Текст книги "Всё не то, чем кажется (СИ)"
Автор книги: Олли Бонс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)
Глава 14. Кони? Купим лучших, мать моя пчела
Теперь, когда Дрейк обрёл человеческий облик, наши планы немного меняются. Мы решаем отправиться в Медополье, купить лошадей и проделать остаток пути верхом.
– И всё-таки не понимаю, – говорю я, пока мы бредём по дороге. – Это ведь какое событие – парень превращается в дракона, крушит всё вокруг. Как слухи об этом не разошлись по всем королевствам? Где ты жил?
– Я жил за пределами королевств, – уклончиво отвечает он. – И думаю, люди там не хотели, чтобы об их городке поползли дурные слухи. Они сохранили всё в тайне.
– Надо же, какие неболтливые. Так где, говоришь, ты жил?
– Не хочу об этом говорить, – ставит точку Дрейк. – Давай поспешим, почти пришли.
Дневная жара тяжело опускается нам на плечи. В воздухе слышится пчелиное гудение – крылатые труженицы снуют там и сям, то направляясь к лугам Кривокосья, то возвращаясь к городку. Перед городком устроены пасеки.
Мы проходим мимо, любуясь затейливыми пчелиными домиками, и задерживаемся у ворот. Их створки навешены на столбы, покрытые причудливой резьбой – тут и цветы, и птицы, и пчёлы, конечно же.
– Смотри, это ты! – показываю я пальцем на что-то белое, толстое и с крыльями.
– Это птица, – не соглашается Дрейк.
Сам городок очень милый и опрятный. Всё, что в нём сделано из дерева, украшено резьбой, а всё, что украшено резьбой, расписано в яркие цвета. Мы как будто вновь на цветочном лугу.
Первым делом мы навещаем трактир под названием «Мать-пчела», дабы утолить жажду (и голод).
– Откуда будете, странники? – расспрашивает нас добродушная пухлощёкая трактирщица. Тёмные её волосы аккуратно заправлены под косынку. – Я Ганка, у нас можете и пить, и есть, и остановиться на постой.
– Мы из Пень-Осинок, – сообщаем мы. Похоже, Ганка не знает, где это, и я добавляю: – Из Второго королевства.
– Ах, мать-пчела! – всплёскивает Ганка руками, и её карие глаза округляются. – Даль-то какая! Что же вас занесло так далеко от дома?
– В Холмолесье нам нужно непременно, – говорит Дрейк.
– К бабуле, – ляпаю я.
– Что ж это вы с бабулей живёте в разных королевствах? – прищуривает глаз Ганка.
– Проезжал однажды через наши земли торговец, а бабуля ещё была не старая, поженились они да и уехали. А мы вот навестить хотели бы, – выкручивается Дрейк.
А он бы отлично вписался в нашу с Сильвией компанию.
– Мать-пчела, чего только не бывает в нашей жизни! – качает Ганка головой. – А вы вроде на братьев не похожи.
– Так мы не родные братья, а по отцам, – говорит Дрейк. – Отцы были братьями. А бабуля у нас одна, их мать.
– Вы пейте-кушайте, – хлопочет Ганка, ставя перед нами увесистые миски с пшеничной кашей. – Вот медовая вода, – и она добывает из-под пола запотевший кувшин. – Ежели что, я рядом... Ах мать-пчела, да иду я, иду! – обращается Ганка уже не к нам и спешит дальше, где её заждались другие постояльцы.
– Ты что с бабулей этой лезешь, – шипит мне Дрейк, зачёрпывая кашу. – Мы же договорились, что идём искать работу!
– Да не знаю я! Она вдруг сама с языка сорвалась, м-м-м, – отвечаю я, облизывая ложку. Каша здесь великолепная.
Наевшись от души, мы долго благодарим Ганку. Дрейк оставляет ей старинную золотую монету.
– Мать-пчела, да это же целое сокровище! – ахает она. – Каша столько не стоила.
Мы спорим: она пытается вернуть монету, мы настаиваем на оплате. Наконец трактирщица отсчитывает нам целый мешочек денег и утверждает, что всё равно осталась в большой прибыли.
И вот мы идём к местному рынку, сытые и ленивые. Нам нужно найти коней, и Ганка подсказала, у кого спрашивать.
Первым делом я покупаю гребень. Хоть Сильвия вечно корила меня за невнимательность к своему виду, но даже я устал причёсываться пальцами.
Продавец глядит на спутанную шевелюру Дрейка, подняв брови, и добавляет ещё один гребень в подарок.
Затем я убеждаю своего спутника купить медовую вату. Она так и тает на губах, подобной я не ел даже во дворце. Дрейк между тем всё стоит со своей порцией, глядя на неё.
– Ешь наконец, это очень вкусно! – говорю я ему.
Он решительно вгрызается в середину ватного облака. На его лице тут же возникают здоровенные седые брови.
– М-м-м, необычно, но действительно вкусно, – кивает он. – Что ты смеёшься?
– Что вы, дедуля, – хихикаю я, – как можно смеяться над почтенной старостью!
Он всё стоит в недоумении и то хмурится, то поднимает бровь. Я бы и рад уже сказать, в чём причина, но помираю со смеху, не в силах вымолвить хоть слово.
Наконец я роюсь в мешке, вынимаю зеркальце, которое мы прихватили из сокровищницы, и показываю ему. Дрейк, негодуя, приводит себя в порядок.
Нам приходится отойти к колодцу и набрать воды – я хочу запить непрекращающуюся икоту, а мой спутник спешит умыться, поскольку его брови вызвали повышенный интерес у пчёл.
Но вот мы добираемся до рядов, где продают всякое зверьё.
Громко кудахчет недовольная курица, мычит телёнок. Галдят гуси, лает увязавшийся за хозяином пёс. И над всем этим – людской гомон: «Покупаем! Продаём! Кому цыплят, все курочки! А вот гусь, жирный гусь! Свинка, беленькая, как яичко! Парень, купи свинку, не пожалеешь!».
Вокруг столько жизни, и я наслаждаюсь этим. Не то что вечная тишина нашего дворца – «дети, не бегайте, дети, не кричите».
Гляжу на Дрейка – похоже, он не так рад, как я, и выглядит напряжённым.
– Что-то не так? – спрашиваю я.
И тут мы одновременно замечаем козу.
– Смотри, как на Орешка похожа, – говорит Дрейк.
Козу держит на верёвке рябой мужик. Верёвка коротка, и бедная коза не может даже пошевелить головой.
– Покупаем козу? – шепчет мужик с испугом.
– И впрямь как наша Орешек, – соглашаюсь я. – Гляди, такие же чёрные носочки.
– И белая маска на морде.
– И чёрный животик.
– Так покупаете или нет? – снова сипит мужик, косясь по сторонам.
Дрейк бросает ему кошель с оставшимися монетами, и мужик растворяется в толпе. Мы с трудом снимаем с шеи козы тесную верёвку, тогда как торговка гусями причитает:
– Откуда ж вы такие бестолковые, парни? Да разве коза столько стоит? Эта коза ещё и бешеная, так брыкалась...
Коза тем временем трётся о наши ноги и требует, чтобы её погладили.
– Смотри, – говорит Дрейк. – У неё на боку подпалины. Это же точно Орешек – я ей такие оставил пару дней назад... нечаянно.
– Вот ведь дурни! – тем временем громко объявляет торговка гусями. – Свою же козу купили, да за какие деньги.
– Это не просто коза, а наш друг, – объясняю я. – Нам на неё денег не жалко. Но как она тут оказалась?
Дрейка тоже интересует этот вопрос, однако ответ знает лишь коза, а она сказать не может.
И мы идём, сопровождаемые козой, выбирать самых лучших скакунов.
Чуть позже два гордых всадника выезжают из восточных ворот Медополья, направляясь к столичному городу.
– Вперёд, Старишка! – шепчет Дрейк своему скакуну. Тот медленно переставляет шишковатые ноги и трясёт сивой мордой.
Дрейк сползает в седле то влево, то вправо. На мой вопрос, умеет ли он ездить верхом, он ответил только, что быстро учится. Ну что ж, надеюсь, из Старишки выйдет хороший учитель, так как мои советы Дрейк слушать не пожелал.
Я, разумеется, гарцую впереди на своём великолепном светло-рыжем рысаке по имени Зоркий. Временами я отвлекаюсь на Дрейка, и тогда мой конь без должного присмотра принимается объедать кусты с правой стороны дороги. Да и в целом непросто заставить его идти прямо, выручает только мой опыт.
Впереди скачет коза. Иногда она оглядывается на нас и трясёт бородой, как будто сердится и торопит нас.
– Быстрее было бы пешком! – наконец раздосадованно восклицает Дрейк. – Одноглазый конь и старик, переживший свой век – как мы могли сделать такой нелепый выбор?
– Но ты же согласился со мной, что они больше никому не нужны?
– Да, согласился, но...
– И что жалко их, – продолжаю я.
– Жалко, но...
– И что им прямой путь на живодёрню, если их никто добрый не купит...
– Да, но я же не знал, что сразу после этого ты возьмёшь и выложишь по рубину за каждого коня! Этих и даром бы никто брать не захотел!
Старишке не нравятся такие речи, он начинает взбрыкивать задними ногами, и Дрейк едва удерживается в седле.
– Ничего! – весело киваю я. – Сейчас отъедем подальше от города, чтобы никто не видел, и как...! – и подмигиваю Дрейку. – Мне уже прямо не терпится!
– Что? – хмурится он.
– Будто не понимаешь, – широко улыбаюсь я.
Глава 15. План хорош как будто, как всегда у нас
Город скрывается из виду, лишь когда небо усыпают звёзды. Мы устраиваемся в стороне от дороги, под крутым холмом. Коза щиплет травку, кони тоже бродят неподалёку. Я предложил их привязать, но Дрейк отказался, сообщив, что не верит в их способность далеко уйти. Ещё и намекнул, что не станет жалеть о такой потере в случае чего.
– Ну что, рядом никого нет, – говорю я. – Теперь ты можешь сделать это. Много ли времени тебе понадобится?
– Ты о чём? – отстраняется Дрейк.
– Да не притворяйся, – говорю я ему. – Ты же всё понял. Давай, заколдуй наших коней, чтобы они снова стали молодыми и здоровыми!
– Что? Но я не умею, – разводит руками Дрейк.
– Как это не умеешь? – опешиваю я. – Ты же сам говорил, что обладаешь силами!
– Да, но я же ничему не учился, – поясняет он. – Я ведь попал к колдуну в облике дракона. Ни знак пальцами сделать, ни травы собрать, ни порошки отмерить. Потому мы первым делом решили вернуть мой прежний облик, а уже затем приступать к обучению. Я изучал карты мира, историю, легенды прошлого, но не колдовство. Да и это с разумом дракона учить было не так-то просто.
– Так что ж ты раньше не сказал! – кричу я. – Разве бы я купил этих доходяг с лысыми боками, если б знал!..
– Вот, теперь ещё и я во всём виноват, – вздыхает Дрейк.
Некоторое время мы лежим молча, глядя на звёзды.
– Помнишь, – говорит Дрейк, – я рассказывал тебе о своём предке, Армасе?
– В честь которого тебя назвали родители? Да, помню.
– В моём городке рассказывали, что когда ему было около тридцати лет, он собрал народ и отправился в Мёртвые земли. Тогда там обитало несколько колдунов. Не знаю, как Армас смог убедить людей, как сумел перебороть их извечный страх, но только люди выступили, отыскали безопасный путь через болота и убили нескольких колдунов. Дом, где обитал самый старый колдун, разрушили до основания.
– Неужели правда? – не верю я. – Похоже на выдумку. Разве колдуны не могли испепелить их ещё на подходе, натравить друг на друга или заставить вечно бродить по болотам, пока не утонут?
– Истории о колдунах во многом сильно преувеличены, – говорит Дрейк. – Они не могут совершать чудеса по щелчку пальца. Многие заклятия и ритуалы требуют времени на подготовку, да и не всё колдуны могут держать в голове. Помнили, наверное, какие-нибудь часто используемые слова, но не то, что нужно для боя. Нападения не ожидали, и из колдунов тогда мало кто уцелел.
– Но зачем Армасу было их атаковать? – не понимаю я. – Ведь будут рождаться новые дети со способностями. Как быть, если некому будет их обучать, и что делать, если такие силы окажутся без контроля?
– История о том умалчивает, – говорит Дрейк. – Не думаю, чтобы в моём городке хоть кто-то о том задумывался. Они слышат о том, что местный герой в прошлом убил нескольких колдунов, и говорят: «Вот молодец, мы его уважаем! Гордимся таким предком!». А зачем он так поступил, было ли это разумно, никого не интересовало. Я спрашивал у людей об этом, однако все глядели на меня с непониманием и отвечали: «но это же колдуны!», как будто этого было достаточно. А между тем колдуны веками не нарушали границ своего поселения и никогда ни на кого не нападали.
– Люди иногда бывают такими глупыми.
– Да. Когда я попал к чародею, то услышал другую версию этой истории. Он рассказал мне, что Армас и был сыном Нериссы, которого Соланум оберегал, как мог. У Армаса не было колдовских способностей, но ему пришлось жить с Соланумом, ведь близких у него не осталось. Нерисса умерла, дав сыну жизнь.
Но однажды люди из ближнего поселения напали на колдунов. Соланум приказал Армасу бежать, так как тот был ещё мальчиком и ничем не помог бы в сражении. Армас затаился в зарослях неподалёку, пока люди в ярости крушили и жгли небольшое поселение колдунов. Он вернулся, уже когда всё кончилось, и нашёл тело растерзанного Соланума у их разрушенного дома. Армас в страхе бежал, позже прибился к поселению и выдумал какую-то историю, которой поверили.
Лишь много лет спустя он раскрыл близким, что в его жилах, возможно, течёт кровь дракона. Они не знали, верить ли ему, но легенда была красивой, и отказываться от неё тщеславным людям не хотелось. Так история о ребёнке дракона и прошла сквозь века.
– Надо же, какие разные версии. И всё же я не понимаю, как Соланум мог стать мужем Нериссы. Может быть, его способности поздно проявились? – предполагаю я.
– Я тоже многого не понимаю, – отвечает Дрейк. – К примеру, принцессой какого королевства была Нерисса. В тех книгах, что были у колдуна, я ничего о ней не нашёл. Почему после смерти матери Армас не отправился к её родным? Сперва, возможно, не хотел бросать приёмного отца, но после его гибели он ведь был волен пойти на все четыре стороны. Неужели жизнь в захудалом городке, где и через двести лет ничего не изменилось к лучшему, привлекала Армаса больше, чем богатое житьё в столичном городе? И с нападением не всё ясно: хотелось бы знать, участвовал в нём Армас или нет. Потому я решил, что обязательно посещу Зал Летописей в Гнилозерье, чтобы отыскать хоть что-то.
– В Царь-Лодочке, – поправляю я его.
– Ах, точно, никак не запомню новое название. Я узнал о Зале Летописей из старых книг, где упоминалось ещё прежнее имя города.
– А не упоминалось ли там, – интересуюсь я, – что Зал Летописей закрыт для посещения?
– Как закрыт? – изумляется Дрейк.
– Да вот так. Нам с отцом доводилось бывать в Царь-Лодочке на свадьбе сестры короля Эвкласа. Он лично показывал нам дворец, а чтобы мы осмотрели Зал Летописей, пришлось звать какого-то мрачного человека с ключами. Не помню, что у него была за должность. Но суть в том, что даже у самого короля нет свободного доступа в Зал Летописей!
Дрейк какое-то время молчит, размышляя, а потом говорит мне:
– Ничего, мы что-то придумаем. Я хочу больше узнать о прошлом и о себе. Не хотелось бы вечно зависеть от амулета, и я думаю, что правда о случившемся с Нериссой могла бы мне помочь. Может быть, если бы я точно понимал, для чего именно был изначально предназначен амулет...
– Я постараюсь помочь, – соглашаюсь я. – Мне всё-таки уже доводилось бывать во дворце, я знаю, где находится тамошний Зал Знаний. Сделаем это потом, на обратном пути?
Мой спутник хмыкает и тяжело задумывается о чём-то, бьёт кулаком по земле, долго молчит.
– Я понимаю, нужно спешить, – наконец виновато произносит он, – но мы совсем рядом с Залом Летописей, представляется такая возможность... Может быть, попробуем? Хотя бы только посмотрим, получится ли зайти. Если увидим, что задача нелегка, то не будем тратить время зря, конечно же.
Он мнётся и продолжает чуть погодя:
– Мне важно не только узнать про амулет, но и разобраться, что за кровь во мне течёт. Ты только представь, всю жизнь я был изгоем, меня ненавидели и не считали нормальным. Мать любила меня, но я чувствовал, что колдовская сила пугает её, эту часть меня она всегда старалась будто не замечать. А если тебя не может принять полностью даже единственный близкий человек, это, знаешь ли, тяготит.
– Когда ты попал к колдуну, наверное, стало в чём-то легче? – предполагаю я.
– Да, но... С ним всё наоборот: он отнёсся к моим особенностям как к чему-то обычному, даже заурядному, и сказал, у меня нет главного, чтобы стать хорошим колдуном. По его словам, я не умею принимать решения, мне не хватает чутья и уверенности. Но осознавать, что я и как человек не состоялся, и толкового колдуна из меня не получится, очень больно.
– Я думаю, рано ты волноваться начал, – подбадриваю его я, сдерживая зевоту. – Сперва выучись всему, что может предложить твой наставник, накопи опыта, тогда уже и оценивай себя.
– Трудно идти вперёд, не веря в собственные силы, – грустно отвечает Дрейк. – Хотел бы я научиться уважать себя. Думаю, тогда бы мне намного легче всё удавалось. Но видишь ли, нелегко верить в себя, если ты урод или недотёпа. Может быть, это дастся мне проще, если я узнаю, что во мне течёт королевская кровь.
– Если это для тебя действительно так важно, – говорю я, – тогда, конечно, постараемся заглянуть в Зал Летописей. Сделаем всё, что сможем. Но как по мне, ты зря себя недооцениваешь, а уважать за происхождение – неправильный путь. Если ты знаешь историю, то должен помнить, что и короли частенько совершали ошибки и глупые поступки.
– Спасибо, – с чувством отвечает Дрейк. Видно, что он рад моему предложению.
Надеюсь, позже он не сказал ничего важного, потому что примерно в это время я не удержался и уснул.
– Гляди, как светится амулет, – удивляется Дрейк наутро. – Ты что, к нему прикасался?
– Может быть, как-то нечаянно, – лукавлю я. На самом деле я замёрз ночью и в полусне нашёл единственное тёплое место, которое было рядом.
– Нам нужно быть осторожнее! – сердится Дрейк. – Мы всё ещё не знаем, чем это может нам грозить!
– Думаю, ничем серьёзным, – беспечно отвечаю я. – Я не чувствую в себе никаких изменений.
Наши кони стоят там же, где мы их оставили. Дрейк печально вздыхает, пока я принимаюсь их седлать.
– Но перед тем, как поедем, – говорю я, – нужно привести тебя в порядок. Шутка ли, скоро будем в столице, а у тебя волосы как у какого-то бродяги-отшельника.
Я тянусь к нему гребнем, но Дрейк выхватывает его и принимается причёсываться сам. Он то морщится, то ругается вполголоса, то и дело путая гребень в волосах или роняя его. Наконец его терпение истощается, и он достаёт нож.
– Не убивай себя! – кричу я трагическим голосом и цепляюсь за его руки.
Дрейк указывает глазами в сторону дороги, я оборачиваюсь и вижу проезжающих торговцев, застывших в ужасе.
– Вам, тово... помощь не нужна? – прокашлявшись, спрашивает один из них.
– Благодарю, всё в порядке, я не собираюсь себя убивать, – успокаивает их мой спутник, и торговцы едут дальше.
– Ты чего? – говорит мне Дрейк. – Я просто хочу их укоротить.
И он срезает волосы, а затем я помогаю ему придать причёске более аккуратный вид. Теперь его локоны, как и мои, по плечи.
Потом я собираю отрезанные пряди.
– Зачем ты это делаешь? – удивляется Дрейк.
– Мы с сестрой часто выпрашивали волосы у дворцового цирюльника. При помощи сосновой смолы можно было сделать из них отличные усы или бороду.
– Но для чего? – недоумевает Дрейк. Сразу видно, у бедняги не было детства (и такой сестры, как моя).
– Для смеха, конечно же. Наряжались незнакомцами и разыгрывали домашних, – поясняю я.
– Понятно, откуда у тебя такой талант к переодеванию, – ехидничает Дрейк. – А сейчас-то тебе это зачем? Мечтаешь о пышной бороде?
Я огорчённо скребу гладкий подбородок. Борода у меня и вправду не спешит расти.
– Не бей по больному, – отвечаю я.
– Знаешь, чёрная борода вряд ли подойдёт к золотистым волосам, – задумчиво говорит Дрейк. – Тебе бы наклеить козлиную, она как раз светлая... ай!
Он с лёгкостью отражает мою атаку, но не ожидает нападения с тыла. А как оказалось, Орешек тоже не одобряет таких идей.
Разобравшись с Дрейком и оставив его поверженным, мы с козой исполняем победный танец. Старишка и Зоркий уныло глядят на всё это, и выглядят они так жалко, будто на них всю ночь землю пахали. Они вздыхают, когда мы садимся в сёдла.
– Вперёд, ребята! – командую я. – Вы хотя бы не на живодёрне, будьте рады и этому!
Глава 16. Нас спасёт лишь чудо, вот оно как раз
Долго ли, коротко ли, только мы добираемся до берега озера. Кони наши к тому времени выглядят так, будто умерли несколько дней назад, и мы решаем остановиться, чтобы напоить четвероногих и освежиться самим.
Отходим подальше, туда, где от дороги нас скрывают высокие кусты и валуны. Коза радостно кидается в воду и плавает взад-вперёд, а кони глядят на это с недоумением. Мы распрягаем их, позволяя старичкам передохнуть.
– Я тоже хочу искупаться, – говорю я. – Чувствую себя ужасно пыльным.
– Мы часто задерживаемся, – хмурится Дрейк. – У нас не так много лишнего времени.
– Я быстро, – упрашиваю я. – Пожалуйста! А то уже весь чешусь. Так меня и стража в столицу не пустит, подумают, что болен чем-то.
– Чтобы туда и назад, – соглашается Дрейк.
Быстро раздевшись до белья, я прыгаю в прохладную чистую воду, обгоняю козу и направляюсь на глубину.
– Не смей далеко заплывать! – кричит мне с берега Дрейк. – Вдруг течение или водоворот!
Это лишь подстёгивает меня, и я решаю доплыть до противоположного берега, а затем вернуться. Благо озеро здесь неширокое.
Я весело плыву, не обращая внимания на крики с берега, да их уже и не слышно. Думаю, середину озера я миновал.
Вдруг что-то длинное и прохладное проплывает подо мной и скрывается в глубине.
«Похоже, здесь водятся крупные рыбы», – думаю я и на всякий случай решаю повернуть назад. Берег кажется таким далёким, даже кони не крупнее хлебных крошек. Я спешу, дыхание сбивается, глотаю воду. Так, важно не паниковать. А-а-а, что-то держит меня за ногу!
Рядом выныривает Дрейк, глядит на моё перекошенное от ужаса лицо и смеётся. Ну что за дурак! Разве это смешно?
– Это очень смешно, – говорит он. – Прости, не думал тебя пугать, просто волновался, что с тобой что-то случится. Давай к берегу.
Я плыву в злобном молчании, стараясь, как только могу. Но Дрейк то и дело вырывается вперёд, затем возвращается, вновь обгоняет меня... Это нечестно, ведь я самый лучший пловец.
– Где так плавать выучился? – хмуро спрашиваю я, выходя на берег.
– Недалеко от нашего дома протекала река, – говорит Дрейк, отжимая рубаху. – Начиналась где-то в горах, а под конец раздваивалась, как змеиный язык, и терялась в болотах. Мы с матерью нередко ходили к реке – то рыбы наловить, то просто отдохнуть. Она ведь понимала, как мне тяжело одному дома сидеть, когда другие бегают по улицам с друзьями. Река была одним из моих немногих развлечений, и потому я очень рано научился плавать.
Тут меня беспокоит нечто другое. Я не вижу на траве своей одежды, которую сбросил, идя купаться! Похоже, и одежды Дрейка тоже нет. А Орешек что-то жуёт неподалёку и блаженно щурится.
– Наши вещи! – кричу я и кидаюсь к козе, но Дрейк успевает схватить меня за плечо.
– Коза тут ни при чём, – говорит он и приподнимает ближайший камень. Под ним и лежит наша аккуратно сложенная одежда.
– Вот и искупался, – ворчу я себе под нос, когда одеваюсь. – Седым от испуга можно стать с такими спутниками...
Затем я седлаю Зоркого и проверяю, как справился Дрейк со Старишкой. Похоже, что он действительно быстро учится, но в верховой езде ему до меня далеко. Я-то замечаю, с какими гримасами он всё время спешивается и незаметно пытается размяться.
Некоторое время мы едем, затем идём пешим ходом и ведём коней в поводу, а они едва плетутся. Нас то и дело обгоняют путники и торговцы – кто сочувственно глядит, кто отпускает шуточки. Дрейк морщится и всё время выглядит таким нервным, будто перед его мысленным взором стоит колдун, грозящий всеми возможными несчастьями за промедление.
Но вот наконец перед нами вырастают крепкие каменные стены Царь-Лодочки. Там и сям виднеются шпили и островерхие крыши, возвышающиеся над стенами. Город окружён угодьями земледельцев и скотоводов, потому вокруг мы видим распаханные поля, а вдалеке у леса пасутся овечки.
Мы минуем стражников у ворот.
– С конями дальше нельзя, – предупреждают они. – Указом велено держать городские улицы в чистоте, потому придётся вам оставить лошадок вот в местной конюшне.
Стражник указывает рукой на длинное здание из дерева и камня, стоящее неподалёку от ворот. Над ним красуется такая же длинная надпись: «Позаботимся о ваших скакунах лучшим образом! Конюшни „Быстрый ветер“ – уютно, как дома!»
– Спасибо, так и поступим, – говорит Дрейк. – А что насчёт козы, её тоже придётся оставить?
– Какой козы? – удивляется стражник.
Мы оглядываемся и понимаем, что Орешек куда-то пропала.
Я выбегаю за ворота, увернувшись от подъехавшей телеги. Вокруг немало народа, который приезжает или уезжает, но козы нигде не видно.
– Вы не видели тут козу? – расспрашиваю я людей. – Трёхцветную. На морде белая маска, чулочки и живот чёрные, а бока коричневые с подпалинами.
Но все только качают головами. Делать нечего, возвращаюсь к Дрейку.
Но и он с конями куда-то пропал. Я верчусь в растерянности, пока добрый стражник не окликает меня.
– Товарищ твой в конюшни пошёл, – сообщает он. – Кони проезжающим мешали, не мог он тебя долго ждать.
Я благодарю, и в этот момент Дрейк как раз выходит из конюшен. Он чем-то недоволен.
– Нашёл козу? – спрашивает он, забрасывая мешок за плечо.
– Как сквозь землю провалилась, – развожу руками я.
– Ну что ж, может, позже объявится, – с надеждой говорит мой спутник. – Она ведь как-то следовала за нами от самого замка.
– Лишь бы в беду не попала, – хмуро отвечаю я.
Дрейк молчит, но вижу, что он тоже разделяет мои опасения.
– Оставил коней в конюшне? – меняю я тему беседы.
– Да уж, оставил. Их и брать-то сперва не хотели. Потом меня заставили подписывать бумагу, что если кони там помрут от старости, то я претензий не имею, – возмущённо отвечает Дрейк. – И пришлось расстаться ещё с одним рубином. Потому первым делом давай-ка сейчас поищем лавку ювелира, нам нужны обычные монеты. Если мы будем так сорить ценностями, то скоро или истощим запас, или соблазним кого-то на кражу.
Стражники указывают нам путь, и мы направляемся к лавке ювелира, по пути рассматривая город. Я-то здесь уже бывал, правда, недолго и несколько лет назад, а вот Дрейку всё в новинку.
На окраинах города стоят дома из дерева и камня, но ближе к центру, где селятся зажиточные люди, в постройках используется только камень. Все здания окрашены в светлые тона. Перед домами небольшие садики, в которых растут только цветы (впрочем, мы миновали дом какого-то чудака, который высадил тыквы).
Дороги из светло-серого камня достаточно широкие, чтобы на них могли разъехаться две телеги, однако на улицах нет ни лошадей, ни повозок. Наверное, только королевская семья имеет право передвигаться по городу верхом или в каретах. Мы с отцом, я помню, проделывали путь к дворцу в карете. На улицах тогда было полно людей, съехавшихся со всех окрестностей – многим хотелось присутствовать на свадьбе принцессы Эвклиды – и мы продвигались ужасно медленно. Отец сердился, потел и ругал кучера, кучер оправдывался, Сильвия незаметно для отца корчила рожи из окна кареты, а я страдал от скуки и досадовал, что нам не положено идти пешком. А вот сейчас – совсем другое дело.
По пути встречается разный народ. И бедно одетые, вряд ли местные жители, и люди в украшенных одеждах из дорогих тканей. Наши с Дрейком наряды тоже когда-то шил королевский портной, но поскольку мы не уделяли особого внимания стирке и штопке, то выглядим не лучшим образом.
Впрочем, девушки всех сословий нами явно любуются. Светлокосая дама в шёлковом наряде откровенно улыбается Дрейку, ого, даже подмигивает! При этом она идёт под ручку с мужем, низкорослым и хмурым, который промокает платком потное лицо и ничего не замечает.
Вот и лавка, которую мы искали. Высокий дом зажат меж двумя дородными особняками. Над дверью красуется вывеска «Золотая яблоня», украшенная изображением золотого дерева с рубиновыми плодами. На первом этаже лавка, а на втором, похоже, живёт семья ювелира.
Мы входим, и над дверью звякает колокольчик. Глаза никак не могут привыкнуть к полумраку помещения после солнечных белых улиц. Я иду за Дрейком, молясь, чтобы ни во что не врезаться и не разбить ничего ценного.
– Нам нужна помощь, уважаемый... – начинает Дрейк и вдруг осекается. Что не так?
– С радостью вам помогу, – отвечает звонкий девичий голос. И так как мы храним молчание, она воспринимает это по-своему. – Нет, я не заменяю отца. Да, я – хозяйка лавки. Нет, взрослых позвать не могу, я здесь самая взрослая. Да, я хорошо разбираюсь в камнях и украшениях. Помогаю подобрать подарки для себя или других на любой случай, даю деньги под залог ценностей, могу определить стоимость или разузнать историю тех или иных вещей – за отдельную плату. Итак, что вы хотели бы купить?
– Нам, скорее, нужно продать, – говорит Дрейк и развязывает мешок. – Оцените-ка вот это, – и он кладёт на прилавок три перстня.
Девчонка – сейчас глаза привыкли к полумраку, и я вижу, что она совсем молоденькая и рыжая – округляет глаза и склоняется над прилавком. Затем, не глядя, выдвигает полку стола, нащупывает там очки, водружает их на нос и вновь изучает наши драгоценности.
– Откуда вы это взяли? – изумляется она. – Вот этому, – она отодвигает в сторону кольцо с сапфиром, – лет триста, а вот этим и того больше. Смотрите, внутри печать Фаркуэра, пчела на подсолнухе. Ну Фаркуэра, что, не слышали? – голубые насмешливые глаза всматриваются в наши опешившие лица. – Это известный мастер Первого королевства, жил четыреста лет назад. Парни, вы что, дракона ограбили?
Затем мастерица подносит к глазам кольцо с сапфиром и читает надпись внутри: «Марике, моей дорогой девочке, от бабушки Хетер».
А это уже наша история. Были во Втором королевстве и принцесса Хетер, и принцесса Марика, её внучка. Обе побывали у дракона, обе благополучно были спасены. Похоже, девчонка тоже о них знает.
– Не хотите объяснить, как это к вам попало?
Мы не хотим.
– Тогда без обид, парни, но я зову стражу, – говорит она. – Боюсь, вы не похожи на людей, способных владеть такими вещами.
Тут колокольчик снова звякает, и в лавку, щурясь и слегка прихрамывая, входит новый посетитель. Дрейк быстро сметает кольца с прилавка, пользуясь тем, что девчонка отвлеклась. Похоже, нам пора бежать.
Как назло, тот, кто вошёл – молодой и щуплый, круглая беловолосая голова сидит на тонкой длинной шее – стоит на пути и глядит на меня, не отрываясь. Я уже готовлюсь опрокинуть его кулаком, чтобы расчистить нам дорогу, но он вдруг раскрывает объятия.
– Сильвер! – радостно восклицает он, обнимая меня. Его нос утыкается мне в грудь. – Какими судьбами здесь?
Я присматриваюсь, но никак не могу вспомнить, где мы встречались.
– Принц Андраник, – озабоченно спрашивает девчонка, – вы знаете этих людей?
И тут я вспоминаю. Андраник, сын правящего короля Эвкласа! Мы виделись с ним на свадьбе принцессы Эвклиды. Андраник тогда ходил хвостиком за Сильвией и готов был делать что угодно по её приказу. Таскал с кухни сладости, заготовленные для свадебного пира, пугал слуг, нагруженных тяжёлыми подносами, и – о боги! – стоял голым в фонтане, изображая статую, как раз в момент прибытия делегации из Третьего королевства. Примерно пять принцесс тогда упали в обморок.
