Текст книги "Профиль мозга (СИ)"

Автор книги: Ольга Моисеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

– Я знаю, – ответил Бортков. – Это видение помешало тебе. Сбило с толку, не позволило разыскать Илью.

– Ты думаешь? – Денис прикрыл глаза, вспоминая, как отец надел на него шлем, подключённый к стоявшей в изголовье койки аппаратуре, как потом он отпустил мысли, вышел в ментальное поле и вдруг увидел эту девушку в синем. – Она была в том же платье, но живая. Улыбалась и пела. Так красиво...

– Это всё последствия прямой связи наших мозгов там, на Дзетте. Саша всегда была в моей памяти на переднем плане, в "оперативке", если можно так выразиться, потому и "перезаписалась" к тебе. И теперь тебя путает. Мои воспоминания да и я сам... Я мешаю тебе! Особенно в ментальном поле. Ты должен стереть меня из своего сознания. Думаю, твой отец поможет найти способ сделать это.

– Никогда не думал, майор, что ты способен пороть такую чушь! Мешает он! Ну и хрень! Да я за эту неделю уже раз сто выходил в ментальное поле: и когда буферсов проверял, и когда с полковником к Прутикову ездил – и ничего! Ты слышишь? Ничего, с тобою связанного, не видел!

– Так это потому что ты выходил своим естественным способом! Естественному способу я, конечно, не мешаю, но проблема в том, что Илью-то ты таким способом никогда не найдёшь и из комы не вытащишь! Для чего, по-твоему, Аркулов с Лихаревым столько железа накрутили и специально разработанный шлем на тебя нахлобучивают? Чтобы стимулировать! Достать до донышка, вывести твои телепатические способности на максимум. А это сразу же вскрывает и то, что перешло из моих мозгов. Избавься от меня, Денис, иначе мои воспоминания так и будут сбивать тебя с толку.

– Избавиться от тебя, майор? Ну уж нет! Не будет этого, и не проси. Совсем ох...л, что ли?! Ты ж мой единственный настоящий друг!

– Неправда! Не настоящий, и уж конечно не единственный. У тебя есть отец, есть Илья, который жизнь за тебя был готов отдать, да и полковник с генералом, какими бы сухарями не выглядели, на самом деле очень дорожат тобой. Но главное! Главное – это Миа! Береги её! Я вот Сашу свою не сберёг, и вся жизнь у меня кувырком пошла. Ничего не мог понять: зачем всё это? Живут же разные гады на Земле и хоть бы что! А Саши вот не стало... Виновных в её смерти, я, разумеется, разыскал и убил. Собственноручно. Кучу рапортов потом писать пришлось, превышение полномочий, комиссии, расследование и всё такое... В итоге отделался понижением в должности, знал, что очередного звания ещё тыщу лет не дадут, да мне насрать было... Хотелось умертвлять гадов пачками, при любой возможности, я стал жестоким, грубым и абсолютно безжалостным.

Майор умолк, но Денис ничего не спрашивал, он знал, что это не всё, и просто молча ждал, отставив почти пустую бутылку – пить больше настроения не было.

– ...Так продолжалось где-то с полгода, пока я на пулю не нарвался, – спустя пару минут снова заговорил Бортков. – Не то чтоб специально... хотя, если объективно, то риски я тогда выбирал, намного превышающие ценность результатов, так что, можно считать, получил в итоге то, что искал. Но откачали! Беркутов, кстати, спас: оказался, как всегда, в нужное время в нужном месте – есть у него такая способность, – усмехнулся Бортков. – Он в то время старлеем был ещё, тогда мы с ним и познакомились, разумеется, после того, как меня с того света вытащили... А пока я мёртвый валялся, пришла ко мне Саша, в том самом синем платье, смотрела на меня, улыбалась и пела. Ну, ты видел это сегодня и слышал.

– Да, – кивнул Денис. – Только я не понял, что именно она пела. Помню, голос такой сильный, чистый, мелодия красивая, а о чём слова, – он поднял брови и покачал головой, – то ли не расслышал, то ли не запомнил... не знаю.

– Ну, это потому что слова совсем не тебе предназначались. А может, их и вообще не было? Я-то ведь самих слов тоже не помню, но что она хотела до меня донести, я тогда понял, правильнее даже будет сказать – постиг! Саша при жизни очень петь любила, вот и тогда, в этом синем платье, она шла на прослушивание – кастинг одной из студий. Шла и пела про себя, репетируя выступление, так и погибла – с песней... Потому и способ до меня достучаться у неё особенный оказался. Однако сработал. Саша хотела, чтобы я не валял дурака, а выполнял свою миссию, иначе после моей кончины мы никогда с ней не встретимся, и я её послушался. Перестал без причины хамить, буйствовать и убивать, старался быть добрее к людям, добился того, что руководство снова стало мне доверять, и любимая работа сразу же сделалась гораздо интереснее и опаснее, но уже не потому, что я сам искал смерти, а по воле провидения, что давало надежду на скорое выполнение миссии. До Дзетты я умирал ещё дважды, и каждый раз Саша приходила и хвалила меня, что я понял её правильно, но надо ещё постараться, что я не всё положенное мне сделал.

– Ну а сейчас? – нетерпеливо спросил Денис.

– Что "сейчас"?

– Сейчас-то вы с Сашей уже вместе?! Ты с ней встретился?

– Я был ещё жив, когда тебе в голову просачивалось то, что теперь с тобой разговаривает, – улыбнулся майор.

– Не что, а кто, – разочарованно буркнул Денис, уже понимая, что ответа не получит.

– Ладно, пусть будет "кто", это не имеет значения. Живые не могут знать, что произойдёт после смерти.

– Тогда зачем Саша к тебе приходила? Зачем обещала?

– Потому что "не могут знать" – не значит "не должны верить", – ответил майор и, прежде чем Денис успел как следует осмыслить сказанное, ушёл, открыв дорогу крепкому и глубокому сну без сновидений.

* * *

Автолек протестующе заверещал, наливая огонёк ярко-красным светом, но Трухаков подтвердил дозу, введя цифры своей врачебной лицензии. Прибор перестал надрываться и послушно сделал укол, досуха опустошив один из своих контейнеров.

Игорь выпрямился, вцепившись в подлокотники, пережидая бешеный галоп сердца и жарко ударившую в голову волну. Продержаться, он должен продержаться... Три минуты спустя, когда ему наконец полегчало, Трухаков шумно выдохнул и откинулся на спинку кресла, глядя на цифры, рисунки, таблицы и графики, в изобилии наскриненные на белую стену лаборатории. Идея вырисовывалась! Да, несомненно... быстродействие актиматрицы можно нарастить, и тогда все преобразования успеют пройти без всякого катализатора!

Ночь явно не прошла зря, даже несмотря на то, что после сверхнапряжённой работы пришлось влепить себе всё обезболивающее, что нашлось под рукой. Капсулы, оказывается, уже закончились, счастье, что в ящике завалялся автолек с полным набором... да-а...

Сколько часов своей короткой жизни он тут просидел, сколько исследований провёл, вечера и ночи, полные труда, разочарований и озарений, пока был получен настоящий результат! Вот он – актиматрица! Она уже есть, и теперь до реализации задачи века осталось чуть-чуть! И надо успеть, обязательно успеть, поэтому Игорь просто не мог позволить себе снизить темп работы или неделями валяться в больнице!

Ладно, довольно лирики, Трухаков сменил расслабленную позу на рабочую, внимательно изучая скрины. Итак, способ увеличения чувствительности ясен, осталось только подобрать соответствующего подопытного – это не сложно, база давно создана, и на портале уже найден подходящий кандидат, осталось только его пригласить. Да, с препаратом-катализатором дело решено – скоро этот костыль для актиматрицы останется в прошлом, но... Существует ещё одна проблема, ещё один костыль, который надо выбросить. И дело тут уже не в быстроте, а в широте кодированного актиматрицей воздействия. Ведь пока оно ограничивается одним, отдельным, юнифоном, ни о какой массовости и речи нет!

Воздействие должно исходить из каждого аппарата, а значит... значит, Игорю нужен помощник – талантливый программист для распространения актиматрицы по сети, чтобы она, попав в каждый юнифон, запустила кодированное воздействие.

Трухаков открыл крупнейший в сети портал фрилансеров-программистов – кое-кого из зарегистрированных тут людей он знал и был уверен, что за хорошие деньги они согласятся создать программу-вирус, но... но куда лучше будет, если, помимо хорошей оплаты, у программиста-хакера появится ещё и личная заинтересованность! О да! Игорь широко улыбнулся от удовольствия, что ему в голову пришла эта гениальная мысль. Он был знаком с одним таким хакером, причём знаком с детства, и пусть они не общались и не видели друг друга столько лет, всё, что надо, он об этом программисте знал, а контактные данные... О, его контактные данные наверняка есть тут, на этом портале!

Трухаков набрал в поисковой строке "Борис Валента" и, когда высветился найденный профайл, от радости хлопнул в ладоши, увидев вытянутое веснушчатое лицо, обрамлённое пламенем рыжих кудрей. Сколько лет, сколько зим!..

Игоря вдруг накрыло такое яркое воспоминание, что он полностью отключился от внешнего мира, провалившись в прошлое, на двадцать два года назад.

«Просрал ты Петря, просрал, гони сотню!» – Клин заржал.

"Хренушки! – возразил Петрякин. – У него уже штук пятнадцать есть, он ещё успеет!"

"Тридцатки всё равно не будет! Пласткет жрёт быстрее, чем он ползает!" – продолжал веселиться Клинкин.

Ещё двое, ухмыляясь, топтались рядом, улюлюкая и подсвистывая, пока Игорь метался, стараясь как можно скорее подобрать с пола свои драгоценные обезболивающие шарики, раскиданные удалой компанией одноклассников. Пласткет тут был старый, но всё ещё неплохо справлялся с уборкой мусора – шарики уже погрузились наполовину, и их приходилось с силой выдирать из "трясины". Лекарств в детдоме выдавали самый минимум, поэтому потеря даже малой части грозила Игорю адскими болями.

"Давай, Труха, давай!" – азартно вопил Петрякин.

"Шевелись, мать твою!" – мощный пинок опрокинул Игоря головой вперёд, из-за чего он просыпал уже подобранные шарики, и пока поднимался, пол успел засосать остальные.

"Эй, Клин, ты чё?! Так нечестно!" – возмутился Петрякин.

"Да всё честно! – отмахнулся Клинкин, дожидаясь, пока просыпанные капсулы стараниями ползающего снова окажутся в кане. – О! – заорал он, вырвав у Игоря лекарство и тыча пальцем в загоревшуюся на кане цифру "19": – Дык тут даже двадцатки нет, Петря, гони сотню!"

"Это ты, Клин, гони! Ты Трухе помешал! Спор сгорел! Плати по раскладу!"

"Да брось, ты чё, серьёзно?! Веришь, он успел бы собрать все тридцать штук?"

"Успел, не успел – теперь мимо фокуса! Ты – жухало!"

"Я – жухало?! – потрясая каном, Клинкин левой, свободной рукой, ухватил Петрякина за грудки. – Ах ты!.."

Опасаясь получить очередную затрещину, Игорь оставался сидеть на полу, неотрывно следя за каном в руках Клинкина. Отдай, ну отдай же! – молился он про себя, но руки не протягивал, уже наученный горьким опытом трёхмесячного пребывания в детдоме. Драться одному с четверыми – полная безнадёга, особенно, если драться нельзя вообще, в принципе, потому что каждый удар сокращает и без того недолгий срок твоей жизни.

"Петря прав! – с иезуитской улыбочкой вмешался стоявший рядом наблюдатель по фамилии Лаков. – Ты сжулил, Клин! Спор сгорел по твоей вине – сотня с тебя".

"Да вы чё?!" – взревел Клинкин.

Он отпустил Петрякина и, просверлив Лакова свирепым взглядом – на что тот продолжил спокойно улыбаться, посмотрел на четвёртого участника "игры с шариками" – Шармицкого. Тот молча поднял брови, что, в принципе, могло означать всё что угодно, но Клинкину и этого хватило, чтобы негодование переросло в ярость.

"Ах так! – Он схватил за шиворот сидящего на полу Игоря и рывком поставил на ноги. – Ах вы так?! Ладно! Тогда всё заново!! Держите его! – Клинкин толкнул Трухакова к Петрякину. – А я пока снова их разбросаю... чёрт, да тут же теперь мало".

Петрякин довольно заржал.

"Нет, – не сдавался Клинкин. – Нет, всё, я понял! Я просто раскидаю их дальше, и если он успеет собрать все, с меня сотня, согласны?"

"Ну-у, не знаю, не знаю", – протянул Петрякин.

"Да всё ты знаешь, Петря, не пились!"

"Хрен с тобой, – чуть подумав, согласился Петрякин. – Но радиус не дальше вон той отметины!"

Он показал на потертое пятно метрах в трёх от Клинкина.

"Пожалуйста, не надо!" – робко попросил Игорь, но никто не обратил внимания.

"Это слишком близко!" – возмутился Клинкин.

"Не дальше отметины, Клин", – важно проговорил, кивая, Лаков.

А Шармицкий снова, ни слова не говоря, поднял брови.

"Ладно, идёт! Ставь Труху в центр!" – Клинкин пошёл к отметине.

"Эй, а вы чего это с ним делаете?" – зашедший в зал одноклассник Игоря Денис Кулаков подозрительно оглядел компанию – все четверо парней были старше его на год.

За Денисом виднелись рыжие стрелы волос Бори Валенты. Эти двое всегда были неразлучны.

"Не твоё дело, – процедил Клин. – Вали отсюда!"

"Ребята, пожалуйста! Там моё лекарство!" – в отчаянии взмолился Игорь и тут же получил от Петрякина резкий тычок под рёбра, поперхнулся и надрывно закашлялся.

"А ну, отдай!" – бросился на Клина Денис.

Клинкин размахнулся свободной рукой, намереваясь врезать Кулакову в ухо, но тот уклонился и ударил противника под дых. Клинкин сложился пополам, Денис вырвал из его пальцев лекарство и приложил гада сверху по шее. Тут Петрякин саданул Игоря по затылку так, что он рухнул на пол, а сам бросился на помощь приятелю. В голове у Трухакова зазвенели колокола, он с трудом встал на четвереньки и увидел, как Петрякин сцепился с Валентой, а валявшийся на полу Клинкин схватил за ногу Кулакова. Шармицкого видно не было. Денис двинул Клинкину коленом в челюсть, но тут подкравшийся со спины Лаков ударил Кулакова по голове. Кан вылетел у него из рук и, отскочив к дальней стене, разбился от удара, выплюнув лекарство сразу во все стороны. Дальнейшей драки Игорь не видел – прямо так, как был – на четвереньках, он рванулся к рассыпавшимся шарикам, судорожно выхватывая их из убийственных объятий пласткета...

Трухаков с трудом вынырнул в реальность. Так всегда бывало с детдомовскими воспоминаниями: они удивительно легко и глубоко засасывали, а потом долго не отпускали, заставляя переживать те дни снова и снова.

К тому времени, как Игорь подобрал последние шарики, побоище в малом зале для обсуждений уже закончилось – кто-то из проходивших мимо учеников позвал дежурного администратора и тот мигом разнял дерущихся. Разбираться в причинах потасовки никто не стал – наказаны были все участники, включая Трухакова. Но его беспокоило не наказание – подумаешь, отдраить все уголки в туалете, – а то, как бы Клинкин, дождавшись свободного времени, Игоря не убил, хотя временами казалось, что так будет даже лучше, чем мучиться без лекарства, которое раньше следующего месяца ни за что не выдадут.

Кулаков с Валентой тоже спокойно отнеслись к наказаниям и, хотя к Игорю в друзья не набивались, заступничество своё продолжили. Камера в малом зале давно вышла из строя, о чём банда, конечно, знала, потому и притащила туда Трухакова, однако Валенте удалось хакерски вторгнуться в базу, куда сливались данные по всем детдомовским средствам мониторинга. Там он сумел разыскать запись, где Клинкин с Петрякиным в коридоре, ещё до прихода в малый зал, спорят на сотню, успеет ли "черепом опрокинутый" собрать рассыпанные шарики, прежде чем их засосёт пласткет. Звука на записи не было, но Боря потрудился и тут. Стырив где-то в сети программу, читающую слова по губам, он полностью восстановил сказанное и, записав голоса Петрякина и Клинкина, наложил на видеозапись. Потом отредактировал угол съёмки и добавил дрожание рук.

Итогом стало присланное директору видео, якобы снятое кем-то из ребят на личный юнифон. В сопроводительном письме автор писал, что боится мести банды, а потому вынужден анонимно отправить видео с библиотечного терминала. Что именно предпринял по этому поводу директор, так и осталось Игорю неизвестным, но Клинкин и компания с тех пор больше к нему не лезли, а самое главное, медсестра, когда он, изнывая от боли, притащился к ней раньше положенного срока, без звука выдала ему дополнительный десяток шариков обезболивающего.

– Спасибо, Боря, что приструнил тогда этих уродов! – прошептал тридцатишестилетний Трухаков. – Теперь настала моя очередь о тебе позаботиться.

* * *

– Здорово, Кулаков!

– Здравия желаю, полковник! – Денис пожал жёсткую, сухую руку Беркутова.

– Садитесь, – Самсонов указал на стулья возле своего стола, сам занял место напротив. – Итак, ты, Юра, сказал, по Прутикову появилась новая информация.

– Так точно, – подтвердил Беркутов. – Сосед его проявил гражданскую сознательность.

– Тот парень с выпученными глазами, что дверь нам открыл? – уточнил Денис.

– Да, тот самый, – подтвердил полковник. – Гаврюкин его фамилия. Он позвонил вчера и сообщил, что к Танцору, как они все Прутикова называют, приходил какой-то странный тип. Представился другом Прутикова, интересовался тем, что произошло, и, вот тут самое интересное: этот друг, как заметил Гаврюкин, ничуть не удивился тому, что Прутиков спятил, а вроде бы даже и доволен этим остался, беспокоился только, куда тело увезли.

– Гаврюкин ему сказал, что тело забрали мы? – спросил генерал.

– Уверяет, что нет.

– А про ваш с Кулаковым визит?

– Тоже нет. Клянётся, что про наше Управление он вообще не упоминал – молчал, мол, как рыба.

– Он и похож на рыбу, – усмехнувшись, пробормотал Денис.

– Только внешне, а внутри – ответственный гражданин с правильной жизненной позицией, побольше б таких! – с серьёзным лицом ответил Беркутов.

– А этого друга Прутикова ответственный гражданин смог описать? – поинтересовался генерал, возвращая разговор в сугубо деловое русло.

– Да, конечно, вот версия нашей киберхудожки, – Беркутов открыл виртэк, демонстрируя объёмный портрет мужчины среднего возраста, шатена с чуть вьющимися волосами и правильными чертами лица.

– Я этого типа точно где-то видел, – сказал Денис, – только не могу вспомнить где.

– Мне тоже он кажется знакомым, – заметил генерал.

– А он любому кажется знакомым, – заявил Беркутов. – Потому что это – среднее арифметическое всех лиц, один из типажей вот отсюда.

Полковник вызвал ряд картинок: зелёный инопланетянин, киберкот Мурлила, Ледяная Красавица, просто молодая девушка, обычный мужчина (очень похожий на того, чей портрет выдала киберхудожка), кошмарный монстр... Это был рекламный буклет.

– Набор материалов для масок? – поразился Денис. – Друг Прутикова был в маске?

– Ага. В маске, которую может напечатать кто угодно на любом тришнике.

– Не понимаю, – нахмурился Самсонов. – Как Гаврюкин мог не заметить, что гость был в маске?

– Гаврюкин близорук, на коррекцию денег нет, контактные линзы в тот день не надел, потому что как утром проснулся от воя соседа, так уже потом и ни до чего ему было.

– Видать маска хорошая, натурально выглядела, – предположил Денис, – а значит, этот друг использовал очень высококачественный принтер. Такие есть, например, в больницах – на них ещё кожу человеческую печатают... Если на таком тришнике делали, то и с нормальным зрением разницу не всегда заметишь, особенно если смотреть с расстояния!

– Ну, такие тришники вряд ли кто-то станет себе домой брать, дорогие уж слишком! – отметил генерал.

– А возможно, этот друг как-то связан с медициной, – продолжал строить догадки Денис, – и имеет доступ к больничному оборудованию.

– Может быть, – кивнул Беркутов. – Ребята сейчас опрашивают всех известных знакомых Танцора, кто-то же должен был знать этого друга, раз он с Прутиковым общался.

– Так а с самим Прутиковым-то что всё-таки случилось? – осведомился генерал. – Вопрос к тебе, Денис, ты ведь засёк у него способности телепата? Что выяснил?

– Я засёк лишь то, что он обрёл возможность выходить в ментальное поле, однако, кроме кошмара о ломающем тело танце, ничего не увидел. То, что Прутиков вдруг стал произносить слова, которые полковник только собирался сказать, – я думаю, это не телепатия, а предчувствие ближайшего будущего. Оно явно обрушилось на Прутикова внезапно, и он просто не мог это контролировать. Изучив его мозговую карту, результаты вскрытия и посмертного сканирования мозга, мы с Топольковым пришли к выводу, что на Прутикова было оказано какое-то вредоносное воздействие, сильно травмировавшее его мозг.

– Вредоносное воздействие? – переспросил генерал. – Это как? Излучение?

– Возможно, – пожал плечами Денис. – Наверное, сложная смесь излучений, наводок, полей, может, звуков... – в общем, различных раздражителей.

– Но зачем? Кому такое нужно? – продолжал допытываться Самсонов.

– Мы не знаем... Мы поняли только, что именно в результате этого воздействия Прутиков сошёл с ума и покончил жизнь самоубийством.

– В этой связи посещение замаскированного друга, связанного с медициной и не удивившегося сумасшествию Прутикова, наводит на определённые мысли, – констатировал Беркутов.

– Да уж, напрашивается вывод, что травмирующее воздействие – дело рук этого друга, – согласился Денис.

– Звонят мои ребята – может, что важное, разрешите ответить? – обратился полковник к Самсонову.

– Разрешаю.

Быстро переговорив с кем-то из своих, Беркутов доложил генералу:

– Замаскированный неоднократно приходил в микросквер у двенадцатого торгового центра, где обычно танцевал на улице Прутиков, несколько раз щедро одаривал кэш-картами и Танцора, и его друзей-музыкантов за выступления. В последнее время стал приглашать Прутикова обедать, болтал с ним, кофе ему покупал, а в тот день, когда Танцор умер, замаскированный сказал, что нашёл ему работу. От музыкантов, кстати, он и узнал, где живёт Прутиков.

– Это подтверждает предположение об источнике вредоносного воздействия, – кивнул генерал. – Значит, надо этого товарища во что бы то ни стало найти, полковник!

– Есть! – без малейшей задержки ответил Беркутов, немало удивив Дениса, совершенно не представлявшего, как полковник станет искать человека, если ни его внешность, ни и-код не известны. – Разрешите идти? – Беркутов поднялся.

– Да, – ответил генерал и, заметив, что Денис тоже встаёт, сказал: – А ты, Кулаков, куда? Тебя я не отпускал!

Денис опустился на место.

– Как дела с отделом? – едва закрылась за полковником дверь, спросил Самсонов.

– Дело движется! – уверенно ответил Денис.

– Что-то незаметно, – строго взглянув на подчинённого, сказал генерал.

– Это потому что мы только вчера поняли, как искать телепатов.

– То есть?

– То есть теперь уже совершенно очевидно, что, хотя известные вам люди-телепаты – буферсы, – далеко не все буферсы – телепаты.

– Однако буферсон всё же является необходимым условием? – уточнил генерал.

– Нет, – ответил Денис. – Хотя и способствует, так как имеет в своей основе повышенную чувствительность мозга. Но причиной экстрасенсорных способностей она не является, для того, чтобы буферс стал экстрасенсом, требуется ещё что-то, какой-то мощный толчок, экстремальное воздействие на мозг. В нашем с отцом случае, например, это была связь с дзеттоидами.

– Ментальная связь с дзеттоидами теперь под запретом! – напомнил Самсонов.

– Да-да, разумеется, я и не собирался это предлагать, я думаю, что и другие, менее экзотические варианты встряски мозга вполне подойдут. Клиническая смерть, например! Помните, Александр Васильевич, как дзетт-люди доводили сотрудников станции до клинической смерти, чтобы быстрее и легче установить с ними подчиняющую ментальную связь?

– Угу, – кивнул генерал, рассуждения Дениса его явно заинтересовали.

– Могут также сыграть роль сильные ушибы головы, коматозные состояния, словом, любые травмирующие воздействия. Вот именно таких буферсов Топольков теперь и ищет, отбирает из вашего списка, чтобы я мог прощупать их на предмет телепатии.

– И что, много таких нашли?

– Есть несколько, среди них один – Малышев – в детстве сильно головой ударился, а потом ещё и клиническую смерть от поражения электрическим током перенёс, вот его я попросил первым делом найти и на собеседование позвать.

– Позвал?

– Ещё не знаю, сейчас позвоню Тополькову – спрошу.

Денис набрал номер.

– Скринь на мою доску, – велел Самсонов, показав на белое пластеновое полотно, занимавшее почти всю стену кабинета.

– Здравия желаю, генерал! – появившееся на доске лицо Валеры было таким огромным, что Денис мог рассмотреть каждую пору.

– Доброе утро, Топольков, – ответил генерал. – Вы с этим буферсом... – Самсонов замялся.

– Малышев, – подсказал Денис.

– ...с Малышевым связались?

– Я... Я не смог, – Валера выглядел растерянным и одновременно недовольным. – Юнифон Малышева отключён, вчера он не вышел на работу, дома ещё с позавчерашнего дня не появлялся, и никто его с тех пор не видел.

Глава 7

Тихо щёлкнул замок, в прихожей вспыхнул свет и послышались осторожные шаги.

Явилась! Дениса захлестнула волна злости и одновременно облегчения – острый, неприятный коктейль, от которого завибрировали нервы.

– Не спишь? – удивилась Миа, застыв в дверях гостиной.

– Ты где была? Почему не отвечала на вызовы?

– О, а это романтический ужин? – Подняв брови, она медленно прошла к столу, где стояли два бокала, открытая бутылка вина и затянутый в плёнку большой набор "Сыр и фрукты".

– Поздновато уже для ужина, – Денис поднялся. – Завтракать скоро.

Он стремительно подошёл вплотную к Миа, она отступила на шаг, заметно при этом покачнувшись.

– Ты что, пьяная? – спросил Денис, хотя запаха спиртного не чувствовал.

Он тряхнул Миа за плечи.

– Да не пьяная я, не пьяная, устала просто! – она высвободилась из его рук, упала на кресло.

– Правда? – Денис плюхнулся на диван, чувствуя, что закипает. – И чем же ты таким каждый день по полночи занимаешься, что потом шатаешься от усталости?

– Есть хочу! – вместо ответа заявила Миа и, встав с кресла, пересела за стол спиной к Денису, тут же зашуршав гермошнуром "Сыра и фруктов".

– Я звонил тебе! – Денис вскочил с дивана, подошёл к ней сзади. Склонившись над столом, Миа жадно поедала сыр из набора. – Где ты была? – Он обошёл стол и встал напротив неё. – Где, я тебя спрашиваю?!

– Ой, ну, в кибеон зашла, – с набитым ртом промычала Миа. – Чего орать-то?

– В кибеон? – Денис понял, что сейчас с его котла сорвёт крышку. – В кибеон?!

– Ну-у-у, заладил, как линейный бот! – Миа закусила сыр долькой мандарина и потянулась к вину, но Денис схватил бутылку раньше неё.

– Я тебе сто раз звонил, почему ты не отвечала?!

– Ну я же играла... играла... и потом там так шумно!.. Ты что, не помнишь, как там шумно? – Она продолжала есть, торопливо запихивая в рот куски фруктов, взгляд блуждал по столу, к подбородку прилипла тонкая пластинка сыра. – Ты... ты должен это помнить, ведь мы там с тобой познакомились! – Она попыталась отпить из пустого бокала.

Это был какой-то бред, Денису показалось, что реальность изгибается, уплывая из сознания, а сам он проваливается в дурной сон.

– О, – сказала Миа, сообразив наконец, что в бокале ничего нет, а бутылка в руке у Дениса. – Налей винца – жутко пить хочется!

Денис убрал бутылку в шкаф и, налив в бокал простой воды, протянул Миа.

– Чем ты закинулась? Это не нейрокс, на эфастен тоже не похоже. Что за хрень и где ты её взяла?

– А тебе-то что? – неожиданно резко спросила Миа. – Как же...– залпом осушив стакан, она грохнула им об стол. – Как же вы все... да что вам всем от меня надо? Тебе вот что от меня надо? Чем закинулась... А ты мать мне что ли? Достал!

– Достал?! – Денис почувствовал, как кровь бросилась ему в голову. – А зачем ты ко мне переехала, если я тебя достал, а? Да, я – не твоя мать! Это правда! А кто? Кто я тебе?!

– Хватит орать! – Миа вскочила из-за стола и рванулась к выходу, но Денис поймал её за руку.

– Нет, не хватит! – Он резко дёрнул Миа, разворачивая к себе. – Кто я тебе, отвечай!

– Да никто! – мрачно выкрикнула она. – Никто! Это ты хотел услышать? Да? Это?!

Её начала колотить крупная дрожь, лицо приобрело зеленоватый оттенок, но Денис уже выпустил её руку и больше не смотрел на Миа. Он вихрем пронёсся через прихожую, на ходу сдёргивая с вешалки куртку. Не прошло и десяти секунд, как буквально запрыгнув в ботинки, Денис вылетел из квартиры, с силой хлопнув дверью.

На улице было хорошо – свежо и тихо. Правда, заметил это Денис далеко не сразу, сперва он минут двадцать бегал по окрестным переулкам, избывая обиду. Почему она так ведёт себя? Почему отдаляется от него, отбрыкивается, грубит?! «Никто!» Надо же! Да что он ей сделал? Если виноват, так объясни в чём! Сколько уже он пытается с ней поговорить? Неделю? Две?.. Денис уже и счёт этим дням потерял. На работе куча, просто херова кучища дел: парень этот, Малышев, как сквозь землю провалился, буферсы косяком прут, Илья до сих пор в коме, Кривочук явно под отца копает, на улице ещё кто-то до смерти облучает информаторов... но Денис всё равно смог вырваться, пришёл ровно в восемь, вина купил, еды... А Миа, похоже, вообще об уговоре забыла! Конечно, если дрянью какой-то закидываться, разве чего вспомнишь?.. Поговорить он с ней хотел, ага! Вот и поговорили!.. Что же это, чёрт задери, такое? Что между ними происходит?.. Хотя с его-то стороны ничего не происходит, ровным счётом ничего, это Миа, Миа! Всё дело в ней, это она что-то скрывает!..

Реклама вспыхнула прямо перед носом, и Денис остановился. Оказывается, ноги сами принесли его к круглосуточному синтро, где среди автоматов со жратвой притаился один синтромат с алкоголем. Это было удивительно – спиртного в ситро обычно не продавали – слишком много разрешений надо было получить, купить лицензию, платить поборы и выдерживать дополнительные проверки и т.д. и т.п. При этом риск, что набравшиеся посетители разнесут автоматы, был велик – всем известно, что за контингент ходит ночью по таким дешёвым забегаловкам...

Однако это синтро сейчас, в два тридцать пять ночи, пустовало, и алкогольный синтромат выглядел новеньким и исправным, зазывно крутя на виртэке картинки с красиво сервированными напитками.

Денис зашёл внутрь и, открыв и-код, ткнул в картинку, где на фоне жарко горящего очага красовался на изящном кованом столике пузатый бокал с коньяком.

Автомат тихонько загудел и выдвинул закрытый пластиковый стаканчик. Тонкие стенки глубоко проминались под пальцами, внутри плескалось что-то тёмное, крышка была в подозрительных серых разводах. Денис открыл стаканчик, и в нос ударил резкий запах проспиртованной резины. Глядя на мутное пойло, совсем не походившее на обещанный картинкой золотисто-красный коньяк, Денис подумал, что после такого, похоже, его никакие антипохмельные капсулы не спасут. Однако выпить хотелось. Он чувствовал не отпускающее напряжение во всём теле, расслабиться бы! А если принять на грудь побольше, то, глядишь, и майор объявится, поболтать можно будет.

Помнится как-то, когда Денис, желая быть добрее, дрался со шпаной в подворотне, майор посоветовал: "Хочешь помогать людям, начни с самых близких". И Денис тогда внял голосу друга. Он позвонил Миа и позвал её к себе жить, думая, что она нуждается в нём... но, как видно, ошибся. И зачем она только согласилась переехать, если теперь не хочет с ним даже разговаривать?.. Что скажешь ты на это, майор?