговорил ее продать одно из своих кожаных индейских платьев и объяснил Джеси, что в таком платье ей будет гораздо удобнее, чем в муслиновом. Индианка добавила к платью еще и вышитый бусами ремень, которым индейские женщины повязывали голову, чтобы волосы не падали на лоб.