Текст книги "Люди молчаливого подвига"

Автор книги: Овидий Горчаков

Соавторы: Александр Сгибнев,Михаил Колесников,Мария Колесникова,Александр Василевский,Антон Бринский,Иван Падерин,Иван Василевич,В. Курас,В. Золотухин,Михаил Кореневский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)

Радисты Доры еженощно выходили в эфир. Их позывные звучали как траурный колокол, который звонил по вермахту, по Гитлеру. Источники Доры оставались загадкой. Были расшифрованы сотни радиограмм, но псевдонимы источников хранили свою тайну. Раскрыть эту тайну стало манией Шелленберга. Это дало бы ему славу гроссмейстера среди контрразведчиков. Претендуя на место убитого Гейдриха, негласного наследника не только Гиммлера, но и самого фюрера, Шелленберг метил очень высоко. Но эндшпиль в этой партии затянулся. Выигрыш был явно на стороне Доры. Пеленгаторщики, наблюдавшие за эфиром в районе ставки фюрера и ставки ОКХ, так и не обнаружили никаких нелегальных радиопередатчиков. Не замечено было и подозрительных переговоров по телефонным линиям штабов.

К Александру Радо подсылали новых провокаторов. Тщетно! От провокаторов толку не было.

Наконец – это было после капитуляции фашистской Италии – Шелленберг потребовал от швейцарских контрразведчиков решительных действий.

…По темным улицам Женевы медленно, с трех сторон, двигались три автофургона с пеленгаторами ближнего действия. Над крышей каждой из машин радиоотряда вращались рамки дирекционной антенны.

…В витринах лавок тикали затейливые часы с кукушками… Главный бог этой страны – швейцарский франк. Великолепны банки – его храмы. Как швейцарские часы работают в их витринах, ежечасно меняясь, табели с курсом международной валюты. Тайна вкладов в них охраняется строже, чем государственные и военные тайны…

С каким глубоким, неописуемым, надо полагать, волнением просматривал много лет спустя после войны Шандор Радо журнал поисков отряда пеленгаторщиков!

В ночь на 14 октября федеральная полиция арестовала Эдуарда и Мауд (Хамелей) – радистов Доры – в вилле на шоссе Флориссан. Арест был произведен во время радиообмена с Центром. Об этом сообщил вечерний выпуск «Трибюн де Женев». Полицейские вошли бесшумно и захватили радистов с поличным; были взяты шифры, программы связи, радиограммы. В ту же ночь была схвачена радистка Роза. Сам Радо успел уйти. Ведь он давно ждал эндшпиля, готовился к нему.

В ночь на 20 ноября 1943 радиста Джима захватили в Лозанне за приемом радиограммы Центра. Он успел ударом молотка вывести из строя свою рацию и сжечь на свече радиограммы.

Рудольфа Ресслера и некоторых других разведчиков полиция упрятала в Лозаннскую тюрьму в апреле – мае следующего года. По странной иронии судьбы арест, возможно, спас им жизнь. В застенках до них не могла дотянуться длинная рука СД. А 8 сентября 1944 года, когда Гитлер уже дышал на ладан, их освободили из-под стражи.

Шандор Радо, удачно разработав план побега из Швейцарии, перебрался под защиту французских маки в Верхнюю Савойю.

Рудольф Ресслер, он же Люци, душа группы «Дора», умер в декабре 1958 года близ Люцерна, унеся с собой много неразгаданных тайн.

Герои не забыты. Когда настала пора поведать о славной группе «Дора», наиболее отличившиеся ее участники во главе с Шандором Радо получили высокие правительственные награды Советского Союза.

Сегодня имя профессора Шандора Радо известно но только в Будапеште, его знают все ученые-географы мира. Доктор географических и экономических наук, лауреат премии имени Кошута, он живет и работает в родной Венгрии.

В. Курас.
Под псевдонимом Альта.
Об Ильзе Штёбе

Это рассказ о самоотверженной работе группы немецких антифашистов, помогавших советской разведке получать важную информацию из гитлеровской Германии, главари которой готовили вероломное нападение на Советский Союз. Руководила этой группой Ильзе Штёбе. В документах Центра она фигурировала под псевдонимом Альта.

1.

Германский посол в панской Польше граф Гельмут фон Мольтке устраивал небольшой прием, на котором были только ответственные чиновники посольства. Поводом для приема послужило возвращение в Варшаву из поездки по стране Вольфганга, одного из руководителей варшавского филиала германского химического концерна.

Фон Мольтке с уважением относился к Вольфгангу, который, по его мнению, умел видеть и оценивать окружающее с государственной точки зрения, сохраняя при этом трезвый ум, скромность и объективность.

– Я и мои ближайшие сотрудники хотели бы, дорогой Вольфганг, послушать ваш рассказ о Польше, который, несомненно, будет интересен и полезен…

Среди собравшихся в тот вечер у фон Мольтке был первый секретарь посольства, друг посла со студенческих лет, Рудольф фон Шелия.

Вольфганга и Шелия познакомили, и с тех пор они стали встречаться. Вольфганг делился с фон Шелия своими наблюдениями и некоторыми сведениями, представлявшими для дипломата интерес. И как-то само собой получилось так, что фон Шелия, составляя доклады в Берлин, зачастую прибегал к помощи Вольфганга.

В этом не было ничего необычного. Ведь другие сотрудники, и прежде всего сам посол фон Мольтке, часто пользовались при составлении различных бумаг в Берлин помощью Вольфганга. Даже посольские стенографистки считали это вполне естественным.

Скромный, всегда готовый помочь дельным советом, Вольфганг давно стал своим человеком в посольстве. Он никогда не отказывался в узком кругу высказать свою точку зрения на то или иное событие. А событий происходило великое множество.

30 января 1933 года в Берлине к власти пришли фашисты. Фон Шелия оживленно обсуждал с Вольфгангом различные интриги, которые плели теперь друг против друга нацистские главари. Во время таких бесед каждый высказывал свою точку зрения. Прогнозы Вольфганга приводили фон Шелия в искреннее восхищение. В свою очередь Вольфганг все глубже узнавал нового друга.

Немецкому дипломату шел пятый десяток. Он был единственным сыном крупного силезского помещика-дворянина, а его мать – дочерью фон Миккеля, министра финансов в кабинете Бисмарка. Благодаря такому происхождению фон Шелия был хорошо известен в высокопоставленных кругах и находился в близких отношениях со многими немецкими аристократами.

Во время первой мировой войны он был офицером в силезском кавалерийском полку. После войны, закончив учебу, устроился в министерство иностранных дел. Работал секретарем германского посольства в Праге, затем – в Константинополе, позднее стал вице-консулом в польском городе Катовицы. В 1932 году, по желанию фон Мольтке, который стал послом в Варшаве, Шелия был переведен в столицу Польши на должность секретаря посольства.

– Я ненавижу свою жизнь в Польше, – не раз жаловался Вольфгангу фон Шелия. Однако работал он в Варшаве успешно.

Ему нельзя было отказать в тонком чутье и осторожности. Будучи близким другом германского посла в Варшаве, благодаря своим большим связям и ловкости, Шелия стал очень важным лицом в посольстве.

Фон Шелия ненавидел коммунистов, но почти так же, да еще с оттенком аристократического пренебрежения, относился к фашистам. Он презирал фашизм, зло высмеивал германских нацистов и их главаря – выскочку ефрейтора.

Вольфганг неплохо изучил своего друга. А тот и предположить не мог, что Вольфганг, этот преуспевающий коммерсант, приятель многих дипломатов и военных, – убежденный антифашист, советский разведчик.

«С первого дня нашего знакомства, – докладывал Вольфганг в Центр, – Шелия информирует меня обо всем, что ему кажется важным. Это и политическая информация, и личные интриги, и денежные истории, и его собственные конфликты с женой и прислугой. Свои сведения он сообщает мне и в посольстве, и на квартире. Документы, которые меня интересуют, он или прочитывает вслух, или разрешает мне читать их самому. Так как он сознает, что нарушает этим свои служебные обязанности, то обычно говорит: «Возьмите в руки газету для предосторожности. Если кто-нибудь войдет, прикройте ею телеграммы…»

Шелия доверял Вольфгангу. Большую роль в этом сыграло тщеславие дипломата, его желание всегда иметь под рукой единомышленника, внимательного слушателя и умного, советчика. Острые критические замечания «коммерсанта» о существующем в Германии режиме доставляли фон Шелия удовольствие. Но, конечно, больше всего Шелия ценил глубокие познания Вольфганга в вопросах международной политики.

Одним словом, Рудольф фон Шелия считал Вольфганга очень способным и умным человеком, о котором еще нельзя даже точно сказать, какой пост он сможет в дальнейшем занять в это, по словам Шелия, смутное для Германии время…

Немецкие дипломаты в Варшаве еще только подумывали о вступлении в национал-социалистскую партию, а Шелия, вернувшись из поездки в Германию, пригласил к себе Вольфганга и с усмешкой показал ему нацистский партийный билет. Свое вступление в НСДАП Шелия в течение нескольких месяцев скрывал от друзей и даже от посла. Он доверил эту тайну лишь Вольфгангу.

Вскоре началось массовое вступление работников посольства в нацистскую партию. Несколько коллег Шелия пришли к нему с вопросом, не хочет ли и он вступить в партию. Кое-кто из них втайне думал, что аристократ Шелия откажется и тем, к их радости, повредит себе. Выслушав визитеров, Шелия величественно взглянул на них и, достав из сейфа нацистский партийный билет, надменно Заявил:

– Этот вопрос я разрешил еще в Германии. И, кстати, намного раньше вас, господа!.. Хайль Гитлер!..

Однако отношения с руководителем национал-социалистской организации немецкой колонии в Варшаве у аристократа Шелия были одно время довольно натянутыми. Лишь благодаря своему удивительному искусству льстить Шелия удалось расположить этого местного фюрера к себе.

Но Вольфганг видел: Шелия предпочитает поддерживать связи с теми германскими дворянами, которые совсем не в восторге от гитлеровского режима.

И такой человек, как Шелия, стал, не зная этого, ценным источником информации для Вольфганга с первых дней своего знакомства с ним.

Ранним мартовским утром тридцать шестого года Вольфганг, как обычно, зашел в служебный кабинет фон Шелия.

– Какие новости?

Взъерошенный фон Шелия был явно не в духе:

– Этот истерик фюрер сходит с ума… Через двадцать четыре часа он пошлет войска в Рейнскую область. Правда, командование частей еще не получило приказ, но мне-то он известен…

Послушав еще минут сорок, как фон Шелия ругает гитлеровское правительство и нацистскую партию, которые затевают такую опасную игру, Вольфганг вспомнил об одном якобы неотложном деле и стал прощаться. Нужно было срочно сообщить в Москву о планах Гитлера…

– У нас нет территориальных притязаний в Европе. Мы точно знаем, что европейскую напряженность нельзя разрешить путем войны, – заявил Гитлер 7 марта на заседании рейхстага. Но в тот же день на заре гитлеровские войска осуществили оккупацию демилитаризованной Рейнской области.

Увидев, как легко удалась ему эта операция, фюрер торжествовал. Его аппетит к захвату новых земель разгорелся еще сильнее.

Хорошо понимая, какую пользу Советскому Союзу могут принести сведения, полученные от Шелия, Вольфганг поставил перед собой задачу добиться того, чтобы дипломат помогал ему в борьбе с нацистами.

В Варшаве фон Шелия жил с женой и двумя дочерьми. Любил театр, охоту и певичек. Рассчитывал со временем стать наследником имения своих родителей. Его состояние исчислялось бы тогда почти в полмиллиона марок. Но с точки зрения Шелия, постоянно стремившегося не отстать от уровня жизни высшего дворянства, такое состояние было недостаточным. Рудольф фон Шелия постоянно нуждался в наличных деньгах.

Вот почему, продав в начале тридцать седьмого года принадлежавший ему в Вене доходный дом за 350 тысяч шиллингов, Шелия перевел в Берлин для отвода глаз германской финансовой инспекции лишь 150 тысяч шиллингов, а остальные 200 тысяч шиллингов припрятал, чтобы положить их в надежный банк за границей. Вспомнив о том, что Шелия скрывает эту свою негоцию от всех сослуживцев и в то же время рассказал о ней ему, Вольфганг усмехнулся. Он был доволен: Шелия доверял ему больше, чем своему другу-послу.

Еще совсем недавно фон Шелия говорил Вольфгангу у себя на квартире, что охотно бросил бы дипломатическую службу, если бы появилась возможность перейти на другое, лучше оплачиваемое амплуа. Рассказав о том, что сестра его жены выходит замуж за второго сына владельца крупповских заводов в Австрии, Шелия всерьез советовался с Вольфгангом о том, не перейти ли ему служить к Круппу, который по старому знакомству обеспечит ему прекрасное положение. Пришлось довольно долго уговаривать гитлеровского дипломата не делать этого.

Вольфганг хорошо понимал, что у фон Шелия острый взгляд и тонкий нюх. Не зря в припадке откровенности дипломат сам любил сравнивать себя с лисой. И это были не просто слова. Вольфганг видел, что в борьбе со своими противниками Шелия беспощаден. В этой борьбе для Шелия все средства были хороши. Он использовал и интриги, и деньги, и притворство.

Чем больше думал Вольфганг над тем, как подступиться к Шелия, тем отчетливее понимал всю трудность этой задачи. И все же шансы были.

Предположить, что Шелия согласится сообщать секреты посольства, а следовательно, и известные ему тайны политики гитлеровской Германии, позволяло прежде всего недовольство Шелия фашистским режимом, а также его ненасытная жажда денег. Надо было решаться. После долгого разговора с Вольфгангом фон Шелия согласился за вознаграждение передавать ему информацию.

О результатах этой беседы с Шелия разведчик рассказал Ильзе Штёбе.

2.

Немецкая журналистка Ильзе Штёбе пользовалась большим доверием и уважением в немецкой колонии в Варшаве. Впрочем, трудно было относиться иначе к этой молодой, обаятельной и умной женщине, которая как-то удивительно умела расположить к себе людей. И, даже будучи назначенной референтом местного фюрера по вопросам культуры, чтобы воспитывать немецких женщин в Варшаве в духе национал-социализма, она, как судачили жены немецких чиновников, не в пример своим предшественницам, осталась такой же милой и любезной…

Еще до приезда Ильзе Штёбе в Варшаву местный фюрер читал заметку, опубликованную о ней в пражской газете:

«Прекрасная дама из Берлина. Прага, 8 сентября 1935 года. «Лидове лист» сообщает, что в обществе немца Бертгольда, арестованного по делу шпионажа для гестапо, часто видели молодую красивую даму… Имя этой дамы Ильзе Штёбе, девица, родилась в 1911 году в Берлине, гражданка Германии, журналистка. Она часто бывала в Чехословакии. В прошлом году останавливалась в «Голубой звезде» в Праге. Выезжала за город. Особенно в места, где живут немецкие эмигранты. Ей везло. Она всегда находила родственную душу. Краткий разговор – и Штёбе ехала в другое место. Игра повторялась. Заниматься журналистикой ей, конечно, было некогда…

В последний раз Штёбе была снова в Праге между 30 июля и 5 августа и останавливалась в отеле «Централь». Персонал отеля называл ее «таинственная иностранка». Она держалась очень сдержанно, получала ежедневно почту из Германии, однако ее никто не посещал. С 9 утра до вечера она отсутствовала и говорила, что учится в Праге. С Бертгольдом у нее были 4 и 5 августа свидания в ресторане… 5 августа Штёбе выехала из отеля «Централь», но Прагу покинула только 7 августа. Где она была эти два дня, не выяснено. Она уехала 7 августа поездом в Словакию. С этого времени ее след пропадает. Возможно, что она еще «работает» в Чехословакии, но возможно, что, узнав об аресте Бертгольда, она бежала через границу…»

Эта заметка во многом определила отношение со стороны руководителя национал-социалистской организации немецкой колонии в Варшаве и его жены к Ильзе Штёбе. И отношение это было, надо прямо сказать, отеческое.

Лишь Вольфганг да работники Центра в Москве знали, как ненавидит Ильзе Штёбе фашизм. В Германии она видела огромные полотнища со свастикой на фасадах домов и озверевшие толпы, орущие песню о Хорсте Весселе. Она видела облавы на людей, устраиваемые штурмовиками, и огромные костры из книг на площадях. Видела и с содроганием думала о том, в какую пучину влечет гитлеризм ее горячо любимую родину, какую страшную судьбу готовит он народам Европы. Но она не только думала об этом, она действовала, как действовали и другие честные немцы-патриоты, которым были дороги будущее Германии и интернациональное братство людей труда.

Здесь, в Варшаве, Ильзе – Альта вместе с Вольфгангом боролась с нацизмом на невидимом фронте…

3.

Уезжая в Цюрих на встречу с человеком из Москвы, Вольфганг был твердо убежден, что может с уверенностью сообщить в Центр: теперь он, Вольфганг, будет знать все, что известно секретарю немецкого посольства в Варшаве Рудольфу фон Шелия о международной и внутренней политике гитлеровской Германии.

Вернувшись в Варшаву после удачной поездки в Цюрих, Вольфганг, по совету Ильзе Штёбе, без особого труда внушил Шелия высокие понятия о дисциплине.

Шелия клятвенно обещал неукоснительно выполнять все необходимые правила. Однако сдержать это свое обещание ему на первых порах было чрезвычайно трудно. При разговорах с Вольфгангом по телефону он часто бросал реплики, явно враждебные гитлеризму. Неоднократно пытался заговаривать с Вольфгангом по телефону об «их совместной работе». Вольфгангу приходилось каждый раз останавливать дипломата.

Беспечность фон Шелия доходила порой до крайних пределов. Однажды после обеда он привез очередные материалы прямо на квартиру Вольфгангу. А так как за несколько дней до этого он повредил свою машину при столкновении на улице, то приехал к Вольфгангу в служебном автомобиле посла. Этот парадный автомобиль фон Мольтке был украшен флажком со свастикой и управлял им личный шофер германского посла в Варшаве, сотрудник гестапо. Безрассудный, совершенно неоправданный риск!

И все же с этим приходилось мириться. Ведь с помощью Шелия Вольфганг и Ильзе Штёбе могли регулярно передавать в Москву подлинные тексты телеграмм немецких дипломатов. Из этих документов можно было сделать важные выводы о военных приготовлениях Германии. Гитлер готовился к захвату Австрии.

Фон Шелия был женат на дочери крупного венского помещика и промышленника. После женитьбы он завязал дружеские связи среди австрийской аристократии. Недолюбливая прусское дворянство за его ограниченность, он считал венский высший свет олицетворением культуры и благородства и был глубоко возмущен тем, что Гитлер оккупировал Австрию.

Жизнь Вольфганга и Ильзе Штёбе в Варшаве становилась все напряженнее и опаснее. Теперь им приходилось опасаться и польской контрразведки, установившей за всеми, кто был тесно связан с германским посольством, строгое наблюдение.

После нападения гитлеровцев на Польшу Центр отозвал Вольфганга в Москву. В суматохе начавшихся военных действий ему удалось покинуть Варшаву. Перед своим отъездом Вольфганг передал фон Шелия, что в Берлине он, Шелия, может поддерживать связь с хорошо известной ему журналисткой Ильзе Штёбе, уехавшей на днях из Варшавы в столицу Германии.

Выполнение задачи, поставленной Центром перед Ильзе Штёбе в Берлине, требовало, чтобы Ильзе была постоянно при дипломате Шелия. Поэтому и работу себе она должна была подыскать такую, которую можно было бы немедленно оставить в случае перевода фон Шелия из Берлина. Учитывая новые законы Третьего рейха, найти такую работу оказалось нелегко. Ильзе съездила из Берлина во Франкфурт и Эссен. Посетила там редакции газет, в которых сотрудничала, находясь в Варшаве. Но ее переговоры окончились неудачно: в Берлине все вакансии от этих газет были заняты.

Главный редактор газеты «Франкфуртер генераль анцейгер» во Франкфурте-на-Майне предложил Штёбе свою помощь в поисках работы в Берлине. Через своих знакомых он нашел Ильзе место в одном небольшом информационном бюро, но вскоре она вынуждена была уйти оттуда: работа оказалась тяжелой, неинтересной и, главное, мешала регулярным встречам с Шелия и участниками ее подпольной антифашистской группы.

Для Шелия неожиданно наступили трудные дни. Опять подвела болтливость! Его обвинили в «недостойном для германского дипломата» сочувствии полякам. От Шелия потребовали объяснения «по польскому вопросу». Он отправил их лично министру и, ожидая решения от Риббентропа, составлял вместе с фон Мольтке «Белую книгу» о причинах германо-польской войны в духе высказываний Гитлера, Геринга, Геббельса и, конечно, Риббентропа.

Все это время Ильзе Штёбе жила отдельно от матери. Та ничего не знала о второй, самой важной для дочери стороне ее жизни. Ильзе приходилось уговаривать мать:

– В Берлине я временно, мама! Искать нам новую квартиру нет смысла, а для работы мне нужен телефон…

Комната у Ильзе была неудобная, но сменить ее на лучшую она не могла. Полиция тут же заинтересовалась бы ее материальными источниками.

Ильзе мучительно искала подходящую для себя работу. Найти место, которое бы ее устраивало, нужно было как можно скорее: знакомые уже не раз спрашивали, на какие средства она живет.

Ильзе стала замечать за собой признаки самого страшного: она начала нервничать. «Возьми себя в руки, – приказывала она себе. – Успех работы зависит сейчас от твоей веры в собственные силы. Что бы с тобой ни случилось, в какие бы трудные обстоятельства ты ни попала, ты не имеешь права нервничать. Ты должна действовать решительно, но хладнокровно и глубоко продуманно. Ты обязана всегда быть спокойной!.. Ты не имеешь права нервничать! Подумай! Подумай еще раз! Не ошибись!» – с этой мыслью Ильзе ложилась спать. С этой мыслью она вставала…

Прочитав объяснения фон Шелия «по польскому вопросу» и ознакомившись с составленной им вместе с фон Мольтке «Белой книгой», Риббентроп отнесся к проштрафившемуся было дипломату весьма благосклонно. В личном разговоре с Шелия он намекнул, что, возможно, отправит его в Будапешт.

Рассказ фон Шелия о его возможном назначении в Будапешт взволновал Ильзе. Уехать сейчас вместе с Шелия в Будапешт Ильзе не могла. Нарушились бы связи Центра с другими членами ее группы. Пришлось просить его временно остаться на работе в Берлине.

И дипломат от поездки на постоянную работу в Будапешт отказался. В начале марта он был назначен на новую должность в аппарате министерства иностранных дел. А вскоре с его помощью получила работу в германском МИДе и Ильзе Штёбе. Ей был разрешен доступ ко всем сообщениям, которые поступали в информационный отдел министерства…

Теперь Ильзе могла подумать и о себе. Прежде всего сменила квартиру.

«Мой новый адрес, – сообщала она в Москву, – Берлин, Шарлоттенбург, Виландштрассе, 37. Телефон 32-29-92».

Интересующие Ильзе сведения стекались к ней из разных источников. Люди, с которыми она была связана в Берлине, встречались с видными гитлеровцами. И кое-кто из этих гитлеровцев был не прочь сообщить своим собеседникам то, что знал и слышал.

Однажды один из участников ее берлинской группы позвонил Ильзе домой по телефону. После этого разговора в Центр поступило сообщение:

«Курт получил наконец приказ, который подтверждает его немедленный отъезд из Берлина в Москву. Там он будет звонить между 14.00 и 14.30 по телефону, номер которого получил… К тому, кто снимет телефонную трубку, он обратится по-немецки со словами: «Это герр Шмидт… Я прошу к телефону господина Петрова…» В условленное место Курт придет с книгой в руке, в книге будет лежать газета…

Альта».

…Стучали колеса экспресса Берлин – Москва. Далеко позади осталась Германия. Он, немец, любил свою родину – страну Кеплера и Гумбольдта, Баха и Бетховена, Гёте и Гейне, Маркса и Тельмана. Он, антифашист, горячо любил свой народ и поклялся сделать все для его освобождения от нацизма.

И чем активнее он боролся с теми, кто шел за Гитлером, тем больше подвергался опасности. Но ни разу не подумал он об отступлении. Ради того, чтобы приблизить победу над фашизмом, он предложил свою помощь советской военной разведке. Он пошел на это потому, что отлично понимал: предстоит долгая, упорная и тяжелая борьба с кровавыми палачами, которые захватили в его стране государственную власть, с убийцами, каких еще не знал мир.

…«Дорогой Курт!

Хочу искренне поблагодарить вас за ту громадную и ценную работу, которую вы выполняли на протяжении долгих лет…»

Это короткое письмо Курт получил от Центра много лет назад. Прочитав его, немедленно сжег. Но он и сейчас помнит его слово в слово. Порой выпадали на долю разведчика-антифашиста действительно очень трудные минуты. И тогда он снова мысленно вспоминал строки этого письма.

…Среди работников германского посольства в Москве считалось хорошим тоном ругать и охаивать все советское, все, что делалось в СССР. Это Курт понял в первый же день своего приезда в Москву. Не дай бог было высказать здесь иное мнение. Вокруг «отступника» моментально создалась бы атмосфера подозрительности и недоверия.

За окном шумела Москва. Курт подошел к зеркалу, окинул себя внимательным взглядом. Все, как условлено: темно-серое пальто, серая шляпа, в правой руке – книга и сложенная пополам газета…

Он вышел на улицу и спустился в метро. Голубой поезд доставил его на станцию «Аэропорт». Взглянул на часы: 20.55. Присел на скамейку: «Теперь нужно подождать пять минут…»

– Добрый вечер, господин Шмидт… Я – Петров.

Курт обернулся. Стоявший рядом человек дружески улыбался ему, как старому знакомому.

Оба поднялись наверх и сели в автомашину. Крепкое рукопожатие.

– Ну, здравствуйте, товарищ!..

Волнение прошло. Курт заговорил негромко, спокойно:

– Вот донесение… Давайте сразу же условимся о постоянной связи.

– Если вам потребуется срочная встреча, позвоните по известному вам телефону от 14.00 до 15.00…

– У вас отличный немецкий язык. Где изучали его?

– В Испании, товарищ… Батальон имени Тельмана…

«Он был в Испании. Дрался там с молодчиками Геринга. Да, эти люди знают, чем угрожает миру фашизм!» Сидящий рядом с ним человек стал еще ближе.