Текст книги "Сердце Абзалета"

Автор книги: Ойзин Макганн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

Их не просто оттесняли в глубь бесконечного лабиринта, а планомерно направляли то в один, то в другой туннель. Каменные своды нависали все ниже; приходилось нагибать головы. Благодаря цепким коготкам цынцыкеры могли с одинаковой легкостью передвигаться как по полу, так и по стенам и потолку. Иногда казалось, что они готовы вот-вот кинуться прямо в лицо.

– Я думала, что они хотели выбросить нас наружу, – удивленно воскликнула Найялла, – а теперь почему-то гонят куда-то в глубь горы…

– Может быть, они передумали? – проворчал Джузек.

Бригадир и Нуган несли факелы, но армии слепых колобков свет был не страшен. Все новые и новые отряды цынцыкеров вливались в ряды наступающих.

– По-моему, это один из оборонительных туннелей, – заметила Найялла. – Кажется, я понимаю, что они задумали. Они хотят загнать нас в узкое пространство, где мы уже не сможем сопротивляться.

– Тогда лучше остаться здесь, – воскликнул Микрин, останавливаясь.

Его спутники тоже замедлили шаг. Все были полны решимости стоять насмерть, не отступая ни на шаг.

По бурлящей массе колобков словно прошла волна, и до ушей пленников донесся шелестящий шепот:

– Пожалуйста, не останавливайтесь! Иначе у нас не будет другого выхода, как разобрать вас на части…

Это был голос Кракса, а может быть, одного из его бесчисленных собратьев.

– Только попробуйте! – с трудом ворочая языком, пригрозил в ответ бригадир.

– Пожалуйста, идите дальше!

Пленники недоуменно переглянулись.

– Нет, с меня хватит! – всхлипнул Нуган. – Я не двинусь с места! Не хватало еще, чтобы меня повели на убой, как покорного барана!

Напуганная несметными ордами цынцыкеров, Найялла растерянно вертела головой.

– А может быть, они вовсе не собираются загонять нас в тупик? – наконец пробормотала она. – Наоборот, хотят сохранить нам жизнь?

Внезапно по всей массе цынцыкеров прокатилась новая волна, послышался яростный скрежет зубов и когтей. Армия слепых колобков вздрогнула и, готовясь отразить атаку, развернулась в противоположном направлении.

Там, в глубине туннеля, появился новый противник. Из-за угла показалась странная фигура с зажженным фонарем. Водя фонарем из стороны в сторону, фигура сама раскачивалась, как маятник.

Большая часть цынцыкеров, придя в неописуемое беспокойство, заметалась туда-сюда, и только малая их часть еще пыталась оттеснить пленников подальше в туннель.

Обезумевшие от ужаса колобки так и сыпались под ноги. Найялла и Микрин выдвинулись вперед, прикрыв собой рудокопов. В тусклом свете, среди мечущихся по стенам теней, странная фигура напоминала огромную, злобно сощурившуюся старуху с глубоко запавшими глазами и длинными спутанными космами.

Собравшись для решительного удара, армия слепых ринулась на противника всей своей массой, и фонарь погас. Послышалось жуткое рычание, лязганье клыков, пронзительный писк цынцыкеров и хруст раздираемой плоти.

– Господи помилуй! – вырвалось у Нугана. – Что это такое?

Поскольку фонарь удалось погасить, на помощь слепой армии бросились зрячие собратья-цынцыкеры. Пытаясь разглядеть, что происходит, Нуган и Джузек подняли факелы повыше, но, кроме серой кишащей массы, заполнившей туннель, так ничего и не увидели.

Запахло свежей кровью. После нескольких минут яростной битвы цынцыкеры дрогнули и, повернув назад, обратились в бегство, в дикой панике хлынув мимо Микрина с Найяллой и рудокопов, ища убежища в глубине туннеля.

– Скорее! – закричал бригадир. – Спасайтесь!

Но бежать было некуда. Возникшая давка цынцыкеров полностью перекрыла пути к отступлению.

Тяжелое уханье и рычание возвестили о приближении шагающего по грудам обезображенных тел чудовища. Микрин и Найялла, находившиеся в обличье шаксов, обернулись, чтобы встретить хищника лицом к лицу, и, угрожающе оскалившись, выпустили когти.

Неожиданно вспыхнул яркий свет. Ослепленные, они замерли на месте, а через мгновение громадная туша ринулась прямо на них. Чудовище отбросило Найяллу к стене, а Микрина подмяло под себя. Пытаясь отбиваться, Микрин царапал когтями мощные лапы, а клыками впился хищнику в брюхо. Толстая жесткая шкура чудовища отдавала мерзкой горечью и воняла, как тухлая рыба. Лязгая клыками, Микрин кусался, не помня себя от ужаса. Заграбастав его своими ужасными когтями, чудовище без труда оторвало его от себя и подняло в воздух. Найялла была прижата к стене, но и она изо всех сил царапалась и кусалась, стараясь добраться до горла хищника.

Но чудовище было по меньшей мере вдвое больше их и мощнее. У него было шесть лап, двумя из которых, вытянутыми вперед, оно пользовалось, как руками. То, что издалека казалось фонарем, на самом деле было увесистым прозрачным пузырем, наполненным какой-то ярко фосфоресцирующей жидкостью и подвешенным на гибком, как антенна, усе. Во время схватки «фонарь» погас, и туннель освещали только два догоравших факела. У чудовища были громадные челюсти, усеянные множеством острых зубов, которые росли внутрь, как у акулы, – чтобы удобнее сдирать мясо с костей жертвы.

Несмотря на то что мьюнане умели искусно перевоплощаться в шаксов, они не обладали ни их силой, ни их свирепостью. Отбросив в сторону Микрина, чудовище схватило Найяллу. Оно уже разинуло пасть, чтобы впиться ей в голову, но, отчаянно закричав, Найялла встряхнулась и, приняв человеческое обличье, сумела выскользнуть из его когтей.

Чудовище явно опешило, и Микрин, успевший вскочить на ноги, наотмашь ударил его по глазам. Однако глаза хищника были надежно защищены костистыми надбровными дугами. Чудовище вздрогнуло и, неуклюже ворочаясь в узком пространстве туннеля, снова повернулось к нему.

В свете факелов Микрин успел хорошо разглядеть его морду. Шишковатые наросты и растрепанная черная грива, свисавшая по бокам, действительно придавали ему некоторое сходство со старухой.

Щелкнув зубами, чудовище шагнуло к Микрину. Он хотел отпрянуть в сторону, но деваться было некуда. Чудовище схватило его поперек туловища и, приподняв, швырнуло на землю.

Найялла вскочила и ударила по усу с «фонарем». Вздрогнув, словно от разряда электрического тока, чудовище издало жуткое шипение и с быстротой молнии снова кинулось на нее, схватило и впилось зубами в плечо. Беспомощно забившись в лапах хищника, Найялла закричала от боли.

Размахивая факелами, бригадир и Нуган бросились ей на помощь, стараясь отвлечь чудовище на себя. Огрызнувшись, страшный хищник свирепо зашипел на них, но Найяллу не выпустил. Тогда, выхватив тесак, бригадир ударил чудовище в бок. Однако его шкура была слишком жесткой и толстой. Чудовище лягнуло бригадира в грудь, и нож, вылетев из его руки, откатился к ногам Микрина.

Нуган несколько раз взмахнул факелом перед мордой хищника, но холодный огонь нисколько не испугал чудовище. Микрин поднялся на ноги и, встряхнувшись, тоже принял человеческое обличье. Он успел заметить, каким чувствительным оказался для чудовища удар Найяллы по усу с «фонарем». Подняв нож бригадира, Микрин подпрыгнул и одним резким взмахом вспорол болтавшийся на усе кожаный пузырь. Едкая жидкость брызнула ему в лицо, обжигая глаза и нос. Ослепленный, он отпрянул назад и услышал пронзительный вой чудовища, которое метнулось обратно в туннель и пропало в темноте.

Товарищи подхватили Микрина под руки. Он яростно тер ладонями лицо. Джузек поспешно достал флягу и полил ему на руки, чтобы он мог промыть водой глаза. Когда Микрин наконец смог открыть глаза и осмотрелся, то сразу бросился к окровавленной, с трудом державшейся на ногах жене. Вокруг не было ни единого цынцыкера.

– Не беспокойся за меня, – пробормотала Найялла. – Все будет хорошо…

Но голос ее дрожал, а дыхание было тяжелым и прерывистым. Потом она села и прислонилась спиной к стене.

– Чудовище отступило? – тихо спросила Найялла.

– Да. Мы с ним разделались, – кивнул он, опускаясь перед женой на колени. – Не шевелись, любимая! Тебе нельзя разговаривать. Мы залечим твои раны, и ты снова будешь в полном порядке.

– Оно все еще воет…

Из глубины туннеля доносилось жуткое эхо. Микрин взглянул на Джузека и озабоченно покачал головой. Пожилой бригадир нерешительно пожал плечами. Разве они могли быть уверены, что чудовище больше не вернется?..

– Не волнуйся, – шепнул Микрин, наклоняясь к жене. – Оно больше не вернется.

Найялла слабо пожала его руку.

– Зачем говорить неправду, милый? Я же знаю, что ты совсем не умеешь врать…

Глава 17
ВЕЛИКАЯ ПРАМАТЕРЬ ЭЛДРИД

Из леса показались грузовики с рэнсниками. Но, в отличие от Джуба и Калама, они не посмели въехать на кладбище, а остановились у ворот. Луддич вылез из фургона и с перекошенным от злобы лицом зашагал к Эмосу, который преспокойно дожидался его, не двигаясь с места и скрестив на груди руки.

– Теперь тебе точно крышка, мьюнанин, – прорычал вождь. – Ты ранил моих людей, а одного убил. Ты осквернил святую землю кладбища и заслуживаешь самой жестокой казни.

Эмос смерил его невозмутимым взглядом и с усмешкой заметил:

– А вы, как я погляжу, все еще носите мой подарок, ваше величество!

Луддич в ярости сорвал со своей шеи бронзовую цепь с медальоном и швырнул под ноги Эмосу.

– Забирай обратно, – рявкнул он. – Я удавлю тебя на этой цепи, как только ты отсюда выйдешь. Думаешь, если ты на святой земле, тебе уже ничто не угрожает? Когда-нибудь тебе придется отсюда выйти, не будешь же ты сидеть тут вечно!

– Я мирно путешествовал по этим лесам, еще когда правил твой отец, Лирап, – спокойно продолжал Эмос. – Вы всегда уважали законы, а мы платили вам дань. Теперь ты решил нарушить веками принятый порядок. С какой стати? Какой бес в тебя вселился, Лирап?

– Скоро узнаешь.

– Что ж, не хочешь говорить ты со мной, поговорю с твоим отцом, – промолвил Эмос, увидев, что старый вождь выкарабкался из фургона и, опираясь на костыли, ковыляет к ним.

Заметил он и Калайялла Гарса, который прятался за спинами рэнсников, и, как показалось мьюнанину, со страхом смотрел не только на Эмоса, но и на людей Луддича.

Увидев, что старый вождь действительно решил присоединиться к разговору, Луддич поморщился и раздраженно крикнул:

– Оставайтесь там, папаша! Не стоит утомлять себя понапрасну. Я сам во всем разберусь. – Потом снова повернулся к Эмосу: – Я здесь главный. Говори со мной.

– Все, что я хочу, беспрепятственно проследовать к Пещере Отшельника и обратно до границы.

– Неужели? – злобно фыркнул Луддич. – А у меня другие планы. Я прикажу вас заколоть и ободрать, как баранов. Моя бабка прекрасно готовит жаркое. А ваши шкуры пойдут на наряды моей женушке. Она давно мечтала о перчатках из кожи мьюнанина и сапогах из парсинанского панциря.

– Черт побери, что происходит, мой мальчик? – поинтересовался старый вождь.

– Ничего особенного, папаша, – проворчал Луддич.

– Ничего особенного? Почему же тогда гибнут твои люди, а чужестранцы топчут наши святые могилы? – Старый вождь повернулся к Эмосу: – А тебе что, жить надоело, Гарпраг?

– Нет, ваше величество. Просто хочу выяснить, почему с тех пор, как мы пересекли границу, на нас объявлена настоящая охота. Все, что нам нужно, это чтобы ваш сын соблюдал законы, как было в прошлом…

– Моему сыну нет дела до прошлого, – покачал головой Луддич-старший. – У него великие планы на будущее. Немедленно убирайтесь отсюда, пока вы еще не успели осквернить святого места. Наши парни подождут в лесу. У них острые ножи. Я обещал быть домой к ужину. Меня ждет суп из речного омара. Так что пошевеливайтесь, если не хотите окончательно вывести из себя моего сына. У него длинный нож, и он большой мастер освежевывать туши!

– Мне нужно к Пещере Отшельника, – повторил Эмос. – Мои близкие попали в беду. Их завалило в катакомбах. Через пару дней мы их отыщем, а потом уйдем. Я хочу, чтобы нас проводили до самой границы.

– Ты еще смеешь торговаться? – грозно промолвил Луддич-младший. – Вы не в том положении, чтобы ставить условия!

– Я всего лишь взываю к великодушию, ваше величество, – вздохнул Эмос, разводя руками.

* * *

Пробравшись в часовню на вершине кладбищенского холма, Тайя и Локрин осторожно выглянули в окно: ни вождь, ни его люди даже не подозревали, что внутри кто-то есть. Менять тела, превращаться в людей, а затем снова в летучих мышей не было ни времени, ни возможности. От одной мысли о том, что им сейчас предстояло сделать, у детей по коже бежали мурашки.

– А она не рассыпется, как ты думаешь? – шепотом спросил Локрин у сестры.

– Понятия не имею, – пожала плечами та. – Я ведь еще ни разу не крала мумии.

В центре часовни на высоком троне восседала древняя мумия – особо почитаемая рэнсниками Великая Праматерь. Считалось, что Праматерь из загробного царства помогает и охраняет свой народ от всяческих напастей.

Мумия была наряжена в старинные одеяния со множеством украшений. Несмотря на обильные умащения, призванные отбить отвратительный трупный запах, Тайя и Локрин едва сдерживали приступы тошноты.

– Нужен какой-нибудь мешок или что-нибудь в этом роде, – сказал Локрин.

– Можно завернуть мумию в ее же плащ.

– Правильно!

Поскольку дети были вынуждены оставаться в обличье летучих мышей, это оказалось не такой уж простой задачей. Расстегнув и стащив с мумии плащ, они расстелили его на полу перед троном, а затем, спихнув на него мумию, запахнули и застегнули полы плаща при помощи тех же драгоценных булавок и брошей.

– Нужно было сначала снять с нее часть украшений, – запоздало спохватилась Тайя. – Легче было бы нести…

– Нет уж, – поморщился Локрин, – не хватало еще прикасаться к ней руками. Пусть уж лучше остается с этими чертовыми украшениями!

* * *

Молодые рэнсники заметно нервничали. С одной стороны, они не имели права заходить на священную для них территорию кладбища, а с другой – им не терпелось разделаться с пришельцами.

Эмос по-прежнему взирал на них с абсолютным спокойствием. За его спиной, неподвижная, словно каменная статуя, высилась мощная фигура Дрейгара. А чуть дальше, с арбалетами на изготовку, невозмутимо стояли Калам и Казиль. Только Джуб и Тряпичник тревожно переглядывались: оказаться лицом к лицу с беспощадными убийцами для обоих было в новинку. К тому же им казалось, что положение безвыходное. Луддич прав: не могут же они отсиживаться на кладбище вечно!

– Если твои близкие оказались в пещерах, – продолжал вождь, – их уже не спасти. Ты и понятия не имеешь, что это за ужасное место. Тысячи извилистых туннелей, бесконечные лабиринты, населенные всякой нечистью, – сущий ад!.. Ты меня слышишь, Гарпраг?

– Тем более я не имею права бросить там моих близких, – ответил Эмос. – Если проникнуть в лабиринт через Пещеру Отшельника, можно сориентироваться по особым меткам. Отшельник научил меня, как это сделать…

– Отшельник?.. А мне он ни о чем таком не говорил! – вырвалось у Луддича.

– А с какой стати он должен был с тобой откровенничать, негодяй?

– О, я умею развязывать людям языки! – самодовольно ухмыльнулся Луддич.

Окинув вождя мрачным взглядом, Эмос промолвил:

– Отшельник исчез несколько лет назад… Уж не твоих ли рук это дело, Лирап?

– А чьих же еще, Гарпраг? Я придушил его вот этими самыми руками. А тело бросил в чаще – на съедение диким зверям…

Лицо Эмоса было по-прежнему невозмутимо. Но в его глазах сверкала ненависть.

– Тебе это даром не пройдет, Лирап. Рано или поздно придется отвечать за свои преступления.

– Это вряд ли, – захохотал вождь. – По крайней мере, не перед тобой, мьюнанин! Если бы не мое почтение к мертвым, я бы убил тебя, не сходя с этого места… Что ж, придется немного подождать. Какая настоящая охота без ожидания, не так ли?..

В этот момент из окна часовни выпорхнула пара больших летучих мышей, несущих какой-то объемистый тюк. Вождь обомлел от изумления. Хлопая крыльями, летучие мыши поднялись над лесом и стали удаляться.

– Что это?! – хрипло выдохнул Лирап.

– Если я правильно прочел надпись на воротах кладбища, – как ни в чем не бывало ответил Эмос, – здесь находится усыпальница вашей Великой Праматери Элдрид.

Старый и молодой вожди в ужасе посмотрели друг на друга, а затем разразились адскими проклятиями в адрес мьюнанина, которого, однако, это нисколько не тронуло: Эмос спокойно стоял перед ними, скрестив руки на груди.

– Поберегите силы, – посоветовал он едва не лопавшимся от злости монархам. – Вы угрожаете нам пытками и расправой с тех пор, как мы оказались в ваших лесах. Вы намерены предать нас мучительной и медленной смерти… Однако теперь вам придется принять к сведению следующее. Если вы хотите получить назад свою Великую Праматерь Элдрид, то позаботьтесь о том, чтобы мы беспрепятственно проследовали к Пещере Отшельника, отыскали наших людей и так же беспрепятственно дошли до южной границы… Когда мы окажемся на земле мьюнан, мы немедленно возвратим вашу старушку Элдрид в целости и сохранности… Но если вы попытаетесь нам помешать, мои племянники тут же развеют ее прах над лесом… А еще, – прибавил в заключение Эмос, – советую разослать во все концы почтовых птичек: чтобы ваши горячие подданные не принялись ненароком палить в детей. В противном случае они просто уронят мумию на землю, и старушка Элдрид разлетится на тысячу кусков…

– Гарпраг! – прохрипел Лирап-Луддич. – Да я тебя…

– Ты будешь охранять меня и заботиться обо мне, – любезно подсказал мьюнанин. – А теперь нам пора прощаться. Прочь с дороги!

Эмос развернулся и уверенным шагом направился к грузовику, за рулем которого сидел, дрожа как кролик, Джуб и, как в лихорадке, горячо молился своему Вечнозеленому богу.

– В жизни не попадал в такую передрягу, – пробормотал рудокоп. – Теперь они нас порвут на части, можешь быть уверен!

– Чему быть, того не миновать, – кивнул Эмос. – Впрочем, у меня другое мнение. Ни Луддич, ни его люди не посмеют рисковать драгоценной мумией. Не сомневаюсь, что они немедленно оповестят все дозоры и засады. За нами будут ходить по пятам, следя, чтобы с нашей головы не упал ни один волос. Теперь мы в большей безопасности, чем когда пересекли границу.

– Может, и так, – не стал спорить Джуб. – Только у меня от одних их взглядов мороз по коже дерет!

– Гм-м… А по-моему, ты просто чересчур впечатлительный, дружище.

– Что ж, тогда командуй! Куда теперь?

– Туда, куда мы и ехали. Снова на главную дорогу, – сказал мьюнанин. – К полудню мы должны быть на месте.

Джуб выжал сцепление, и грузовик покатил навстречу толпе рэнсников. Медленно расступаясь в стороны, каждый из них непременно хотел заглянуть в глаза беглецам, чтобы те увидели их беспредельную ненависть и решимость при первой же возможности поквитаться за разоренную усыпальницу.

Старики грозили вслед костылями и палками и сыпали проклятиями.

– Да поможет нам Вечнозеленый бог! – поспешно пробормотал рудокоп.

– И Праматерь Элдрид, – прибавил Эмос.

* * *

Перехватив поудобнее узел с мумией, Локрин снова заработал крыльями.

– Кажется, я начинаю уставать, – выдохнул он, огорченный тем, что ему пришлось признаться в своей слабости раньше сестры.

Тайя закивала головой. Она и сама успела вымотаться до предела, однако была рада, что выдержала и не заговорила об этом первой.

– Дядя сказал, чтобы мы летели к фургонам, как только они выедут на дорогу, – промолвил он, тяжело дыша. – Он сказал, что нужно подождать, пока Луддич предупредит своих людей… Теперь мы можем спуститься…

– Согласна, – кивнула Тайя. – Давай снижаться!

Однако, взглянув вниз, дети были поражены удивительным зрелищем: вместо лесных зарослей под ними простиралась широкая полоса совершенно голой земли. Вернее, это было похоже на свежевспаханное поле. И что самое ужасное – странная пашня, словно одно бурлящее черное месиво, находилась в постоянном движении. Это было страшнее, чем огромное скопище живых червей. То и дело, словно вскипая, бурлящая масса шипела, подобно тысяче гейзеров, и выбрасывала в воздух облака черной пыли.

Спустившись немного пониже, дети увидели, что на границе бурлящей черной массы громадные деревья, корни которых истончались, словно разъедаемые концентрированной щелочью, накренялись, с оглушительным треском падали на землю и в считаные минуты исчезали. С неописуемой жадностью черная масса уничтожала лес: захлестывала ветви, листву; с пугающей скоростью разбивала в щепки мощные стволы.

– Это черная пыль! – вырвалось у Тайи.

Они снова устремились в небо, чтобы оглядеть окрестности. Дело было плохо. Черная пыль хозяйничала не только здесь. Чем ближе к предгорьям, тем чаще среди лесов обнаруживались все новые и новые черные проплешины.

– Она продолжает расползаться! – запыхавшись от напряжения, воскликнул Локрин. – Дрейгар был не прав. Здесь огромные скопления черной пыли! Именно ее выброса и дожидался Луддич, когда заговорил об этом на совете старейшин… Что же теперь будет с горой Абзалет?!

– Откуда мне знать, – устало пробормотала Тайя. – Одно могу сказать точно: Луддич не сомневается в успехе… По его мнению, у нас находится сердце бога. То есть сердце Огарта… Интересно, что это такое?

– А ты помнишь, как чародей изгонял духов из кучи железного лома?

– Какая тут связь?

– А что, если гвоздь, который завалился за панцирь Дрейгару, и есть частица сердца Огарта?.. Это единственный оставшийся кусочек железа, который чародей не обработал своей электрической машиной…

– Ты хочешь сказать, что бог может уместиться в обыкновенном гвозде?

– Может быть, это крошечный бог, – предположил Локрин. – Что мы вообще знаем о богах? Ни ты, ни я ничего в этом не смыслим…

– Дядюшка Эмос знает! – крикнула Тайя. – Но сейчас меня интересует совсем другое: какое отношение ко всему этому имеет Тряпичник? Ведь именно он подобрал этот гвоздь и теперь все время таскает его с собой.

Усталые, с мертвым телом, завернутым в плащ, они покружили над лесом и не без труда отыскали в чаще дорогу и два грузовика, за которыми неотступно следовали рэнсники. Плавно приземлившись в один из них, они вручили Дрейгару драгоценную мумию и, пытаясь отдышаться, присели на корточки.

– Молодцы, отлично сработано! – похвалил детей Эмос, крепко прижимая обоих к груди. – Вы спасли нам жизнь!

– Дядюшка, там из-под земли вырвалась черная пыль! – выдохнула Тайя. – Она разлилась до самых гор. Мы движемся ей навстречу…

– Черная пыль? – нахмурился мьюнанин. – Откуда она здесь? Не понимаю…

– Но мы видели ее своими глазами! – воскликнул Локрин. – Этого Луддич и добивался – чтобы она вырвалась на поверхность… Он охотится за сердцем Огарта и почему-то решил, что оно находится у нас… Если ему удастся его заполучить, он затопит черной пылью всю округу.

– А этот бог может поселиться в обыкновенном гвозде, дядюшка? – поинтересовалась Тайя. – Мы с Локрином подумали, что рэнсники разыскивают тот самый гвоздь, который Тряпичник таскает с собой. Это последняя частичка живого бога.

Девочка объяснила дяде, откуда взялся гвоздь.

– Для Тряпичника этот кусок ржавого железа дороже золота, – торопливо продолжала она. – Но почему – он и сам не знает… Как будто это часть его самого…

Тряпичник удивленно вскочил на ноги.

– Вы думаете – я сумасшедший? – пробормотал он. – Что со мной что-то не так?

– Успокойтесь! – вмешался Дрейгар. – У вас, милые дети, просто разгулялось воображение. Также, как и у Луддича… Никакой черной пыли здесь нет и не было. И ниоткуда она не вырывалась. Это такая штука, которую вообще ничем не удержишь…

– Не считай нас малыми детьми, Дрейгар! – возмутился Локрин. – Слушай, что тебе говорят!

– Во-первых, не груби старшим, молодой человек, – одернул мальчика дядюшка.

– Но, дядюшка! – взмолилась Тайя. – Мы правда видели ее собственными глазами!

Но Эмос не слушал. Погруженный в какие-то свои мысли, он пристально глядел на далекие горы.

Неожиданно земля под колесами грузовика заходила ходуном. Впереди послышался пронзительный треск. Громадное паутиновое дерево покачнулось и, оторвавшись от других, с которыми сплеталось ветвями, грузно рухнуло поперек дороги. Все испуганно вскочили и посмотрели вперед.

– Засада! – вскричал парсинанин.

– В том-то и дело, что нет! – проворчал Локрин. – Если бы ты нас послушал…

Едва не угодив в кювет, Джуб кое-как сумел объехать рухнувшее дерево. Мужчины схватились за оружие, ожидая, что враг вот-вот атакует из кустов. Тайя и Локрин не сводили глаз с земли.

Вдруг грузовик резко остановился. Так резко, что, не удержавшись на ногах, все повалились друг на друга. Джуб ожесточенно давил на газ, но машина не трогалась с места. Передние колеса провалились в яму. Земля вокруг покрылась трещинами.

Фургону с лебедкой и горным оборудованием, которым управлял Калам, удалось проскочить дальше. Проехав немного вперед и затормозив, Калам и Казиль выскочили из кабины. Решив взять застрявший грузовик на буксир и вытащить из ямы, они бросились разматывать лебедку и вытягивать стальной трос.

– Не подходите! – закричал Эмос. – Фургон уже не спасти! Живо все вон!

– О боги! – вырвалось у парсинанина. – Неужели правда?

Дорога проваливалась на глазах. Локрин взмахнул крыльями и через мгновение поднялся в воздух. Следом за ним Тайя. Дрейгар схватил за шиворот Тряпичника, другой рукой перекинул через плечо узел с мумией и, перепрыгнув через борт грузовика, побежал туда, где застыли в недоумении Калам и Казиль.

Джуб все еще находился в кабине. Газуя и крутя руль то в одну, то в другую сторону, рудокоп пытался вытащить передние колеса. Подскочив к кабине, Эмос что было сил заколотил кулаком в заднее окошко.

– Джуб, скорее! Вылезай из кабины!

Но рудокоп лишь отмахнулся и снова задергал руль. Двигатель ревел, задние колеса отчаянно скребли по дороге. Дрейгар хотел вернуться, чтобы вытащить Джуба из машины, но земля у него под ногами закачалась, и он был вынужден попятиться назад.

Неожиданно грузовик покачнулся и подался вперед; и сначала показалось, что Джубу все-таки удалось сдвинуть его с места. Но затем машина просела ниже, а передние колеса и вовсе исчезли под землей. Рудокоп в ужасе вцепился в руль.

– Из кабины! – заорал ему Эмос.

Раздался пронзительный скрежет, и грузовик, тяжело севший днищем на землю, застучал шасси по камням. Джуб попытался открыть дверцу кабины, но она уже успела уйти под землю. Окно на дверце было забрано решеткой; открывалась лишь маленькая верхняя створка. Дюжий рудокоп никак не мог в нее протиснуться. Передняя часть грузовика продолжала проседать. Земля уже доходила до середины лобового стекла.

Глядя на происходящее, Эмос застыл от ужаса. Заднее окошко тоже было слишком маленьким. Перегнувшись через борт, Эмос попытался отогнуть решетку, закрывавшую дверное окно, а Джуб, задрав ноги, стал в панике колотить в решетку сапогами.

Один из прутьев удалось немного отогнуть, но этого было слишком мало, чтобы рудокоп мог выбраться наружу. Кабина ушла под землю по самую крышу. Давление на треснувшее лобовое стекло все возрастало, и в конце концов оно не выдержало и лопнуло.

Эмос заглянул в кабину через заднее окошко, но не увидел ничего, кроме бурлящей черной массы…

Теперь черная пыль захлестывала фургон со всех сторон. С каждым мгновением машина проваливалась все глубже. Эмос перебрался на крышу фургона и оглянулся вокруг. Спасения не было. Он выпрямился и в отчаянии воздел руки к небу…

И спасение действительно пришло с неба!.. Подоспевшая Тайя схватила дядюшку за руки, а Локрин за ноги. Захлопав крыльями, дети подняли его в воздух и потащили прочь от проваливающегося под землю грузовика.

Через минуту они тяжело опустились в кузов фургона с оборудованием и лебедкой. Та часть дороги, на которой стоял этот грузовик, была вполне прочной, однако полоса жадно чавкающей черной пыли подкрадывалась все ближе и ближе. Огромное дерево, упавшее и перегородившее дорогу, было уже почти все съедено.

Рэнсники наблюдали за происходящим издалека. На их лицах были написаны изумление и священный ужас. Только Луддич расплылся в торжествующей и самодовольной улыбке.

– Нужно отсюда убираться, – сказал Дрейгар. – Джуба уже не вернуть. Пока мы все не последовали за ним, надо уходить дальше в горы. По крайней мере, нам удастся оторваться от Луддича. Хотя бы на некоторое время.

Тайя с Локрином печально смотрели, как черная масса заглатывает остатки грузовика и довольно быстро расползается в стороны. Ни скрежета, ни хруста уже не было слышно – только тяжелое урчание.

Все забрались в фургон, Калам сидел за рулем, и ждали только детей.

– Тайя, Локрин! – позвал Эмос. – Нужно ехать!

Дети подбежали к грузовику и забрались в кузов. Рэнсники остались по другую сторону разлившейся, как река, полосы черной пыли. Фургон держал путь в горы: может быть, каменистая горная почва окажется более прочной.

* * *

– Эй, Гарс! Ваше преподобие, вы только полюбуйтесь, что творится! – задыхаясь от восторга, воскликнул вождь.

– Вижу, – проворчал чародей.

– Что я вам говорил?.. Как только мы убедимся, что черная пыль легла по границам всех наших земель, снова можно будет заняться поимкой этих мерзавцев! Что вы такой кислый, старина? Ей-богу, ничего более удивительного я в жизни не видывал!

– Как же мы их поймаем? – сдержанно поинтересовался чародей. – Как вы и добивались, черная пыль преградила нам путь. Даже если мы сможем отыскать обходную дорогу, у них мумия вашей Великой Праматери.

– Ничего, – беспечно отмахнулся Луддич, – нам тут каждая тропинка известна. К тому же я распорядился выставить повсюду дозоры. Что же касается Великой Праматери, наша старушка Элдрид еще и не в таких переделках бывала – не рассыплется!

Калайялл Гарс не мог оторвать глаз от черной пыли. Древние легенды оказались не вымыслом. Разве такое возможно?! Что же тогда все это время держало черную пыль в повиновении? Взгляд чародея скользил по бурлящей черной массе.

Его вера была подорвана до самого основания. Теперь он и сам не знал, зачем пообещал Луддичу уничтожить дух горы Абзалет. Если уж говорить начистоту, никакого духа, а тем более бога горы вообще не существовало! Все, к чему он стремился, – это выкачать из этой земли жизненную силу. Строго говоря, это была чисто техническая операция. Ему и в голову не могло прийти, что он может потревожить такое могущественное божество, как бог Абзалета…

Заклинатель поглядел на свои ладони, затем перевел взгляд на фургон с электрическим генератором. Кто знает, может быть, дух Абзалета вообще ни при чем? Может быть, никакой черной пыли здесь раньше вообще не существовало?.. Что же получается – именно он, Калайялл Гарс, сотворил это небывалое вещество силой своего воображения?.. Впрочем, он и прежде чувствовал, что его магические ритуалы и заклинания обладают какой-то скрытой силой. Что, если на этот раз его личная воля соединилась с волей всесильного Браска, и он сумел оживить мертвую землю?

От этих удивительных мыслей у заклинателя зарябило в глазах. Если он стал творцом новой материи, значит, эта материя должна быть ему подвластна!.. Не отрывая взгляда от участка дороги, превратившегося в страшное черное месиво, чародей медленно опустился на колени и приложил ладони к земле. Он чувствовал вибрацию, которая шла от черной пыли. И был уверен, что черная пыль чувствует жар его ладоней. Между ними несомненно установилась незримая связь.