Текст книги "Каменная Звезда"

Автор книги: П. Баккаларио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

МЕТЕОРИТ

В больничной палате находились три человека. Восточный мальчик с волосами, подстриженными «под горшок», девочка с длинными черными жесткими волосами и еще одна девочка, изящная, с овальным лицом балерины.

Узнав их, мужчина на больничной койке улыбнулся. Вышла не очень красивая улыбка: поверх его губ было наложено несколько швов. Его нога была подвешена на белых бинтах, и от его тела к разным приборам вела куча тонких трубочек.

– Эй, – прошептал он, когда трое приблизились. – Ну как?

– Как ты? – спросила Мистраль, нагнувшись, чтобы поцеловать его в щеку.

Электра и Шенг обняли его. Его подбородок кололся из-за щетины.

– Не в лучшей форме, – прошептал Гермес.

– Что сказали врачи?

– Я не понял… – закашлялся он. – Им нужен был номер моей страховки. Я им продиктовал… и больше их не видел. Я знаю, что у меня сломана нога. И наверное, одно или два ребра. Мне немного зашили губу и вставили два зуба. Но в целом все могло быть и хуже.

– Могло быть хуже для всех нас, – заключил Шенг.

– Точно.

Ребята нашли стулья, присели и рассказали инженеру о встрече с индейцами и о танце в Инвудском лесу в честь Харви.

– А он где сейчас?

– Дома. Он не очень хорошо это воспринял.

– Что он не очень хорошо воспринял?

– Мысль о своем даре. Она его пугает.

– Он не хочет признавать, что у него есть этот дар, – подтвердила Электра. – Он говорил со мной об этом. Он сказал, что ему слышится голос брата…

Мистраль вздрогнула:

– Это, наверное, неприятно.

– Черт! – воскликнул Шенг. – А мне бы так хотелось иметь дар!

Потом ребята рассказали об открытке, адресованной Харви.

– Он оставил ее Квиллерану восемь лет назад… когда Харви было шесть лет.

– Когда нам всем было шесть лет.

– Для почтальона он хорошо умеет предсказывать будущее, – пошутила Электра.

Мистраль посмотрела на жидкость в трубочках.

– Индеец сказал нам, что он ждал Харви. Он сказал, что Каменная Звезда – это имя. Его имя. И что раньше это было имя профессора Альфреда.

– Альфреда?

– У него был такой же дар, как и у Харви.

Гермес не ответил, только удивленно посмотрел на трех друзей.

– Надо сказать, что с этим чемоданом… он вас вовлек в самую настоящую кашу.

– Да уж, – признала Мистраль.

– Но он нас не бросил, – добавила Электра. – Он как бы… подготовил своих друзей, Цыганку в Риме. И индейцев сенека в Нью-Йорке.

Четверо быстро заговорили о Якобе Малере, об Эгоне Носе и о его танцовщицах. Они начали рассуждать о том, что оба этих человека, казалось, работали на других людей.

– На кого-то из моего города, – добавил Шенг.

Потом они попытались представить себе, что произошло в метрополитене после атаки воронов. И каким опасностям они могли еще подвергнуться.

Гермес разволновался и начал крутиться в постели, подвергая опасности свою загипсованную ногу.

– Если бы я только мог отсюда выйти…

– Но ты не можешь.

– Не волнуйся за нас. Мы справимся.

Ребята положили на тумбочку Гермеса сотовый телефон.

– На всякий случай, – сказали они и решительно встали. – У нас есть идея, как расшифровать криптограмму с открыток.

– Ну и?

– Мы начнем с исследователя Роберта Пири, – с удовлетворением объявила Мистраль. – И с метеорита, который он привез в Музей естественной истории.

Оставшись один, Гермес ждал. Ждал долго.

Он повернул голову чтобы посмотреть в окно. Черный ворон ритмично постукивал клювом по подоконнику.

Время от времени крупный индеец, одетый, как медбрат, проходил мимо него, чтобы проконтролировать, все ли в порядке. Каждый раз Гермес поднимал большой палец, и индеец уходил.

Около полудня Гермес взял сотовый телефон с тумбочки. Он набрал длинный международный номер.

Подождал.

Ему ответили на шестом гудке.

– Мама? – сказал Гермес. – Привет. Как я? Хорошо. Отлично! Да, Фантастический город. Я в музее. Да… в музее американских индейцев. Да. Тут все их… традиции. Да. Традиции. Что? А, странный голос… Простудился. Да нет, ерунда. А ты как?

Электра сидела на заднем сиденье такси, опершись подбородком на руку. Вокруг сверкали небоскребы. «Два дня, – думала она. – Потом надо уехать. И я его больше не увижу».

– Подождите меня здесь, пожалуйста, – сказала девушка таксисту когда они подъехали к домику Гермеса в Квинсе.

Она поднялась на второй этаж и оказалась в квартире. Перешагнула через кучи разбросанной одежды и перевернутой мебели, нашла туалет, вошла и открепила зеркало от стены, прикрыв его наволочкой от подушки, чтобы не отразиться в нем.

На сиденье такси зеркало казалось более твердым и тяжелым.

– Теперь в Виллидж, Грув-Корт, – сказала Электра таксисту через перегородку.

Держа руку на старинной вещи, которую они взяли в митрео под базиликой Святого Клемента, Электра попыталась представить себе, что думал Харви. Ей казалось, что она хорошо понимает его чувства: смесь гнева, удивления и страха. Те же самые ощущения испытывала она, когда поняла, что в ее руках заключена энергия, что она способна выключать электрические приборы и гасить свет. Совершенно новое ощущение, которое ее беспокоило. Желание побыть наедине с собой, чтобы осознать все это. И принять.

Электра знала, что это не придет быстро: Харви не отвечал на звонок, его нужно было оставить в покое. Но у нее было только два дня…

Через двадцать минут она вышла из машины перед калиткой сада в Грув-Корте.

«Индеец Квиллеран был прав, – подумала она, посмотрев на сад. – Высокая трава, цветы, листья на деревьях, первые почки, готовые раскрыться».

– У того, кто здесь живет, есть дар земли, – сказала она себе.

Она попыталась найти имя «Миллер» на табличках рядом с домофоном, но сразу поняла, что в этом нет необходимости.

Харви стоял на лужайке. Он был босой. У него были закатаны рукава, руки почернели от земли, джинсы испачканы травой.

Он смотрел на нее.

– Я чувствую ее, – сказал он через забор. – Я ее правда чувствую.

Музей естественной истории в Нью-Йорке – это огромное здание с великолепным мраморным фасадом, который выходит на восточную сторону Центрального парка. Перед ним, возле лестницы, стоит огромная бронзовая статуя президента Рузвельта на коне.

Войдя, Мистраль и Шенг бросили беглый взгляд на огромного динозавра, который стоял в холле, и, игнорируя все чудеса музея, устремились прямо вниз, в зал метеоритов. У них с собой были четыре открытки, тетрадь Мистраль, калькулятор и пенал с карандашами и ручками.

– Хао! – воскликнул Шенг, обойдя вокруг метеорита Аньигит.

Это была огромная бесформенная глыба, в два раза выше их.

– Ну и дырку он проделал, когда упал!

– Кратер, – поправила Мистраль.

– А можно его потрогать?

– Думаю, да.

– А из чего он сделан? То есть… если он пришел из космоса, черт, ну ты понимаешь, что это за вещество?

Мистраль нагнулась, чтобы прочитать табличку с объяснениями.

– Он состоит из железа, – вслух прочитала она. – И многих других металлов.

Шенг выглядел разочарованным.

– И никакого инопланетного неизвестного материала?

– Ммм… по-моему, нет.

Мальчик положил ладонь на камень, прилетевший из Космоса.

Он был теплый и пористый.

Мистраль продолжила осматривать зал, открывая для себя новые вещи.

– Самый большой кратер от метеорита находится в Соединенных Штатах в пустыне, – сказала она. – Есть еще кратер Волка в австралийской пустыне.

– Они всегда падают в пустыню?

– Возможно, пустыня получается там, куда они падают, – предположила Мистраль. – Падение метеорита может поднять столько пыли, что она закроет солнце на сотни лет.

– Если я не ошибаюсь, говорят, что динозавры вымерли из-за метеорита, – вспомнил Шенг.

– Достаточно большой метеорит может изменить климат Земли. Вызвать ледниковый период или…

Шенг подошел поближе к своей французской подруге.

– Ты думаешь, что текст для решения криптограммы один из этих?

Мистраль прочитала номера на первой открытке и сравнила их с табличкой.

– WRMGE, – прочитала она вслух. – Это что-то значит?

Шенг покачал головой.

Прошло несколько часов в безуспешном поиске текста, который помог бы расшифровать цифры на открытках.

– Мы не на верном пути, – с грустью признала Мистраль, когда время перевалило за полдень. – Возможно, метеорит, открытый Робертом Пири, тут ни при чем.

Они сёли на ступеньках музея. Через улицу простирался зеленый Центральный парк.

– Ну что? Попробуем с работами Поля Маншипа?

Шенг и Мистраль посмотрели на открытки. Работы в метрополитене, открытие фонтана Бетезды, Центр Рокфеллера, обелиск в Центральном парке.

– Если бы я был профессором, – сказал Шенг, в тысячный раз перечитывая эти непонятные цифры, – я бы нашел текст, который никто не мог бы изменить.

Мистраль кивнула:

– Текст, который не меняется.

– Древний текст, – добавил Шенг.

– Здесь, в Нью-Йорке, миллионы древних текстов, – вздохнула Мистраль. – В Публичной библиотеке есть старинные документы. Копия Декларации независимости Соединенных Штатов и…

Шенг внезапно ее прервал:

– Мы как будто кое-что забыли.

– Подожди! Есть еще место, указанное волчком, которое мы не проверили! – вспомнила Мистраль, открыв свою тетрадь. – Психиатрическая больница на острове Рузвельта.

– Башня, безопасное место… – прошептал Шенг.

– Может быть, там есть текст. Старый и длинный текст. Может быть, эта больница – важное место.

– Попробуем, – согласился Шенг, вставая. Потом воскликнул: – Черт! Это как искать иголку в стоге сена. Мы явно что-то забыли…

Дверь кабинета господина Миллера приоткрылась.

– Вау! Вот это порядок! – воскликнула Электра, засовывая туда голову.

– Маньяк, да? – усмехнулся Харви. – Посмотри на стены: его книги… его награды…

Электра любовалась коллекцией томов и бесчисленными фотографиями. Под ногами у нее был мягкий ковер.

– А это Дуэйн, – сказал Харви, указывая на фото.

– Он был похож на тебя.

– Это я на него похож. Но не во всем, к сожалению.

– Перестань, – остановила его Электра. – А что это за карты?

– Исследования морей, воздушных течений… – ответил Харви рассеянно. – Мой отец занимается климатом. Кислотные дожди, торнадо, глобальное потепление, изменение магнитных полюсов, таяние ледников, цунами… каждый вечер он находит что-то новое, чтобы пожаловаться. Если его послушать, человечество доживает последние дни. Он такой с тех пор, как Дуэйн… В общем, он считает, что быть сегодня оптимистом означает быть идиотом. Он такой холодный, точный, рациональный!

– И ты чувствуешь себя глупым.

– Именно, – ответил Харви. – И мне это неприятно. Я никак не могу найти с ним общий язык.

– Я понимаю тебя.

– Мой отец обожал Дуэйна. И мать тоже. У него все получалось. Он был гением.

Электра поцеловала его в щеку.

– Ты тоже гений, Харви.

– Надо было мне изучать геологию.

– И стать повелителем землетрясений? – пошутила девушка.

В этот момент в доме Миллеров зазвонил телефон.

ИГОЛКИ

В Центральном парке Шенг начал бегать за белками, а Мистраль хохотала, глядя, как он носится среди деревьев. Этот парк и правда был создан, чтобы забыть город: тропинки, практически дикие аллеи, пруды, огромные лужайки и… высокий египетский обелиск. Он стоит на холме за Метрополитен-музеем и похож на луч из камня, высящийся на четырех больших бронзовых столбах.

– Он был подарен городу по случаю открытия Суэцкого канала и называется «Игла Клеопатры», – прочитала Мистраль в путеводителе, который только что купила в киоске. – Хотя на самом деле он не имеет никакого отношения к Клеопатре. Это была часть храма Солнца в Древнем Египте… вместе с двумя другими обелисками.

Шенг обошел вокруг обелиска. Каждая из четырех сторон была украшена иероглифами и таинственными фигурами, стертыми от времени, похожими на следы древних животных.

Внизу были прикреплены четыре металлические таблички с текстом.

– О Гор, сильный бык, сын Кепры, царь Верхнего и Нижнего Египта… – прочитал Шенг.

– Два других обелиска, – продолжала Мистраль, – находятся в Лондоне и в Париже.

– Ты пришел в дом отца, Повелителя Земель, потомка Солнца, любимца Амона…

Мистраль неожиданно подняла голову.

– Черт, – сказала она. Потом воскликнула: – Иголки! Конечно! Вот почему он оставил нам иголки!

Шенг внезапно перестал читать.

Мистраль сделала шаг назад и указала на обелиск:

– Игла Клеопатры была частью группы из трех обелисков… Три обелиска. Три иглы. Один в Нью-Йорке, один в Лондоне, один в Париже. Нью-йоркская, лондонская и парижская игла!

Шенг замер.

– Хао, ты права!

Девочка подошла к табличке, которую читал Шенг.

– Четыре стороны. Четыре текста, которые не изменятся.

– И четыре открытки.

– Читай первый номер!

– Двадцать пять.

– В двадцать пятом слове первая буква G.

– Шесть.

– О.

– Восемьдесят пять.

– Минуточку… Т.

– Сорок два.

– Опять О.

– Go to, – заключила Мистраль. Затем повторила: – Это значит… Это значит «иди», черт возьми!

– Давай дальше! – почти закричал Шенг, читая следующие номера.

За иглой двигалась нить из черного шелка. Пантера аккуратно водила ею по ранам Доктора Носа, лежащего на диване на животе.

– Ух, ух… – жаловался он каждый раз, когда игла касалась его спины. – Осторожнее! Осторожнее! У-у-у-у! О моя бедная старая кожа!

Девушка взяла нитку зубами, откусила ее и отошла.

– Ты закончила? – бросил Эгон Нос. – Хорошо. Нет, отвратительно.

Он медленно встал, натянул шелковую рубашку и подошел к зеркалу.

Там отразилось покрытое шрамами чудовище. Раны изуродовали его лицо, шею, руки.

– Ужас… – пробормотал он, глядя на себя. – Я просто ужасен. Даже для того, кто привык видеть в зеркале ужас каждое утро, это зрелище отвратительно. Абсолютно отвратительно.

Он провел рукой по своим ранам. Каждая царапина напоминала ему о вороне, который ударил его лапой или клювом. Его лицо превратилось в маску из царапин.

– Вот теперь я страшно зол. Я очень, очень, очень зол. Как можно заживить все эти раны? Как я теперь выйду на улицу? Что скажешь, Пантера? Может, мне надо сделать вид, что ничего не произошло?..

Доктор Нос нашел свою трость. Он трижды стукнул ею по полу.

– Позови остальных. Мы сейчас кое-кому позвоним и пойдем в гости к нашему другу антиквару.

– Как это вы ее разгадали? – спросил Харви по телефону сделав Электре знак подойти. – Как это? Обелиск? Конечно! Игла Клеопатры! Как я об этом не подумал! Точно!

Электра обежала вокруг него и прижалась к трубке с другой стороны.

Она даже слышала эмоции в голосе Мистраль.

– Фраза на первой открытке… адресованной тебе… «Иди в старую школу мастера чисел. Три на три. Три на пять». Ты понимаешь, что это значит?

– Школа мастера чисел? Нет. Никогда не слышал.

– В Нью-Йорке есть такое место? Школа чисел… Три на три… Три на пять…

– Это таблица умножения! – воскликнула Электра.

– Это таблица умножения, – повторил Харви.

– Мы тоже так подумали, – сказала Мистраль на том конце. – Но что это значит?

– Таблица умножения… таблица умножения… – приговаривал Харви.

Он передал телефон Электре и начал искать в книгах библиотеки своего отца.

– Таблица умножения…

– Мы и вторую расшифровали! – продолжала Мистраль.

– И что в ней? – спросила Электра.

– «Путь безопасен. Чтобы войти, нужно терпение и душевная сила».

– Терпение! – проворчала Электра. – Какое терпение? У нас только два дня…

– История математики! – воскликнул Харви, дотянувшись до полок, чтобы взять большую черную книгу.

– Мы, кажется, что-то нашли, – сказала Электра.

Голос Мистраль заглушал шум ветра. Как будто вокруг них начало бешено вращаться время.

Харви нервно перелистывал книгу по истории математики. Посмотрел оглавление.

– Таблица умножения… Ничего. Таблицы Пифагора… Пифагор… Мастер чисел! – воскликнул он.

– Это Пифагор.

– Нужно найти школу Пифагора! – воскликнула Мистраль.

– Я попробую! – ответила Электра. – Харви, есть телефонный справочник? Желтые страницы? Как он называется в Америке?

Девочка отложила трубку и начала выдвигать ящики стола, пока не обнаружила гигантский телефонный справочник из нескольких томов.

Она прижала трубку к уху плечом и начала:

– Школа Пифагора… Древняя школа… Или что-то такое.

Харви тем временем быстро читал главу о Пифагоре. Он пробегал по строчкам глазами, словно сканер.

– Значения чисел… нумерология… восточная школа чисел… учился в Египте… путешествовал на Восток… знания древних волхвов! – Голос Харви повысился. – Может быть, это?

– Школы… школы… – читала Электра не менее взволнованно. – Ну и беспорядок в этом справочнике.

– Терпение и душевные силы, – сказала Мистраль по телефону. – Нам нужно терпение и душевные силы.

– Как там Шенг с третьей открыткой?

– Как сумасшедший. Если кто-нибудь подойдет к обелиску, он его порвет.

Электра вздохнула:

– Три миллиона школ и ни одной школы Пифагора.

– Магические числа… семь… семь планет… – продолжал читать Харви. – Пифагор изобрел семь музыкальных нот… и соответствие их семи числам вселенной. Вселенная – это число… Основал свою школу в Великой Греции…

– Школа в Великой Греции! – закричала Мистраль, перебивая его.

– Великая Греция в Италии, – объяснила Электра. – Это средняя часть Италии.

– В Кротоне, – уточнил Харви.

– Школа Кротоне, – попробовала Электра.

И опять ничего.

– Терпение. Душевная сила, – снова повторила Мистраль. – Это здесь написано.

– У нас нет целого года, – ответила Электра. – У нас нет даже месяца. Перечитай послание, Мистраль.

– «Иди в старую школу мастера чисел. Три на три. Три на пять».

– Это значит, что мы должны… ехать в Кротон?

– Это на другом конце света! – воскликнул Харви. – Тогда нет смысла оставлять послание в Нью-Йорке.

– Кротоне.

– Что «Кротоне»? Я где-то слышал это слово!

Трое ребят надолго замолчали.

– О нет! – закричала Мистраль.

– Что такое?

– Дождь пошел.

– Вода! – закричала Электра. – Вот где я слышала это слово: от Владимира. Кротон – это название старого акведука в Нью-Йорке. Ангел воды?

– Акведук Кротон, – вспомнил Харви. – Фонтаны.

– А где они? – спросила Электра.

– Не знаю. Их больше нет.

– А раньше где они были?

– Откуда я знаю?

– Надо позвонить Владимиру.

– Как? У нас телефон занят.

Электра протянула ему сотовый.

– Кажется, мы догадались, – сказала она Мистраль.

Харви набрал номер антиквара.

– Алло, Владимир? Это Харви. Простите… мне срочно. Вы знаете, где находятся – или находились – акведуки Кротон? Плохо слышно… Владимир? Слышно? Кротон. Первый водопровод в Нью-Йорке. Да, точно…

Долгая тишина последовала за этим.

– Там? Да, я понял. А на какой высоте? Около Публичной библиотеки? Ну конечно: терпение и сила духа! – воскликнул Харви. – А это не имена двух львов, которые охраняют вход в библиотеку?

Электра сказала в трубку:

– Это Публичная библиотека. Увидимся там.

Они закончили оба разговора и быстро выбежали из дома.

– Наверное, это не тот случай, чтобы идти одним, – сказала Электра, когда они бежали к метро.

Она набрала номер телефона.

Квиллеран.

На другом конце города, как только Владимир Ашкенази положил трубку, Эгон Нос прошептал:

– Что Национальная библиотека, господин Ашкенази?

Владимир дернулся, но девушки крепко прижали его к стулу.

– Им нужен был совет, чтобы найти книгу.

Доктор Нос приблизил к нему лицо, покрытое паутиной шрамов.

– Это не лучший момент шутить, – прошептал он.

– Мне нравятся… веселые концы, – ответил старый антиквар.

– Сделайте так, чтобы он передумал, – приказал Эгон, резко сделав шаг назад.

Одна из девушек взяла правую руку Владимира, и он внезапно закричал:

– Нет! Прекратите!

Доктор Нос бесстрастно смотрел на античную статуэтку.

Он тронул ее тростью и уронил, расколов на тысячу кусочков.

– Вы считаете, что мы ничего не понимаем, господин Ашкенази? Это был Миллер?

Палец Владимира был зажат в руках девушек Носа. Он хотел бы собраться с духом и что-нибудь придумать, но не смог.

– Да, он, – признался Владимир.

– Чего он хотел?

– Экземпляр «Винни-Пух и все-все-все» – шепотом ответил антиквар.

Девушки сжали захват.

Антиквар закричал, падая на письменный стол.

– Очень мило, господин Владимир, правда, – заметил Эгон Нос, разбивая изящную статуэтку. – Но бесполезно. Если Миллер выходит из дома, мои девочки об этом знают. Если он звонит, мои девочки об этом знают. Если его итальянский друг звонит своей маме, мои девочки об этом знают.

Владимир не мог ничего сказать. Он кричал от невыносимой боли в руках и чувствовал только одно желание – упасть в обморок. Но в глубине души он ощутил крошечку смелости. Или крошечку безумия. Правда, это всегда крошки от одного куска хлеба.

– Есть кое-что… чего… твои девочки… не знают…

– И что же это, господин Ашкенази?

– Зачем они продолжают работать… на такое чудовище.

Эти слова, казалось, коснулись самой глубины тщеславной и пустой души Доктора Носа. Повелитель ночей Нью-Йорка вспыхнул:

– Ты об этом думаешь? Об этом? О том, что я чудовище?

Его исцарапанное лицо налилось гневом. Он начал крушить и громить все ударами своей трости, ломая все, что попадало ему под руку.

– А ведь получилось… получилось так, антиквар… что это чудовище… стоит над всем этим городом.

Глаза Владимира, уставшие и измученные, закрылись. Он слегка улыбнулся безумной улыбкой превосходства, его губы задрожали.

– Не над, Нос. Под. Все ниже и ниже.

Доктор Нос прекратил громить магазин. Он медленно надел перчатку XVIII века с острыми когтями на кончиках пальцев и ударил антиквара. Владимир упал на пол. Нос помассировал свою руку потом сбросил перчатку на пол рядом с Владимиром.

– Сожгите это все, – приказал он. – И оставьте его внутри.