Текст книги "Покинутый (ЛП)"

Автор книги: Оливер Боуден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

Глава 25
8 июля 1755 года

Прошло почти восемь месяцев с тех пор, как Дзио велела ждать от нее весточку, и наконец весточка пришла, и мы отправились в провинцию Огайо, где британцы собирались начать серьезные действия против французских фортов.

Экспедиция Брэддока ставила своей задачей захватить форт Дьюкейн.

Мы все были заняты в это время, а больше всех Дзио – я понял это, когда мы, наконец, встретились, и она привела с собой огромное войско, значительную часть которого составляли индейцы.

– Эти воины из разных племен едины в своем желании – увидеть, как будет изгнан Брэддок, – сказала она. – Абенаки, Делавары, Шони.

– А ты? – спросил я, когда она представила всех. – Чьи интересы защищаешь ты?

Легкая улыбка в ответ:

– Свои.

– Что требуется от меня? – спросил я.

– Помоги им подготовиться…

Она не шутила. Я приказал своим людям помочь индейцам соорудить завалы, начинить повозку порохом, чтобы устроить ловушку, и когда все было готово, я усмехнулся и сказал Дзио:

– Жду не дождусь, чтобы полюбоваться на физиономию Брэддока, когда жахнет эта штука.

Она глянула на меня недоверчиво.

– Ты находишь в этом удовольствие?

– Ты же сама просила у меня помощи в убийстве человека.

– Но мне это удовольствия не доставляет. Я вынуждена это делать, чтобы спасти эту землю и народ, живущий на ней. А что движет тобой? Былые обиды? Предательство?

Или просто азарт охотника?

Я ответил как можно мягче:

– Ты неверно судишь обо мне.

Она указала рукой за деревья, в сторону реки Мононгахела.

– Скоро здесь будут солдаты Брэддока, – сказала она. – Мы должны приготовиться к встрече.

Глава 26
9 июля 1755 года

1

Конный разведчик могавков быстро говорил что-то, чего я не мог понять, но поскольку он показывал вниз, на долину реки Мононгахела, я догадался, о чем шла речь: солдаты Брэддока форсировали реку и скоро окажутся перед нами. Он отправился оповещать остальных участников засады, а Дзио, лежавшая неподалеку от меня, подтвердила мои предположения.

– Они идут, – просто сказала она.

Мне было приятно лежать подле нее в нашем укрытии, плечом к плечу. Но это удовольствие пришлось прервать, потому что из-за краев подлеска я разглядел, как у подножия холма, за полоской деревьев, показался полк. И еще я услышал отдаленный нараставший гул, который возвещал не о прибытии дозора, не о прибытии разведки, а о прибытии целого полка солдат Брэддока. Сначала показались конные офицеры, потом барабанщики и музыканты, а потом марширующие солдаты, и в довершение возчики и обозники. Колонна простиралась настолько, насколько хватало взгляда.

Во главе колонны был сам генерал – он чуть покачивался в седле в такт шагу лошади, – а рядом ехал Джордж Вашингтон.

Барабанщики позади офицеров непрерывно отстукивали дробь, за что мы им были бесконечно благодарны, потому что в деревьях засели французские и индейские снайперы. Десятки воинов залегли на возвышенностях, в подлеске, ожидая сигнала к атаке; сотня солдат затаила дыхание, когда вдруг генерал Брэддок поднял руку, офицер рядом с ним рявкнул команду, барабаны смолкли, и полк остановился в тишине, нарушаемой лишь ржанием и храпом коней и звуком перебиравших по земле копыт.

Мрачная тишина висела над колонной. Мы в засаде сидели, не смея вздохнуть, и я уверен, что любой, как я, удивился бы, если бы нас обнаружили.

Джордж Вашингтон глянул на Брэддока, а потом назад, где ждала в недоумении остальная часть колонны, солдаты и обозники, потом снова повернулся к Брэддоку.

Вашингтон откашлялся.

– Все в порядке, сэр? – спросил он.

Брэддок сделал глубокий вдох.

– Просто наслаждаюсь мгновением, – ответил он, сделал еще один глубокий вдох и добавил: – Несомненно, многие удивятся, зачем это мы продвинулись так далеко на запад. Здесь дикие земли, пока еще непокоренные и необжитые. Но это не навсегда. Со временем наши запасы иссякнут, и этот день гораздо ближе, чем вы думаете. Мы должны обеспечить нашему народу широкие возможности для развития и дальнейшего процветания. А это значит, что нам нужно больше земель. Французы понимают это – и они приложат все усилия, чтобы не допустить такой рост. Они охватывают нашу территорию – возводят форты и заключают союзы – дожидаясь дня, когда они смогут задушить нас этой удавкой. Этого нельзя допустить. Мы должны разорвать удавку и отправить их восвояси. Для того-то мы и идем. Дать им последний шанс: французы уйдут или умрут.

Дзио рядом со мной выразительно на меня глянула, и я понял, что она желает лишь одного – сбить с этого мужлана спесь, немедленно.

Можно не сомневаться.

– Самое время нанести удар, – прошептала она.

– Погоди, – сказал я. Я повернулся к ней – она смотрела на меня, и расстояние между нашими лицами было не больше дюйма. – Мало сорвать экспедицию. Надо вывести Брэддока из игры. Иначе он снова примется за свое.

Убить его, думал я, ведь больше не будет такого удачного момента. Я быстро прикинул все в уме и, указав на небольшой отряд разведки, отделившийся от полка, сказал:

– Я переоденусь в их форму и проберусь к ним. Ваша засада послужит мне идеальным прикрытием, и я смогу нанести смертельный удар.

Я спустился на землю и прокрался к разведчикам. Взвел потихоньку клинок, воткнул его в шею ближайшего солдата и стал расстегивать на нем куртку еще до того, как он хотя бы упал на землю.

Полк, бывший теперь всего в трех сотнях ярдов от меня, с грохотом двинулся в путь, как надвигающаяся гроза – барабаны снова загрохотали, а индейцы воспользовались этим шумом и под его прикрытием стали двигаться между деревьев, устраиваясь на своих позициях и готовясь к нападению.

Я вскочил на лошадь и несколько секунд потерял на то, чтобы совладать с ней и дать ей привыкнуть ко мне, и наконец пустил ее по пологому спуску вслед колонне.

Офицер, тоже верховой, обратил на меня внимание и приказал вернуться на место, но я жестом попросил прощения и рысью тронулся к голове колонны мимо телег с поклажей и обозников, мимо шагающих солдат, которые провожали меня возмущенными взглядами, а потом за спиной толковали обо мне, и мимо музыкантов, пока не поравнялся почти с передним краем. Близкий, но и уязвимый теперь гораздо сильнее. Близкий настолько, что слышал разговор Брэддока с кем-то из его солдат – с кем-то из его ближайшего круга, наемником.

– Французы поняли, что они слабее во всем, – говорил он, – и потому объединились с дикарями, живущими в этих лесах. Их едва отличишь от животных – спят на ветках, сдирают скальпы и даже едят покойников. Милосердия они не заслуживают. Не щадить никого.

Я не знал, смеяться мне или плакать. «Едят покойников». Неужели кто-то поверит?

И офицер, кажется, подумал так же.

– Но, сэр, – возразил он, – это ведь просто сказки. Насколько мне известно, за туземцами ничего такого не водится.

Брэддок развернулся к нему прямо в седле.

– Ты называешь меня лжецом? – заорал он.

– Я не так выразился, сэр, – сказал наемник и затрясся. – Простите. Воистину, я рад служить вам.

– Хочешь сказать, был рад, – рычал Брэддок.

– Сэр? – наемник был напуган.

– Ты «был рад» служить мне, – повторил Брэддок, выхватил пистолет и выстрелил в наемника. Офицер свалился с коня, с красным месивом на месте лица, и его тело глухо стукнулось в подстилку высохшего лесного перегноя. А между тем звук пистолета вспугнул с деревьев птиц, колонна встала, как вкопанная, солдаты стащили с плеч мушкеты, повыхватывали клинки, уверенные, что на них напали.

Несколько секунд они стояли в полной боевой готовности, пока не последовала команда «отставить» и не просочился слух, переданный приглушенными голосами: генерал только что застрелил офицера.

Я был почти в голове колонны и видел, как потрясен был Джордж Вашингтон, который один из всех нашел в себе мужество, чтобы противостоять Брэддоку.

– Генерал!

Брэддок повернулся к нему, и, вероятно, был момент, когда Вашингтон подумал, не воздастся ли и ему той же мерой. Пока Брэддок не загрохотал:

– Я не потерплю недоверия у тех, кем я командую. И симпатий к врагу не потерплю. У меня нет времени на строптивых.

Джордж Вашингтон храбро возразил:

– Никто не спорит, что он допустил ошибку, сэр, только…

– Он получил за свое вероломство то, что и полагается любому предателю. Если мы хотим победить французов в этой войне… Мало того, когда мы победим в этой войне… это будет потому, что такие солдаты, как вы, подчинялись таким солдатам, как я – и делали это без колебаний. Мы должны соблюдать в наших рядах дисциплину и строгую субординацию. Командиры и подчиненные. Без этих условий победы можно и не достигнуть. Это ясно?

Вашингтон кивнул, но быстро отвел взгляд, оставив свои подлинные чувства при себе, и как только колонна снова тронулась, он отделился от Брэддока под предлогом неотложных дел в другой ее части. Это был мой шанс, и я следовал за Брэддоком так, чтобы держаться поодаль, но чуть позади, чтобы он меня не замечал. До поры до времени.

Я выжидал подходящего момента, и наконец сзади нас произошла какая-то заваруха, и второй офицер, сопровождавший Брэддока, отправился выяснить, в чем дело, и в голове колонны остались только мы. Я и генерал Брэддок.

Я достал пистолет.

– Эдвард, – позвал я и получил удовольствие от того мгновения, когда он повернулся в седле и его взгляд забегал от меня к стволу пистолета и обратно. Он разинул рот, чтобы совершить то, что я и предполагал – позвать на помощь – но я не собирался давать ему такую возможность. Теперь ему от меня не уйти.

– С другого конца ствол кажется не таким забавным, правда? – сказал я и спустил курок.

Но именно в этот миг полк нарвался на засаду – чертова ловушка сработала слишком рано – лошадь подо мной шарахнулась в сторону, и я промазал. У Брэддока глаза засветились торжеством и надеждой, но со всех сторон вдруг показались французы, а с деревьев на нас обрушился град стрел. Брэддок с воплем стегнул коня и в следующую секунду уже мчался вверх к полосе деревьев, а я сидел с пистолетом в руке, остолбеневший от такого поворота событий.

Замешательство едва не стоило мне жизни. Я оказался на пути у француза – синяя куртка, красные бриджи – который размахивал саблей и скакал прямо на меня. Возиться со спрятанным клинком было уже слишком поздно. И шпагу доставать из ножен тоже было поздно.

Но тут, тоже мгновенно, француз вылетел из седла, словно сдернутый за веревочку, и половина его головы брызнула красными брызгами. В тот же миг я услышал выстрел и увидел моего друга, Чарльза Ли, который скакал следом.

Я благодарно кивнул ему, рассчитывая поблагодарить его как следует позже, потому что Брэддок уже исчезал среди деревьев, подбадривая коня шенкелями, и обернувшись на секунду, он увидел, что я пустился в погоню.

2

Покрикивая на лошадь, я мчался через лес за Брэддоком – мимо индейцев и французов, которые неслись к подножию холма, к колонне. Я видел, как в сторону Брэддока дождем летели стрелы, но ни одна из них не достигала цели. Ловушки, которые мы расставили, все еще срабатывали. Повозка, начиненная порохом, выкатилась из-за деревьев и разогнала отряд стрелков, а потом взорвалась и разметала в разные стороны лошадей без всадников, а сверху в это время индейские снайперы уничтожали перепуганных и растерянных солдат.

Дистанция до Брэддока оставалась удручающе большой, пока, наконец, местность не сделалась непреодолимой для его коня, который встал на дыбы и сбросил седока наземь.

Взвыв от боли, Брэддок перекатился в грязи, зашарил было по одежде в поисках пистолета, но передумал, вскочил на ноги и кинулся бежать. Теперь мне не составляло труда настигнуть его, и я пришпорил коня.

– Вот уж не думал, что ты трус, Эдвард, – сказал я, поравнявшись с ним и наводя на него пистолет.

Он встал, как вкопанный, круто развернулся и глянул мне в глаза. В его взгляде была спесь. Презрение, так хорошо мне знакомое.

– Ну-ну, – усмехнулся он.

Не сходя с коня, я приблизился, держа наготове пистолет, как вдруг раздался выстрел, конь подо мной рухнул замертво и я свалился на землю.

– Какая самонадеянность, – услышал я голос Брэддока. – Я всегда говорил, что она тебя погубит.

Возле него, верхом, был Джордж Вашингтон и он целился в меня из мушкета. Я в тот миг испытал лишь горькое, болезненное утешение, что, по крайней мере, это Джордж Вашингтон, у которого, конечно, имеется совесть, и который не был генералом, готовым оборвать мою жизнь, и я закрыл глаза, чтобы принять смерть. Мне было жаль, что я так и не нашел убийц моего отца и не совершил правосудия, и что я так заманчиво близко подошел к тайнам Тех, Кто Пришел Раньше, но так и не проник в хранилище; и еще мне было жаль, что я не увижу, как идеалы моего Ордена распространятся по всему миру. В конце концов, я не смог изменить мир, но я хотя бы изменил себя. Я не всегда был хорошим человеком, но я старался стать лучше.

Но выстрела все не было. И когда я открыл глаза, мне явилась такая картина: Вашингтон, сбитый с коня, и Брэддок, метнувшийся в сторону и смотревший, как его офицер мутузится на земле с какой-то фигурой, в которой я тут же признал Дзио – она не только застала Вашингтона врасплох, но и разоружила его и приставила ему к горлу нож.

Брэддок, не долго думая, пустился бежать, а я, кое-как встав на ноги, рванулся было на другую сторону поляны, где Дзио крепко вцепилась в Вашингтона.

– Живее! – рявкнула она. – Или он уйдет!

Я замешкался, не желая оставлять ее одну против Вашингтона и подмоги, которая, нет сомнений, вот-вот к нему подоспеет, но она ударила его рукояткой ножа, отчего Вашингтон потерял сознание, и я понял, что она постоит за себя. Поэтому я возобновил гонку за Брэддоком, теперь уже на своих двоих, впрочем, как и он. У него оставался пистолет, и, метнувшись за огромный ствол дерева, он выставил оттуда оружие. Я скатился в укрытие в тот самый миг, когда он выстрелил, и пуля шлепнула в дерево слева от меня, а я вскочил и продолжил погоню. Он уже бежал, надеясь оторваться от меня, но я был лет на тридцать моложе его, я не толстел последние двадцать лет, распоряжаясь армией, и я даже не вспотел, когда он уже выбился из сил. Он обернулся, шляпа с него слетела, он оступился и едва не полетел через торчащие из земли корни дерева.

Я придержал бег, дав ему возможность восстановить равновесие и продолжить гонку, и преследовал его теперь чуть ли не шагом. За спиной у нас почти уже не слышались выстрелы, крики и стоны людей и животных. Лес, казалось, скрадывал шум боя, оставляя лишь звук прерывистого дыхания Брэддока и его шагов по мягкой подстилке леса. Он снова оглянулся и по-прежнему увидел меня – как я бегу за ним в полшага, и в конце концов, обессиленный, он упал на колени.

Я щелкнул пальцами, взвел клинок и приблизился к нему вплотную. У него тяжело вздымались плечи, и он еле отдышался, чтобы выговорить:

– За что, Хэйтем?

– Твоя смерть – это ключ, ничего личного, – сказал я.

Я вонзил в него клинок и видел, как пузырями пошла вокруг стали кровь, а его тело выгнулось и забилось в предсмертных судорогах.

– Ну, разве что капелька личного, – сказал я и опустил умирающее тело на землю.

– Ты у меня был как заноза в заднице, если честно.

– Но мы были братья по оружию, – сказал он. У него трепетали веки, смерть уже коснулась его.

– Были, пожалуй. Недолго. Думаешь, я забыл, что ты вытворял? Как ты резал невинных, без рассуждений. Для чего? Мира не достичь, если придерживаться такой твердости.

Взгляд его сосредоточился, он смотрел на меня.

– Чушь, – сказал он с удивительной и внезапной внутренней силой. – Если бы мы пользовались мечом более щедро и более часто, в мире было бы гораздо меньше проблем, чем сегодня.

Я поразмыслил.

– Тут я согласен, – сказал я.

Я взял его руку и снял с нее кольцо с изображением креста тамплиеров.

– Прощай, Эдвард, – сказал я и остался стоять, дожидаясь его смерти.

Но в это время я услышал, что приближается отряд солдат, и понял, что не успею убежать. Вместо того чтобы бежать, я лег на живот и вполз под поваленное дерево, неожиданно оказавшись глаза в глаза с Брэддоком. Он повернул голову, глаза его блеснули, и я понял, что он выдаст меня, если сможет. Он медленно поднял руку и попытался показать на меня, когда солдаты были уже близко.

Черт. Надо было сразу добить его.

Я смотрел на сапоги солдат, вышедших на поляну и обсуждавших, чем кончился бой, и видел, как Джордж Вашингтон пробрался через небольшую кучку солдат, бросился вперед и опустился на колени перед своим умирающим генералом.

У Брэддока еще сильнее затрепетали веки. Губы у него шевелились, он силился выговорить слова – слова, которыми можно указать на меня. Я собирался с силами и пересчитывал ноги: по меньшей мере, шесть или семь солдат. Справлюсь ли я?

Но я понял, что все попытки Брэддока привлечь ко мне внимание солдат не имели успеха. Вместо того, чтобы искать меня, Джордж Вашингтон положил голову Брэддока себе на грудь, выслушал его и воскликнул:

– Он жив!

И когда солдаты подняли Брэддока на руки и унесли прочь, я в своем укрытии закрыл глаза и выругался.

Чуть позже я разыскал Дзио.

– Сделано, – сказал я ей. – Свою часть уговора я выполнил, надеюсь, что ты выполнишь свою.

Она снова кивнула, велела следовать за ней, и мы верхом отправились в путь.

Глава 27
10 июля 1755 года

Мы ехали всю ночь, но наконец она остановилась и указала на земляную насыпь перед нами. Казалось, это была просто часть леса. Я подумал, что вряд ли бы я заметил ее, если бы ехал один. Мое сердце забилось, и я нервно сглотнул. Почудилось ли мне или так оно и было, но амулет у меня на шее вдруг словно ожил, потяжелел и потеплел.

Я глянул на Дзио, прежде чем шагнуть ко входу, а потом нырнул в него и очутился в небольшой комнате, облицованной нехитрой керамикой. На стене был круг из пиктограмм, с углублением в середине. Углубление величиной с амулет.

Я подошел к кругу и снял амулет с шеи, радостно заметив, что он слегка светится у меня на ладони. Оглянувшись на Дзио, у которой взгляд был тоже завороженный и чуть тревожный, я подступил к впадинке и, когда мои глаза свыклись с темнотой, рассмотрел две нарисованные на стене фигурки, коленопреклоненные перед впадиной, с простертыми руками, точно приносящие жертву.

Амулет, казалось, засиял еще ярче, будто желал соединиться с веществом комнаты.

Сколько лет прошло? Я пытался сообразить. Сколько тысяч лет с тех пор, как амулет был высечен из этой скалы? Затаив дыхание, ожидая, что вот сейчас что-то выскочит со свистом, я дотянулся и вдавил амулет в полость.

И ничего не произошло.

Я посмотрел на Дзио. Потом снова на амулет, сияние которого стало гаснуть, словно отражая мои собственные гаснущие надежды. Губы у меня шевелились, пытаясь подобрать слова.

– Нет…

Я вынул амулет обратно и попробовал снова, и снова ничего.

– Ты выглядишь разочарованным, – раздался возле меня голос Дзио.

– Я думал, что это ключ, – сказал я и испугался собственной интонации – унылой и досадливой. – Что он что-то откроет.

Она пожала плечами.

– Кроме этой комнаты здесь ничего нет.

– Я ждал…

Чего я ждал?

– …большего.

– Эти рисунки, что они значат? – спросил я, приходя в себя.

Дзио подошла к стене и глянула на них. Казалось, что один из них смотрит прямо на нее. Бог или богиня в древнем, замысловатом головном уборе.

– Этот рисунок рассказывает историю Йоттидизун, – сосредоточенно говорила Дзио, – что явилась в наш мир и дала ему форму, чтобы могла существовать жизнь. Ее путешествие было трудным, полным потерь и великих опасностей. Но она верила в возможности ее детей и в то, чего они могут достичь. Хотя она уже давно покинула этот мир, ее глаза смотрят на нас. Ее уши слышат нас. Ее руки все так же направляют нас. Ее любовь все так же дает нам силы…

– Ты была ко мне очень добра, Дзио. Спасибо тебе.

Она смотрела на меня, и лицо ее было нежным.

– Мне жаль, что ты не нашел, что искал.

Я взял ее за руку.

– Мне надо идти, – сказал я, но мне вовсе не хотелось никуда идти, и в конце концов она меня не отпустила: обняла меня и поцеловала.

Глава 28
13 июля 1755 года

– Мастер Кенуэй, вы действительно нашли его?

Это были первые слова, которые произнес Чарльз Ли, когда я вошел в нашу комнату в таверне «Зеленый Дракон». Вся моя команда была в сборе, все смотрели на меня с надеждой, и лица у всех поникли, когда я отрицательно покачал головой.

– Это не то место, – сказал я. – Боюсь, что это не храм, а всего лишь раскрашенная пещера. Тем не менее, там есть изображения предтеч и письмена, означающие, что мы близки к цели. Мы должны удвоить наши усилия, расширить наш Орден и создать здесь постоянную базу, – продолжал я. – Хранилище ускользает от нас, но я уверен, что мы найдем его.

– Верно! – сказал Джон Питкерн.

– Тихо, тихо! – сказал Бенджамин Черч.

– Кроме того, я считаю, что пора принять в наши ряды Чарльза. Он зарекомендовал себя как верный ученик и служил исправно с того самого дня, как он пришел к нам. У вас должна быть возможность пользоваться нашими знаниями и извлекать из этого дара все преимущества, Чарльз. Кто против?

Все молчали и одобряюще смотрели на Чарльза.

– Отлично.

Я продолжал.

– Подойдите, Чарльз.

Он подошел, и я спросил:

– Клянетесь ли вы блюсти устав Ордена и наши принципы?

– Клянусь.

– Никогда не выдавать тайн и не разглашать истинную сущность наших трудов?

– Клянусь.

– И так будет отныне до самой вашей смерти, чего бы это ни стоило?

– Клянусь.

Все встали.

– Итак, мы приветствуем тебя в наших рядах, брат. Вместе мы увидим зарю нового мира, в котором будут царить цель и порядок. Дай мне руку.

Я взял кольцо, снятое с Брэддока, и надел его Чарльзу.

Я смотрел на него.

– Теперь ты тамплиер.

Он слегка усмехнулся.

– Да направит нас Отец Понимания, – сказал я, и все хором подхватили мои слова.

Теперь наша команда была полной.