Текст книги "Люди молчаливого подвига"

Автор книги: Овидий Горчаков

Соавторы: Александр Сгибнев,Михаил Колесников,Мария Колесникова,Александр Василевский,Антон Бринский,Иван Падерин,Иван Василевич,В. Курас,В. Золотухин,Михаил Кореневский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 27 страниц)

Люди молчаливого подвига

Память о тех, кто пал в минувшей великой войне, отстаивая дело мира, ответственность и долг перед народом обязывают нас с удвоенной энергией проводить политику нашей партии, бороться за прочный мир на земле. Советский Союз и другие социалистические государства всегда будут идти в первых рядах этой самой благородной и самой необходимой борьбы.

Л. И. Брежнев

Ян Карлович Берзин

Я. К. Берзин в Испании, 1937 г.

Я. К. Берзин, 1922 г.

Рихард Зорге. 20-е годы

Ходзуми Одзаки. 1932 год

Бранко Вукелич. 30-е годы

Макс и Анна Клаузен

Генерал Владимир Заимов

Поручик Владимир Заимов. 1912 год

Шандор Радо. 30-е годы

Ильзе Штёбе

На прогулке

Юзеф Собесяк. 60-е годы

Командир партизанского отряда Макс – Юзеф Собесяк. 1942 год

Иван Прокопьевич Дмитришин. 1941 год

Евгений Иванович Жидилов. 1942 год

Фарид Салихович Фазлиахметов

Антон Петрович Бринский. В тылу врага под Ковелем. 1944 год

Василий Васильевич Щербина. 1940 год

Степан Павлович Каплун

Григорий Матвеевич Линьков

Николай Александрович Сухов

Алексей Андреевич Фильчагин (слева) и Николай Иванович Малышев. 1945 год

Антон Осипович Гоменко

Людвиг Кубят

Вит Вашат

Кузьма Савельевич Гнедаш. 1941 год

Клара Давидюк

Их биографии и подвиги – замечательный пример для молодежи

За время службы в Советских Вооруженных Силах, особенно в годы минувшей войны, явившейся тягчайшим испытанием нашей стойкости и нашего духа, мне довелось видеть множество героев и множество подвигов. Роты и батальоны пехотинцев смело вступали в единоборство с полками и дивизиями противника – и побеждали. Храбрые советские соколы не боялись двойного, тройного вражеского превосходства в воздухе – и наводили панику на отборных гитлеровских асов. Неувядаемой славой покрыли себя моряки-гвардейцы, танкисты-гвардейцы, знаменитые «катюшинцы»…

Но и у меня лично, и у героев всех родов войск, достойных самой высокой похвалы, глубочайшее уважение вызывали и вызывают подвиги наших славных разведчиков. Революционная мобилизованность во всем и всегда, идейная убежденность, сыновняя преданность народу и партии, профессиональное искусство, готовность ничего не пожалеть во имя выполнения боевого задания – ни крови, ни жизни – таковы главнейшие черты характера разведчика. И это, как понимает читатель, не случайные черты, – они проистекают из характера советского народа, народа-победителя, народа-созидателя.

Вот почему я с радостью воспринял книгу очерков «Люди молчаливого подвига», подготовленную Политиздатом. В год 30-летия Победы советского народа в Великой Отечественной войне эта книга явится закономерной и волнующей строкой в общей песне о непревзойденном мужестве, о величайшей самоотверженности тех, кто шел впереди наступающих войск, кто был на острие и полководческого замысла и карающего удара.

В сборнике несколько очерков, посвященных фронтовым и партизанским разведчикам; здесь мы встречаемся и с известным Антоном Бринским, Героем Советского Союза, и с Николаем Суховым, о котором рассказано увлекательно и тепло, и Кузьмой Гнедашем, Героем Советского Союза, и Иваном Дмитришиным. Разные были у них до войны профессии, разный возраст и образование, но испытание словно бы объединило их, высветлив все, что зовется мужеством и доблестью, что зовет на подвиг и делает возможным его свершение. Вероятно, в том или другом отдельно взятом очерке можно отыскать и какие-то слабости, погрешности, – в целом же они создают коллективный портрет разведчиков – правдивый, запоминающийся, яркий.

Меня, старого солдата, много повидавшего и много испытавшего, необычайно тронула судьба одного из войсковых разведчиков, без которых – это мое искреннее убеждение! – не достичь успеха, не овладеть по-настоящему положением на поле боя. Я имею в виду младшего лейтенанта Фарида Фазлиахметова, которому посвящен один из очерков. Очень часто говорят: солдатами не рождаются. Но ведь и разведчиками не рождаются. Ими, как и солдатами, становятся.

Если бы не война, не вероломное нападение Гитлера на нашу страну, – окончил бы Фазлиахметов Московский авиационный институт имени С. Орджоникидзе, строил бы самолеты, трудился в цехе. А в час тревоги ушел он с 3-го курса на фронт, выбрал профессию самую суровую, самую рискованную. К моменту последней разведоперации – уже на территории Восточной Пруссии – Фарид успел семь раз побывать в тылу врага, трижды был ранен. Опытный, по-боевому увлеченный делом, которое ему поручили, преданный этому делу, разведчик думал только об одном: его сведения нужны командованию не меньше, чем снаряды, – значит, ничто не может и не должно помешать ему собрать и передать их.

Да и могло ли быть иначе?!

Поставьте себя, читатель, на место командующего, получившего ценнейшие данные о противнике, добытые там, за линией фронта. Район, интересующий командующего, далек, очень далек – туда не съездишь на рекогносцировку, не рассмотришь в бинокль. А сведения разведчиков, возглавляемых младшим лейтенантом Фазлиахметовым, как бы оживили карту, приблизили ее настолько, что все видишь и все представляешь. Вот они, эти прусские деревни-крепости; слева тянутся болота, не проходимые ни для человека, ни для машины. Справа, параллельно автостраде, появились многокилометровые линии окопов вперемежку с дзотами. Дзоты идут и вдоль германо-польской границы, – через каждые 100—150 метров. Около города, который предстоит взять, тоже укрепления. А тебе, командующему, не до любования картой, твоим войскам нужно пробиваться в том направлении! Вот почему ты безмерно благодарен отчаянным ребятам, которые обосновались в самом логове противника и стали твоими всевидящими глазами, всеслышащими ушами. Они пришли туда первыми…

Я читаю эти строки о разведчике и хорошо понимаю, почему Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский, уделявший огромное внимание изучению противника, в ночь под новый, 1945 год собственноручно написал своим разведчикам праздничное поздравление, сердечно поблагодарил их за верную и успешную службу и пожелал еще больших успехов.

Могу засвидетельствовать: так поступали многие, очень многие командиры и начальники, понимавшие, что без тщательной и всесторонней предварительной разведки не победить врага, не выполнить сполна боевой задачи! Разумеется, сражения выигрывают не разведчики, а народ, армия. Но разведчик, как показывает опыт, не последний, а первый боец в цепи воюющих, наступающих. Выдвинувшись далеко впереди атакующего вала, он, разведчик, помогает не автоматом, он помогает прежде всего быстрым и глубоким умом, острым, наметанным глазом, способностью мгновенно осмыслить совершенно неожиданную информацию, проникнуть в замысел противника, предвосхитить его шаги.

Притягательность сборника «Люди молчаливого подвига» еще и в том, что он позволяет как бы заново познакомиться с героями, уже знакомыми, о которых немало читал и слышал. Авторы обогатили повествование фактическим материалом, неизвестным многим. Они дополнили дорогие всем нам образы штрихами очень важными, очень нужными, без которых не было бы полного представления об этих людях, обретших бессмертие.

Вчитайтесь в биографию знаменитого Владимира Заимова, Героя Советского Союза, совершившего подвиг прекрасный и величественный. Эта красота его жизни, несгибаемость его характера, беззаветная верность интернациональному долгу словно бы обогатят вас лично, приумножат в душе то светлое, горячее, боевое, без чего нет настоящего борца. Пройдите медленно и бережно по дорогам, по которым шли когда-то Ходзуми Одзаки, Ётоку Мияги, Бранко Вукелич, Макс и Анна Клаузен – ближайшие друзья и помощники легендарного Зорге, и вы почувствуете, что стали внутренне богаче, что у вас, рядом с вами, появились люди родные, близкие по духу, по цели, по революционной устремленности. Презирая опасность, мобилизовав всю свою волю, все знания, они добровольно и смело отдали себя без остатка труднейшему, изнурительному делу, приближавшему нашу общую Победу над Гитлером, над фашизмом. И, заметьте, не ожидая каких-либо вознаграждений, каких-либо чинов и славы. Рассказы о них, этих героях-интернационалистах, не имеют и не могут иметь ничего общего со шпионской макулатурой, наводняющей книжные рынки Запада.

В этом отношении представляет интерес заявление американского генерала Уиллоуби, изучавшего документы судебного процесса над Рихардом Зорге:

«Все члены группы Зорге, как это ни покажется необычным, работали ради идеи, ради общего дела, а не ради денег. Те средства, которые они получали из Центра (по нашим понятиям, весьма скромные), шли на оплату конспиративных квартир и переезды».

И еще не могу не остановиться на одном очерке. Вернее, на встрече с человеком, которого мы, люди старшего поколения, глубоко уважали, чьей доблестью, мудростью и революционным кипением восхищались. Я говорю о замечательном коммунисте и командире Яне Карловиче Берзине, долгие годы возглавлявшем нашу военную разведку. О нем мало написано, до обидного мало. Очерк писателя Овидия Горчакова, которым открывается книга, – одна из первых попыток воссоздать полнокровный образ революционера и патриота Я. К. Берзина. Прикоснувшись к документам и воспоминаниям, характеризующим выдающегося разведчика, автор, к счастью, удержался от соблазна построить свой рассказ как сплошную сенсацию, нагромоздить один острый сюжетный поворот на другой. Овидий Горчаков стремился в первую очередь показать истоки высочайшего мужества, идейной крепости, обостренной партийной ответственности за все, что делаешь, то есть качеств, без которых нет командира, нет бойца самой передней, грозовой линии.

К Великому Октябрю семнадцатого года Петерис Кюзис (настоящее имя Яна Карловича) имел три ранения, три ареста, страшный приговор – смертная казнь, замененный по малолетству «государственного преступника» тюрьмой, и еще один приговор – вечная сибирская ссылка. Там, в Сибири, и рождается Ян Карлович Берзин – это имя было проставлено в документах, которыми ссыльные большевики снабдили Петериса Кюзиса. Вскоре после Октября 1917 года он становится командиром стрелкового подразделения, охраняет революцию.

Став в марте 1924 года начальником Разведупра РККА, Берзин требовал от себя и от всех, кто трудился с ним вместе, умения по-ленински, руководствуясь ленинскими заветами, нести каждодневную службу на острейшем участке обороны страны. Сохранились записки-раздумья Берзина о задачах разведчиков, о правилах их поведения. Разведке требуются не просто отчаянные смельчаки, а люди незаурядные, выдающегося ума, с фантазией и воображением, умеющие самостоятельно и быстро ориентироваться в самой сложной обстановке, мгновенно принимать точные и единственно верные решения в самом тяжелом поединке, в безвыходном, казалось бы, положении.

Раздумываешь над очерком о Яне Берзине, и в душе сами собой рождаются слова, с которыми хочется обратиться к читателям, особенно молодым. В биографиях героев-разведчиков, храбрых сынов Советской Армии, в их подвигах – ярчайший, замечательный пример для вас. Старайтесь в их беззаветном служении Родине, в их железной самодисциплине, в их духовной стойкости черпать для себя силы и вдохновение.

Ведь новые подвиги, новые имена героев вырастают на благотворном фундаменте преемственности поколений, в любовном наследовании боевых традиций, в горячем стремлении человека приумножить эти традиции, эту великую и немеркнущую славу.

Верится, что книга «Люди молчаливого подвига» принесет несомненную пользу в коммунистическом воспитании молодежи, в закалке воли и шлифовке характеров патриотов и бойцов.

Это тем более важно, что Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза постоянно требует от партийных, советских, профсоюзных и комсомольских организаций, политорганов армии и флота воспитания всех советских людей, и прежде всего молодежи, на героических революционных, боевых и трудовых традициях коммунистической партии и советского народа, в духе социалистического патриотизма и интернационализма, высокой бдительности и постоянной готовности к защите Родины.

Дважды Герой Советского Союза

Маршал Советского Союза

А. М. ВАСИЛЕВСКИЙ

О. Горчаков.
Страницы большой жизни.
О Яне Берзине

1. «Царь испугался, издал манифест…»

Октябрьским кумачом алеют леса Латвии. Слетает багряный лист в садах и тихих улочках городка Кулдига. Порывы ветра с Балтики сдувают палую листву с крыльца старинной кирхи. А на главной улице городка – необычный шум. Льются волнующие звуки «Марсельезы». В первых рядах демонстрантов ученики Прибалтийской учительской семинарии, рабочие мастерских…

Кто-то из любимчиков и доносчиков директора семинарии, грозного господина Страховича, поднимает над бурлящей колонной трехцветный стяг – знамя Российской империи. Но десятки рук, сильных и цепких, тянутся к знамени, срывают его с древка, швыряют под ноги, на булыжник, на летящие пожухлые листья.

И Петер Кюзис, первый в семинарии вожак и заводила, вздымает над колонной красный флаг революции. Он вспыхивает огнем и горит в лучах октябрьского солнца, и бодрее трубят трубачи духового оркестра.

Полиции не видно. «Фараоны» попрятались. Не видно и Страховича и его держиморд-учителей. Царский манифест от 17 октября, вырванный у самодержца всероссийского, помазанника божьего угрозой революции, поверг их в страх и уныние. Собравшись в семинарии, они сперва отмалчивались, словно набрав в рот воды, потом его превосходительство господин Страхович уговорил тучного бородача протоиерея «разъяснить» государев манифест семинаристам в актовом зале. Петер Кюзис и его товарищи освистали батюшку, раскидали хоругви и портреты царствующей фамилии, высыпали гурьбой на улицу.

 
Отречемся от старого мира,
Отряхнем его прах с наших ног…
 

Петер поет вместе со всеми. Высоко над головой развевается алый флаг. Страстно бьется в груди сердце. Ветер шевелит темные с каштановым отливом волосы, пылают голубые, как озера Латвии, глаза…

Другие глаза – тоже голубые, но мутные, бегающие, глаза агента охранки примечают все вокруг. Шпики и филеры неотступно следят за демонстрантами. Тэк-с! Опять эти смутьяны из семинарии! Опять этот Кюзис! Мало, выходит, ему всыпали в прошлом году за чтение и распространение крамольной литературы!..

В старинном баронском замке близ городка – штаб блюстителей порядка. Лихорадочно составляются списки «врагов царя и отечества». В замке укрылись не только жандармы и полицейские, но и Страхович со своими прихлебателями.

– Кюзис! – гневается он, в бешенстве потрясая кулаками. – Опять этот Кюзис! В самый черный список его!..

Жандармский офицер просматривает дело семинариста третьего, выпускного курса Прибалтийской учительской семинарии.

Родился 13 ноября 1890 года на хуторе Клигене Яунпилсской волости Рижского уезда… Дед, отец и мать – голь перекатная, безземельные крестьяне-латыши, холопы баронов, богатых усадьбовладельцев, батраки. Путь для таких, как этот Петер Кюзис, в гимназию, реальное училище закрыт. С превеликим трудом попал он в учительскую семинарию, готовившую учителей для начальных сельских школ. А вскоре его захватили революционные идеи. Осенью 1904 года Петер подговорил друзей-семинаристов пойти наперекор директору семинарии, выдвинул целую программу: отказ от занятий у непопулярных педагогов, удаление наиболее рьяных монархистов учителей. Попечитель округа пришел в ужас. Он прислал в Кулдигу директора народных училищ. Тот, посоветовавшись со Страховичем, одним росчерком пера исключил из семинарии около двадцати «смутьянов», но оба они проглядели тогда юного Кюзиса. Петер, видно, уже научился конспирации и отделался лишь тем, что попал в список неблагонадежных. Идет время. Кюзис играет заметную роль в ученическом кружке, связанном с Латышской социал-демократической рабочей партией. В кружке читают запрещенную подпольную литературу вроде «Искры», собирают тайные сходки.

Жандарм продолжает читать дело семинариста Кюзиса. По донесениям агентов, весной 1905 года Петер Кюзис ездил к своим родителям на пасхальные каникулы. Родители работают батраками в Яунпилсском пасторате Лифляндской губернии. В семье – бунтарский дух. Есть подозрение, что старший брат Петера, Ян Кюзис, работающий столяром у подрядчика, является членом социал-демократического кружка из мастеровых. Полиция произвела внезапный обыск в доме Кюзисов, но ничего не обнаружила. А в троицын день в церкви были разбросаны прокламации, бунтари-богохульники прервали богослужение и в божьем храме устроили кощунственный митинг, выкрикивая: «Долой самодержавие!», «Долой помещиков!»

Так, впрочем, было почти во всей Лифляндии, Курляндии, да и в Центральной России тоже. Царский указ о призыве новобранцев и ратников в армию в связи с тяжелыми поражениями царской армии и флота на Дальнем Востоке подлил масла в огонь. Запылали помещичьи усадьбы, дворцы баронов. Начались крестьянские волнения. Царское правительство прислало казаков. Баронов срочно произвели в «почетные приставы», предоставив им полную полицейскую власть над холопами. Не участвовал ли Петер Кюзис в вооруженном ночном нападении большого отряда бунтовщиков – их было не меньше пятидесяти – на казаков под Яунпилсом?

Октябрьский ветер охапками швыряет красные листья на головы и плечи демонстрантов. Гремит над старинной Кулдигой вечно юная, никогда не стареющая «Марсельеза». Полной грудью дышит Петер Кюзис. Ему кажется, что революция уже свершилась. Ни он, ни его товарищи не могут знать, какой долгий, трудный путь лежит впереди.

* * *

В ту же зиму зажглись в Курляндской и Лифляндской губерниях, как и во многих других губерниях Российской империи, костры повстанцев.

В конце октября власти закрыли семинарию в Кулдиге. Петер Кюзис вернулся домой в Яунпилс. По дороге заехал к брату в Ригу, взял у него сверток с подпольной литературой. Усатый, мужественный Ян был на семь лет старше Петера. Он уже несколько лет тесно связан с революционерами.

Ян подробно рассказал младшему брату о положении в социал-демократической партии, о событиях в Риге и во всем крае. Вскоре после Кровавого воскресенья в Петербурге 9 января 1905 года в Риге состоялся Кровавый четверг. 13 января на улицы вышли десятки тысяч рабочих. Они требовали свержения царя, демократических прав и свобод. У железнодорожного моста царские войска и полиция устроили массовый расстрел. Кровь сотен людей залила булыжник. Палачи убили семьдесят демонстрантов, в том числе больше тридцати членов ЛСДРП – они шли, как всегда, впереди с красными знаменами. В Риге вспыхнула всеобщая забастовка протеста, громовым эхом прокатились по всему краю экономические стачки и демонстрации. К революции потянулось обездоленное батрачество. В канун обнародования царского манифеста народ захватил власть почти повсеместно… На борьбу поднимался весь мир рабочих и рабов!

…Петера радостно встретили родители, друзья.

– А у нас свергли волостное правление! – наперебой рассказывали ему. – Видишь, всюду красные флаги. Подобно местным Советам в центральных губерниях России, здесь организовали распорядительный комитет из надежных людей, бедняков. Революция! Петер, ты нам нужен! Надо отобрать землю у баронов и помещиков!

– В Риге я видел много воинских частей, казаков, – нахмурившись, сказал Петер. – Надо быть готовым ко всему… Царь без боя не сдастся.

– Понимаем! Для этого мы разоружили и разогнали урядников и полицейских, сколотили свою собственную народную милицию! Иди к нам милиционером! Тебя ведь не придется учить стрелять!

Петера, этого пятнадцатилетнего рослого, решительного паренька, уже знали как смелого бойца. Когда устроили ночную засаду на казаков в лесу, он действовал отважно, хладнокровно. Нагнали тогда страху на казаков, а ведь в отряде дружинников было всего шестнадцать бойцов, вооруженных дробовиками и револьверами, собранными с бору по сосенке.

Петер Кюзис уже тогда понял, как важна перед боем разведка, как необходимо наперед знать намерения врага и его силы. Ведь это помещичья прислуга, ненавидевшая своих хозяев-угнетателей, сообщила дружинникам о карательном рейде казачьего отряда. А он, Петер, разработал соответствующий план действий. Это была первая в жизни Кюзиса разведка…

Петер Кюзис вступил и в милицию, и в партийный кружок «Скригулис». Уже тогда он понимал, что если боевая дружина может дать ему винтовку, то только партия снабдит его верным прицелом.

– Долой царя! Свободу народу! – факелами вспыхивали над возбужденной толпой бедняков страстные слова.

Как-то ночью небольшой отряд милиции совершил дерзкий налет на баронский замок – оплот контрреволюции, но был вынужден отступить – казаки. Видимо, нападения ожидали и встретили милицию губительным огнем. Это было новым уроком для Петера Кюзиса. О враге надо знать как можно больше, но враг о тебе должен знать как можно меньше…

Если семинарист Петер Кюзис был по успеваемости одним из лучших учеников, то дружинник, милиционер, боевик Петер Кюзис был душой своего отряда. Смолоду отличала его способность учиться на ошибках, анализировать оплаченный кровью опыт. А опыт этот он черпал из самого активного участия в народной борьбе против самодержавия.

На всю жизнь врезался в память Петера Кюзиса тот январский день 1906 года. 12 января в его родной Яунпилс ворвался карательный отряд. Командовал отрядом известный палач ротмистр Незнамов. Полилась народная кровь. Повальные обыски, аресты, экзекуции… По черным спискам, составленным «почетными приставами» – баронами и охранкой, каратели выжигали целые хутора.

Ускоренным курсом проходил Петер Кюзис науку классовой ненависти. Ему самому едва удалось ускакать в лес. Спаслись и некоторые дружинники-милиционеры. Они стали партизанами, или, как их называли в Латвии, «лесными братьями». Действовали отряды под руководством социал-демократов.

В заснеженном суровом лесу пришлось пройти Петеру Кюзису курс стойкости, выносливости, выдержки. Рано вдохнул он горький запах партизанского костра, узнал холод и голод. После очередного налета на помещичью усадьбу или жандармский участок зарывались в снег, путали следы, ночевали в сенных сараях, в баньке лесного хутора. «Лесные братья»… Да, партизанская жизнь в лесу учила братству, взаимной выручке… Петер Кюзис твердо усвоил, что партизан, разведчик может побеждать лишь при широкой народной поддержке, при помощи братьев по классу. На стороне революции стояла передовая часть народа: рабочие Риги, бедняки и середняки. Но у революции было и множество врагов, были предатели, шпики, провокаторы.

Зимой в лесу без помощи извне на подножном корму не проживешь. Значит, надо искать верных помощников, вверять свою жизнь в чужие руки. А для этого необходимо научиться разбираться в людях, в человеческой природе, психологии. Предают не только из классовой ненависти, есть и такие понятия, как «страх» и «корысть». Вот и разбирайся, пятнадцатилетний партизан, кто друг, а кто враг, кто храбр, а кто трусоват, кто честен, а кто может предать тебя в трудную минуту. Верный компас тут – классовое чутье. И этот компас вручили Петеру умные и многоопытные наставники, члены той партии, с которой он с ранних лет навсегда связал свою жизнь.

Отряд «лесных братьев» нес потери, испытывал жестокие страдания от мороза-костолома. Решили пробраться домой, укрыться под родной крышей. По слухам, уланы-каратели ротмистра Незнамова, чинившие зверскую расправу в хижинах, попритихли, пьют и гуляют, празднуя победу.

Семье старого батрака Яна Кюзиса повезло – до него и до его дома еще не добрались каратели. Но старика одолевали тяжелые думы о сыновьях. Что с Яном, скрывающимся в Риге, в глубоком подполье? Что с Петером в лесу в этот трескучий мороз? Хорошо хоть, что мать держится стойко, не бьется в истерике, не опускает руки. В доме Кюзисов не должно быть слез.

Поздним вечером за оконцем, освещенным изнутри огоньком лучины, заскрипел снег, кто-то тихо постучал в дверь.

Старый Ян переглянулся с женой. Та медленно поднялась со скамейки, прижала руки к груди и прошептала еле слышно:

– Это Петерис!

Сердце матери не ошиблось. Вместе с облаком пара в натопленную избу вошел Петер. Он повзрослел, вытянулся, суровое лицо почернело. За плечом – винтовка. Молча обнял он мать и отца. Только теперь дала мать волю слезам. Сестры – Паулина и Кристина – прятали за улыбками слезы.

…Драгуны ворвались в полночь. Их явно подослал предатель – выследил, донес. Солдаты – от них разило перегаром – перерыли весь дом в поисках оружия, но винтовку с патронами не нашли: Петер надежно упрятал трехлинейку в печь.

– Где оружие? – рычали каратели. – У, волчонок, бандитское отродье!..

Они избивали подростка, повалив, пинали сапогами, а он, стиснув зубы, молчал, думал о неизвестном предателе, и все внутри у него горело от обиды, злости и жажды мщения.

И этот горький урок пригодился в жизни Кюзису.

Едва дав Петеру одеться, драгуны связали его, бросили в сани, увезли в морозную темную ночь. Взвизгнув, заскрипели массивные ворота баронского замка. Повели его, само собой, не в гости к барону – швырнули в подвал, на ледяной каменный пол. Этот подвал был первой тюрьмой юного революционера. В темных углах под низкими сводами копошились, стонали какие-то люди. Здесь томились арестованные карателями бунтовщики – бывшие милиционеры, агитаторы, члены Распорядительного комитета.

Не успел Петер забыться тяжелым сном, как с лязгом громыхнула, разбудив его, железная дверь, и кто-то проорал:

– Петер Кюзис! Выходи!

Еще не рассвело. В радужном венце мерзла полная луна над зубчатой черной стеной замка.

Петер думал, что его ведут на допрос. А это был суд. Вернее, расправа.

– В милиции состоял? – устало зевая, спросил усатый драгунский офицер с серебряными аксельбантами.

Вся волость знала, что он был милиционером. Отрицать это было бессмысленно. С врагом надо хитрить. Да, состоял. Но ни слова не сказал Петер Кюзис об участии в засадах на казаков, о бое с отрядом Незнамова, о «лесных братьях». Офицер бесновался, стучал по столу.

Кюзис разводил руками:

– Мне сказали: охраняй, я и охранял. А в других делах не участвовал…

И это тоже было уроком на будущее. Уроком тактики в обращении с врагом.

Как только рассвело, в мощенный брусчаткой двор баронского замка вывели семнадцать арестованных. Их выстроили вдоль высокой каменной стены с бойницами. Напротив встало отделение драгун. Щелкнули затворы винтовок. У Петера словно оборвалось в груди сердце: расстрел!

И расстрел действительно состоялся: на глазах пятнадцати арестованных повстанцев расстреляли двоих товарищей. Смерть они приняли мужественно. Их знала и почитала вся волость. Их называли большевиками.

Петер думал, что вслед за ними попарно расстреляют и остальных осужденных, и он готов был так же смело встретить смерть, как встретили ее большевики. Но остальных подвергли телесному наказанию – каждому бунтовщику всыпали по пятьдесят шомполов. Пороли так, как встарь пороли крепостных баронских холопов.

Шомпола со свистом рассекали воздух. Казалось, шомпола раскалены докрасна, так обжигали они голую спину. Петер сцепил зубы, досчитал до тридцати и потерял сознание. Избитого, окровавленного, полуголого, бросили его в снег.

Очнулся он в домике незнакомого батрака, лежал в короткой, тесной кровати на животе и не мог повернуться. Дикая боль резала, обжигала спину. Он снова сцепил зубы. Подошла какая-то немолодая женщина, с участием и лаской взглянула на него, нежными руками, словно сестра милосердия, стала мазать израненную спину каким-то холодным жиром. Все это надо запомнить: и звериную жестокость палачей, и бесконечную доброту этой женщины.

С трудом разлепил он запекшиеся губы:

– А что с товарищами?

– Слуги и батраки унесли всех по своим домам, – ответила женщина. – Боже мой! Что эти гады сделали с тобой, сыночек! Лежи тихо, я тебе и зельечко из трав сготовлю…

Недели две провалялся Петер в чужой халупе, где ухаживали за ним как за родным сыном. Многое передумал он за эти две недели. Нет, никогда он не сложит оружия, будет бороться до конца.

Этой клятве он остался верен до последних дней жизни.