Текст книги "Всё хорошо, что хорошо кончается (СИ)"
Автор книги: Олли Бонс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)
Глава 9. Избегаем смерти (даже двух, нет, трёх)
Как ни странно, дорога оказывается не такой непроходимой, как мы предполагали. Прорубившись сквозь несколько толстых корней, мы оказываемся в довольно просторной части тоннеля, где лишь тонкие корешки свисают с потолка.
– Мы что, почти прошли лес? – спрашиваю я.
– Судя по моим подсчётам, мы до него ещё не дошли, – отвечает Гилберт. – Хотя мне кажется, что эта дорога ведёт нас не на северо-восток, а прямо на восток, если не ошибаюсь. И тогда получается, что нам или ещё предстоит сделать огромный крюк на север, или путь пролегает не под Гиблым лесом, как я всегда полагал, а под Зелёно-Высоким – ведь так называется лес у восточной границы Первого королевства? А если так, довольно скоро мы можем оказаться у Кромешных гор.
– Быдо бы непдохо, – говорит Андраник, которому, кажется, делается всё хуже. – А-а-абджхи!
– Послушай-ка, Гилберт, – выпаливает Тилли, забегая вперёд, – ты же должен знать какие-то слова от простуды!
– Я знаю, – отвечает он. – Шерстяные носки, тёплое питьё, сон. И не иди спиной вперёд, споткнёшься.
– Ты что, смеёшься? Нужно колдовство, которое немедленно поможет! – возмущается Тилли.
– Де дуждо ковдобства, – гордо заявляет Андраник. – Само пдойдёт.
– Согласен, – кивает Гилберт. – Я придерживаюсь мнения, что заклинания должны использоваться лишь в самых крайних случаях, когда обычные методы не помогают. Никто не знает, откуда берутся эти силы и что тратится взамен. Однажды мне попалась старинная книга, в которой поднимались вопросы о природе колдовства...
– Да ты просто не знаешь заклинаний от простуды, – догадывается Тилли.
– Ну да, да, не знаю, – признаётся мой друг. – Это никогда не казалось мне особенно важным. И если помнишь, именно я пытался вернуть вас в уютное и безопасное место, прежде чем двинуться дальше, так что не стоит меня сейчас ни в чём упрекать.
– Я и де упдекаю, – великодушно говорит Андраник и сморкается в шарф.
Тилли воздевает руки к небу (при этом у неё из-под мышки выпадает саквояж).
– О боги! – изрекает она. – С кем я только связалась! Колдун, который не умеет ничего полезного, не очень умный принц...
– Вот не надо так об Андранике, – говорю я. – Он же и обидеться может.
– К сдову, Тидди, – шмыгает Андраник, – я ведь так и де спдосил, как ты здесь очутилась. Я ожидад, чдо за мной кто-то божед последовадь, и пдедподагал, что это может быдь пдинц Сильвер – а-ап-чжгхи! – а раз так, то и пдинц Гидбедт. Но как же ты оказадась в их компадии?
– Это они оказались в моей компании! – сердито говорит Тилли, поднимая с земли саквояж и отряхивая его. – Всё королевство стоит на ушах, но никто особо не догадывался, где вас искать. Это я уговорила Сильвера помочь в поисках, а то бы ему и дела не было до случившегося. А Гилберт оказался с нами лишь потому, что Сильвер сам не сообразил, куда вы могли отправиться.
– Дадо же, – расчувствовался Андраник. – Мы, кодечдо, всегда были добдыми знакомыми, но я и не думад, чдо – а-а-чхи! апчхи! – тебе настодько не бездазличда боя судьба.
– Хе-хе, добрыми знак... – успеваю я произнести до того, как давлюсь шарфом.
– Я был готов к чему-то подобному, – довольно замечает Гилберт (и это был его шарф). – Знаешь, Сильвер, есть вещи, над которыми подшучивать не стоит.
– Вот именно! – и Тилли сердито суёт мне под рёбра острый кулачок, который я ощущаю даже сквозь тёплый камзол и плащ.
– Чдо дакое? – недоумевает ничего не понявший Андраник.
– Ничего особенного, – успокаивает его Гилберт. – Ничего, на что стоило бы обратить внимание.
Не знаю, как долго мы бредём, но, похоже, проходит порядочно времени, потому что даже хелб, лежащий в саквояже Тилли, начинает казаться мне аппетитным, ноги устают, а глаза слипаются.
Гилберт по пути начал собирать подсохшие плети корней, и сейчас у него уже немалая охапка. Мы с Андраником тоже несём немного. Удивительно, но этот парень до сих пор умудряется не жаловаться, хотя из всех нас ему наверняка хуже всего.
Наконец мы останавливаемся, укладываем собранное на землю и разводим костёр. Огонь горит недолго, быстро пожирая сухую древесину, но времени хватает, чтобы поджарить хелб. В таком виде он заметно вкуснее.
Сбившись в кучу у стены, чтобы было теплее, мы постепенно засыпаем.
Мне снится хороший сон: я сижу за большим пиршественным столом, передо мной на серебряном блюде лежит жареный гусь. Отломив ножку, я вгрызаюсь в неё. Странное дело, но у мяса почему-то вкус шарфа, к тому же оно не жуётся.
Открыв глаза, я понимаю, что это и был шарф. Я злобно плююсь, и от этого просыпается спавший рядом Гилберт.
– Что-то случилось? – сонно спрашивает он, приоткрывая правый глаз.
– Да вот шарфа наелся, – бормочу я, снимая с языка ещё одну шерстинку.
– А нечего было храпеть, – равнодушно произносит мой друг и отворачивается, пытаясь устроиться поудобнее и ещё подремать.
Тут я начинаю кое о чём догадываться и хочу об этом поговорить, но в это время замечаю отсутствие Тилли и Андраника. Саквояж Тилли лежит у догоревшего костра, здесь же остался и наш единственный фонарь. Куда же могли деваться эти двое?
Издалека вроде бы доносятся голоса, и я поднимаюсь, чтобы разведать обстановку.
Приходится пройти какую-то часть дороги на ощупь, но затем впереди показывается яркое пятно света. Это горит факел, воткнутый в землю.
Чуть дальше я вижу Тилли: она тараторит, размахивая руками, и, похоже, пребывает в крайнем волнении. Время от времени она наклоняется вниз.
Я подхожу ближе и уже могу разглядеть, что Тилли стоит перед провалом. Потолок тоннеля в этом месте сильно опустился вниз – видно, земля просела из-за древесных корней, образующих здесь невероятно густую сеть, а пол рухнул.
– Да замрите же, не шевелитесь! – причитает Тилли. – О боги, принц Андраник, зачем вам только понадобилось туда лезть? Одному-то! Погодите, помощь приведу!
– Я здесь, – говорю я успокаивающе и хлопаю Тилли по плечу. – В чём дело?
– А где Гилберт? – спрашивает негодная девчонка, вовсе не выглядящая обрадованной. – Он не с тобой? Я за ним!
– Всё отличдо, – доносится снизу. – Я смогу перебраться да ту стороду.
Я наклоняюсь, чтобы поглядеть туда же, куда и Тилли раньше, и вижу Андраника, вцепившегося в корни. Он болтается над бездной, во мраке которой, судя по звуку, с рёвом несётся поток. Но возвращаться к нам Андраник не спешит: он пытается добраться до противоположного края провала.
На моих глазах корень, за который он слегка дёргает, чтобы перенести вес тела, обрывается и повисает в его руке.
– Да что ж такое! – досадует Андраник, бросая эту ненадёжную опору, и пробует на прочность второй корень.
Однако обрывается и тот.
Рано или поздно у этого недотёпы не останется сил, чтобы удерживаться. Зная его, не совру, если скажу, что это будет скорее рано, чем поздно.
– Погоди, я сейчас спущусь! – пытаюсь я докричаться сквозь шум воды, заглушающий слова. – Не дёргайся!
Когда я уже становлюсь на колени, чтобы дотянуться до ближайшего корня, висящего низко из-за опустившегося потолка, меня кто-то хватает за плечо и оттягивает. Разумеется, это оказывается Гилберт.
– Не лезь! – приказывает он. – Я сам.
Затем этот герой сбрасывает плащ, чтобы тот не сковывал движения, и пробирается вперёд. Первый корень, на котором он повисает, трещит, вниз сыплются комья земли. Я даже замираю от страха, но вскоре всё затихает. Раскачавшись осторожно, Гилберт перебирается на соседний комок корней и оказывается уже совсем рядом с Андраником.
– Давай руку! – требует он, но Андраник мотает головой.
– Нет, ты не удержишь меня!
– С талисманом силы я могу удержать троих таких, как ты! Руку, говорю, давай!
– С талисманом, может, и можешь, – мямлит Андраник, не трогаясь с места. – Но только...
– Руку! – рявкает Гилберт, и Андраник, сделав испуганное лицо, послушно протягивает ладонь.
Однако вслед за этим почему-то случается так, что корни, служившие Гилберту опорой, трещат и сильно опускаются вниз. С ними уходит вниз и он сам, выпуская руку Андраника, чтобы не утянуть того с собой.
– Проклятье! – вопит Тилли, наблюдающая за всем этим вместе со мной. – Гилберт, держись, не то упадёшь в воду!
– Думаешь, он сам этого не понимает? – досадую я. Сердце моё стучит как бешеное.
Далеко под нами Гилберт с осторожностью пытается влезть повыше, чтобы достать до древесных плетей слева или справа. Ему это почти удаётся, но корни, по которым он карабкается, вновь с шумом проваливаются вниз. На мгновение мне кажется, что они совсем оборвались, но нет, в воду падает лишь часть. Гилберт остаётся висеть на тонком-претонком корешке над самой водой, осыпающиеся комья земли колотят его по голове и плечам, и неясно, как долго он продержится. Под ним бушует поток.
Ждать больше нельзя. Я ложусь на живот и тянусь, чтобы ухватиться за растущие впереди корни. Когда я переношу на них вес тела, они потрескивают, но выдерживают.
Это оказывается вовсе не так легко, как я предполагал. Ноги соскальзывают, руки быстро устают, а плащ и шарф, которые я позабыл снять, цепляются за древесные отростки. Я пытаюсь продвинуться ещё немного вперёд, чтобы бросить Гилберту конец шарфа. Возможно, он сумеет до него дотянуться. Шарф толстый и должен выдержать.
– Сильвер, вернись назад! – рычит Гилберт, заметивший меня. – Я выберусь!
– Ага, как же, – не соглашаюсь я. – Без тебя не вернусь. Ты же можешь упасть в воду!
– Ты тоже, тупица! Только я не утону, даже если упаду, а вот вы...
Свод над ним опять опасно трещит. Я спешу перебраться на корни поближе, но они оказываются слишком гладкими. Я с ужасом понимаю, что съезжаю по ним, не в силах остановиться.
– Тилли! – кричит Андраник, про которого я почти забыл. – Камни в твоём саквояже!
– Какие камни? – доносится недоумевающий голос Тилли. – Погоди, я поняла! Альбом, футляр, гребешок...
Гилберт раскачивается и ловит меня в последний момент, когда я уже почти падаю в воду. Не представляю, как нас выдерживает этот хилый корень.
– Карабкайся наверх, – хрипит мой друг. – Скорее! Я долго не продержусь.
– У меня пальцы замёрзли и не слушаются, – оправдываюсь я. – У тебя же талисман силы, так что не притворяйся, что тебе тяжело. Сейчас, погоди, я вроде ухватился, подтягиваюсь...
– Карандаш, тиски, слиток золота! – выкрикивает Тилли наверху. И чем она там занимается? Было бы отлично, если бы у неё нашлась длинная верёвка, чтобы сбросить нам.
Мой шарф цепляется за что-то – то ли застрял в разветвлениях корня, то ли Гилберт прижал край, и приходится размотать его и сбросить. Затем с огромным сожалением я расстаюсь с плащом, потому что он сковывает движения и тянет вниз. Но карабкаться по гладкому, натянутому корню, который я не могу обхватить ладонями полностью, всё равно задача непростая. Особенно мешает то, что перед глазами ясно стоит картина, как всё обрывается и мы падаем вниз, в бурлящий поток.
Над головой снова раздаётся треск, и меня прошибает пот.
– Нашла! – кричит Тилли.
Я вижу её рыжую голову над провалом, когда она наклоняется, чтобы бросить что-то в воду. К сожалению, это не верёвка.
Теряя надежду, я делаю ещё один рывок, чтобы подтянуться повыше, и тут ощущаю, что лечу вниз. Наш корень всё-таки не выдержал и оборвался.
«Ну вот и всё», – успеваю подумать я.
Ещё мне удаётся сообразить, что впереди ждёт падение в воду, и я набираю в грудь воздуха побольше. Он с шумом вылетает из меня, когда я приземляюсь спиной на что-то твёрдое.
Некоторое время меня занимает лишь мысль, смогу ли я вдохнуть. Кто-то усаживает меня и хлопает по спине, пока я откашливаюсь. Здесь, внизу, слишком темно, чтобы что-то разглядеть, но несложно догадаться, кто это может быть.
– Ты в порядке? – слышу я голос Гилберта.
– Всё хорошо? – а это Андраник.
Подняв глаза, я вижу в тусклом свете, как он всё ещё болтается на корнях, пытаясь спуститься к нам. Откуда у этого дохляка столько сил?
– Э-хей! – вопит Тилли.
Она съезжает по корню с другой стороны. Гилберт успевает подхватить её, поскольку от кончиков корней до застывшей поверхности воды остаётся пространство выше человеческого роста.
Тилли с достоинством благодарит Гилберта, а затем вокруг становится чуть светлее: это она вынимает моховой фонарь из саквояжа. Похоже, свои пожитки Тилли сбросила вниз перед тем, как спускаться самой, оттого в стекле фонаря появилась большая трещина.
Сидеть довольно холодно, и я поднимаюсь на ноги, потирая ушибленную спину. Как я и догадывался, под нами лёд. Хитрюга Андраник всё-таки припрятал волшебные камешки, сунув их в саквояж Тилли, где никто не догадался бы искать.
Слышится короткий вопль, треск, и вслед за этим тот, о ком я только что думал, плюхается на лёд перед нами.
– Принц Андраник, вы в порядке? – тревожится Тилли.
Она рвётся вперёд, но Гилберт протягивает руку, останавливая её. По льду вокруг Андраника расходятся трещины.
– Не подходить, опасно! – кричит Гилберт. – Андраник, ложись на живот и отползай. Тилли, дай шарф, попробуем его оттащить!
Тилли поспешно рвёт с себя шарф, Гилберт забрасывает его, и Андраник ухватывает конец. Пятясь, Гилберт осторожно оттаскивает этого недотёпу подальше от опасного места. Мы с Тилли тоже отходим, помогая тянуть шарф с двух сторон.
– Уф, всё, можешь вставать, – наконец говорит Гилберт, бросая конец шарфа и утирая со лба выступивший пот. – Сейчас ты мне объяснишь, как это всё произошло.
– К сча – а-а-апчхи! – счастью, дичего пдохого не случилось, – отвечает Андраник таким тоном, что становится ясно: ему до смерти хочется поговорить о чём-то другом. – Поглядите, а что это темнеет на земле вон там?
– Не уходи от разговора, – твёрдо говорит Гилберт. – Расскажи мне, чем ты думал...
В этот момент Андраник отходит на несколько шагов и наклоняется, чтобы поднять с земли какой-то небольшой тёмный предмет, но тут же охает, падает на спину и в мгновение ока скрывается из виду. Полосатый шарф, который он так и не выпустил из рук, летит за ним следом.
Тилли, неосмотрительно намотавшая на запястье второй конец шарфа, вскрикивает, роняет фонарь и едет по льду, сбивая меня с ног. Мы с ней цепляемся друг за друга, пытаясь удержаться, но нас очень быстро тянет вперёд и вниз. Гилберт что-то кричит, но не успевает ничего сделать, и мы летим следом за Андраником.
Ощущения такие, будто мы катимся с ледяной горки. Ни зги не видно, и когда я пытаюсь поднять руку, то больно ударяюсь обо что-то твёрдое. Похоже, вровень с уровнем реки кто-то проделал неширокий тоннель, по дну которого струилась вода, а сейчас она замёрзла, скованная колдовством Теодора. Интересно, как далеко простираются границы чар, и не рухнем ли мы в следующее мгновение ещё в какой-нибудь холодный поток.
Кто-то из нас вопит во всю глотку (честное слово, в этот раз не я). Мне сейчас могло бы быть даже весело, если б только стало ясно, куда нас несёт. Я стараюсь не растопыривать руки и ноги, чтобы не врезаться на большой скорости во что-то твёрдое, и на всякий случай держу прикрытыми рот и глаза. Не хотелось бы, чтобы туда попала земля... или вода.
Однако даже сквозь полуприкрытые веки я замечаю свет, разгорающийся впереди. Вот уже чётко становится видна светлая макушка Андраника, вот я могу различить каждый палец на своей руке, а вот я вылетаю из тоннеля, ослеплённый окружающей белизной, на мгновение повисаю в воздухе, а затем падаю вниз.
Для разнообразия в этот раз я приземляюсь на живот, лицом в рыхлый снег, и пытаюсь приподняться на локтях.
– Тьфу, – только и удаётся сказать мне, как сверху с визгом падает Тилли. По счастью, мы угодили в довольно мягкий сугроб, который приглушил удар. Однако не успеваю я порадоваться этому обстоятельству, как меня что-то с силой бьёт по затылку, аж искры сыплются из глаз, и перед лицом падает, уходя в снег, саквояж.
– Разойдите-есь! – доносится откуда-то сверху гулкий вопль.
Я чувствую, как Тилли скатывается с моей спины, но на освободившееся место немедленно валится кто-то ещё. Я сдаюсь и вновь роняю лицо в снег, погружаясь в угрюмые размышления, выдержит ли мой хребет и в этот раз, или же после этого дня мне суждено навеки остаться калекой.
Глава 10. В снежной круговерти бродим без дорог
– Сильвер, ты жив? – доносится до моих ушей голос Гилберта.
Друг тормошит меня, пытаясь поднять на ноги.
– Жив и даже немного жалею об этом, – мрачно отвечаю я. – Меня трясёт от холода, спина болит, на голове растёт шишка, я наелся снега, ободрал ладони, а вдобавок я голоден, а еды у нас нет ни крошки.
– Ну так поднимайся тогда, – без тени жалости отвечает этот бессердечный человек. – Тилли, ты в порядке?
– Само собой, – слышу я её голос, а вслед за тем вопль Андраника.
Я наконец встаю, по колени проваливаясь в снег, и пытаюсь понять, что произошло. Андраник, как более лёгкий, улетел чуть дальше вперёд, так что ему, к сожалению, повезло, и на него никто не упал сверху. И сейчас он вопит, с ужасом глядя на небольшой тёмный предмет, только что отброшенный им в сторону. Эта вещь лежит на рыхлом снегу, не проваливаясь – видимо, очень лёгкая. Наверное, это её Андраник успел прихватить перед тем, как мы съехали вниз.
Сперва мне кажется, что это рукавица, но приглядевшись, я понимаю ужас Андраника. Никакая это не рукавица, а обуглившаяся кисть руки.
– Надо же, – хмыкает Гилберт, поднимая страшную находку и разглядывая. – У меня предчувствие, что Нела проходила здесь.
– А-а т-ты ду-умаешь, это Р-рэналфа? – блеет Андраник, трясясь всем телом.
– Похоже на то, – невозмутимо отвечает мой друг.
– А-а где же тогда остальной Рэналф? – упавшим голосом интересуется Андраник, и всем нам одновременно приходит в голову, что остальной Рэналф может находиться, например, под нами. Мы живо, насколько позволяет высокий снег, отходим подальше.
Над нами высится гряда скал, зубцы которых тают, растворяясь в низком серо-белом небе. Высоко над нашими головами в камне темнеет дыра, из которой мы вылетели. Под нею небольшое озерцо замёрзшей речной воды.
Вокруг, куда ни глянь, простирается нетронутое снежное полотно. Ветер, налетая порывами, взметает снежинки, и небольшие вихри рождаются и умирают, клубясь над белыми холмами.
На горизонте снег сливается с небом, и совершенно невозможно понять, где проходит граница. Мы будто оказались в снежном шаре, и если бы не серый камень скал, глазу здесь вовсе не было бы за что зацепиться.
– Принц Андраник, вы в порядке? – робко спрашивает Тилли. – Страх-то какой!
– Со бдой всё хорошо, – отвечает сильно побледневший Андраник. Он наконец делает усилие, принуждая себя не смотреть на обгоревшую кисть, и переключает внимание на шарф, сматывая его и попутно отряхивая от снега.
– Вот, возьми, – возвращает он вещь Тилли. – И я хотел попросить... после всего, что мы пережили, не нужно говорить мне «вы, принц Андраник»...
– Кстати о том, что мы пережили, – вклинивается Гилберт в эту трогательную беседу и протягивает Андранику свободную руку ладонью вверх. – Талисман!
Прикусив губы, Андраник шарит в кармане, вынимает оттуда талисман и с виноватым видом кладёт его на ладонь Гилберта.
– Теперь рассказывай, – строго говорит тот.
– Мне не спалось из-за пдостуды, – шмыгает Андраник, – и я подумал, чдо могу расчищать путь, пока вы спите. Я тихонько вынул талисман, отошёл, разжёг факел – апчхи! – и увидед, что впереди всё заросло корнями. Я хотел пдиподнять потолок, взялся за корни, сделал усилие, а вместо эдого пдовалился пол.
– Какая замечательная мысль – приподнять потолок! – едко замечает Гилберт. – Учитывая, что над корнями, что очевидно, растут старые деревья. Какой ты умница, а ещё и про камни мне наврал.
Андраник съёживается от стыда. Тилли кладёт руку ему на спину, выражая поддержку, и гневно сводит брови, но не решается возражать Гилберту. И впрямь, возразить-то нечего.
– Ну что ж, – в порыве великодушия заявляю я, стуча зубами от холода. – Все мы совершаем ошибки.
На этом запас моего великодушия иссякает, и я прибавляю:
– Но только Андраник – такие идиотские!
– Я бы поспорил, – хмыкает Гилберт, – однако время для беседы сейчас не самое удачное. Нам нужно двигаться.
В этом он прав. Хотя сам он, похоже, не особенно мёрзнет, но я ужасно страдаю, и мои зубы выбивают дробь. Тилли с Андраником повезло больше – у них остались и плащи, и шарфы.
– Что ж, идём туда, – решительно говорит Гилберт, указывая направление рукой Рэналфа.
– Почему туда? – с сомнением в голосе спрашивает Тилли.
– Заметил там что-то похожее на дым, – поясняет мой друг.
Зажав талисман в ладони, он бредёт вперёд, прокладывая нам путь. Дрожа всем телом, я иду за ним следом, пытаясь увидеть дым в той стороне, однако ничего подобного так и не наблюдаю.
– Сильвер, возьми мой шарф!
Тилли останавливает меня и старательно укутывает, хотя помогает это не очень-то.
– И мой, – нехотя говорит Андраник.
Он накидывает свой шарф мне на шею и крепко затягивает, будто пытается задушить. Наверняка он и не собирался быть таким добрым, но после того, что сделала Тилли, ему было бы неловко остаться в стороне.
– Спасибо, – громко говорю я, а затем шепчу так, чтобы слышал один Андраник:
– Не очень-то мне нужен твой сопливый шарф!
Он вспыхивает и отходит. Тилли к этому моменту уже ушла вперёд, потому я теперь плетусь в самом конце и не сразу понимаю, что происходит, когда идущие передо мной вдруг останавливаются.
– Что там такое? – любопытствует Тилли. – Ты чего застыл, увидел что-то?
– Увидел, – странным голосом отвечает ей Гилберт. – Отойдите-ка назад на всякий случай, но без резких движений.
– Ой, – говорит Андраник.
– Д-да что там т-такое? – спрашиваю я, потирая ладони друг о друга и дуя на них в безуспешной попытке согреть.
– Я т-точно не соб-бираюсь д-делать н-ни шагу назад, ин-наче околею от холода!
И я заглядываю вперёд через плечо Андраника, что сделать несложно, поскольку он ниже меня.
Сперва я замечаю какие-то тёмные пятна на снегу впереди, затем вижу, что пятна эти чуть пошевелились. Наконец я понимаю, что перед нами стоит крупный зверь, подобных которому мне встречать не доводилось.
Он размером с большую собаку, но это не волк и не пёс. Морда напоминает кошачью, но глаза необычного для кошек цвета, серебристо-белые. Густая шерсть то ли светлая, то ли зверь извалялся в снегу, лишь кое-где сквозь белое проступают тёмные пятна.
Кончик длинного пушистого хвоста подрагивает. Зверь пристально глядит на нас, припав на передние лапы, и, кажется, собирается прыгнуть.
– Мне кто-то скажет, в чём дело? – возмущается Тилли. – Ничего не вижу!
Она стягивает с носа очки, разглядывает стёкла, дышит на них и протирает краем плаща. Затем водружает очки на нос.
Зверь негромко рычит и ещё сильнее прижимается грудью к земле, но пока не двигается с места.
– Почему вы ещё тут? – шипит Гилберт, оглядываясь на нас. – Отступайте назад! С этим я легко справлюсь, но вы будете только мешать.
– С чем справишься? – всё так же не понимает Тилли. – Если бы только ты знал, до чего меня раздражает, когда все говорят о чём-то, чего я не вижу! Ещё из-за этой белизны какие-то пятна стоят перед глазами! Что там – обвал, разбойничья засада, призраки, ожившие снежные бабы? Наши злые двойники? Вражеский флот? Что?
Она краснеет от возмущения и размахивает руками так сильно, что едва не попадает в лицо Андранику, некстати решившему оттянуть её в сторону.
Зверь настораживается при громких звуках голоса, прижимает маленькие круглые уши, а затем одним изящным прыжком поворачивает назад и скрывается из виду.
– Т-там был какой-то зверь, – поясняет Андраник. – Кажедся, ты его спугнула.
Затем он пытается вытереть нос шарфом и понимает, что его шарф теперь у меня. Несколько мгновений мы с Андраником недовольно глядим друг на друга.
– Что за зверь-то? – всё ещё сердито спрашивает Тилли. – Горный козёл?
– Похож на хищника, – отвечает ей Гилберт, оглядывая окрестности из-под руки. – Я раньше не то что не видел – даже не читал о подобных. Нам стоит проявить осторожность и двигаться тихо, чтобы не пропустить нападение. Этот зверь был почти незаметен в сугробе, я мог подойти вплотную и ничего не сообразить, если бы только он не шевельнулся.
– Н-надеюсь, с королевой Нелой всё в порядке в таком опасном месте, – дрожащим голосом произносит Андраник. – Что-то бде не по себе, а-апчхи!
А вот я, в отличие от остальных, уже не могу думать ни о чём кроме того, как же мне ужасно холодно. Ноги до колена превратились в бесчувственные куски льда, пальцы прежде болели, а сейчас я не ощущаю и их. Даже глаза у меня, кажется, замёрзли, а когда моргаю, перед ними встаёт красная пелена.
– Думаю, опасность миновала, – говорит Гилберт, но в голосе его мне слышится тревога. – Давайте-ка пошевеливаться.
Мы проходим шагов двадцать, может, тридцать, и вдруг неожиданно поднимается ветер, а с неба начинает сыпать снег. Становится хуже, чем в густом тумане, и я не вижу кончиков пальцев, когда вытягиваю руку перед собой.
– Нужно остановиться! – звучит голос Гилберта так глухо, будто сквозь подушку. – Иначе собьёмся с пути и замёрзнем!
Был бы ещё он здесь, этот путь.
Мы опускаемся в снег плечом к плечу. Гилберт тянет с меня одеревеневший шарф и растягивает его над нашими головами, чтобы хоть немного защититься от залетающих в нос и бьющих в лицо острых, точно булавки, снежинок.
– Самое время что-нибудь наколдовать! – заявляет Тилли, роясь в своём саквояже. – Глядите, я нашла варежку. Нужна кому-нибудь одинокая варежка?
Желающих не находится, и Тилли надевает её себе на левую руку, а затем пытается поместить туда же и правую.
– Я могу попробовать превратить вас в каких-нибудь зверей, – предлагает Гилберт. – В кого-то, кто не боится холода и хищников. Может быть, в волков?
– Почему бы не наколдовать нам уютный домик? – спрашивает Тилли. – С печкой во всю стену.
Гилберт насмешливо фыркает.
– Колдовство так не работает, – отвечает он. – Невозможно из ничего создать что-то, да ещё и настолько сложное. Жаль, что у меня нет такой силы, как у моего отца – он может изменять погоду. Я мог бы утихомирить ветер или сотворить небольшой дождь, но в нашем случае это ничем не поможет.
– Я-а г-гтов ст-ть кем угодно, – заявляю я, стуча зубами, – т-тльк бы поск-рее. Или безо всяк-к-го к-колдвства стану сосулькой, клац-клац-клац. Кстати, н-н-счёт сосулек – Г-гилберт, у тебя од-дна висит под носом.
– Ха-ха, – веселится Тилли, – и правда.
Гилберт, хмурясь, проводит под носом непослушными пальцами, но избавиться от сросшейся с усами сосульки ему не удаётся. Он сильно краснеет, что заметно даже в этих снежных сумерках, и пытается отвернуться от нас, прикрывая лицо рукой.
– Ч-что вы такие злые, – робко произносит Андраник. – Н-нашли к чему придираться, абчхи! Нам ведь важдо сейчас не выглядеть красиво, а выжить. Г-гилберт, ты делай, что надо.
– Сейчас, – ворчит мой друг, всё ещё прикрывая лицо. – Слова только вспомню. Эй, кто толкается?
Никто из нас не отвечает, и потому Гилберт спрашивает ещё раз:
– Сильвер, это ты сейчас толкал меня в спину?
– Я-а з-залед-денел и не могу даже пошвелить языком к-к следует, – пытаюсь ответить я, – н-не то что в спину толкать кого-то.
– А что тогда это было? – настораживается Гилберт.
Тут же вскрикивает и Тилли, сидящая справа от меня, а вслед за этим я будто бы слышу человеческий голос, заглушённый порывами свистящего ветра.
В следующее мгновение кто-то тянет меня вверх.
– Плохое место, чтобы спать! – слышу я. – Идём, идём! Йарру, веди остальных!
