Текст книги "Каменная Звезда"

Автор книги: П. Баккаларио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

– Хао! Сильно!.. – воскликнул Шенг, который так увлекся рассказом, что даже задержал дыхание.

– И моя действительность изменилась после этих разговоров. Мы начали встречаться с большей привязанностью, и через несколько месяцев он предложил мне поселиться в этой квартире – в его квартире.

Я согласилась. Я приняла его и его слова и слушала их много лет, забросив театр и греческие трагедии, чтобы сконцентрироваться на самом важном представлении: на моей жизни для него. Но не поймите меня неправильно, я не жалуюсь. Альфред проводил большую часть дня в своем кабинете, вон там, писал, читал, исследовал что-то. А я сидела здесь, на этом диване и ждала его. Но это была полная жизнь. И мне не нужен был никто другой. Даже Пако.

Агата погладила кота, не получив никакой заметной реакции, потом отпила чаю – уже остывшего.

– Наконец в один прекрасный день, как часто случалось в моей жизни, этот человек, любящий слова, ушел.

– Вы поссорились?

– Нет, мы никогда не ссорились. Более того, наша совместная жизнь была совершенной. Мы старели вместе. То есть я старела, а он нет… мне, по крайней мере, так казалось. Мое лицо покрывалось морщинами, а он оставался все тем же худым и изможденным Альфредом, которого я увидела в первый день. Но мы не ссорились, нет.

– Ну и?

– Он ушел в самом прямом смысле слова. Восемь лет назад, без какого бы то ни было объяснения. До сегодняшнего дня я ничего о нем не слышала. До вас, – Агата улыбнулась. Не черепашьи очки казались двумя огромными лужами. – А теперь, когда вы знаете мою половину истории, надеюсь, что могу спросить, что привело вас сюда.

– Мы взяли этот адрес у антиквара, – объяснил Харви. – Мы хотели купить одну вещь, которую уже заказал себе профессор. И мы решили пойти поговорить. С ним лично.

Агата сухо засмеялась:

– Антиквар! Вот уж я не предполагала! На секунду мне подумалось, что Альфреду было стыдно прийти самому и он послал вас на разведку. Но антиквар… Из Нью-Йорка?

– Да.

Она пожала плечами:

– Ну если он заказал что-то у антиквара, значит, он жив.

Ребята ничего не сказали, смущенно разглядывая рамки на стенах.

– А что он заказал?

– Волчок.

– Очень похоже на Альфреда, – кивнула Агата. – Он тратил свои деньги только на книги и странные вещи. Не то чтобы деньги ему были нужны… или мне… Более того: даже сейчас я получаю каждый месяц по две тысячи долларов на мой счет и даже не знаю от кого. Но я не задаю вопросов. С Альфредом мы никогда не говорили о деньгах, и за все те годы, что мы прожили вместе, я так и не узнала, кем он работал. Я только знала, что он обожает антиквариат: он переписывался со всеми антикварными магазинами в мире, заказывал старые книги и безделушки, которые вызывали у него все больше и больше энтузиазма. Он их вечно покупал или обменивал, продавал целые шкафы из своей библиотеки, чтобы было куда поставить новые покупки.

– У него их было много, – заметила Мистраль.

– Очень много, – подтвердила Агата. – В последнее время он просто стал охотиться за книгами. До этого он напоминал медведя. Он так далеко путешествовал в своем воображении, что мысль о физическом путешествии даже не приходила ему в голову. Но чтобы достать хорошую книгу, он мог отсутствовать два… три… четыре дня. И наконец… восемь лет… – Агата тяжело вздохнула и хлопнула руками по коленям, так, что Пако вздрогнул. – Хватит этих жалоб брошенной бедной старушки.

– Вы не бедная брошенная старушка! – возразила Мистраль. – Скажите вслух: «Я не брошенная бедная старушка». Слова меняют действительность. Разве нет?

Агата приняла эти слова с ободряющим смехом:

– Альфред гордился бы тобой, девочка.

– Простите, госпожа Агата, – быстро вмешалась Электра, – можно попросить вас показать нам кабинет Альфреда?

– Почему бы и нет? Там все равно ничего нет.

– А все его книги и безделушки?

– Исчезли вместе с ним. Если бы он их оставил, я могла бы тешить себя мыслью, что он вернется когда-нибудь. Не ко мне, но просто чтобы проверить что-нибудь в своих книгах.

Настала тишина, которую снова прервала хозяйка дома:

– Возможно, вы спрашиваете себя, почему я его не искала или почему я не спрашиваю имя антиквара, который прислал вас ко мне.

– Действительно, – пробормотал Шенг.

– Потому что мне было семьдесят четыре года, когда он ушел, а сейчас мне восемьдесят два, – сказала актриса. – А в этом возрасте уже интересуешься только одним вопросом, на который, поверьте, не может дать ответа ни одна книга. В общем, идите сюда. – Агата с трудом встала. – Я покажу вам, что мне от него осталось.

Она провела их в пустую комнату. Пустые книжные полки были покрыты пылью. На столе стояла зеленая настольная лампа. Окно с видом на город. Четыре стула, обтянутые бархатом, старый, вытертый ковер.

И ничего больше. Ни книг, ни вещей, ни дневников. Ни тетрадей, Ничего, что могло бы им помочь.

– Вот последнее напоминание о нем, – сказала Агата, протянув Мистраль маленькую серебристую рамочку стоявшую на полке.

Это была старая черно-белая фотография трех улыбающихся мужчин.

– Альфред в центре, – объяснила дама ребятам.

Но они уже узнали его. В отличие от того испуганного мужчины, которого они видели в Риме, здесь он выглядел гораздо более уверенным. На фото он был среднего возраста, и у него было лицо человека, которому приятна компания двух других людей на фото.

– А эти двое кто?

– Не знаю, А может, знала, но забыла. Одноклассники, наверное.

На них старинная одежда, очень старинная. Фото сделано с близкого расстояния, и почти не видно, что на заднем плане, Видна только тень четвертого мужчины на тротуаре – фотографа.

– Можно я ее вытащу из рамки? – спросила Мистраль у Агаты. – Может быть, сзади что-то написано.

– Конечно, – ответила женщина.

Мистраль положила фото на стол и отогнула три проволочки, которые держали фотографию в рамке. Она осторожно вытащила фото и обнаружила, что сзади на фотографии есть подпись, а между фото и рамкой – кусочек ткани с этикеткой.

– Что ты нашла? – спросили остальные, увидев, как она разволновалась.

– Тут кусочек ткани, – ответила француженка.

Это был лоскуток черной блестящей ткани, размером чуть больше почтовой марки. На нем этикетка ателье, приколотая тремя золотыми иголками: «Гелиос. Одежда по размеру».

– Вам это о чем-то говорит? – спросили ребята у актрисы.

Она покачала головой:

– Я не помню, чтобы он употреблял такое название. Нет… я не знаю это ателье. Наверное, оно греческое: «Гелиос» означает «солнце». Но я понятия не имею, как тут оказался этот кусочек ткани. Конечно… Альфред обожал одежду по размеру. Ему никогда не нравились вещи, сделанные на конвейере. Он был очень щепетилен в этом вопросе и мог проводить целые дни у портных. Он вставал в позу, смотрелся в зеркало, целыми днями мог выбирать ткань для нового костюма. И очень этим гордился. По-моему, ему это нравилось.

– Можно мы его возьмем? – спросила Мистраль.

– Конечно! Почему бы и нет?

Мистраль положила в карман лоскуток, стараясь не уколоться иголками. Потом подняла фотографию и прочитала надпись на обороте: «Поль, Альфред и Роберт».

– Вы когда-нибудь слышали о Поле и Роберте?

Агата еще раз покачала головой.

– И не знаете, когда было сделано фото?

– Тридцать лет назад. Или пятьдесят. Альфред всегда носил ее с собой. Он использовал ее как закладку, пока я не решила поставить ее в рамку.

– Так это вы положили сюда кусочек ткани? – поинтересовалась Электра.

– Нет! С какой стати?

– Тогда… – прошептал Шенг Харви, – этот кусочек материи может быть важен.

Агата подозрительно посмотрела на них:

– А можно узнать, почему вы так интересуетесь Альфредом?

– Можно вас еще кое о чем попросить? – спросил Харви вместо ответа.

– Конечно.

– У вас есть телефонный справочник?

Чуть позже и семнадцатью этажами ниже Харви наконец смог посмотреть телефонный справочник. У Агаты его не просто не было, у нее даже не было телефона.

– Вот! – сказал он остальным. – Рядом с «Маленькой Италией» есть ателье с таким названием: «Гелиос, одежда по размеру. С 1893 года». Это не очень далеко от моего дома.

– Ну что? – спросила Электра. – Пойдем?

Шенг забился в кресло и жевал гигантский мятный маффин.

– А когда мы увидимся с Гермесом?

– Он сказал, что сам даст о себе знать, – напомнил Харви. – Может быть, завтра в это же время.

– Отлично, – сказала Мистраль.

Она рисовала в своем альбоме профиль Агаты.

– Не так уж и отлично, – пожаловалась Электра, посмотрев на дисплей своего телефона. – Завтра мне придется, как минимум, полдня провести с тетей Линдой, иначе не получится.

– Она злится? – спросил Харви.

– Она только что купила бронзовую копию статуи Свободы и хочет пойти посмотреть на саму статую со мной вместе.

ВТОРОЙ СТАСИМ

– Привет.

– Ну как?

– Я дал им адрес Агаты.

– Они задают намного меньше вопросов, чем мы в свое время.

– Наверное, в этом их преимущество.

– Я тоже так думаю.

– Я чувствовал энергию твоей племянницы на расстоянии метра. Она могла бы сжечь все мои бумаги, если бы знала, как ее использовать.

– А остальные?

– Шенг еще не открылся. Его инстинкт пока дремлет. А его глаза…

– Потрясающие, правда?

– У него обезоруживающая улыбка.

– А какое у тебя впечатление о Мистраль?

– Это ветер надежды.

– Ветер – единственное, что осталось на дне ящика Пандоры… Надежда – женщина.

– А дух – мужчина.

– А что ты думаешь о Харви?

– Я дал ему в руки вазу с букетом сухих примул.

– Что-нибудь произошло?

– После того как он взял их, они расцвели. Земля просыпается, Ирэн.

ПОРТНОЙ

На вывеске ателье «Гелиос» было нарисовано золотое солнце, лучи которого оканчивались маленькими ручками. Название было написано округлыми греческими буквами, под ним – крошечное помещение, почти закрытое мусорными ящиками. Холодный дождь и почти полное отсутствие света способствовали тому что у всех возникло какое-то чувство утраты.

Остановившись на другой стороне улицы, ребята разочарованно смотрели на ателье.

– Ну что, пойдем? – спросил Шенг.

– Зачем? – фыркнула Электра.

– Можем… Не знаю… Спросить, знали ли они профессора.

Харви крутил в руках лоскуток материи.

– Возможно, эти три иголки что-то значат.

– Конечно, как же иначе, – скептически сказала Электра. – Легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем нам что-нибудь понять в этой истории.

– По-моему, мы на верном пути, – заметила Мистраль, указывая на вывеску. – Мы все время видим солнце. В Риме было солнце Митры, а здесь…

– Вывеска ателье, – усмехнулся Шенг, переходя дорогу. – Потрясающе!

– Может быть, нам не стоит туда входить, – настаивала Электра.

– Почему?

– Я не знаю. У меня плохое предчувствие…

– Как в Риме? Когда ты чувствуешь жжение в пальцах? Жар? Желание взорвать лампочку?

– Что-то похожее, да.

– Хочешь остаться на улице?

– Я могу остаться с тобой, если хочешь, – предложила Мистраль.

– Нет, нет. Идите, – ответила девочка. – Я пока позвоню тете.

– А ты не думаешь, что могла бы быть полезной там? Внутри? Может быть, ты что-то почувствуешь.

– Я чувствую, что не хочу идти туда. Этого достаточно?

– Мы быстро, – сказала Мистраль.

Вместе с Харви и Шенгом она вошла в ателье.

Оставшись снаружи, Электра вздохнула и потерянно осмотрелась. Она солгала: ничего особенного она не чувствовала. Ей казалось, что она полностью опустошена, может быть, из-за долгой дороги. Ее энергия словно исчезла. В электрическом городе, который ее окружал, среди стекол, отражающих улицы, среди огромных витрин и толп народа она чувствовала себя подавленной. Каждая улица Манхэттена вызывала у нее тревогу. Как будто бы ей не хватало воздуха. Но не воздуха ей не хватало: дул свежий ветер, пахло морем. Она видела, как среди небоскребов кружатся белые чайки. Ей не хватало твердой земли. Земля словно вибрировала под ее ногами, и Электра это постоянно чувствовала. Ей все время казалось, что сейчас что-то произойдет.

Солнце спряталось за облаками.

Электра чувствовала себя усталой. Она не могла сказать, что происходит, но уже научилась доверять своим ощущениям. И не только негативным.

Она увидела профиль Харви в витрине ателье и успокоилась.

Потом услышала шум.

Противный ворон тыкал клювом мешки с мусором.

Ателье было маленьким и темным, в нем чувствовался запах шерсти и другие запахи, которые сложно было определить: старое дерево, пар, ваниль, хлопок, пуговицы.

Работали два человека. Старик с редкими седыми волосами и в громадных очках для чтения, направленных на газету с кроссвордами, и женщина с больными ногами, которая сидела и шила рукав пиджака, подколотый булавками на манекене.

– Здравствуйте, ребята, – сказал старик, подняв голову от газеты. Длинные серые волоски торчали из его ноздрей, как антенны. – Что я могу сделать для вас?

– Добрый день, – ответил Харви. – На самом деле… мы и сами этого точно не знаем.

– Великолепно, – доброжелательно ответил старик. – Это типичный ответ того, кто приходит в ателье.

Женщина сделала нетерпеливое движение, поправляя рукав на манекене. И это не ускользнуло от мужчины.

– Триптолема, дай мне слово сказать! Что за тоска! – воскликнул он, откладывая газету на стол. – Ты всегда только шьешь и кроишь, шьешь и кроишь…

Женщина что-то быстро сказала по-гречески, но по ее тону можно было понять, что она недовольна.

– Не обращайте внимания, – ответил старик. – Пятьдесят лет лает, но не кусает… Правда, Триптолема?

Он оперся кулаками о стол, положив узкие большие пальцы поверх указательных.

– В общем, вы сказали, что сами не знаете, зачем пришли. Итак, это ателье. Мы шьем одежду по размеру. Извините, что я позволил себе… но по-моему, это не совсем то, что вам нужно. Это не в том смысле, что мне не нравятся ваши джинсы или футболки с коровами…

– Это не корова! – быстро возразил Шенг. – Это гиппопотам. В Китае его все знают.

– Ну хорошо. А здесь известен только наш принц Галльский.

– Я его не знаю.

– Это название вот этой ткани, черно-белой, – пояснила Мистраль.

– Хорошо сказано, барышня. К счастью, хоть кто-то из вас разбирается еще в этих вещах.

– Моя мама занимается модой. Она создает духи.

– Великолепно. Триптолема, ты слышала? Духи! – воскликнул старик и вполголоса добавил, чтобы рассмешить ребят: – Никогда не мог ее убедить купить себе хоть один флакон.

Харви вытащил из кармана кусочек черной материи с тремя маленькими иголками.

– На самом деле мы пришли из-за этого. Вам это о чем-нибудь говорит?

Старик положил лоскуток на стол, и его ноздри задрожали.

– Английская шерсть, отличная фактура, номер четырнадцать… Черт возьми. Я лет двадцать не видел такой ткани, но она точно у нас была. В смысле, я это вижу по этикетке.

– А иголки?

– Отличные иголки. Можно посмотреть?

– Пожалуйста.

Портной приблизил к себе настольную лампу и положил под конус света три иголки в ряд.

– Да, конечно. Они тоже наши. Я бы мог поспорить, что это старинные позолоченные иголки моего отца, привезенные прямо из Голландии. Дайте посмотреть… Ммм… Да, именно так, как я и думал. Существует три размера иголок. В Нью-Йорке – длинные и толстые иголки, для рукавов или пуговиц. В Париже – для изнанки. В Лондоне – самые тонкие, для подкладки. Какое погружение в прошлое, ребята! Эти мы не используем со времен моего отца… прекрасный был человек… В общем, вы поняли – я таких не видел уже очень давно. Где вы их нашли?

– В старом доме.

– Ах, папины иголки! Он оставлял их только важным клиентам вместе с кусками материи или нитками. Так, если нужно было что-нибудь починить или переделать… у каждого костюма были свои иголки и свои куски материи, чтобы поменять. Вы всего этого не понимаете. Но когда-то хороший костюм стоил больше, чем машина. В общем, если хотите, я у вас их куплю.

Швея что-то пробурчала на греческом, и ее муж вышел из себя:

– А я хочу их купить! Это иголки отца, и ребята мне их вернули! Это мое прошлое, которое, наверное, не так интересно, как мое будущее.

Старик прочистил горло и снова переключился на ребят:

– Так сколько вы хотите?

– На самом деле мы не собираемся их продавать, – немного смущенно пояснил Харви.

– Нет? А что вы хотите?

– Мы сказали, что сами не знаем, что точно хотим.

– Вы знаете человека, которого зовут Альфред ван дер Бергер?

– Ван дер Бергер? Ммм… А почему я должен его знать?

– Мы думаем, что он мог бы быть вашим клиентом.

– Это ваша материя и ваши иголки.

– Ван дер Бергер… Ван дер Бергер… Мне это вообще ни о чем не говорит. Триптолема! – крикнул портной, высказав потом длинную тираду на греческом, в которой можно было разобрать только фамилию профессора.

В ответ он услышал нечто краткое, и это привело его в замешательство.

– Что-то не так? – спросила Мистраль, видя, как он погружается в раздумья.

– Нет, но… это абсурд, – ответил он, поправляя очки на носу. – Настоящий абсурд. Но Триптолема не ошибается… в определенных вещах. У нее удивительная память.

Ребята посмотрели на женщину, которая, повернувшись к ним спиной, сосредоточенно надевала пиджак на соломенный манекен. Старый портной склонился над столом и вытащил из ящика жестяную банку из-под печенья, на которой была наклеенная скотчем надпись «Забытые».

– Вы его родственники? – спросил он у ребят, открывая коробку.

Внутри было много квадратных листиков, сложенных один на другой.

– Я его племянник, – ответил Шенг, улыбаясь остальным.

Портной поднял на него свои водянистые глаза. Увеличенные стеклами очков, они напоминали двух гигантских медуз.

– Ты?

– Именно, – ответил Шенг. – Документ показать?

– Не знаю, зачем мне нужен документ, – ответил портной, перебирая бумаги.

Ребята с интересом смотрели на него. Харви бросил взгляд на улицу и увидел Электру, которая нервно прохаживалась по тротуару. Он улыбнулся.

Прошло несколько минут, Портной, с сомнением покачивая головой, извлек из коробки такой тонкий листок, что он казался прозрачным.

– Он был самым последним в коробке. Но и в этот раз Триптолема не ошиблась: восемь лет назад, Альфред ван дер Бергер. Черный смокинг с заплатой на левом рукаве. Ммм… Вам повезло.

– Почему?

– Он уже оплачен.

ОТКРЫТКА

Электра увидела, как Харви, Шенг и Мистраль торжественно вышли. Первым шел Харви, за ним Шенг с огромным коричневым бумажным пакетом, Мистраль шла последняя, прощаясь с людьми, которые были внутри.

– Что это? – спросила Электра у Харви, указывая на пакет.

– Смокинг профессора ван дер Бергера. Оставлен здесь для починки восемь лет назад.

– Ты не шутишь?

– Нисколько.

– То есть они хранили его? Все это время?

– Видимо, да.

– Может быть, вы не будете болтать, а поможете мне? – пожаловался Шенг, держа тяжелый пакет из ателье.

– Ты племянник – ты и неси, – решительно ответил Харви.

– Ничего себе благодарность! Да если бы не я, вы бы его никогда не забрали.

– Я тебе помогу, Шенг, – предложила Мистраль, беря пакет с другой стороны.

– Нет, спасибо, – сердито ответил он. – Я хотел, чтобы мне помог «господин Проблема».

Харви резко повернулся:

– Шенг, ты хочешь что-то мне сказать? По-моему, ты уже с утра так на меня смотришь.

– Как «так»? Я стараюсь улыбаться, несмотря ни на что. Ты с нами даже не поздоровался, когда мы прибыли в гостиницу! Такое ощущение, что тебе не нравится все, что мы говорим…

– Хватит! – вмешалась Электра. – Перестаньте оба.

Глаза Харви были закрыты волосами. Он, отвернувшись, смотрел на улицу и не двигался. За его спиной Шенг с Мистраль удалились, таща вместе пакет со смокингом.

– Харви? – позвала Электра.

– Оставь меня в покое. Сейчас пройдет.

– Не оставлю! Шенг прав.

– Ну иди с ним. А меня не трогай.

– Мы друзья, нет?

Харви не ответил, ограничившись тем, что засунул руки в карманы.

– Мы все стараемся сделать как можно больше, – продолжала Электра. – Мы все собрались здесь благодаря папе Шенга.

– Ну так побежали, скажем ему спасибо! – сыронизировал Харви.

– Можно узнать, за что ты на него злишься?

– Я не злюсь. Не на него!

– На всех нас?

– Подумать только!

Электра попыталась посмотреть ему в глаза. В воздухе сильно пахло мусором.

– Ты выбрал отличное место, чтобы обижаться.

– Я не обижаюсь.

– А что ты делаешь?

Харви закусил губу, потом покачал растрепанной головой.

– Хорошо, о'кей, Я отлично знаю: я был не прав, что рассердился на него…

– Конечно, не прав.

– Он… понимаешь… – Харви смотрел на Шенга и Мистраль, которые удалялись. – Он все делает с такой легкостью, как будто ему все равно. Как будто это не реальность.

– Ну и что в этом плохого?

– А я… я не могу. Чем больше продолжается эта история, тем мне хуже. Внутри. Ох! Как я могу объяснить тебе, что я чувствую?

– Ты боишься людей, которые за тобой следят?

– Нет. Я не боюсь.

Электра смотрела на него в ожидании объяснения.

– Это из-за моего брата, – решился Харви. – Он умер год назад, примерно в это время.

– Понимаю. Как его звали?

– Дуэйн.

Электра помахала кому-то рукой.

– Что ты делаешь? – спросил Харви.

– Прощаюсь с вороном, – ответила она, указывая на ворона, который поднялся в небо и удалялся.

Харви вновь разозлился.

– Опять этот ворон… – проворчал он, осматриваясь.

– При чем тут ворон? Что-то не так?

– Это знак, что за мной следят.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, и все. Пойдем, быстрее.

Электра кивнула.

– Не стоит оставлять Мистраль с Шенгом, с его-то способностью ориентироваться. Если ему удалось потеряться среди римских автобусов, я боюсь даже представить, что с ним может случиться в Нью-Йорке.

Харви взял Электру под руку и направился к двум остальным.

– Думаю, я должен попросить у него прощения.

– По-моему, да.

– Олимпия мне сказала, что у меня внутри очень много злости.

– Выплескивать ее на нас – не лучшее решение.

Сидя в метро, Харви и Электра с одной стороны, Шенг и Мистраль – с другой, они ехали на восток. Шенг, державший на коленях смокинг профессора ван дер Бергера, приподнял слой упаковки и заглянул внутрь.

– Кажется, он очень красивый, – заметила Мистраль.

– Черный.

– Все смокинги черные.

– Почему?

– Так положено.

– Я ни разу не видел смокинга до сегодняшнего дня.

– У твоего папы нет? А что он надевает, когда должен идти на прием?

– Красную тунику с лаковыми пуговицами, – сияя, ответил Шенг.

– О'кей. Забудем…

Поезд начал тормозить.

– Вы не думаете, что надо вернуть его Агате? – спросила Электра.

– Я предлагаю сначала посмотреть на него у меня дома, – сказал Харви.

Остальным это тоже показалось хорошей идеей. Поезд остановился, голос из динамика объявил следующую станцию. Народ входил, выходил. Наконец поезд отправился.

– Думаю, пора использовать волчки, – предложила Мистраль.

За окном свистел ветер и слышался стук колес по рельсам.

– Что мы будем искать с их помощью? – спросил Харви.

– Волчок, который украли у Владимира, – пояснила Мистраль.

– Да уж. Кто знает, где он сейчас, – вздохнул Харви.

– Каждый из этих волчков стоит кучу денег. Золото, драгоценные камни…

Женщина, сидевшая рядом с ними, начала прислушиваться. Ребята заговорили тише.

– По-вашему, Альфреда убили, а тебя, Владимира и Гермеса преследовали, только чтобы заполучить… золото и драгоценные камни? – прошептала Мистраль.

Харви развел руками:

– Это очевидно, разве нет?

– А вы не думаете, – спросила Электра, – что они тоже хотят получить волчки, чтобы запустить их на карте?

– Не думаю, – ответил Харви.

– Мне кажется, Электра права, – вмешался Шенг.

– И они, если бы могли, использовали карту. Черт, карта, которую нам оставил профессор, принадлежала волхвам, Марко Поло, Христофору Колумбу! Это не обычная карта.

В вагоне на секунду повисла тишина. Потом внимание пассажиров снова переключилось на что-то другое. На следующей станции люди входили и выходили, и этот эпизод мгновенно стерся у всех из памяти.

На кухне у Харви первым, кто заметил, что в кармане смокинга что-то есть, была Мистраль.

– Тут что-то маленькое… во внутреннем кармане.

Она вытащила старую черно-белую открытку с фигурными краями. На ней были изображены рабочие, которые строили какую-то железную дорогу.

Харви пинком закрыл холодильник.

– Что это?

– Попробуй угадать.

– Старая открытка из Нью-Йорка.

– Так мы в нем, народ, – заметил Шенг, потирая руки.

Мистраль перевернула ее.

– Она адресована Агате!

– Но не была отправлена.

Харви подошел к столу и протянул Электре пакет молока.

– Это, кажется, работы на строительстве метрополитена, – заметил он, посмотрев на фото. – Этот человек похож на директора по работам.

– Может быть, это тот, кто создал мост, – попытался угадать Шенг.

– Бруклин?

– Да, именно: Бруклин..

– Бруклинский мост так называется не потому что его создал Бруклин, – уточнил Харви. – Какой-то Роблинг.

– А почему он не называется мост Роблинга?

– Потому что ведет в Бруклин, думаю.

– Тихо! – перебила их Электра. – Неужели мы не можем это обсудить позже? Мистраль, что написано на открытке?

– Если бы ее получила я, ребята, – сказала она, – я бы вряд ли что-то поняла.

– Покажи, – сказала Электра, фыркнув, и прочитала: – 129, 90, 172, 113, 112, 213, 25, 73, 248, 11, 247, 71, 168, 142, 168, 128, 82, 82, 84, 140, 162, 81, 208, 27, 1, 25, 102, 212, 124, 172, 84, 212, 168, 171, 97, 75, 1, 107, 132, 15, 168, 233, 1, 233, 162, 212, 1, 162, 88. Каменная Звезда, 2 из 4.

– И что?

– И все. Больше ничего не написано.

Мистраль взяла открытку и посмотрела еще раз адрес.

– Да, больше ничего, – подтвердила она.

– Надо позвонить Гермесу?

– Да, это для него, – подтвердил Харви. – Я думаю, что это какой-то код. То есть шифр.

– То есть?

– Каждой цифре соответствует буква.

– Тогда это легко! – воскликнул Шенг. – А записано как 1, Б как 2 и так далее.

Они попробовали, но ничего понятного не получилось.

– Может быть, ключ другой.

Шенг попытался еще подобрать, но у него ничего не вышло.

– А что, по-вашему, означает «Каменная Звезда»?

– Метеорит, – не задумываясь, ответила Мистраль.

Когда остальные на нее посмотрели, она пояснила:

– Падающая звезда, болид. Как вы ее называете?

– Метеорит, – согласилась Электра. – Но почему тебе в голову пришел именно метеорит?

– Не знаю. Мне это кажется очевидным.

– Это может быть что угодно, – возразил Шенг.

– Например?

Китайцу ничего другого не пришло в голову. Он открыл рот, но сдался:

– Наверное, ты права.

– В Риме профессор оставил нам указания, как найти Кольцо Огня, – сказала Мистраль, – которое оказалось зеркалом. А теперь речь идет о Каменной Звезде.

– Которая может оказаться метеоритом, – заключила Электра. – Почему бы и нет? Харви, в Нью-Йорке есть метеориты?

– Есть огромный музей истории природы, – ответил он. – Но давайте не будем туда бежать, пожалуйста! Мы даже еще не знаем, что такое на самом деле Кольцо Огня, зачем оно нужно, нам еще надо найти волчок… Может быть, не стоит прямо сейчас гнаться за Каменной Звездой?

– Я согласен, – сказал Шенг.

Заметив удивленное выражение лица Харви, он пояснил:

– Я серьезно говорю. Давайте на этот раз будем осторожнее. Не будем сразу бросаться во все это, рискуя жизнью. Еще и потому, что мы не одни, и они знают про Гермеса… Возможно, и про Харви…

– И что ты предлагаешь?

– Попробуем вместе с Гермесом разобраться, что написано на этой открытке, но прежде всего займемся изображением Нью-Йорка на ней.

«Используй карту», – сказал голос в голове Харви.

Услышав его, мальчик вытаращил глаза и испуганно осмотрелся.

– Что вы сказали? – спросил он у остальных. – Вы сказали что-нибудь про карту?

Шенг покачал головой:

– Я только хотел предложить использовать указания волчков.

Харви пулей вылетел из кухни.

– Что это с ним? – спросил Шенг у девочек.

Они услышали, как Харви поднялся в комнату, порылся в ящиках и вернулся вниз с большой спортивной сумкой на плече. Он вспотел, у него блестели глаза.

– Извините, – сказал он. – Мне нужно идти.

– Минуточку, – остановила его Электра. – Что нам делать с волчками? Где карта, Харви?

– У меня ее нет, – сказал он, направляясь к выходу.

Прошел мимо больших настенных часов и застыл, словно в трансе.

– Можем сделать так. Я зайду за ней после спортзала, и потом вечером мы ее используем. В гостинице.

Все согласились.

Они быстро вышли из дома, предоставив Харви самому закрывать дверь. Шенг и Мистраль ушли вперед. Электра ждала, пока он найдет ключи.

– Что с тобой случилось?

– Я не хочу об этом говорить.

– Может быть, надо было оставить твоей маме записку? Насчет смокинга?

– Уже поздно.

Ребята прошли через сад. На самых верхних ветках уже появились первые листья, и тропинка, по которой они шли до калитки, была окружена клумбами с маленькими голубыми цветами. Пахло весной.

На улице Электра повернулась и посмотрела на Харви:

– Можно я схожу с тобой в спортзал?

– Если хочешь.