Текст книги "Сердце Абзалета"

Автор книги: Ойзин Макганн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Глава 15
ПО ГОРЯЧЕМУ СЛЕДУ

Ганад подкрался почти бесшумно, и, едва царапнув когтями по веткам, кинулся на детей.

Раскрыв перепончатые лапы, мерзкое чудище спланировало и приземлилось точно на сук, где сидели Тайя и Локрин. Локрин успел увернуться и, отпрянув в сторону и уцепившись за дерево хвостом, перемахнул на верхнюю ветку. Промахнувшийся ганад по инерции пролетел мимо и, развернувшись, устремился к Тайе. Девочка проворно перепрыгнула к Локрину, который вовремя протянул ей руку и поднял к себе. Мальчик потерял равновесие и чуть было не свалился сам, но Тайя уже успела ухватиться за сук и поддержала брата.

Оскалившись и зарычав, ганад перепрыгнул на соседнее дерево и, расправляя перепонки, приготовился повторить прыжок.

– Они не умеют летать, – шепнула Тайя, – только прыгать с ветки на ветку!

– И то хорошо, – проворчал Локрин. – Бежим!

Вдруг ганад пронзительно заверещал, и дети в ужасе переглянулись: в ответ послышалось сразу несколько взвизгов. Не теряя ни секунды, дети бросились в прореху в зарослях и пустились скакать по тонкому переплетению ветвей. Ганад тоже было сунулся за ними, но был слишком тяжел, чтобы преследовать их по тонким веткам. Зарычав, он огляделся в поисках обходного пути.

– Подожди! – выдохнул Локрин. – Нужно попробовать добраться до верхнего уровня!

– Умная мысль, – фыркнула Тайя. – А как именно – ты подумал?

Локрин смущенно промолчал. О том, чтобы карабкаться наверх, пока где-то поблизости рыскал ганад, нечего было и думать.

Время от времени ганад возникал перед ними из туманного сумрака, принюхиваясь, присматриваясь. Иногда подходил так близко, что на них даже веяло гнилостным дыханием из его разинутой пасти. Это значило, что он находился как раз с подветренной стороны и, пока был там, не мог их учуять.

Тайя многозначительно подняла палец. Когда ганад немного удалился, она шепнула Локрину:

– Дай-ка мне рыбу, которую ты хотел съесть!

– Ты что, с ума сошла? – удивился тот. – Нашла время перекусывать!

– Не для еды, глупый. А чтобы сбить его со следа!

Мальчик восхищенно ахнул и бросился развязывать вещевой мешок. Отломив по куску вонючей рыбы, они принялись ею натираться.

– Ну и вонища! – поморщился Локрин и, кивнув сестре, насмешливо добавил: – От тебя несет, как от огромной помойки!

– Вот только попробуй когда-нибудь кому-нибудь потом об этом рассказать! – серьезно пригрозила она, продолжая старательно натирать лицо.

Между тем в поисках добычи ганад уже сделал почти полный круг и снова зашуршал где-то поблизости. Боясь пошевелиться, дети замерли на месте. Единственная надежда детей была на то, что их маскировочная окраска и запах рыбы обманут ганада и в конце концов собьют со следа.

Все было тихо. Выждав некоторое время, дети снова начали карабкаться вверх. Вдруг Локрин, похолодев от ужаса, тихо тронул сестру за плечо. Тайя замерла и прислушалась. Совсем рядом кто-то засопел. Стараясь не шуметь, они поползли туда, где листва была погуще. Тайя легла ничком и, обхватив руками и ногами какую-то ветку, снова замерла.

Локрин хотел оглядеться, но в этот момент ветка под ним ощутимо прогнулась: кто-то тяжелый встал на тот же сук. Он ясно слышал сопение зверя. Тайя, которая была гораздо ближе, почувствовала, что зверь подкрался к ней вплотную. А еще через секунду влажное рыло ткнулось ей в плечо, в спину. Зверь принялся ее обнюхивать. Потом тяжелая лапа легла ей прямо на спину. У Тайи перехватило дыхание. Чтобы не закричать, девочка изо всех сил прижалась к ветке и зажмурилась. Тяжелое четвероногое животное прошло прямо по ней. Обмирая от ужаса, она приоткрыла один глаз и увидела перед собой громадного ганада.

Теперь ганад обнюхивал голову Локрина. Тайе стоило огромных усилий не стучать зубами. Животное не узнавало их запаха. Его заинтересовал запах рыбы. Тайя молилась лишь об одном: чтобы Локрин лежал тихо. Стоит ему пошевелиться, и ганад, мгновенно распознав добычу, тут же растерзает мальчика на части.

Боясь даже вздохнуть, Локрин зажмурился и крепко обнимал сук, на котором лежал, прижавшись щекой к коре. Он чувствовал, как влажное рыло потыкалось ему в плечо и шею, пытаясь распознать запах. Острые клыки слегка царапнули его по затылку. Потом, пробуя на вкус, зверь лизнул его языком. Мальчик чувствовал на себе его горячее, зловонное дыхание и, внутренне содрогаясь от отвращения и страха, с трудом сдерживал тошноту.

Животное снова засопело, поставило тяжелую лапу на спину ребенка и, перебравшись через него, стало карабкаться вверх по стволу. Руки Локрина ослабели, ноги беспомощно болтались в воздухе, и он едва держался на дереве.

Мальчик пытался ухватиться за ветку ногами, но влажная кора была гладкой и скользкой. Чуть было не сорвавшись вниз, он испуганно вскрикнул и перехватил ветку руками. Ганад резко обернулся и зарычал. Локрин снова замер на месте. Хищник подошел ближе и, опустив морду, принялся обнюхивать сук. Тайя с ужасом увидела, как ганад оскалился и разинул пасть, чтобы схватить Локрина за руку.

– Нет! – закричала она.

Ганад поднял морду и, лязгнув зубами, посмотрел на девочку. Потом подобрал задние лапы, изготовившись к прыжку. Увидев, что зверь отвернулся, Локрин поспешно закинул ногу на ветку и быстро вскочил. Забыв о страхе, он решительно бросился на помощь сестре, хотя еще и сам не знал, что собирается предпринять.

Стоя на четвереньках, Тайя осторожно попятилась назад и оглянулась, высматривая ветку, на которую можно было бы перепрыгнуть. Однако ганад метнулся вслед за ней. Перед девочкой разверзлась туманная пропасть – это была брешь в зарослях, пробитая колченогами при падении.

Тонкая ветка, по которой ползла Тайя, начала гнуться, но девочка отползала все дальше. Следом за ней крался ганад. Теперь и ему пришлось замедлить преследование и, прежде чем поставить лапу, осторожно ощупывать сук. Под его тяжестью ветка сгибалась все сильнее и начала опасно трещать. Когда хищник попытался дотянуться до девочки и лязгнул зубами, она испуганно вскрикнула. Сук согнулся еще сильнее. Тайя изо всех сил вцепилась в ветку, ища спасения. Но спасения не было. Внизу зияла туманная бездна. Локрин на четвереньках полз за ганадом, но и он не мог ничего сделать.

– Локрин, – прошептала Тайя, – я больше не могу…

Несмотря на треснувший сук, она попыталась еще немного отползти. Ганад снова бросился на нее, вот-вот готовый вцепиться в горло. Девочка в ужасе зажмурилась. Но тут Локрин схватил зверя за хвост. Ганад зарычал и оскалился. Тогда Тайя приподнялась и, ловко увернувшись от страшных клыков, крепко ухватила зверя за уши. В следующее мгновение сук обломился, и все трое полетели вниз.

Попытавшись замедлить падение и спланировать, ганад раскинул в стороны перепончатые лапы, но из-за слишком большого веса это ему не удалось, и все трое с силой врезались в землю.

Главная сила удара пришлась на хищника, поскольку Тайя и Локрин успели встряхнуться в воздухе и смягчить тела. Хватая пастью воздух, ганад распластался на земле.

Локрин первым вскочил на ноги и, дрожа от ярости, зашел с тыла и, приподняв хищнику хвост, что было силы двинул ему ногой между задних лап. Визжа от боли и прихрамывая, ганад пустился наутек и скоро исчез в тумане.

– Что, получил? – торжествующе крикнул ему вслед Локрин. – Убирайся, пока цел, и передай это сородичам!

И, совершенно обессиленный, сам рухнул на траву.

– Ну вот, – пробормотала Тайя, – мы опять оказались внизу…

– Меня уже тошнит от этого чертова леса, – поморщился Локрин.

Некоторое время они просто лежали и набирались сил.

– Пойдем, – наконец шепнула Тайя. – У нас совсем нет времени…

– Ну уж нет, больше я ни за что не полезу на дерево, – проворчал Локрин.

– И не нужно, – кивнула девочка. – В этой чаще нам все равно не отыскать Дрейгара… Давай полетим!

Локрин с готовностью кивнул, но от усталости все еще не мог пошевелить ни ногой, ни рукой. И уж тем более снова взяться за магические инструменты…

Прежде Дрейгар строго-настрого запрещал им подниматься в воздух – из боязни, что их подстрелят охотники-рэнсники. Теперь это не имело значения. Если они останутся на земле, то все равно рано или поздно угодят в лапы ганадам. Выбора у них, похоже, не было.

Пыл борьбы немного поостыл, и Локрин почувствовал, что в сердце опять закрадывается страх. Что с Дрейгаром? Увидят ли они его снова? Мальчик зябко поежился. А что произошло с Тряпичником? Даже подумать страшно…

Дети вяло встряхнулись и из существ, карабкающихся по деревьям, снова перевоплотились в людей. Затем взялись за инструменты и, помогая друг другу, принялись трудиться над новым обличьем: укорачивали ноги, укрепляли грудь и плечи, а из рук лепили крылья.

– Наверное, Дрейгар уже наверху и разыскивает нас, – неуверенно промолвила Тайя.

– Может быть, – кивнул Локрин.

Морщась от боли, они тщательно залечивали синяки и царапины. Превращаться в птиц они еще не умели (слишком сложно было имитировать оперение) и, посовещавшись, решили остановиться на крыльях летучей мыши. Это было им вполне по силам. Но сначала нужно было вылепить морды и уши.

– За Тряпичника можно не волноваться, – добавила Тайя. – Он остался с Трантлем. Сразу видно, этот гатснап – не робкого десятка.

– Будем надеяться, – снова кивнул Локрин.

– Что же, – сказала Тайя, – тогда полетели!

Неуклюже захлопав крыльями, они с трудом оторвались от земли и поднялись в воздух.

К полетам юных мьюнан начинали приучать лишь в старших классах. Тайя и Локрин научились летать раньше сверстников, но до настоящих асов им, конечно, было еще далеко.

Кружа между деревьями, дети поднимались все выше и выше в ночное небо. Оказавшись над чащей, они огляделись, но никого не обнаружили: ни охотников, ни колченогов, ни Дрейгара с Тряпичником. Куда ни посмотри – всюду одни темные леса. Ни единой живой души.

* * *

Быстрый как молния ганад набросился на Тряпичника сзади, сбив с ветки, на которой тот дожидался, пока Дрейгар перелезет к нему с соседнего дерева. Крепко схватив беднягу за шею, хищник бросился вниз. Он не собирался убивать его (по крайней мере, сразу), просто потащил вниз. Где-то поблизости, собираясь в стаю, перекликались другие ганады. Тряпичник испуганно ахнул и, пытаясь вырваться, наугад заколотил ганада по морде. Однако страшные челюсти сомкнулись еще крепче, и Тряпичник взвыл от боли.

– Только не дергайся! – крикнул появившийся сзади Дрейгар.

Железной рукой парсинанин схватил ганада за горло. Задыхающийся хищник разинул пасть, чтобы вдохнуть, и выпустил Тряпичника. Одним движением Дрейгар свернул ганаду шею и, брезгливо поморщившись, отбросил труп в сторону.

– Это не последний, – промолвил он со вздохом. – Мы не сможем отбиться, если они насядут на нас всей сворой. Нужно поскорее уносить ноги!

Дрейгар и Тряпичник снова стали карабкаться вверх. Время от времени они были вынуждены останавливаться и прислушиваться: где-то рядом в туманном сумраке шныряли ганады, нельзя было дать застать себя врасплох. Потом, не жалея сил, карабкались дальше.

Наконец заросли поредели, и в просветах листвы замаячили звезды. Они добрались почти до самой верхушки дерева и остановились. Подниматься дальше было опасно: тонкие ветки могли не выдержать.

– Господи, – воскликнул Дрейгар, – мы все-таки опоздали!

В пронзительно-ясном ночном небе, удаляясь к северо-западу, кружили две летучие мыши.

– Почему? – удивился Тряпичник. – Это всего лишь пара летучих мышей…

– В том-то и дело, что нет, – скрипя зубами от досады, проворчал Дрейгар. – Это дети-мьюнане!

Через минуту-другую Тайя и Локрин окончательно исчезли в ночном небе.

– Почему вы так уверены? – пожал плечами Тряпичник. – На вид обыкновенные летучие мыши.

– Да потому что при них были вещевые мешки. К тому же они еще толком не научились летать… – вздохнул парсинанин. – Одно утешает: им все-таки удалось выбраться живыми и невредимыми. Не найдя меня, они, скорее всего, отправились на поиски Эмоса… Кстати, куда подевался Трантль? – пробормотал он, озираясь по сторонам.

– Наверное, решил отвести домой трофейного колченога, – предположил Тряпичник.

– Если он нас бросил, этот предатель, пусть лучше не попадается мне на глаза, – рявкнул Дрейгар. – А то сверну ему шею, как тому мерзкому ганаду!.. Но нам нужно поскорее отсюда выбираться, – продолжал он. – Пока ганады не напали на след… Давай отыщем тропинку, которая выдержала бы наш вес…

Однако разыскать в темноте достаточно надежную тропинку оказалось не так-то легко. Чтобы не провалиться, они были вынуждены ползать по тонкой сетке из ветвей, опустившись на четвереньки. Да еще тащить с собой снаряжение.

– Нужно держать курс на северо-восток, – сказал Дрейгар.

Но едва они двинулись в этом направлении, из темноты донесся шелест и топот. Вскоре на фоне ночного неба нарисовался какой-то силуэт. Дрейгар и Тряпичник поспешно залегли. Парсинанин потянулся за мечом.

Это были два колченога, запряженные вместе. На спине одного из них виднелся наездник. Первый колченог остановился и стал принюхиваться. Наездник привстал в стременах и, пожевав губами, смачно сплюнул.

– Имейте в виду, парни, если в следующий раз захотите прокатиться, – усмехнулся он, – сначала обзаведитесь хорошей охраной! У этих чертовых выродков полно мстительной родни. Больше не советую с ними встречаться!

* * *

Эмос проснулся и с трудом разлепил веки. Прямо над ним, сверкая звездами, раскинулось ночное небо. Он лежал на крыше фургона, укрытый одеялом. Его разбудил какой-то шум, донесшийся со стороны дома знахарки. Чтобы посмотреть, в чем дело, он повернулся и приподнялся, опершись на локоть.

На крыльце избушки горел фонарь, и было видно, как во двор въехали три колченога, только что вернувшихся с охоты. Однако на этот раз лишь два из них были самцами. Третий колченог оказался самкой. Из избушки вышла тетушка Шельда и принялась отчитывать Пупа и Макоба. Вунца с ними не было.

Эмос спрыгнул в кузов грузовика и потянулся. Он все еще чувствовал себя дьявольски уставшим. Джуб мирно похрапывал в другом углу кузова. Калам крепко спал в кресле-качалке. Казиль, держа на коленях заряженный арбалет, сидела около заднего борта. Она лишь мельком взглянула на Эмоса; ее внимание было поглощено происходящим на крыльце. Прикидывая, который может быть час, Эмос взглянул на звездное небо.

– Нужно было разбудить меня немного пораньше, – сказал он Казиль.

– Я подумала, что тебе не мешает хорошенько выспаться, – ответила женщина-воин. – Эти ребята говорят, что один из них пропал в чаще. К тому же, по их словам, лес так и кишит ганадами. Но кто выпустил туда этих тварей, они понятия не имеют.

Эмос спрыгнул на землю и бодро зашагал к крыльцу.

– Почему вы его бросили? – возмущенно кричала тетушка Шельда, обращаясь к племянникам. – Где вы его видели последний раз?

– Он захватил второго колченога, – объяснил Пуп. – А мы решили привести домой этого. Мы думали, что Вунц скачет следом за нами…

– Они думали! – передразнила знахарка. – Болваны! Да у вас мозгов меньше, чем у самого паршивого акалока! Почему вы хотя бы не оглянулись, чтобы удостовериться, что он действительно отправился следом?.. В общем, нечего здесь рассиживаться! Сейчас же отправляйтесь искать вашего братца! А когда найдете, то разузнайте, кто это повадился охотиться в моем лесу. Чего стоите как истуканы? Убирайтесь вон!

Пристыженные юноши отвели самку колченога в конюшню. Не успели они выйти за ворота, как со стороны леса кто-то крикнул:

– Добрый вечер, уважаемые! Мы прибыли с миром…

Эмос не удержался, его лицо озарилось улыбкой. Между верхушек деревьев показалась пара колченогов, которые резво спустились на землю и въехали во двор. На первом колченоге восседал Дрейгар, а на другом два каких-то незнакомца.

Улыбка исчезла с лица Эмоса: он увидел, что Дрейгар вернулся без Тайи и Локрина. Подойдя к колченогу, он подал другу руку и помог слезть. Потом оба в знак приветствия слегка стукнулись лбами.

– Я нашел их, – сказал Дрейгар. – Но, когда на нас напали рэнсники, мы снова потеряли друг друга.

Парсинанин сверкнул глазами на Пупа и Макоба. Проследив его взгляд, Эмос нахмурился.

– Дети превратились в летучих мышей и улетели, – продолжал Дрейгар, сокрушенно покачав головой. – Бог знает, где они теперь. Если бы не старина Трантль, не знаю, чем бы все закончилось, когда напали на нас эти двое… Прости, Эмос, я ничего не мог сделать…

– Эй, вы, это моя лошадка! – возмущенно воскликнул Трантль, направляясь к стойлам и грозя кулаком Пупу и Макобу. – Отдавайте ее!

– Не понимаю, о чем ты, – огрызнулся Макоб. – Этот колченог у меня уже лет десять. Зато тот, которого ты привел с собой, точно не твой. Он принадлежит моему брату.

– Твой брат завещал мне его перед смертью, – ответил гатснап.

Лицо Макоба налилось кровью, и он тут же схватился за тесак. Задиристый Трантль немедля вытащил свой. Он был значительно мельче своего противника-рэнсника, но это его ничуть не испугало.

– Эй, Макоб, не смей! – закричала знахарка. – У меня во дворе никакой поножовщины! Требование гатснапа совершенно справедливо, а если Вунц действительно мертв, то его тело нужно найти и принести домой.

Тетушка Шельда встала между Макобом и Трантлем. Крики разбудили Калама, который кряхтя поднялся с кресла, чтобы посмотреть, что происходит.

– Ты убил его, защищая себя и свое добро, – сказала знахарка гатснапу. – Ничего не поделаешь, такова жизнь… Если Макоб хочет отправиться вслед за своим братцем, его воля. Но парень, которого ты убил, мой племянник. Я хочу, чтобы его тело нашли. Поэтому забирай из стойла своего колченога, а взамен отведи нас туда, где остался Вунц. Потом можете с Макобом делать что хотите. Хоть в капусту друг друга покрошите. Только не у меня во дворе. У себя дома я этого не допущу, так и знайте!.. Ну что, согласен?

Трантль кивнул.

– А я нет! – рявкнул Макоб. – Я прикончу этого гада прямо здесь! Еще не хватало: он убил моего брата, а мы будем с ним торговаться!

– Слушай, Макоб, – прошипела знахарка, не отводя глаз от Трантля, – если ты сейчас же не уберешь свой тесак, я отниму его у тебя и собственноручно отрежу тебе уши.

Рэнсник заскрежетал зубами от злости, но ему хватило одного взгляда на разъяренную женщину, чтобы тут же остыть и спрятать оружие.

Трантль тоже убрал нож и, посвистывая, направился к конюшне, где заперли его любимицу Толстуху, которая, почуяв приближение хозяина, радостно замяукала.

Бормоча ругательства, Макоб заковылял к дому и поднялся на крыльцо. Здесь он нечаянно наступил Каламу на раненую ногу. Взвыв от боли, норанец развернулся и так двинул его кулаком, что тот, перелетев через перила, кубарем скатился по ступенькам и с жалобным стоном растянулся на траве.

– Этот болван всегда чересчур много болтает языком. Зато чуть дойдет до драки, сразу валится с ног… – вздохнула тетушка Шельда, взглянув на племянника, и презрительно покачала головой.

Опершись на перила, Эмос задумчиво смотрел в небо. В ночном сумраке клеймо отчетливо проступило на его бледном лице. Когда в нем еще тлела надежда, что дети находятся с Дрейгаром, он мог позволить себе целиком переключиться на спасение запертых в пещере сестры и ее мужа. Теперь же, когда выяснилось, что Тайя и Локрин оказались в лесной чаще совершенно одни, он не знал, кого ему бросаться спасать в первую очередь. К тому же на дорогах были выставлены сплошные засады, и шансы благополучно и без приключений добраться до пещеры резко упали.

– Не волнуйся, они у тебя смышленые ребята, – успокоил Дрейгар, хлопая друга по плечу. – С воздуха наши грузовики хорошо видны. Они сразу нас заметят и поймут, в каком направлении мы движемся…

– Если только люди Луддича не доберутся до нас первыми, – покачал головой мьюнанин. – Но еще больше меня беспокоит, что, превратившись в летучих мышей, Тайя и Локрин могут попасться на глаза рэнсникам, и тогда…

– Не будь таким мнительным, – сказал Дрейгар. – Детям нужно доверять. Не такие уж они беспомощные. Когда-нибудь и тебе самому придется у них поучиться.

Выбравшись из седла, Тряпичник спустился на землю и, не зная, что делать, растерянно стоял посреди двора. Да и чувствовал он себя, прямо скажем, отвратительно. Внутри у него все ныло, а в голове слегка шумело. Проснувшийся Джуб, с интересом наблюдавший за препирательствами между гатснапом и рэнсником, вылез из фургона и, заметив странную долговязую фигуру, подошел к Тряпичнику.

– Привет! Меня зовут Галеус Джуб, – сказал он, протягивая ему руку. – А ты кто такой и откуда?

Тряпичник растерянно смотрел на протянутую к нему руку, словно не понимая, чего от него хотят.

– Меня зовут Тряпичник, – пробормотал он, переводя взгляд с протянутой руки на лицо рудокопа. – Но кто я такой и откуда, я не знаю. Пока я просто путешествую вместе с Дрейгаром, Тайей и Локрином. До тех пор, пока ко мне не вернется память…

Еще недавно такой ответ показался бы Джубу по меньшей мере странным, но сейчас он взял руку незнакомца и дружески ее пожал.

– Мы едем к Пещере Отшельника, чтобы спасти наших товарищей, – сказал он. – Лишняя пара рук будет нам очень даже кстати.

– Спасибо, – кивнул Тряпичник. – Мне все равно некуда идти… К тому же я очень рад, что могу быть вам полезен.

– Тогда милости просим в нашу команду! – улыбнулся рудокоп.

Эмос отошел поговорить с тетушкой Шельдой. Поблагодарив ее за помощь, он вернулся к товарищам. За ним, хромая на одну ногу, притащился Калам.

– Мы отправляемся в путь, – сказал Эмос. – Нам нужно как можно скорее отыскать дорогу к пещере.

– А как насчет патрулей и засад? – поинтересовалась Казиль.

– Я об этом сам позабочусь, – заверил ее Эмос.

Решительный тон мьюнанина сразу отбил охоту спорить или задавать лишние вопросы.

Простившись с Трантлем и тетушкой Шельдой, все погрузились в машины. Тряпичник забрался в кузов к Эмосу и Дрейгару. Калам с Казиль поместились в фургоне с инструментами и лебедкой. Моторы взревели. Выехав со двора, грузовики окунулись в туман и быстро исчезли в полумраке.

Тряпичник вытащил из кармана гвоздь и положил на ладонь. Однако, заметив любопытный взгляд Эмоса, поспешно спрятал любимую игрушку обратно. По словам рудокопа, они держат путь к пещере. Это разбудило в нем какие-то смутные воспоминания. Тряпичник тревожно заерзал. Мрак, каменные своды, мучительная боль. Почти никаких зрительных образов – только ощущения. Странное дело: чем больше он силился вспомнить что-нибудь, тем меньше помнил. Им овладело страстное желание – снова увидеть, побывать в том мрачном подземелье. Наверняка он сразу вспомнит что-то важное…

Поднявшись на ноги и опершись на кабину грузовика, Тряпичник стал пристально вглядываться вперед – туда, где дорога исчезала в полумраке и клубящемся тумане.

* * *

Тайя поудобнее устроилась на ветке. Брат и сестра выбрали самое высокое дерево в округе, которое оканчивалось огромной рогаткой. Между этими раздвоенными ветками они и устроились на ночлег.

Локрин спал, а Тайя следила за тем, чтобы он не свалился во сне с дерева. Им пришлось остаться в обличье летучих мышей: если ганады подкрадутся незаметно и застанут их врасплох, у них уже не будет времени заново лепить себе крылья; придется немедленно взлетать… К сожалению, сохранять во сне чужеродную форму было для мьюнан крайне неудобно.

Они внимательно осмотрели дорогу сверху. Судя по всему, она вела как раз в нужном направлении. Хотя лететь вдоль нее будет затруднительно: временами дорога терялась среди развесистых паутиновых деревьев.

Дожидаясь, пока наступит ее очередь спать, Тайя коротала время, прислушиваясь к лесным звукам и стараясь понять их происхождение.

Время от времени мимо пролетали летучие мыши. Их можно было легко узнать по характерному клекоту и хлопанью крыльев. Откуда-то издалека доносилось уханье совы. Определить происхождение других звуков было нелегко. Одни напоминали дробное постукивание дятла – вроде морзянки, при помощи которой выстукивают зашифрованные послания. Где-то мяукали колченоги. Дикие или прирученные – неизвестно. Остальные звуки были едва различимыми шорохами. Скорее всего, это сквозь заросли пробирались выслеживающие добычу хищники.

Неожиданно Тайя различила новые, странные звуки, похожие на дребезжание струн. Звуки приближались и становились громче. Это была музыка!.. Тайя приподнялась и стала всматриваться в темноту. Через некоторое время она различила на горизонте слабое свечение. По дороге что-то двигалось.

– Эй, Локрин! Проснись! – затормошила она брата.

– Не ел я твоего варенья, ей-богу!.. – растерянно моргая, забормотал спросонок мальчик.

– Посмотри! Кажется, кто-то едет, – промолвила Тайя.

Локрин зевнул и, прислушавшись, сказал:

– Да это же рэнсники бренчат на гуслях! Наверное, возвращаются с вечеринки или что-нибудь в этом роде. Ты гляди, как разгулялись!

– Неудивительно, – фыркнула Тайя. – Им-то чего бояться? На них ведь никто не охотится.

Рэнсники ехали на пяти украшенных яркой иллюминацией грузовиках. Один из грузовиков – крытый фургон, на другом помещалась клетка для ганадов, два других с открытыми кузовами. Пятой в колонне была машина Калайялла Гарса – с электрическим генератором. Позади колонны, прикрывая ее с тыла, двигались пятеро всадников на лошадях.

В переднем грузовике помещался сам Лирап-Луддич. Вместе со свитой вождь горланил песни. Колонна проехала как раз поддеревом, на котором сидели маленькие мьюнане, и последовала дальше по дороге.

– Готов поспорить, определенно что-то затевается, – сказал Локрин. – Куда они поехали? Уж не к пещере ли?

– Давай последим за ними, – предложила Тайя.

– Давай.

Взлетать с дерева, да еще с такого высокого, было страшновато. Все равно что бросаться в пропасть. Другое дело стартовать с земли: в случае неудачи можно сразу сесть. В то же время ничто не могло сравниться с этим восхитительным чувством высоты и опасности.

Расправив крылья и сделав несколько коротких шагов, Локрин бросился вниз. В первые мгновения от стремительного падения у него захватило дух, но потом он поймал воздушную струю и круто взмыл в небо. Тайя последовала за братом. Влажная ночная прохлада приятно освежала, а восторг свободного полета сразу прибавил сил.

Чтобы не попасться на глаза рэнсникам, дети старались держаться ближе к кронам деревьев. Встревоженные странным поведением Луддича и его людей, они заподозрили, что те замышляют что-то необычное: опасность могла угрожать не только обитателям Энлижского леса и узникам горы Абзалет, но и всем жителям окрестных земель.

* * *

Расположившись на неприметной полянке в кустах у дороги, трое рэнсников азартно резались в кости. Из укрытия им хорошо была видна проселочная дорога и мост через бурную горную речку. Засада была устроена в самом подходящем месте: другого пути для грузовиков на противоположную сторону реки не было.

Тьюп уже выиграл у товарищей все деньги, и теперь в ход пошли украшения.

В надежде на реванш Мурч и Дорч поставили на кон все, что у них было, но снова оказались в проигрыше.

– Пропади все пропадом! – в сердцах вскричал Мурч, видя, как Тьюп заграбастал его медное ожерелье и самодовольно нацепил на себя.

– Это все чертов падальщик! – проворчал Дорч, кивая на промелькнувшего в небе акалока. – Известное дело, они вечно приносят несчастье!

Суеверные рэнсники были убеждены, что акалоки притягивают беды, как падаль мух.

Тьюп сдвинул повязку и почесал раненую ногу. Потом, неловко повернувшись и задев сломанное ребро, поморщился от боли. После того как его отделал парсинанин, казалось, на нем не было ни одного живого места. Впрочем, у Дорча с Мурчем тоже хватало синяков. К тому же проклятый чужестранец отнял у них мешок с железным ломом. Если бы не он, Тьюп сейчас лежал бы в теплой постели и грыз мамочкины коврижки… А так Луддич поднял всех их на ноги, приказав сторожить подступы к Пещере Отшельника. Ослушаться приказа вождя никто не смел. С Луддичем шутки плохи… Единственное, что немного утешало Тьюпа, – это солидный выигрыш.

– Хватит ныть, – прикрикнул он на товарищей. – Вы скулите, как малые дети!

Вдруг его внимание привлек какой-то подозрительный скрип. Выглянув из кустов, Тьюп посмотрел на мост.

– Никто ничего не слышал? – встревожился он. – Мне показалось, что на мосту скрипнули доски…

Не дожидаясь ответа, он поднялся на ноги и засеменил к мосту.

Товарищи последовали за ним, на ходу вытаскивая острые тесаки.

Они осторожно обследовали мост, заглянули через перила вниз – туда, где глубоко в ущелье шумела горная речка. Мурч хмыкнул и оглянулся на дорогу.

– Никого здесь нет, Тьюп, – махнув рукой, промолвил он.

В следующее мгновение доски под ним заколебались, и Мурч стал проваливаться сквозь них, словно увязая в болоте. Он протянул руки к спешащим ему на помощь товарищам, но не успел ухватиться и, быстро исчезнув под настилом, с жалобным криком ухнул вниз – прямо в бурный поток.

– Боже правый! – в ужасе ахнул Дорч. Доски снова стали твердыми. Только на середине моста все еще зияла дыра, в которую провалился бедняга Мурч. – Что это еще за чертовщина? – пробормотал он.

Не успел он сделать и двух шагов, как прямо из моста, словно из воды, высунулись две руки и, схватив его за ноги, рванули вниз. В мгновение ока он провалился следом за Мурчем и полетел в реку.

Тьюп машинально подскочил к перилам, чтобы посмотреть, как река уносит его товарищей, но потом развернулся и, прихрамывая, побежал на другую сторону моста.

«Не иначе как проделки мьюнан! – вихрем пронеслось у него в голове. – Кто еще способен на такое, кроме этих хитрых, изощренных бестий?»

Сойдя с моста и ступив на твердую землю, Тьюп облегченно вздохнул и огляделся. Прежде темный лес казался ему родным и знакомым, здесь он всегда чувствовал себя как дома – охотился, выслеживал добычу. Теперь он сам ощущал себя дичью. Ему мерещилось, что за каждым кустом его подстерегают пронырливые оборотни-мьюнане.

Словно ища защиты у камня, он прижался спиной к скале у моста и угрожающе выставил перед собой оба ножа. Пусть только посмеют подойти! Прежде чем его уложат, он успеет забрать на тот свет не одного мерзавца!..

Вдруг сзади, прямо из каменной глыбы выпросталась пара рук. Руки схватили Тьюпа за шиворот, приподняли и несколько раз крепко шибанули затылком о скалу. Рэнсник рухнул как подкошенный.

Через секунду-другую с противоположной стороны скалы появился Эмос Гарпраг. Находясь в состоянии транса, который позволял ему проходить сквозь предметы и нападать на врага в самых неожиданных местах, мьюнанин бормотал магические заклинания.

Отверстия в скале, оставшиеся от его рук, подернулись рябью и затянулись – как будто их и не было.

Немного отдышавшись, он огляделся вокруг, а затем, присев на корточки, ловко связал находящегося без сознания рэнсника по рукам и ногам веревкой, которую достал у него же из кармана. Пусть полежит, отдохнет.