Текст книги "Игра на выживание"

Автор книги: Патриция Хайсмит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

– Ладно, Тео. Ну а как работа? Ты сейчас над чем-нибудь работаешь?

– Да... есть тут кое-что. А ты?

– Да. Портреты, как обычно. А с июня займусь пейзажами.

Эдуардо был юношей серьезным, и даже можно сказать, педантичным. Если он брался писать портреты, то занимался ими в течение целого года. А после года пейзажей, возможно, наступит пора и года натюрмортов. Лелия иногда подшучивала над ним за подобный консерватизм, однако, она также уважала его талант. Положив трубку, Теодор снова взялся за работу, уходя в неё с головой, так что все посторонние мысли для него просто перестали существовать, а из-под его пера выходила зарисовка цинничного типа с сигаретой в зубах, являющегося главным отрицательным персонажем книги и по совместительству воплощавшим реальность, фатализм и пессимизм.

На улице у ворот раздались приглушенные голоса, и тогда, опомнившись, он взглянул на часы. Начало третьего ночи. Было слышно, как в замке ворот поворачивается ключ. Теодор встал из-за стола. Затем уже другой ключ отпер входную дверь, и в гостиной послышались осторожные шаги. Теодор подумал о том, что это, скорее всего, был Рамон, но только почему он боялся окликнуть его? Это шаги Рамона, думал он. Вот, он уже поднимается по лестнице. Выглянул через приоткрытую дверь, он увидел Рамона, который тем временем уже почти достиг верхней площадки лестничного марша.

– Привет, Рамон! Что-то ты припозднился! – сказал Теодор как ни в чем не бывало.

– Ты ещё не спишь? А я старался не шуметь, чтобы не разбудить тебя.

Теодор отложил авторучку.

– Зайди сюда на минутку. Я хочу тебе кое-что сказать. Сегодня вечером я позвонил Эдуардо Парралу, а он вдруг ни с того ни с сего сказал, что ему сегодня, часов в восемь, звонил какой-то мужик, интересовавшийся, не терял ли он кашне.

– В самом деле? – без особого воодушевления отозвался Рамон.

– В твоей записной книжке был телефон Эдуардо?

– Кажется, да.

– Значит, он уже пустил её в дело. Вероятно, он позвонит и ещё кому-нибудь из твоих друзей и просто наверняка попадет в западню, если, конечно бы сможем быстро и грамотно её организовать.

Несколько мгновений Рамон молча глядел на него, а затем склонился над рисунком.

– Это злодей, да?

– Да. А главный герой будет стоять вот тут, глядя на него – он будет гораздо меньше. – Рамон прочитал книжку ещё в Гуанахуато, и, похоже, она ему понравилась.

– Мне нравятся глаза. Просто отлично нарисовано, – похвалил Рамон. Это хорошая книжка, Тео, а твои рисунки сделают её по-настоящему знаменитой.

Теодор же думал о том, что в записной книжке Рамона имен и телефонов, скорее всего, было не так уж и много. И если проинструктировать двоих или троих из них, чтобы они сознались бы в потере кашне и договорились с Инфанте о встрече... Но теперь юный негодяй, скорее всего, будет крайне осторожен, и вряд ли станет действовать напрямую. Ведь ему каким-то образом удалось миновать полицейский кордон, выставленный вокруг города.

– Рамон, а ты, кажется, только что говорил с кем-то у ворот?

– Да, это был полицейский. Я открывал ворота, когда он подошел ко мне и схватил за руку. Видать, сразу не признал. Так что охранают нас на совесть, можешь не сомневаться, – с улыбкой добавил Рамон.

Разговор же о кашне Теодор той ночью больше благоразумно не возобновлял. Видимо, Рамон ещё просто не успел осознать всей важности этой улики.

Зато на следующее утро Теодор испытал настоящее удовлетворение, увидев большую фотографию Инфанте, опебликованную на первых полосах центральных газет под заголовком: "РАЗЫСКИВАЕТСЯ?" Так что теперь его самодовольную физиономию увидят и запомнят даже те, у кого нет денег на то, чтобы купить газету.

Утром Теодор также позвонил в ювелирный магазин "Паласио-Реал", и там ему ответили, что ожерелья, оставленного на имя Лелии Бальестерос, среди невостребованных заказов не оказалось.

Глава 24

– Привет, Тео. Это Изабель Идальго... Спасибо, хорошо, а ты как? – Она говорила по-английски, как делала частенько, когда у неё было хорошее настроение, но только на этот раз в её голосе слышалась еле уловимая тревога. – Ты уже читал утренние газеты? Ну и как тебе вся эта история? Они что, в самом деле считают виновным этого Инфанте?

– Они ещё ни в чем не уверены, – ответил Теодор. – Однако, он имеет к этому делу какое-то отношение, это точно.

Она продолжала задавать ему вопросы, на которые Теодор отвечал очень осторожно, не желая без достаточных на то оснований клеймить молодого человека как убийцу. Газеты ссылались на то, что у полицейских имеется целый ряд причин полагать, что юноша может оказаться так или иначе замешанным в чудовищном убийстве Бальестерос, произошедшем в конце февраля, так что Теодор не поведал ей ничего нового, подтвердив лишь, что видел этого человека, ошивающимся возле его дома.

– Я слышала, что твой дом охраняется.

– Это было ещё до того, несколько едель назад, – пояснил Теодор. Изабель, а как дела у Карлоса?

– Так же, как и всегда, Тео, может быть даже немного хуже. – Она перешла на испанский. – Эта его работа в университете, постановки в дополнение к занятиям... а теперь он ещё собирается принять предложение поставить пьесу для театра в Чапультепеке. Короче, все это заставляет его сильно нервничать, так что он начал пить больше чем обычно и даже днем. Мне иногда становится страшно за него.

Теодор пробормотал в ответ слова сочувствия и посоветовал съездить куда-нибудь на отдых, но Изабель сказала, что Карлос ни за что не соглсится оставить работу. Она продолжала говорить по-испански, стараясь придать своему голосу как можно более беззаботные интонцаии, но Теодор слышал, что она очень расстроена, и, судя по всему, положение весьма серьезное. Дело дошло до того, что Карлос несколько дней не появлялся на работе, вот и сегодня он тоже не пошел в университет.

– Он сейчас дома? – спросил Теодор.

– Нет, ушел куда-то.

Часы показывали четверть первого. У Теодора мелькнула мысль, что, наверное, Саусас позвонил Карлосу, а тот спейиально ушел из дома, потому что не мог принять посетителя утром, после сильного похмелья.

– Тео, дорогой, ты не мог бы сделать мне одолжение?

– Разумеется. А что надо делать-то?

– Пожалуйста, приезжай. Я хочу, чтобы ты был здесь, когда Карлос вернется домой. Ты хорошо на него влияешь. Я вовсе не имею в виду, что ты непременно должен его отчитать. Нет. Просто будь здесь. А я могу приготоветь тебе что-нибудь перекусить! Ну так как, Тео, приедешь?

Именно этого ему и не хотелось больше всего на свете, но у него не хватило духу ей отказать.

– Да, Изабель. Как скоро?

– Прямо сейчас. Если хочешь, то можешь взять с собой и Рамона.

Он прекрасно знал, что она предпочла бы видеть его одного, без Рамона, однако пообещал пригласить и Рамона тоже.

Самого Рамона на тот момент дома не было. Он ушел в десять часов утра, сказав лишь, что вернется к обеду. Теодор почти не сомневался в том, что он отправился в собор пешком, по пути вглядываясь в лица прохожих, высматривая в уличной толпе Инфанте.

Теодор взял такси. Дома у Идальго он не был с той самой роковой ночи и, нажимая на кнопку звонка, он вспомнил, как стоял тогда перед этой дверью беззаботный, не обременненный никакими роблемами, держа подмышкой пухлую папку с рисунками. Изабель проводила его в гостиную, где с потолка свисали разноцветные детали "мобила", при дневном свете казавшиеся вызывающе-яркими, один вид которых наводил на мысли о напускном веселье. Изабель держалась, как могла, но её руки предательски дрожали, и когда она разливала по бокалам "дюбоннэ", несколько капель все же пролилось мимо.

– Ну вот, я уже сама становлюсь похожа на пьяницу, – невесело усмехнулась она.

Карлос должен был вернуться с минуты на минуту. Изабель сказала, что он всегда возвращался домой к обеду, но на часах было уже без четверти два, а его все не было. Изабель достала из духовки какое-то блюдо, пояснив при этом, что у них была приходящая прислуга, она приходила лишь по утрам, и это была её стряпня. Они сели за стол. Она принялась распрашивать его о Рамоне, узнав, очевидно, от кого-то из их общих друзей о его уверенности в собственной виновности, и Теодор ответил, что Рамон понемногу приходит в себя, и что лично сам он с самого начала не верил в то, что это дело рук Рамона.

– Тео, ну а кто тогда, по-твоему, мог это сделать? – спросила Изабель, подаваясь вперед. – Ведь наверняка ты кого-то подозреваешь. Обещаю, дальше меня это не пойдет.

– Моя дорогая Изабель, я ни минуты не сомневаюсь в том, что тебе можно доверять, – с улыбкой ответил Теодор. – Но, честно говоря, я никого не подозреваю. И никогда не подозревал. Среди моих знакомых нет ни одного человека, кого можно было бы заподозрить в убийстве. То есть, ни одного из тех, кого я знаю лично – по имени.

Изабель кивнула.

– Да-да, я понимаю.

– А ты давай, ешь, пока не остыло. Очень вкусно.

Тут раздался звонок в дверь, и Изабель вздрогнула от неожиданности.

– Извини, Тео. – Она нажала кнопку домофона, отпиравшую замок. Наверное, он забыл дома ключи.

Теодор отодвинул свой стул и встал из-за стола, собираясь с духом и готовясь ответить на бурные объятия Карлоса.

– Кто там? – окликнула Изабель.

– Капитан полиции Саусас, к вашим услугам, – раздался в ответ голос Саусаса, а в следующий момент он и сам появился в дверях. – Сеньора Идальго? Добрый день. Я договаривался о встрече с вашим мужем, он сказал, что можно прийти в два часа. А, кого я вижу! Сеньор Шибельхут! Как дела? воскликнул Саусас при виде Теодора, как будто они с ним были закадычными приятелями.

– Все просто замечательно, сеньор капитан. А я и не знал, что у вас здесь назначена встреча.

– Ну да! Я звонил сегодня с утра. Извините, что прервал вашу трапезу. Полиция всегда появляется некстати, не так ли? Сеньора, а что вас супруг, дома?

– Нет, его нет, – ответила Изабель, нервно теребя салфетку. – Но он должен прийти с минуты на минуту. А что? Что-нибудь случилось?

– Нет-нет. Просто мне нужно задать ему несколько вопросов. Я позвонил ему сегодня в десять утра. Разве он вам не сказал?

– Нет... В десят меня самой не было дома. Ну что ж, если уж он договорился с вами о встрече, то обязательно придет, можете не сомневаться. Может, присядете пока?

Саусас уселся на один из диванчиков в дальнем углу комнаты. От предложенного ему кофе он решительно отказался, попросив их не обращать на него внимания и продолжать прерванный обед.

Изабель вернулась за стол, но к еде больше так и не притронулась. Теодор же тем временем закурил сигарету.

– Ну что ж, Изабель, я, пожалуй пойду, – сказал Теодор. – Если сеньор капитан...

– Но ты же так почти ничего и не съел! Тео, ну выпей хотя бы кофе. Она ушла в кухню.

Саусас тем временем молча просматривал какие-то бумаги.

В присутствии Изабель Теодору совсем не хотелось распрашивать его о делах.

– В котором часу сеньор Идальго ушел из дома? – спросил Саусас, когда она выша из кухни с кофеником в руках.

– Около одиннадцати, – ответила Изабель.

Саусас взглянул на часы.

– Уже почти половина третьего. А он, случайно, не сказал, куда идет?

– Нет, не сказал. Может быть, всет-таки выпьете с нами кофе, сеньор?

На этот раз Саусас согласился. Какое-то время они просто беседовали о работе Карлоса в университете. Саусас по-своему обыкновению был невозмутим и совершенно спокоен. Затем он сказал:

– А знаете что, сеньора Идальго, я, пожалуй, задам свои вопросы вам. Тем более, что жена тоже вполне может быть в курсе таких подробностей. Вы не знаете, сеньор Идальго в последнее время не терял кашне?

– Кажется, нет. А что?

– Ну, это довольно сложно объяснить, – учтиво улыбнулся Саусас. Единственное, что я могу вам сказать, так это, что меня очень интересует данный вопрос. А вы бы не могли взглянуть на его кашне и сказать, все ли они на месте?

– Даже не знаю. Но если хотите, могу попробовать, – сказала Изабель, вставая из-за стола.

Саусас тоже встал и вслед за ней прошел в спальню, находившуюся в конце небольшого коридорчика, как раз напротив кухни. Изабель выдвинула нижний ящик комода, доверху забитый по большей части шерстяными носками, чистыми, но сваленными вперемешку. Тут же лежало и несколько аккуратно сложенных кашне веселенькой расцветки и любимых пледов Карлоса.

– Вот, здесь их шесть, – сказала Изабель, перебирая вещи, но не вынимая их из ящика.

– Немало. Он любит шарфики? – спросил Саусас.

– Д-да. К тому же студенты иногда дарят ему их, – отозвалась Изабель. – А потом он сам иногда передаривает их.

– А в последнее время?

– Кажется, одно он подарил кому-то на Трех Волхвов 1). И на Новый год тоже.

_______________________________

1) В ночь с 5 на 6 января по испанской традиции отмечается праздник Трех Волхвов, когда принято дарить подарки.

– А вы можете определить, на месте ли остальные? – спросил Саусас.

Изабель исподлобья взглянула на него, оставаясь стоять, склонившись над ящиком комода.

– А почему это вас так интересует?

Саусас тяжело вздохнул.

– Дело очень серьезное, сеньора. Мне не хотелось бы вас расстраивать. Пожалуйста, не спешите и все хорошенько обдумайте. Возможно, вы вспомните кашне, которое ваш муж не надевал, скажем, последние два месяца? Надеюсь, провалами памяти вы не страдаете?

Изабель замерла в нерешительности.

– А это что, имеет какое-то отношение к делу Бальестерос? встревоженно спросила она в конце концов.

– Да, сеньора. Мы всем задаем одни и те же вопросы. Всем, кто был с ней знаком. Так что волноваться вам решительно не о чем.

Изабель внезапно разрыдалась, и Теодор схватил её за руки. Саусас наблюдал за этой сценой с нескрываемым интересом.

– Последнее время её муж сильно пьет, – тихо сказал Теодор, полагая, что уж лучше сказать хотя бы это, чем никак не пытаться объяснить её состояние. – Возможно, именно по этой причине он не сдержал слова и не встретился с вами.

Саусас закурил.

– Прошу меня покорнейше извинить, сеньора Идальго, – проговорил он, учтиво покловнившись, чего, впрочем, она так и не видела. – А кроме меня вашему мужу сегодня утром больше никто не звонил? Или, может быть, ему звонили вчера вечером?

Изабель промакнула глаза носовым платком, протянутым ей Теодором.

– Понятия не имею, сеньор.

– А вчера вечером он был тоже чем-то растроен?

– Это расстройство длится у него уже несколько недель – да уже и не недель даже, а месяцев.

– И из-за чего же он так сильно переживает? Из-за денег? Или из-за работы?

– Работа для него – это жизнь, и порой он берет на себя слишком много обязательств, – ответила Изабель.

Саусас взглянул на часы, а затем мрачно сказал, обращаясь к Теодору:

– В половине четвертого я должен встретиться с Санчесом-Шмидтом.

– А у Эдуардо Паррала вы уже были? – спросил Теодор.

Саусас утвердительно кивнул и едва заметно улыбнулся.

– Сеньора Идальго, вы, случайно не помните, в последнее время ваш муж в разговоре не упоминал о каком-нибудь кашне?

– Нет, – Изабель решительно покачала головой.

Судя по всему, она говорила правду, однако Саусас тем не менее продолжал расспрашивать её, умоляя припомнить, не было ли при ней каких-либо странных телефонных звонков; или, как на её взгляд, может ли быть так, что кто-нибудь звонил в её отсутствие, а муж скрыл это от нее, и Изабель сказала, что ни о чем подобном ей не известно. Саусас также спросил, почему Карлос не в университете, ведь все-таки вторник – рабочий день.

– Потому что... ну, он с утра неважно себя чувствовал, – потупившись пролепетала Изабель.

– А вчера вечером он говорил о том, что не пойдет сегодня на работу?

– Да, конечно, – с готовностью ответила Изабель.

– Он много пил вчера вечером?

– Пил и слушал пластинки, – вздохнула она.

– Ясно. Ну что ж, сеньора Идальго, уже почти три часа, так что мне пора. Если вы не возражаете, я все-таки оставлю вам свой номер телефона. Позвоните мне, когда ваш муж все-таки вернется домой, ладно? Просто назовите вот этот номер и оставьте сообщение любому, кто подойдет к телефону. – Он протянул ей визитную карточку.

Теодор понимал, что именно в этот момент Изабель как никогда наждается в его поддержке, но ему нетерпелось переговорить с Саусасом.

– Если не возражаешь, я позвоню тебе сегодня вечером, – сказал он, трогая её за плечо. – Мне очень жаль, что это тебя так расстроило. И вообще, не надо мне было сегодня сюда приходить.

– Нет-нет, что ты! – запротестовала она, заставляя себя улыбнуться, провожая их до дверей. – Я всегда очень рада видеть тебя, Тео. Больше, чем кого бы то ни было.

– Ну и какие у вас соображения? – спросил Саусас, когда они вышли на улицу.

– Даже не знаю. Лично я для себя так и не смог уяснить, знает она что-нибудь про то кашне или нет. А вы?

– Гм. А почему Карлос пьет? Он молод, удачлив... у него довольно привлекательная жена...

– Сколько я знаю Карлоса, он всегда злоупотреблял спиртным. А знакомы с ним уже два года.

Они шли по улице в сторону Инсурхентес, к тому месту, где в ночь убийства Лелии Теодор поймал такси.

Саусас внезапно похлопал Теодора по плечу.

– Я могу рассчитывать на то, что вы позвоните сегодня во второй половине дня или вечером, если Идальго вернется домой? У меня такое ощущение, что его жена звонить мне не станет. Скорее, наоборот, она как наседка, будет всемерно защищать своего непутевого супружника.

Теодор почувствовал, как тревожно екнуло у него сердце.

– Да. Вы будете у себя в участке?

– Скорее всего, да. После встречи и Санчесом-Шмидтом. Но можете оставить сообщение любому, кто снимет трубку. Мне передадут. А вот и такси. Вас подвезти? Я еду в Мелчор-Окампо. Это на окраине города.

– Нет-нет, спасибо, сеньор капитан.

– Не падайте духом! Лично я ожидаю с минуты на минуту получить благую весть о том, что мы задержали Инфанте. Вот приеду к Санчесу-Шмидту, и первым делом позвоню в контору, чтобы узнать что к чему.

Теодор лишь молча кивнул и помахал рукой на прощание.

Когда в семь часов вечера Теодор, как и обещал, позвонил Изабель Идальго, Карлоса все ещё не было дома. Затем он перезвонил в половине десятого. С тем же успехом. Изабель к тому времени уже успела обзвонить нескольких их общих знакомых, и была не на шутку встревожена.

– Тео, как ты думаешь, может, мне уже стоит начать обзванивать больницы и морги?

До Теодора не сразу дошел глубокий смысл, заключенный в этом вопросе, а когда он сообразил, к чему это сказано, то данное предположение показалось ему полнейший абсурдом. Скорее всего, Карлоса следовало бы поискать по небольшим уютным заведениям с выпивкой и музыкой.

– А с капитаном Саусасом ты говорила? – спросил Теодор. – Ему ты сказала?

– Он звонил около часа назад. Я сказала ему, что дома Карлос так и не появлялся.

– А он что?

– Не знаю. Я просто должна была поставить его в известность, дрожащим голосом пролепетала она. – А почему такая суета вокруг какого-то там кашне? Что это ещё за кашне такое? Они что, нашли чье-то кашне?

– Да я и сам ничего толком не знаю. Это одна из версий, предположение. У меня, например, тоже спрашивали, не терял ли я кашне.

– А зачем? Что за тайна за этим стоит?

– Этого я не знаю. Ты вот что, ложись-ка лучше спать, его не жди. Утро вечером мудренее. А я, если не возражаешь, позвоню тебе ещё раз до полуночи, чтобы узнать, не вернулся ли он. Хочешь?

– Да-да, Тео, конечно хочу.

Рамон дожидался его в коридоре.

– В чем дело? – с подозрением поинтересовался он, после того как Теодор положил трубку.

– Карлос Идальго чудит. Пьет по-черному, а сегодня ещё на целый день исчез куда-то из дома.

Когда Теодор вернулся от Изабель, Рамона все ещё не было дома, и он ещё не успел рассказать ему ни об исчезновении Карлоса, ни о визите Саусаса к нему домой. Рамон с безразличным видом выслушал всю историю от начала до конца и заметил вслух, что только такой дурак, как Карлос станет уподобляться американцам и напиваться до поросячьего визга.

– Бедная Изабель, – добавил Рамон. Ему всегда относился к Изабель с куда большей симпатией, чем к Карлосу. – А про Инфанте так ничего и не слышно?

– Я как раз собирался позвонить Саусасу. – С этими словами Теодор снова снял трубку.

Рамон по-прежнему стоял в дверях, наблюдая за ним. Он закурил сигарету и спокойно ждал, не сводя глаз с Теодора, пока тот разговаривал по телефону.

– Нет... Нет, – говорил Теодор в ответ на вопрос Саусаса о Карлосе Идальго. – Я только что разговаривал с его женой.

– Гм..., – хмыкнул Саусас. – У нас имеются неподтвержденные данные, что сегодня вечером Инфанте видели в Акапулько.

– Акапулько! А кто его там видел?

– Один из местных мальчишек, сообщивший об этом полиции в надежде на вознаграждение. Вообще-то, они говорят, что мальчишка произвел на них довольно благоприятное впечатление и говорил вполне искренне, однако, с другой стороны, не исключено, что он мог и обознаться. Для нас, конечно, это не самый удачный вариант. Наверняка у него все ещё остались деньги, а за деньги любой вор согласится подыскать убежище для другого вора, тем более, что в Акапулько ворья просто пруд пруди.

– По-вашему, он мог перебраться туда?

– По крайней мере, не исключаю такой возможности. В Акапулько обретается немало жулья, а Инфанте любит шик и не прочь пустить пыль в глаза. А что если он уже получил деньги за кашне, а? – усмехнулся Саусас. Мы уже направили партию фотографий в Акапулько. Так что ни морем, ни через аэропорт ему оттуда не выбраться. Кстати, сеньор Шибельхут, а этот ваш приятель Идальго часто пускается в загулы и не появляется дома по нескольку дней?

– Не думаю... но точно сказать не могу, сеньор капитан. Я обещал его жене перезвонить в районе полуночи. Так что, если хотите, я могу выяснить это у нее, а затем сообщу вам.

– Я сейчас уже собираюсь домой. Но вы все-таки оставьте сообщение. Adios, сеньор.

Теодор положил трубку и сказал Рамону, что Инфанте видели в Акапулько.

Рамон кивнул.

– Но они не уверены?

– Нет, не уверены. И лично я не думаю, что Саусас сам поедет дута.

Затем Рамон спросил, кто именно опознал беглеца, и Теодор рассказал ему то немногое, что знал сам. Рамон беспокойно расхаживал по комнате, вышел в коридор, затем вернулся обратно.

– Знаешь, Тео, думаю, мне лучше поехать туда. Если есть хоть малейший шанс...

– Но ведь это всего лишь слухи!

– У меня предчувствие. Какая польза от меня здесь, в этом огромном городе? А если он в Акапулько, то я разыщу его всего за каких-нибудь несколько часов.

– Раньше, чем полиция?

– Если они отыщут его первыми, то я, по крайней мере, хотя бы буду там. Тео, ну неужели ты не понимаешь? – взмолился он, глядя ему в глаза.

Теодор понимал. Рамон намеревался вклиниться между Инфанте и полицией и постараться так или иначе убедить полицейских в том, что тот не виновен в убийстве Лелии – хотя ещё даже не было известно, станут ли Инфанте в нем обвинять – и снова возложить всю вину на себя.

Рамон подошел к окну и ещё какое-то время стоял, глядя в темноту.

– До завтрашнего утра рейсов на Акапулько уже не будет. – Он решительно обернулся. – Тео, у меня есть примерно сто песо собственных денег. А билет стоит сто семьдесят в одну сторону, я это точно помню.

– Рамон, ты же знаешь, мы не нуждаемся деньгами.

– Я обязательно отдам тебе все сполна, честное слов. – И он поспешно вышел из комнаты, словно желая избежать неприятного разговора о деньгах.

Теодор надел колпачок на перо авторучки, а затем закрыл дневник. Возможно, до завтрашнего утра им ещё сообщат о том, что Инфанте задержан в Мехико или в Акапулько и препровожден в Мехико, и тогда Рамон никуда не поедет. Но закрывая дверь, он услышал, как Рамон разговаривает по телефону в гостиной, заказывая билет на самолет, вылетающий в восемь ута.

Когда в четверть первого Теодор снова позвонил Изабель, Карлоса все ещё не было дома.

Глава 25

Ровно в шесть утра Теодор проснулся от приглушенного верещания будильника. В доме царила зловещая тишина. Еще с минуту он лежал совершенно неподвижно, прислушиваясь. А затем откинул в сторону одеяло и как был в пижаме и босиком подошел к двери комнаты Рамона и осторожно повернул ручку. Постель была не смята, и в комнате горел свет.

Рамон сидел за пиьсменым столом и что-то писал.

– Рамон, извини за вторжение.

– Ничего-ничего, – отозвался тот, продолжая водить ручкой по бумаге.

На нем была та же голубая рубашка, что и вчера вечером. Теодор подумал о том, что он, наверное, так и не ложился спать.

– Ты с утра уже звонил в полицию? – спросил Теодор.

– Не-а.

– Я сам им позвоню. Возможно, они уже разыскали Инфанте.

Но вопреки всем его надеждам и ожиданиям, этого так и не случилось. Теодор в шлепанцах и в халате стоял у телефона в соей комнате, курил длинную, тонкую сигарету и слушал равнодушный голос дежурного полицейского.

– Из Акапулько никаких новостей?

– Никаких, сеньор.

Теодор спустился вниз, собираясь сварить кофе. иносенса вставала не раньше семи, а будить её ему не хотелось. Он поставил воду для кофе, покормил Лео, насыпав в миску американского сухого корма и залив его молоком, после чего выжал немного апельсинового сока – себе и Рамону. Не дожидаясь, когда сварится кофе, отнес сок в комнату Рамона.

– До семи я успею ещё раз позвонить в полицию, – сказал Теодор. – И если уж ты твердо вознамерился лететь в Акапулько, то я полечу вместе с тобой.

– Зачем?

– Потому что мне так хочется. Обещаю, мешать тебе я не буду.

Рамон вскинул брови и пожал плечами, словно желая сказать, что ему все равно, после чего заклеил конверт с письмом. Достал старенький, потертый бумажник и извлек из него несколько почтовых марок.

– В таком случае нам нужно выйти из дома не позже семи.

В половине седьмого Иносенса спустилась вниз и тут же принялась хлопотать на кухне, взбивая яйца для омлета и бес конца задавая вопросы.

– Я не знаю, когда мы вернемся, – между делом ответил ей Теодор, – но в любом случае я позвоню. – Сам он тем временем звонил по телефону, собираясь заказать билет на рейс до Акапулько.

– Вы позвоните сегодня вечером, сеньор?

Но этого он пообещать не мог. Нет, из вещей он с собой не возьмет ничего, даже зубной щетки. Незачем обременять себя ненужной поклажей. Звонок в полицию около семи часов не принес никаких новостей, и он собирался позвонить Изабель Идальго, когда Рамон появился на пороге его спальни и сказал:

– Тео, если ты ещё не передумал ехать...

Рамон тепло простился с Иносенсой и поблагодарил её за трогательную заботу о его птичке. Теодор заметил, что в глазах у Иносенсы стояли слезы. Она догадалась, почему Рамон уезжает, так как ранее Теодор сказал ей, что Инфанте видели в Акапулько. Пока Рамон говорил, она то и дело умоляюще поглядывала на Теодора, словно надеясь на то, что тот ещё может уговорить его остаться.

– Знаешь, если бы эта идея пришла мне в голову чуть пораньше, то я сам отнес бы своего попугайчика в парк Чапультепек и выпустил бы его там, сказал Рамон Иносенсе.

– Что? Сеньор, но ведь он погибнет! Он не сможет добывать себе корм!

– Это в тех лесах-то? – ответил Рамон.

– И вообще, Пепе может не понравиться в парке! – возразила Иносенса.

– Но все равно, выпусти его сегодня, – тихо, но твердо сказал Рамон. Просто вынести во двор и открой клетку.

– Но, сеньор... там же кот...

– Может быть, он погибнет, но я больше не хочу держать его взаперти. Adios, Иносенса. – Он направился к двери и вышел из дома.

Теодор тоже повернулся, собираясь уйти, но Иносенса схватила с дивана газеты, купленные ею утром, и сунула их ему в руки. Он начал было говорить, чтобы она не принимала всерьез распоряжение Рамона насчет попугайчика, но потом лишь махнул рукой и вышел за дверь. Та решимость, с которой Рамон стремился в Акапулько, была частью его судьбы, делом предрешенным, так что бессмысленная жертва в виде птички, если это могло каким-то образом оказать положительное влияние на душевное состояние Рамона, возможно, тоже должна была сыграть здесь свою роль.

Рамон же тем временем уже успел поймать такси. Поездка в аэропорт прошла в гробовом молчании: оба сосредоточенно просматривали утренние газеты, и за все это время никто из них не проронил ни слова. Газетные полосы пестрели броскими заголовками, сообщавшими о том, что Инфанте был якобы замечен в Акапулько, а во многих статьях также содержалось упоминание об утерянном кашне – о том, что Инфанте лично или по телефону обращался к Рамону Отеро, к самому Теодору, а также к Эдуардо Парралу и спрашивал у каждого из них, не теряли ли они кашне. Однако, о подлинной значимости данного факта нигде не упоминалось. Рамон быстро просмотрел газеты и отложил их в сторону. Он попросил таксиста остановить машину у почтового ящика, и вышел, чтобы отправить свое письмо. Теодор успел заметить, что оно было адресовано Артуро Балдину, и у него мелькнула шальная мысль, что, вероятно, предвидя смертельную схватку с полицией, Рамон, решил отправить Артуро нечто вроде прощального послания. А вслед за этим к Теодору пришло и осознание того, что оставшись с Рамоном, он тоже может стать мишенью для полицейских пуль, однако он совершенно не мог представить себе, как ему теперь надлежит вести себя в такой ситуации.

Утро было уже в самом разгаре, когда они подлетели к Акапулько, раскинувшемуся узкой протяженной полосой в окружении золотисто-зеленых холмов, где прибрежные отели, казалось, поднимались из самих бирюзовых вод океана. Белые точки парусов казались совершенно неподвижными на фоне водной глади залива. Когда они вышли из самолета, то в лицо им пахнула волна горячего, влажного воздуха, и всего через несколько минут, спасаясь от духоты, они не сговариваясь сняли пиджаки и галстуки. Лимузин довез их до города и высадил на главной площади у Костеры, главного проспекта, огибающего залив.

Рамон хотел немедленно отправиться в полицейский участок, чтобы выяснить, не задержан ли Инфанте, но Теодор предложил просто позвонить по телефону, пояснив, что так будет быстрее. Он знал, что, появись они в участке, Рамон непременно затеет перебранку с полицейскими, и их обоих могут задержать на какое-то время. Звонил Рамон с телефона, находившегося на стойке одного из уличных баров, при этом лицо его выражало высшеую степень сосредоточенности, а взгляд блуждал по лицам людей, сидевших за толиками и прохожих, спешащих мимо по своим делам.

– Да какая разница, кто я такой? Считайте, что я просто неравнодушный гражданин, задавший вам вопрос! – сказал Рамон, и Теодор жестом показал, чтобы он держал себя в руках, но взгляд Рамона был устремлен в другую сторону. – Esta bien! Gracias! 1) – Он бросил трубку и выложил на прилавок монетку в двадцать сентаво, плату за звонок. – Его ещё не нашли, – объявил он Теодору, перекинул через плечо пиджак, и оба они вышли из бара на тротуар.

_______________________________