Текст книги "Сердце Абзалета"

Автор книги: Ойзин Макганн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

На берег ручья с гиканьем и криками выскочили рэнсники и, как яблоки, посыпались на Дрейгара. Издав боевой клич, парсинанин выпрямился, чтобы встретить нападавших лицом к лицу.

Первого рэнсника он рассек мечом прямо на лету. Второго с размаху хватил топором. Парсинанина продолжали осыпать отравленными стрелами, голова кружилась, но он был еще дьявольски силен. Отразив удар ножом, Дрейгар ткнул третьего мечом в бедро и добил ударом топора в живот. Но рэнсники, опьяненные запахом крови, продолжали напирать. Они во что бы то ни стало решили заполучить в качестве трофея голову этого неистового существа.

Силы были не равны. На своих кривых ногах рэнсники двигались стремительно. Парсинанин отражал одну атаку за другой. Перед глазами у него уже плыла мутная пелена, но рука все еще оставалась тверда. Отбив удар ножом, он взмахнул мечом – и голова нападавшего слетела с плеч. Пытаясь не потерять сознания, Дрейгар отчаянно сопротивлялся, но рэнсников не становилось меньше. Тогда, потрясая мечом и топором, он свирепо прорычал:

– Что, все на одного? Подлые трусы! Я проучу вас, я сделаю из вас…

Вдруг он запнулся, голова упала на грудь. Рэнсники снова бросились вперед. Парсинанин с трудом поднял оружие, чтобы отразить атаку. Нападавшие завизжали и заулюлюкали, а он огрызнулся в ответ и неуклюже шагнул им навстречу.

Казалось, лязг оружия эхом прокатился по всему Энлижскому лесу. Жители соседнего поселка, высыпав из избушек на грязные улочки, с изумлением внимали грохоту яростного сражения.

* * *

Кругленькое существо, назвавшееся разведчиком-цынцыкером, наотрез отказалось верить, что мьюнане и рудокопы-сестинианцы не имеют ничего общего с ордами варваров. Тем не менее оно охотно согласилось принять их капитуляцию.

– Мы отведем вас к нашему начальству, – заявило оно. – Пусть сам Кракс решает, что с вами делать.

В конце коридора оказалась еще одна дверь с таким же древним поворотным механизмом, состоящим из блоков и противовесов. Пройдя через нее, они попали в узкий, низкий коридорчик со множеством изгибов и поворотов, который вел куда-то вниз.

Здесь уже не было голубоватых светильников, наполненных фосфоресцирующими грибницами. Чтобы не удариться затылком, приходилось низко нагибаться. Для освещения снова зажгли факелы. Разведчик-цынцыкер старался держаться от факелов подальше, болезненно щурясь, если на него падал свет.

– Как странно, – рассуждал вслух пожилой бригадир, – в той комнате обе двери были заперты изнутри. Как будто врагов ожидали с той и с другой стороны. Да еще этот извилистый коридор – такой низкий и тесный, явно построенный для оборонительных целей. Чтобы пробраться внутрь, варварам пришлось бы с боем брать каждую нишу, каждый поворот. Настоящая крепость, спроектированная по всем правилам фортификации… Но что самое удивительное, если бы неприятелю все-таки удалось добраться до той комнаты, он бы оказался в тупике. Эти стены могут выдержать сколь угодно долгую осаду…

– Не забудьте про туннель, скрытый под водой, – напомнил Микрин. – Он такой узкий, что в него с трудом протискивается средний человек. Не говоря уж про мощных варваров. Ни один из них не сможет проделать путь, который проделали мы. Очевидно, эти туннели-колодцы – своеобразные ходы сообщения, связывающие между собой все пещеры, причем ориентироваться в них способны лишь подземные жители. Уверен, тот колодец, в который затянуло нас, имеет множество других ответвлений. Однако им может воспользоваться только тот, кто хорошо разбирается в подводных течениях.

– Не думаю, что колодцами пользовались алхимики-тьюдеры, – заметила Найялла. – Судя по тому скелету, который мы нашли в одной из комнат, они были огромного роста. Учтите, чтобы не захлебнуться под водой, нужно быть отменным ныряльщиком! Нам самим удалось выжить только чудом… К тому же вряд ли тьюдеры были сильными воинами. Они могли построить эти мощные, прекрасно защищенные пещеры, но оборонять их должен был кто-то другой. Я уж не говорю, что кто-то должен был снабжать их припасами во время особенно длительных осад.

Найялла кивнула на колобка-проводника.

– Чтобы эти существа сражались с варварами? – с сомнением покачал головой Далджин. – Вот уж никогда не поверю!

– Давайте сначала посмотрим, куда он нас приведет, – предложил Микрин. – Вдруг его соплеменники выглядят иначе. Кто знает, может быть, они способны в мгновения перегрызть вам горло или, чего доброго, плюются огнем?

Колобок-проводник отлично ориентировался в пещерах, не колеблясь ни секунды, уверенно несся вперед, ныряя то в один, то в другой боковой коридор. Проходы между бесчисленными коридорами были настолько узкими, что легко прошмыгнуть в них мог только он или ему подобные. Вероятно, именно по этой причине не было никакого смысла ставить здесь дополнительные двери.

Стены коридоров украшали фрески с сюжетами из истории племени тьюдеров-алхимиков, главным образом научного или бытового характера. Никаких бунтов, волнений, грандиозных сражений, восстаний. Микрин пробежал кончиками пальцев по одной из картин и удивленно промолвил:

– Похоже на каменную мозаику. Гранит инкрустирован мрамором и обсидианом. Один материал плотно подогнан к другому. Такой тонкой, мастерской работы я еще никогда не встречал…

Однако, присмотревшись повнимательнее, он увидел, что это никакая не мозаика. Один минерал просто плавно переходил в другой – ни единого зазора, ни единого зерна или трещинки. Чтобы изготовить эти замечательные фрески, мастера-алхимики сумели изменить саму природу камня, превратив его в пластический материал.

Разведчик-цынцыкер остановился и указал на одну из фресок. Мьюнане заинтересовались картиной и подошли поближе, чтобы рассмотреть ее. Рудокопы молча пожали плечами, не найдя в рисунках ничего интересного. На фресках были изображены тьюдеры, собирающие каких-то насекомых. Найялла прошла вдоль стены и прочла сопровождающие надписи.

– Тьюдеры вырастили и вывели этих существ из насекомых, которых отыскали в пещерах, – объяснила она. – В результате многих скрещиваний и экспериментов получились цынцыкеры. Тьюдеры пытались вырастить целую армию воинов, способных противостоять варварам.

– Значит, на этих фресках изображена… – начал Микрин.

– …вся история племени цынцыкеров! – кивнула Найялла. – Тьюдеры запечатлели ее навечно, чтобы слуги не забывали, кому обязаны своим происхождением и кто их хозяева.

– Это и понятно, – заметил бригадир, – ведь теперь сами хозяева не могут рассказать об этом… Вместо того чтобы найти способ, как выбраться отсюда, – хмыкнул он, покачав головой, – тьюдеры рисовали картинки!

– Пойдемте! Не будем терять времени! – нетерпеливо подхватил Далджин.

Времени на изучение истории цынцыкеров у пленников горы не было. Усталость и голод все сильнее давали о себе знать. Рудокопы держались из последних сил. Любознательным мьюнанам не оставалось ничего другого, как снова пуститься в путь. Кругленькое существо прибавило ходу, словно чувствуя, что дом уже близко. Пленники едва поспевали за ним.

– Погасите огонь! – прошипело оно. – Начальство запрещает свет!

Оказавшись перед круглым темным проемом, озаренным едва различимым свечением, они погасили факелы и вслед за своим проводником вошли внутрь.

– Эй, Кракс! – пискнул цынцыкер. – Мы поймали нескольких варваров. Они сдались в плен и смиренно просят, чтобы их помиловали.

– Мне кажется, у этих чудаков чересчур театральный взгляд на жизнь, – вполголоса заметил Микрин.

Ему никто не ответил. Все были поражены тем, что предстало их взору.

* * *

Тайю и Локрина выпустили на крыльцо – под присмотром двух ворчливых матрон, которые прохлаждались на террасе. Народ, высыпавший на улицу, прислушивался к грохоту происходящего в лесу побоища. Наконец появились первые гонцы, сообщившие о возвращении отряда охотников.

С холма спускались воины, тащившие с собой боевые трофеи: узел с железным ломом и громадного человека, без признаков жизни, но крепко связанного по рукам и ногам.

На крыльце появились вождь и чародей. Охотники подошли и сложили перед ними добычу.

Тайя и Локрин с ужасом узнали в связанном человеке Дрейгара. Парсинанин истекал кровью. Множество отравленных стрел застряло в его толстой коже. Дети подбежали, чтобы вытащить стрелы, но их грубо отогнали прочь.

– Что это такое? – поинтересовался Лирап-Луддич, показывая на узел.

Хлам, замотанный в сеть, зашевелился, и вождь удивленно приподнял брови. Чародей нахмурился.

– Горилла несла это на плече, – объяснил Спирой, кивая на парсинанина.

– Его зовут Дрейгар! – закричал Локрин. – Он не горилла, а парсинанин! Он лучший друг нашего дяди!

Не обращая внимания на мальчика, Лирап-Луддич продолжал разглядывать кучу железного лома.

– Он сказал, что это тот самый дух, которого ты ищешь, – прибавил Спирой. – Странная штука, что и говорить.

– Так, значит, эта горилла – парсинанин да еще и приятель Гарпрага? – хмуро промолвил вождь. – Если мне не изменяет память, они живут в пустынях. Какая у него красивая шкура и панцирь! Какое горделивое выражение лица!.. Ну и кому же удалось его изловить?

– Мы ловили его все вместе, – пожал плечами Спирой. – Пришлось попотеть, скажу я тебе! Тарн погиб. Ужасно жаль его, Лирап. Погибло еще несколько ребят, и Блун тоже. Их тела уже отвезли родственникам.

Вождь гневно сверкнул глазами.

– Что, Тарн погиб? Ты позволил этой горилле убить моего молочного брата?

– Я ничего не мог сделать, Лирап, – оправдывался Спирой. – Это чудище отбивалось, как дюжина шаксов, а Тарн первым бросился на него. Парсинанин снес ему голову мечом.

Вождь дико завращал глазами и горестно взвыл. Потом, плюясь и ругаясь, стал в бешенстве пинать связанного Дрейгара ногами.

– Не надо! – воскликнула Тайя, подбегая к о нему. – Не бейте его!

Детей снова оттащили в сторону и оставили под присмотром одного из воинов.

Вождь рэнсников продолжал пинать безжизненное тело парсинанина. Тайя разрыдалась, а Локрин, стараясь не заплакать, сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев. В конце концов вождь утомился и отошел от Дрейгара.

– Мы сдерем с него кожу, – рявкнул он. – Завтра же утром… Позаботьтесь, чтобы он не умер и полюбовался, как его собственную шкуру вывесят сушиться на солнце!

Луддич повернулся к чародею, разглядывавшему тюк с железным ломом и проволокой.

– Ну, что скажете, ваше преподобие? – нетерпеливо поинтересовался вождь.

– То, что нужно, ваше величество, – усмехнулся Калайялл Гарс. – Перед вами все, что осталось от злого духа горы Абзалет.

– Тогда делайте с этим, что считаете нужным. И как можно скорее убирайтесь из наших мест… – Вождь повернулся к детям: – Если ваш дядя подсылает ко мне горилл, которые убивают моих лучших людей, он не заслуживает доброго отношения. Плевать я хотел на его подарки. Он нарушил законы моей земли и стал моим кровным врагом. Шкуры мьюнан будут красоваться у меня во дворе вместе со шкурой парсинанина… – Вождь взглянул на Спироя: – Отведи щенков во двор и запри в клетку. Я решу, что с ними делать, когда изловлю Гарпрага… А перед тем как содрать с него шкуру, я попотчую его похлебкой из его ребятишек!

– Но ведь у нас с мьюнанами заключен мир, ваше величество, – напомнил вождю Клит.

– К черту мир! Если этот монах исполнит то, о чем говорил, нам больше нечего опасаться мьюнан, – заявил Луддич.

Калайялл Гарс недоуменно приподнял брови. Потом взглянул на детей и снова нахмурился. Когда их тащили мимо него, Локрин попытался в него плюнуть. У Тайи промелькнула мысль, что Лирап-Луддичу известно нечто такое, о чем еще не догадывается чародей.

Шестеро дюжих рэнсников проволокли Дрейгара по улице, втащили в избушку, вокруг которой, натянутые на специальные рамы, сушились свежевыделанные шкуры, захлопнули дверь и заперли.

Детей поместили в особую клетку для мьюнан. Вместо прутьев она была оплетена мелкой сеткой, через которую не смог бы протиснуться даже самый гибкий мьюнанин. На дверце не было обычного навесного замка, поскольку рэнсники прекрасно знали, что мьюнане могли открыть пальцами любой замок. Вместо замка в петли вогнали железный штырь, который нельзя было вытащить без молотка и стального керна. К тому же у маленьких мьюнан отобрали магические инструменты.

Осмотревшись вокруг и придя к выводу, что выбраться из клетки не удастся, дети молча улеглись на пол и погрузились в уныние.

– Что же нам делать? – немного погодя промолвила Тайя. – Они хотят… Нет, это невозможно! Мы должны помешать им убить Дрейгара. Неужели ничего нельзя предпринять?

Локрин закрыл глаза. Его сковал ужас. Ни разу в жизни он не видел поверженного парсинанина. Дети не только были бессильны помочь ему, но и сами находились в безнадежной ситуации.

Что с ними будет? Разве под силу дядюшке Эмосу вытащить их отсюда, если даже такой бесстрашный и непобедимый воин, как Дрейгар, не смог этого? При одной мысли о беспомощном, окровавленном Дрейгаре у Локрина по спине поползли мурашки. Почему дядя послал за ними парсинанина? Неужели сам не мог прийти? А что будет с папой и мамой, запертыми в подземных лабиринтах? Если бы Локрин и Тайя не настояли на своем, не вынудили бы дядю взять их с собой, может быть, все было иначе, родителей еще можно было спасти!

Затравленно озираясь, мальчик обхватил руками колени и мучительно размышлял, что бы такое придумать.

Вдруг его внимание привлекли трое медленно ковыляющих по дороге рэнсников. Один вел под руку прихрамывающего товарища, очевидно раненного в ногу, а третий тащил за руку странную долговязую фигуру в капюшоне, с ног до головы обмотанную тряпьем и платками. Что-то тревожное угадывалось в этой фигуре. Даже наметанным взглядом мьюнанина Локрин не мог определить, к какому племени принадлежит незнакомец. Судя по походке, его можно было принять за рэнсника, но по одежде он был выходцем из Сестиньи.

Подтолкнув локтем сестру, Локрин кивнул на обмотанного. Тайя подползла к сетке и удивленно посмотрела на брата.

– Кто это? – вырвалось у нее.

– Понятия не имею.

Рэнсники подвели странную фигуру к одной из обычных клеток и распахнули дверцу.

– Ну-ка полезай, – приказал один из них.

Долговязая фигура покорно опустилась на четвереньки и заползла в клетку. Дверцу тут же захлопнули и, опустив засов, заперли на замок. Поддерживая под руки раненого товарища, рэнсники удалились.

– За что тебя? – поинтересовался у обмотанного Локрин.

Незнакомец затряс головой, как будто не понимал, о чем его спрашивают, и сиплым, словно сорванным голосом переспросил:

– За что меня… что?

– За что тебя заперли в клетку?

– Н-н… не знаю… – пробормотал человек.

– Наверное, за то, что ты чужестранец. Здесь не очень-то жалуют чужаков… Откуда ты родом?

– Не знаю…

– Понятно, – хмыкнул Локрин и многозначительно подмигнул сестре. – А как тебя зовут?

– Не знаю…

– А ты вообще хоть что-нибудь знаешь? – потеряв терпение, воскликнула Тайя.

– Я знаю, что давно странствую… – промолвил человек, с трудом подбирая слова. – Но не знаю, откуда пришел… Ничего не помню…

– Совсем ничего? – сочувственно вздохнула Тайя. – Наверное, это ужасно, когда у тебя вдруг напрочь отшибает память. Нужно начинать жизнь заново. Снова всему учиться…

Скептически покачав головой, Локрин оглянулся вокруг.

– Если уж начинать жизнь заново, – невесело заметил мальчик, кивая на грязную улицу и зловонные жилища рэнсников, – то не в этой чертовой дыре!

Воцарилось молчание. Незнакомец оказался неразговорчив и не мог отвлечь детей от печальных мыслей.

Ухватившись за проволочную сетку пальцами, Локрин с тоской смотрел на лачугу, в которой заперли связанного Дрейгара. Судя по едкому запаху, это была дубильня для выделывания кож. О том, что происходило внутри, можно было только догадываться.

Локрин снова перевел взгляд на пленника в соседней клетке. У того были длинные и, вероятно, очень сильные руки. Оглянувшись вокруг и убедившись, что поблизости нет рэнсников, мальчик постучал ладонью по сетке.

– Эй, ты, обмотанный!

Человек медленно повернулся и посмотрел на него.

– Тс-с!.. – прошептал Локрин. – Сможешь дотянуться до задвижки на нашей клетке? Попробуй вытащить штырь, которым заперта дверца!

– Ты хочешь, чтобы… я это сделал? – переспросил человек.

– Ну да! Вдруг у тебя получится, а?

Странный человек внимательно посмотрел на задвижку, затем, просунув руку между прутьями, попытался дотянуться до нее. Не хватало каких-нибудь нескольких сантиметров. Тогда он с силой налег плечом на прутья, которые заскрипели и начали раздвигаться. Еще немного, он бы ухватился пальцами за штырь. Локрин с изумлением смотрел, как разгибаются толстые прутья.

– Эй, вы, тихо! – шикнула Тайя. – Кто-то идет!

Обмотанный вопросительно взглянул на Локрина.

– Спрячь руку обратно в клетку! Быстро! – шепнул ему Локрин. – Не то тебя заметят!

Явно не понимая, что плохого в том, если увидят, как он пытается открыть клетку, человек тем не менее послушно убрал руку и проводил взглядом рэнсника, который вошел во двор и поднялся на крыльцо.

Когда рэнсник исчез за дверью, Локрин снова окликнул обмотанного:

– Сиди тихо! Придется подождать. Когда немного стемнеет, попробуем еще раз.

– Попробуем что?.. – заторможенно поинтересовался странный человек.

– А он мне нравится, этот тряпичник, – шепнул сестре Локрин. – Хотя у него явно недостает нескольких шариков… – И покрутил пальцем у виска.

* * *

Пытаясь размять поврежденную ногу, Калам разогнул колено и, чертыхнувшись, поморщился. Ему досаждали не боль, не полученное ранение, а то, как глупо и бессмысленно он попался. Опершись на боевой топор, как на костыль, он подошел к грузовику и толкнул в бок спящую в кузове Казиль.

– Твоя очередь дежурить, – сказал он. – Мьюнанин до сих пор не вернулся. Разве мы можем столько ждать?

– Если на нас снова нападут, мы вряд ли вообще доберемся до места, – проворчала женщина-воин. Она потерла ладонью затекшую шею и водрузила на коротко остриженные волосы боевой шлем. – Он старается принять все меры предосторожности. Похоже, он сам не ожидал этого нападения.

– Я готов сражаться, – хмыкнул Калам, похлопав по рукояти топора. – Это моя работа.

Казиль презрительно прищурилась и поднялась на ноги. Джуб беспокойно ходил взад-вперед от одного фургона к другому.

– Почему он так долго? – цедил сквозь зубы рудокоп. – Они уже сто раз могли погибнуть. Мы едем слишком медленно.

Хрустнула ветка, и они разом оглянулись. Казиль вскинула арбалет. Послышался детский смех и топот убегающих ног. Джуб раздвинул кусты и махнул рукой.

– Ничего страшного. Это ребятишки габбитов. Похоже, нас заметили.

– Если так, пора сниматься с места, – рявкнул Калам. – Я не собираюсь дожидаться, пока габбиты сообщат о нас рэнсникам. Нужно немедленно отсюда убираться! А мьюнанин может догнать нас по дороге.

– Будем ждать, – твердо заявила Казиль тоном старшего по званию. – Он знает, что делает, и вот-вот вернется.

– С чего это ты прониклась к нему доверием? – с усмешкой поинтересовался Калам.

– Ему есть что терять. Поэтому я ему верю.

Среди деревьев послышалось хлопанье крыльев, и на крышу фургона уселся растрепанный, мерзкий падальщик.

– Рэнсники разослали поисковые отряды по всему лесу, – сообщил Эмос, стряхивая с себя птичье обличье. – Однако не похоже, что вся кутерьма только из-за нас. Я по-прежнему уверен, они напали на нас по ошибке. Как бы там ни было, выбора у нас нет. Я отыскал к Пещере Отшельника другую дорогу – далеко в стороне от охотничьих угодий и поселков рэнсников. Нас не выдаст даже тарахтение моторов.

– Тогда вперед! – воскликнул Джуб, хватаясь за ручку, чтобы завести свой грузовик.

– Одно плохо, – прибавил Эмос, – им известно, куда мы направляемся. Не знаю, что они ищут в лесу, но, если мы с ними находимся в состоянии войны, они устроят нам засаду непосредственно перед пещерой…

Все встревоженно посмотрели на него. До сих пор никому не приходило в голову, что им придется идти прямо в руки врагу. Казиль разразилась бранью. Калам уселся на землю, чтобы дать отдохнуть ноге. Джуб залез в кабину, включил зажигание, потом вылез и стал крутить ручку.

– Ты говоришь так, будто у тебя есть другие предложения, Эмос, – хмыкнул он, когда мотор завелся. – Что касается меня, то я не поверну назад, пока не сделаю все возможное для спасения моих товарищей!

Поместив ручку в зажимы на борту грузовика, рудокоп повернулся к Казиль и Каламу:

– Ну а вы что скажете, вояки?

Норанцы обменялись быстрыми взглядами.

– Мы готовы идти вперед, – усмехнулся Калам. – Честно говоря, до чертиков надоело париться в казармах. Кажется, я уже сто лет никого не убивал…

* * *

Строго говоря, «цынцыкеры», то есть существа, выведенные тьюдерами-алхимиками, – общее название для многих племен и кланов, населявших обширные подземелья – не только под священной горой Абзалет, но и под соседними горами и предгорьями.

Как это ни странно, цынцыкеры вообще не имели личных имен, поскольку у них напрочь отсутствовало само понятие индивидуальности. Это было сообщество особей, объединенных в единый организм. К примеру, члены одного клана носили одинаковые имена «цынцыкеров-разведчиков», другие назывались «цынцыкерами-чиновниками», третьи – «цынцыкерами-начальниками», четвертые – «цынцыкерами-гонцами». Причем каждая из ветвей являлась частью единого народа с одним общим разумом.

Этим дело не ограничивалось. Так называемый «общий разум», или Кракс, представлял собой многочисленную колонию существ-колобков, неразрывно связанных друг с другом и населявших Ядро-цитадель – чрезвычайно густую систему подземных ходов и сообщений сферической формы.

По размерам Ядро не уступало небольшому замку. Вырубленная в самом сердце каменной горы, цитадель состояла из помещений с выгнутыми потолками, стенами и полами. Сам Кракс располагался в центральном сферическом зале.

Снова появились знакомые кособокие аквариумы, вмурованные в стены и озарявшие коридоры ровным голубоватым светом фосфоресцирующих грибниц. Мимо деловито сновали многочисленные цынцыкеры. Некоторые двигались группами, неспешно и четко маршируя, словно солдаты на параде. Другие неслись сломя голову, как гонцы или курьеры. Похожие друг на друга, кругленькие и с множеством ног, они отличались разве что размером и формой – покрупнее, помельче, продолговатые или пухленькие.

В первую минуту вся эта кишмя кишащая масса беспокойно вскипела, возмущенная вторжением «варваров», но быстро успокоилась, узнав, что они пленники, которых препровождают к Краксу, и занялась своими делами.

Что касается «пленников», то между собой они называли своего проводника Колобком. Маленькому цынцыкеру индивидуальное имя явно пришлось по душе. Он то и дело негромко повторял его про себя и даже сокрушался, что Краксу оно совершенно безразлично.

Сделав недолгий привал в просторной круглой комнате, пленники закусили остатками съестного и принялись обсуждать перспективы своего вероятного освобождения из подземелья. Один лишь Микрин, обессиленный и равнодушный к происходящему, улегся на пол и заснул. Любознательная Найялла, воспользовавшись моментом, подсела к проводнику.

– А раньше к вам кто-нибудь проникал? – спросила она Колобка.

– Ни разу, – с достоинством ответил цынцыкер, строго поглядывая на пленников. – Вы первые варвары, которым удалось вторгнуться в наши владения… За всю историю извне проникали лишь мелкие особи, вроде животных. Их мы легко изгоняли обратно.

– Наверное, он имеет в виду крыс и мышей, – хмыкнул бригадир. – А как насчет нас? Когда вы намерены изгнать отсюда нас? – поинтересовался он у Колобка.

– Вы будете изгнаны, когда за Узкими Вратами наступит ночь, – охотно ответил цынцыкер.

– А что такое – Узкие Врата? – подал голос Нуган.

– Узкие Врата – это выход наружу. Он такой тесный, что вам придется раздробить себя на маленькие части. Иначе в него не пройти.

– Как это – раздробить себя на части? – подозрительно спросил Далджин.

– Раздробить – значит раздробить, – сказал Колобок.