Текст книги "Время синтеза (СИ)"

Автор книги: Ольга Моисеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Кругом была полная темнота. Пошарив руками, я наткнулся на каменную стену и двинулся вдоль неё, поворачивая, когда попадались проходы. Вскоре мне встретился широкий, быстрый поток и, вытянувшись в струнку, я поплыл по течению, в надежде, что вода сама вынесет меня куда-нибудь на поверхность. Тогда можно будет снаружи открыть для Юли выход. Она, хоть и в транво, но всё ещё заперта под землёй, в пещере с колодцем. Оттуда помощь не вызовешь – сигнал наверняка не пройдёт.

* * *

Учёба в университете шла своим чередом, и студенты, привыкнув к моему внешнему виду, почти перестали обращать на него внимание. Единственным, кто продолжал относиться ко мне с открытой враждебностью, был Карл.

Ещё тогда, в первый день занятий, я понял, что он с Юлей давно и хорошо знаком. Судя по всему, до поступления в универ у них были близкие отношения, а потом девушка решила с Карлом порвать. Что послужило тому причиной, не знаю, Юля об этом не рассказывала, а я не имею привычки лезть к людям с бестактными вопросами. Ясно было одно: она не хотела встречаться с Карлом, он же не собирался с этим мириться. А тут ещё я бесил его тем, что проводил время с его бывшей подружкой.

Я привык смотреть правде в глаза и понимал, что Юля стала общаться со мной, только чтобы насолить своему кривоносому воздыхателю. Кто-то, может, на моём месте и обиделся бы, но я подумал: какого чёрта? – на обиженных воду возят! Девушка мне нравилась, так почему я должен упускать шанс?

Чтобы заинтересовать Юлю и удивить её разными приятными сюрпризами, я выискивал в инфосе лучшие книжные и музыкальные новинки, добывал билеты на самые интересные премьеры, в общем, из кожи вон лез, чтобы объект моих нежных чувств не скучал. Мы вместе ходили на концерты и фильмы, а после подолгу гуляли, болтая обо всём на свете, и к середине семестра по-настоящему подружились. Юля частенько мне звонила и даже заходила пару раз в гости. Я был на седьмом небе и каждую свободную минуту думал о своей милой подружке.

Однажды, когда я проводил Юлю и возвращался домой, Карл с парочкой дружков, один из которых был вооружён полицейской дубинкой, подкараулил меня в переулке. Короткий диалог мгновенно перерос в мордобой. Я успел врезать отвергнутому ухажёру в челюсть и неслабо залепить в бровь его приятелю, прежде чем дубинка встретилась с моей головой и перед глазами взорвался сноп ярких искр.

Очнувшись, я обнаружил, что лежу на спине, а Карл прижимает меня к земле, навалившись всем своим весом.

– Запомни, ты, отрыжка генная, – он наклонился к моему лицу, – если ещё раз подойдёшь к моей девушке, я вышибу твои дефективные...

Я двинул кривоносого головой, метя прямо в его мерзкую ухмылку. Транво сместился, я закашлялся, а Карл взвыл от боли и со всей силы припечатал меня кулаком в лицо. Трубки воткнулись во внутреннюю сторону носа, в транво полилась кровь, и я стал задыхаться. Аппарат запищал, сигнализируя о неисправности.

Карл размахнулся, собираясь врезать мне ещё раз, но один из дружков схватил его за руку.

– Хватит! Он сейчас жабры схлопнет, на хрен надо?!

– Сматываемся! – поддержал его второй.

Вдвоём они стащили с меня упиравшегося и что-то орущего Карла и поволокли прочь.

Как сквозь вату я слышал их удалявшийся топот. Перед глазами цвели красно-чёрные пятна, в голове звенело, руки не слушались, но я всё-таки смог освободить трубки и краем уплывающего сознания уловил, что включился режим экстренной прочистки. Спустя несколько секунд в лёгкие хлынул воздух.

Когда транво перестал пищать, вся компания уже смылась подальше от "трупа".

На следующее утро в универе инициаторы ночной разборки выглядели так, будто и не участвовали в драке. Наверняка, регенерирующий гель. Штука дорогая, но ударная: любая поверхностная рана заживает за пару часов. Жаль, я не могу воспользоваться этим реггелем: моя кожа такая же неправильная, как и лёгкие, и мази для нормальных людей мне не подходят.

– Сашка, что случилось? – вместо приветствия спросила Юля, разглядывая моё разбитое лицо.

– Да ничего, – ответил я. – Вчера по дороге домой споткнулся и упал.

– Что, прямо носом? – точно так же, как и мои предки, не поверила Юля.

– Ну, так получилось. – Я пожал плечами, включил ноут и уставился в экран.

Юля наградила меня долгим подозрительным взглядом, но, к моему великому облегчению, приставать с дальнейшими расспросами не стала – чудо, а не девушка!

Следующие пару недель, несмотря на то, что я продолжал встречаться с Юлей, Карл меня словно не замечал: вероятно, струхнул после моей несостоявшейся кончины, а может, придумывал новые козни.

* * *

Когда течение занесло меня в лабиринт совсем узких и кривых ходов, я неожиданно осознал, что знаю, где следующий изгиб туннеля. Под водой было темно, я ничего не видел, но безошибочно определял, как именно должен повернуться, чтобы не ударится о стену.

Новое чувство оказалось сродни осязанию, но очень необычному: я "ощупывал" всё вокруг с помощью упругого поля и улавливал это поле... ушами! Я слышал туннель!

"Упругое поле" было звуком. Он шёл от моей головы волнами и, распространяясь далеко вперёд, отражался от всего, что попадалось на пути. Когда волны возвращались назад, у меня в голове тут же возникала картина каменных неровностей стен, как будто туннель освещался мощным фонарём, только не световым, а звуковым. Я включал и выключал его, когда захочу, и он никак не влиял на привычный слух. Если где-то раздавался плеск, я его слышал так же, как всегда, и мог просто проплыть мимо или, направив туда "фонарь", проверить, обо что именно бьётся вода.

Я вытянул перед собой руку и "увидел" её чётко и объёмно. Она была бледной, нет, скорее, просто бесцветной, а если покрутить кистью или пошевелить пальцами, движения вспыхивали отраженным звуком, и рука становилась ярче. "Рассматривая" ладонь, я подносил её всё ближе и ближе к лицу, пока случайно не заехал пальцем в глаз. И тут меня ждало новое открытие!

Глазное яблоко было гладким, и я мог дотрагиваться до него, не испытывая никаких неприятных ощущений! Я быстро ощупал лицо: веки, ресницы, нос, губы – к счастью, всё оказалось на месте.

Внимательное исследование собственного тела немного успокоило: похоже, внешне я выглядел как обычно. А об изменениях внутри я мог только догадываться, но чувствовал, что чем дольше буду находиться под водой, тем глубже станут эти изменения.

* * *

Надвигалась зимняя сессия, и все тряслись перед сдачей "Современных методов специальных расчётов" – самого отвратного из предметов. Методов этих было больше, чем оттенков у мимикрида, а Давид Эрикович Шваб, который их вёл, слыл исключительно вредным дядькой. Он заранее считал всех студентов дебилами, а свой предмет – смыслом жизни и вершиной высшей математики. Группа, попавшая в лапы к Давиду первой, почти в полном составе отправилась на пересдачу.

Тут-то я и вспомнил, как однажды, ближе к концу семестра, Шваб влетел в аудиторию с горящими от восторга глазами и объявил, что потрясён свежестью подхода и красотой новейшего метода Крипке-Галева, описание которого желающие могут найти в инфосе, и тот, кто сумеет этим методом решить на зачёте предложенную задачу, получит пять баллов автоматом.

Вспомнили об этом заявлении препода и другие, но найдя описание метода – страниц двадцать многоэтажных формул и жутко запутанных тяжеловесных пояснений мелким шрифтом, сразу отказались от идеи разобраться в хитросплетениях Крипке-Галева, где, похоже, сам чёрт ногу сломит.

Юля заметно приуныла, опасаясь, что сроду не сдаст проклятые "Методы" и её не допустят до экзаменов. Ходили упорные слухи, что Давид Эрикович девушек, мягко говоря, не жалует, полагая, что им вообще в университете, а тем более на техническом факультете, делать нечего, ибо женщины в принципе не способны мыслить логически.

Ради Юли я готов был на всё и взялся за Крипке-Галева всерьёз. Поначалу я действительно ничего не мог понять, но после шестого прочтения материала и трёх банок энергетического напитка среди нагромождения формулировок понемногу стала проступать центральная идея метода. Я отчаянно бился с описанием всю ночь: прорубал дорогу через математические дебри, отсекая "всё лишнее", и к утру истерзанный Крипке-Галев выбросил "белый флаг" – легко запоминающийся, изящный алгоритм, которого было вполне достаточно для решения зачётной задачи.

Таких сюрпризов Швабу наверняка не преподносили давно. С моей лёгкой руки Юля, а вместе с ней ещё человек десять – все, кто поверил мне и захотел выслушать мою импровизированную лекцию (что удивительно, Карл тоже пристыковался!) – решили задачи методом Крипке-Галева, и Давиду ничего не оставалось, как поставить им за зачёт пять баллов. Ребята потом долго хохотали, уверяя, что его зубовный скрежет был слышен далеко за пределами аудитории.

После этого случая я, можно сказать, прославился, и со мной стали охотнее общаться. Мой внешний вид давно уже не волновал никого, кроме парочки экзальтированных девиц с параллельного потока. Эти шизанутые подружки считали, что я так выгляжу, потому что избран Богом для некой особой миссии. Сами они тоже выглядели диковато: разрисовывали кожу головы замысловатыми узорами, а над ушами приклеивали пучки толстых чёрных ниток – видно, готовились сыграть в мироздании не менее великую роль, чем я...

Казалось, даже Карл перестал смотреть на меня зверем. На одной из вечеринок по поводу успешно сданного экзамена он вдруг подошёл ко мне и протянул сине-белую пластиковую карточку:

– Вот, держи.

– Что это?

– Пропуск в пещеру с поющим колодцем. Это в Синих скалах. Юлька знает. – Карл сунул карточку мне в руки. – Достал тут... по случаю. – Он порылся в кармане и вытащил ещё какую-то бумажку. – А это план, как пройти к колодцу. На! Пойдёте в воскресенье, когда там никого нет. Юлька будет в восторге.

– Что за колодец? – я ошарашено таращился на бумажку с планом.

– Поющий. Она давно мечтает его увидеть!

Я посмотрел Карлу в глаза:

– А зачем ты отдаёшь пропуск мне?

Он усмехнулся и взгляда не отвёл:

– Ну, считай, возвращаю тебе должок, что про нашу разборку в переулке никому не зачистил синапсы. Да ладно тебе, хорош уже напрягаться! Мне этот пропуск всё равно без надобности, Юлька не захочет со мной идти. А вот с тобой... да ты ведь от неё совсем на череп опрокинулся, я же вижу! – Щека его чуть заметно дёрнулась, и Карл ненадолго умолк, а потом хлопнул меня по спине: – Ну что, спасибо будем говорить, или как?

– Спасибо. – Я сунул пропуск в карман, не зная, что и думать.

Юля и в самом деле пришла в восторг, увидев карточку.

– Вот здорово! Сашка, ты – гений! А как ты узнал?

– Что, про Синие скалы? – я прекрасно понимал, что речь вовсе не о местности, известной каждому ленуэлльцу, и просто тянул время: уж больно не хотелось говорить, откуда у меня пропуск.

– Не прикидывайся! – Юля прищурилась, глядя мне в глаза. – Про поющий колодец.

Я вздохнул. Нет, не мог я врать своей любимой.

– Карл. Это он дал мне пропуск. Сказал, что достал его для тебя.

– Ах, вот оно что, – протянула Юля. Радости в её голосе сразу поубавилось.

– Что, – я нахмурился, – не нужно было?

Она неопределённо качнула головой и уставилась в пол.

– Юль... послушай... Карл сказал, ты обрадуешься... Если хочешь, я сейчас же пойду и верну ему пропуск, но ты мне всё-таки объясни, что это за пещера такая особая? Я много чего нашёл в инфосети о Синих скалах, но ни про какие колодцы там не сказано!

– Да он один, этот колодец... У Карла тётя – геолог. Занимается изучением Синих скал. Если ты лазил в инфос, то знаешь – там целый лабиринт пещер.

– И подземная река.

– Ну да. Вот в одной из пещер на него и наткнулись. Это такой естественный провал, из которого временами слышна музыка.

– Что, настоящая музыка? И как же это получается?

– Да кто его разберёт, как! Я в геологии Ленуэллы, сам понимаешь, не сильна... Знаю только, что провал этот уходит на страшную глубину, слои разные особенные пронизывает и всё это ещё связано с той самой подземной рекой... Короче, какие-то там уникальные процессы происходят, и раз в сутки пещеру освещают разноцветные сполохи, а из колодца, в такт их мельканию, слышны мелодичные звуки. Говорят, необыкновенной красоты. В общем, природная светомузыка!

– И ты загорелась посмотреть.

– Ага. Помню, Карл тут же позвонил тёте, но она сказала, что это закрытая зона, где ведутся серьёзные исследования и посторонние не допускаются.

– А зачем же она тогда вообще рассказала Карлу об этом колодце? Получается, разболтала ему сугубо служебную информацию.

– Не знаю. – Юля пожала плечами. – Я с тётей Карла никогда не встречалась, понятия не имею, что у них за отношения. Карл об этом не распространялся. Зато пообещал выяснить, где находится колодец и раздобыть пропуск. И, как видишь, сдержал слово.

* * *

Я легко освоился со своей способностью ориентироваться в потоке, будто делал это всю жизнь. Стоило только отказаться от привычного зрения и полностью переключиться на новое звуковое видение, как вода перестала быть тёмной и передо мной развернулась чёткая картина туннеля. Я устремился вперёд в твёрдой уверенности, что найду выход и освобожу Юлю.

В глубине души я так до конца и не поверил в благородство отвергнутого Юлиного воздыхателя, хотя и не догадался, в чём подвох. Казалось, Карл делал всё, чтобы мы без проблем попали к колодцу.

"Пропуск у вас только на одного, уж извиняйте! – он дурашливо поклонился, разведя руки в стороны. – Поэтому сделаете так. Ты, Юля, обнимешь его сзади, – Карл невежливо ткнул в меня пальцем, – прижмёшься... качай сенс, приятель! – он выразительно на меня посмотрел. – Так вместе и пройдёте. Автомат примет вас за одного человека, усекли? Иначе ничего не выйдет, проверено".

"Проверено?! Когда ж ты успел? И как ты умудрился всё это разузнать?" – поразилась Юля.

"А я вообще парень – не промах! Всегда имей это в виду, дорогая!" – Карл сделал ударение на последнем слове, ухмыльнулся и подмигнул девушке. Юля потупилась.

А я, дурак, тогда подумал, что, видно, он действительно хочет доставить ей удовольствие, если так расстарался. Вот ведь как бывает: то, что должно было меня насторожить, почему-то наоборот убедило в искренности Карла. "Парень-не-промах", ну и тварь! Естественно, он знал, что после песни колодец выбрасывает ядовитый газ, не мог не знать, раз был в курсе всех остальных подробностей! Вот сволочь!

После того, как световые лучи побледнели и растворились в воздухе, уходя вместе с последними тактами мелодии, из провала внезапно раздалось резкое шипение. После приятной музыки этот звук пугающе резанул по ушам, и мы с Юлей отпрянули от провала. Шипение быстро стихло, и из колодца показались густые желтоватые клубы. Юля кашлянула и бросилась к двери, я последовал за ней и тут же услышал серию щелчков – мой транво автоматически подключал дополнительные фильтры.

Надрывно кашляя, Юля вставила карточку в щель электронного замка, но дверь не открылась. Она попробовала ещё – никакого результата. Красный огонёк замка даже не моргнул – значит, дверь была блокирована автоматикой...

Ах, чёрт! Меня словно дубиной по башке огрело. Как же это я сразу-то не сообразил!! Раз автомат блокировал дверь, чтобы газ не распространялся по остальным помещениям, то, когда мы с Юлей входили в пещеру, он обязательно должен был проверить, есть ли на нас средства защиты – элементарная техника безопасности, ну конечно! Вот почему Карл настаивал, что мы должны сойти за одного человека, ведь транво был только на мне! Выходит, этот гад отправил Юлю на верную смерть?!! От такого неожиданного озарения живот скрутила судорога, и я вынужден был ненадолго остановиться, ухватившись за камень. "Ну, считай, возвращаю тебе должок", – раздался в моей голове голос Карла. Нет, понял я и, оттолкнувшись от камня, поплыл дальше. Смерть предполагалась не Юлина, а моя. "Ты ведь от неё совсем на череп опрокинулся, я же вижу!" Карл рассчитывал, что я не позволю девушке погибнуть и отдам ей транво. Что я умру ради неё.

И я его не подвёл.

Зато он ошибся кое в чём другом! Проклятый откатник оказался не в меру живучим и даже... Мысли прервал странный... гул? Да, пожалуй, можно назвать это "гулом", только не из звуков, а цветных пятен разного размера и формы. Пятна мельтешили повсюду, перекрывали и теснили друг друга, сливаясь в сплошную мешанину образов. Я замотал головой, силясь разогнать эту кашу, чтобы снова увидеть, где нахожусь, и в тот же миг одно из пятен рванулось вперёд, заслоняя все остальные. "Гул" притих, и перед глазами возникла картина меня самого, бестолково трясущего головой возле стены туннеля. Я "осветил" стену "фонарём", и на картину наслоилось уже ставшее привычным звуковидение. Теперь на фоне общего "гула" я видел себя и одновременно ясно слышал каменные неровности туннеля. Невероятно, но одно совсем не мешало другому, голова работала, как компьютер, выполняющий сразу несколько программ.

Я подумал о Юле, и передо мной мгновенно раскрылось ещё одно пятно из "гула". Маленькая беззащитная фигурка на каменном полу пещеры, колени подтянуты к подбородку, на лице мягко поблёскивает транво. И тут я понял, откуда берутся видения – из воды! Именно она несёт в себе "гул" образов, а я могу выбирать из него всё, что захочу.

Спустя некоторое время я приноровился быстро вытягивать нужные сведения, не отвлекаясь на посторонние "шумы", и уверенно двинулся вперёд, не забывая поглядывать, как там моя девочка.

Она всё так же неподвижно сидела и смотрела в одну точку. Глаза её были сухими. Она даже не плачет, настолько ей плохо, подумал я, и в груди что-то неприятно сжалось, а потом в голову жаркой волной ударила злость. Ну, Карл, сука, ты мне за это ответишь!

Я изо всех сил заработал ногами, максимально увеличивая скорость. В голове вспыхнула полная карта подземной реки и всех её ответвлений. Теперь я точно знал, куда плыть.

* * *

– Зачем вы прыгнули в колодец?

– Не хотел, чтобы Юля пыталась снять транво и отдать мне обратно.

– Что вы делали в колодце?

"Да тонул, ёкарный бабай! Тонул, идиот, неужели не ясно?!" – хотелось мне выкрикнуть в бледное и плоское, как блюдо, лицо типа из службы госбезопасности, а потом схватить его за грудки и трясти, пока голова не отвалится, чтобы он больше не мог в сотый раз задавать одни и те же вопросы. Но я сдержался, стараясь сохранить доброжелательный тон.

– Меня унесло течением в подземную реку, и я вынырнул в одной из пещер. Там есть воздух. Это недалеко от колодца, можете проверить.

– Кто рассказал вам, как найти эту пещеру?

– Никто. Я наткнулся на неё случайно, я ведь уже объяснял.

– Почему вы не задохнулись?

– Понятия не имею. Я просто вынырнул в пещере и понял, что могу дышать ленуэлльским воздухом.

– Вы знали, что так будет?

– Нет.

– Кто-нибудь когда-нибудь говорил, что такое может произойти?

– Врачи говорили матери ещё до моего рождения, что операция по внесению ленуэлльского генного стандарта прошла успешно.

– Но вы всё равно родились с откатом генома.

– Да.

– Почему?

– Я не знаю, я не специалист.

– До этого случая вы когда-нибудь пробовали снимать транво?

– Да.

Глаза плосколицего чуть расширились, он немного подался вперёд и быстро спросил:

– Где, когда и при каких обстоятельствах?

– У себя в комнате каждый день после прохода через шлюз, – невозмутимо ответил я.

Мелькнувшее, было, нормальное человеческое выражение лица гэбэшника вновь скрылось под непроницаемой маской.

– Вы снимали трансформатор воздуха, находясь вне помещений, специально для вас оборудованных?

– Да.

Плосколицый слегка сжал челюсти.

– Где?

– В пещере с поющим колодцем.

Когда мне уже казалось, что этот бессмысленный допрос будет продолжаться, пока гэбэшник не умрёт от старости, дверь отворилась, и в кабинет вошёл пожилой, но подтянутый и, сразу видно, сильный человек со стаканом воды в руках.

– Вы свободны, – бросил вошедший моему мучителю и тот, не сказав больше ни слова, незамедлительно удалился.

– А можно, я тоже пойду? – без особой надежды спросил я.

Старик рассмеялся, сел за стол напротив меня и откинулся в кресле.

– Меня зовут Валентин Дмитриевич, – представился он и отпил из стакана.

– Александр Рогов, – буркнул я и закинул ногу на ногу.

– Ну, тогда пей, Александр, – Валентин Дмитриевич пододвинул мне стакан.

– Зачем? – опешил я.

– Думаю, ты догадываешься.

Сердце гулко бухнуло, и рука сама потянулась к стакану. Большой глоток прохладной волной прокатился в горло.

Валентин Дмитриевич улыбнулся:

– То, что вода – хранитель информации, известно давно, ещё с двадцатого века, и не ты один умеешь этим пользоваться, но ты первый, кто открыл способность читать с воды самостоятельно. Потому что она заложена в тебе генетически. Как и другие, не менее удивительные свойства организма. Ты не выныривал в пещере с воздухом, ты очнулся в реке, запертой в подземном туннеле, и обнаружил, что можешь дышать под водой.

Я молчал.

– Что ты прочёл? – Валентин Дмитриевич указал на стакан. – Смелее, Саша, ты ведь уже понял, что я в курсе твоих возможностей. Что сказал тебе этот глоток воды?

– Что вам можно доверять, – неохотно признался я.

– И это всё? А кто я такой, где работаю, какие у меня цели и задачи?

Я безмолвно помотал головой.

– Правильно. Потому что я умею контролировать передачу сведений. Я не могу заставить воду лгать, она, как компьютер, помнит все данные о том, что с ней соприкасается, но информацию можно защитить от считывания. Ты тоже научишься, если станешь работать с нами. Пока же ты наследил в колодце так основательно, что наши спецы всю твою подноготную увидели.

– Тогда для чего вы тут устроили комедию?! – взорвался я. – Зачем подослали этого... – у меня чуть не вырвался нецензурный эпитет.

– Хотел посмотреть, как ты будешь себя вести.

– И как я себя вёл?

– Нормально. Нервы крепкие, выдержка есть, лишнего не болтаешь. То, что надо.

– Надо? Для чего?

– Для работы, Саша. Серьёзной работы. – Валентин Дмитриевич встал и принялся неторопливо прохаживаться по комнате. – Ты прекрасно понимаешь, что такие люди, как ты, небезразличны правительству, хотя и пытаешься скрыть свои новые способности, – он остановился и, сдвинув брови, уставился мне прямо в глаза.

– Не хочу всю оставшуюся жизнь быть подопытной свинкой, – ответил я, с трудом выдерживая его жёсткий, немигающий взгляд, означавший, что шутки кончились.

– Свои доисторические представления об ужасах секретных военных лабораторий прибереги для низкопробных триллеров! – грозно отрезал Валентин Дмитриевич, однако лицо его тут же смягчилось. – У нас работают отличные ребята. У каждого из них есть свои полезные качества, но таких, как ты, пока ещё не было. Ты – не откатник, Саша, и никогда им не был. Клетки твоего организма способны перестраиваться в зависимости от условий окружающей среды. Это стало ясно после истории с летучкой. Ты – морф. Новая ступень эволюции.

– Подождите, вы что же, всю дорогу за мной следили?

– Пристально наблюдали, скажем так.

– Вы всё про меня знали и ничего не говорили?! Спокойно смотрели, как я не жил, а мучился?! Как зря таскал на себе этот чёртов транво и спал в камере?!!

– Да, у нас имелись веские основания считать тебя морфом, но стопроцентной уверенности не было, и только когда механизм перестройки клеток заработал...

– Заработал? Да я умер! Это вы называете механизмом? – не сдержался я. – Реально захлебнуться в этом долбанном колодце, а потом ещё раз сдохнуть от удушья, выйдя из воды на поверхность! Вы, вообще, понимаете, каково это?!

– Понимаем, Саша. И именно поэтому так долго молчали. Мы просто не могли подвергать такому испытанию ребёнка и ждали, когда тебе исполнится восемнадцать лет. Считаешь это неправильным?

Я не ответил, хмуро глядя прямо перед собой.

– Твой день рождения через неделю, – после небольшой паузы продолжил Валентин Дмитриевич, – и мы как раз искали удобный случай, чтобы раскрыть тебе правду.

– А-а, так вот почему нам так легко удалось попасть к колодцу! Вы, значит, это устроили! "Удобный случай"! Ага! А то, что Юля могла погибнуть, это нормально?!! Это как, по-вашему?! Или... – меня обожгла страшная догадка и, видимо, тут же отразилась на лице.

– Да успокойся, – Валентин Дмитриевич поморщился, – что ты как параноик! Девушка твоя – вовсе не наш агент! Она ничего не знала. И не умерла бы ни при каких обстоятельствах. Газ не настолько ядовит, как ты думаешь. Всё было под контролем.

– Под контролем?! Чёрт! Да вы!! Вы просто... – я не находил нужных слов.

Валентин Дмитриевич перестал кружить по комнате и сел за стол.

– Ответь мне на один вопрос, Саша, – спокойно проговорил он и, как школьник, сложил руки перед собой. – Чего ты хочешь: учиться управлять своими способностями или хоронить крылья, как тупой, безвольный чичинк?

* * *

Среди желто-рыжей полосы иногда появляются просветы, и тогда на короткое время становятся видны Синие скалы. Они медленно и величаво плывут вдалеке, пока их вновь не скрывают широкие жёлтые ленты листьев и оранжевые стволы растущих вдоль монорельса горянов. Скоростной поезд мчится на восток.

В вагоне становится жарко и очень душно, похоже, накрылся кондиционер. Я легко перестраиваю терморегуляцию, мысленно дотрагиваясь до пяти точек с внутренней стороны кожи. Пара секунд – и по телу пробегает приятная дрожь, жара больше не чувствуется, а воздух кажется свежим и немного прохладным.

Вокруг полно народу, но никто не обращает на меня внимания, потому что теперь я выгляжу так же, как все.

Я смотрю в окно, ожидая, когда горяны сменит безлесая равнина – признак того, что океан уже близок. Уход под воду не будет лёгким, но время, когда каждый раз приходилось умирать, к счастью, миновало. Я многому научился, и теперь настала пора настоящей работы.

С группой я встречаюсь завтра на рассвете. Флаер доставит нас к Кервотским островам, где недавно обнаружена аномальная зона. Возле неё неоднократно были замечены стаи лефеллинов. Эти исконные обитатели подводных просторов Ленуэллы – весьма сообразительные животные. Некоторые учёные даже предполагают у них наличие разума.

Есть основания считать, что появление аномалии связано именно с деятельностью лефеллинов. Изучать их крайне затруднительно. Скрытные и пугливые, они упорно избегают людей. В океане я буду чувствовать себя так же свободно, как и лефеллины, так что, возможно, сумею установить с ними контакт.

Не знаю, что ждёт меня на глубине в аномальной зоне, но когда выполню задание, получу недельный отпуск и проведу его с моей Юлькой.

Договор

Более полугода каждую ночь я слышала шорох, стук, лязганье металла, вой электроинструментов, треск сварки и шум сжатого газа, выпускаемого из баллона. Поначалу засыпала с большим трудом, но потом перестала обращать внимание. Привыкла. Да и усталость брала своё, так что спала как убитая. Лечь всегда старалась пораньше, чтобы утром быть в форме. Владеть и управлять крупной компанией по производству и продаже модной одежды и аксессуаров – это огромный труд. Весь день расписан по минутам. Новые коллекции, презентации, заключение крупных контрактов, всего и не перечесть...

А тут ещё на меня свалились бесконечные неотложные хлопоты, считай вторая работа: ездить чёрт знает куда, покупать чёрт знает что, а потом привозить домой. Но договор есть договор. Я выполняла свою часть, он – свою, и каждое утро в ванной, на полочке под зеркалом, я находила луус – такую маленькую, перламутровую штуковину с тремя усиками, или лапками, не знаю, как правильнее назвать эти тонкие отростки, которые используются и для передвижения, и для контакта с мозгом. Нужно только положить луус в рот, и он сам находит нужное место.

Я чувствовала, как он щекочет лапками небо, и, вцепившись в раковину, замирала в ожидании, когда он доберётся до дальнего коренного зуба и вонзит в него свой усик, чтобы достичь нерва. Луус делал это очень быстро. Всего одна секунда сильной, но кратковременной боли – и я уже не совсем тот человек, что была до этого.

Нет, внешне я никак не менялась, только соображала намного лучше. И вовсе не оттого, что у меня повышался коэффициент интеллекта. Луус пробуждает особые способности – я называла их внутренним зрением – что-то наподобие повышенной интуиции, или сверхтонкого чутья, благодаря которому становишься невероятно проницательной.

Я не могла читать мысли, но сразу видела, лжёт человек или нет, а главное, легко подбирала нужные слова, чтобы убедить его сделать то, что мне надо. И при этом человек был от меня в восторге... В общем, с луусом я кому угодно в душу влезала. Так стоит ли говорить, что бизнес мой резко пошёл в гору и вырос как на дрожжах. Компания превратилась в крупную корпорацию и приобрела известность.

Действие лууса я впервые ощутила семь месяцев назад. Это случилось в декабре, когда я приехала на дачу. У меня хороший, добротный дом за городом, он достался мне по наследству, но раньше я выбиралась туда только летом.

В этом году долго не наступала настоящая зима, только недели за две до Нового года наконец посыпались крупные хлопья. Заметелило, завьюжило, ударил крепкий морозец. Ещё через неделю снег сверкал, переливаясь в солнечных лучах ярким холодным блеском, такой чистый и сказочный, что сразу вспомнилось детство и ожидание волшебства в Новый год. Я предложила друзьям справить праздник на даче: у меня ведь и ёлка там есть – растёт прямо в палисаднике! Идея всем понравилась, и за пару недель до праздника я поехала проверить, всё ли в порядке с моим загородным домом, и подготовить его к приёму гостей.

В дачном посёлке было тихо и безлюдно. Круглый год здесь живёт только сторож, а так зимой почти никого не бывает. Мой дом стоит в самом дальнем конце, на отшибе, возле леса. Сугробов намело будь здоров, и к калитке пришлось пробираться по колено в снегу. Я изрядно намаялась, прежде чем сумела пробиться к крыльцу. Помню, как, вспотевшая и мокрая от снега, я достала из кармана ключи, чтобы открыть дверь, и тут вдруг наступила темнота.

Очнулась я уже в доме, на кресле. В углу бормотал старенький телевизор, а напротив него на стуле неподвижно сидело или, может, стояло неизвестное существо. Я бы наверняка подумала, что это какой-то неодушевлённый предмет, если бы не луус: он к тому времени уже был у меня во рту, только я ещё об этом не знала, но уже, благодаря его действию, правильно догадывалась обо всём, что происходит. Я сразу поняла, что на стуле – живое существо. В высоту оно было около полуметра и походило на синее яйцо, расчерченное множеством белых линий. Застыв перед телевизором, "яйцо" сосредоточенно глядело на экран. Трудно сказать, что поражало больше: сам факт появления этого странного создания или то, что оно как ни в чём не бывало смотрит телевизор.