Текст книги "Люди молчаливого подвига"

Автор книги: Овидий Горчаков

Соавторы: Александр Сгибнев,Михаил Колесников,Мария Колесникова,Александр Василевский,Антон Бринский,Иван Падерин,Иван Василевич,В. Курас,В. Золотухин,Михаил Кореневский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 27 страниц)

5.

В оккупированной гитлеровцами Чехословакии широкие слои населения под руководством коммунистической партии вели освободительную борьбу. Участвовали в ней и антифашисты села Зашова. Теперь чешские патриоты смелее выводили из строя линии телефонной связи противника, совершали налеты на мелкие гарнизоны и объекты гитлеровцев. Они вели пропагандистскую работу среди местного населения, агитировали рабочих и крестьян окрестных станций и сел на срыв проводимых оккупантами мероприятий. Антифашисты обеспечивали разведчиков продуктами питания, медикаментами. Неоценимую услугу они оказывали в сборе информации о гитлеровских войсках. Это они предупредили Сухова о сосредоточении в районе Рожнова танков «тигр», сообщали о скрытных перебросках войск, о гарнизонах, оборонительных сооружениях, аэродромах, складах боеприпасов противника…

6.

Когда был окончен очередной сеанс радиосвязи с Большой землей, рассудительный Гоменко сказал Малышеву:

– Ты, Николай, поговори с командиром, чтобы длинных радиограмм не писал. А то, не дай бог, гитлеровцы засекут нашу рацию. Сеансы радиопередач надо сократить по времени.

– Много ценных сведений накопилось, нельзя молчать, – ответил Малышев, прекрасно понимая опасность длительной работы рации.

– Лучше маленькими порциями передавать, – настаивал Антон Осипович.

– Наши сведения, и притом самые обстоятельные, в штабе фронта нужны сейчас. Сам понимаешь, служба у нас такая. Будем передавать все, что ребята добывают. Усилим охрану нашей базы. В случае угрозы уйдем отсюда.

– Опасно же… Запеленговать могут.

– Дорогой Антон! Мы с тобой уже в центре Чехословакии. Фашистская Германия обречена. Еще натиск наших войск и гитлеровцам капут. До нашей ли группы им?

– Ты верно говоришь о скорой победе. Но надо знать фашистов, Николай, они будут драться до последнего и окажут самое упорное сопротивление. Вот поэтому и надо быть осторожными…

Действительно, обстановка становилась все более тревожной.

С того часа, когда днем 21 февраля германские власти в Валашске-Мезиржичи и управление охранной полиции во Всетине получили донесения жандармерии о найденных в Видче и Стржитеже грузовых мешках с батареями и продуктами питания русского происхождения, подразделения радиочастей специального назначения люфтваффе и абвера усилили контроль за эфиром. Гитлеровцы мобилизовали все стационарные и подвижные подразделения службы пеленгации и подслушивания. Вскоре им удалось засечь работу каких-то неизвестных радиостанций, но они были далеко за пределами предполагаемого района действия партизан.

Пеленгаторные станции противника продолжали работать круглосуточно. Данные пеленгации немедленно сообщались по радио и телефону в штабы частей СС и войск по борьбе с партизанами. В конце концов оказалась засеченной и рация группы Юрия. Полетели указания гитлеровцев: в районе горы Ништин обнаружена неизвестная радиостанция. По характеру передач можно утверждать, что она принадлежит русским партизанам. Принять срочные меры для разгрома партизан… Особо обращаю внимание на необходимость пленения командира и радиста… Подготовку к операции по ликвидации партизанской группы закончить 17 марта, с тем чтобы ранним утром 18 марта начать практическое осуществление этого плана…

Ранним утром 18 марта в Зубржи, Зашова, Кргова и некоторых других окрестных населенных пунктах зазвучали команды: «Уничтожить русских бандитов, скрывающихся в лесу на горе Ништин!»

Поднятые по тревоге эсэсовцы и полевая жандармерия заводят двигатели грузовых автомашин и мотоциклов. Все готовы к облаве. Каратели двинулись с разных сторон к вершине горы. Артиллерия и минометы ударили по районам вероятного расположения партизан. Весь день 18-го и до середины дня 19 марта метр за метром прочесывались хвойные леса на горе Ништин, на той горе, где была база советской разведывательной группы, возглавляемой Николаем Суховым…

В головной группе карателей, действовавших на северных скатах горы, шли Альпинист и гестаповский офицер Горт.

Когда до вершины оставалось менее километра, гауптштурмфюрер Горт спросил Альпиниста:

– Почему не стреляют партизаны?

– О, майн герр! Партизаны – это хитрый народ, – ответил агент гестапо. – Они хотят подпустить нас ближе. Я их тактику знаю.

– Шнеллер, шнеллер!

Последние сотни метров крутого подъема Альпинист преодолевал с отчаянным рвением. Разгоряченный, предвкушая радость скорой победы, он потерял перчатки и, взбираясь вверх, хватался обнаженными руками за стволы деревьев, камни, кустарники. Его руки были в крови, в глубоких царапинах и ссадинах, но он торопился и не чувствовал боли. Ему хотелось первым обнаружить укрывшихся на горе партизан.

Но вот на самой вершине горы показались три солдата ягдкоманды, действовавшей слева. Вскоре там же оказался другой отряд, штурмовавший гору с южной стороны. Добралась до цели и группа Горта.

– Где партизаны? – заорал гауптштурмфюрер, обращаясь к Альпинисту. – Ты же уверял, что они здесь?!

– Я был убежден, что они… – начал Брюль и, не закончив фразу, упал на колени перед гестаповцем: – Простите… Я оправдаю доверие…

– Встать!

Альпинист вскочил, вытянулся перед шефом.

– Разоружить! – приказал Горт. Его искаженное злобой лицо в этот момент было страшным. Гауптштурмфюрер неторопливо достал из кобуры пистолет. Впервые в жизни агент увидел черный зрачок направленного на него пистолета, из которого вот-вот могла вырваться свинцовая пуля.

– Свяжите ему руки, – распорядился Горт, вкладывая «вальтер» в кобуру. – Он не достоин расстрела. Пусть трибунал решит, что ему положено – петля или гильотина. В гестапо его! – распорядился гауптштурмфюрер. – Мы разберемся, как он служил рейху.

…Штаб 4-го Украинского фронта, ежедневно получавший радиограммы от Юрия, был обеспокоен тем, что связь с разведгруппой неожиданно оборвалась. Около двух суток операторы штаба фронта беспрерывно прощупывали эфир, искали позывные рации группы Сухова и не могли найти…

А Николай Александрович в это время вел разведчиков в район города Френштат, к вершине горы Радгошть. Чешские патриоты своевременно предупредили Сухова о предполагаемой облаве. Глухой ночью 16 марта разведчики покинули Ништин…

Когда до горы Радгошть, казалось, было совсем близко, Сухов замедлил шаг, пропустил мимо себя Гоменко со Швабом и пошел рядом с Малышевым.

– Погодка-то какая, просто прелесть, – сказал Коля Малышев, обращаясь к командиру.

– Да, погодка словно по заказу, – ответил Сухов. – Не такая, как на прошлом задании, когда мы пытались по Вигорлату перейти линию фронта… Крепко тогда мы влипли, особенно ты. Я уж решил – все, готов парень. Дым рассеялся, увидел: ты валяешься. Лицо в крови, волосы слиплись. Кстати, все забываю спросить: проходит контузия?

– Голова стала болеть реже, а вот шум постоянный.

– Значит, ты больным полетел в тыл? Как же врачи пустили?

– Я врачам о контузии не говорил… А вот голова трещит. Как-то бы надо снять боль, – сказал Малышев.

– А я до сего времени не слышу на левое ухо, да и правое иногда закладывает. Только ты, Николай, никому об этом не говори, а то прощай моя разведка…

– Ладно, с чего это у тебя так?

– Под Сталинградом… Наш батальон ночью обошел подразделение фашистов с правого фланга и на рассвете бросился в атаку. Противник встретил нас ураганным артиллерийским огнем. Около меня блеснуло пламя. Совсем рядом, почти под ногами, разорвался снаряд. При падении я сильно ударился грудью о землю… Подняться помог друг из соседнего взвода. Я взял свой «дегтярь», и мы опять пошли вперед на вражеские позиции. Бежать уж не мог, ноги подкашивались. Вот тогда-то я и понял, что не слышу никакой стрельбы. Оглох!.. Помню, тогда еще пуля обожгла щеку, перебила ремешок у каски…

И Сухов замолчал.

Разведчики шли по заросшим лесами горным скатам, преодолевая каменные гряды, пока их путь не уперся в небольшую площадку, укрытую ветвистыми елями. Шумя и посвистывая, резвился ветер. Когда ступала здесь нога человека, трудно было сказать. Время, дожди и ветры стерли все следы. Площадка, еще совсем недавно ничем не выделявшаяся среди других небольших горных участков, укрытых лесом, вскоре превратилась в замаскированную самой природой базу разведчиков. После окончания работ по сооружению жилья Януш Шваб прислушался к горной тишине, взглянул на затухающие в предрассветном небе звезды. Их было много, очень много…

Новую базу разбили в шести километрах юго-восточнее города Френштат. Рация Юрия заработала вновь…

Позднее от антифашистов разведчики узнали, что каратели прочесали все леса на горе Ништин и, не обнаружив там партизан, ушли.

Через несколько дней Сухов решил вернуться опять на более удобное для работы старое место. Он был убежден, что гитлеровцы успокоились и вряд ли в ближайшее время будут вновь искать там партизан. 23 марта разведгруппа возвратилась на Ништин. Сухов радовался тому, что так ловко удалось обвести карателей.

Несколько дней назад здесь рвались вражеские снаряды и мины, свистели пули. А сейчас тишина. Напряженная, настораживающая…

Разведчики возобновили наблюдение за коммуникациями противника, успели повидаться с Франтишеком Львом, Фердинандом Корговяком, Витом Вашатом. Гоменко, Шваб и Малышев побывали у «почтовых ящиков», через которые чешские патриоты Людвиг Кубят и Ян Счастный передавали свои сообщения. То и дело доносились звуки пролетавших самолетов. Советская авиация бомбила вражеские объекты.

В один из напряженных дней бойцы группы Сухова возвращались с разведки железнодорожной станции Моржков. В лесу, недалеко от семафора, они встретили невысокую, стройную голубоглазую девушку, немного знавшую русский язык. Это была Аша Голишова – восемнадцатилетняя чешка из села Стара Зубржи. Уже несколько лет работала она стрелочницей на станции. Почувствовали разведчики, что юная чешка готова на все, лишь бы нанести урон проклятым фашистам.

Аша стала помогать советским разведчикам. Она подсчитывала вражеские эшелоны, проходящие через Моржков. Считала их тщательно, с точностью до вагона. Запоминала, какие грузы перебрасывают оккупанты, шла на станцию и в беседах с железнодорожниками уточняла свои сведения, а потом через «почтовые ящики» в лесу передавала их советским друзьям.

Разведчики искренне благодарили девушку, но их огорчало то обстоятельство, что, когда Аша была свободна от дежурства, она не могла собирать столь необходимые сведения. Как быть? И Аша нашла выход:

– Я поговорю со своей сменщицей Бертой Питровой.

– Не подведет? – спросил Шваб землячку.

– О, нет. Не беспокойтесь. Это очень хороший человек. Я ей верю, как себе.

– Подумай, Аша, как следует, – советовал Януш. – Ты отдаешь свою жизнь в чужие руки. Ошибка может очень дорого обойтись.

– Не беспокойся, Януш. Я хорошо знаю Берту.

– Хватит у нее мужества? Ей же еще только семнадцать лет, моложе тебя…

– Берта очень смелая, умная. Думаю, что она уже связана с подпольщиками своей деревни Вержовице.

Вскоре Берта так же, как и Аша, стала помогать разведгруппе.

Когда Малышев закончил очередную передачу в штаб сведений, полученных от девушек, перед глазами почему-то встала Берта. Он задумался о ней. Его воображение рисовало, как тоненькая, смуглая, она моментально появлялась у «почтовых ящиков» и также неожиданно исчезала в лесу, как легко, бесшумно, чуть-чуть касаясь земли, шла она на встречу… Так и хотелось Николаю подхватить ее на руки и закружиться.

Знают ли родители этих девушек, что сумели воспитать верных патриоток Родины? Знают ли они о смертельно опасном труде своих дочерей, связавших судьбы с антифашистской борьбой, с борьбой за освобождение Чехословакии от гитлеровских оккупантов?

Как-то Николай Малышев рассказал Янушу Швабу, как заботилась о детях его мать, как волновалась за него, а вот сейчас не знает ничего о своем сыне.

Этот разговор растрогал, казалось, беззаботного весельчака Шваба.

– Мама у меня тоже прекрасный человек, – с нахлынувшей грустью сказал Януш. – Когда германцы погнали меня на фронт, говорила, чтобы осторожным был… Жалко маму. Очень жалко. Ждет не дождется конца войны. Меня ждет…

7.

Поток информации, стекавшейся к разведчикам, возрастал. Рация работала с полной нагрузкой. Быстро разряжались батареи. Нависала угроза потери радиосвязи с Большой землей. Сухов доложил об этом в штаб фронта. Через несколько дней пришел обрадовавший Юрия ответ:

«Наш связник с двумя комплектами батарей для рации выброшен с парашютом в лесной массив на восточном склоне Гостинских гор…»

Из этой же радиограммы Юрий узнал, что связник – девушка восемнадцати лет, Оксана Сидоренко.

Командир разведгруппы несколько раз перечитал полученный из штаба ответ. Его большие серые глаза повеселели. Скоро он сможет передать командованию всю имеющуюся у него информацию. Однако проходил день за днем, а связная штаба 4-го Украинского фронта на условленное место встречи не приходила…

После очередного безуспешного ожидания Оксаны на высоте 749 Фильчагин вернулся на базу, переговорил с командиром и лег отдохнуть. Сразу же перед глазами встал 1943 год.

…В том году более четырех месяцев Алексей в составе группы, возглавляемой Суховым, был в тылу противника под Никополем. С августа 1943 года. В ноябре каратели начали операцию по ликвидации партизан, укрывавшихся в никопольских плавнях. Разведгруппа оказалась в блокадном кольце.

Однажды утром в небе появился самолет-разведчик с черными крестами в желтом обводе на крыльях. И очень скоро по окруженным партизанам ударила вражеская бомбардировочная авиация и артиллерия. Бомбы и снаряды уходили глубоко в топь и, взрываясь, вздымали черные фонтаны болотной грязи. Казалось, топь кипела. Потом каратели начали прочесывать плавни. Фашисты лезли со всех сторон. Они проваливались по шею, но продолжали стягивать кольцо. Разведчики вместе с партизан нами шесть дней вели неравный бой. Вылезли из плавней, когда гитлеровцы ушли, наверное уже доложив об уничтожении всего живого.

И еще припомнился Фильчагину холодный декабрь сорок третьего. Яростный бой. В том бою 12 декабря был ранен в плечо и грудь разведчик Виктор Лапин. Алексей представил, как у его друга кружилась голова от потери крови, как он, преодолевая нестерпимую боль, разлившуюся по всему телу, с трудом выбрался из болотной жижи на кочку. Стиснув зубы, Виктор Лапин поднялся на ноги, сделал несколько шагов. Из рук выпал автомат. Виктор наклонился, чтобы взять оружие, но выпрямиться не смог. Ослабевшие ноги подкосились, он ударился лицом в заросшую осокой землю. Вокруг трещали выстрелы, раздавались крикливые команды на немецком языке, но Лапин их уже не слышал. Истекая кровью, напрягая последние силы, он уполз в кусты и, потеряв сознание, распластался на земле.

Через день каратели обнаружили окровавленного, полуживого Виктора Лапина. Они привезли его в село Большая Каменка. Брошенный на пол, Виктор Лапин лежал неподвижно, крепко сжав зубы.

– Где партизаны? Говори! – кричал фашист, стоявший у ног полуживого Виктора. Разведчик с трудом открыл веки и увидел злобные лица врагов. Он понял, что находится в руках гестаповцев.

– Где прячутся партизаны? Отвечай! – надрывались враги.

Виктор молчал. Это молчание и взгляд, полный презрения к фашистам, говорили больше, чем громкие слова. Его били. Приводили в чувство, обливая водой, и опять били, требуя сведений о партизанах.

Виктор Лапин не выдал своих товарищей. Гитлеровцы расстреляли этого мужественного бойца Красной Армии…

Гудок паровоза в Моржкове оборвал воспоминания Фильчагина о прошлом.

8.

– Товарищ подполковник! Юрий доложил, что наш связник Броня с запасными комплектами радиопитания в разведгруппу пока не прибыла, – с нескрываемой горечью докладывал капитан начальнику отделения штаба 4-го Украинского фронта. – Неужели…

– Что значит «неужели»?

– Обстановка в районе приземления очень сложная. Всякое может случиться.

– И все-таки хочется надеяться на благополучный исход. Верю в находчивость Оксаны Сидоренко. В тылу противника она не в первый раз. Опытная разведчица. Если не ошибаюсь, это ее восьмое задание.

– Совершенно верно, товарищ подполковник. Пять раз она переправлялась за линию фронта по суше, три раза прыгала с парашютом.

Да, трудная судьба сложилась у Оксаны Сидоренко. Еще не было ей и семнадцати лет, а она уже приняла участие в боях за город Краснодар при отходе наших частей. Дралась в составе роты автоматчиков. В сорок втором трижды была в оккупированном Краснодаре с разведывательными заданиями, выполнила их успешно. Каждый раз приносила ценные сведения.

– Очень смелая, – сказал капитан, – исключительно честная, выносливая. Проявила находчивость при выполнении всех заданий.

– Ну вот, видите – отличная разведчица, а вы не верите в ее успех! Кстати, чем она отмечена за выполнение предыдущих заданий?

– Награждена орденами Отечественной войны 2-й степени и Красной Звезды.

Подполковник поднял телефонную трубку, позвонил начальнику политотдела.

– Товарищ полковник, хотел бы с вами посоветоваться.

– Чем могу быть полезным?

– На днях мы направили одну девушку в глубокий тыл противника. На восьмое задание. Дважды награждена. Как вы думаете, не следует ли послать в ту часть, где она служила ранее, письмо с благодарностью за воспитание хорошей комсомолки. Там ее принимали в члены ВЛКСМ.

– О ком вы говорите?

– О младшем сержанте Сидоренко.

– Знаю, знаю Оксану Сидоренко. Прекрасный человек вырос. Ваше предложение одобряю. Напишите в политотдел. Не забудьте направить письмо и ее родителям, вырастившим прекрасную дочь.

– К сожалению, их нет в живых.

– Давно?

– Отец умер, когда Оксане не было и семи лет. Мать погибла в начале войны в Краснодаре при бомбежке.

– Братья, сестры, наверное, есть. Пошлите им.

– Связь с сестрами у нее оборвалась. Точнее, война эти связи оборвала. Братья на фронте…

Оксана Сидоренко, обвешанная со всех сторон сумками – по бокам висели батареи, спереди вещевой мешок, сзади парашют, – благополучно приземлилась в Северной Моравии, в лесу около села Гостелково. В мелком густом ельнике она спрятала свой драгоценный груз и пошла к месту встречи с разведчиками.

Несколько дней пробиралась Оксана в район действия группы Николая Сухова. Шла по местности, занятой немецко-фашистскими войсками. Нередко ей приходилось делать большие крюки для того, чтобы обойти участки, на которых велись работы по созданию оборонительных сооружений. На лесных тропах она не раз видела патрули вермахта. В дневное время отсиживалась в кустах, горных расщелинах, лесах. Шла только в темное время суток, стороной обходя населенные пункты, вражеские гарнизоны.

Уже два дня не было во рту ни крошки хлеба. Устало ворочались мысли: что же делать?.. Хотела поточнее сориентироваться и с этой целью решилась побеседовать с встретившейся в лесу женщиной, ее дочерью и сыном. Но они не знали русского языка, а Оксана не владела чешским.

На третий день вечером Сидоренко внезапно заметила нескольких гитлеровских солдат, спрятавшихся за деревьями и наблюдавших за ней. Они были метрах в ста пятидесяти. Девушка почувствовала неприятный холодок, а потом метнулась в заросли. На бегу достала пистолет, взвела курок. Гитлеровцы бросились за ней, открыли огонь. Когда Оксана очутилась в густом ельнике, пробежав по нему метров пятьсот, то с облегчением поняла, что удалось оторваться от преследователей. «Плохие, значит, попались вояки если не смогли подстрелить, – подумала она. – Видно, еще не пришел тот миг, когда мое сердце должно остановиться». И девушка быстро зашагала дальше. Ее путь пролегал на северо-восток по лесам, таившим много неожиданностей.

6 апреля разведчица стороной обошла Зашову и к утру 8 апреля была у горы Ништин. Пошатываясь, еле волоча ставшие непомерно тяжелыми сапоги, Оксана начала взбираться на гору. Она поднялась на вершину и около тригонометрической вышки, у закопанного в землю бетонного столбика с отметкой № 749, с его северной стороны, под камнем спрятала согнутый вчетверо листок бумаги из ученической тетради с единственным написанным на нем словом «Ель». Оксана осмотрела местность с вершины горы и, не заметив ничего подозрительного, ушла.

Вечером когда за горами скрылось солнце и в небе уже зажглись первые тусклые звездочки, Фильчагин с одним из своих друзей пришли к тригонометрической вышке и нашли записку с обусловленным паролем.

– Прекрасно! – воскликнул Фильчагин. – Наконец-то пришла наша связная!

Алексей достал карандаш и рядом написал: «Бук». Листок бумаги он положил под тот же камень, где он и лежал.

Разведчики ушли.

На следующий день, это было 9 апреля, с восходом солнца связная штаба фронта вновь была на месте встречи. С большим волнением взяла она в руки оставленную накануне записку. Как она обрадовалась, когда увидела на нем заветное слово «Бук»!

«Знайшлыся!» – обрадовалась Оксана. – Тэпэр трэба ждаты разведчиков тут. Добрэ, як бы прийшов кто-то знакомый!»

Не чувствуя более ни страха, ни усталости, голодная и продрогшая девушка спряталась в кустах.

Медленно рассеивалась утренняя дымка. Видимость постепенно улучшилась. В это утро Моравско-Силезские Бескиды показались Оксане Сидоренко необычно красивыми. Сколько красок, какие чудесные тона обнаружила она у наступающего нового дня. От утренней прохлады чуть-чуть знобило. Но вот вдали она заметила двоих мужчин, осторожно пробиравшихся к вершине горы. И, странное дело, озноб сразу же исчез.

Через некоторое время они поднялись на гору и, осмотревшись, пошли к бетонному столбику. Оксана сумела разглядеть пришедших. Чутьем поняла: это русские, свои. Сидоренко вышла из укрытия, пошла навстречу. Разведчики с надеждой смотрели на стройную, невысокую, показавшуюся хрупкой девушку с решительным взглядом серых глаз. Но опыт всех троих сдерживал эмоции.

– Кто ты такая, красавица? – приветливо спросил девушку Фильчагин.

– А вы звыдкиля таки молодци? Я – «Ель». А вы?

– Я – «Бук», – ответил обрадовавшийся встрече Фильчагин.

– Хлопци, милые! Як довго я вас шукаю… – Обессилевшая девушка опустила руки, словно плети, и не смогла сделать ни одного шага. Фильчагин, заметив слезы на радостном лице девушки, оробел. Он стоял рядом с нею, не зная, как поступить.

– Ну, здравствуй! – в нерешительности произнес Фильчагин и протянул ей свою крепкую руку.

– Ой, добрый дэнь хлопци! Яка я рада! – Девушка обхватила руками шею Фильчагина и повисла у него на груди, счастливая.

– Идти можешь еще? – спросил второй разведчик. – Надо поскорее уходить отсюда.

И друзья только им известными тропами ушли на базу.

«Тоже мне, связная, – рассуждал про себя напарник Фильчагина. – Расплакалась. Хлюпик, а не связная… Видать, впервой в тылу. Таких сразу видно. Сырость только разводят!» Ему и невдомек было, что боевым заслугам этой девушки мог позавидовать и он сам.

Оксана бойко шагала рядом с друзьями. В походке девушки, ее глазах не чувствовалось ни тяжести многокилометрового перехода по лесным дорогам в тылу противника, ни усталости от бессонных ночей.

До базы оставалось не более пяти километров, как вдруг послышался лай собаки. Один из разведчиков насторожился.

– Ну, чого ты испугался собачьего лая? – с укоризной спросила Оксана. – Не слыхав, як они бряхають?

– Ничто так не тревожит меня, как лай собак. Там, где надо пройти тихо, они обязательно затявкают. А облавы?.. Ты не боишься облавы с собаками?

– Если это облава, то хорошего ждать не приходится. А если…

– Что, если?

– Если это такий случай, который со мною произошел не то на пятом, не то шестом задании, то дрожать не надо, – ответила девушка.

– Что же это за случай? – поинтересовался Фильчагин.

– Это было забавно. Тильки меня встретили разведчики после приземления, – рассказывала Оксана, – послышался лай собак. Мы спрятались за кустами, выясняем, что происходит. Гляжу я, а на меня полным махом летят восемь собак. Здоровенных, страшных. Я выхватила пистолет, только хотела нажать спусковой крючок, один разведчик мне крикнул: «Не стреляй! Нельзя!» Я опустила пистолет. Разведчик что-то крикнул показавшимся впереди трем хлопцам. Те весело засмеялись и приблизились к нам. А собаки уже крутились у наших ног, вертели хвостами.

– Так кто же были эти люди? – спросил любознательный разведчик.

– Пастухи. Самые настоящие пастухи. Им показалось, что за кустами волки. Ну и спустили своих псов… Вот яки дела случаются.

– И не испугалась собак?

– Почему же не испугалась. Испугалась, конечно. Я даже дворняжек боюсь, а тут страшенные псы…

Разведчики и не заметили, как пролетело время.

– Вот мы и дома, – негромко сказал Фильчагин Оксане, когда приблизились к базе.

– А деж наша хата? – пытаясь шутить, спросила девушка, окинув взглядом гору.

– Ты и не видишь?

– Пока ничего не бачу: ни палацу, ни хаты.

– Вот что значит хорошая маскировочка. Скажу тебе откровенно: сам Ян Счастный, местный лесник, и тот не находит нашего жилища. Он так и не догадывается, что мы живем в охраняемом им участке леса.

На базе разведчики накормили девушку, она ушла в палатку и моментально заснула. Спала, подложив под щеку маленький кулачок. Дыхание ее было легким, едва заметным. Боясь потревожить сон девушки, разведчики разговаривали шепотом.