Текст книги "Всё хорошо, что хорошо кончается (СИ)"

Автор книги: Олли Бонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Глава 23. Мы идём бесстрашно в холод и во тьму

Хотя это не первый призрак, которого мне доводится видеть в жизни, ощущения заметно отличаются. Адалинда и Вилхелм выглядели такими... обычными, что ли, словно живыми людьми, даже и не ощущалось, что они давно мертвы. Но с этой женщиной всё не так.

Растрёпанная, седая, с безумно блуждающим взглядом, она то выглядит реальной, то будто сливается с туманными сумерками, сгущающимися и побеждающими слабый свет нашего окна. Морщинистые губы искривляет усмешка, но в следующее мгновение её сменяет выражение глубокой печали, даже горя, и слёзы блестят на глазах, но тут же исчезают.

Нела гневно глядит на меня, стоящего на пороге, но решает не тратить время на споры.

– Кто ты такая? – спрашивает она у старухи.

– И правда, кто же я? – вместо ответа насмешливо спрашивает та. – Неразумная, понадеявшаяся справиться с тем, что неподвластно никому! Глупая женщина, не ведавшая о силе клятв, вот кто я такая! Давшая слово, которое не в состоянии сдержать!

И призрак разражается визгливым смехом.

– Это ты виновна в проклятии? – интересуется Нела, поднимая бровь, и голос её звучит так, будто она не сомневается в утвердительном ответе.

Её призрачная собеседница серьёзнеет, из взгляда на краткий миг пропадает безумие.

– И я, но не только, – отвечает она. – Пока я была жива, пока не выжила из ума, я хотела всё исправить. Умоляю, пожалуйста, прекратите это, у меня больше нет сил так существовать! Я больше не вытерплю, я теряю рассудок!

Она стонет, обхватывая голову, затем глухо смеётся, не поднимая лица.

Тут я слышу за спиной какой-то странный скрип, оборачиваюсь и вижу три носа, прижимающихся к стеклу, и три пары круглых глаз. Одни из них принадлежат козе.

– Правда ли, что ты что-то сделала с Вилхелмом? – продолжает расспросы Нела. – Из-за тебя его призрак привязан к здешним землям?

– Всё, что я делала, было совершено из любви, – отвечает старуха, поднимая затуманенный взгляд. – Я любила его больше жизни, и я верила, что это чувство преодолеет все препятствия. Наша связь была надёжно скреплена, и я поклялась вечно ждать, когда мы сможем быть вместе, и сделать для этого всё, что в моих силах.

Но ничего не вышло, нет, ничего не вышло... Годы идут, а он не хочет быть со мной, он отверг меня, и никакие слова, никакие клятвы не в силах это изменить! Где же он, почему не приходит? Такая, как я, ему не нужна!

– Ты знала колдунью из южных земель? Дочь вождя? – прерывает Нела этот бессвязный поток бормотания. – Может быть, ты заключала с ней какую-то сделку?

Старуха усмехается, покачиваясь из стороны в сторону. Затем тянет руку к шее, сдвигает ворот истрёпанной одежды и показывает что-то тёмное, похожее на шнурок.

– Сделка, о да, – отвечает она. – Вот оно, моё обещание, вот чем мы связаны с нею. Мир и любовь – это я должна была получить, мы все должны были, но кому же можно верить, если даже я сама утаиваю правду? Но я не в силах ей рассказать, нет.

– Знаешь ли ты, кто из них кого предал, правитель или дочь вождя? – вмешивается в беседу Гилберт.

– Я узнала ответ, и он причинил мне боль, – отвечает старуха, и очертания её тела дрожат, размываясь. – Думаю, что и Вилхелм обо всём узнал, иначе почему же он не желает меня видеть? Я так перед ним виновата. Нам уже не быть вместе. Идите, идите к нему и попросите кольцо с синим камнем, кольцо, что подарила ему Элеонор, и верните эту вещь мне! Если он отдаст кольцо, пусть это будет знаком, что я ему больше не нужна, что мне пора перестать цепляться за тень надежды. Тогда я смирюсь и уйду.

Когда отголоски этих слов тают в воздухе, призрак делается совершенно неразличимым. Мы ждём, но старуха больше не появляется.

– Похоже, мы узнали всё, что могли, – подводит итог Нела, когда мы возвращаемся в дом. – Видно, это и есть та самая Элеонор, о которой шла речь в письме. Эта женщина как-то была связана с хозяином замка при помощи колдовства, и кольцо, о котором она говорила, скрепляло эту связь. Мы разрушим узы, вернув кольцо. Хотелось бы верить, что это снимет и проклятие.

– Боюсь, что оно может оказаться куда обширнее, – качает головой Гилберт. – Мы так и не знаем, что именно сделала дочь вождя и к чему она стремилась. Но если исправим хоть какую-то часть, наверное, всё равно станет получше.

– Давайте не будем спешить, а сперва разузнаем у Вилхелма, что это за кольцо и при каких обстоятельствах оно было получено, – предлагает Нела.

Тилли поднимает лицо от альбома, куда очень старательно и быстро что-то записывала, и поправляет съехавшие очки.

– Вот так история, – восхищённо произносит она. – Призраки, любовь, клятвы и проклятия! Так значит, эта Элеонор была возлюбленной Маркуса, но на самом деле любила его лучшего друга, так? И обратилась к колдунье, чтобы та связала её с Вилхелмом узами. Ох и дурищей же она была в таком случае! Бедный, бедный Маркус. Чувства не всегда бывают взаимными, и это порой нелегко принять, но уж обращаться к колдунам, чтобы связать себя с дорогим человеком, я бы точно не стала!

– А как же призрак девушки, которую видел Невен? – вспоминаю я. – Может быть, нам стоило бы побеседовать и с ней тоже? Она-то кем может быть?

– Возможно, она непричастна к случившемуся, – предполагает Гилберт. – Как знать, может, проклятие затронуло и простых горожан, которые погибли нехорошей смертью при сражении.

– И много ты видел на улицах призраков простых горожан? – не соглашаюсь я.

– А разве мы ходили по улицам ночью? – парирует мой друг. – Только в этом переулке и сидели, а город ведь не мал. Нела, выскажись, как считаешь, призрак девушки может быть важен для нашего дела?

Но та, к кому он обратился, не отвечает. Она давно уже сладко спит, прислонившись к стене. Гилберт в досаде тормошит её за плечо, но это оказывается бесполезно.

– Ладно уж, завтра спросим, – ворчит он.

– И кто третий смешивал кровь и произносил клятву, тоже не вполне ясно, – размышляю я.

– Вероятно, Маркус, кто же ещё, – отмахивается Гилберт, устраиваясь на шкурах в углу. – Письма свидетельствовали о том, что они с Вилхелмом были весьма близки, да ты и сам слышал – как братья. Я уверен, дело было так: Элеонор при помощи колдовства привязала к себе возлюбленного и поклялась вечно ждать, пока они не смогут быть вместе, потому она всё ещё тут, а из-за неё и он. Адалинда упоминала, что осталась с сыном, чтобы защитить его от зла, по этой причине и она остаётся в замке. Когда правитель и колдунья смешали кровь, возможно, этот момент дочь вождя и использовала, чтобы наложить чары по просьбе Элеонор. А значит, уберём Элеонор – цепочка рассыплется.

– Но почему же тогда настала вечная зима? – подаёт голос Андраник.

– Может, из-за того, что здесь было произнесено столько клятв и мёртвые стали призраками? – предполагает Тилли. – Во многих историях, которые мне доводилось слышать, по вине призраков что-нибудь приключалось – ну, просто потому, что они болтались поблизости, даже если ничего и не делали. Плохая погода, порча урожая, дурные сны и прочее.

– Вполне вероятно, – сонно бормочет Гилберт. – И всё равно, я считаю, что нужно не тратить времени даром, а принести Элеонор то кольцо. А если какие-то призраки ещё останутся, что ж, тогда можно приняться и за них. Давай спать, а то рассвет скоро.

Мой друг поворачивается на другой бок и тут же засыпает.

Спит коза, жуя во сне губами. Сладко сопит Дамиан, что для него вообще редкость. Ушла наверх Тилли и тоже, вероятно, отдыхает. Только я всё никак не могу уснуть и верчусь с боку на бок. Чтобы не закоченеть, приходится лежать в верхней одежде, а она где-то сбилась, ещё и шкуры подо мной корявые, и мысли о призраках никак не идут из головы. И Андраник так громко и уныло вздыхает, сидя у очага, что сил моих нет.

А вот он встаёт и идёт ко мне, осторожно обходя дыру в полу, которую мы прикрыли перевёрнутой скамьёй.

– Сильвер, ты ведь не спишь? – шепчет Андраник, садясь на корточки.

– Уснёшь тут, – вполголоса отвечаю ему я. – Хуже этого ложа была только постель принцессы в замке Белого Рога, но я в те поры был моложе и легче переносил лишения.

– М-да, – мямлит мой собеседник, – к сожалению, мне не довелось побывать в том замке. Наверное, было очень интересно. Знаешь, я думаю, а не поговорить ли нам с призраком той девушки?

– Я тоже считаю, что это не помешает, – соглашаюсь я. – Хочу обсудить это с Нелой, когда она проснётся, и думаю, она с нами согласится.

– Да нет, – нерешительно произносит Андраник, – я думал... может быть... что если нам поговорить с ней прямо сейчас?

Я даже привстаю на локте от неожиданности.

– Прямо сейчас, вдвоём?

– Н-ну а чего тянуть, – запинаясь, говорит Андраник. – Я вроде бы уже не так сильно б-боюсь призраков, как прежде. Если разбудим Гилберта, он будет против и нас тоже не пустит, королева Нела отдыхает, а Тилли... её я подвергать опасности не хочу.

Я недолго раздумываю. Действительно, зачем упускать такую возможность! У нас остаётся ещё часть ночи, и к утру мы либо будем знать намного больше, чем знаем сейчас, либо ничего не потеряем, кроме шанса выспаться.

– Вперёд! – говорю я и поднимаюсь.

Стараясь не шуметь, мы проходим через комнату, но когда Андраник тянет дверь, она издаёт противный скрипучий звук.

– Куда это вы? – сонно спрашивает Гилберт, приоткрывая глаз.

– Да что-то пить ужасно захотелось, – выдумываю я на ходу. – Мы выйдем за городские ворота, снега в котелок наберём и вернёмся.

Для убедительности мне приходится взять этот самый котелок.

– Хорошо, – бормочет Гилберт в ответ и вновь сладко засыпает.

Мороз снаружи пробирает до костей. Мы забыли взять фонарь, но я вспоминаю об этом лишь когда мы пускаемся в путь, да и то вспоминаю случайно, ведь на улицах оказывается вовсе и не темно. Прямо над мёртвым городом, над чёрными ночными крышами разливается от края до края, дрожит, заполоняя небо, зелёное мерцание. Будто волна накатила, да так и застыла, скованная холодом.

Гигантских светлячков, к счастью, поблизости не видно.

– В какую сторону пойдём? – спрашивает Андраник и берёт меня под свободную руку.

Здесь довольно скользко и он, вероятно, не желает падать в одиночку.

– Невен вроде бы не заходил далеко в город, – припоминаю я.

– Мне тоже показалось, что он был недалеко от ворот, – соглашается мой спутник. – Значит, туда?

Я соглашаюсь, и мы бредём, поскальзываясь, к воротам. Зеленоватый свет, льющийся сверху, неярок, и оттого не всегда видно, куда мы ступаем. Кажется, будто ночью в городе намного холоднее, а лёд, покрывающий камни дороги, словно бы стал более гладким.

Но вот наконец мы у ворот, однако здесь не видно и следа чьего бы то ни было присутствия. Ни шума, ни звука, ни движения.

– Эге-гей, ужасный призра-ак! – зову я, прикладывая ладони ко рту. – Выходи-и!

– Сильвер, что ты делаешь? – шепчет мой более трусливый спутник, округляя глаза. – А вдруг ты её рассердишь?

– И что же она сделает, съест меня? – хмыкаю я. – Это только в сказочках, которые рассказывает Тилли, призраки причиняют людям вред, а я пока ничего такого своими глазами и не видел.

– А-а-а что, если именно вот эта девушка, которую мы решили найти, и есть та, которая ходит во тьме? – вдруг с тревогой произносит Андраник и трёт лоб. – Я-я-я не думал раньше, но теперь подумал, вот, ну, а что, если вдруг именно только её одну во всём городе и стоит бояться?

– Да что ж ты раньше-то этого не мог сообразить? – негодую я. – Давай тогда уходить отсюда поскорее! Шевелись, чего примёрз! Поговорим с Нелой, тогда и решим... да что с тобой такое?

Андраник замирает с полуоткрытым ртом, глядя на что-то слева от меня, и в глазах его плещется ужас, а лицо стремительно белеет и становится даже светлее волос.

– Там гигантский светлячок, да? – со слабой надеждой спрашиваю я, набираясь решимости, чтобы обернуться.

Глава 24. Нужно быть отважным вопреки всему

Руки невольно опускаются, и котелок, который я не догадался оставить у стены дома, соскальзывает с локтя, оглушительно гремя на камнях.

Девушка с волосами чёрными, как ночная даль, стоит у стены, печально глядя на нас. И она нагоняет такую жуть, какой я не ощущал и рядом со старухой.

Возможно, дело в том, что сразу ясно – незнакомка мертва. Её тёмные глаза, окружённые чернотой, похожи на провалы на обескровленном лице, таком же белом, как и простое платье. Она боса, руки и ноги ниже колена обнажены, и на них отчётливо заметны следы тления. Единственное яркое пятно в облике девушки – остающаяся свежей алая рана, разрез, пересекающий шею.

– О боги, – шепчет Андраник. – Ой-ой-ой. Я сплю. Я точно заснул, и я сюда не пошёл, и ой, мамочки. Пожалуйста, пусть я проснусь, и никаких больше приключений. О боги, пожалуйста!

Девушка глядит на нас и молчит. На неподвижном мёртвом лице живут только глаза: они изучают моего спутника, затем взгляд медленно ползёт ко мне.

– Добрый день! – вежливо говорю я, потому что кто-то же должен начать разговор. – То есть, ночь. Замечательная сегодня погодка, верно? Так и тянет прогуляться!

Призрак не издаёт ни звука, ни движения.

– Что ж, ладно, – перехожу я к решительным действиям. – А ну-ка немедленно говори нам, кто ты такая!

– О боги, Сильвер, не надо быть таким грубым! – ахает Андраник. Жив ещё, значит, а то мне уж было показалось, он там помер со страху.

Девушка продолжает глядеть на меня, как мне чудится, с любопытством, хотя выражение её лица вроде бы и не меняется. Но вдруг мёртвые тёмные губы подрагивают и размыкаются.

– Скажет ли вам что-нибудь моё имя? – звучит насмешливый голос. – Что ж, если желаете знать, я Таавья. Лишь тень себя прежней. Разговор окончен?

– Нет, погоди, – спешу сказать я. А то вдруг она пропадёт, и мы так ни о чём и не узнаем. – Мы хотим узнать о проклятии!

– От меня? – спрашивает призрак. – Тогда всё зависит от того, сумеете ли вы задать верные вопросы. Я лишь тень, частичка памяти, я почти за гранью, и многого сказать не смогу.

– В-вы ведь с юга, верно? – подаёт голос Андраник. Что это ему пришло в голову?

– Да, я с юга, – звучит неспешный ответ.

– Ох, так вы, может быть, и есть дочь вождя!

– ...колдунья! – одновременно произносим мы с Андраником.

– Дочь вождя, – спешит погромче повторить он и краснеет.

Призрак остаётся неподвижным, губы сомкнуты, но всё-таки до нас доносится негромкий смех. Выглядит это пугающе.

– Я не стыжусь того, что колдунья, – произносит, отсмеявшись, незнакомка. – И я – дочь вождя. Вы угадали.

– Но кто тебя убил? – спрашиваю я и тут же думаю, не слишком ли грубо было таким интересоваться. Наверное, надо бы как-то пояснить свой интерес. – Ведь рана как будто не из тех, которые люди обычно получают в сражении.

Надеюсь, я исправил положение.

– Я не знаю, кто убил меня, – отвечает девушка, едва размыкая губы, и в голосе её слышатся боль и гнев.

– Ох, примите мои соболезнования, – вежливо мямлит мой не очень умный спутник, но дочь вождя ничего не произносит в ответ на это.

– Таавья, – окликаю я, надеясь, что верно запомнил имя, – вы с правителем этих земель заключали союз. Это ты предала его?

Тёмные брови на белом лице впервые оживают, сходясь к переносице. Волосы мёртвой колдуньи развеваются, будто буря бушует вокруг неё, и мрак стягивается, сгущаясь, к неподвижной фигуре.

– Предательство было, – гневно звучит ответ. – Но кто кого предал, судить не спешите.

– Скажите нам, п-пожалуйста, кто это сделал, – просит Андраник. – В-ведь мы как раз и хотели бы узнать п-правду.

– И я хотела бы узнать правду, – мрачно отвечает дочь вождя.

– Может, расскажешь нам о старухе, которая бродит по городу? – спрашиваю я. – Она ведь связана с Вилхелмом. Если разорвать эту связь, проклятие пропадёт?

– Очень крепкая связь, – отвечает мне призрак. – Даже если удастся её разорвать, мне неведомо, пропадёт ли проклятие.

– А, кхм, у меня имеется один неудобный вопрос. Это же ты та, которая ходит во тьме?

Дочь вождя глядит на меня так пристально и так долго, что мне на самом деле становится неловко. Пожалуй, зря спросил.

– Чтобы узнать того, кто ходит во тьме, нужно смотреть сердцем, – наконец отвечает мне призрак.

Терпеть не могу подобные дурацкие фразы. Она могла сказать «поди догадайся», и суть бы от этого ни капли не изменилась.

Кажется, мы до сих пор ни о чём таком и не узнали. Какие же ещё вопросы можно задать?

– Может быть, ты знала друга здешнего правителя? – спрашиваю я.

– Если был друг, я не заметила, – отвечает колдунья.

Хм, и что бы это значило? Она, получается, не виделась с Маркусом? А если так, кто же третий приносил клятву вместе с ней и Вилхелмом? Сейчас я спро...

– А почему вы всё-таки не стали женой правителя здешних земель? – внезапно опережает меня Андраник, который в последнее время что-то уж слишком много размышляет о своих чувствах, и не всегда к месту. – Вы решили, что союз без любви обречён на неудачу?

– Это произошло потому, что у Вилхелма уже была жена, – даёт неожиданный ответ дочь вождя.

– Ого! – не удерживаемся мы от восклицания. – Была жена, но кто?

– Элеонор, – только и отвечает нам призрак.

Рассвет неохотно наступает, незамеченный нами, на улицах становится светлее, и наша собеседница меркнет. Сквозь силуэт проступают очертания стены, у которой она стоит, и с каждым мгновением линии грубо отёсанных камней делаются всё явственнее, а различить колдунью становится всё труднее. Недолгое время мне ещё кажется, что я вижу неподвижный взгляд, устремлённый в нашу сторону, но вот уже не осталось и следа.

– Ничего себе! – выпаливаю я. – Андраник, знаешь, всё-таки стоит тщательнее раздумывать, у кого спрашиваешь совета в любви, но в этот раз твой глупый вопрос действительно нам помог. Так Элеонор была вовсе не коварной женщиной, думающей лишь о собственных чувствах и желаниях и совершившей страшную ошибку, а женой правителя, который наверняка тоже должен был её любить! И союз их связал не колдовской, а настоящий, ещё до прибытия дочери вождя!

– Но почему он тогда о ней и не вспомнил? – морщит лоб Андраник.

– И мне хотелось бы знать, – киваю я.

– Может быть, при таких обстоятельствах нам лучше не возвращать кольцо, а найти способ, чтобы Вилхелм и Элеонор как-то встретились? – предполагает мой спутник.

– Возможно, ты и прав, – соглашаюсь я с ним. – Скорее, давай расскажем обо всём остальным!

Я поднимаю с земли котёл, и мы торопимся к дому. Однако он встречает нас тишиной и погасшим очагом.

На скамье лежит записка, оставленная для нас.

«Догоняйте, мы ушли к замку, – написано карандашом на листе, неровно вырванном из альбома Тилли. – Харди сделал любопытную находку, и мы решили вас не ждать. Не задерживайтесь!»

– Вот так дела, – озадаченно произносит Андраник, вертя лист в руках. – Что же он мог такое найти? Давай поскорее их отыщем! Нужно рассказать о том, что мы узнали.

Немного погодя мы, сильно запыхавшись, минуем тёмный коридор и оказываемся в главном зале замка. Наших друзей не видно, лишь Вилхелм всё так же уныло торчит в своём кресле да Адалинда бродит неподалёку от него.

– Наши друзья направлялись сюда, – говорю я призракам, когда дыхание моё немного восстанавливается. – Где они сейчас?

Вилхелм медленно поднимает отрешённый взгляд.

– Кажется, я забылся, – отвечает он, потирая висок. – Если кто и проходил, я не заметил.

– Ваши друзья? – удивлённо поднимает брови хозяйка замка. – Они собирались сюда, зачем? Но постойте, прошу вас, давайте отойдём, чтобы Вилхелм не слышал разговора. Изредка он будто бы впадает в оцепенение, но это не плохо, это даёт ему передышку. Он забывает, что мёртв, что мы прокляты, забывает о своей боли. Прошу, пожалейте его, дайте ему эти мгновения покоя.

– Конечно, – охотно соглашается Андраник, и мы отходим в сторону.

– Так зачем же ваши друзья хотели сюда прийти? – дружелюбно спрашивает старая женщина, делая такой жест, будто хочет взять нас под руки.

– Ах, да за кольцом, – охотно поясняю я. – Старуха, что бродит по городу, сказала, что исчезнет, стоит лишь ей получить кольцо с синим камнем. Но нам удалось выяснить...

– Постой, Сильвер, – вдруг с тревогой в голосе произносит Андраник, морща лоб.

– Что такое? – не понимаю я.

– Предположим, – размышляет мой спутник, – Вилхелм действительно утратил память. Но вы, госпожа, вы ведь помнили обо всём так ясно. Почему же вы почти ничего не рассказали нам об Элеонор?

Хозяйка замка отступает на шаг, в лице её мелькает что-то, похожее на ярость, но вспышка мгновенно гаснет.

– Я рассказала вам всё, о чём знала сама, – говорит Адалинда, гордо вскидывая голову. – И больше добавить мне нечего.

– Что ж, мы побеседуем с вашим сыном, если вы не против, – говорю я, отвешиваю поклон и шагаю к возвышению, на котором установлен трон Вилхелма.

Андраник спешит за мной.

– Может быть, она вправду не знала, – говорит он вполголоса, оглядываясь на хозяйку замка. – Вдруг брак был тайным!

– Пусть вот Вилхелм припомнит и расскажет нам, – отвечаю ему я.